«Эсмеральда» Кэррима поразила Лэа своей красотой и величественной грациозностью до глубины души.

Лэа не разбиралась в кораблях, но все же смогла определить, что «Эсмеральда» являлась каравеллой.

Построена она была из красного дерева, на корме была искусно вырезана Эаллон, длинноволосая и прекрасная, с простертыми вперед руками.

По палубе сновали матросы, сильно отличавшиеся от людских.

Шли последние приготовления к плаванию.

Лэа отдаленно слышала команды, которые капитан отдавал матросам.

Она стояла перед трапом и никак не могла решиться шагнуть на него.

Кто-то доброжелательно коснулся ее локтя.

– Не бойся, – услышала Лэа голос Кэррима.

– Это не морская болезнь, – ответила она.

– А что же?

– Страх перед будущим.

– Тебе ли надо бояться, Лэа? – изумился принц.

Она вздохнула.

– Все, больше не боюсь…

И шагнула на трап.

Доски заскрипели, в глазах у Лэа потемнело.

Ох, как же она не любила плавать!..

Палуба корабля качалась под ногами, будто земля, готовая вот-вот уйти из-под ног.

Она пошатнулась, готовая упасть.

Нет, она не страдала морской болезнью, но плавать не любила.

Не нравилось ей море, и все тут!

Ей не нравилась его изменчивость, непостоянность, равнодушие и даже недружелюбие.

Соленая вода была жесткой и неприятной на вкус…

Да, она не любила плавания, но даже она не могла не признать завораживающей красоты эльфьих вод.

Сейчас, опуская глаза на ребристую волнующуюся поверхность, она отмечала чудесный бирюзовый цвет, прозрачный до самого дна и искрящийся под солнцем.

Обычно забивающийся в нос соленый морской воздух был здесь наполнен свежестью и сладостью.

Сладость? Откуда она на морском побережье?

Сказывается близость благоухающих садов Кан Д’Иара?

– Ненавижу плавать! – простонал за спиной Лэа голос.

Она оглянулась и увидела расстроенного Лейса.

– С каких это пор ты боишься воды? – с легкой иронией поинтересовалась Лэа.

– С тех пор как попал в жуткий шторм, возвращаясь из Логи Анджа на большую землю!

Он встряхнул рыжими кудрями и промолвил:

– Впрочем, если рядом ты, то мне не страшно никакое плавание!

Она хмыкнула, но ничего не сказала в ответ.

– Здесь Ее Величество. И Акфилэ. Дин, Авалина, Люксор… они хотят попрощаться…

– Я не умею прощаться! – в панике сказала Лэа.

– Я помогу тебе, – с призрачным намеком на самодовольство сказал Лейс.

Он взял ее за руку и потянул вниз по трапу. Лэа ощутила под ногами приятно твердую землю. Алэтана ждала ее, царственно сложив руки. Ее лицо не выражало никаких ярких чувств. Королевы не плачут.

Даже отпуская своих единственных сыновей.

Лэа склонилась в поклоне перед Эльфьей Королевой.

– Встань, дитя мое.

Лэа рискнула поднять глаза.

Боялась увидеть в них упрек или злость, обиду или досаду…

Но льдисто-голубые, как северные озера, глаза лучились теплотой.

В нерешительности Лэа молчала.

– Я не умею прощаться, – наконец смогла вымолвить она, и виновато улыбнулась.

Алэтана дружески обняла ее за плечи.

– Береги себя, Лэа ун Лайт… береги моего сына… я буду молиться Эаллон за вас.

Алэтана сняла со своей шеи нежную серебряную цепочку, на которой плавно покачивался голубой бриллиант, ослепительно сиявший миллионами граней на солнце, и надела его на шею Лэа.

– Я не могу принять это… – изумленно воскликнула Лэа.

– Это королевский подарок. Когда-то мне подарила его Ариадна. И мне кажется, он поможет тебе найти их замок.

В глазах защипало.

– Я всегда буду помнить вас…

– Мы еще увидимся, – шепнула ей Королева. – Так мне сказала Чаша!..

В ответ на удивленный взгляд Лэа Алэтана рассмеялась:

– Не ты одна заглядывала в кристальные глубины…

Алэтана взмахнула рукой, и к ней сбежались слуги, чтобы подхватить шлейф серебристого платья.

Глядя на плавную походку Алэ, Лэа подумала, что, должно быть, она едва ли не самое совершенное существо во всей Элатее.

Акфилэ крепко обняла Лэа, в бирюзовых грустных глазах эльфки стояли слезы.

– Спасибо тебе… за все.

Лэа ободряюще улыбнулась.

– Тебе спасибо…

– Мне то за что? – утерла она слезы тыльной стороной ладони.

– Ты первая, кто смог хоть немного вернуть меня к жизни из тех ледяных пустот, где я обитала последние семь лет. И за это я всегда буду тебе благодарна… прощай…

Не оглядываясь, она быстро взбежала по трапу. В горле стоял комок.

Что-то было позади.

Но что-то, еще более захватывающее, ждало ее.

В этом она была уверена.

Холодный влажный ветер приятно раздувал волосы.

В темно-синем небе горели мириады звезд.

Она вдыхала напоенный свежестью воздух и думала, что не так уж она и не любит море.

Если не сосредотачиваться на качке, то было совсем неплохо.

Морской воздух отличался невероятной чистотой, дышалось легко и глубоко.

Весь этот день прошел в бесполезных суетливых хлопотах.

Сборы, прощание, отплытие, размещение в каютах…

Лэа не жаловалась, но на ней сказывалась усталость этого дня.

И, тем не менее, она не могла уснуть, ей мешала качка.

Стоило закрыть глаза и расслабиться, как в глазах начинало темнеть.

Поэтому она встала и пришла сюда, на нос корабля.

Опустив глаза, она увидела, как по обе стороны от сирены, вырезанной на носу, разбегаются два гребешка волн, чуть приукрашенных пеной.

В темноте звездной ночи она не могла видеть, что скрывает под собой черная толща вод, но хотелось верить, что там нет угрозы.

Мысли текли также плавно, как корабль покачивался на волнах.

И впервые в них не было места Джеру, она не вела свои мысли по кругу, не пыталась разобраться в его поступках.

Она просто наслаждалась ночью и одиночеством, вдыхала соленый влажный воздух и не думала ни о чем, что могло бы испортить ей настроение…

Чьи-то сильные руки обняли ее сзади за талию, отчего она вздрогнула.

В темноте, царившей на палубе корабля, она не смогла разглядеть, кому они принадлежат, поэтому развернулась лицом к человеку, нежно обнимавшему ее за талию.

На самом деле она была уверена, что позади себя увидит Райта.

То, что сзади стоял Лейс, немного удивило ее.

– Лейси… – сказала она с легким упреком. – Что ты делаешь?

– Обнимаю тебя! – твердо ответил он.

– Мы же договорились…

– Нет, – он покачал головой. – Я передумал. – Он ласково заглянул в сердито сверкающие обсидиановые глаза. – Ты смысл моей жизни! Я от тебя так просто не откажусь! Я не отступлюсь от тебя, даже если мне придется умереть!

Лэа вздрогнула, внутренне сжалась.

– Что такое? – тревожно спросил Лейс. – Что-то не так?

– Не надо умирать, – тихо попросила она. – Я хочу, чтобы ты жил.

Он провел рукой по ее волосам.

– Я только ради тебя и живу, глупенькая! – сказал он.

От нежности в его голосе Лэа почувствовала себя предательницей.

Он склонился над ее лицом, Лэа в который раз осознала, что противиться чарам Лейса невозможно.

Почти…

В душу закрадывалась паника.

– Лейс, не надо… – прошептала она.

Успела заметить хитринку, блеснувшую в чарующих ореховых глазах, и утонула в его губах и объятиях.

От Лейса исходил жар, она осторожно коснулась руками его бронзовой загорелой груди.

Затем ее руки скользнули к талии Лейса, она опустила голову, чтобы наклониться к его шее.

Лейс выдохнул, полностью расслабленный, он не ожидал подвоха.

Это дало ей преимущество.

Резко и неожиданно поднырнув под его левую руку, она схватила Лейса за запястье одной рукой, вывернула ее, заставив рухнуть на землю под весом собственного тела.

Все еще крепко держа руку Лейса так, что готовы были затрещать кости, она шепнула ему на ухо:

– Никогда больше так не делай…

– За это я тебя всегда и любил!

Лэа поразило восхищение в голосе Лейса, и она ослабила хватку.

Он только этого и ждал.

Всего несколько секунд – она даже не успела очнуться – как они поменялись местами.

Только Лейс не стал заламывать ей руки, просто намертво прижал к палубе.

Вырваться возможным не представлялось, потому что он подавил ее силой, и ловкости здесь не было места.

Она сердито выдохнула.

– Отпусти меня!

– И не подумаю, – самодовольно сказал Лейс. – В самом деле, зачем? Сейчас игра идет по моим правилам, хочешь ты этого или нет!

– Что тебе нужно? – со злостью спросила она.

Он нежно убрал ей упавшие на лицо пряди волос.

– Ты… – прямота его ответа просто убивала.

– Я? – зло повторила она.

– Да.

– Зачем?

– Я люблю тебя, глупенькая!

– Ну, это еще не конец… – мстительно протянула Лэа.

Лейс усмехнулся.

– Интересно будет посмотреть…

Все попытки вырваться не приводили хоть к каким-либо результатам. Она не могла даже пошевелиться.

– Пусти меня… – она хотела, чтобы голос звучал грозно, а вышло чуть ли не умоляюще.

– Ты не хочешь вырываться!

– Я? Не хочу? – возмутилась Лэа. – Да ты… ты… – она не находила слов. – Ты самовлюбленный эгоист! Я с тобой больше никогда не буду разговаривать!

Легкая улыбка окрасила его губы, он поднял на нее притягательно-темные в свете луны глаза.

– Ты сама себя не знаешь…

– Уж не ты ли знаешь меня лучше всех? – ее слова прозвучали обвиняюще.

– А кто, если не я? – Лейс начинал злиться. – Райт, что ли? Правда? Он так хорошо тебя знает? Он знает, что твой любимый цвет синий, знает, что перед сном ты всегда заплетаешь волосы в косу, потому что не любишь просыпаться утром растрепанной. Он знает, что ты ешь только левой рукой, потому что правая у тебя всегда свободна для меча. Он знает, что шрам под правой лопаткой у тебя появился, когда ты отрабатывала технику хайса. Он знает, что ты всегда носишь меч за спиной, потому что с пояса тебе неудобно его брать из-за сломанных некогда пальцев. И про пальцы он не знает, что ты сломала их, прыгнув со скалы, убегая с яйцом от разъяренной драконихи. И уж тем более, он не знает, что ты ищешь Джера не из чувства мести, а потому что хочешь узнать, почему он так поступил с тобой!

Лейс готов был поклясться, что в уголках ее глаз блеснули слезы.

– Прости…

Она молчала.

Лейс запоздало понял, что перегнул палку.

Он отпустил ее и помог подняться.

– Прости меня, Лэа, мне действительно не следовало…

Она жестом заставила его замолчать.

– Откуда ты знаешь? – ее голос дрожал. – О Джере?

Он опустил глаза.

– Я очень хорошо тебя знаю, Лэа… – немного виновато признался Лейс. – Я знаю, потому что ты никогда от меня ничего не скрывала, твоя душа была мне роднее собственной, и я был уверен, что знаю о тебе все… но сейчас… сейчас все изменилось. Ты стала другой. Замкнутой, скрытной… но я по-прежнему уверен, что если пробьюсь сквозь толщу льда в твоей оледеневшей душе, то увижу всю ту же Лэа, которую…

– Хватит! Замолчи, пожалуйста! – она закрыла уши руками. – Мне невыносимо это слушать.

Лейс опустил голову, рыжие кудри всколыхнулись на ветру.

– Прости меня… – повторил он. – Я не хотел сделать тебе больно…

– Тогда зачем ты это сказал? – сердито выкрикнула Лэа.

Были вещи, в которых она боялась признаться себе сама, и то, что эти вещи были понятны другим людям, ранило ее и делало незащищенной.

Она не привыкла чувствовать себя уязвимой. Уже давно.

Но слова Лейса задели ее.

– Я не желаю тебя больше слушать! Если хочешь остаться мне другом, держи себя в руках, – холод ее голоса заставил сердце Лейса болезненно сжаться.

Рефлекторно она потерла шрам.

– Сейчас я уйду. Но, надеюсь, тебе хватит ума молчать о происшедшем. И, пожалуйста, будь дружелюбнее к Райту.

– Не обязан, – процедил Лейс сквозь зубы.

– Не обязан, – неожиданно легко согласилась она, – но я прошу тебя об этом.

На это Лейсу сказать было нечего.

– Будем считать инцидент исчерпанным.

Она поджала губы и развернулась на каблуках, быстро сбежала вниз по лестнице, ведущей на нос корабля, и вихрем пронеслась по палубе.

Корабль качнуло.

Лэа споткнулась, упала, больно подвернула ногу.

Чертыхнулась, встала, потирая ушибленную лодыжку.

– Осторожнее, ми-сади! – раздался голос.

Он произносил слова на всеобщем, но со смешным акцентом.

Голос принадлежал капитану «Эсмеральды», смугло-золотистому эльфу со светлыми волосами, собранными в хвост на затылке.

Он сверкнул улыбкой и склонился в поклоне.

– Мое имя – Фаэррин зин Рихт, но можешь звать меня просто – Эрри!

Она улыбнулась.

– Лэа ун Лайт.

– Почему ми-сади не спится в столь поздний час?

– Эта качка меня просто убивает, – пожаловалась она.

– Но море спокойно! – изумился эльф. – Это ваше первое плаванье?

– Третье, – призналась Лэа.

– Вам дать успокаивающих трав? – любезно предложил Фаэррин.

– Нет, – отказалась Лэа. – От них жутко болит голова, а я хочу владеть собственным сном, быть готовой проснуться в любой момент.

– На «Эсмеральде» вам ничто не угрожает, – мягко сказал капитан.

Она передернула плечом.

– Не хочется обижать ни вас, капитан Фаэррин, ни Кэррима, но доверять я привыкла лишь самой себе.

Эльф склонился в поклоне.

– Как пожелаете, ми-сади…

Лэа улыбнулась Фаэррину и присела в реверансе.

– Пожалуй, я пойду спать.

– Allorr lomme, arranelli Amaetz!

– И тебе спокойной ночи, капитан Фаэррин!

Следующие несколько дней им сопутствовал сильный северо-западный ветер.

Кэррим радовался, что при таком ветре они доберутся до Дархарии менее чем за две недели.

Лэа же не покидала растущая тревога.

Она казалась себе самой слабой и беззащитной, постоянно запиралась в каюте, тренируясь настраиваться ки-ар. Из всех кадетов Логи Анджа, она единственная умела настраиваться молниеносно, чуть ли не на бегу. Многим кадетам приходилось замирать в неподвижности, а то и медитировать несколько минут.

В бою ситуация может измениться за доли секунды, что уж говорить о минутах?

Масэтр Аллив стоял, сложив руки на груди и сверху вниз смотрел на зло сверкавшую глазами Лэа.

Нижняя губа у нее была разбита, на скуле запеклась кровь.

– Я не буду этого делать! – упрямо повторила она и утерла с губы кровь, размазав ее по щеке и подбородку.

– Если ты этого не сделаешь, то тебе останется уйти отсюда. Ты помнишь клятву?

– Подчиняться во всем и всегда… – нехотя повторила она.

– Так в чем же дело? – вскинул бровь масэтр. – Ты боишься?

– Я ничего не боюсь! – взъярилась Лэа. – Я не понимаю, зачем мне лететь в пропасть, настраиваясь ки-ар? Я же разобьюсь, несмотря ни на что! В этом нет никакого смысла!

– Доверяй своему телу, – повторил Аллив. – Если доверия не будет, умение потеряет смысл. Ки-ар – это бездонная пропасть умения! Каждый постигает ее на свою, лишь ему одному доступную глубину, но ты должна познать ее до самого дна!

– Вот так вот? – вкрадчиво произнесла она. – Это реальная пропасть, на дне которой плещутся воды залива. Я была там! И знаете что? Снизу неба не видно! Если вы хотите меня убить, вам придется постараться! Без бою вы меня в эту пропасть не столкнете!

– Я не хочу тебя убить, – мягко сказал масэтр Аллив. – Тебе здесь никто не желает зла. – Он отвернулся. – Идея с пропастью принадлежала Кэнду. – Пауза. – Он верит в тебя…

Лэа упрямо поджала губы.

Умирать не хотелось, но подвести Кэнда она не могла, ему она доверяла целиком и полностью.

Шестнадцатилетняя Лэа оглянулась через плечо с тоской.

Сзади нее зияла пропасть.

Дна видно не было, но она знала, там, в самом низу, лениво плещутся воды Подземного Океана.

Она спускалась туда на канате, пока Лейс и еще несколько мальчишек ждали ее наверху.

Чернильно-черная ледяная вода скалилась торчащими из воды скалами, одно прикосновение к которым ранило.

Прыгнуть вниз, чтобы не попасть ни на один из них?

Это невозможно!

Даже если бы она видела, что там, внизу.

Но Кэнду она верила.

Еще раз зло сверкнув глазами на невозмутимо стоявшего Аллива, она сняла с себя перевязь с мечом.

– Как я выберусь обратно? – спросила она, проглотив про себя слово «если».

– Тебя будет ждать веревка.

Лэа вздохнула.

– А вы туда прыгали?

Аллив улыбнулся.

– Да, – но, видя, что Лэа ему не верит, добавил, – еще я прыгал в жерло вулкана Лавовых Зубьев; спускался на дно океана, задержав дыхание; жил в Дархарии несколько недель, и все это ради того, чтобы познать ки-ар…

Лэа отвернулась от масэтра и шагнула к краю пропасти.

Та дохнула на нее холодом, но Лэа не стала ежиться.

Она постаралась сосредоточиться и очистить голову от всех мыслей, только почувствовать свою связь с телом.

Оно откликнулось сразу же.

Сила и свобода разлились по организму электрическим током, очищающим разум от всего лишнего.

Лэа почувствовала каждый мускул, каждую кость своего тела.

Чувствовала, что кровь убыстряет свою скорость в сосудах, оббегая организм пять раз за один удар сердца.

Она чувствовала все и сразу, не было смысла выдвигать вперед ни один орган чувств.

Раскрыв руки, Лэа упала вперед, не отталкиваясь от края.

«Это ради тебя, Человек в Волчьей Маске, – позволила себе подумать она».

Воздух, резко теряющий свою температуру, звенящим свистом отдавался в ушах Лэа.

Она приказала телу войти в режим отдыха, и почувствовала, как расслабляются мышцы.

Времени было чертовски мало.

Лэа свернулась в клубочек, чтобы мягко и как можно более плавно уйти под воду.

И вдруг произошло что-то невероятное.

Она не просто почувствовала каждую клеточку своего тела, она ощутила себя на их месте. И поняла, как это просто: управлять собой.

Она вдруг осознала, что масэтры Нейян и Шуэзин ошибались. Если бы она захотела, то стала бы сейчас всесильной, потому что поняла, что каждая частичка ее работала даже не в половину своей силы, и даже не в четверть. Она поняла, что нет предела ни чему, что стоит лишь только захотеть чего-то, можно это сделать. Только чуть-чуть зачерпнуть энергии ки-ар.

Пропасть приближалась с неумолимой быстротой. До дна оставалось несколько километров, Лэа чувствовала это, хотя не видела ничего.

Она не сомневалась в масэтре Кэнде. И он в ней тоже. Никогда.

Лэа заставила свою кровь бежать еще быстрее, чтобы не окоченеть в стылых водах залива.

Вдохнув побольше воздуха, она приготовилась упасть прямо в воду…

Она тогда чудом выжила.

Впрочем, может, это не чудо вовсе, а предопределение?

В такую чушь она не верила.

Человек сам строит свою судьбу, и никакой божественный праздник не мог ее в этом переубедить.

Лэа сидела на полу, скрестив ноги и уперев локти в колени.

Вдох.

Расслабиться.

Выдох.

Сжаться.

Вдох…

Кто-то тронул ее сзади за плечо, и она резко выдохнула, перекатившись на спину, и одновременно рефлекторно сбив нападающего с ног резким разворотом бедер.

Нападающий упал сверху, плашмя, неуклюже выставив вперед руки.

Лэа поймала Кэррима прежде, чем он долетел до земли, и, мягко изменив траекторию его полета, легонько приземлила рядом с собой на палубу своей каюты.

– Ух, ты! – восхитился Кэррим. – Ты меня чуть не убила!..

Лэа поморщилась.

– Извини. Но лучше не имей привычки подходить ко мне сзади и без предупреждения.

– Учту, – немедленно ответил Кэррим. – Я пришел сказать тебе, что надвигается шторм.

– Шторм? – мгновенно напряглась Лэа.

– Не бойся, нам ничего не грозит. Если повезет – он пройдет мимо.

Лэа кивнула.

– Это хорошо.

– Кэррим! Ваше Высочество! – в каюту влетел насмерть перепуганный, бледнее мела, Фаэррин. – Там, в глубине, что-то есть. Мы боимся, что это Морской Дракон!

С лица Кэррима мгновенно слетела вся краска.

– Этого не может быть! – прохрипел он и побежал вслед за Фаэррином.

Небо было затянуто мглистыми тучами, ворчавшими грозно и глухо, иногда посверкивавшими молниями.

Лэа, вышедшая на палубу вслед за Кэрримом, обнаружила там панику.

Матросы крестились, стоя на коленях.

Глухой рокот, который Лэа сначала приняла за гром, раздавался со всех сторон, быстро нарастая.

Да, несомненно, это был Морской Дракон.

Сначала обознавшись, теперь Лэа ясно узнавала рык подводного чудовища.

И очень рассерженного.

«Эсмеральда» ходила ходуном.

Лэа едва стояла на ногах.

Чудище, несомненно, было в ярости и собиралось атаковать корабль.

Лэа достала из ножен меч, и несколько раз глубоко вдохнула, настраиваясь ки-ар.

Почувствовав, как по жилам быстро заструилась кровь, Лэа успокоилась.

Она снова в своей стихии.

Вот только как драться с тем, кто, нападая, большей частью остается под водой.

«…спускался на дно океана, задержав дыхание», – вспомнились слова масэтра Аллива.

Неужели она не сможет драться под водой?

Откинув все сомнения, она вскарабкалась по корабельным снастям на самую верхушку мачты.

Темно-серое море бурлило, готовясь взорваться потоками воды.

Масэтр Дэкиста расхаживал по каменистой площадке, сердито скрестив руки.

Возле него, чуть полукругом, сидели, скрестив ноги, девять кадетов и внимательно слушали.

– Главная черта Морского Дракона – нападать неожиданно. Многие корабли погибают, так и не успев сообразить, что это все проделки подводного ящера, а не разбушевавшегося моря.

Отличить обычный шторм от Дракона, вы можете по звукам, которые он издает. Его рев имеет очень низкую частоту, абсолютно не схожую с громом.

– А можно ее услышать? – робко спросил кто-то из кадетов.

– Услышишь, – усмехнулся масэтр Дэкиста. – Когда отправишься добывать своего дракона.

– Но разве на Лавовых Зубьях не водятся только Лавовые Драконы?

– Нет, – резковато ответил Дэкиста. – На самом деле Лавовые Драконы гнездятся на самом верху. Внизу же по большинству обитают Скалистые и Пещерные, а под водой – Морские.

Обведя глазами класс и поняв, что вопросов больше нет, масэтр продолжил:

– С Морским Драконам справиться нелегко, потому что он обитает под водой. Задержать дыхание и настроиться ки-ар вы, конечно, сможете, но беда в том, что под водой мечом особо не помашешь, и стрелы не долетят до цели. А идти на цель с одним лишь кинжалом в руке – рискованно. Морские Драконы не дышат огнем, в отличие от остальных видов, они выдыхают раскаленные струи воды, что связано с их образом жизни. Если же вам все-таки не повезло, и вам встретился Морской Дракон – у вас только один шанс спасти себя и корабль. На голове этих ящеров есть особая точка повиновения.

Масэтр присел на корточки и принялся что-то быстро рисовать угольком.

Вскоре на камне появилась голова Морского Дракона, украшенная рядом мощных пластин, плотно прилегающих друг к другу.

Дэкиста заштриховал одну из пластин.

– Эта пластина не такая прочная, как может показаться с первого взгляда, и под ней находится череп, который тоже не отличается особой прочностью, и под черепом именно тот участок мозга, который отвечает за опорно-двигательную систему дракона. Если вам удастся вонзить в нее нож, дракона просто-напросто парализует, и он уйдет под воду.

Лэа упрямо тряхнула собранными в хвост волосами.

– А как же Зов? Неужели обязательно убивать Дракона?

Масэтр Дэкиста окинул Лэа пристальным взглядом.

– Ты будешь первой, если тебе удастся усмирить Зовом разъяренного Морского Дракона.

– Но они ведь слышат его? – не уступала Лэа. – Зов слышат все живые существа.

– Все, – согласился Дэкиста. – Но даже человек не слышит усмиряющих слов, если он находится в ярости, что уже говорить о таких чудовищах, как драконы.

Но Лэа была наделена особым, природным упрямством. Убить дракона она всегда успеет, а вот усмирить – стоит попытаться.

Вода вспенилась, и под стальной толщей мелькнул зеленовато-серый бугристый хвост.

Раздался еще один низкий рев.

Лэа завертела головой и определила, что он исходит по большей части со стороны левого борта корабля.

Лэа раскинула руки и прыгнула с мачты прямо в воду. Настроенное ки-ар тело не почувствовало толчка об воду, а плавно, как тонкая игла, ушло на глубину нескольких метров.

Настроенные ки-ар глаза, приученные в гномьих подземельях видеть в кромешной тьме, открылись и различили перед собой и вокруг себя громадную серо-зеленую бугристую тушу.

Этот дракон был невероятно стар. Лэа определила это, посчитав количество зубцов на его хребте.

Ей было известно, что один зубец у морского дракона вырастает приблизительно раз в сто лет, на спине же этого зубцы тянулись бесконечной чередой, теряясь где-то во мгле.

Лэа быстро поплыла к Дракону и аккуратно коснулась бока его содрогающейся туши.

Он не был ядовитым, и Лэа спокойно вскарабкалась на спину дракона и поплыла вдоль его спины к голове.

Дракон был всецело поглощен разбиванием корабля на мелкие кусочки, поэтому такую мелкую цель, как человек, спрыгнувший в воду, он не заметил.

Несомненно, потом он займется отлавливанием всех тел, плавающих в воде, но сейчас он играл с кораблем.

Дракон задрожал всем телом, когда ринулся наверх. Его уродливая, в костяных пластинах и шишках, голова, вынырнула из потеплевшей от струй кипятка воды.

Пасть дракона не закрывалась до конца, этому мешали длиннющие, торчавшие зубы.

Во все стороны с пасти водопадом потекла вода.

Янтарные глаза дракона были полны ярости.

Под водой передвигаться было легче, сейчас Лэа приходилось карабкаться вверх по почти отвесно поднятой шее, цепляясь за зубцы.

Она видела фигурки людей, сновавших по палубе, различала чьи-то крики.

Наконец-то шея закончилась, Лэа ухватила вместо очередного шипа воздух.

Встав на ноги в полный рост, Лэа побежала вперед, к пасти, к самым глазам дракона.

Морской ящер вздрогнул всей тушей, почувствовав на своей голове что-то неладное, и махнул головой из стороны в сторону.

Лэа упала на голову, обхватив ее руками со всей силы за пластины, и поползла вперед.

Дракон взревел и еще сильнее затряс головой, пытаясь стряхнуть назойливого человечка.

Чудище поднялось из воды на половину, и у Лэа закружилась голова от того, на какой она оказалась высоте.

«…ты будешь первой, если тебе удастся усмирить Зовом разъяренного Морского Дракона».

Быть во всем первой она любила, но умирать желанием не горела.

Оставались в ее жизни еще не завершенные дела, которые она хотела бы завершить.

Между тем корабль Кэррима медленно, но неуклонно разваливался на куски. Еще минута – и он начнет тонуть.

«Будь что будет, – подумала Лэа и подняла над головой хаарский меч».

Сталь радостно сверкнула, вонзаясь в слабую пластину на голове Морского Дракона.

Несколько мгновений Дракон еще продолжал атаковать.

Потом вся его громадная туша конвульсивно задергалась и стремительно упала обратно в воду.

Лэа изо всех сил дергала намертво застрявший меч.

А дракон уходил под воду со скоростью падающей с неба звезды.

Меч поддаваться не желал, и от нехватки воздуха и повышающегося давления у Лэа начали гореть легкие и кружиться голова.

Последнее, что она запомнила, это плывущее к ней в серых проблесках света человеческое тело.