А потом было очередное заседание суда.

– Вызывается второй свидетель – Наталья Зайцева. – И в зал пригласили второго свидетеля.

Вошла девушка лет двадцати восьми, невысокого роста, с обесцвеченными волосами, в узких джинсах, которые, того и гляди, вот-вот треснут по швам. Она прошла мимо меня, и невозможно было не обратить внимания на ее зад и огромных размеров татуировку – птицу с большими крыльями – на пояснице, которую слегка прикрывала полупрозрачная кофта. Наталья работала секретарем в компании, и она же подписывалась в ордерах вместо Турала.

– Расскажите суду о деятельности компании и о ваших обязанностях в компании, – послышался уже знакомый вопрос от судьи.

– Я работаю секретарем в компании на протяжении семи лет. В мои обязанности входит деловая переписка с партнерами, составление договоров, присутствие при переговорах и ведение записи. Я веду всю офисную работу, – рассказала Наталья.

– Вы занимались частично бухгалтерией? – спросил адвокат Аскеров.

– Я помогала главному бухгалтеру и делала то, что она мне поручала, но самостоятельно отчетами и вообще бухгалтерией я не занималась, у меня не хватало на это времени, своих дел было более чем достаточно, – ответила свидетельница.

– Вы подтверждаете тот факт, что Турал и Сафар были полноправными партнерами по бизнесу? – спросил защитник.

– Да, подтверждаю, – согласно кивнула головой свидетельница.

– Что вы можете рассказать о своем директоре? – последовал неожиданный вопрос.

– Все работники, включая меня, очень уважают Турала. Кроме хорошего, мы ничего другого от него не видели, он нам всем протягивал руку помощи. Как финансово, так и морально, – не задумываясь, ответила Наталья.

– И поэтому вы подделали подпись по приказу Сафара и подставили своего директора, которого, по вашим словам, вы так уважаете? – закончил мысль адвокат.

– Я ничего не подделывала, – испугалась Наталья, – я бы никогда так не поступила по отношению к Туралу, я совершенно не при делах. Это разлад между двумя друзьями и партнерами.

Впоследствии в почерковедческой экспертизе нам было отказано неоднократно. Но случайно так сложилось, что в другом суде в гражданском порядке рассматривалось еще одно дело по недвижимости, и эта самая кассовая книга проходила в деле как доказательство. Нашему адвокату удалось добиться почерковедческой экспертизы через другой районный суд. И, как мы и ожидали, экспертиза подтвердила: подпись Турала – поддельная.

В районной прокуратуре возбудили уголовное дело на Сафара по факту мошенничества. Следователь начал вести расследование – на удивление и к нашей радости, в стране еще осталась горстка чиновников, для которых существовал долг, честь и желание восстановить справедливость.

Адвокат на следующем же заседании суда, специализирующегося на тяжких преступлениях, где слушалось дело Турала по обвинению в мошенничестве, предъявил результаты экспертизы. И надо было видеть удивленные, ошарашенные лица прокурора, судьи и истца.

Судья удалилась на совещание, за ней вышел прокурор и Сафар. В зале поднялся шум, и недовольство присутствующих переваливало через край от наглости и самоуправства, от того, что они даже не скрывали своего преступного тандема. После совещания судья сказала, что она примет к сведению предъявленный факт и он будет в материалах дела. И все!

Аскеров возмутился действиями судьи. То, что произошло дальше, неслыханно: прокурор сделал недвусмысленный жест, показав адвокату, что он перережет ему горло одним движением руки, и подтвердил это вслух.

В зале зашумели.

Записи в протокол заседания не разрешили занести, и я очень жалею об этом. А ведь такие люди стоят у власти!

Нам – родственникам Турала, которых здесь было немало, – пригрозили тем, что выведут из зала. А также тем, что, если зал не успокоится, заседание продолжится в закрытом порядке. Мы были вынуждены замолчать.

Пригласили Айнур.

– Вызывается потерпевшая, Кулиева Айнур, – провозгласила секретарь.

До последнего момента, пока я не увидела Айнур в зале суда, я надеялась на то, что она не придет и заберет свое заявление, но я ошиблась – она все-таки явилась.

– Вы клянетесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды? – задали ей положенный вопрос.

– Клянусь, – шепотом, который едва можно было расслышать, ответила Айнур.

– Расскажите суду, кому вы давали деньги за квартиру, с кем подписывали договор? – прозвучал вопрос судьи.

– Туралу я отдавала деньги, – с готовностью, словно только этого и ждала, ответила Айнур, – и с ним же подписывали договор. Я так и не смогла получить документы на квартиру, чтобы ее продать, и мне нужны мои деньги. С учетом инфляции за последние четыре года, я прошу в два раза больше отданной по договору суммы.

Айнур не захотела больше отвечать ни на один вопрос, объяснив это тем, что ей очень плохо – мол, у нее поднялось давление от переживаний и стресса, ей сложно говорить. И прокурор зачитал ее письменное заявление.

Потерянная, я сидела в опустевшем зале суда и думала обо всем происходящем. Вдруг ко мне подошла Хаверь, секретарь суда.

– Послушай, что я тебе скажу, – убедительным тоном сказала она, отведя меня в сторонку и глядя мне прямо в глаза, вроде бы искренне и по-дружески.

– Судья терпеть не может Сафара, она считает мошенником его, а не твоего мужа, но за Сафаром стоят люди. Мы женщины, мы понимаем друг друга. У тебя маленькие дети, и видно, что вы хорошие и порядочные люди. Сафар должен забрать заявление, и уговорить его должна ты. Пойми, механизм запущен, мы не в состоянии остановить и отменить решение республиканской прокуратуры. Прокурор просит дать Туралу десять лет лишения свободы, если он не заплатит. Поэтому я тебе дам номер телефона Сафара, поговори с ним.

Когда секретарь сказала, что прокурор просит в качестве меры наказания десять лет лишения свободы, у меня онемели руки, закружилась голова и я стала холодная, как лед.

Хаверь перепугалась:

– Что с тобой, ты стала белого цвета? Тебе плохо? Это все от переживаний, приди в себя, у тебя дети, надо быть сильной! Поговори с Сафаром, ты сможешь все решить.

Дома няня измерила мне давление – упало до девяносто на шестьдесят. Она заварила крепкий кофе, дала валерианки, и я стала приходить в себя. Не особо раздумывая, я набрала номер телефона Сафара.

– Здравствуй, Сафар, это говорит Гюнель.

По голосу собеседника я поняла, что Хаверь уже подготовила его и предупредила о моем звонке.

– Здравствуй, – ответил он мне надменным тоном.

Но я беру себя в руки и спокойно продолжаю:

– Полагаю, нам пора встретиться и поговорить.

– Не знаю, – сомневается Сафар, – ты женщина, что мне с тобой встречаться, если только с кем-то из аксакалов, – пробормотал он под конец фразы.

«Опять играешь и юлишь, – подумала я, – вспомнил о восточном этикете, лучше бы думал об этом, когда клеветал на моего мужа, подонок!»

Но цель моего разговора носила дипломатический характер. Он наш враг. Я должна спасти мужа! От Сафара я ожидала всего, и я боялась за детей.

– Мы можем встретиться, все обговорить и закрыть этот вопрос, – настаивала я.

– Хорошо, – сделал он мне великое одолжение. – Завтра в шесть в кафе «Шоколадница».

Я согласилась незамедлительно.

Потом позвонила адвокату и попросила проинструктировать по предстоящему разговору. Адвокат сказал, что мне лучше заехать к нему в офис. Я так и сделала. Аскеров объяснил мне, что и как я должна говорить, дал мне диктофон и сказал, чтобы я постаралась выбить из Сафара хоть одно словечко о том, что это все махинации. Что именно Сафар фальсифицировал документы и подставил Турала.