Со стороны работа на обнажении выглядит очень скучно. По крайней мере, Женька представлял себе поиски полезных ископаемых несколько иначе.

Мы лазим по обнажениям, выколачиваем образцы из каждого пласта, замеряем компасом наклоны пластов, описываем их: "Песчаник грубозернистый, выше по разрезу согласно перекрывается пластом песчаника средне- и мелкозернистого, массивного, серого..." Женька разочарован до слез - никто не срывается со скал, мы не открываем никакого месторождения, совсем ничего-ничего интересного. Конечно, Женька вполне взрослый человек, и он понимает, что все не так просто, но песчаник серый с зеленоватым оттенком - это вовсе не то, чего он ожидал. А мы после скучного описания этих нескольких пластов - а сколько их еще в обнажении! - начинаем заниматься еще более скучным делом - искать... нет, не нефть, а окаменелые раковины.

— А чего из них делают?

Увы, ничего. Если из современной раковины можно сделать, худо-бедно, хоть перламутровую пуговицу, то из окаменелой раковины не сделаешь и этого.

Но зато без этих раковин невозможно найти нефть. В нашем районе за сорок лет не было найдено ни одной раковины. Ни одной...

— Если мы найдем хотя бы одну раковину, это будет такое открытие! Попробуем? Представляешь, ведь эту раковину можешь найти и ты... И тогда тебе на этом самом месте поставят памятник в натуральную величину. Не возражаешь?

Нет, против памятника Женька абсолютно ничего не имел. Он горячо принялся за дело, но его хватило ненадолго. Уж очень это скучно - искать окаменелости: отобьешь кусок породы, осмотришь его со всех сторон, расколотишь на несколько частей, осмотришь и их, выбросишь, отбиваешь новый кусок, расколачиваешь его - и так до тех пор, пока хоть что-нибудь не найдешь. Заставить себя сосредоточиться на таком безрезультатном процессе трудно. Через пять минут Женька начал потихоньку насвистывать. Молоток его стал стучать в такт мелодии, и Женька разбивал, выбрасывал и снова разбивал обломки уже в ритме меланхолического танго. Глаза его подернулись мечтательной пеленой, сквозь которую он не сумел бы разглядеть и целого кита.

Но китов не попадалось. Раковин, к сожалению, тоже. Их ведь могло и вообще не быть в пласте.

А найти надо было во что бы то ни стало. Не из-за памятников. И даже не только из-за научного интереса...

Несколько лет назад мы предложили свою схему геологического строения региона. Но мы были слишком молоды и наивны и даже представить себе не могли, что ожидает нас на этом пути.

Как поучал нас потом один опытный и всеми уважаемый геолог, мы совершили крупный тактический просчет. Надо было без претензий привести построения такими же, как у всех, а в конце скромно оговориться: "Однако существуют факты, противоречащие изложенной концепции", перечислить эти факты и - "Не исключено, что..." - вот здесь-то и высказать, но очень осторожно, свое истинное мнение. После этого можно совершенно спокойно работать. В таком положении очень удобно - и заявочный столб забит, и лазеечка на всякий случай остается. Подтвердится предположение - а первыми-то мы его высказали! Не подтвердится - а мы на нем и не настаиваем! Если бы мы знали этот прием, мы бы им воспользовались. А может, и нет.

Но рубикон был уже перейден. Сразу и бесповоротно. И пощады можно было не ждать. Слишком от многого мы предлагали отказаться. Такие вещи безнаказанно не проходят.

Правда, сначала нас не особенно принимали всерьез, даже похлопывали по плечу: "Ну как, вы еще не передумали?" Но мы и не думали "передумывать".

Есть такая пословица: "Дружба - дружбой, а служба - службой". Теоретически все правильно. Но только - теоретически... Раньше я с недоверием относился к известиям об академиках, занятых одним делом, но не разговаривающих друг с другом, или же к рассказам о профессорском квартете...

— Илья Семенович, - обращается один профессор к другому, сидящему через одного человека от него, - передайте, пожалуйста, Якову Юрьевичу, - а Яков Юрьевич сидит с профессором рядом, - передайте, пожалуйста, Якову Юрьевичу, что в четырнадцатом такте он недопустимо затянул фермату.

Но вот я слышу выступление:

— Только что прозвучавший доклад основан на большом литературном и оригинальном материале. Предложенная интерпретация, безусловно, интересна, но... - И после обязательного академического реверанса наш уважаемый оппонент приступает к существу дела. Тщательный критический разбор, и финал: - Жалко смотреть, как молодые и, безусловно, способные люди тратят свои силы на погоню за идеей-фикс. - Далее следовал довольно прозрачный намек на то, что ведь не только свои силы мы тратим попусту, но и... государственные деньги. Те самые деньги, которые лучше истратить на "правильные" идеи.

Уважаемый оппонент раньше был нашим другом.

В конце концов как-то незаметно оказалось, что мы вступили в противоречия со всем миром.

Сначала мы все же надеялись, что спор могут решить какие-то верховные судьи.

После одного из совещаний Коля сумел заинтересовать проблемой двух академиков и уговорил их сделать небольшую экскурсию в поле.

Но академики тоже заметили в обнажении только то, что видели и их нетитулованные предшественники. Напрасно Коля старался затащить их прямо на обрыв и показать характер контакта. Они снисходительно отмахивались и доброжелательно - Колина неуступчивость и горячность нравилась им, а равноправным противником из-за огромного различия рангов они его не могли считать, - доброжелательно хлопали по плечу:

— Да ладно, мы вам верим, пусть будет так, как вы говорите. Ну и что? Бывает! Бывает... Вот, помнится, в Норвегии я видел... - Далее следовал рассказ об еще более впечатляющих вещах. - Да что там Норвегия! Возьмите Австралию...

Расставались почти друзьями, если можно так сказать о симпатиях людей столь различного возраста и положения. Но академики оказались большими демократами. Они остались в полном восторге и от Камчатки, и от геологии, да и от самого Коли. Обещали ему всяческую помощь и поддержку, предлагали обращаться в случае любых затруднений. Но контакт... нет-нет, и не говорите. Ну что вы...

Это был конец. Мало того, что весь мир против. Теперь можно было сказать - весь мир и еще два академика. А это уже серьезно...

— Коля, ну на кой черт нам сдался этот контакт, - в конце концов взмолился я. - Может, все-таки хоть его признаем, и дело с концом. Ведь он сам по себе все равно ничего не решает.

— А ты что, изменил свое мнение об этом контакте?

— Ну не изменил, но не обязательно же так прямо. Можно ведь и как-нибудь... да что ты, не знаешь, что ли, тысячи всяких формулировок существует. А то мы отпугнем от себя последних сочувствующих. В конце концов, и в борьбе идей должна быть своя тактика!

Но Коля не сдвинулся ни на миллиметр. Нет, в науке не должно быть места никакой тактике!

Надо собрать новые факты. И самым ценным открытием были бы находки окаменелых раковин.

Нам просто обязательно надо найти раковины, много окаменелостей. Только они могут дать окончательный ответ, кто из нас прав.

Но разве объяснишь все это лопоухому Женьке?

Все будем мы в этом сезоне делить поровну. Груз в рюкзаках, место у костра, последнюю лепешку. Но самый тяжелый груз придется нести нам с Колей. Не могут быть ребята участниками спора. Но помочь они могут...