— Не мертвый, синьора, — ответила испанка жалобно. — Не открывать глаза.
— Она дышит? — обезумев от страха, закричала Элен.
— Она… что?
Чтобы объяснить свой вопрос, Элен начала громко дышать в трубку.
— Не понимать, — с сожалением отзывается Пида. Это первое французское выражение, которое она выучила и употребляет чаще других.
— Дышать, — настаивала Элен. — Сердце.
Обе прилагали безнадежные усилия в попытке найти слова, но Элен все-таки поняла, что еще не все потеряно, что меч судьбы еще не упал и не отсек в долю секунды то, чему были посвящены годы внимания и нежности. Есть надежда, но нельзя терять ни минуты. Она приказала Пиде вызвать доктора, потом бросила трубку, схватила в охапку сумку и перчатки, пулей вылетела из магазина и захлопнула дверь. Добегает до вокзала Сен-Лазар, спотыкаясь в толпе и расталкивая прохожих. Ей повезло — она успела на Сен-Жерменский поезд, который останавливался в Шату. В вагоне она без сил рухнула на скамейку, не видя вокруг ничего и думая лишь об одном — быстрее оказаться рядом с Надин, помочь ей, спасти…
Она даже не спрашивала себя, что случилось с дочерью и почему та оказалась на пороге смерти. Объяснения, повод, причина — это все потом. Позже. Когда Надин спасут, тогда можно будет заняться деталями. Когда ее спасут или…
Нет! Нет! Только не это! Никогда!
Только бы Пида успела позвать доктора Моро, только бы застала его в кабинете и смогла объяснить ситуацию… Сидеть в этом поезде, когда Надин находится между жизнью и смертью, когда все решают секунды. Двадцать минут дороги длятся вечность. Никогда еще время не текло так медленно.
Вот вокзал… Остановка… Поезд еще ползет, дергается, словно старается причинить ей боль. Элен выпрыгнула на перрон еще до того, как состав окончательно остановился, и бросилась домой. Рыночная площадь, узкая улочка, в конце которой возвышается здание мэрии, за ними — маленький домик со стенами, увитыми диким виноградом.
Только открыв калитку, Элен вспомнила о Жорже. В спешке она даже забыла предупредить его о случившемся, а ведь он должен знать, что Надин в смертельной опасности. Если произойдет непоправимое, он никогда не простит жене, что она его не предупредила.
Пида открыла дверь навстречу хозяйке. У служанки взволнованное лицо и красные глаза. Она кивнула в сторону второго этажа:
— Доктор Моро… Там, наверх…
Элен молча поблагодарила ее и взлетела стремглав на второй этаж. Врач как раз выходил из комнаты дочери. Долю секунды они глядели друг на друга, и Элен вдруг показалось, что в глазах врача она читает страшный приговор.
Ей не хватало дыхания, так он запыхалась, пока бежала от вокзала. Во рту сухо, язык кажется картонным, при каждом вздохе легкие словно обжигает огнем.
— Доктор… Надин… Она…
Ей не хватило мужества закончить вопрос, но Моро понимает и мотает головой.
— Нет, мадам. Она жива.
Элен облегченно прислонилась к стене и закрыла глаза. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
— Боже мой! Спасибо! — прошептала она.
— Не буду скрывать от вас, что она в очень тяжелом состоянии.
— Что… она… она… с ней? — наконец удалось выговорить Элен.
— Отравилась, — коротко бросил врач. — Барбитал. Если я правильно понял вашу служанку, девочка вернулась домой из Парижа около двенадцати. Она закрылась у себя в комнате. Потом Пида услышала из-за закрытой двери стоны. Она поднялась наверх и нашла Надин вот в таком состоянии. Потом она прибежала за мной. В ванной комнате у вас был тюбик снотворного. Теперь он пуст. Я сделал промывание желудка, укол, чтобы поддержать работу сердца. А сейчас мы повезем ее в больницу Сен-Жермен.
Надин неподвижно лежит на кровати белая… как смерть.
— Бедная моя девочка! — шепчет Элен.
Доктор уже надел пиджак.
— Не будем терять времени, мадам. Если вы мне поможете…
Он взял Надин на руки, словно куклу, и понес вниз.
Лестница… Коридор… Сад… Калитка…
Вот так, без сознания, Надин покидает дом, в котором родилась и прожила свою короткую жизнь. «Вернется ли она?» — эта мысль не дает Элен покоя. Они сели в машину доктора. Элен на заднем сиденье, у нее на коленях — голова Надин. Лицо девушки мертвенно-бледное, волосы прилипли ко лбу, глаза закрыты, губы синие, руки холодны, как лед.
— Доктор, — неуверенно начала Элен, — это отравление… случайность? Как вы думаете — это могло произойти случайно?
Господин Моро молчит, взвешивая ответ.
— Один шанс из ста, мадам. Если предположить, что ваша дочь собиралась отдохнуть, приняла снотворное, но ошиблась в дозе… Невозможно. Все говорит о том, что это попытка самоубийства.
Самоубийство… Какая непоправимая глупость. Она не дождалась вечера, когда мать развеяла бы ее подозрения, доказав, что девочка ошиблась в своих страшных догадках.
— Как вы думаете, мадам, у нее были на это причины?
Конечно, были! Или она считала, что они у нее есть. Но Элен не может рассказать врачу всего, что знает. Ни ему, ни кому-либо другому. Поэтому она лишь отрицательно качает головой.
— Не знаю, доктор. Даже в мыслях…
— Неприятности в учебе, — продолжал врач, — ссора с отцом или с вами, может быть, что-то личное?
— Да нет, — слабо отбивалась Элен, — действительно…
К счастью, они уже подъезжают к больнице.
— Будьте любезны, мадам, — заполните карточку.
Фамилия… Имя… Адрес… Кого предупредить в непредвиденных обстоятельствах…
«К чему все это? — думала Элен. — Теперь имеет значение только одно — ее жизнь. К чему тратить время на бумажки и формальности?»
Но Надин уже подхватили двое санитаров, а доктор Моро разговаривал с мужчиной в белом халате, видимо, дежурным врачом.
Ждать… Ждать… В сущности, вся жизнь — одно долгое ожидание самого страшного.
Есть ли у нее время, чтобы выйти, добежать до ближайшего кафе и позвонить Жоржу? А что если Моро уйдет, и она ничего не узнает о состоянии дочери. Нет, не двигаться, призвать на помощь все свое терпение и ждать. После, когда она будет знать, что Надин спасена или… у нее будет время позвонить мужу.
После бесконечного ожидания, наконец, на пороге больницы появился доктор Моро. Элен вся замерла в ожидании приговора.
— Доктор?
— Еще рано говорить что-то окончательно, мадам. Через несколько часов, поздно вечером или завтра утром, лечащий врач сможет сказать, как пойдет дело.
— А как я узнаю об этом, доктор?
— Я договорился с врачом Лемуре — это мой старый друг. Он примет вас и расскажет все, что вы захотите узнать.
— Даже не знаю, как вас благодарить, доктор. Как, по-вашему, с моей дочерью все будет… — она колебалась прежде чем закончить вопрос, — все будет в порядке? Она будет жить?
Врач медлил. Он уже собирался ответить, что не умеет предсказывать будущее, но мольба в глазах женщины тронула его.
— По крайней мере, мадам, ее состояние не ухудшилось. Она молодая, сильная, здоровая девушка. Будем надеяться, мадам.
— Я могу ее увидеть?
— Не сейчас. Вы только помешаете тем, кто сейчас ею занимается.
Он взял Элен под руку и повел к выходу.
— Прошу прощения, мадам, я не еду назад в Шату, вы сможете добраться домой без моей помощи?
— Конечно, доктор, — быстро кивнула Элен. — Не беспокойтесь обо мне.
Он простился и ушел, сел в машину и тут же отъехал. Элен медленно направилась в соседнее кафе. Жорж! Надо срочно позвонить Жоржу. Она набрала номер его работы и коротко сообщила, что Надин пыталась отравиться и сейчас в больнице.
— Отравиться… — Жорж задыхается. — Ужасно… Где ты сейчас?
— Рядом с больницей, собираюсь домой.
— Я немедленно выезжаю. Встретимся в Шату.
Элен поймала такси. Она совершенно обессилела, не могла ни о чем думать. Перед глазами у нее стояла Надин, какой она видела ее в последний раз.
Но жизнь продолжается, жизнь поджидает Элен, готовя новые испытания. Встреча с Жоржем. Ей предстоит обнять его, говорить с ним, смотреть в глаза, как ни в чем не бывало. Что делать? Как себя вести? Делать вид, что она ничего не знает о его секрете или наоборот — спровоцировать объяснение и расставить все по своим местам окончательно и бесповоротно.
От усталости у Элен не хватило решимости выработать план. Как противостоять событиям, когда они следуют друг за другом с такой скоростью, что вот-вот сметут ее жизнь.
Дома она рассказала заплаканной служанке, как дела, а потом упала в кресло. Она так устала, пришлось столько бегать — ноги опухли. Она сняла туфли и потерла усталые щиколотки. Еще несколько часов в ожидании известий из больницы. Элен чувствовала себя виноватой. Это она должна быть наказана, а не ее дочь. Это она должна страдать и умереть, если судьбе угодно, чтобы кто-то умер.
Скрежещут ворота гаража, торопливые шаги по дорожке, щелчок замка. Жорж впопыхах вбежал в дом, открыл дверь гостиной. И вот они смотрят друг на друга… Целая вечность, заполненная страшными событиями прошла с тех пор, как они в последний раз виделись. Вечность, вихрем закружившая семью Кутюрье.