Гур. Человек из аномалии

После устранения следов семизвездников на нашей стороне, женщины отправились на дальний берег урочища, дабы забрать лошадей и вещи Анниэль. И также избавиться от признаков присутствия. Осмотрелся, чисто.

Человек, из-за которого полегло двенадцать душ, спокойно спал, иногда почмокивая. В конце концов, погибшие по собственной воле отправились на чужую территорию и прикончили бы нас, если бы смогли. Осмотрел парня. Аура чуть плотнее обычной. Уайда постаралась. Моего роста, физически развит, стройный, лет двадцать пять — тридцать. Волосы темные, блестящие, кожа ровная, здоровье хорошее. Череп большой, правильной формы. Лоб высокий. Крупный нос с горбинкой. Челюсть выдвинутая, заметные скулы. Мимические морщины выраженные, что указывает на богатый внутренний мир. Видимо, человек неглупый. Руки с длинными пальцами, ногти круглой формы, безымянный палец длиннее указательного, как у мужчин благородного происхождения. Дворянин? Человек чести? Славно. Боевых мозолей между большим и указательным пальцами от рукояти меча нет ни на одной руке. Не воин.

Особое впечатление произвела одежда, как материалом, так и кроем. Серая куртка из неведомой ткани и с какими-то накладками, расположенными на груди и по бокам. Приоткрыл одну накладку. Там лежали две коробочки, одна побольше, другая маленькая, обе — неизвестного назначения. Если и амулеты, то незаряженные. А накладка, выходит, используется для хранения мелких предметов. Необычно. Под курткой рубашка из мягкой коричневой ткани, на вид дорогой выделки. Тоже с накладкой. Штаны из темно-коричневой прочной ткани. Пряжа с примесью неизвестного волоса. Швы не только не скрыты, а подчеркнуто выделены. Никакого оружия или доспехов. Да, не воин. Видимо, ученый или вельможа.

Обувь весьма странная. Сапоги с коротким берцом, покрывающие лишь ступню, а не щиколотку, как принято у нас. Берцы любопытные, отверстия шнуровки укреплены металлической окантовкой, тонкая, почти ювелирная работа. Рант со швом из толстой крученой нити. Удивительно. У нас используют сандаловые гвозди. На подошве под пяткой прикреплена дополнительная пластина во всю ширину подошвы. Это зачем? Чтобы казаться выше? Внутри сапога виднелся короткий чулок из эластичной ткани, а не портянка, как у нас.

Пора будить человека. Парень открыл глаза, увидел меня, сидящего неподалеку. Я молчал. Глаза темно-карие, миндалевидные. Парень резко сел, повел головой по сторонам, лицо приобрело ошарашенный вид. Ну, я бы тоже удивился, если бы, заснув во дворце, проснулся в лесу. Парень громко и быстро стал говорить, явно что-то спрашивая у меня. Зубы ровные. Язык незнакомый.

— Я тебя не понимаю, — ответил ему.

На его лице появилось тоскливое выражение, человек вновь стал озираться, потом сокрушенно произнес несколько слов. Я поднялся на ноги, подошел к нему и протянул открытую фляжку. Человек попил и благодарно посмотрел на меня.

— Не все так безнадежно, как может показаться, — подбодрил его и, дружелюбно улыбнувшись, и навел палец на себя.

— Гур.

Повторил. Перевел палец на него. Человек понял смысл действий, я верно оценил степень его разумности.

— Жека, — произнес он.

— Жека, — повторил я. Указал на себя, произнес, — Гур, — перевел палец на него, — Жека.

Он согласно кивнул.

Я отошел от Жеки на пару шагов, обернулся, еще раз улыбнувшись, сделал приглашающий жест.

— Жека, пойдем со мной.

И медленно направился к лагерю. Жека догнал меня и зашагал рядом. Не стал идти сзади. Привычное, неосознаваемое достоинство. Вельможа? Впрочем, у ученых самооценка бывает не меньше.

Выйдя на поляну, я подошел к вещам, кинул на траву подстилку, выбросил на нее пару полотенец. Снял барбют. С облегчением стащил колет, кольчугу и поддоспешник, отстегнул наручи и поножи. Накинул на шею полотенце.

Подошел к Жеке, показал жестами, потирая руками щеки и грудь, что пойду купаться. Протянул полотенце, сделал вопросительное выражение лица. Жека понял пантомиму, сбросил куртку и рубашку, осторожно положил их рядом с моими вещами. Взял полотенце и посмотрел на меня. Я махнул рукой, дескать, пошли.

Когда мы возвращались, сумерки уже укутывали окружающий лес. На стоянке горел костер под треногой с котелком. Мои любимые женщины помогали Анниэль развернуть шатер. Увидев нас, оставили работу и дружно подошли. С любопытством уставились на Жеку.

— Улыбнитесь, излучайте добродушие, — хмыкнул я.

На трех личиках, как по мановению ока, воссияли приветливые улыбки.

— Жека, — громко сказал я и, кивнув на парня, добавил, — так его зовут.

— Жека, — повторил он, ткнув в себя, и ответно улыбнулся женщинам.

Девочки назвались своими именами и тоже тыкали в животы. Выглядело забавно.

— Девушки, быстро умываться и ужинать. Ночь на дворе.

Пока они лили воду из бурдюка на руки друг другу, мы с Жекой оделись. Осмотрелся, чисто. Не стал надевать броню, время боевых действий миновало. Когда мы сели на подстилку возле разложенной еды, я попросил эльфийку.

— Анниэль, прошу тебя присматривать за Жекой. Тебе ведь, наверное, дали задание изучить возможный магический артефакт, — кивнул на парня, — вот и начинай исследование. Подавай ему еду, успокаивай, если встревожится.

Все приступили к ужину.

— Излагаю наблюдения и соображения. Языка он не знает, умен, для некоторых, возможно, красив, — подмигнул дамам, — одежда странная, в нашем мире такой нет. Вероятно дворянин, попал сюда из другого мира. Сановник или ученый. Я слышал о свитках, в которых описаны пришельцы из других миров. Так как у нас безотлагательное дело, то терять время на доставку Жеки в обитель мы не будем. Забираем с собой. Знания Анниэль понадобятся, лишь когда мы достигнем эльфийского плато и займемся спасением наших детей. А до этого, по дороге к высокогорью, Анниэль, пока свободна, займется обучением Жеки языку.

— Наших детей? Львята — твои дети? — изумленно подняла брови Анниэль и захлопала ресницами.

— Да. Я их усыновил. Заочно.

Уайда пристально глядела на меня.

— Уайда, они также дети Майты, правда Майта?

Майта радостно кивнула. Мои женщины крепко поцеловались. Новички с неодобрительными минами наблюдали за этим. Не понимаю, что их возмутило?

— Анниэль, парень будет ночевать в твоем шатре. Так ты получишь больше времени для исследования артефакта. Хм. И потом, у нас всего два шатра.

— Как же так, а если он начнет приставать? — удивленно и обиженно протянула Анниэль.

— Женщина всегда сможет дать понять мужчине, что э… домогательства неуместны. Или уместны, — усмехнулся я.

Мои девочки прыснули. Анниэль тоже улыбнулась. Жека переводил глаза с одной на другую, пытаясь обнаружить причины веселья.

Мы убирали вещи. Анниэль потянула Жеку за руку в сторону незавершенного шатра. Я пошел к лошадям посмотреть на пополнение. Три мерина в приличной форме, хорошо не кобылки, их пока предостаточно. Плоская шутка. Спишем на усталость. Поработал с новобранцами насчет положения в походном строю и недопустимости антильвиных настроений. Пора спать. Осмотрелся. Чисто.

Завтра в дорогу, спасать малышей.

 

Жека. Новый мир

Умирая, я в последний миг понял, что кто-то врубил питание секции коллайдера, когда я залез в кишки детектора, а блокировку не поставил. Темнота обрушилась на меня.

Однако, все оказалось не так безнадежно.

Я очнулся и с удовольствием осознал, что таки жив и где-то даже здоров. Открыв глаза, обнаружил себя лежащим на траве. В чем дело, вопрос? Неподалеку полулежал незнакомый амбал в странной кожаной одежде и при шлеме и задумчиво покусывал стебелек, не спуская с меня глаз. Экспериментальная история? Ролевые игры? Я огляделся кругом, вскинулся, батюшки-святы, я на опушке леса.

— Вы не знаете, где я? Как я тут оказался? Вы кто? Что происходит? Где Женева? — зачастил я.

Здоровяк что-то буркнул в ответ. Что за язык?

Тут пришла мысль, что здесь не только Женевы нет, нет и Швейцарии, Европы и, вообще, Земли. Я в другом мире. Ё-моё. Donner Wetter. What the fuck? Капец моей научной карьере. Не светят мне теперь никакие нобелевские кроны! Почему такая гадость и на мою голову?

— Какого же хрена все это случилось именно со мной? — выразил я печальную мысль.

Атлет встал, ну и здоров, ему бы в боях без правил участвовать, килограмм под сто, и подошел ко мне. Протянул баклажку. Я попил, антикварная фляга, деревянная, а вода холодная и вкусная. Громила опять что-то произнес и дружелюбно осклабился. Ткнул себя пальцем в грудь и сказал:

— Гур.

Потом опять ткнул:

— Гур.

Имя называет, понятно. Перевел палец на меня. Вообще-то я — Евгений и даже Юрьевич, кандидат наук, но в нашей исследовательской группе я был младший и стариканы покровительственно называли меня Жекой. Я и привык.

— Жека, — ответил я.

Гур добродушно улыбнулся. Я понял, что он приглашает меня пройти с ним куда-то. Почему бы не пройти, не на траве же здесь лежать? Мы направились к ближайшей роще и прибыли на живописную поляну, у края которой лежали меч, еще какие-то колюще-режущие инструменты, тюки и мешки, а рядом с этим добром стояла палатка, похожая на монгольскую юрту времен Чингисхана. Из-за деревьев слышалось фырканье лошадей. Средние века. А где войско Гура, с копьями и щитами? Или он робингуд?

Гур подошел к скарбу, разделся по пояс, освободился от груды железа, накинул на шею длинную тряпку типа полотенца и знаками показал, что пошел мыться. Лысый, настоящий скинхед, а мышцы могучие. Пригласил меня с собою. А что, неплохая идея. Снял куртку и рубашку, взял полотенце. Озерцо, в котором мы стояли и обливались, было мелким, но с холодной водой. Видимо, подводные ключи. Мыло у них жидкое, с приятным легким ароматом. Гур стоял голым и с удивлением поглядывал на мои плавки. Ясно, цивилизация здесь еще не дошла до изобретения нижнего белья. Мы на Земле уже начали забывать про белье, «мы его теряем», как говорят в кино, а они еще не нашли. Выйдя на берег, я снял плавки и отжал их. Гур недоуменно посмотрел на меня. Да я и сам понял, что сглупил, если отжал, то зачем намочил. Ну ладно, пусть думает, что у нас так принято.

Вернувшись на поляну, я оторопел. Три женщины в штанах, тужурках и армейских берцах, правда, почему-то без каблуков, а одна еще в шлеме и при мечах, возились с какой-то грудой ткани, видимо разобранной палаткой. Это что-же, войско Гура? Тут бабская армия, что-ли? Тогда почему Гур не женскага роду? Или он у них, типа, резервист? Женщины подошли и стали пристально разглядывать меня. Что, в сексуальное рабство возьмут? Потом они все заулыбались, а Гур представил меня. Нет, вроде не смотрят как на раба, может я просто им понравился, как интеллигентный человек. Вот, еще и кормить хотят. Две женщины — мускулистые, не культуристки, но все же, особенно та, что повыше, с длинной, ниже талии, гривой белокурых кудрявых волос. Уайда вроде. Когда женщина в шлеме его сняла, я изумился. Голова у нее была лысая, гладкая, как попка младенца. Кардинальная прическа. Но все равно, симпатичная тетка. Добродушная, но может зарубить, если встретит хулигана. По всему видно, что она — сестра Гура.

Третья, чуть пониже, стройненькая, очень красивая. Анниэль. Смотрит на меня, иногда легко улыбается, кусочки пищи подкладывает. Флиртует? Не успел я тут появиться, а местная красотка меня охмуряет. Если так дальше пойдет, то этот мир мне нравится.

Они о чем-то беседовали между собой. Язык мелодичный. Вдруг две девушки, те, что покрепче, ни с того, ни с сего, приблизили лица друг к другу и жарко поцеловались. Это что такое? Остров Лесбос? Я — традиционалист в таких вопросах. Гур вполне благосклонно смотрел на них. То есть, у Гура сестра — лесбиянка, а ему все пофигу? А кто тогда рожать детей будет? Еще, не приведи господь, и Гур окажется спектральным. Известно, что в цепных реакциях, для их развития, коэффициент размножения должен быть единица или выше. А на острове Лесбос и в примыкающей Голубой лагуне его величина строго равна нулю. Кто же этого не понимает, тот — омбудсмен, поправка, анацефал.

После ужина, судя по времени суток, Анниэль потащила с собою, чтобы помочь поставить палатку, я так понял. Завершив установку, Анниэль знаками показала, чтобы я разделся и укладывался в угол палатки. Накрыла тканью, сама же, не раздеваясь, легла подальше и тоже укрылась. Я немного возбудился от нахождения в тесном пространстве с такой красавицей, но, конечно, не бросился на нее, не идиот все же. Спать все равно не мог, потому что не так уж давно проснулся. Кто-то прошел мимо палатки, внезапно сон сладкой волной захлестнул меня.

Утром, когда я вылез наружу, в лагере были заметны признаки свертывания. Сестра Гура хлопотала у костра, остальные дамы энергично вязали тюки. Другой палатки уже не было. Гур стоял в центре поляны, закрыв глаза. Эксплуататор женского труда. Открыв глаза, уже направленные в мою сторону (откуда знал, что я здесь стою?), слегка усмехнулся и кинул мне полотенце. Намек понял.

За завтраком Анниэль по-прежнему ухаживала за мной. Одновременно, маленьким прутиком указывала на тот или другой предмет и говорила слово. Повторяла и вопросительно смотрела на меня. Сухомлинский женскага роду. При этом успевала и сама перекусывать. Когда я повторял слово, она слушала и, если я правильно произносил, совала мне в рот кусочек еды, если же, по ее мнению, неправильно, то легко хлопала прутиком по спине. Работать собакой Павлова было интересно и я включился в игру.

После завтрака все стали собирать ковер, на котором мы сидели. Я тоже пытался помочь. Мне строили одобрительные гримасы. Я улыбался в ответ. На поляну вышли лошади и сами выстроились в цепочку. Вот это дрессура! Седла лежали на траве отдельными рядами. Все занялись снаряжением лошадей и крепежом багажа. Я понял, что мы сейчас уезжаем, куда, правда, не знал. Гур подвел ко мне оседланного мерина, жестом показал, чтобы я сел на него. Я вскочил в седло, похлопал мерина по крупу. Езда на лошади не представляла проблемы, мои предки по армянской линии не только делали вино, но и разводили лошадей, так что приезжая к родне в гости, я много времени проводил верхом в свое удовольствие. Гур одобрительно осклабился.

Караван цугом покинул поляну. Я ехал четвертым, за мной — Анниэль. Какая она прелестная. Супермодель! Выехав из рощи, мы ускорили движение на ровной степи и вскоре выехали на большую дорогу, жаль не асфальтированную. Красавица догнала меня и опять заставила играть в Павлова. Правда, при поощрении, она, вместо кусочков мяса или сыра, протягивала мне ягоду земляники. Видимо подошло время десерта. А прутиком лупила больнее. Любит делать больно? Вряд ли.

От такой красотки любое внимание в радость.

 

Анниэль. Вливаюсь в коллектив

Мне симпатичны и работодатель, и его жены. Хотя Гур назвал их подругами, но, по отношениям между ними тремя, видно, что они — самая настоящая семья. Такой чуткости во взаимных взглядах, касаниях я нигде не встречала. Завидую. У нас в горах нормой в отношениях между супругами считается уважительная сдержанность, может быть, слегка теплее, чем к посторонним. Поцелуй жен на вчерашнем ужине слегка покоробил, но, задумавшись и сопоставив этот поцелуй с последующими наблюдениями, я поняла, что женщины любят и Гура, и друг друга. Идеальная семья! Как она возникла, неизвестно, но она явно делает счастливыми этих трех разумных. Если бы у меня в будущем появились отношения такого уровня, было бы замечательно!

А Гур хорош! Никакого высокомерия по отношению ко мне. Наоборот, подчеркнутые вежливость и уважение приятно греют душу. Он умеет руководить. Первоначальный ужас, когда я ощутила заклинание магического подчинения, прошел, уравновесившись благородством цели нашего похода. Я безоговорочно верю, что контракт будет прекращен после освобождения детей. А то, что он сегодня вскользь заметил, что контракт будет оплачен не хуже, чем отмененный с семизвездниками, характеризует Гура, как великодушного и честного человека.

Мой подопечный уже успел выучить пару сотен слов. Умный мальчик. Хотя мы и одного возраста, может я даже и младше, но он, в моих глазах, — мальчик, наивный и веселый. Именно искренняя улыбка и постоянное удивление в глазах заставляют меня смотреть на него, как на ребенка. Но двести слов — умница! Гур в приватной беседе порекомендовал нагружать его в полной мере и даже больше. Если будет перенапрягаться и уставать, подкачивай ауру Жеки из своей, советовал он. Твой потенциал в магии жизни будет нарастать, ты быстрее достигнешь плотности ауры первого дана магии жизни и станешь мастером. Подозвал Уайду и попросил следить за состоянием моей ауры. Чтобы, дескать, я не переусердствовала и не заставила других совершить незапланированный поминальный обряд. Гур говорил спокойно и серьезно, но ирония где-то таилась в светло-серых ледяных глазах.

Завтра мы с Жекой, помимо названий конкретных предметов, перейдем к местоимениям, абстракциям, числам и действиям. Это вроде бы понятно, как объяснять. А вот когда я перейду к определениям, то я еще не знаю, как буду действовать. Слово «волнующий» как показать или описать? Подпрыгивать на месте? Глаза закатывать? Или как? Еще не то подумает. Впрочем, когда задала этот вопрос Гуру, тот, немного поразмыслив, сказал, что «волнующий» означает «трогающий душу». Такое понятие конечно легче описать. Только придется объяснить, что такое душа. Что само по себе непросто. Если и сама не очень понимала. Душа — совокупность воспоминаний? Нет.

Возможно, что на самом деле Жека гораздо серьезнее, улыбаясь, он защищал разум от потрясения при переносе в наш мир. Действительно, сложно вынести то, что ты навсегда покинул родину и очутился в неизвестном месте. Интересно, какой его мир? Я потом расспрошу Жеку и все подробно запишу. А очутившись здесь, он почувствовал себя ребенком, так как детям внешний мир мало известен. Ему очень повезло, что он попал в столь высокоразвитую цивилизацию, а не куда-нибудь, где лишь медведи и волколаки какие-нибудь водятся.

В нашем мире жить хорошо и удобно. Уже сто лет, как мы, ну не мы, а люди, придумали мыло. Кто бы мог подумать, что мыло получается, если бросить щелок в растопленный жир и долго варить! Теперь можно легко и чисто вымыться, особенно летом, когда вода в реках теплая. А вот эльфы давным-давно придумали ткачество. Не горные эльфы, правда, а лесные дроу, но все равно эльфы. Я, как ученый утверждаю, что ткачество — великое научное достижение! У дроу почти в каждом доме есть ткацкий станок, где они выделывают ткани из растительных волокон, из шерсти и волос животных. Специально даже ловят и стригут разных пушистиков для изготовления пряжи.

Но и горные эльфы внесли замечательный вклад в развитие цивилизации. Именно мы являемся зачинателями кожевенного дела. Наши мастера придумали как отделять кожу от мяса и жира, как убрать шерсть, как сделать кожу водостойкой. Рудознатцы открыли минералы и земли для обработки кожи, чтобы делать ее мягкой или жесткой. Хотя тайны выделки уже разошлись по свету, но до сих пор большая часть обувных оснований производится у нас в горах. Наши подметки — лучшие в мире, они гибкие, но долго не истираются. И замша тоже лучшая!

А стекло? Какие гномы, все же, молодцы! Как они смогли додуматься до него? Я бы ни за что не догадалась. Они настоящие мастера! Теперь в каждом доме стало гораздо светлее и в нем можно заниматься тонкой работой в дневное время, не зажигая свеч. Даже писать. Стекло хоть и не дешевое, но и скромный пейзанин способен купить необходимое для избы количество стекла всего за десять мешков зерна.

Вернемся к Жеке. Ему, конечно, повезло попасть именно в такой просвещенный мир, но сейчас Жека совсем одинок и следовало бы духовно поддержать в трудный для него период. И еще я видела, что нравлюсь Жеке. Это приятно мне, конечно, как и любой женщине, но он для меня не мужчина, а объект исследования, психологический и цивилизационный феномен, пусть и симпатичный. Я — серьезный ученый, а не какая-нибудь салонная вертихвостка. У меня шесть трактатов по различным аспектам магии земли!

Вообще, пришло понимание того, что в результате неудачной экспедиции к зоне аномалии в моей жизни наступил новый этап. Я познакомилась с семьей Гура, стала обучать и исследовать Жеку. К добру или к беде приведет новый поворот судьбы, не знаю, но такого душевного комфорта, будучи рядом с семьей Гура, я давно не испытывала. Лишь в детском возрасте, на руках у мамы. Буду верить в то, что сотрудничество со столь могущественным магом, как Гур, даст мне хорошие шансы на счастливое будущее.

И, кажется, оно уже наступает!

 

Жека. Рядом с магами

Мы уже почти день в пути. Усердно тружусь под руководством большой ученой, в языкознании познавшей толк. По имени Анниэль. Съел, наверное, килограмм земляники. Где Анниэль ее брала? Спина ныла уже от тростинки. Как этот прутик еще не сломался? Причем странно как-то спина болела. IOW*, ноет-ноет и вдруг затихает. Познавшая толк лупанет, опять боль просыпается. Вдалеке показались горы.

На заднем плане сознания крутился дурацкий фонетический перпетуум мобиле, встроенный в меня с малых лет. Когда слышу или читаю какие-нибудь слова, память часто предлагает им замену. Демобилизованный — дебилизованный. Банк — панк. Или танк. Ассоциация австралийских панков предложила европейскому центральному танку то-то и то-то. Абсурд, но не требует участия разума. А с иностранными языками еще чуднее. Слушая доклады зарубежных коллег на семинарах и симпозиумах, я иногда смеялся, вызывая недоумение окружающих. Однажды, взяв за пример битловский Кэнт бай май лав, не поленился и записал то, что мне чудилось в ней. Получилось вот что:

Оригинал:

Can't buy me love, oh Everybody tells me so

Can't buy me love, oh No, no, no …no!

Say you don't need no diamond rings

And I'll be satisfied

Tell me that you want the kind of things

That money just can't buy

I don't care too much for money

Money can't buy me love

Моя интерпретация:

Ген бабе — лай, но, перепадом хлеб и соль.

День за день — славно, но-но-но, гном!

Осел удит ниткой гайморит

И алиби Саре с Фаей.

Пельмени вам в живот — икать и выть:

Заманит жесткий бай.

Адом кету мичман манит

Мяу, (ик) Бабилон!

Бред!

После короткого, прямо в степи, дневного привала, мы проезжали сквозь придорожную деревню и увидели горящий дом. Горела передняя стена, из окон чадил густой дым. Люди тщетно пытались залить пламя водой. Гур крикнул им, видимо что-то выяснял. Я узнавал некоторые слова. Услышал их ответные вопли. Анниэль быстро подъехала к Гуру и они вдвоем приблизились к дому. Остановились. Гур гаркнул на огнеборцев и те разбежались. Вдруг стены дома упали, причем каждая стена в свою сторону. Как коробка раскрылась. А крыша осталась висеть в воздухе! Я не верил собственным глазам. Волшебство! И я его вижу! Это что же, моя Анниэль и качок Гур — волшебники?!

Крыша поплыла в сторону и мягко опустилась на землю. По раскатанным бревнам ударила волна воздуха, сдув пламя и дым. Посреди разобранного дома обнаружилась какая-то мебель. Люди подбежали к этой груде деревяшек и вытащили три маленьких тела. Завыла одна из женщин, видимо мать погибших детей. Гур опять что-то громко рявкнул, заглушив женский вой, и детей принесли к Гуру. Разобрал два слова: «живой» и «дети». Гур повернулся и жестом подозвал блондинку Уайду.

Анниэль и Уайда метнулись к детским телам и опустились на колени. Через несколько минут дети подали признаки жизни, закашлялись и заплакали. Их мать еще громче завопила, упала на карачки и поползла к поднявшимся реаниматоршам. Обняла ноги Уайды и Анниэль. Гур цыкнул на нее грозным тоном, женщина затихла и уползла обратно. Дурдом. Хотя и понятно все. Сам бы заползал на ее месте.

После суматохи, когда детей унесли и закончилась манифестация в нашу честь, мы, наконец, смогли продолжить путешествие.

Увиденное надо осмыслить. Значит, я наблюдал трех магов в активной фазе. Совершив колдовство, они вернулись в основное состояние. А скинхедша, сестра Гура, тоже волшебница? По индукции и теории вероятности — да. Ну и компания у меня подобралась!

Кто дерется? Анниэль хлестанула, уже целясь ниже спины. Садистка колдунская. Павлов недоделанный. Макаренко доморощенный. Я вынырнул из воспоминаний и продолжил экстренное лингвистическое образование.

Маги такие, они больно лупятся!

* In other words. Другими словами