Когда погонщики каравана чародеев завидели едва показавшуюся над горизонтом покрытую вечными снегами вершину Пирамиды Кельвина, все вздохнули с облегчением. Путешествие оказалось нелегким и заняло больше трех недель.

Первая неделя прошла спокойно – караван шел вдоль Побережья Мечей и летние ветры со стороны Пустынного Моря были ласковы и приветливы к путникам. Но затем, когда они обогнули западные склоны Средиземного Хребта – нагорья, которое многие ошибочно считали северной границей мира, – и спустились в Долину Ледяного Ветра, чародеи догадались, почему все так их отговаривали от этого путешествия. Долина оказалась совершенно голой, пустынной равниной площадью в добрую тысячу квадратных миль. Буквально через день пути Эльделак, Дендибар Пестрый и другие чародеи поняли, что долина по праву имеет славу одного из самых негостеприимных мест этого мира. С юга ее окаймляли неприступные горы, с востока наступал ледник, а на западе бушевало полное айсбергов, совершенно непригодное для плавания море. Попасть сюда можно было лишь через узкий проход между Средиземным Хребтом и побережьем. Именно здесь и проложили тропу самые смелые из торговцев, тоже, впрочем, нечасто посещавших долину.

Отныне и навсегда в сознании чародеев поселились два воспоминания, две вещи, которые никогда не суждено забыть путешественнику, хоть раз ступившему на землю Долины Ледяного Ветра. Первое – непрерывный, ни на мгновение не умолкающий рев ветра – столь душераздирающий, что порой казалось, будто это сама земля заходится в мучительном крике. И второе – бесконечная пустота долины, когда на многие мили вокруг видна лишь унылая, серо-коричневая нить горизонта.

Караван держал путь в сторону десяти небольших городов, расположенных по берегам трех озер у подножия Пирамиды Кельвина. Как, пожалуй, и все, кто когда-либо посещал эти неприютные места, чародеи намеревались закупить творения резчиков, изготовленные из черепов костяной форели, водившейся в озерах долины.

Однако у некоторых чародеев были и кое-какие дополнительные планы.

* * *

Он был поражен тем, с какой легкостью тонкое лезвие кинжала проскользнуло сквозь складки мантии и вошло в тело.

Моркай Красный повернулся к ученику, и его глаза расширились – предателем оказался человек, которого он почти четверть века воспитывал как родного сына.

Акар Кесселл выпустил кинжал и отшатнулся – смертельно раненный человек по-прежнему стоял на ногах. Спустя мгновение убийца в смятении бросился и с размаху налетел на стену домика, выделенного чародеям из Лускана властями гостеприимного Истхейвена в качестве жилья. Кесселла трясло – он четко представил, каковы будут последствия, если колдовская сила старого мага найдет способ одолеть смерть.

Трудно даже представить, какое наказание наложит на него могущественный учитель. Акар ни секунды не сомневался в том, что истинный чародей, подобный Моркаю, способен наслать мучения, которые нельзя будет сравнивать даже с наиболее изощренными пытками, когда-либо изобретенными на земле.

Старик пристально смотрел на Акара Кесселла, но свет в его глазах таял с каждым мгновением. Он не стал спрашивать «почему?» – его нисколько не интересовало, что именно толкнуло Кесселла на этот шаг. Моркай прекрасно знал, что в подобных случаях причиной всегда бывает жажда власти. Нет, вовсе не причина… Больше всего его поразило то, что это был Кесселл. Как он мог, этот бездарный Кесселл, с неимоверным трудом выговаривающий простейшие заклинания… Как он мог надеяться извлечь выгоду из смерти человека, который пытался вложить в него нечто большее, чем просто участие?

Моркай Красный рухнул на землю. Это был один из немногих вопросов, на которые ему не суждено было найти ответа.

Кесселл еще долго стоял у стены, боясь потерять столь необходимую сейчас опору. Поначалу его била дрожь, но постепенно он пришел в себя. Ведь Эльделак, Дендибар Пестрый и прочие чародеи, участвовавшие в путешествии, говорили: когда не станет учителя, именно к нему, к Акару Кесселлу по праву перейдут принадлежащие Моркаю зал самосозерцания и лаборатория для занятий алхимией в Небесной Башне Арканы.

Эльделак, Дендибар Пестрый и все остальные говорили именно так!

* * *

– Ну что, дело сделано? – спросил тучный мужчина, когда Кесселл вошел в темную аллею, где у них была назначена встреча.

Кесселл радостно закивал.

– Красный чародей из Лускана больше никогда не будет колдовать! – сказал он так громко, что все присутствовавшие вздрогнули.

– Говори тише, дурак, – послышался из тени деревьев как всегда невозмутимо монотонный голос Дендибара Пестрого. Он вообще редко открывал рот, но когда такое происходило догадаться о его чувствах было невозможно. Дендибар вел себя столь хладнокровно, что зачастую это даже нервировало окружающих. Несмотря на то что чародей был ниже остальных ростом и являлся, пожалуй, самой внешне неприметной фигурой среди путешественников, Кесселл боялся его больше, чем кого бы то ни было.

– Моркай Красный, мой бывший учитель, мертв, – тихо повторил Кесселл. – Акар Кесселл, отныне известный как Красный, вступил в Гильдию Чародеев Лускана!

– Спокойно, дружище, – сказал Эльделак и положил руку на плечо юноши. – Когда вернемся в город, тогда и устроим настоящее посвящение. – Сказав это, он улыбнулся и незаметно подмигнул Дендибару.

Кесселл был в смятении. Его возбужденный ум суетливо перебирал детали предстоящей церемонии вступления в Гильдию Чародеев. Никогда больше не придется ему сносить насмешки учеников. Теперь-то они будут вынуждены уважать его, поскольку теперь он впереди всех – даже тех, кто обогнал его, удостоившись звания чародея в ранние годы ученичества. В мозгу Кесселла вихрем проносились видения, которые должны были стать реальностью в ближайшем будущем, но вдруг он нахмурился. Кесселл повернулся к стоявшему рядом чародею, и черты его лица резко изменились, как если бы он внезапно осознал, что совершил ужасную ошибку.

Эльделак и прочие собравшиеся в аллее чувствовали себя неуютно. Каждый из них прекрасно представлял, каковы будут последствия, если Архимаг Небесной Башни Арканы когда-либо проведает об их чудовищном злодеянии.

– Его мантия? – спросил Кесселл. – Мне, наверное, следовало бы прихватить ее с собой?

Эльделак не смог сдержать радостную улыбку, однако Кесселл принял ее всего лишь за знак одобрения со стороны старшего друга.

Можно было и сразу догадаться, что этот парень способен впасть в истерику из-за любой мелочи, мысленно упрекнул себя Эльделак и, обратившись к Кесселлу, сказал:

– Об этом можешь не беспокоиться – чего-чего, а мантий в Небесной Башне хватает. Это, пожалуй, даже выглядело бы подозрительным, появись ты на пороге Архимага и заяви о своих правах на место Моркая Красного, будучи одетым в ту самую мантию, в которой его зарезали. Не так ли?

Немного поразмыслив, Кесселл согласился.

– Возможно, – добавил Эльделак, – тебе даже и не стоит надевать красную мантию.

От испуга глаза Кесселла разъехались в разные стороны. Что имеет в виду Эльделак? Неужели они передумали и решили не присуждать ему титул, который он по праву заслужил?

Двусмысленность слов Эльделака была тонко рассчитана, однако он вовсе не хотел зародить в душе Кесселла сомнения. Еще раз подмигнув Дендибару, который от души наслаждался этой игрой, он спокойно ответил:

– Я имел в виду, что другой цвет, возможно, был бы тебе больше к лицу. Вот, положим, синий очень идет к твоим глазам.

Кесселл облегченно вздохнул.

– Возможно, – согласился он. Внезапно Дендибар почувствовал, что ему наскучил этот фарс, и он подал знак своему пузатому компаньону: хватит попусту терять время на разговоры с маленьким мерзавцем.

Эльделак, взяв Кесселла под руку, повел его к выходу из аллеи.

Тебе пора идти в конюшню, – сказал он. – И скажи хозяину, что мы сегодня же отправляемся назад, в Лускан.

– А что делать с телом? – спросил Кесселл.

Эльделак злобно усмехнулся:

– Забудь об этом. Домик предназначен специально для приезжающих с юга торговцев. Скорее всего он будет пустовать до следующей весны. А в этих местах одним убийством больше, одним меньше… Здесь это мало кого волнует. Уверяю тебя, даже если добрые граждане Истхейвена и надумают разбираться, у них хватит ума вовремя вернуться к своим делам и оставить проблемы чародеев нам, чародеям!

Группа лусканцев вышла из аллеи на вечернюю улицу.

– А теперь исчезни! – скомандовал Эльделак. – Найдешь нас после захода солнца, – сказал он и проследил, как Кесселл бегом, будто испуганный мальчуган, скрылся из виду.

– Нам повезло, – заметил Дендибар. – Этот тупица избавил нас от многих хлопот. Сомневаюсь, что без него нам удалось бы так легко справиться со стариком. Пожалуй, только богам известно, почему Моркай был так мягок и добр к нему.

– И в конце концов оказался достаточно мягок для кинжала, – расхохотался его спутник.

– А декорации – лучше и не придумаешь, – подал голос третий чародей. – Здесь, на этой непросвещенной земле, трупы, происхождение которых не поддается объяснению, не более чем мусор!

Эльделак довольно засмеялся. С самым неприятным делом покончено. Можно наконец-то покинуть эту неуютную, вымороженную пустыню и двигаться домой.

* * *

Кесселл легкой походкой шагал по Истхейвену, направляясь к сараю, где отдыхали лошади чародеев.

Ему не давало покоя предвкушение той силы и власти, которыми он будет обладать в самое ближайшее время. Прямо перед ним, не удостоив его даже беглого взгляда, прошмыгнула дворовая кошка.

Кесселл, желая убедиться, что поблизости никого нет, быстро осмотрелся по сторонам. «А почему бы и нет», – задумчиво пробормотал он. Ткнув пальцем в сторону кошки, он выпалил несколько заклинаний, которые должны были вызвать волшебную вспышку энергии. Однако, вопреки его ожиданиям, животное осталось целым и невредимым и раздраженно ретировалось, так, видно, и не уразумев, в чем суть магического заклинания.

Пытаясь понять, в чем дело, Кесселл ошеломленно уставился на свой обожженный палец.

Впрочем, особых причин для расстройства не было. Пределом того, что ему удавалось добиться при помощи заклинаний, всегда был лишь собственный обгорелый ноготь…