Они вошли в долину под прикрытием порывистого ветра, врывавшегося с востока. По иронии судьбы они решили идти по той же тропе на восточном склоне Пирамиды Кельвина, где двумя неделями раньше прошли Дзирт и Вульфгар. Однако отряд вербиигов, вместо того чтобы повернуть к северу, направился на юг, прямиком к поселениям людей. Рослые, жилистые вербииги представляли собой грозную силу.

Передовым отрядом армии Акара Кесселла командовал ледяной исполин. Пользуясь тем, что из-за неистовых завываний бури никто не мог слышать их тяжелой поступи, воины быстрым шагом приближались к пещере, обнаруженной ранее разведчиками-орками. Исполинов было немного, но каждый нес на себе огромные связки оружия и мешков с припасами.

Вождь неустанно подгонял своих воинов. Звали его Весельчак. Это был огромный, обладавший неимоверной силой исполин, известный тем, что однажды, на охоте, он схватился с огромным волком, острые зубы которого отхватили ему верхнюю губу. С тех самых пор его лицо представляло собой жуткую маску, изображавшую вечную улыбку. Увечье вождя вселяло поистине благоговейный ужас в души его воинов. Акар Кесселл лично назначил Весельчака предводителем передового отряда, хотя камень настойчиво советовал выслать вперед менее подозрительную группу, положим, варваров Хифстаага.

Отряд добрался до пещеры к полуночи, и воины тут же принялись оборудовать места для сна, хранилище для припасов и оружия и кухню. Покончив с этим, они принялись ждать. Им предстояло нанести первые удары в славном походе армии Акара Кесселла против Десяти Городов.

Время от времени их навещал гонец-орк. Передав последние распоряжения Кесселла, он рассказывал Весельчаку о том, как идет подготовка следующего отряда, который вот-вот должен выступить. События развивались в полном соответствии с планом Кесселла, но Весельчак все чаще замечал, что с каждым появлением гонца его воины все больше нервничают. Им ужасно хотелось поскорее ринуться в бой.

Но распоряжения Кесселла были неизменны: сидеть и ждать.

Менее чем за две недели пребывания в пещере дисциплина полностью расстроилась. Вербииги не могли долго пребывать в бездействии, и скука неизбежно приводила их в уныние.

То и дело разгорались споры, нередко переходившие в яростные схватки. Весельчак старался все время быть рядом, и ему, как это ни странно, пока удавалось вовремя прекращать потасовки. Так что пока никто еще не был серьезно ранен. Но ледяной исполин с каждым днем все больше сомневался, что ему удастся долго удерживать власть над этой бандой жаждущих крови мерзавцев.

Пятый гонец проскользнул в пещеру в особенно напряженную и нервную ночь. Стоило несчастному существу войти в общий зал, как его тут же обступили ворчащие, недовольные долгим бездействием вербииги.

– Ну, какие новости? – нетерпеливо спросил один из них.

Полагая, что Акар Кесселл, от имени которого он сюда прибыл, служит ему надежной защитой, орк бросил на вербиига полный презрения взгляд и приказал:

– Позови своего командира.

Внезапно огромная рука схватила его за шиворот и грубо тряхнула из стороны в сторону.

– Тебе задали вопрос, дрянь! – сказал второй исполин. – Отвечай, какие новости?

Орк задрожал всем телом, но все-таки собрался с духом и выкрикнул в сторону склонившегося над ним гиганта:

– Чародей сдерет с тебя шкуру!

– Довольно! – взревел первый исполин и, обхватив ладонью шею орка, одной рукой легко оторвал его от земли.

– Эй, оторви ему голову! – послышался голос.

– Выдави ему глаза и вышвырни наружу, – посоветовал другой.

Весельчак, расшвыривая своих воинов в разные стороны, ворвался в зал и быстро сообразил, в чем дело. Его нисколько не удивило, что вербииги издеваются над орком. Это было даже забавно. Однако он прекрасно понимал, что может произойти, если они накличут на себя гнев Акара Кесселла. Ему доводилось видеть, как не один гоблин умирал в ужасных муках лишь за то, что ослушался своего хозяина, а порой и просто ради того, чтобы утолить извращенную страсть чародея к издевательствам.

– Отпусти это ничтожество, – стараясь сохранять спокойствие, скомандовал Весельчак.

Вербииги протестующе взвыли.

– Размозжи ему голову! – прорычал один.

– Откуси ему нос! – подал голос другой.

К этому моменту орк от нехватки воздуха посинел. Державший его вербииг несколько мгновений выдерживал угрожающий взгляд Весельчака, после чего бросил беспомощную жертву к ногам командира.

– Держи! – рявкнул он. – Но если эта тварь скажет мне еще хоть слово, я уж точно ее сожру!

– Засиделись мы в этой норе, – подал голос один из воинов. – А ведь есть где поразмяться, прямо под нами долина, в которой полным-полно вонючих дворфов!

Ворчание возобновилось с еще большей силой.

Весельчак внимательно всмотрелся в лицо воина.

– Следующей ночью мы начнем понемногу выходить наружу – посмотрим, что нас окружает, – сказал Весельчак. Это был рискованный шаг, но ничего другого ему не оставалось. – Будем ходить в дозор по трое и так, чтобы никто не знал!

Орк постепенно пришел в себя и попытался было протестовать.

– Заткнись, поганый орк! – рявкнул Весельчак, злобно усмехнувшись, и, глянув на вербиига, который мучил гонца, добавил: – А не то я разрешу моему приятелю перекусить!

Воины взревели от восторга и принялись обмениваться дружескими хлопками по плечам. Весельчак вновь вселил в них надежду. Сам он, впрочем, нисколько не разделял восторга солдат, которые принялись наперебой выкрикивать названия рецептов различных блюд из дворфов: «Дворф в яблоках», «Ободранный и запеченный дворф» – и так далее.

Весельчак боялся представить, что может произойти, если кто-либо из вербиигов наткнется на маленьких жителей долины.

* * *

Весельчак выпускал вербиигов из пещеры группами по трое, да и то лишь в ночные часы. Командир исполинов надеялся, что никому из дворфов не взбредет в голову забраться так далеко на север, однако он прекрасно понимал, что риск велик, и поэтому по возвращении очередного дозора Весельчак всегда вздыхал с облегчением.

Уже одно то, что можно было ненадолго покинуть пещеру, сильно подняло боевой дух вербиигов. Напряжение, царившее ранее в их берлоге, растаяло само собой. Воины с нетерпением ожидали начала войны. Со склона Пирамиды Кельвина были четко видны огни Кер-Конига и Кер-Диневала на востоке, Термалэйна на западе и даже Брин Шандера на юге. Уже один только вид вражеских поселений наводил гигантов на мысли о грядущих победах.

Миновала еще одна неделя. Все шло хорошо, и, заметив, как благотворно повлияла на отряд эта видимость свободы, Весельчак почти перестал волноваться относительно своего рискованного решения.

Но вот два дворфа, которым Бренор сказал о том, что видел у подножия Пирамиды Кельвина богатую металлом руду, отправились к северной оконечности долины, чтобы выяснить, стоит ли строить там шахту. Они добрались до склона горы к вечеру и к заходу солнца расположились на ночлег на большом плоском камне, рядом с быстрой горной речушкой. Это была их долина. Вот уже несколько лет здесь не случалось ничего необычного. Поэтому никаких особых мер предосторожности они принимать не стали.

Так случилось, что в эту ночь воины первого же дозора вербиигов вскоре обнаружили пламя их костра и, подобравшись поближе, четко различили говор ненавистных дворфов.

* * *

На другом склоне горы Дзирт До'Урден открыл глаза после дневного сна. Выйдя из пещеры в сумеречный полумрак, он обнаружил Вульфгарa там же, где оставил его без малого сутки назад. Варвар сидел на камне, по-прежнему пристально вглядываясь в даль.

– Скучаешь по дому?

Вульфгар пожал могучими плечами.

– Наверное…

С тех пор как он познакомился с Дзиртом, начал понимать и уважать эльфа, в голове варвара роились десятки вопросов, на которые он тщетно пытался найти ответ. Эльф был для него загадкой. В нем удивительным образом сочетались невиданное мастерство бойца и полное самообладание. Каждое свое действие он неизменно взвешивал, как с точки зрения видавшего виды искателя приключений, так и с позиций своих непоколебимых моральных принципов.

Вульфгар вопросительно глянул на эльфа.

– Почему ты здесь? – внезапно спросил он. Теперь наступил черед Дзирта задумчиво уставиться в пространство. На небе появились первые вечерние звезды. Их огоньки четко отражались в его большущих темных глазах. Но Дзирт их не видел. Перед его мысленным взором проносились извилистые улицы лишенных света подземных городов эльфов.

– Я помню, – пробормотал погруженный в воспоминания Дзирт, – как я впервые увидел мир живущих на поверхности. Тогда я был еще совсем молодым и оказался наверху в составе экспедиции. Мы выскользнули из потайного выхода и напали на небольшую деревушку эльфов… – Воображение мгновенно нарисовало Дзирту кошмарные картины той ночи, и он невольно поежился. – Тогда мои соплеменники перебили всех до единого членов клана лесных эльфов… Всех до единого, включая женщин и детей…

Вульфгар с ужасом слушал рассказ эльфа. Набег, который описал Дзирт, был вполне в духе нравов его собственного племени – народа Лося.

– Мои люди убивают, – с грустью сказал Дзирт. – Они убивают, не зная жалости, – с этими словами эльф повернулся к Вульфгару, словно желая убедиться, что тот хорошо его слышит. – Они не знают жалости.

Дзирт выдержал паузу, чтобы варвар мог понять сказанное. Столь ясное и четкое определение хладнокровного убийства смутило Вульфгара. Он был рожден и воспитан среди храбрых, беспощадных к врагу воинов, целью жизни которых было добиться славы на поле брани. Молодой варвар никогда не задумывался над этой бессердечной жестокостью. Здесь их народы мало отличались друг от друга. И у эльфов, и у варваров результаты набегов были совершенно одинаковы.

– Богиня, которой они служат, не оставляет на земле места другим народам, – объяснил Дзирт. – И в особенности другим народам эльфов.

– Но ведь ты никогда не станешь своим в этом мире, – сказал Вульфгар. – Ты не можешь не понимать, что будешь вечно гоним теми, кто живет на поверхности.

– Большинством – да, – согласно кивнул Дзирт. – Ты прав, хотя некоторых я все-таки могу назвать своими друзьями. Видишь ли, варвар, я живу сам по себе. Я ни перед кем не виноват в том, что родился темным эльфом, и никого не виню. – Сказав так, он встал и пошел прочь. – Идем, – продолжил эльф. – Этой ночью нам предстоит хорошенько потрудиться. Я вполне доволен твоими навыками, и эта часть обучения уже подходит к концу.

Вульфгар еще некоторое время пребывал в задумчивости. Эльф жил суровой, лишенной достатка жизнью, и все-таки он был богаче многих, кого Вульфгар знал. Дзирт строго придерживался своего кодекса чести и противостоял сплотившимся против него обстоятельствам… Он покинул свой народ и решил жить там, где его вряд ли когда-нибудь по-настоящему поймут и примут.

– Возможно, мы не так уж сильно отличаемся друг от друга, – пробормотал Вульфгар себе под нос, глядя вслед удаляющемуся эльфу.

– Это наверняка лазутчики! – прошептал один из вербиигов.

– По-моему, глупо шпионить, зажигая костер! – возразил другой.

– Идем, раздавим их, – сказал первый и направился в сторону желтовато-красного огня.

– Командир запретил! – напомнил им третий. – Сейчас наше дело наблюдать за ними, а не давить их!

Все трое начали осторожно спускаться по склону, стараясь шуметь как можно меньше. Однако их спуск можно было сравнить разве что с грохотом, который обычно вызывает горный обвал.

Дворфы прекрасно слышали, что кто-то приближается к ним. На всякий случай они вытащили оружие, но решили, что, скорее всего, их костер заметили Вульфгар и Дзирт, а возможно, и кто-то из рыбаков Кер-Конига решил заглянуть на огонек и разделить с ними ужин.

Подобравшись уже вплотную к костру, вербииги увидели, что дворфы стоят, сжимая в руках оружие, и напряженно вглядываются в темноту.

– Они нас заметили! – пробормотал один из вербиигов, метнувшись в тень скалы.

– Да заткнись ты! – приказал второй. Третий, как, впрочем, и второй, прекрасно понимая, что дворфы никак не могли знать, кто они и что тут делают, стиснул плечо второго и злобно подмигнул ему.

– Если они нас обнаружили, – рассудил он, – нам уж точно делать нечего: придется напасть и раздавить этих тварей.

Второй, немного подумав, взвалил на плечо дубину и гигантскими скачками понесся вниз по склону.

Дворфы остолбенели, увидев, как, легко перескакивая через огромные валуны, к их костру мчатся вербииги. Но нет на свете ничего страшнее, чем загнанный в угол дворф. Нет, этой схватке не суждено было оказаться такой легкой, как того ожидали вербииги.

Первый дворф легко увернулся от сокрушительного удара бежавшего впереди гиганта, в свою очередь опустив молот на ступню чудовища. Исполин инстинктивно подогнул изуродованную ногу, и дворф мигом свалил его резким ударом молота в колено.

Реакция второго дворфа тоже была молниеносной. Его молот с удивительной точностью ударил в глаз второго исполина, и тот, сразу забыв о противнике, с грохотом покатился по камням.

Однако третий, самый смышленый вербииг, перед тем как броситься в атаку, успел подхватить огромный камень и с чудовищной силой метнул его в дворфа.

Камень ударил тому прямо в голову, переломил шею, и мертвый дворф рухнул на землю.

Первый дворф без труда расправился бы с поверженным исполином, но третий вербииг, покончив с его товарищем, теперь бросился на него. Завязалась схватка, в которой дворф постепенно начал одерживать верх. Но продолжалось это недолго – до тех пор пока исполин с подбитым глазом не пришел в себя настолько, чтобы снова броситься в бой.

Два вербиига, нанося сильнейшие удары, начали теснить дворфа. Некоторое время он успешно противостоял их натиску, но вот один из ударов достиг цели, и маленький воин кубарем полетел на камни. Мгновенно придя в себя – ведь по твердости духа он был сродни этим камням, – дворф попытался вскочить, но не успел. Тяжелый сапог врага намертво припечатал его к скале.

– Дави его! – взвыл исполин, которому дворф искалечил ноги. – А потом отнесем его нашему повару!

– Ничего подобного! – проревел стоявший над дворфом исполин и с силой надавил ногой на горло своей жертвы. – Если Весельчак узнает, он отдаст повару нас самих!

Остальные двое быстро пришли в себя, вспомнив о зверствах, на которые был способен их свирепый предводитель, и беспомощно уставились на своего более сообразительного спутника.

– Лучше будет, если мы зароем в землю этих поганых дворфов и их вещички!

* * *

Акар Кесселл, сидя в своей башне, терпеливо ждал. Осенью последний и самый крупный караван торговцев, доверху нагруженный припасами на долгую зиму, двинется из Лускана в направлении Десяти Городов. К тому времени его войска будут уже на марше, готовые в пух и прах разнести жалкие поселения рыбаков. От одного только предвкушения изобилия плодов грядущей легкой победы чародея охватывала дрожь.

Он не подозревал, что война уже началась.