Реджис, лениво развалившийся под стволом своего любимого дерева, глубоко зевнул. Рядом с ним торчало из земли неизменное удилище. Впрочем, крючок рыбы давным-давно очистили от наживки. Реджису редко когда удавалось что-нибудь поймать, но он очень гордился тем, что никогда не тратил больше одного червя за рыбалку.

С тех пор как он вернулся в Одинокий Лес, он бывал на озере каждый день. Зиму хафлинг провел в Брин Шандере, в обществе Кассиуса. Конечно, город на холме нельзя было сравнивать с Калимпортом, однако дворец Кассиуса, несомненно, был самым роскошным местом Долины Ледяного Ветра. Реджис считал, что поступил очень мудро, надоумив того пригласить его перезимовать в Брин Шандере.

С Мир Дуальдона налетел прохладный ветерок, и хафлинг удовлетворенно вздохнул. Хотя июнь был уже в самом разгаре, сегодня выдался, пожалуй, первый по-настоящему жаркий денек. И Реджис намеревался использовать его полностью. За весь минувший год он впервые выбрался на озеро до полудня и сейчас, раздевшись, собирался наслаждаться ласковым теплом солнечных лучей до самого заката.

Но вот с озера донесся крик. Реджис поднял голову и приоткрыл один глаз. Первое, что он к своему глубочайшему удовлетворению отметил, так это то, как увеличился за долгую зиму его собственный живот. Сейчас, лежа на спине, он едва мог видеть кончики пальцев на ногах.

По озеру, недалеко от того места, где он лежал, постоянно маневрируя, неслись четыре рыбацких баркаса – два из Термалэйна и два из Таргоса. Рыбаки, стоя у бортов, немилосердно поносили друг друга. В последние четыре с половиной года, прошедших со времени битвы у Брин Шандера, города находились в состоянии войны. И хотя в стычках в ход обычно шли бранные слова и кулаки, рыбаки частенько таранили друг друга, и много полузатопленных баркасов уже нашли свой последний приют на скалах и песчаных отмелях озера.

Реджис пожал плечами и вновь опустил голову на аккуратно сложенную жилетку, которая заменяла ему подушку. Мало что изменилось в Десяти Городах за последние годы. И все-таки, даже несмотря на размолвку между Кемпом и Агорвалом по поводу эльфа, Реджис и некоторые другие продолжали тешить себя надеждой на возможное взаимовыгодное сосуществование городов.

Но даже на берегах второго по величине озера покой и порядок царили недолго. Мир между извечными соперниками Кер-Конигом и Кер-Диневалом продолжался лишь до тех пор, пока один из кораблей Кер-Диневала не заарканил редкостную пятифутовую форель в бухте Лек Деннишир, которую Кониг уступил Диневалу в качестве компенсации за воды, утраченные в результате бурного развития Истхейвена. Потом Гуд Мид и Дуган Хол, никогда не выдвигавшие особых претензий и кичившиеся своей независимостью города Южного Озера, ни с того ни с сего вздумали требовать компенсации от Брин Шандера и Термалэйна. Их армии сильно пострадали в битве на склоне холма Шандер, хотя они могли и не ввязываться в войну. Основываясь на этом, они рассудили, что было бы неплохо, если бы два города, получившие наибольшую выгоду от военного союза, выплатили им должок. Естественно, что северные города восприняли эти доводы с праведным негодованием.

В общем, урок о пользе объединения впрок не пошел. Десять Городов стали еще более разобщены, чем когда-либо прежде.

Наибольшую выгоду из военного союза извлек, как это ни странно, Одинокий Лес. В целом население Десяти Городов со временем оставалось практически неизменным. Несмотря на то что в долину постоянно прибывали все новые и новые охотники за удачей и беглые каторжники, примерно такое же число поселенцев, не найдя в себе сил противостоять условиям жизни тундры, либо погибало, либо оттягивалось назад на юг.

И тем не менее в последние годы Одинокий Лес заметно вырос. Богатое рыбой озеро Мир Дуальдон продолжало оставаться наиболее привлекательным местом долины. А учитывая непримиримое соперничество между Термалэйном и Таргосом, а также то, что Бремен, расположенный на берегах реки Шингарн, периодически затапливался весенними паводками, Одинокий Лес был, пожалуй, наиболее спокойным из городов. Его жители даже начали развивать кампанию по привлечению новых поселенцев, называя Одинокий Лес не иначе как «Город героя-хафлинга».

Вскоре после битвы с варварами Реджис оставил пост выборного представителя во многом еще и потому, что городу, начавшему стремительно развиваться и пытающемуся избавиться от репутации убежища бродяг и разбойников, (нужен был более агрессивный представитель в Совете. Да, Реджису порядком поднадоела связанная с этим постом ответственность. Разумеется, Реджис нашел способ извлечь выгоду из добытой в бою славы. Каждый новый поселенец за право выходить на озеро под флагом города отдавал часть своей первой добычи в виде пошлины, и хафлинг сумел убедить нового представителя в Совете Десяти Городов и других влиятельных горожан, что, коль скоро его имя и молва о его подвигах помогают привлечь новых жителей, он по праву должен иметь свою долю в этом налоге.

Всякий раз, когда Реджис задумывался о своем везении, он расплывался в широкой улыбке. Сейчас его жизнь протекала спокойно и неторопливо, главным образом он проводил дни на мягком мху в тени своего излюбленного дерева.

Сейчас он мог позволить себе заниматься только резьбой по кости. В последнее время его поделки выросли в цене более чем в десять раз, отчасти из-за той славы, которой он покрыл себя на поле боя, отчасти еще и потому, что хафлинг сумел убедить некоторых из приезжавших в Брин Шандер торговцев, что его творения отличаются неповторимым вкусом и почерком и потому обладают необычайной художественной и эстетической ценностью.

Вспомнив об этом, Реджис любовно погладил покоящийся на его голой груди рубин.

* * *

Молот со звоном обрушился на раскаленный металл. Искры весело брызнули в разные стороны и растаяли в полумраке пещеры. Движимый сильной рукой тяжелый молот раз за разом взлетал под потолок и опускался на наковальню.

Кузнец был одет лишь в широкие кожаные штаны и фартук. Его блестящая от пота широкая грудь и плечи были густо вымазаны сажей. Движения его были настолько легки и ритмичны, словно он был Богом, занятым сотворением мира.

Почувствовав, как под его ударами железо постепенно начало размягчаться, кузнец довольно усмехнулся. Никогда прежде не доводилось ему чувствовать в металле столь упорное противодействие – материал будто испытывал его на прочность. Мастер дрожал от азарта, подобного тому, который всегда охватывал его на поле боя.

«Бренор будет доволен».

Вульфгар на мгновение прервал работу и задумался, еле заметно улыбнувшись при воспоминании о первых днях, проведенных на рудниках дворфов. До чего же злобным и упрямым мальчишкой он был тогда. До чего же он был глуп, считая, что дворф лишил его чести погибнуть на поле брани!

Подходила к концу последняя весна тех пяти лет, которые ему было суждено провести в тесных подземных лабиринтах. Он мучительно тосковал по просторам тундры, где, не опасаясь упереться в своды тоннеля, можно было глубоко потянуться всем телом и протянуть руки навстречу ласковым солнечным лучам и сиянию луны или, раскинув ноги, упасть на спину в снег и, ощущая легкое покусывание ледяного ветра, любоваться хрустальным блеском звезд, мысленно уносясь в неведомые таинственные миры.

Но даже несмотря на тесноту и многие другие неудобства, ему будет очень не хватать жарких ночей и звона молотов в пещерах дворфов. В течение первого года своего служения дворфам он ни на минуту не забывал об обычаях своего народа, где плен считался высшим позором, и то и дело повторял слова песни Темпоса, словно это было заклинание, способное оградить его душу от воздействия со стороны южан.

Но Бренор оказался, пожалуй, даже тверже железа, по которому Вульфгар сейчас колотил молотом. Дворф открыто выражал свое отвращение к войне, однако на редкость искусно обращался с боевым молотом, отражая удары, способные свалить даже огра.

С первых дней знакомства дворф был загадкой для Вульфгара. Он искренне уважал его: ведь Бренор победил в честном бою. Но еще там, на поле брани, когда они были врагами, Вульфгар был поражен, увидев в глазах дворфа отблеск глубоко скрытой душевности. Он и его народ пришли покорить Десять Городов. Однако взгляд Бренора был скорее по-отцовски строгим, чем по-хозяйски надменным. И все-таки он не позволял Вульфгару забывать свое место. Нередко Бренор бывал груб и заставлял юношу делать самую грязную и тяжелую работу.

За долгие месяцы злоба Вульфгара растаяла сама собой. Он научился стоически переносить удары судьбы, беспрекословно выполняя приказы Бренора, и со временем отношения между ними наладились.

Бренор научил его выплавлять металл, а потом и ковать его, создавая оружие и инструменты. И вот в один прекрасный день он подарил Вульфгару собственные молот и наковальню, Юноше отвели отдельную пещерку, где он мог работать самостоятельно, хотя Бренор частенько наведывался к нему, помогал советом и ворчал, заметив неточный удар.

Собственная кузница давала ему относительную свободу, но, что самое главное, она наполняла сердце Вульфгара гордостью за свой труд. С того самого момента, как он впервые опустил на наковальню молот, который с полным правом мог назвать своим, все изменилось. Варвар с удивлением обнаружил, что чем дальше, тем больше его заботят результаты своего труда, и порой, заметив мельчайшие погрешности, полностью переделывал свои творения. Еще сам не зная почему, он был искренне рад произошедшим в его сознании переменам. И не сомневался, что кузнечное мастерство еще послужит ему.

Бренор называл это характером.

Да и в остальном результаты были налицо. Работа с камнем и металлом закалила его, Вульфгар окреп и возмужал.

Припомнив то, о чем он думал в первые дни пленения, Вульфгар смущенно прикусил губу. Тогда он поклялся жестоко отомстить Бренору сразу же, как только истечет срок его служения дворфам. Сейчас Вульфгар с удивлением понимал, что под влиянием такого наставника, как Бренор, он стал лучше и чище и совсем по-другому смотрел на мир. Ему становилось не по себе от одной только мысли о том, чтобы поднять на дворфа оружие.

Нахлынувшие воспоминания вызвали у юноши прилив сил, и он, обрушивая на наковальню удар за ударом, принялся обрабатывать упорно сопротивляющийся кусок металла, постепенно придавая ему форму клинка. Должен получиться неплохой меч.

Бренор будет доволен.