Снова потеряны.

Эта ситуация превратилась для меня и моих спутников в навязчивый кошмар; это относится и к вернувшимся ко мне старым друзьям, и к новым компаньонам, с которыми я недавно путешествовал вместе. Сколько же раз я поодиночке или со своими друзьями погружался в бездну отчаяния. Моих товарищей превращали в камень, они попадали в плен к могущественному черному магу, к дроу, а некоторые считались мертвыми сотню лет!

И все же мы снова вместе, друзья вернулись ко мне. Иногда мне кажется, будто боги наблюдают за нами и в нужный момент вмешиваются в нашу жизнь.

А может быть, они наблюдают за нами потому, что забавляются нами как игрушками.

И вот мы снова вернулись к прежнему: Реджис и Вульфгар пропали в туннелях Верхнего Подземья. В их исчезновении было нечто неотвратимое и безнадежное. Я почувствовал это, когда дьявольская ловушка поглотила их и каменная дверь со стуком стала на свое место. Мы слышали, как Реджис падал куда-то далеко-далеко. Но, судя по всему, он не рухнул в бездонную пропасть, а покатился по наклонному туннелю, ведь известно, что орки предпочитают не убивать врагов, а захватывать их в плен.

Однако это не вселяет в меня надежду, поскольку я знаю, как орки обычно обращаются со своими жертвами.

В первые дни после нашего возвращения я убедил короля Коннерада удвоить охрану нижних туннелей и позволить мне выбраться за пределы относительно безопасной территории Мифрил Халла в те области, которые, насколько нам известно, были захвачены орками. Бренор умолял меня разрешить ему пойти со мной, но одному мне легче незаметно передвигаться в Подземье. Кэтти-бри сначала просила меня остаться в крепости, потом заявила, что попробует найти наших друзей при помощи магии.

Но я не в состоянии спокойно сидеть в безопасности за стенами Мифрил Халла, зная, что Вульфгар и Реджис там, снаружи, вспоминая их крики о помощи. Я до сих пор едва ли не каждую минуту слышу эти крики. По ночам ко мне возвращается один и тот же кошмар: я вижу, как мои дорогие друзья в отчаянии пытаются пробиться в занятые дворфами нижние туннели, в которых почти невозможно разобраться хафлингу и человеку. Тупик за тупиком, ловушка за ловушкой, засада за засадой. Перед моим мысленным взором они яростно сражаются с врагами, потом бегут обратно, во тьму, преследуемые копьями орков, их злобными воплями.

Как я могу оставаться за железными стенами, зная, что мои друзья сейчас снаружи, в предательских туннелях?

В крепости у нас множество дел, не буду отрицать. Мы должны найти способ прорваться сквозь кольцо осаждающих и изменить ход войны в нашу пользу, пока Серебристые Болота еще не потеряны окончательно. Я все время думаю о несчастьях, свалившихся на эту страну…

Нам многое предстоит сделать.

Несм захвачен.

Нам многое предстоит сделать.

Остальные твердыни дворфов осаждены, и положение их почти безнадежно.

Нам многое предстоит сделать.

Туннели, соединяющие Адбар, Фелбарр и Мифрил Халл, наша единственная надежда на спасение, подвергаются постоянным атакам.

Нам многое предстоит сделать.

Столько времени прошло в тревоге и неизвестности. Мы проделали путь до твердыни Фелбарр и обратно, миновало много недель, а от Вульфгара и Реджиса по-прежнему нет никаких известий.

Где они – скрываются в темных туннелях или сидят в цепях в темнице у орков? Может быть, они в безнадежном отчаянии умоляют друзей прийти и спасти их? А может быть, они молят о смерти?

А может быть, они уже умолкли навеки?

Все разумные доводы говорят за то, что они погибли, но в своей жизни мне довелось повидать слишком много, чтобы так просто смириться с этой мыслью. Я не теряю надежды и но собственному опыту знаю, что это не напрасная надежда, не пустая прихоть.

Но это всего лишь надежда, не более.

Наши друзья погибли, снова умерли – либо в сражении, либо в плену у орков. Даже если это не так, даже если, попав в ловушку, они угодили в какой-то туннель, где их не поджидали орки и дроу, со дня их исчезновения прошло слишком много времени! Они чужие в Подземье. Несмотря на все их замечательные умения, знания и навыки, очень трудно рассчитывать на то, что Вульфгар и Реджис смогут выжить в этом темном месте, в это темное время.

И поэтому, цепляясь за слабую надежду, в глубине души я готовлюсь к худшему.

Как ни странно, я чувствую, что смогу принять их гибель. И я не стремлюсь заглушить боль, не тешу себя иллюзиями, не отказываюсь от разумных рассуждений. Пусть Вульфгар и Реджис мертвы, пусть они пали в бою, зато я знаю, что это была хорошая смерть.

Это все, о чем мы можем сейчас мечтать, – все мы. У дроу есть старая поговорка, в юности я часто слышал, как ее произносили в разговорах о Верховной Матери Бэнр: «Ку’элла. бондель», что можно перевести как «дарованное время» или «время, полученное в долг». Верховная Мать была стара, старше всех других дроу, которые когда-либо жили на свете. Она должна была умереть много лет назад, за несколько веков до того, как Бренор отрубил ей голову, поэтому говорили, что ее время было ей одолжено богиней, ее жизнь представляла собой «ку’элла бондель».

Мои спутники, вернувшиеся из волшебного леса Ируладун, заключили договор с Миликки и в обмен тоже получили свое «ку’элла бондель». Все они знают это и говорили об этом вслух.

И поэтому мы можем смириться.

Кэтти-бри говорила мне, что ее богиня не желает больше вмешиваться в вопросы жизни и смерти. Если Вульфгар и Реджис не вернутся к нам, если они на самом деле погибли, – значит, так тому и быть. Мое сердце будет кровоточить, но оно не будет разбито. Мы получили великий дар – мы все. И, сказав друг Другу «здравствуй» снова, мы смирились с возможностью скорого прощания.

Но все же…

Разве смог бы я рассуждать таким образом, разве я чувствовал бы то же самое, если бы в ту ловушку попала Кэтти-бри?

Дзирт До’Урден

 

Глава 1

Герцог Тиаго

Хартуск ворчал по переставая. Расшвыривая ногами слипшийся снег, он пробирался сквозь высокие сугробы, а снегопад все усиливался. Дракон Аурбанграс, доставивший сюда орка, наслаждался метелью и катался по заснеженному полю, словно игривый котенок. Для могущественного вирма снег означал наступление зимы, сезона белых драконов с ледяным дыханием.

Снежная буря бушевала над Серебристыми Болотами, засыпала глубоким снегом твердыню Хартуск, прежде известную под названием Сандабар, похоронила под белым саваном Долину Хранителя и Холодную Долину, скрыла двери подземных дворфских цитаделей, ведущих на поверхность, заперла людей в их городах.

Натиск орков на прочные, хорошо охраняемые стены Серебристой Луны также был остановлен. Буря сделала невозможным поход на Эверлэнд. Но, несмотря на снегопад, Хартуск все равно хотел выступать, и ледяные великаны, которым непогода нисколько не мешала, были готовы к бою. Однако дроу недвусмысленно предупредили вождя о том, что этот поход нежелателен, – практически запретили его.

Разгневанный Хартуск не обратил внимания на этот запрет и собрался идти на Эверлэнд, но неожиданно предводитель великанов, поддерживавших его армию, двадцатифутовый Роллоки – якобы старший из братьев Трима, бога ледяных великанов – отказался идти через глубокие сугробы.

Роллоки, Беорьян и Рагмарк, три великана, которые называли себя родичами бога, всегда выступали на стороне темных эльфов. И поскольку они, будучи братьями Трима, сами являлись почти что божествами, Фиммель Орельсон, ярл Сверкающей Белой Пещеры и предводитель войска ледяных великанов, не посмел им возразить.

Все дело было в дроу, в их проклятой осторожности и хитрости.

Ворчание Хартуска сменилось рычанием, когда он приблизился к разрушенным воротам Несма. По обе стороны от дыры в стене стояли великаны; орки кишели на стенах, смотрели вниз, на вождя и на поле, на величественное крылатое существо, которое доставило Хартуска с востока, из его твердыни.

Когда он приблизился, великаны быстро стали по стойке «смирно», и знаки почтения со стороны огромных воинов немного подняли настроение злобному вождю орков.

Хартуск прошел между ними, не обращая внимания на восторженные вопли, доносившиеся из сторожевых башенок и со стены, и взглянул на воинов, которые собрались во дворе крепости, чтобы официально приветствовать его.

Когда он пересекал «порог» крепости, перед ним возник какой-то орк.

– Могу я объявить герцогу Тиаго о твоем высочайшем появлении, военный правитель? – спросил стражник.

Хартуск резко остановился и пристально уставился на орка, здоровенного воина, судя по доспехам, принадлежавшего к элитному гарнизону Несма.

– Кому – объявить? – переспросил Хартуск.

– Герцогу Ти… – Орк не договорил: Хартуск схватил его за горло и легко оторвал от земли.

– Герцогу? – фыркнул Хартуск, словно сам этот титул вызывал у него смех.

Пойманный орк пошевелил губами, как будто пытался что-то ответить, но шея его была зажата в могучей лапе Хартуска, и он не издал ни звука.

Вождь обвел взглядом многочисленную толпу.

– Герцогу? – повторил он, дав понять, что титул, самовольно присвоенный Тиаго, нелеп и смешон, и с потрясающей легкостью одним могучим движением швырнул задыхавшегося орка на землю. – Ты думаешь, я нуждаюсь в представлениях? – вопросил Хартуск, обратившись к жертве, сидевшей в снегу.

Орк отрицательно затряс головой – так яростно, что губы его громко зашлепали.

Хартуск снова зарычал, решительно двинулся вперед, и толпа расступалась перед ним, словно морские волны перед носом огромного корабля. Не сказав ни слова стражникам, которые охраняли просторное здание, присвоенное Тиаго и другими дроу и превращенное ими в «замок», Хартуск распахнул двери.

Воины, орки и дроу, собравшиеся в вестибюле и расположенной дальше небольшой комнате, смолкли, узнав неожиданного гостя, и благоразумно расступились. Многие орки рухнули на колени, когда их могущественный повелитель проходил мимо.

Два стражника-дроу, охранявшие украшенные резьбой двери в зал, также решили отойти. Женщина-воин протянула руку, чтобы открыть двери огромному орку, но тут же отпрянула – Хартуск прошел мимо, даже не взглянув на нее, и просто толкнул створки плечом.

Все воины, находившиеся в так называемом зале для аудиенций герцога Несма Тиаго До’Урдена, вздрогнули от неожиданности и обернулись – все, кроме пяти дроу, которые собрались в дальнем конце узкого длинного помещения. Тиаго небрежно развалился в деревянном кресле, перекинув ногу через подлокотник; жрица Сарибель, его жена, восседала рядом. Их служанка – ничтожная девка, нелепое существо, наполовину дроу, наполовину лунный эльф – слушала какие-то приказания жрицы, а рядом стоял ее отец, хромой старик.

Рейвел тоже был здесь, отметил Хартуск – а он меньше всего доверял этому магу-дроу.

Хартуск несколько минут стоял на пороге, чтобы все присутствующие, среди которых было больше дроу, чем орков, смогли полностью оценить его величие. При этом он не сводил пристального взгляда с пятерки в дальнем конце зала, с аристократов-дроу, служивших голосом Мензоберранзана на Серебристых Болотах.

Орочий вождь не удивился, увидев их здесь. Незадолго до этого он лично приказал Тиаго не собирать лидеров в одном месте в это время зимы, когда отчаявшиеся и поэтому опасные враги могли нанести неожиданный удар. Естественно, наглый дроу ослушался его приказания.

Глава Королевства Многих Стрел медленно прошел по залу, с удовлетворением отмечая, что темные эльфы и орки расступались и съеживались при виде его внушительной фигуры.

– Военный правитель, как приятно снова видеть тебя, – заговорил Тиаго. Хартуск, который был отнюдь не глуп, уловил издевку в его снисходительном тоне. – Возьми же кувшин вина – нет, лучше бочонок! – и будем пить, чтобы скоротать долгую зимнюю ночь.

– А потом постараемся найти себе другие развлечения, какие сумеем, – добавила Сарибель – наверное, «герцогиня Сарибель», подумал Хартуск, хотя он не слышал, чтобы ее называли этим титулом.

– Где твой дракон, дроу? – спросил орк.

– Там, где ему и следует быть, – уклончиво ответил Тиаго. – Там, куда я попросил его отправиться. А где именно – это тебя, естественно, не касается.

Жестокий орк прищурил желтые, налитые кровью глаза.

– Вождь, успокойся же, – усмехнулся Тиаго.

– Ты смеешься надо мной?! – рявкнул орк, и все воины, находившиеся в зале и вестибюле, напряглись: дроу и орки оценивали силы противника на случай, если бы дело дошло до драки.

– Ух ты, мне кажется, он недоволен, – заметил Рейвел Ксорларрин, подошел и стал за спиной у Тиаго, не сводя взгляда с военного правителя.

– Ему скучно, только и всего, – объяснил Тиаго. – Он жаждет крови! – Дроу вцепился в подлокотники своего импровизированного трона и вскочил на ноги. – Верно, Хартуск?

Он шагнул вперед. Подошел близко к противнику – достаточно близко для того, чтобы быть укушенным.

– Неужели это зима так плохо на тебя подействовала? У тебя уже зачесались руки, военный правитель? – осведомился Тиаго.

Он коварно ухмылялся, как и остальные дроу, окружавшие возвышение с троном, – все, кроме эльфийки с поверхности, заметил Хартуск. Эта вечно хмурая маленькая тварь, казалось, никогда не снимала руки с эфеса прекрасного меча и ежеминутно готова была выхватить его из ножен. На лице ее не промелькнуло даже тени улыбки. Хартуск решил, что только так она могла выжить в этом змеином гнезде, где процветали обман и предательство.

Разумеется, Хартуск нуждался в дроу. Они сыграли главную роль в его заговоре против потомков Обальда, именно они устранили самого короля орков. Обальд не согласился бы вести армии Королевства Многих Стрел на войну. А дроу, подобно Хартуску, нуждались в войне, и поэтому между ними был заключен союз, скрепленный кровью.

Кровью Обальда.

Но, несмотря на все это, правитель Королевства Многих Стрел питал глубокую ненависть к темнокожим дьяволам. Он ненавидел их всех до единого.

Хартуск устремил тяжелый взгляд на полуэльфийку, бросая ей вызов, подобно тому, как злобный пес бросает вызов другому псу. Он не моргнул, и она тоже ни разу не моргнула, лишь крепче стиснула рукоять своего меча.

На морде Хартуска появилась похотливая ухмылка. Так продолжалось довольно долго, и все это заметили.

– Похоже, романчик намечается, – заметил маг Рейвел.

– Он же иблит! – воскликнула Сарибель, пользуясь словом, на языке дроу означавшим «отбросы»; Хартуск знал это слово.

– Зато она дартиир! – возразил Рейвел; это слово означало «эльф с поверхности» и являлось самым тяжким оскорблением.

Все темные эльфы расхохотались над Дум’вилль. Даже отец смеялся над ней; и тем не менее Хартуск заметил, что этот дроу, по имени Тос’ун, бросил в сторону девушки взгляд, полный беспокойства.

– Араутатор должен сейчас лететь вместе со своим сыном в Серебристую Луну, сбрасывать камни на город, – наконец заговорил Хартуск, оторвав взгляд от эльфийки. – Прислужники Аластриэль почти отчаялись в своей норе, и мы должны окончательно лишить их надежды!

– Это бесполезная трата времени и сил; мы лишь развлечем скучающих магов Серебристой Луны, – тут же возразил Тиаго.

Тогда надо надавить на них!

Им все нипочем! – резко отозвался молодой аристократ, и Хартуск снова прищурился и даже зарычал. – Серебристая Луна не похожа на Несм, не похожа даже на Сандабар, военный правитель. Этот город защищает целая армия магов. Мы уже забрасывали город камнями – ты что, забыл?

Орк даже не моргнул.

– А волшебники при помощи заклинаний поймали камни в воздухе и направили в сторону, где они упали, не причинив никому вреда, – напомнил Тиаго. – Ты сам присутствовал при этом, ты сидел на спине Аурбанграса, который летел рядом с моим драконом. Ты знаешь, что это правда.

– Будем сбрасывать камни по ночам, в темноте, – спорил Хартуск. – Волшебники ничего не увидят…

– В темноте мы даже не можем летать на вирмах, – со смехом перебил его Тиаго.

После этих слов глаза Хартуска угрожающе вспыхнули, но его собеседник, не смущаясь, продолжал:

– Ночью для дроу слишком холодно, для орков тоже, тем более на зимнем ветру, высоко над землей.

– Тогда отправь драконов в бой одних! – взревел Хартуск.

Тиаго откинулся на спинку кресла и сложил перед собой ладони; постукивая кончиками пальцев, он смотрел на упрямого орка. Спустя минуту он негромко обратился к Сарибель и остальным:

– Оставьте нас. Выйдите все.

– Ты не имеешь права выгонять отсюда моих воинов… герцог Несма, – предупредил его Хартуск, буквально выплюнув этот титул, присвоенный Тиаго.

– Значит, прикажи им остаться, если тебе этого так хочется, – беззаботно рассмеялся Тиаго.

Воины-дроу и Дум’вилль отошли от возвышения с «троном», забрали с собой остальных дроу, двух великанов, нескольких орков и гоблинов и покинули зал. Хартуск некоторое время продолжал пристально смотреть на Тиаго, но затем кивком приказал покинуть зал оставшимся оркам, своей личной свите. Когда последний орк вышел, Тос’ун закрыл дверь.

– Благоразумнее всего будет не требовать от драконов слишком многого, – заговорил Тиаго, когда они остались вдвоем – на первый взгляд.

Оба понимали, что сообщник Тиаго, маг, уже задействовал заклинания, позволяющие незаметно подглядывать и подслушивать их разговор.

– Благоразумнее всего будет быстро захватить Серебристую Луну и взяться за Эверлэнд.

Тиаго издал очередной смешок; эти смешки невероятно раздражали орка.

– Это действительно так, и никто не желает такого развития событий сильнее, чем я. Но я должен предупредить тебя: драконами нельзя распоряжаться как подданными. Араутатор старше любого из воинов, которые участвуют в этой войне, и он не за здорово живешь получил прозвище Древняя Белая Смерть.

– Его призвали сюда, чтобы он служил нам, – настаивал орк.

– Вот здесь ты ошибаешься. Араутатор никому не служит – ни оркам Королевства Многих Стрел, ни великанам Сверкающей Белой Пещеры, ни даже дроу Мензоберранзана. Он дракон – древний, огромный и смертельно опасный.

– Но ведь это твой колдун привел его к нам, – возразил Хартуск.

– Мой колдун?! – нарочито возмущенным тоном воскликнул Тиаго, и Хартуск прикусил язык, сообразив, что сказал что-то не то.

– Старик из вашего города.

– Громф? Да, он старше Араутатора и, возможно, он – единственный в Мензоберранзане способен одолеть дракона в бою. Но Громфа здесь нет, военный правитель. Он у себя дома, в Городе Пауков, там он и останется.

– Вызови его сюда! – рявкнул Хартуск.

– Пусть лучше он остается в Мензоберранзане. Уверяю тебя: если мы вздумаем просить Громфа приказать что-либо дракону или угрожать дракону, он выберет гораздо более легкий путь и просто уничтожит нас обоих.

Хартуск снова зарычал.

– Оставь драконов в покос, пусть забавляются со снегом, – посоветовал Тиаго. – Терпение, славный правитель!

– Будь проклято твое ожидание!

– Терпение, – поправил его Тиаго. – Наши враги никуда не денутся – если только не попытаются вырваться из темниц, в которые превратились их города и крепости. Мы захватили зернохранилища Сандабара, припасы поступают к нам из города дроу К’Ксорларрина, и мы свободно можем перемещаться по этой стране и охотиться на местных, сколько вздумается. Зима доставляет нам лишь небольшое неудобство, но для наших врагов… ах, военный правитель, для наших врагов это время страданий и голода, и это так прекрасно, ты не находишь?

– В Серебристой Луне полно жрецов и волшебников, – напомнил ему Хартуск.

– Да, Серебристая Луна переживет эту зиму без проблем. Эверлэнд тоже, я уверен. Но дворфы, военный правитель, похоронены в своих норах…

– Они каждую зиму проводят в этих норах. Ты говоришь глупости!

– Допустим, по прежде они зимой вели торговлю с Серебристой Луной и Сандабаром. Увы, теперь это окажется нелегко! В подземных туннелях полно наших воинов, не говоря уже об орках и гоблинах. Дворфы разжирели, торгуя с людьми, а теперь торговля невозможна. Да, дворфы знают, как искать пропитание в Подземье, но сейчас им не отойти далеко от крепостей. Поверь мне, эта зима окажется для них весьма неприятным временем. Когда наступит тысяча четыреста восемьдесят пятый год, придут месяцы хаммер и алтуриак, горы покроются глубокими снегами и звон молотов сменится голодным урчанием в животах дворфов.

– Твой народ тщательно спланировал эту войну.

– Мы всегда тщательно планируем наши действия.

– Этот народец крепче, чем вы думаете.

– Я не сомневаюсь, что они изобретательны, хитры и упрямы. – Тиаго коварно ухмыльнулся. – Но даже дворфы не могут питаться камнями, мой друг. Пусть голодают в своих норах, может быть, когда передохнут старики и дети, оставшиеся в живых начнут поедать трупы.

– Приятная мысль, – согласился Хартуск.

– А может быть, они попытаются прорваться сквозь кольцо. Жители какой-нибудь твердыни, неважно какой. Пойми, мой друг: если падет хотя бы одна из этих трех крепостей, остальные две вскоре последую т за ней. В Адбаре изготавливают оружие, Фелбарр – это связующее звено между ними тремя, а Мифрил Халл… – Он смолк и на сей раз издал негромкое короткое рычание, которое прозвучало скорее как мурлыканье кота, намеревающегося прыгнуть на полевую мышь.

– Что с Мифрил Халлом?

– Это самая ценная добыча, – заявил Тиаго, но не стал объяснять, что имел в виду.

Тиаго нисколько не волновала война Хартуска, а Верховная Мать Квентл уже отозвала домой нескольких важных лиц, участвовавших в ее небольшом предприятии на поверхности. Громф вернулся в Мензоберранзан, а Тсабрак – ко двору Верховной Матери Зирит Ксорларрин, в ее новый город на западе. Тиаго считал, что он и остальные «До’Урдены» тоже не задержатся на Серебристых Болотах.

Но он был решительно настроен за то время, что ему еще осталось, прикончить еретика по имени Дзирт, отступника, который сбежал в Мифрил Халл со своими жалкими друзьями, уроженцами треклятого Верхнего мира. Тиаго намерен был выкурить его оттуда или же использовать всех, кто был в его распоряжении – безмозглых гоблинов, великанов, драконов и воинов-дроу, – чтобы взломать ворота Мифрил Халла.

– Терпение, – повторил он, обращаясь к орочьему вождю, но на самом деле терпение заканчивалось уже у него самого.

* * *

– Мне ужасно хочется, чтобы Тиаго наконец снес голову уродливой твари и покончил с этой чушью, – сказал Рейвел Ксорларрин, обращаясь к Сарибель, Тос’уну и Дум’вилль, когда они покинули «приемный зал» Тиаго и заперлись в боковой комнатке.

– Тиаго поступит так, как прикажет Мензоберранзан, – сурово ответила брату Сарибель. – Вряд ли Верховная Мать Квентл одобрит решение обезглавить армию, которую она предоставила в наше распоряжение.

Услышав это высказывание, Тос’ун и Рейвел удивленно уставились на верховную жрицу.

– Моя дорогая сестра, мне кажется, ты уже начала перенимать повадки Бэнров, среди которых ты теперь числишься, – с иронией заметил маг.

– Повадки Бэнров? – сухо повторила та.

– Ты всегда была покорной дочерью. И покорной сестрой. Когда Береллип говорила, Сарибель слушала!

Жрица прищурилась, но Рейвел нисколько не испугался – напротив, он едва не рассмеялся вслух.

– Тихая и послушная Сарибель, – дразнил он ее. И когда рука женщины стиснула рукоять плети, которую она носила на поясе, он добавил: – Она не часто берется за плетку, но верна своему долгу.

– Береллип мертва, – заявила жрица. – Возможно, она была бы сейчас жива, если бы не одержимость Тиаго отступником по имени Дзирт.

– Ты открыто обвиняешь своего мужа?

Теперь настала очередь Сарибель смеяться:

– А может быть, это похвала. Это не имеет значения. Дом Ксорларрин решил теперь идти иным путем.

– Путем, который расходится с твоим, ты хочешь сказать, – заметил Рейвел.

– И с твоим. Или ты уже обо всем забыл? Ты думал, что станешь архимагом нового могущественного города Ксорларринов. Разумеется, ведь именно ты привел нас к руинам Гаунтлгрима. Но все получилось не так, как ты рассчитывал, верно? Нет, Тсабрак показался правителям более достойным, чем ты, Тсабрак получил благословение, дар Ллос, силу, необходимую, чтобы привести в действие заклинание Сумерек. Тсабрак, а не Рейвел. Верховная Мать Зирит стремилась к тому, чтобы он занял более высокое положение, ради этого она вступила в переговоры с Матерью Квентл, и Верховная Мать назначила его архимагом К’Ксорларрина. Его. Тсабрака, а не тебя.

Рейвел поклонился, дав понять, что согласен.

– Неужели ты не разочарован, дорогой брат?

– Я предпочитаю Мензоберранзан, – объявил Рейвел и, хитро улыбаясь, добавил: – Я предпочитаю залы Дома До’Урден.

Сарибель изумленно уставилась на него.

– А разве ты недовольна своим новым положением, сестра? – поинтересовался Рейвел.

– Я жрица Дома Бэнр, верховная жрица Дома До’Урден, а мой муж – многообещающий молодой аристократ, мастер оружия, внук великого Дантрага Бэнра. Лишь каких-то несколько месяцев назад я была просто младшей сестрой Береллип Ксорларрин.

– Несмотря на то что наш род основал новый город? – не отставал Рейвел.

– О, верно, я надеялась, что и для меня найдется там место – возможно, место руководительницы академии Матери Зирит, – если бы она сочла нужным основать академию.

– Если бы Верховная Мать Квентл позволила ей основать академию, это ты имела в виду, – неожиданно вмешался Тос’ун, и оба Ксорларрина испытали ощущение, граничившее с шоком. Ведь он осмелился открыто высказать правду о «независимом» городе К’Ксорларрин. На самом деле новому городу суждено было вечно оставаться колонией Мензоберранзана и подчиняться женщине, которая занимала главное место в Правящем Совете столицы, за столом в форме паука. То есть существовать под всевидящим оком Бэнров.

– А теперь ты принадлежишь к клану Бэнр, – напомнил Рейвел.

– Нет, я принадлежу к клану До’Урден, – поправила его Сарибель. – Я верховная жрица Восьмого Дома Мензоберранзана. А мой супруг – мастер оружия этого Дома, а ты, дорогой брат, – маг Дома.

– Но на самом деле мы подчиняемся клану Бэнр, не так ли? – возразил Рейвел. – Ведь Дом До’Урден существует только потому, что это нужно Верховной Матери, и потому, что она покровительствует нам.

Сарибель вполне разделяла мнение Рейвела. Оба взглянули на Тос’уна. Тос’ун не принадлежал ни к роду Ксорларрин, ни к роду Бэнр. Тос’ун происходил из клана Баррисон Дел’Армго, Второго Дома Мензоберранзана, основного соперника Бэнров.

Дум’вилль поймала их взгляды и, в свою очередь, в тревоге посмотрела на отца.

Но Тос’ун внешне сохранял полное спокойствие.

– Я принадлежу к Дому До’Урден, – заявил он.

– И, без сомнения, ты являешься глазами и ушами Матери Мез’Баррис?

Тос’ун рассмеялся над этим абсурдным замечанием.

– Ты еще так молод, маг. И ты тоже, жрица. Вы не помните первого нападения на дворфскую твердыню Мифрил Халл, когда Верховная Мать Ивоннель Бэнр была убита королем дворфов по имени Бренор. И когда Утегенталь, величайший мастер оружия за всю историю Мензоберранзана… – Он смолк и ухмыльнулся, затем слегка склонил голову, и все прекрасно поняли, что оговорился он намеренно. Разумеется, я понимаю, что этот титул принято упоминать применительно к Дантрагу Бэнру, – добавил Тос’ун. Дантраг Бэнр, дед Тиаго, являлся когда-то самым ненавистным соперником Утегенталя. – А я слишком хорошо помню ту войну. Напрасная затея. Напрасная гибель целой армии. Мы пришли и были отброшены прочь. Но мы могли и не уходить – в этом не было необходимости! Так решили те, кто стал во главе армии после гибели Матери Ивоннель. Мы не отомстили за ее смерть, не отомстил и Утегенталь. Нет – мы бежали. Дзирт До’Урден был там, вы это знаете, – продолжал Тос’ун, и Ксорларрины, внимательно слушавшие его, подались вперед. – Он участвовал в той битве на стороне Мифрил Халла, рядом с королем Бренором, против своего собственного народа. И дроу бежали, а Мез’Баррис была среди тех, кто настаивал на этом решении, ведь на самом деле она с самого начала не одобряла этот поход.

– Верховная Мать Мез’Баррис, – поправила его Сарибель, однако тон ее выражал скорее любопытство, нежели гнев.

– Но я не ушел. – В голосе Тос’уна явственно слышались хвастливые потки. – Нет, я не пожелал бежать. Я со своими сообщниками ждал и готовился действовать при первой же благоприятной возможности. И когда нам подвернулась такая возможность в лице первого короля Обальда, мы поступили точно так же, как поступает сейчас мудрая Верховная Мать Бэнр. И посмотрите, что мы создали, друзья мои! Он развел руками. – Королевство Многих Стрел, где орки расплодились так, что их теперь стало несметное множество.

– Ты хочешь сказать, что готовился к этой войне? – недоверчиво переспросил Рейвел. – Что ты предвидел ее? Ты это имеешь в виду?

– Я подготовил поле боя. Ты сомневаешься в моих словах? Теперь, когда ты получил армию из ста тысяч орков, ты еще можешь сомневаться?

– Выходит, ты считаешь себя героем Мензоберранзана, – грозно заговорила Сарибель.

Но Тос’ун, судя по тому, как широко он ухмыльнулся, нисколько не испугался.

– Я считаю себя членом клана До’Урден, – с лукавством произнес он. – Отцом Дома До’Урден, если я правильно понял требования Верховной Матери. И я доволен. Хотя наш Дом совсем молод, он уже занимает место в Правящем Совете.

– Во всем поддерживая Бэнров, – осмелилась заметить Сарибель.

– Это пока нами правит Мать Дартиир, – возразил Тос’ун. – Но вспомни, сколько выдающихся дроу собрано в этом новом Доме. Вспомни, сколько выгодных союзов мы заключили, особенно с Домом Бэнр. Вспомни, что каждая победа здесь, в этой стране, приносит нам славу – в стране, которую я знаю лучше любого другого дроу. Подумай о том, что у нас имеются связи с К’Ксорларрином, ведь двое детей Зирит занимают в этом Доме высокое положение. – И он. – Тос’ун обернулся и указал на дверь зала, где они оставили Тиаго. – Он, аристократ из рода Бэнр, любимый внучатый племянник Верховной Матери, полон амбиций, полон энергии и наделен многими талантами. Да, хорошо быть членом клана До’Урден.

Он смолк; во время последовавшей долгой паузы Рейвел и Сарибель пытались осмыслить эту неожиданную речь.

– Возможно, и будет хорошо, когда-нибудь в будущем, – наконец заговорил Рейвел. – А пока быть До’Урденом значит очутиться в ловушке на этой земле, среди бесконечного кошмара под открытым небом, среди снега и холодного ветра. А сейчас паше положение стало еще хуже, потому что мы лишены возможности в такой холод согреться кровью наших врагов, лишены возможности услышать предсмертные вопли врагов и смотреть на их агонию, чтобы развеять скуку.

Сарибель на это кивнула, и Тос’ун, поразмыслив, тоже согласился.

– Сколько лет ты провел здесь? – спросил Рейвел у Тос’уна, причем в тоне его по-прежнему звучали неприязнь и недоверие.

Тос’ун не ответил, и Рейвел огляделся по сторонам; своим взглядом и движениями он напоминал запертое и клетке животное. Он развернулся вокруг своей оси, и наконец взгляд его задержался на Дум’вилль.

– Мне скучно, – произнес он, обращаясь к ней. – Пойдем. – Он протянул девушке руку, и она в растерянности посмотрела на отца.

– Доставь мне удовольствие, – без обиняков продолжал Рейвел.

Дум’вилль, услышав эти похабные слова, почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Однако, неожиданно для нее самой, на смену отвращению пришла мысль о том, какие блестящие возможности открываются перед ней. Рейвел был главным магом Дома До’Урден, аристократом из Дома Ксорларрин, другом Тиаго, братом и доверенным лицом Сарибель.

«Сейчас ты должна постараться как следует!» – подумала Дум’вилль; точнее, эти слова прозвучали в ее мозгу. Где-то в подсознании замаячила перспектива стать своей в городе дроу, подняться по общественной лестнице; образы эти оставались пока неопределенными, но весьма заманчивыми.

Она взглянула прямо в лицо Рейвелу и успела заметить коварное выражение, которое быстро сменилось похотливой гримасой. Это заставило ее обернуться к отцу.

Тос’ун еще не пришел в себя от неожиданности, однако тоже посмотрел на дочь, кивнул и сделал едва уловимый жест, приказывая ей взять предложенную руку и идти с Рейвелом.

Дум’вилль, все же не сумев скрыть дрожь, протянула магу руку, и Рейвел увел ее прочь.

* * *

– Мой сын сказал, что военный правитель недоволен, – обратился великий Араутатор к Тиаго, когда дроу пришел навестить дракона в пещере, расположенной неподалеку от Несма.

– Хартуск недоволен… всем подряд, – отмахнулся Тиаго. Такова природа этой уродливой твари, что, прежде всего, делает его таким ценным для нас. Я начал бы волноваться, если бы он был доволен происходящим, особенно сейчас, когда боевые действия временно прекращены.

– И ему это очень не нравится.

– Желания Хартуска не имеют для нас никакого значения. Он будет делать то, что мы ему прикажем, в противном случае мы его заменим. – Дроу коротко усмехнулся. – Даже если он будет подчиняться нам во всем, он ненадолго задержится на посту вождя. Мы его переживем.

– Я уж точно переживу, – заметил дракон. – Я переживу вас всех. Когда вы превратитесь в прах, я буду называть эти земли своим царством.

– Я говорил о предстоящих нескольких годах, а не о столетиях, – сухо произнес Тиаго.

– Годах? – с сомнением повторил дракон. – Вы, мелкие расы, думаете о неделях, а не о годах. Ты переживешь Хартуска, если убьешь его, – возможно, иначе он станет правителем Королевства Многих Стрел после того, как дроу вернутся в свои темные туннели.

– Это не так.

– Они уже уходят! – возразил дракон так громко, что дыхание его разметало волосы Тиаго и заставило дроу содрогнуться от холода. – Ты будешь это отрицать? Большая часть воинов твоего парода уже вернулись домой!

Тиаго помолчал, тщательно обдумывая свой ответ. Он видел, как растет беспокойство Араутатора, но ему нечего было возразить дракону. Самые высокопоставленные дроу – например, Верховная Мать Квентл, Громф и Тсабрак – уже давно не появлялись в этих местах, и предполагалось, что они сюда никогда не вернутся. Ему вдруг пришло в голову, что разгневанный Араутатор вполне способен съесть его, чтобы таким образом выразить свое недовольство действиями Верховной Матери и архимага. В конце концов, именно эти двое уговорили вирмов участвовать в войне, и, если Араутатор хотя бы заподозрит, что его просто используют, последствия наверняка окажутся весьма плачевными.

– Мой народ не привык к такому пронизывающему холоду, великий дракон, – спокойно произнес он. – И к бесконечному снегу!

– Мое дыхание намного холоднее, – предупредил дракон.

– Я заметил это, когда летал у тебя на спине, – легкомысленно ответил Тиаго.

– Если я тебя правильно понял, зима заставила дроу покинуть эти земли и отказаться от участия в войне?

– Ни в коем случае! – возразил Тиаго. Он обернулся и указал на Несм: из-за невысоких холмов поднимались столбы дыма от очагов. – Четверо благородных дроу проводят эту зиму вон там, за холмами, в Несме, моем герцогстве.

– Четверо, презрительно пробормотал дракон.

– Рейвел из города К’Ксорларрин, колонии Мензоберранзана, – продолжил Тиаго. – Благородный сын Верховной Матери Зирит, правительницы К’Ксорларрина, Тос’ун из Дома Баррисон Дел’Армго, Второго Дома Мензоберранзана, и жрица Сарибель, принадлежащая к Домам Бэнр и Ксорларрин.

– И Тиаго, который больше не является Бэнром, – добавил проницательный дракон. – Вы все теперь члены этого другого, незначительного Дома, разве не так? Ты хвастаешься вашим происхождением, но вы все – До’Урдены, а не Бэнры, и не Баррисон Дел’Армго, и не Ксорларрины!

Тиаго осторожно посмотрел на вирма. Без сомнения, Араутатор уже давно шпионил за своими союзниками и провел собственное небольшое расследование.

– Незначительного? – повторил он, высокомерно вздернув подбородок.

– Каково положение Дома До’Урден среди других кланов Мензоберранзана? – поинтересовался дракон. – Где лидеры города дроу?

– Я лидер дроу на этой войне и уверяю тебя, что наш новый Дом занимает высокое положение в городе. Кроме того, он получил свое имя не случайно, а с целью повредить отступнику, который снова вернулся в эту страну.

– Опять ты о нем? – недовольно отозвался Арау гатор, на которого речь Тиаго не произвела никакого впечатления.

– Не следует недооценивать Дзирта До’Урдена, мой могущественный друг, – предупредил Тиаго. – Он один из этих несносных героев, о которых поют барды в тавернах по всему Фаэруну. Наверняка ты, дракон, слыхал о таких. О героях, которые свергают королей-тиранов.

Араутатор зарычал, очевидно, сообразив, к чему клонит его собеседник, но это не остановило Тиаго.

– О героях, которые убивают драконов, – закончил он, не обращая внимания на рычание Араутатора.

Оба они довольно долгое время смотрели друг другу в глаза.

– Здесь больше воинов моего народа, чем тебе кажется, – заговорил Тиаго. – В туннелях Верхнего Подземья, под Серебристыми Болотами, они воюют с дворфами, удерживая тех в их крепостях. Хорошо то, что Несм пал, еще лучше, что Сандабара больше нет, и еще лучше будет, когда Серебристая Луна окажется поверженной нами!

– Я пожру всех пленников, которых мы захватим в этом треклятом городишке, – пообещал дракон.

Араутатор получил немало болезненных ран от магов, когда летал над неприступной крепостью.

– Там мы захватим богатую добычу, рабов и сокровища, – сказал Тиаго. – Но еще лучших рабов и лучшие сокровища будет не так-то легко заполучить.

– Дворфы, – догадался дракон.

– Разумеется, дворфы, – подтвердил Тиаго. – Люди и эльфы Серебристых Болот не представляют угрозы для дроу. Даже если они вздумают отправиться войной на Мензоберранзан, большая часть их погибнет прежде, чем они приблизятся к городу! Но дворфы… Мой народ не желает, чтобы они процветали на Серебристых Болотах, как прежде. Когда дворфы процветают, они закапываются глубже, а когда они закапываются глубже, они затрагивают интересы моей расы. Дроу не покидали туннелей, окружающих Мифрил Халл, Фелбарр и Адбар, – заверил он вирма. – Каждый день, и, возможно, даже именно в этот самый момент, мои сородичи сражаются с бородатым народом, стараются не выпускать их из пор, мешают им добывать пропитание за пределами их вонючих крепостей. Они выйдут, у них нет выбора, и тогда мы все одержим самую славную победу, а Араутатор унесет в свою пещеру горы сокровищ.

Дракон зарычал, но рычание это не было угрожающим – оно прозвучало как мурлыканье. Огромный вирм медленно кивнул в знак одобрения. Но, как это часто бывает у таких созданий, хорошее настроение быстро улетучилось.

– Ты не останешься! – грозно произнес дракон. – Великий маг и Верховная Мать ушли, уйдут и остальные. Если бы эти дворфы были так важны для вас, как ты говоришь, Громф остался бы. По сравнению с его могуществом вся армия, которой командует Тиаго, – просто ничто.

Дроу покачал головой.

– Ты не останешься! – настаивал дракон.

– Может быть, и нет, – признался Тиаго, – но мы оставим неизгладимый след на этой земле.

– Незаживающий шрам, ты хочешь сказать.

– Как тебе будет угодно, – согласился Тиаго. – И от этого шрама мы оба получим большую выгоду. Громф предельно четко объяснил тебе условия сделки, и мы готовы сдержать свои обещания. Подумай об этом, Древняя Белая Смерть, и спокойно пережди зиму. Мой народ стремится к достижению некоей важной цели, тогда как орки – просто нетерпеливые тупицы. Хартуск и его свита, возможно, и отдадут тебе все, что положено, но многие простые воины наверняка припрячут сокровища в надежде обмануть тебя. Ты знаешь орков много веков, ты знаешь, что это правда.

– Но дроу хитрее и лучше умеют обманывать.

– Дроу будут мудрее, потому что даже не попытаются обманывать. Нам не нужны сокровища, которые ты ищешь. Наша цель здесь – получить не богатства, а власть! Усиление влияния Госпожи Ллос! Тогда как тебе нужно…

На этом месте он смолк и многозначительно улыбнулся, намекая дракону на истинные причины сделки, которую тот заключил с Громфом и Верховной Матерью Квентл. Араутатор и его сын вступили в эту войну ради добычи, однако они не собирались копить сокровища, как это обычно делают драконы. Нет, цветным вирмам нужно было собрать как можно больше золота и драгоценностей, чтобы завоевать благосклонность своей грозной богини.

– И одновременно я оказываю вам услугу, разве не так? – осведомился дракон.

Тиаго кивнул и снова улыбнулся.

– Ты заметил какое-нибудь движение вокруг Мифрил Халла?

– Только орки, – ответил дракон, который в последнее время часто летал в окрестностях Мифрил Халла, шпионя для Тиаго. – Легион великанов с боевыми машинами обосновался на хребте над западными воротами крепости и местностью под названием Долина Хранителя. Огромный мост через реку кишит орками. Если дворфы выступят на восток, этот мост обрушится в Сарбрин.

– Ты остался невидимым? Ты летал высоко над великанами и орками?

– Как ты и просил.

– Тогда в следующий раз пролети, пожалуйста, пониже.

Дракон пристально уставился на дроу.

– Поищи их дымоходы и «глазки», – пояснил Тиаго. – Найди места высоко в горах, куда мы можем отправить наших собственных шпионов.

– Дворфы – не дураки, дроу. Они прячут свои дымоходы в оврагах, пропастях и глубоких пещерах. Я пролечу пониже, как ты просишь. Но ты полетишь вместе со мной.

Тиаго понимал, что это не предложение, а приказ. Если он откажется, Араутатор не станет подвергать себя опасности, ведь над горой, внутри которой располагался Мифрил Халл, дракон вполне мог попасть под огонь баллист или магических орудий. И он полетит только в том случае, если Тиаго тоже согласится на подобный риск.

Тиаго кивнул и подумал, что стоило бы, пожалуй, взять с собой также и Рейвела. Маг мог защитить его от холодного ветра, который будет обдувать их на спине дракона; возможно, заклинания Рейвела окажутся полезными в шпионаже за хитрыми обитателями Мифрил Халла.

Самой трудной частью плана было убедить Хартуска отозвать великанов и часть орков. Несмотря на заявления Тиаго, дроу, находившиеся в Верхнем Подземье, не могли нанести серьезного ущерба дворфам Мифрил Халла и помешать их вылазкам. Из всех твердынь дворфов эта крепость являлась наименее уязвимой, и дроу узнали это на собственном опыте.

Дворфы, судя по всему, могли сидеть в безопасности за стенами своей цитадели неопределенно долгое время, а этого Тиаго не мог стерпеть.

Только не сейчас, когда время его пребывания на Серебристых Болотах приближалось к концу.

Только не сейчас, когда в этой дыре вместе с дворфами находился Дзирт До’Урден.

* * *

Дум’вилль лежала на постели в своей комнате в темноте, глядя в потолок. Слезы выступили у нее на глазах, но не от удара по лицу. Многие дроу-мужчины вели себя так. Их настолько раздражала необходимость подчиняться женщинам своей расы, что они при любой возможности унижали и оскорбляли таких, как Дум’вилль, – тех, кого они могли презрительно называть «отбросами».

Отбросы. Иблит, говорили они.

Она тоже принадлежала к Дому До’Урден, об этом было объявлено официально, и тем не менее ей суждено было вечно называться иблит или, еще хуже, – дартиир.

Тогда она подумала о своей матери, которая жила в Мерцающем Лесу. Синнафейн была королевой эльфов, а Дум’вилль прежде была принцессой.

Теперь она стала мусором.

Она подумала о своем брате, и слезы потекли у нее по щекам. Она представила выражение лица отца в тот момент, когда Рейвел протянул к ней руку. Она совершенно четко видела перед собой Тос’уна, но не в силах была разгадать это странное выражение.

Она надеялась, что оклик Рейвела и намерение оскорбить его Малышку Доу причинили Тос’уну боль. Но сейчас, вспоминая его лицо, она вдруг прочла на нем некую решимость. Сначала она подумала, что это желание наказать Рейвела за обиду, нанесенную Малышке Доу, но потом ей пришла в голову другая, тревожная мысль.

Неужели отец сам хотел отдать ее Рейвелу или какому-нибудь другому высокопоставленному темному эльфу Дома До’Урден с целью закрепить свое положение в новом клане? В конце концов, он происходил из рода Баррисон Дел’Армго, а эта семья, как известно, являлась злейшим врагом и соперником Бэнров и Ксорларринов. В Доме До’Урден, в компании Тиаго, Сарибель и Рейвела, он был уязвим.

И тогда все начало становиться на свои места. Рейвел приказал ей пойти с ним в постель не для того, чтобы развеять скуку или удовлетворить свои плотские желания, – по крайней мере, сначала. Он использовал ее, чтобы испытать преданность Тос’уна.

Тос’ун предупреждал ее об испытаниях, с которыми им придется столкнуться. Конечно, конкретно об этом он не говорил, но в подробностях объяснил дочери, что обычаи дроу сильно отличаются от обычаев лесных эльфов. В Мерцающем Лесу взаимное влечение и любовь считались великими дарами, их стремились разделить друг с другом, но мужчина и женщина были вместе только по обоюдному согласию.

На несколько мгновений сердце Дум’вилль упало: бремя всего, что она сотворила, опустилось на нее, подобно кожистым крыльям Араутатора. Она поднесла к лицу руки, ожидая увидеть на них кровь Тейрфлина. Но прежде всего девушке хотелось снова встретить мать, и она едва не зарыдала по Синнафейн.

Едва. Момент отчаяния миновал, и она услышала голос, обещавший ей надежду и утешение.

Дум’вилль спрыгнула с кровати, босиком пересекла комнату и подошла к стоявшему у окна стулу, на котором висел пояс с мечом.

Разумное оружие было ее единственным другом.

* * *

– Ты становишься нетерпеливым, – обратился Араутатор к Тиаго несколько дней спустя.

На склоне горы под названием Четвертый Пик они нашли нужную пещеру, точнее, глубокую расщелину. На первый взгляд эта трещина в камне казалась ничем не примечательной, но Араутатор, обладавший превосходным обонянием, учуял дым. И действительно из отверстия поднималась тонкая белая струйка. Дракон приземлился и раскидал камни, а Тиаго, протиснувшись в щель, обнаружил спрятанный дымоход.

Дроу не стал возражать.

– Никакого движения? – снова спросил он.

– На горе тихо, – подтвердил дракон.

– Закрывай дымоход! – приказал Тиаго своему могущественному союзнику и быстро попятился.

Араутатор оглядел камни, оценивая их целостность, – точнее, отсутствие таковой.

– Садись ко мне на спину, молодой Бэнр, – предложил он, опустился и развернулся так, чтобы Тиаго смог вскарабкаться в седло.

Когда Тиаго уселся, Араутатор изо всех сил дохнул в расщелину, и слой льда, образовавшийся от его смертоносного дыхания, скрыл дымоход. Вирм знал, что лед долго не продержится, потому что снизу, из очагов, поднимается тепло; поэтому чудовище вцепилось в скалу, когтило камни, крыльями толкало вынутые валуны обратно на место. Затем взобрался на кучу камней, сваленную на том месте, где только что виднелась трещина между двумя кусками скалы, и, попрыгав, придавил их.

Пусть дворфы задохнутся в своем чаду!

– Отлично сработано, друг мой, – поздравил Тиаго вирма, когда все было кончено.

– Ты сам знаешь, что у них в этой горе понатыкана еще сотня отдушин. Возможно, мы сумеем сделать некоторые части их комплекса непригодными для жилья, но у тебя не получится выкурить их оттуда.

Тиаго кивнул. Он все понимал. Со спины дракона дроу осмотрел гору, взглянул на черневший в отдалении лагерь орков и гоблинов, на силуэты великанов и цепочку их боевых машин над Долиной Хранителя.

– Летим в Сандабар, – попросил он вирма.

В твердыню Хартуск, ты хотел сказать, – лукаво поправил его дракон.

Оба прекрасно знали: название это было предложено исключительно с целью польстить тупоумному вождю орков.

Несмотря на неотступный страх, боязнь того, что дворфы все же переживут его, Тиаго рассмеялся.

Дракон накренился, поймал восходящий поток воздуха, широко расправил крылья и полетел на восток. Настало время побеседовать с военным правителем.

 

Глава 2

Стычки под землей

Короткие грязные пальцы медленно ползли по столу но направлению к тарелке с мясом угря – для ловкой руки гоблина это была уже четвертая подобная экскурсия.

Воруя третий кусок, он заметил любопытный взгляд другого гоблина; да, возможно, он вел себя слишком самонадеянно.

А может быть, ему просто все это надоело.

Гоблин убрал руку – как раз вовремя, потому что на столешницу обрушился топор, удар которого вполне мог бы отрубить ему кисть. Воришка отступил на шаг и уставился на высокого, могучего орка-мясника; грудь орка вздымалась, он тяжело дышал от ярости.

– Один! – зарычал он на маленького гоблина. – Тебе один положено! А может, хочешь свою лапу сожрать, а?

Остальные шагнули ближе, без сомнения, решив, что сейчас поучаствуют в расчленении гоблина – одном из самых любимых развлечений орков, служивших в этих негостеприимных областях Подземья.

– Один я уже съел, – возразил гоблин.

– И хотел спереть второй!

– Мне надо кормить мое ручное животное! – объяснял гоблин.

Это неожиданное высказывание заставило орка смолкнуть, и он в удивлении воззрился на гоблина.

– А оно ест много, – продолжал гоблин, энергично кивая; его толстые отвислые губы при этом нелепо шлепали. – И поэтому я взял второй, третий и четвертый тоже! И стащил бы пятый, если бы ты не уронил топор.

Услышав эту хвастливую речь, орк уставился на наглое создание с совершенно обескураженным видом, у него буквально отвисла челюсть. Столпившиеся вокруг орки и гоблины не верили своим ушам. Этот низкорослый гоблин буквально сам напрашивался на то, чтобы его зарубили.

И когда главный орк с рычанием занес над головой топор, все решили: именно так оно и случится.

– Моего любимца нужно накормить, – жалобно гнусил гоблин. – Его злить нельзя.

– Что еще за любимец?! – заревел орк.

– Вон там, – проквакал гоблин, указав на темную нишу в стене за спиной орка. – Там!

Орк недоверчиво нахмурился, но все же оглянулся на указанное место. Он начал пятиться прочь, не отрывая взгляда от гоблина-воришки, пока не очутился прямо перед той самой нишей. Затем заглянул внутрь и перед смертью успел увидеть легендарный мифриловый боевой молот, внезапно вынырнувший из мрака.

Молот промелькнул перед орком лишь на мгновение, но этого было достаточно – его желтые глаза полезли из орбит от ужаса.

Затем орка пронзила боль, но тоже на миг, а потом он уже ничего не чувствовал: молот ударил его по черепу с такой силой, что голова твари просто взорвалась, и на ближайших орков обрушились фонтан крови, брызги мозгов и обломки костей.

Орк, стоявший рядом с воришкой-гоблином, взвизгнул, затем взвизгнул еще громче – в лапе гоблина, словно по волшебству, появилась великолепная рапира. Сделав шаг вперед, он вонзил острие в глотку орка. Когда враг упал замертво, гоблин вытянул другую руку, в которой он, как оказалось, держал арбалет.

На камни рухнул второй орк – в глазнице у него торчала стрела.

В пальцах, которые только что сжимали арбалет, уже сверкал невиданный кинжал с двумя боковыми лезвиями, имеющими форму крошечных ядовитых змей. А гоблин уже не был гоблином. Он превратился в хафлинга, несколько грязного и взъерошенного, но по-прежнему одетого весьма модно – в синий берет, белую рубашку и черный кожаный жилет.

Боевой молот пролетел мимо хафлинга и во время своего смертоносного полета прикончил одновременно орка и гоблина. А следом за молотом появился «любимец» гоблина-хафлинга – огромный человек с золотистыми волосами, густой бородой и сверкающими синими глазами.

Эти глаза, казалось, светились в пламени факелов, и в них горела жажда крови. Варвар бросился в бой без оружия. Он схватил какого-то гоблина и, воспользовавшись его телом как дубиной, расшвырял врагов, затем бросил «оружие» под ноги трем наступавшим оркам.

Орки споткнулись, попадали друг на друга; а когда они поднялись, оказалось, что молот каким-то образом снова очутился в руке рослого человека.

Один взмах руки, и чудесное оружие уничтожило всех троих.

Хафлинг сражался рядом с варваром. Стремительно вращаясь вокруг своей оси, приплясывая на месте, он нападал на врагов и парировал их выпады. За несколько мгновений маленький воин отвел в сторону лапу с дубиной, заставил опуститься меч, кинжалом разрубил кому-то руку и заставил какого-то гоблина выронить нож, пронзив своей остро отточенной рапирой его ладонь.

Эти двое двигались согласованно и явно применяли хорошо отработанную тактику. Хафлинг, метавшийся вокруг варвара, обеспечивал оборону; он колол противника, но раны эти не были смертельными. У него не было времени на то, чтобы добивать врага; вместо этого он двигался к следующему, стараясь защитить тыл и фланги человека.

А человек, обладавший чудовищной силой, проворный, несмотря на свое могучее сложение, убивал, всякий раз убивал, яростно раскидывая по сторонам орков и гоблинов. Удары его тяжелого молота крошили кости, плющили тела жертв. Заметив огра, который только что вошел в пещеру, он метнул оружие, и молот отшвырнул орка обратно в 'туннель.

Какой-то орк решил воспользоваться удобным случаем и прыгнул на человека, намереваясь дубиной раскроить ему череп. Человек выставил перед собой руку, принял болезненный удар, по прежде чем орк успел замахнуться во второй раз, великан перехватил дубину и, резко дернув, оттолкнул орка в сторону.

Свободной рукой человек уперся орку в морду и, надавив, заставил уродливую тварь отклониться назад.

– Реджис! – крикнул он, когда на него устремились другие орки, а на пороге пещеры снова появился огр.

Человек оттеснил противника назад и с поразительной силой пригнул к земле. Он обладал такой мощью, что даже мускулистый орк не мог сопротивляться ему; враг поддался, хребет его согнулся и затрещал под натиском варвара. Забыв о своем оружии, орк поднял обе лапы и попытался вцепиться в руку, давившую ему на затылок.

Человек швырнул в наступавших орков дубину, и как раз в этот момент в его свободную руку вернулся молот.

А хафлинг в мгновение ока очутился рядом с ним и напал на орков. Рука его мелькнула раз, другой, и секунду спустя двое из четырех огромных орков полетели назад, на пол: ухмыляющийся призрак, который появился в воздухе за спинами жертв, тянул за живых змей, превратившихся в удавки.

Хафлинг, вооруженный кинжалом с одним лезвием и острой рапирой, атаковал двух оставшихся боеспособных орков. Напав на них сбоку, он выставил перед собой руку с рапирой, а руку с кинжалом отвел назад. Едва заметным движением рапиры он отклонил в сторону меч одного орка, затем копье другого.

После этого хафлинг подался назад и перенес вес на одну ногу.

Орк решил, что хафлинг отступает, и накинулся на него.

Но хафлинг вместо этого сделал шаг вперед, перенес вес на другую ногу, наклонился, и рука его внезапно мелькнула перед носом орка.

Так внезапно.

Слишком внезапно.

Затем он отскочил назад, потом снова прыгнул вперед. И повторил этот маневр снова, в третий раз, действуя стремительно и уверенно.

А после того как он взмахнул рапирой в последний раз, вместо двух противников перед ним остался только один. Второй орк тяжело рухнул на пол, трясущимися лапами пытаясь зажать три раны в груди, нанесенные клинком хафлинга. Все три отверстия находились в области сердца, и хафлингу удалось пронзить его дважды.

За спиной у него громко хрустнули чьи-то кости. Боковым зрением хафлинг заметил, как варвар, бросив мертвого орка на пол, прыгнул в сторону. Затем резко остановился, с необыкновенным проворством развернулся, замахнулся молотом.

Могущественное оружие, зажатое в мускулистой руке, снесло голову гоблину, который преследовал его владельца.

А когда молот, прикончив гоблина, полетел дальше, остальные орки и гоблины, собиравшиеся атаковать человека, бросились врассыпную.

– У тебя за спиной! – вскричал хафлинг, обращаясь к могучему варвару, и тот, проворно обернувшись, швырнул молот в приближавшегося огра.

Огромная тварь опять рухнула навзничь на камни.

Рапира хафлинга выполняла свой завораживающий танец вокруг направленного на него копья. Орк пытался сломать тонкий клинок, однако никак не успевал. В течение нескольких секунд тварь, застыв на месте, пристально смотрела на мелькавшее у нее перед носом серебристое оружие, но внезапно взревела и бросилась вперед, чтобы нанести противнику сокрушительный удар копьем.

Именно этого хафлинг и ждал. Едва заметным движением запястья он парировал вражеский выпад и неожиданно отскочил в сторону, прочь от копья. А в следующий миг очутился нос к носу с орком.

Орк разинул пасть и попытался укусить хафлинга.

Но вместо этого в глотку ему угодило острие кинжала.

Орк с ужасным воем попятился и рухнул на пол, молотя в воздухе руками и ногами, обезумев от боли. Хафлинг замахнулся, намереваясь прикончить раненого.

Но вместо этого хищно улыбнулся, убрал рапиру и оставил злобную тварь подыхать в мучениях.

– Бежим! – заорал огромный человек и, выбросив вперед руку с молотом, заставил огра отступить.

Молот взлетел у него над головой, словно он собрался нанести мощный удар сверху вниз.

Но тут рядом возник хафлинг; он протиснулся мимо человека и устремился прямо на огра.

Проскочив под ногами гигантской твари, он побежал дальше, в коридор.

Ошеломленный огр несколько секунд смотрел на хафлинга, ничего не соображая, затем наклонился и безуспешно попытался сцапать маленького врага.

Волшебный молот уже свистел в воздухе. Но он не ударил огра по затылку, а продолжал опускаться, потом врезался снизу вверх в подбородок наклонившегося чудовища.

Тварь резко выпрямилась во весь свой десятифутовый рост.

Человек, пригнувшись, проскочил у огра между ногами, бросился на пол, перекатился и даже не оглянулся, когда пол задрожал под тяжестью рухнувшего верзилы.

– Слишком много усилий потрачено на то, чтобы добыть четыре куска угря, – заметил хафлинг, когда они бежали по туннелям.

– Мой изголодавшийся желудок считает, что дело того стоило, – отозвался огромный человек и внезапно закряхтел от боли. Возбуждение битвы прошло, и раны давали о себе знать: левая рука внезапно обмякла, и Вульфгару пришлось поймать молот правой рукой.

Он резко втянул воздух, и хафлинг ахнул от ужаса, когда обернулся, чтобы прислушаться к звукам погони, и заметил рану.

Рука человека распухла, посинела, на пол капала кровь.

За последние несколько недель, пока они блуждали в коридорах Подземья, им не раз приходилось проливать собственную кровь.

И этот раз наверняка не был последним.

* * *

Дворфы в ликовании потрясали кулаками: атака продолжалась, воины твердыни Адбар заполонили туннели, подавили сопротивление гоблинов и орков, убивали тварей десятками.

– Никакой пощады! – кричал король Харнот. – Убивайте всех! Пусть корчатся на полу! Мерзкие псы!

Все южные туннели, прилегавшие к Адбару, были заняты смертоносными боевыми формированиями дворфов. Впереди двигались воины со сцепленными щитами, похожими на железную стену. Огромные металлические пластины с плоскими основаниями были оснащены зубцами, чтобы поддерживать алебарды воинов, двигавшихся во втором ряду. Они тыкали и кололи тех врагов, которые осмеливались подобраться слишком близко.

В третьем ряду шагали дворфы с мечами, и острия их клинков были направлены вниз – они добивали раненых гоблинов, извивавшихся на полу.

Дальше следовали жрецы и арбалетчики – они направляли свои магические снаряды и дротики вперед, в толпу врагов.

Отряд Харнота достиг просторной пещеры, которую дворфы называли Вокруг Горы. Почти круглая в плане пещера была богата драгоценными металлами. Сталагмиты и сталактиты походили на драконьи зубы; пластинки слюды и серебристые жилы металлической руды сверкали в свете факелов.

Когда они вошли, король Харнот довольно ухмыльнулся. Наконец-то они снова заняли территорию, принадлежавшую им по праву! Перед началом войны дворфы твердыни Адбар трудились в этой пещере. Строители укрепляли стены и потолок, прокладывали рельсы в туннелях, ведущих в крепость, а рудокопы искали новые месторождения. Полезные ископаемые в окрестностях Адбара заканчивались.

– Хорошо, что мы добрались сюда так быстро, мой король, – заметил Дондаго Кровавый Кулак, который командовал бригадой «Дикие дворфы», пока Оретео Шип находился на юге, в твердыне Адбар. Король Харнот не дал Оретео разрешения покинуть крепость и до сих пор был недоволен его уходом. Месяц утктар уже закапчивался, приближался нигталь, последний месяц 1484 года по летоисчислению Долин. – А я‑то думал, что поблизости от нашего жилища орки будут в полной боевой готовности! – добавил Дондаго.

Король Харнот не мог не согласиться с этим утверждением. Он вывел в туннели Верхнего Подземья почти всю свою армию. Казалось, что на поверхности кольцо осаждавших им не прорвать, поэтому решено было расчистить путь под землей. Несмотря на то что твердыня Адбар была превосходно укреплена, она не могла выдержать эту осаду. Ее молодые короли, Харнот и Бромм, слишком сильно зависели от торговли.

Последствия этой роковой ошибки стали очевидны с наступлением зимы, когда пути, ведущие в соседние города, оказались буквально забиты врагами. Твердыню Адбар называли арсеналом Луруара. Обычно в девятый месяц года огромный караван отправлялся отсюда по туннелям в зернохранилища Сандабара. Дворфы обменивали арбалетные дротики, копья для баллист, оружие, доспехи и прочие металлические изделия на провизию. Они везли обратно такое количество продуктов, которого хватало жителям крепости, чтобы есть досыта всю долгую холодную зиму.

Однако в этот год случилось иначе. Все лето Сандабар сопротивлялся осаждавшим, но в конце концов пал под натиском армии Королевства Многих Стрел.

Дворфы Адбара, лишившись возможности торговать с Сандабаром, оказались на грани катастрофы. Запасы продовольствия Харнота уже подходили к концу, а ведь год еще даже не закончился. Припасы выдавали жителям в ограниченном количестве, и король приказал фермерам занять обширные участки в подземной части города и начать выращивать грибы. Но он знал, что если они сейчас не пробьются, если они не освободят дорогу на юг, особенно в Фелбарр и Мифрил Халл, то зима будет тяжелой и голодной.

Дондаго, шагавший рядом с королем, приказал воинам авангарда разомкнуть ряды: очутившись в просторной пещере, они могли двигаться свободнее.

– И внимательнее смотрите на столбы! – кричал он. – Проклятые огры могут прятаться за столбами, а потом выйдут и окажутся среди нас!

Король Харнот был согласен с этим приказом, но все же ему показалось, будто здесь что-то не так, и внезапно волосы у него на затылке зашевелились. Он понял, что дело в предыдущих словах Дондаго.

Опп не пробились сюда, в пещеру Рундберг, – это орки заманили их!

– Нет, сомкнуть ряды! От того столба до этого! – приказал король воинам авангарда, указав на два толстых сталагмита, тянувшихся от пола до потолка, которые находились примерно в сорока шагах от входа в пещеру. От одного столба до другого могли стать в ряд пятьдесят дворфов. – Образуйте линию от одного камня до второго! – скомандовал Харнот. – Окружить столбы, спиной к ним, выставить перед собой щиты!

– Вы слышали своего короля! – крикнул Дондаго. – К бою!

Дворфы торопливо принялись строиться, а Харнот отправил двух гонцов обратно, в ту сторону, откуда они пришли, с заданием пробраться на восток и запад по боковым туннелям и сообщить остальным отрядам о возможной ловушке. Король был встревожен и хотел обеспечить себе безопасный путь отступления в Адбар.

Но он думал об отступлении с неохотой. На самом деле, сильнее всего на свете он жаждал крови орков, крови огров, жаждал отомстить за убийство своего брата. Приказывая остановиться, он недовольно хмурился. Король предпочел бы ринуться в атаку, захватить пещеру Рундберг и перебить проклятых врагов всех до единого.

Однако осторожность Харнота спасла в тот день жизнь ему и большинству его воинов. Едва дворфы успели построиться между сталагмитами, как в пещеру с ревом ворвались враги. В центре линии нападающих находились орки, толкавшие перед собой «пушечное мясо» – гоблинов, а за ними следовали десятки огров и огриллонов.

Отряд мерзких тварей врезался в линию дворфов подобно горной лавине. Длинные алебарды протыкали первых врагов насквозь, иногда даже двух разом, но, когда монстры надавили сильнее, древки алебард начали ломаться. Все произошло так быстро, что пещера Рундберг наполнилась треском дерева. Могло показаться, будто дело происходит в лесу, а ледяной зимний ветер крушит ветви и сучья.

Несмотря на многочисленность вражеской орды, несмотря на яростный натиск, дворфы со щитами выстояли. Отважные воины поддерживали друг друга, взявшись за руки, сцепив свои щиты. Их товарищи отклоняли клинки орков, пытавшихся колоть сверху дворфов, которые прятались за металлическим барьером.

Голос короля Харнота перекрывал шум битвы. Он выкрикивал различные приказания, велел арбалетчикам обстреливать огров, которые подбирались слишком близко к линии щитов, могли достать скрывавшихся за ними дворфов и разрушить оборону.

Они держались. Гоблинов убивали десятками; перед первой линией дворфов выросла гора тел. А вернувшиеся гонцы сообщили, что подкрепление уже в пути.

А затем наступила тьма, настолько полная и непроницаемая, что многие дворфы решили, что ослепли, и закричали от ужаса.

В следующий миг среди них взорвался первый огненный шар. Они не видели его, но ощутили боль от ожогов. И дворфы догадались, что произошло: в бой вступили дроу.

Король Харнот, услышав крики и пронзительные вопли раненых, понял, что их атаковали маги. Не тратя времени даром, он приказал воинам отступать, покинуть пещеру Рундберг и вернуться в тот туннель, по которому они пришли.

Магические молнии дроу жалили дворфов, отступавших последними. Обезумевшие орки и огры продолжали сражаться в полной темноте, нанося удары и врагам, и сородичам.

Но все же слишком, слишком часто они ранили дворфов.

Магическая тьма не распространялась на туннель за пределами пещеры, поэтому там дворфы снова построились, образовали более плотные ряды и начали организованно отступать. Более чем на сутки туннели к югу от Адбара превратились в залитое кровью поле боя. Погибло несколько сотен врагов, однако почти ста лучшим воинам Адбара уже не суждено было вернуться домой.

А остальные скрылись в своей твердыне, но в тот момент, когда подземные ворота Адбара захлопнулись, в них врезалась магическая молния. Грохот разнесся по залам дворфов, и королю Харноту показалось, что молния пронзила его сердце.

Петля сжималась, и запасы в адбарских кладовых шли на убыль.

Так началась серия сражений в Верхнем Подземье, которая позднее стала известна на Серебристых Болотах под названием «Стычки в темноте». Дворфы упорно отправляли за пределы крепости свои отряды, пытаясь прорваться наружу, но всякий раз вынуждены были отступить под натиском монстров и дроу. Действительно, темные эльфы прекрасно изучили область вокруг Адбара. Все туннели хорошо охранялись, а орки и огры в любое время дня и ночи готовы были броситься навстречу дворфам и преградить им путь.

Спустя две декады адбарские дворфы немного приободрились: Оретео Шипу и его ребятам удалось каким-то образом проскользнуть обратно в твердыню по туннелям, кишевшим орками и их союзниками. Они потеряли убитыми всего несколько воинов, но многие были ранены.

Однако король Харнот все равно был мрачен. Хотя его и обрадовало возвращение дорогого друга Шипа, которому он полностью доверял, тревожное сообщение дворфа о расположении вражеских отрядов подтвердило самые худшие опасения жителей Адбара.

* * *

Рослый человек сидел в темноте, привалившись спиной к стене и крепко сжимая правой рукой левое предплечье. Тем временем его друг-хафлинг пытался забинтовать поврежденную руку куском ткани, смоченной в целебном отваре.

– Питье лучше подошло бы, – пробормотал Вульфгар, когда тряпка стянула его мускулистую руку.

– У меня нет лишнего питья, – возразил Реджис. Он опустился на колени перед Вульфгаром и вытащил вторую длинную полосу влажной ткани из горшка, стоявшего рядом на полу. – Осталось только два флакона, и мы должны их сберечь на случай, когда речь пойдет о жизни или смерти.

– Надо поторапливаться, – предупредил Вульфгар, и у него перехватило дыхание, когда Реджис слишком туго затянул повязку. – В этих местах попадается слишком много дроу – видимо, известия о пашем присутствии дошли до самых опасных врагов.

– Здесь с самого начала было слишком много дроу, – заметил Реджис не очень уверенно. Он тоже обратил внимание на то, что в последнее время враги держались настороже. Кроме того, им с Вульфгаром приходилось тратить массу сил и изобретательности, чтобы избежать встреч с отрядами темных эльфов. Одно дело – устроить засаду нескольким оркам и гоблинам, даже если среди них время от времени попадались огры, но друзьям совершенно не хотелось иметь дело с дроу.

– Значит, нам следовало бы уже давно убраться подальше отсюда, – проворчал Вульфгар.

Реджис, отстранившись, пристально посмотрел на своего друга. Лицо Вульфгара находилось в тени; в этих местах росло мало лишайников, их было недостаточно, чтобы осветить черты варвара. Однако Реджис достаточно хорошо знал друга и угадал уныние в его голосе. В любом случае хафлинг тоже испытывал страшную усталость. Оба уже давно потеряли счет времени. Почти месяц, а может быть, и больше, они ползали по Верхнему Подземью, занятому врагами, в поисках какой-нибудь лазейки, ведущей в Мифрил Халл. Съестное закончилось несколько дней назад, и поэтому сейчас им приходилось нападать на лагеря орков и гоблинов, чтобы раздобыть себе пропитание.

Почти ежедневно они вступали в драку, и Реджис каждую ночь, когда они прятались в какой-нибудь очередной дыре, промывал и бинтовал неизбежные раны.

– Спустимся обратно в нижние туннели, – предложил Реджис. – Там я найду нужные грибы и приготовлю еще целебного зелья… – Он смолк, заметив в полутьме, что Вульфгар медленно качает головой. – Там наши друзья, – с упреком в голосе заметил хафлинг.

– Мы можем только надеяться на это, – напомнил ему Вульфгар.

Несмотря на то что они слышали кое-какие разговоры орков о бегстве Дзирта и остальных в Мифрил Халл, они не могли быть полностью уверены в этом. И действительно, даже если их спутникам удалось пробраться в крепость, это произошло много дней назад; а может быть, они уже снова находятся на поверхности, идут на войну во главе армии Бренора?

– Тогда я не знаю, что делать, – признался Реджис и испустил долгий, тяжелый вздох.

– На восток, – решил Вульфгар.

– На востоке река.

– Мы пройдем под рекой и продвинемся еще немного на восток, – объяснил варвар. – И будем надеяться, что твердыня Фелбарр осаждена не так плотно, как Мифрил Халл.

Реджис еще немного отодвинулся, оглянулся, посмотрел через левое плечо – туда, где, как они считали, находился север, а значит, и Мифрил Халл. Мысль о том, чтобы уйти, огорчала его, а мысль о том, чтобы идти через совершенно незнакомые места, где никто из них никогда не бывал, ужасала.

– А в какой стороне восток? – спросил он. – Мы ведь даже этого не знаем.

– Мы пришли с юга.

– И понятия не имеем, как вернуться обратно! – Голос Реджиса прозвучал слишком громко, и хафлинг тут же в испуге прижал руку ко рту.

Вульфгар сердито шикнул на него.

– Мы можем догадываться, – прошептал человек несколько мгновений спустя.

– А вдруг догадаемся неправильно? Так и будем бесцельно блуждать по Подземью.

– Если останемся в этих местах, где полно орков и дроу, нас схватят и убьют, – возразил Вульфгар. – В этом я совершенно уверен.

Реджис не ответил. В этом не было нужды. Он прекрасно понимал, что имел в виду Вульфгар: допустим, они отправятся на восток – там их тоже, скорее всего, схватят и убьют.

Если они вообще правильно угадали, где находился этот самый восток. Они едва разбирали, куда идут, а в некоторых местах Вульфгар не видел вообще ничего. И уж тем более они не могли точно определить стороны света.

– Насколько глубоко нам придется спуститься, чтобы пройти под Сарбрином? – поинтересовался Реджис.

– А насколько глубоко мы находимся сейчас? – ответил Вульфгар вопросом на вопрос, и Реджис в тусклом свете лишайников увидел, что его друг слегка улыбается. Оба знали, что не в состоянии даже приблизительно сказать, куда забрались.

 

Глава 3

Налет на сад

Крюгер Каменный Щит зевнул, широко открыв рот, и потер усталые глаза, чтобы отогнать сон. Он стоял на узком уступе в крошечной нише, глядя в длинную трубу, которая проходила сквозь толщу горы Четвертый Пик. Внутри этой горы располагался его родной город, Мифрил Халл.

Несколько дней назад Крюгер видел летавшего вокруг горы дракона – огромное белое крыло промелькнуло прямо перед глазами у перепуганного дворфа. Появление страшного существа объясняло недавние неприятности с дымоходами в Нижнем городе.

Однако с того дня вид оставался таким же неизменным, как зимние снега. Крюгер напомнил себе, что следует быть бдительным. Его народ рассчитывает на него. Король Коннерад рассчитывает на него.

Король Бренор рассчитывает на него!

– Да-да, король Бренор, – пробормотал он, снова взялся за подзорную трубу и поднес ее к глазам. Король Бренор вернулся, и орки скоро пожалеют о том, что заявились сюда.

Эта мысль заставила Крюгера довольно ухмыльнуться. Он представил себе, как орочья армия в отчаянии спасается бегством, а дворфы-берсерки преследуют их по пятам. Он хотел сражаться там, в первых рядах, хотел загнать этих свиномордых псов обратно в их грязные пещеры на Хребте Мира.

Он сориентировался, разглядев в свою подзорную трубу южный край Долины Хранителя: длинные сосульки, свисавшие с утесов, ослепительно сверкали в свете полуденного солнца. «Как драконьи зубы», – подумал Крюгер.

Он выпрямился, поднял конец трубы повыше. Картинка в окуляре сдвинулась вниз, в долину, и появился лагерь орков.

В первое мгновение Крюгер не понял, что происходит, и не сразу сообразил, что видит множество движущихся крошечных фигурок. Фигурки сновали по свежевыпавшему снегу. Сначала он решил, что орки просто чистят свои палатки, стойки с оружием и прочее добро от слоя снега толщиной в фут, который выпал прошлой ночью. Но когда до Крюгера дошло, что творится внизу, он вытаращил глаза, отпрянул от подзорной трубы и потер лицо, безуспешно пытаясь осмыслить увиденное.

Но сразу же вернулся к трубе и начал методично рассматривать огромный лагерь. И тогда он понял. Сомнений быть не могло. Более того, длинная вереница фигурок тянулась к перевалу, ведущему прочь из Долины Хранителей…

Орки уходили.

Дрожащими руками Крюгер передвинул трубу так, чтобы рассмотреть северный край долины и склон горной гряды. У него перехватило дыхание, когда он увидел частично разобранные катапульты и баллисты.

Великаны тоже отступали.

Может быть, это из-за последней снежной бури они наконец сняли осаду? А может быть, орочьим армиям, осаждающим другие крепости Серебристых Болот, Фелбарр или Серебристую Луну, потребовались подкрепления?

У Крюгера Каменного Щита голова закружилась от радости. Он зацепился сапогом за металлический шест, прикрепленный сбоку к лестнице. Как и все горные разведчики Мифрил Халла, он носил сапоги с полукруглыми шпорами, выкованными из прочного мифрила. Дворф мог, зацепившись этими шпорами за специальные приспособления с двух сторон лестницы, мгновенно съехать с высоты тридцати футов в нижнее помещение – комнату отчетов, как ее называли. Там стоял письменный стол с чернильницей, лежали пергаменты и гладкие футляры для свитков. В одну стену была встроена длинная труба, которая вела в подгорные пещеры, где дежурили часовые. Разведчик писал отчет, запихивал его в футляр и отправлял по трубе вниз.

Бросив последний быстрый взгляд на великанов, в долину, на уходивших орков и гоблинов, Крюгер выпустил подзорную трубу, наклонился, ухватился за лестницу и при этом зацепился второй шпорой за шест. Он уже собрался спускаться, но в этот момент на ум ему пришла последняя картинка, которую он видел в подзорную трубу, – вид на лагерь ледяных великанов. Многие боевые машины уже были разобраны или почти разобраны, но последний отряд…

Что они делают с этой огромной катапультой – разбирают ее?

Или разворачивают?

Крюгер вскарабкался обратно, схватился за трубу, настроил ее и нашел нужное место.

– Разворачивают? – пробормотал он и ответил сам себе: – Они заряжают ее!

Он облизал пересохшие от волнения губы, погладил бороду, но не моргнул и не отшатнулся от подзорной трубы в следующее мгновение, когда в чашу катапульты вылили огромный чан горящей смолы. Могучие великаны начали с невиданной силой вращать рукоять, заводя орудие.

– Куда они стреляют, во имя Девяти Кругов Ада? – прошептал дворф. В том направлении не было никаких целей. Может быть, в дракона?

С большого расстояния до разведчика не сразу донесся шум сработавшей катапульты, и, когда он расслышал скрип и шипение брошенной смолы, пылающая масса уже летела по направлению к нему.

Крюгер прищурился и, когда «снаряд» очутился совсем рядом, вынужден был призвать на помощь всю силу воли, чтобы подавить желание пригнуться.

Он ощутил дрожь, когда смола угодила в гору немного выше его сторожевого поста. Возможно, там сидел дракон. Как здорово было бы посмотреть на драку великанов с белым вирмом!

Однако он не услышал рева дракона, и великаны, которые стояли вокруг катапульты и, прикрыв глаза от полуденного солнца, пристально смотрели на Четвертый Пик, нисколько не выглядели озабоченными.

Затем раздался грохот; он был более низким и раскатистым, чем звук удара. Он становился все громче, и вскоре задрожали пол и стены помещения, загудела сама гора.

Крюгер уже ничего не видел в свою трубу, потому что ее что-то заслонило, и почти почувствовал, как тонны снега проехали мимо него по склону. Лавина! Великаны вызвали снежную лавину.

Теперь он все понял. Они действительно уходили, но перед уходом собирались похоронить ворота Мифрил Халла под горой снега.

Крюгер несколько раз посмотрел в свою трубу на пролетавший мимо снег и постарался взглянуть как можно ниже, в долину, на ее восточную часть, туда, где располагались горные ворота Мифрил Халла. Точнее, где они располагались бы, если бы на них не обрушилась лавина.

А потом он уже ничего не мог видеть: снег скрыл противоположный конец подзорной трубы.

Крюгер Каменный Щит еще мгновение постоял на лестнице, затем поспешно соскользнул вниз и едва не упал – так хотелось ему быстрее доложить королю об этом тревожном повороте событий.

* * *

– Должно быть, они понадобились где-то в другом месте, – сказал Бренор, когда сообщение достигло тронного зала. Здесь Коннерад заседал вместе с бывшим королем и двумя группами своих главных советников.

Затем Бренор посмотрел на Дзирта и пожал плечами.

– Может быть, Фелбарр решил прорваться? – предположил дроу.

– Разведчики с восточных постов не сообщают о движении около моста через Сарбрин, – возразил король Коннерад. – Если бы орки собирались идти на Фелбарр, они пересекли бы мост.

– Значит, Серебристая Луна, – заговорила военачальница Дагнаббет. – Может быть, они решили не ждать таяния снегов весной.

– Скорее всего, они устроили нам ловушку, хотят выманить нас из крепости! – воскликнула Кэтти-бри.

– В таком случае они сделали глупость, – быстро вмешался свирепый Бунгало Удар Кулаком. – Ба, если орки выпустят нас на открытое место, где мы можем выстроиться нужным порядоком и драться так, как мы умеем, они потонут в собственной крови!

– Они навалили на эти проклятые ворота гору снега! – напомнила ему военачальница Дагнаббет.

– Ничего, это не помешает нам выйти! – ответил Удар Кулаком. – Я сам пророю выход. Или мои ребята, да, мои ребята! Они построятся в цепочку, головами вперед, и шипами на шлемах прокопают туннель до самой Долины Хранителя, и часу не пройдет. Ты только прикажи, мой король!

Когда Бренор услышал тон, которым тот произнес «мой король!», у него перехватило дыхание, так напомнило ему это выражение его старого верного друга Пуэнта, обращавшегося к нему с такой же страстной готовностью сражаться. Взгляд, брошенный на Бунгало Удар Кулаком, только укрепил Бренора в мысли, что он поступил правильно, оставив Коннераду трон Мифрил Халла. Да, Коннерад пользовался любовью и преданностью своих воинов – точно так же, как в свое время Бренор.

Бренор невольно улыбнулся. Именно на это он так отчаянно надеялся в те времена, сто лет назад, когда передавал свое королевство Банаку Браунанвилу. Дворфы не изменяли своим обычаям, они сохраняли любовь к порядку и дисциплине, которая позволила их королевствам оставаться могущественными в течение многих веков. У дворфов не существовало незаменимых, и поэтому смерть короля, пусть даже самого любимого, не вызывала страха перед будущим. Замена уже была должным образом выбрана и подготовлена.

Эта мысль заставила Бренора взглянуть на военачальницу Дагнаббет. «Неужели в случае гибели Коннерада в бою в Мифрил Халле появится первая королева? – подумал он и тут же одобрительно кивнул. – Да, это превосходный выбор». Дагнаббет, заметив этот кивок, удивленно воззрилась на него.

– Если они ушли к Серебристой Луне, то чем скорее мы вырвемся отсюда, тем лучше, – заметил король Коннерад.

– Точно, – согласился Бренор. – Выйдем и захватим мост.

– Значит, мы позволим им напасть на Серебристую Луну, пока сами будем пытаться освободить твердыню Фелбарр? – осведомился Дзирт.

Все дворфы, присутствовавшие в зале, с готовностью закивали. Эта инстинктивная реакция многое сказала Бренору о положении дел в союзе, известном под названием Луруар.

Скорее всего, следовало думать о нем как о уже бывшем союзе.

* * *

– Вы никогда не пройдете через ворота, – убеждал Бренор Дзирта и Кэтти-бри, когда они шагали но свежевырытому туннелю. – Фермеры постоянно наблюдают за воротами! Там, немного в стороне, растут самые крупные грибы. – Он хитро подмигнул друзьям. Решение короля Коннерада вырваться из Мифрил Халла заметно подняло его боевой дух.

– Выходит, ты послал малявку к воротам, но через них велел не проходить, чтобы отвлечь внимание фермеров, верно, глупый ты дроу? – добавила Кэтти-бри, стараясь как можно лучше имитировать выговор Бренора, и все трое заулыбались.

Когда Коннерад сделал свой выбор, он обратился за помощью к Бренору, и почему бы ему было не сделать этого? Бренора Боевого Молота в свое время называли лучшим воином на Серебристых Болотах, и он вполне заслуженно пользовался этой репутацией.

– Если мы собираемся выйти, то это надо сделать быстро. Совершаем налет на сад, но к воротам не подходим! – распоряжался Бренор.

Последняя фраза заставила рассмеяться всех, кто в тот день находился в новом туннеле. Под «налетом на сад» Бренор подразумевал традиционную игру, в которую играли все молодые дворфы. Игра напоминала «кошки-мышки» и была распространена среди фермеров Мифрил Халла, Долины Ледяного Ветра и других мест, где обитали дворфы клана Боевого Молота. Идея состояла в том, чтобы отвлечь врага во время «налета». В данном случае решено было отправить дворфов в коридоры неподалеку от выхода в Долину Хранителя, чтобы они с помощью кирок и молотов производили шум за пределами твердыни.

Но шум этот должен был быть не слишком сильным, чтобы враги не заподозрили, будто дворфы собираются прямо сейчас прорываться в долину. Другие дворфы клана крались по верхним туннелям к месту, заваленному лавиной, тыкали, ощупывали и вытаскивали большие камни. Они старались создать впечатление, будто лавина сделала свое дело и наглухо запечатала выход, на тот случай, если за происходящим наблюдали орочьи лазутчики или какие-нибудь магические «глаза».

А тем временем настоящие «налетчики» прорыли совершенно новый туннель, ведущий наружу; этот ход должен был привести их на гребень той горной гряды, где недавно стояли великаны. Орки продолжали охранять два других главных выхода, северный и восточный, но, если бы Коннераду удалось незаметно собрать достаточно сильную армию у северного края Долины Хранителя, дворфы могли бы развернуться и разгромить вражеские войска, стоявшие поблизости. Освободив путь, Мифрил Халл сумел бы за довольно короткое время, до прихода подкрепления, разбить орочьи отряды, располагавшиеся на реке Сарбрин.

Разумеется, это был отчаянный план – ведь их окружало несколько неприятельских армий, – но никто из советников короля Коннерада даже не подумал возражать.

Вскоре трое Компаньонов очутились в просторной круглой естественной пещере, обнаруженной во время работ; пещера была полна суетившихся дворфов. Справа виднелся боковой коридор, ведущий обратно, в толщу горы. Путь дворфам преградило замерзшее подземное озеро, но новый туннель продолжался на другом берегу.

Когда трое друзей приблизились к краю озера, Дзирт взглянул на только что прорубленный подземный ход и попытался разобраться в царившей вокруг суматохе. Дворфы сновали туда-сюда по льду, многие тащили ведра, некоторые волокли по несколько тяжелых широких щитов. Новый туннель был неровным, даже не пологим, но поднимался под довольно крутым углом, градусов тридцать или сорок. Дроу посмотрел на Кэтти-бри, и та, видимо тоже озадаченная, лишь пожала плечами.

– Нельзя совершить налет на сад, не подготовив пути для быстрого отступления, – подмигнул им Бренор, ничуть не удивленный, потому что сам все это и организовал.

Он провел их через озеро и указал на двойной туннель, который прорубали дворфы. Часть его выглядела как все подобные туннели и представляла собой каменную лестницу, однако параллельно этой лестнице вверх тянулся крутой склон. Дворфы тщательно разравнивали его, убирали выступы и заделывали трещины с помощью плоских кусков камня.

– До вершины того хребта, что к северу от Долины Хранителя, еще сто пятьдесят футов, – объяснил Бренор. – Туннель уже наполовину проделан, и теперь копать стало легче.

Какой-то грохот заставил их обернуться – из бокового туннеля появилась группка дворфов, волочивших за собой телегу с дровами, углем и кипами тяжелых одеял.

– Вон туда! – Бренор указал на угол, откуда пришли он и его друзья; небольшое пространство в дальней части пещеры было огорожено крупными сталагмитами. – Балки привезли?

– Точно, король Бренор! – крикнула женщина-дворф и улыбнулась во весь рот. Она хлопнула в ладоши и заорала: – Ура!

И все дворфы, окружавшие ее, расхохотались.

– Можно нам хотя бы спросить, в чем дело? – обратился Дзирт к Бренору.

– Не-а! – ответил дворф, который находился в приподнятом настроении в предвкушении заварушки. – Лучше тебе этого не знать!

Взволнованный молодой дворф подбежал к королю Коннераду, стоявшему в стороне от троих друзей, и жестом попросил их помолчать, чтобы они тоже могли услышать новости.

– Мы добрались до снега, – объявил дворф королю. – И слой над нашим туннелем не очень толстый. Мы выбрались, мой король!

Коннерад бросил взгляд на Бренора и кивнул. Они уже договорились о том, что Дзирт одним из первых поднимется наверх и разведает обстановку.

Кэтти-бри повернулась к дроу и начала творить заклинание. Несколько мгновений спустя Дзирта окутало странное тепло.

– Это защитит тебя от зимнего ветра, – объяснила она.

Дзирт просто улыбнулся и быстро поцеловал ее в щеку. Он пережил много десятков зим в Долине Ледяного Ветра, на склонах гор и в открытой тундре вокруг Десяти Городов, и зимний ветер был ему не страшен. Однако он ценил заботу жены.

В сопровождении Бренора и Кэтти-бри Дзирт двинулся к подножию лестницы, где его ждали Бунгало Удар Кулаком и несколько других воинов из знаменитого отряда «Потрошители».

– Ты выберешься сразу за мной, эльф! – заявил свирепый дворф. Бунгало подошел к лестнице и взял из кучи огромный щит. – И не забудь щит себе прихватить, – напомнил он Дзирту.

– Я сражаюсь двумя клинками, – возразил дроу.

Бунгало рассмеялся в ответ.

– Возьми щит, – велел он. – Когда выйдешь, можешь его оставить, но они нам понадобятся там, наверху.

Дзирт сделал, как его просили, и они начали подниматься по длинной лестнице. Когда они добрались до верхней ступени, Бунгало Удар Кулаком на миг оглянулся, хмыкнул, прыгнул наружу и очутился на горной гряде, которая ограничивала Долину Хранителя с северной стороны.

Над горами завывал пронизывающий холодный ветер. День клонился к закату, и тусклое солнце уже коснулось западного горизонта. Но, кроме рева ветра, никаких других звуков слышно не было. Несмотря на то что на склонах лежал свежевыпавший белый снег, а дворфы провели под горой много месяцев, им не пришлось щуриться. Небо было затянуто темно-серыми облаками, порожденными злой магией дроу. Бунгало швырнул щит на неглубокий снег у выхода из туннеля, обдуваемого ветрами, и кивком велел Дзирту последовать его примеру.

Дзирт повиновался, все еще не понимая, в чем дело. Но прежде чем он успел отойти, вокруг образовалась целая толпа «потрошителей»: они выбежали из дыры и тоже спешили избавиться от тяжелых щитов.

– Теперь не волнуйся насчет своего щита, когда настанет время возвращаться, – объяснил Бунгало Удар Кулаком. – Ты просто хватаешь тот, что сверху, садишься на него и едешь вниз! Ха!

Дзирт перевел взгляд с внушительной кучи щитов на выход из туннеля, из которого в этот момент появилась Кэтти-бри. За ней следовали Бренор и Атрогейт, и все трое тоже несли щиты.

– Но ты же не хочешь сказать… – заговорил Дзирт, однако Бунгало Удар Кулаком лишь загоготал и отошел прочь.

– В чем дело? – полюбопытствовала Кэтти-бри, подходя, чтобы положить свой щит в кучу.

Дзирт, взглянув мимо нее, заметил, что некоторые выходившие дворфы несли ведра с водой. Они осторожно выливали воду из ведер обратно в туннель, но не на ступени, а на пологий спуск.

«Потрошители» уже образовали широкий «защитный периметр» вокруг выхода, хотя опасность пока отсутствовала. Снег был неглубоким, однако видимость ухудшилась из-за наступления сумерек и постоянного ветра, вздымавшего снежные вихри.

Бренор похлопал Дзирта по руке и указал на скалистый хребет, видневшийся на северо-востоке.

– Темнеет, эльф, да и днем было темно в этой сумеречной стране. Как думаешь, сможешь забраться туда, наверх?

Дзирт кивнул.

– Оттуда увидишь наши северные ворота и орочий лагерь, – объяснил Бренор. – Я уже жду с нетерпением, когда же мы ударим по ним – начнем, как только станет совсем темно. Мы обойдем эту гору и, если не начнется буря, к рассвету доберемся до Сарбрина.

– Враги могут скрываться в щелях среди скал, – предупредила Кэтти-бри.

Дзирт кивнул и улыбнулся ей.

– Веди своих парней к подножию! – приказал он Бренору.

Затем побежал к хребту, протискиваясь сквозь толпу дворфов клана Боевого Молота. Воины, выкарабкавшись из туннеля, потягивались на свежем воздухе, который им довелось вдохнуть впервые за много недель.

Как только Дзирт миновал кольцо «потрошителей», он ненадолго остановился, затем двинулся дальше, но теперь рядом с ним бежала Гвенвивар. Следопыт услышал приглушенные аплодисменты, восторженные крики и даже испуганное аханье дворфов. Лишь немногие из них прежде видели великолепную пантеру – даже те, кто уже был знаком с гигантской кошкой, не встречали ее много лет. Только небольшой отряд дворфов, стороживший нижний туннель в тот день, когда Дзирт и его спутники пришли в Мифрил Халл, нисколько не удивился появлению Гвенвивар.

Гвенвивар направлялась к гребню горы. Она обогнала Дзирта и с легкостью скакала по камням, покрытым льдом. Дзирт, владевший магическими ножными браслетами, наделенный ловкостью, редкой даже среди представителей его расы, быстро и грациозно следовал за ней. Сейчас, когда впереди бежала хищница, он был уверен: никто не набросится на него из засады, из расщелины, скрытой среди скал.

Темный эльф перепрыгивал с камня на камень, а дворфы продолжали собираться внизу. На склоне образовалась многочисленная толпа, но из туннеля выходили все новые и новые воины Мифрил Халла. Для Дзирта с его наблюдательной позиции отдельные фигурки сливались в движущуюся бесформенную массу. Забравшись выше, дроу вынужден был сбавить темп, поскольку под высокими сугробами таился толстый слой льда, покрывавший камни. Перед тем как подняться на гребень, следопыт коротко оглянулся. У выхода из туннеля собралась целая армия дворфов. Бросив взор в Долину Хранителя, которая находилась к западу от гребня горной гряды, затем дальше на север, на перевалы, зажатые между отрогами гор, Дзирт не заметил никаких признаков вражеского присутствия, кроме колей, оставленных боевыми машинами великанов.

Однако тот факт, что колеи эти вели на север, вызвал у него тревогу, точнее, несколько неприятных вопросов. Если осаждавшие крепость великаны отправились в качестве подкрепления к основной армии Королевства Многих Стрел, их целями должны были стать либо Серебристая Луна или Эверлэнд, находившиеся на юге, либо мост через Сарбрин и дорога на твердыню Фелбарр, расположенная к востоку.

Зачем они пошли на север? Дорога на юг, самая короткая и легкая, привела бы их прямо к местности западнее Долины Хранителей; а если их целью являлся мост через Сарбрин, они должны были пройти немного к северу от того самого хребта, на гребне которого стоял сейчас Дзирт.

Эти тягостные мысли заставили его мчаться наверх еще быстрее. Тревога и нетерпение подгоняли его, и вот наконец он взобрался на гребень и смог увидеть северные ворота.

Орочий лагерь оставался на прежнем месте.

«В точности так, как мы и предполагали», – подумал Дзирт и с удовлетворением кивнул, но затем снова оглянулся на север, туда, где снег был изрезан следами, оставленными тяжелыми осадными машинами. Может быть, великаны передумали сражаться на стороне орков, подумалось ему. Дзирт вспомнил времена короля Обальда: тогда орки заключили точно такой же союз, и союз этот оказался весьма недолговечным.

Размышляя обо всем этом, следопыт внимательно пригляделся к орочьему лагерю и сразу же заметил некоторые тревожные признаки. Что-то здесь было неладно. Орки суетились вокруг костров и котлов с пищей, и, на первый взгляд, этот вечер в лагере ничем не отличался от остальных таких же вечеров – но только на первый взгляд.

Дзирт заметил, что все орки были вооружены: они таскали с собой даже тяжелые алебарды и боевые топоры, а у многих в руках были мечи, и пустые ножны болтались на поясе.

Дворфам не удалось застигнуть их врасплох.

Дзирт резко развернулся и подозвал к себе пантеру.

– Гвен, беги вниз как можно быстрее, уходи под землю, в Мифрил Халл! – приказал он кошке, та утробно рыкнула и бросилась прочь.

Дзирт побежал вниз, стараясь не отставать, но пантера каждым гигантским прыжком преодолевала расстояние в дюжину его шагов. Она врезалась в какой-то покрытый снегом валун, камень покачнулся, а Дзирт на миг задержал дыхание.

Но Гвенвивар исчезла еще прежде, чем камень придавил ее; кусок скалы рухнул на заснеженный склон и породил небольшую лавину.

* * *

Бренор, Кэтти-бри и дворфы заметили гигантскую кошку задолго до того, как лавина достигла подножия горы. Они увидели и спешившего вниз Дзирта, который находился еще довольно высоко.

– Он что-то заметил, – решил Атрогейт.

– Точно, и хочет, чтобы мы пошевеливались, – подхватил Бренор.

– Но что нам делать, атаковать или отступать?! – воскликнула Кэтти-бри.

Неподалеку от них, у основания скального выступа, появилась Гвенвивар – она практически скатилась вниз в снежном вихре. Затем из белого облака появился черный шар, и кошка с рычанием поспешила к друзьям.

– Скоро узнаем, – сказал Бренор.

Он приготовился к тому, что пантера повалит его на снег и усядется сверху – как бывало столько раз в его прошлой жизни!

Но Гвенвивар не остановилась; она, казалось, даже не заметила троих друзей и пронеслась мимо, лишь прорычав им что-то на бегу. Она направлялась к туннелю, который вел обратно в Мифрил Халл. Дворфы при виде пантеры разбежались в разные стороны, и она в мгновение ока нырнула прямо в дыру.

– Отступаем, – беззвучно произнесла Кэтти-бри, сообразив, что означает этот сигнал. – Это ловушка!

– Коннерад! – заорал Бренор и бегом бросился к молодому королю, размахивая руками.

Коннерад наверняка заметил пробежавшую мимо пантеру, но Бренор сомневался, что король понял знак.

Кэтти-бри снова посмотрела на гребень горы и на Дзирта, который продолжал спускаться, пользуясь своими магическими браслетами.

– Что же ты увидел там, любовь моя? – едва слышно прошептала она и подняла взгляд на вершину хребта, ожидая появления орды великанов.

Но там никого не было, и женщина продолжала внимательно изучать склон горы в поисках врагов, в поисках какого-нибудь намека на то, что происходит.

И тогда она заметила белого дракона – он появился в небе над вершиной Четвертого Пика и быстро снижался, и при виде этого зрелища у нее перехватило дыхание.

Бренор, находившийся неподалеку, услышал, как она ахнула, и проследил за взглядом потрясенной женщины.

– Эльф! – заорал он, бросился наверх и застучал топором по щиту. – Эльф! Дракон!

Ветер усилился, заревел среди камней, а Дзирт все еще находился довольно далеко. Кэтти-бри тоже закричала, однако они с Бренором не думали, что он их услышит. Тем не менее дроу заметил дракона, и вирм совершенно точно заметил его.

Дзирт направлялся к какому-то крупному камню. Дракон приближался, и теперь Бренор и Кэтти-бри рассмотрели на спине вирма дроу. Дзирт успел отскочить в сторону за миг до того, как дракон его настиг. Хлопая огромными крыльями, вирм пролетел над камнем, попытался притормозить, затем резко развернулся. А Дзирт упал на склон горы далеко внизу.

Следопыт с силой ударился о снег, провалился довольно глубоко и проехался вместе с небольшой лавиной до очередного камня, торчавшего из сугроба.

– Арбалеты! Стреляйте в эту проклятую тварь! – ревел Атрогейт, а дракон уже заложил вираж и летел прямо к Дзирту.

В это время с севера раздались какие-то воинственные крики. Из-за скалы появилась армия орков и великанов и на полной скорости устремилась к дворфскому отряду.

– Обратно в туннель, дочка! – приказал Бренор Кэтти-бри, по, обернувшись, прикусил язык.

Кэтти-бри стояла на снегу неподвижно, закрыв глаза, и произносила слова какого-то заклинания.

– Всем обратно в туннель! – приказал, в свою очередь, король Коннерад, подбегая к Бренору. – Мы не будем сражаться с ордой орков и великанов, когда над головой летает эта тварь!

Коннерад схватил Бренора за локоть, но Бренор не сдвинулся с места, не взглянул на него. Наверху, над ними, снова появился Дзирт. Вскарабкавшись на высокий валун, он целился в приближавшегося дракона из Тулмарила.

Чудовище стремительно летело над склоном горы, петляя время от времени, – не из страха перед луком противника, а чтобы защитить своего всадника.

Мимо него пронеслась серебряная стрела, затем вторая. Третья ужалила дракона в плечо, но он даже не заметил ее.

Дзирт, стоявший на скале, подошел к краю, словно собираясь прыгнуть вниз, и Бренор в отчаянии вскрикнул. Дракон отклонился немного в сторону и, возможно, сцапал бы Дзирта зубами, если бы тот действительно прыгнул.

Но движение Дзирта было обманным – он внезапно развернулся и бросился в другую сторону, на нагромождение камней.

Однако дракон был готов и к такому маневру. Мелькнула шея, похожая на змеиное тело, и из разверстой пасти вырвался мощный поток ледяного воздуха. Дыхание дракона преследовало Дзирта, оно было совсем близко, и хотя Бренор толком ничего не видел, он понял, что сейчас магическое белое облако настигнет его друга.

– Эльф! – взвыл дворф, и одновременно с ним вскрикнули Коннерад и Дагнаббет.

Дракон пронесся над тем местом, где находился Дзирт, широко расправил крылья, снизил скорость и собрался развернуться.

Но прямо в воздухе, примерно в пятидесяти футах от того места, где исчез Дзирт, вирма настиг огненный шар. Чудовище неуклюже пролетело сквозь пламя и попыталось защититься, прижав крылья к телу. В результате оно потеряло равновесие и едва не чиркнуло брюхом по горному склону. Дроу, сидевший у него на спине, низко пригнулся, подняв над головой полупрозрачный щит.

– Отличный выстрел, девочка! – заорал Коннерад, когда дракон задел скалу и накренился.

Затем дракон все же выровнялся и полетел дальше, но направился вниз, вдоль склона, в Долину Хранителя.

– Все в крепость! – приказал Коннерад и побежал ко входу в туннель, прихватив по пути упиравшегося Бренора.

Дворфы организованно отступали. Они выстроились в очередь перед кучей щитов, брали по одному и ныряли в туннель с ледяной «горкой», который вел в подгорную пещеру.

Однако к северу от туннеля шел бой: авангард орков столкнулся с «потрошителями», и Бренору не хотелось пропустить такое событие.

Он с силой толкнул Коннерада в сторону туннеля. Младший дворф потерял равновесие, но тут же выпрямился и изумленно прорычал что-то.

– Ты король! – заорал на него Бренор. – Лезь внутрь.

– Он-то король, а ты сам – Бренор, – возразила Дагнаббет и сцапала рыжебородого дворфа, несмотря на то что он пытался вырвать руку. – Сам лезь внутрь!

Точно, я Бренор, но у меня под задницей нет трона, и я знаю, где мое место, – огрызнулся он.

И рванул на север, а Кэтти-бри и Атрогейт побежали следом.

Однако, в отличие от Атрогейта, который мчался прямо к месту боя, Кэтти-бри и Бренор на каждом шагу оглядывались на склон горы, пытаясь найти своего друга, надеясь вопреки всему.

* * *

Араутатор, приближаясь к дроу, вынужден был лететь зигзагами: жалящие огненные стрелы, проносившиеся совсем рядом с его головой, были выпущены весьма искусно, что очень не нравилось вирму.

Тиаго, державший перед собой магический щит, который защищал его даже от огненных стрел Тулмарила, не думал об опасности. Ему было не до того. Там, на скале, стоял Дзирт.

Дзирт, еретик.

Дзирт, досадная помеха.

Дзирт, трофей.

Дроу-отступник подошел к краю скалы, словно собираясь спрыгнуть вниз, на склон, и Араутатор нацелился сцапать его. Но Дзирт неожиданно бросился к другому краю скалы и скрылся среди камней.

Дракон не мог сразу остановиться или развернуть свое огромное тело, но он мог повернуть голову и сделал это, и Тиаго триумфально взметнул меч. Со спины чудовища он видел, как смертоносное дыхание дракона настигло отступника в щели между валунами.

А в следующее мгновение дроу подался назад и сжался в комок. Огненный шар возник буквально перед носом у Араутатора, и вирм возмущенно взвыл.

Шар увеличился в размере, и взрыв чудовищной силы обжег дракона и его седока, когда они пролетали сквозь него. Тиаго съежился как мог за своим щитом, но пламя все же опалило его.

Дракон накренился, и Тиаго едва не свалился с его спины.

Дракон зацепил брюхом скальный выступ, выворачивал камни, расшвыривал лапами снег, и во время одного такого неудачного столкновения Тиаго задел ногой скалу. Наконец Араутатору удалось кое-как выпрямиться и оттолкнуться от земли, но взлететь не получилось. Он завалился на бок, покатился по склону и наткнулся на какую-то неровность.

Каким-то образом Тиаго удалось удержаться на спине гигантского существа, зато он лишился своего меча, который полетел в снег и скатился вниз по склону, в широкий каньон, известный под названием Долина Хранителя.

Тиаго вскрикнул, точнее, прорычал что-то неразборчивое, изо всех сил вцепившись в ремни. Дракон летел вниз, в долину, но летел практически вслепую, задевая брюхом скалы, будучи не в силах остановиться. В последнее мгновение Араутатору удалось прийти в себя, собраться с силами и выровняться. Он расправил крылья, но все равно продолжал неудержимо нестись вниз. В конце концов белый дракон в очередной раз задел землю и врезался в глубокий сугроб на дне долины.

Тиаго лежал в снегу. Ноги его терзала страшная боль, одна наверняка была сломана. Кожа покрылась волдырями от проклятого пламени. Тиаго не ожидал, что магический огненный шар окажется таким жгучим.

Разглядев Араутатора в тусклом вечернем свете, Тиаго подумал, что дракон разделяет его чувства. Над рогатой головой вирма поднимался дымок. Солнце уже зашло, в горах стемнело, и в полумраке было заметно, что морда Араутатора светится. Она до сих пор излучала жар.

Дракон испустил долгое низкое рычание, и Тиаго уже в который раз испугался, что это существо сейчас сожрет его.

– Мой меч, – заговорил воин, поморщился и с трудом сел. – Мы должны найти его.

– Твой меч, дроу?! – заревел на него Араутагор. – Там, наверху, целая армия – кстати, я потом найду эту колдунью и съем! – а ты трясешься из-за какого-то меча?

– Это не просто меч, это Видринат! – возразил Тиаго. – Необычный меч! Магический артефакт, созданный Гол’фанином в Кузне Гаунтлгрима!

Внезапно рев дракона сменился мурлыканьем.

– Продолжай! – приказало чудовище.

– Эта вещь не для тебя, – предупредил Тиаго. – Присвоив Видринат, ты навлечешь на себя гнев Мензоберранзана! Я должен найти свой… – Он попытался встать, но от жуткой боли в ноге едва не потерял сознание.

– Я найду твой меч, дроу, – пообещал дракон. – И ты щедро наградишь меня за это и за то, что я убил дроу-отступника!

Тиаго внезапно успокоился и сел поудобнее, опершись локтями о землю. Да, разумеется, дракон найдет меч. Разве могло его бесценное сокровище укрыться от такого могущественного дракона, как Араутагор?

И в самом деле, спешить было некуда. Дзирт наверняка мертв, он замерз среди груды камней далеко от своих друзей. Орки и великаны сейчас загонят дворфов обратно в их логово, а они с Араутатором не торопясь поднимутся и вырубят тело изо льда.

Дроу сунул больную ногу в снег. Жена излечит его. В конце концов, в браке с верховной жрицей все же можно найти некоторые преимущества, даже если эта жрица – проклятая Сарибель Ксорларрин.

* * *

Он увидел расщелину и прыгнул к ней. Он должен был проникнуть внутрь, свернуть в сторону, что угодно, как угодно, только бы убраться прочь от убийственного дыхания дракона.

Но он никак не мог успеть укрыться вовремя. Он понял это в тот момент, когда спрыгнул со скалы.

Он действительно попал в расщелину, по крайней мере частично, но она оказалась совсем неглубокой, и никакой преграды не было между ним и морозным облаком, которое настигло его и заполнило все вокруг.

Дзирт инстинктивно укрылся плащом, хотя прекрасно знал, что даже волшебная одежда не способна защитить его от смертоносного дыхания древнего белого дракона.

И он чувствовал, что ледяные щупальца уже близко – они тянулись к нему, лизали его.

Дзирт инстинктивно свернулся в клубок и задержал дыхание. Он испытывал невыносимую печаль при мысли о том, что никогда больше не увидит своих друзей, никогда больше не будет держать в объятиях Кэтти-бри.

Он машинально прижался к камню, когда ледяное дыхание дракона пронеслось над ним, окутало его, словно коконом, приморозило его к месту. Давление было велико, лед намерз на его лице и руках, на открытых участках кожи.

Но ему не было больно. Несмотря на то что Дзирт ощущал холод, холод этот был не смертельным, это не был тот холод, который проникает до костей, крадет у жертвы жизненную силу.

Нет, все было совсем не так. На самом деле наибольшее неудобство причиняло Дзирту давление льда. Лед вовсе не «жалил» его. Он подумал о своем мече, Ледяной Смерти, но этот клинок защищал от пламени, а не от холода.

Дзирт ничего не понимал, но в этот момент ему было не до размышлений. Он напряг мышцы, уперся лопатками в камень и изо всех сил оттолкнулся, стараясь высвободиться. Он услышал, как трещит лед вокруг его тела, но корка по-прежнему сдавливала его. Снова и снова он пытался вырваться из ледяной могилы, разбить ее, найти какую-нибудь трещину. Наконец раздался громкий свист, и ледяной панцирь откололся от скалы.

Дзирт пошатнулся и едва не рухнул, когда лед посыпался с него. Звенели осколки, но один большой кусок крепко примерз к зеленому плащу. Но все же темный эльф не чувствовал жгучего холода, когда стряхивал льдинки с голых рук, ладоней, лица и шеи, и до сих пор не мог понять, каким образом ему удалось выжить, очутившись в облаке дыхания белого дракона.

И вдруг его озарило: он вспомнил последние мгновения в пещере внизу, у подножия туннеля, вспомнил, как Кэтти-бри подошла к нему и произнесла заклинание, чтобы защитить его от колючего зимнего ветра.

– Отличное волшебство, жена моя, – пробормотал Дзирт, и его зубы при этом не стучали от холода.

Он поспешил освободиться от остатков ледяного покрова, напомнив себе, что белый дракон и его всадник – может быть, это был Тиаго? – вполне могли находиться совсем рядом.

Но и друзья его тоже должны были быть рядом, рядом с драконом и смертельно опасным дроу. Издав низкое рычание, Дзирт полностью оторвался от стенки расщелины, развернулся и взмахнул плащом, так что тот врезался в камень, и тяжелая глыба льда отвалилась от него.

Дзирт выбрался из своего укрытия, сжимая в руках Тулмарил, готовый снова стрелять в дракона и его всадника – Бэнра.

Но вирма нигде не было видно.

Дзирт заметил внизу Кэтти-бри и Бренора, и лица их озарились радостью, когда они помахали своему дорогому другу. Они побежали на север, знаками давая понять Дзирту, чтобы он следовал за ними.

И Дзирт побежал, сжимая лук. С высоты он мог нанести неожиданный удар но авангарду орков, который уже вступил в бой. Отсюда он легко мог попасть в великанов.

И отсюда он мог сразу увидеть возвращавшегося дракона.

* * *

Когда Атрогейт со своими свистящими Моргенштернами врезался в передние ряды противника, гоблины и орки разлетелись во все стороны, подобно воде, которую разрезает носом стремительно несущийся корабль. Чернобородый дворф дрался с энергией, яростью и силой, достойной великана; не следует забывать и о двух магических цепах, по могуществу превосходивших все оружие, находившееся в тот момент на поле боя. Атрогейт радостно ревел, принимая на себя удары и отвечая смертоносными выпадами.

Другим дворфам, которые сражались не менее храбро, этот воин казался совершенно бесстрашным. Им даже чудилось, что он призывает к себе смерть. И это было правдой.

Атрогейт из Фелбарра, проклятый, обреченный на вечную жизнь, слишком долго блуждал по земле, и смерть была ему безразлична. Ему казалось, что он находится в своей стихии, на своем месте. Прорвавшись сквозь ряды гоблинов, «пушечного мяса», и преодолев вражеский авангард, он нацелился прямо на кучку ледяных великанов, которые шагали за гоблинами.

Он решил, что эти точно убьют его.

Но ему было все равно. Остальные парни вернутся в Мифрил Халл, и его имя будут воспевать скальды. А когда король Эмерус узнает правду об Атрогейте, которого изгнали из Фелбарра, Атрогейт будет должным образом отмщен.

Отшвыривая в сторону труп очередного гоблина, он вздрогнул. Ему почудилось, что прямо у него над головой затрещала молния. Он увидел, как в отдалении пошатнулся один великан, затем второй, потом третий, и сообразил, что на них обрушился дождь огненных стрел.

Атрогейт улучил момент, чтобы оглянуться, и увидел высоко на склоне Дзирта со страшным луком в руках.

– Ба-ха-ха! – взревел дворф, внезапно сообразив, что не только станет героем, но останется в живых и получит возможность хвастаться своими подвигами.

– Оттесни этих проклятых орков назад! – услышал он голос Бренора, перекрывавший крики и звон оружия. – Сделай так, чтобы крайние отступили! В цитадель, парни, все в цитадель!

– Ба-ха-ха! – все громче гоготал Атрогейт. – Сворачивай свой лук, дроу, и беги в дыру! Я их раскидаю!

– Стой! – заревел Бренор, обращаясь к Атрогейту, и тот резко остановился.

– Оставь мне несколько, ты, дурень! – С этими словами Бренор бросился к Атрогейту и стукнул топором по его щиту, чтобы приказание прозвучало убедительнее.

– Ба-ха-ха! – заливался Атрогейт.

Бренор потащил его налево, прочь от каменного выступа. В великанов летели новые стрелы, и теперь все их внимание было сосредоточено на дроу с невиданным луком. Они принялись швырять вверх огромные валуны.

Бренор зарубил орка, оттолкнул щитом следующего. Тесня противника, он продвигался вперед, в центр вражеского отряда, и Атрогейт не отставал от него.

Прямо у них за спиной Кэтти-бри создала стену огня, излучавшую нестерпимый жар, и эта стена отрезала восточный фланг вражеского отряда. Затем из пламени выступило страшное существо, огненный элементаль. Элементаль атаковал ледяных великанов, а гоблины и орки в ужасе обратились в бегство.

Два дворфа плечом к плечу шагали сквозь толпу врагов, орки с каждой минутой отступали все дальше. И вот уже казалось, что дворфы спасены.

– В цитадель! – повторял Бренор, обращаясь к воинам Коннерада. Тем, кто пока не вступил в схватку, бывший король приказывал бежать прочь, а тем, кто дрался с гоблинами, – организованно отступать.

В конце концов почти все «потрошители» столпились у входа в туннель. Действуя по плану Бренора, дворфы по очереди хватали щиты и съезжали вниз с «ледяной горки». Великаны к этому моменту потеряли голову и спасались бегством; их жалили стрелы, бил огненный элементаль, кусала Гвенвивар.

– Ты иди внутрь, король Бренор, и забирай с собой свою дочку! – предложил Атрогейт. – Я задержу последних из этих псов!

– Нет, – возразил Бренор. – У меня есть мысль получше. – Он поднял свой треснувший рог с серебряным ободком и подул в него; раздался пронзительный, неприятный звук. – Их задержит Пуэнт! Бежим, дочка! – окликнул Бренор Кэтти-бри, когда настало время ему с Атрогейтом спасаться в крепости.

Кэтти-бри кивнула и выпустила последний огненный шар в группу орков, которые, как ей показалось, перестраивались для новой атаки. После этого она, быстро оглянувшись на Дзирта, поспешила к туннелю. Бренор тоже обернулся, посмотрел на дроу.

Дзирт уверенно улыбнулся и знаком велел друзьям уходить в безопасное место.

Кэтти-бри взяла большой щит, поставила его на порог туннеля и села в импровизированные «сани». Почему-то предстоявший путь вызывал у нее больший страх, чем битва на склоне горы с орками, великанами и проклятым драконом. Однако выбора у нее не оставалось: Бренор прикоснулся к ее плечу, за спиной у нее раздался смех Атрогейта, и вот рыжебородый дворф толкнул ее в туннель. Начался наводящий ужас спуск по крутому склону на щите, который с грохотом подпрыгивал на покрытых льдом камнях.

Внезапно Кэтти-бри поняла, для чего предназначались принесенные рабочими балки. Когда она приблизилась к концу туннеля, свет факелов стал ярче, и она увидела, что дворфы соорудили у подножия «ледяной горки» нечто вроде трамплина.

Она услышала свой пронзительный крик, почувствовала, что летит по воздуху. Еще мгновение – и щит с громким плеском ударился о поверхность озера, а Кэтти-бри ощутила прикосновение ледяной воды.

Но дворфы были начеку: они тут же подхватили женщину, вытащили из проруби и довольно бесцеремонно толкнули по льду к нише, вырубленной в дальней части пещеры. Там ждали дворфы-жрецы с толстыми одеялами, а в углу горел большой костер.

Кэтти-бри, услышав вой Бренора, оглянулась и увидела дворфа в воздухе, чуть ли не под потолком пещеры; он махал руками, как раненая птица – крыльями. Сразу же за ним появился Атрогейт, и его Моргенштерны вращались на лету.

Дворфы вытащили воинов из воды и отправили по льду к костру.

– Закрывайте треклятую дыру! – раздались крики.

– Погодите, не надо! – одновременно вскрикнули Бренор, Атрогейт и Кэтти-бри.

И действительно, мгновение спустя в конце спуска возник последний щит, на котором сидел следопыт. Он вылетел из темной дыры и пронесся над озером, описав изящную дугу.

– Искупаться не хочешь, эльф?! – заорал Бренор.

Но Дзирт не желал купаться. Щит с плеском коснулся воды, Дзирт прямо на лету ловко выпрямился и спрыгнул на край проруби так быстро, что даже не замочил сапог.

– Вот пропади ты пропадом, эльф! – проворчал насквозь мокрый Бренор.

– Ба-ха-ха! – заревел такой же мокрый Атрогейт.

* * *

– Будь прокляты все боги этого мира, я его прикончил! – разъяренно вопил Тиаго.

Он вернулся в Несм несколько часов назад. Сарибель ухаживала за его сломанной ногой, а Тос’ун и Дум’вилль молча стояли в стороне.

– Ты же получил обратно свой меч, – сухо ответила Сарибель, и тон ее не вызывал сомнений: подвиги супруга отнюдь не вызывают у нее восторга.

– Араутатор довольно-таки зол, – заметил Рейвел, войдя в комнату.

Сарибель в ярости уставилась на Тиаго.

– Может быть, для всех, и прежде всего для Верховной Матери Квентл, было бы лучше, если бы ты заранее сообщил нам о своем плане выманить дворфов из норы? – осмелился вмешаться Тос’ун.

– Вы всё знали! – огрызнулся Тиаго. – Я не делал из этого тайны…

– Ты не сказал, когда именно собираешься привести план в исполнение, – перебил его Тос’ун, который, очевидно, чувствовал себя сегодня особенно уверенно.

Тиаго заметил, что его жена, верховная жрица Дома Бэнр, в ответ на слова выскочки-Армго одобрительно кивнула.

Выходит, этот разговор был отрепетирован заранее.

– Араутатор возвращается на Хребет Мира, в свое логово, и останется там, по крайней мере, до конца месяца хаммер, – объявил Рейвел.

– Дзирт До’Урден мертв! – прорычал Тиаго.

– Ты сам рассказывал, что вернулся на то место, где оставил его, – напомнил Тос’ун. – И его там не было! Отступавшие дворфы вырубили тело изо льда.

– Орки видели, как Дзирт скрылся в Мифрил Халле.

– Это же орки! Они совершенно безмозглые, – не сдавался Тиаго. Вопреки очевидным фактам, он еще продолжал на что-то надеяться.

– Довольно, – негромко приказала всем Сарибель. – Попытка была неплохая, и трофей действительно ценный, – обратилась она к мужу. – Но я согласна – ты должен был позволить нам всем принять участие в походе против этого отступника До’Урдена. Ты поставил свою гордыню выше целей Мензоберранзана.

Тиаго едва мог поверить в то, что он слышит подобное от своих ничтожных собеседников. Он – Тиаго Бэнр, внук могучего Дантрага, любимый внучатый племянник Верховной Матери Квентл Бэнр. А они… кто они такие? Отпрыски Ксорларринов, никому не нужные в своем Доме, давно забытый Армго и полукровка, недостойная даже находиться в этой комнате.

Он оперся о подушки, сел и в ярости оглядел их всех по очереди.

– Кто руководит этой экспедицией? – вопросил он.

– Верховная Мать Квентл, – без запинки ответила Сарибель.

– Ее здесь нет. И Громфа тоже нет, нет ни одной Верховной Матери, ни одного высокопоставленного Ксорларрина.

– Ты мастер оружия Дома До’Урден, – напомнил ему Рейвел. – Я маг этого Дома. Мы все равны по положению.

– Я Бэнр, и наш Дом находится в Мензоберранзане, он создан великой Верховной Матерью Бэнр, – возразил Тиаго.

– Я тоже принадлежу к Дому Бэнр, муж мой, – заметила Сарибель. – Кроме того, я верховная жрица Дома До’Урден, и выше меня стоит только сама Верховная Мать Дартиир. – Она смолкла, злобно, презрительно хихикнула и с ударением повторила: – Верховная Мать Дартиир.

Тиаго окинул жену тяжелым взглядом и попытался представить, насколько жестоко накажет его Верховная Мать Квентл, когда узнает, что он выпустил кишки ведьме по имени Сарибель.

– Значит, ты хочешь сказать, что ты главнее всех дроу на Серебристых Болотах? – переспросил Тиаго. Он не верил своим ушам и намеренно не пытался скрыть своего удивления.

– Да, именно так, – уверенно ответила Сарибель, потом посмотрела на Рейвела и Тос’уна.

Оба, к полнейшему изумлению Тиаго, кивнули в знак согласия.

Тиаго хотел что-то возразить, но Сарибель оборвала его:

Нам недолго осталось воевать на поверхности. Почти все наши сородичи сейчас находятся в туннелях под дворфскими твердынями или охраняют подземные пути к городу под названием Серебристая Луна, лишив врагов возможности свободно передвигаться. Мы заставим дворфов голодать этой зимой, чтобы выманить их на открытое пространство, но ты и я вряд ли увидим этот бой, муж мой, потому что Верховная Мать Дартиир призывает нас в Дом До’Урден.

– Ты же это не серьезно, – пролепетал Тиаго. – Дзирт там, внутри, в Мифрил Халле. Они выйдут из своего логова. Он…

– Ты же сказал, что он мертв, – презрительно усмехнулась Сарибель. – И поэтому, когда мы вернемся в Мензоберранзан, ты сможешь называть себя победителем отступника До’Урдена.

«И молиться о том, чтобы этого еретика больше никто никогда не увидел», – подумал Тиаго, но озвучивать эту мысль не стал. После подобных жалких речей с амбициями в Мензоберранзане можно было распрощаться навсегда.

– Отдыхай, муж мой. – Сарибель поднялась и направилась к выходу, а остальные, за исключением Рейвела, последовали за ней.

– Я его прикончил, – повторил Тиаго, оставшись наедине со своим другом-магом.

– Если бы ты вернулся с его головой, все прошло бы гораздо лучше, – заметил Рейвел.

– Что ты хочешь этим сказать? Что тебе известно?! – Тиаго не скрывал напряжения. – И прошу тебя, скажи мне, где это Сарибель набралась такой смелости!

– На все твои вопросы существует один ответ. Когда я после твоего возвращения пошел к Араутатору, оказалось, что в пещере меня ждет Громф Бэнр; и насколько я понял, вся эта история не показалась ему забавной.

У Тиаго даже дыхание перехватило от ужаса.

– А еще меньше архимага позабавил тот факт, что дракон открыто выказал ему свое неудовольствие, – добавил Рейвел. – Да, друг мой, мы заключили с двумя драконами союз весьма хрупкий, но, очевидно, очень важный для Громфа. Кроме того, мне совершенно ясно, что Дзирт До’Урден никогда не представлял и не представляет никакого интереса ни для Араутатора, ни для Громфа.

– Значит, Сарибель действует с разрешения архимага.

– И Верховной Матери.

– Это просто возмутительно! – Тиаго покачал головой. – Дзирт До’Урден там, внизу. Самый великий трофей из всех почти что в наших руках. Почему они этого не понимают?

– Потому что этот «великий трофей» представляет ценность только для тебя! – отрезал Рейвел.

Почему мы называемся Домом До’Урден?

В Правящем Совете образовалось свободное место, которое Верховная Мать пожелала отдать Дому, полностью верному Бэнрам. Блестящий ход, ты должен это признать. После того как Дом Ксорларрин покинул город, неизбежно должна была начаться борьба между Бэнрами и кланом Баррисон Дел’Армго. Но теперь в Правящем Совете главенствует Верховная Мать Квентл, и никто не осмелится плести интриги против нее.

– Но почему именно До’Урден? – не отставал Тиаго.

– Пустой Дом…

– Проклятый Дом, – перебил его Тиаго. – Воскрешенный лишь по одной-единственной причине.

– Для того чтобы унизить заклятого врага Ллос.

– Но почему бы просто не убить его?

Рейвел равнодушно пожал плечами.

– Скорее всего, его и убьют, – ответил он. – Но не раньше, чем разрешит Верховная Мать. Верховная Мать Квентл сейчас действует очень осторожно. Она прекрасно помнит конец Ивоннель, зарубленной королем Бренором. Мы атаковали семь крупных крепостей, Тиаго, не считая этого жалкого городишки, которое ты теперь называешь своим герцогством. Семь крупных крепостей. И если слухи о могуществе волшебников Серебристой Луны – не преувеличение, одна только осада этого города дорого обойдется Мензоберранзану.

Тиаго упрямо покачал головой; он не желал ничего слышать.

– Семь, – повторил Рейвел и медленно, внушительным тоном перечислил вражеские города. – Твердыня Адбар, твердыня Фелбарр, Мифрил Халл, Сандабар, Серебристая Луна, Эверлэнд, Мерцающий Лес. Орки, великаны, драконы – особенно драконы – дали нам эту возможность.

Чародей замолчал, снова пожал плечами и направился к выходу. Тиаго отлично понимал, к чему все это было сказано.

Тиаго рискнул Араутатором ради того, чтобы исполнить свое личное желание – убить Дзирта. А ходили слухи, будто бы Громфу и Верховной Матери в свое время пришлось сильно постараться, чтобы привлечь драконов на свою сторону.

Тиаго швырнул подушку через всю комнату и сел, скрестив руки на груди и хищно усмехаясь.

Он уже начал составлять новый план.

Дзирт сидел в этой дворфской норе. Несмотря на свои хвастливые заявления, Тиаго ни на мгновение не верил в то, что дроу-отступник мертв.

– Но он умрет, – прошептал Тиаго. – А я принесу в Мензоберранзан его голову.

* * *

Зима воцарилась на Серебристых Болотах, в горах и на равнинах лежал глубокий снег, а в залах дворфов звенели молоты. Но ворчание в желудках становилось все громче, особенно в твердыне Фелбарр; еще сильнее голод ощущался в твердыне Адбар, существование которой зависело от торговли.

Снег и морозы обрушились на огромные орочьи военные лагеря; но, имея в своем распоряжении зернохранилища твердыни Хартуск, прожорливые орки не голодали ни дня.

В осажденной Серебристой Луне только радовались передышке, ведь многочисленные волшебники и жрецы этой крепости прекрасно могли прокормить население. На юге жители могущественного города Эверлэнд притихли, зная, что их час близок, что в конце концов снег растает, и орочий предводитель стянет к их стенам всю свою армию.

Сугробы становились все выше, холода в тот год стояли особенно сильные, и так закончился тысяча четыреста восемьдесят четвертый год и начался тысяча четыреста восемьдесят пятый. Зима Железного Дворфа была в разгаре.

 

Глава 4

Бурчание в животе

Дзирт миновал поворот и сломя голову помчался дальше, толпа разозленных врагов гналась за ним по пятам. Обернувшись, выстрелом из лука дроу заставил замолчать одного особенно крикливого орка. Но в следующее мгновение вынужден был пригнуть голову и броситься в сторону. Упав на пол, он перекатился и вскочил на ноги, затем свернул за очередной поворот, а новая туча копий и крупных камней неслась ему вслед.

Это оказался опасный поворот – Дзирт едва не уткнулся носом в брюхо огромному огру. Однако дроу мгновенно отреагировал, затормозил и подался назад. Дубина огра опускалась на голову Дзирту, по он, не медля ни секунды, нанес огру колющий удар мечом прямо в пах.

Враг подскочил на месте, по к тому моменту, когда он снова коснулся ногами пола, Дзирт уже очутился у него за спиной, развернулся вокруг своей оси и одновременно дважды полоснул огра по ногам.

А потом Дзирт побежал дальше и невольно улыбнулся, услышав позади шум и грохот, – это его преследователи, завернув за угол, врезались в завывавшего от боли верзилу.

Дроу миновал новый поворот и увидел свою цель – металлическую стену, в центре которой располагалось забранное решеткой отверстие. Не снижая скорости, он сунул мечи в ножны, вытащил Тулмарил, вложил в лук стрелу и выстрелил. Магический снаряд угодил в один из железных прутьев решетки, и во все стороны полетели искры, на мгновение осветив стену.

Дзирт услышал скрежет металла, и решетка отъехала в сторону. Оказавшись ближе, он услышал оклики дворфов. В окошке, которое только что защищала решетка, мелькнул факел, и следопыт молниеносно нырнул в дыру.

Как только он очутился на полу по ту сторону стены, группа дворфов установила около отверстия баллисту со странным толстым копьем.

– Давайте! – велел он, потому что знал – орки и их гнусные сородичи уже совсем близко.

Копье полетело во тьму, просвистело по коридору и угодило в наступавших врагов. А затем полый снаряд треснул, и орков залила горячая смола.

Из туннеля послышался вой, а дворфы, закрывая отверстие в стене сплошной металлической плитой, смеялись и хлопали друг друга по спинам.

– В четвертой южной пещере готова следующая плита, – сообщил Дзирту желтобородый дворф. – Если ты хочешь сейчас вернуться в туннели.

– На сегодня достаточно, – решил Дзирт. Там, в Верхнем Подземье, он вынужден был вызвать себе на помощь Гвенвивар. – Может быть, завтра.

Дворф с желтой бородой склонил голову набок и с любопытством посмотрел на дроу:

– Что, эльф? Значит, никаких следов?

В ответ Дзирт лишь пожал плечами. Дворфы, вынужденные отступить в Мифрил Халл после стычки на краю Долины Хранителя, снова сосредоточили внимание на нижних туннелях. По требованию Бренора и приказу Коннерада они разработали механизм, который позволял всего на несколько мгновений открывать небольшие «двери» в стенах, чтобы Дзирт мог выходить и проводить разведку в туннелях.

Прошло больше половины месяца хаммер, первого месяца 1485 года, и Дзирт уже несколько раз побывал за пределами крепости.

Он не обнаружил никаких следов Вульф тара и Реджиса, никаких признаков их присутствия. Он выяснил только одно: поблизости его поджидали многочисленные орки, огры, гоблины и дроу. Судя по сегодняшнему инциденту, кольцо врагов все плотнее сжималось вокруг Мифрил Халла.

Бренор и Коннерад уже давно обсуждали возможность прорыва в туннелях. Они предполагали выйти на поверхность на востоке, на другом берегу Сарбрина, затем повернуть и прорвать осаду извне.

Но Дзирт, своими глазами видевший многочисленные вражеские лагеря и хорошо организованные армии, знал, что враги дожидаются именно этого.

Дворфы не могли вырваться из Верхнего Подземья, не понеся огромных потерь.

А если Вульфгар и Реджис еще живы, им ни за что на свете даже близко не подобраться к Мифрил Халлу, и Дзирт прекрасно понимал это.

Эта мысль беспокоила дроу сильнее всего. Он видел в туннелях немало темных эльфов и склонялся к мысли, что даже если Вульфгар и Реджис действительно находятся где-либо в этой области Верхнего Подземья, они либо сидят в темнице, либо мертвы.

Он закрыл лицо руками, глубоко вдохнул в попытке успокоиться, не желая терять надежды на встречу с друзьями. Но в то же время он заставлял себя смириться с тем, что больше никогда не увидит их, ни живыми, ни мертвыми, и что ни он, ни Кэтти-бри, ни Бренор никогда не узнают о постигшей их судьбе. Подобная возможность была весьма реальной.

* * *

Цепочка дворфов миновала огромную железную дверь и вошла в помещение со специально укрепленными стенами, которое в твердыне Адбар использовалось в качестве продовольственного склада. Сгибаясь почти вдвое, дворфы тащили за собой три большие повозки.

– По четыре сотни фунтов на каждую, – приказал Найджел Гроза, дворф из старинного фелбаррского семейства, известного своим кулинарным искусством.

Примерно пятьдесят лет назад Найджел переехал в Адбар, приняв предложение короля Харбромма работать его личным поваром. Предполагалось, что работа эта будет временной, и Найджел как раз собирался вернулся в Фелбарр, когда не стало его матери, Найджеллы. Но он обрел в Адбаре дом, жену, и у них родилось двое детей.

Он был доволен своей жизнью, пусть даже полной забот. Подобно всем дворфам из рода Гроза, он завоевал себе прочную репутацию. Его предки и родственники слыли лучшими поварами и пивоварами во многих дворфских городах по всему Фаэруну. А теперь, когда пришла зима и осажденной цитадели угрожал голод, король Харнот доверил Найджелу распределение продовольствия. При нынешнем положении с продуктами любая ошибка Найджела могла стоить жизни многим дворфам.

Он ходил по кладовой вместе с помощниками, выбирая ингредиенты, которые могли бы создать впечатление, что порции не такие уж скудные. «Побольше специй», – все время бормотал он, зная, что острый вкус возмещает недостаток объема.

Помощники только начали нагружать свои мешки, когда дворф, идущий первым, резко вскрикнул от боли. Все обернулись и некоторое время в изумлении, ничего не понимая, смотрели на шатавшегося товарища. А потом перед дворфами предстало весьма неприятное зрелище – темный эльф с арбалетом.

– К оружию! Стража! – раздались крики, но дворфы не стали ждать подкрепления: они ринулись на врага, вооружившись ложками, половниками и прочими столь же малоподходящими предметами, которые оказались под рукой.

Найджел Гроза метался но пещере, пытаясь сообразить, как такое могло произойти. Дроу в его кладовой! Откуда? Все туннели были перегорожены железными стенами. В мыслях его царила неразбериха, а новые враги – еще дюжина темных эльфов – появились прямо в центре пещеры, словно по волшебству. Осыпав дворфов отравленными дротиками, дроу выхватили мечи.

Молния осветила пещеру-кладовую, колонны-сталагмиты задрожали. Магический снаряд поразил трех дворфов, раненые рухнули на пол и задергались в конвульсиях.

Дроу бросились прочь, но Найджелу показалось, что на самом деле они не собираются отступать. Стараясь не попадаться под руку разъяренным дворфам, враги на ходу перезаряжали арбалеты и стреляли в своих преследователей.

– Построиться! – завопил Найджел. Он вдруг подумал, что темные эльфы хотят воспользоваться агрессивным настроением дворфов, обратить воинственный настрой против них, разделить их на несколько мелких групп и затем перебить. – Держитесь вместе, я говорю! – продолжал Найджел, окликая по именам своих излишне ретивых сородичей, которые оторвались от основного отряда.

Из соседнего туннеля раздались грохот барабанов, звук рога, свет факелов стал ярче, и защитники пещеры приободрились. Да, подкрепление прибыло, и сейчас всех дроу перебьют. Но Найджел по-прежнему не верил своим глазам и ушам. Каким же образом темные эльфы сумели проскользнуть мимо часовых, и почему они появились именно в этом помещении?

Внезапно отчаянный хриплый кашель заставил его обернуться к правой стене кладовой, и он получил ответы на некоторые свои вопросы. Там клубилось магическое зеленое облако; дворфы шатались, теряли равновесие, многих тошнило, некоторые ползали по полу, и все жадно хватали ртом воздух.

Но Найджел смотрел дальше, мимо своих несчастных товарищей, на большие бочки с зерном, составленные у степы: эти бочки были окутаны зловонным ядовитым дымом.

С противоположной стороны кладовой раздался странный хлопок, и второе облако появилось в том месте, где хранились солонина и грибы.

– Ах вы, псы! – пробормотал Найджел и тряхнул лохматой головой, снова не веря своим глазам.

К этому моменту звуки сражения в кладовой стихли, Найджел больше не видел темных эльфов. Его товарищи бродили по пещере, в растерянности озираясь по сторонам.

– А, вот они где! – воскликнул какой-то дворф, находившийся у дальней стены.

Две боевые группы устремились в том направлении, а Найджел последовал за ними. И тут они увидели, как кричавший воин пошатнулся и сделал шаг назад, – два арбалетных дротика угодили прямо в его круглое лицо, а меч дроу рассек ему грудь.

Отступавшие темные эльфы скрылись в туннеле, которого прежде на этом месте не было. Магический туннель вел в иное измерение, и дворфам оставалось лишь беспомощно наблюдать за тем, как стена кладовой снова закрывается, отгораживая их от врагов.

Отравившиеся воины по-прежнему кашляли, задыхались и отплевывались, а вокруг самых ценных припасов клубился ядовитый дым.

При помощи магии темные эльфы уничтожили значительную часть провизии в твердыне Адбар.

* * *

Дзирт заметил Кэтти-бри в широком коридоре на верхнем уровне Мифрил Халла. Он хотел окликнуть ее, но растерялся при виде того, как одета жена.

На женщине были ее обычные коричневые штаны, но Дзирта удивила странная пурпурная блуза из тонкой ткани. Даже издалека, в тусклом свете факелов, видно было, как она переливается разными цветами. От этого прекрасные глаза Кэтти-бри приобрели особенно насыщенный оттенок синего.

Блуза доходила до середины бедер, но рукава были подвязаны, так что можно было видеть предплечья женщины и два четких волшебных шрама. Один – символ Мистры, второй имел форму головы единорога, поскольку Кэтти-бри служила Миликки. Все это показалось Дзирту очень странным, и он застыл у стены, не осмеливаясь подойти к жене. Ведь она впервые появилась на людях в одежде с короткими рукавами, открывающими магические отметины.

Но еще сильнее его поразило нечто другое – он даже не сразу понял, в чем здесь, собственно, дело.

Дело было в этой блузе, вдруг понял Дзирт, и у него даже дыхание перехватило от неожиданности. Он уже сто лет не видел этой одежды. Прежде она принадлежала одному гному по имени Джек, или Джекули, необыкновенно злобному маленькому колдуну, которого обучали иллитиды. Он был сообщником клана Карук – банды полуогров-мародеров. Дзирт прикончил Джека-гнома и забрал его одеяние – эту самую блузу – как трофей, добытый в справедливом бою. На прекрасной волшебной ткани никогда не оставалось следов грязи, пота или пролитой крови; время, очевидно, тоже не действовало на нее. Сто лет назад Кэтти-бри похоронили именно в этом одеянии.

И сейчас ему полагалось покоиться под погребальной насыпью в Мифрил Халле, покрывать истлевшие останки…

Эта мысль потрясла Дзирта до глубины души. Кэтти-бри надела блузу, в которой ее похоронили.

Она побывала на собственной могиле!

Он хотел окликнуть жену, по в горле у него внезапно пересохло, и он не смог издать ни звука. Вместо этого он побежал следом за Кэтти-бри. Догнав, он схватил ее за плечи, руки его тряслись, и на лице читались все его страхи и сомнения.

Кэтти-бри привлекла к себе мужа, и сейчас, когда она нашла того, к кому можно было прильнуть, напускное спокойствие оставило ее.

– Ты ходила туда, – прошептал Дзирт.

– Я должна была сделать это.

– Но как ты… зачем же ты… а камни… – запинаясь, бормотал Дзирт.

Мне помог Атрогейт, – объяснила Кэтти-бри.

– Я побывал там, – сказал Дзирт, отстранясь на расстояние вытянутой руки. – И Бренор там тоже был. Мы могли бы пойти с тобой…

Кэтти-бри мрачно покачала головой, отвергая эту мысль:

– Я не вынесла бы, если бы ты плакал вместе со мной. Атрогейту нет дела до всего этого. Он не знал прежнюю Кэтти-бри и едва знает нынешнюю. Посещение кладбища он нашел в высшей степени занятным. Даже сложил песню но этому поводу.

– Думаю, для тебя это было самой невыносимой частью всего предприятия. – Дзирт старался говорить легкомысленным тоном.

По Кэтти-бри промолчала, хотя ей очень хотелось поддержать шутливый разговор. Она попыталась сказать что-то, но не сумела, лишь слезы выступили у нее на глазах.

Дзирт снова притянул ее ближе, крепко обнял. Он даже представить себе не мог, что пережила его жена: стоять над своей могилой, видеть собственное разложившееся тело, забрать из могилы собственный саван! Где она нашла силы, чтобы совершить это? И зачем она это сделала?

На этот раз Кэтти-бри сама высвободилась из рук Дзирта, отстранила его, шмыгнула носом и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

– Зачем? – спросил Дзирт.

– Чтобы это стало реальностью. Прежде это было лишь мыслью.

– Но зачем тебе эта одежда?

– Потому что она принадлежит мне, это часть Кэтти-бри, и ее подарил ей – мне – мой муж. К тому же эта волшебная одежда обладает могуществом, которое не ограничивается способностью отталкивать грязь и кровь.

– Что тебе известно об этом?

– В Дворце Плюща я много читала. В тамошней библиотеке мне попались тексты, описывающие подобные магические мантии… ну, то есть для меня это блуза, а Джеку-гному это служило мантией. Как и в кольце, которое ты мне подарил, в ней скрыто больше, чем может показаться на первый взгляд. Это волшебство доступно не каждому и оно не обладает особой силой, тем более когда его носит начинающий волшебник, такой, каким была я до начала Магической чумы. Но сейчас я понимаю.

Дзирт продолжал смотреть на женщину в недоумении:

– Ты хочешь сказать, что раскопала могилу, чтобы забрать эту блу… мантию?

– Отчасти, да, – не совсем уверенно произнесла она.

Дзирт понял, что главной целью посещения могилы для Кэтти-бри было другое: она хотела сделать сверхъестественные события, происшедшие с нею, осязаемыми и реальными.

– Эта одежда может послужить оружием в нашей борьбе, и я была бы плохой дочерью клана Боевого Молота, если бы отказалась от магической вещи из трусости или сентиментальных соображений! Она защитит меня от меча и враждебных чар, и особенно от последних. При этом мои собственные заклинания приобретут большую силу – возможно, в этом одеянии, в этой мантии архимагов, я смогу с помощью огненного шара свалить ледяного великана прежде, чем эта тварь убьет моего супруга. Я уверена, что такая перспектива стоит заплаченной цены.

– Цепы?

Это слово заставило Кэтти-бри нахмуриться. Да, женщина действительно заплатила немалую цену за то, чтобы забрать из собственной могилы знаменитую мантию Джека-гнома.

Она беззвучно пошевелила губами, пытаясь объяснить что-то, но Дзирт не позволил ей вернуться к мрачным воспоминаниям: он прижал ее к себе, и на этом разговор закончился. Дзирт надеялся, что сегодня Кэтти-бри навсегда оставила в прошлом свою погребальную насыпь.

* * *

У короля Эмеруса Боевого Венца перехватило дыхание от ледяного ветра. Он вышел наружу через потайную дверь, располагавшуюся в западной части Ровинских гор, в тридцатый день месяца хаммер, в год Мести Железного Дворфа. Пригнувшись, он двинулся навстречу снежной буре, и что это была за буря! Она началась всего два часа назад, но снегу уже намело дворфу по колено.

Он упрямо шагал вперед, ведя за собой свою армию. Снегопад и ураган не могли остановить их. Отчаявшиеся жители Фелбарра ждали именно такой бури, чтобы тайком выйти из недавно проделанного туннеля и спуститься в Холодную Долину.

Солнце еще не взошло, когда они покинули крепость; наступил рассвет, но горы по-прежнему были погружены в полумрак. Под прикрытием свирепой бури и магической тьмы дворфы надеялись незамеченными подкрасться к орочьему лагерю.

Они знали, что нужно идти на восток. Место для тайного хода было выбрано не случайно – выйдя на поверхность, воины оказались прямо над основным лагерем орков.

Шепотом дворфы приказывали друг другу держаться плотнее, ведь разделиться наверняка означало потеряться, отбиться от отряда, погибнуть в снежном буране. Итак, основная часть гарнизона Фелбарра уверенно двигалась по свежевыпавшему снегу сквозь белую пелену. В крепости осталась лишь небольшая группа дворфов, достаточная для того, чтобы охранять нижние туннели.

Прошло совсем немного времени, выход из крепости остался в сотне шагов позади и скрылся за снежной завесой, и вот дворфы увидели костры орочьего лагеря.

– А теперь рычите во все горло, парни, хватит уже с нас бурчанья в животах, говорю я! – решительно обратился король Эмерус к своим подданным. – Помните о тех, кого мы оставили дома: слишком много голодных ртов, но слишком мало еды! Подумайте об этом и расправьте плечи, мои ребята – и мои девчонки! – игриво добавил он, проходя мимо Кулака и Ярости. Близнецы из клана Опускающегося Молота не меньше прочих рвались в бой. – Многие погибнут сегодня, и все-таки еще больше дворфов погибнет, если мы будем дальше сидеть в крепости и ждать, – напомнил им Эмерус. – И еще я скажу вот что: лучше умереть в бою, чем в собственной постели! – Он повысил голос, так что слова его услышала вся армия. – Пора, ребята! До орков всего сто шагов, и пусть они отведают стали Фелбарра!

И воины сломя голову бросились в атаку, навстречу колючему ветру. Они раскидывали снег, а свирепый ураган подхватывал его и швырял им в лицо.

Вот так, в темноте, в разгар снежной бури, легион Фелбарра с устрашающим ревом обрушился на орков. Часовые в меховых плащах, скрючившиеся у костров, были сметены в мгновение ока. Из-за белой пелены они даже не успели заметить приближение дворфов. Некоторым удалось издать предупредительный вопль, остальные лишь завизжали от неожиданности, а потом толпа дворфов просто растоптала их.

Удары топоров обрушились на столбы, поддерживавшие палатки, мечи взрезали ткань, тяжелые сапоги давили все, что шевелилось. Дворфы убивали орков и гоблинов дюжинами, потом сотнями, и не скоро враги сумели организовать сопротивление. Но даже после этого парни из Фелбарра не потеряли своего преимущества, таким свирепым был их натиск, такой ненасытной была жажда крови.

На востоке, за горной цепью Ровин, небо посветлело, и надежда зародилась в сердце короля Эмеруса, когда он взглянул на окровавленный снег, на кучи трупов – почти все убитые были гоблинами.

Но на смену надежде тут же пришло уныние: оказалось, что их великая победа на самом деле ничтожна, что резня, которую они устроили врагам, едва затронула чудовищный лагерь. Гоблины и прочие твари уже построились, сомкнули ряды, а дальше, у них за спинами, ледяные великаны поднимали над головами огромные камни.

– Вперед, в бой! – крикнул Эмерус.

Рваный Даин и Парсон Глейв повторили этот приказ, и все дворфы Фелбарра взревели и принялись драться с удвоенной яростью.

Теперь это была уже не резня, не убийство растерянных врагов, а битва, генеральное сражение. Передние ряды дворфов со щитами были смяты, и началась отчаянная схватка.

Ничуть не опасаясь задеть своих союзников-орков, великаны швыряли в толпу сражавшихся огромные валуны. Разумеется, в такую метель противники не могли как следует разглядеть друг друга. Король Эмерус едва отличал гоблина от орка или дворфа, и не раз у него замирало сердце, когда он рубил врага своим тяжелым мечом. Ему оставалось лишь надеяться, что перед ним не его соплеменник, а орк.

Позднее это сражение получило название битвы в середине зимы, и произошло оно на поле в Холодной Долине меньше чем в двух милях от того озера, где пал король Бромм из Адбара, в разгар сильнейшей бури, обрушившейся на горы в ту суровую зиму. Три тысячи монстров, в основном орков, были убиты в тот день среди сугробов, и двадцать великанов пали вместе с ними.

Но этого оказалось недостаточно.

Старый мудрый король Эмерус понял это почти сразу, едва они достигли центра вражеского лагеря и сражение приняло серьезный оборот. Ветер, снегопад, сопротивление орков и гоблинов, эти кошмарные великаны, которым нисколько не мешала буря, задержали наступление дворфов. Даже отборные воины Эмеруса, семь из десяти легионов твердыни Фелбарр, почти три тысячи закаленных в боях дворфов, не смогли оттеснить великанов.

– Давайте продолжим наступление, мой король! – упрашивал старого дворфа Рваный Даин. – Мы всех их отправим в страну мертвых!

– И сами отправимся туда вместе с ними, – едва слышно отозвался Эмерус. И все же, несмотря на явный провал наступления, несмотря на инстинкты, твердившие, что он не может победить, король Эмерус едва не приказал воинам идти вперед. Ведь в тылу у них находились остальные дворфы Фелбарра, осажденные со всех сторон и страдавшие от голода в темных туннелях. Это был их шанс прорваться. Они обязаны смять противника, добраться до Мерцающего Леса и продолжать путь – либо на запад, в Мифрил Халл, либо на север, в многострадальный Адбар, зажатый в тисках вражеской армии.

Но этому не суждено было сбыться. Подобно своим собратьям из Мифрил Халла, которые месяц назад предприняли такую же попытку, дворфы Фелбарра увидели на поверхности лишь свой смертный приговор.

А позади не было ничего, лишь перспектива голодной смерти… но только…

Только они не были одиноки, напомнил себе король Эмерус. Это не был их последний шанс, не последняя отчаянная битва. Мифрил Халл еще держался, и Адбар тоже, и, возможно, скоро с юга, из Эверлэнда или из Серебристой Луны, придет помощь.

Эмерус сомневался в своих союзниках, и сомнения, продолжавшие терзать старого дворфа, привели его сюда. Однако, столкнувшись с угрозой полного поражения, мудрый король отбросил неуверенность и страхи.

– Поворачиваем домой, – заявил он Рваному Даину и Парсону Глейву.

– Что, мой король? – удивленно переспросил Рваный Даин, но Парсон Глейв кивнул.

Дворфы начали отступать на восток, к подножию гор, к новым воротам твердыни – вторым Рунным вратам, которые прорубили в толще горы дворфы Фелбарра и заколдовали их жрецы.

Шатаясь, спотыкаясь на каждом шагу, раненые воины ковыляли к туннелю. Последними покинули поле боя сам король Эмерус, Рваный Даин и Парсон Глейв, а Кулак и Ярость прикрывали военачальников. Сестры зарубили пару орков, которые оказались настолько глупы, что преследовали Эмеруса до самого входа в туннель.

Дворфы, грохоча сапогами, побежали по коридору. Орки и великаны, заметив открытую дверь, хищно взвыли и бросились в погоню.

Они не знали, какое могущество заключено в Рунных вратах.

Враги почти настигли Эмеруса и его воинов, но не успели они сделать внутри туннеля и пяти шагов, как взорвался первый из магических глифов. Коридор наполнился огнем, засверкали молнии, а гоблины и орки полетели на пол.

Остальные преследователи упрямо продолжали двигаться вперед, шагая по трупам своих сородичей. Однако спустя несколько мгновений активировались последние магические глифы, предназначенные для того, чтобы наглухо запечатать тяжелые каменные двери. Они захлопнулись, раздавив десяток орков и легко оттеснив наружу великанов, упал огромный железный засов. Шум снежной бури внезапно стих, а грязные твари остались снаружи.

Но примерно четыре десятка ошеломленных орков очутились в запертом туннеле.

Король Эмерус резко развернулся и, взмахнув мечом, повел своих воинов в сражение, последнее за этот кровавый день.

 

Глава 5

Безумие

Безумие.

Он не знал, какой сейчас месяц и день, не знал, где они находятся, понятия не имел, куда они идут, да и вообще ему уже было все равно!

– Я ничего не вижу, – хрипло прошептал он, обращаясь к своему спутнику-хафлингу, – по крайней мере, он надеялся, что разговаривает с хафлингом. Он не видел Реджиса. Какое там! В полной темноте он не мог разглядеть собственной руки, даже поднеся ее к лицу.

– У нас нет выбора, – почти беззвучно прошептал в ответ Реджис. – Они у нас за спиной, мы не можем повернуть назад. Единственный путь – вперед, мимо орочьего патруля.

– Я в этой темноте могу прибить тебя заодно с орками, – предупредил Вульфгар.

Реджис вздохнул, мысленно соглашаясь с другом. Затем снял волшебный берет, взял руку Вульфгара, положил себе на макушку и насмешливо произнес:

– Тогда запомни, на каком уровне моя голова, и просто маши своим молотом повыше.

Но Вульфгар не рассмеялся. Он решил, что они достигли конца своего жизненного пути, – на самом деле он почти надеялся на это. Когда они рискнули подобраться к восточным окраинам Мифрил Халла, враги вынудили их спуститься на нижние уровни, а теперь они очутились в местах, где светящийся лишайник почти не водился, и тьма стояла кромешная. Даже Реджис, наделенный превосходным ночным зрением, с большим трудом находил дорогу в этих туннелях. Несчастный Вульфгар брел среди вечной ночи.

– Нет, – решил он. – Я буду махать молотом во все стороны. Сколько их там, ты сказал? Пять?

– По меньшей мере. Возможно, шесть или семь.

– Я пойду один, – заявил Вульфгар.

– Они тебя убьют!

– Зато я расчищу дорогу тебе, – настаивал Вульфгар.

– Нет… – начал было возражать Реджис, по друг оборвал его:

– Я тебе только мешаю. Забыл, сколько раз я задевал головой этот проклятый потолок? Хорошо, что череп у меня крепкий. Лучше будет, если дальше ты пойдешь один.

– Ты говоришь глупости, – хрипло выговорил хафлинг.

– Глупость – это тебе умереть вместе со мной из-за своей дурацкой храбрости.

– Это дружба, а не храбрость, – возразил Реджис. – И она никогда не бывает дурацкой.

Вульфгар задумался, потом нехотя согласился:

– Да, друг мой, если бы мы поменялись местами, я говорил бы точно так же, как ты. Но ты на своем месте, а я на своем. Ты сумеешь найти дорогу и выбраться отсюда, ведь у тебя есть чудесная шапка, тебе знакомы язык и обычаи наших врагов. Ты сможешь спастись, а я не смогу.

– Этого нам знать не дано.

– К тому же у тебя есть причина оставаться в живых, – продолжал Вульфгар. – Сколько раз ты рассказывал мне о прекрасной Донноле? Найди выход из этих туннелей. Возвращайся к ней. Расскажи ей обо мне.

– Конечно, – подхватил Реджис, – я вас познакомлю…

– Мне кажется, Вульфгар – неплохое имя для маленького хафлинга, – перебил его варвар.

Несмотря на серьезность ситуации, Реджис невольно хмыкнул, но если Вульфгар и решил, что убедил его, то в следующее мгновение понял, что ошибался.

– Мы – Компаньоны из Халла, – заявил Реджис. – Мы сражаемся вместе и вместе умрем, если так предначертано судьбой.

– Судьбой? – Вульфгар рассмеялся. – Капризная судьба подарила мне вторую жизнь – точнее, дала мне ее в долг, но сейчас наступило время расплаты. Не бойся, друг мой, потому что мне вовсе не страшно. Поверь, не страшно! Я отправляюсь туда, где мне следовало бы сейчас находиться, туда, где ждут меня жена и дети. К тому же, – добавил Вульфгар, надевая полученный от Реджиса берет, – почему ты так уверен, что они одержат верх? Где твоя вера в старого друга?

Едва успев договорить, он издал какое-то бульканье: его тело и черты лица начали изменяться, и вскоре он превратился в огриллона.

– Проведи меня так далеко, как только сможешь, – попросил Вульфгар и протянул руку.

Реджис взял ее, и они двинулись вперед по коридору. Им не попалось никаких боковых ответвлений или развилок, но все равно они шли очень медленно, потому что Вульфгар был практически слеп. Когда друзья добрались до очередного поворота, их обдала волна мерзкого запаха.

Орочий патруль находился совсем рядом, за поворотом, в широкой части коридора.

– Гареке, – прошептал Реджис.

– Что?

– Гареке, на языке орков это означает «факел», – объяснил Реджис. – Скажи это слово, когда подойдешь к ним.

– Гареке?

– При свете у тебя будет больше шансов справиться с ними. Не стоит махать молотом вслепую, – прошептал Реджис. Он был совершенно спокоен. – Пригнись, – велел он, отпустив руку Вульфгара. – До орков не больше ста шагов, но в потолке есть выступы.

– Я чую их вонь. – С этими словами Вульфгар двинулся вперед, низко пригнувшись по совету Реджиса и вытянув перед собой руку с Клыком Защитника.

Несколько мгновений спустя он услышал доносившееся из туннеля сопение, слабое, но вполне различимое – как будто кто-то принюхивался.

– Гареке? – окликнул он орков.

Те что-то ответили, но он ни слова не понял в этом бессмысленном бормотании.

– Гареке, – повторил он более уверенно и зашагал быстрее.

Орки снова залопотали по-своему, и что-то – ему показалось, что это стрела – стукнулось о стену рядом с ним.

Вульфгар повысил голос и злобным, грубым тоном рявкнул:

– Гареке!

Кто-то заговорил, голоса становились громче. Он задел макушкой низкий потолок и скривился от боли в последнее время ему слишком часто приходилось ударяться головой.

Варвар ничего не видел, но сообразил, что перешагнул через какой-то порог и миновал нечто вроде арки. Неожиданно дышать стало легче, словно он вошел в просторное помещение, и Вульфгара охватила надежда на то, что потолок здесь выше, чем в туннеле. Какой-то орк взвизгнул в паре шагов от него, и он почувствовал, что его окружают другие орки. Варвару захотелось схватиться за молот и расшвырять врагов. По вместо этого он снова прорычал:

– Гареке!

Последовала очередная тирада на гнусном языке. Вульфгар опасался, что в любой момент его могут проткнуть копьем. Он испытал громадное облегчение, когда вместо этого услышал скрежет стали о кремень, и на миг помещение осветил дождь искр. Вульфгар успел заметить, что его окружили шестеро орков, вооруженных копьями.

Искры погасли, снова наступила темнота, и Вульфгар крепче стиснул рукоять молота. «Видимо, волшебная маскировка оказалась не слишком убедительной, – подумал он. – Хорошо, что орки не стали зажигать факел – яркий свет наверняка меня выдаст. Впрочем, я ударю первым».

Факел вспыхнул.

Вульфгар ошибся: у него не получилось нанести удар первым.

* * *

Неподалеку от поля боя, на юго-западной окраине Мерцающего Леса, Синнафейн совещалась со своими приближенными. Они слышали звуки битвы, но сейчас у них не хватило бы сил, чтобы вступить в сражение с огромной вражеской армией. Эльфы отправили в долину лазутчиков, и те вернулись с сообщением о тысячах убитых орков.

– Они попытались прорваться, несмотря на то что врагов гораздо больше, – сказала Синнафейн Мириэль, молодой эльфийке, только что побывавшей у Рунных врат, на склоне горы, залитом кровью.

– Среди убитых много дворфов, – мрачно сообщила Мириэль. – Эта затея им дорого обошлась, госпожа.

– Отчаянная затея, – поправила ее Синнафейн. – Им во что бы то ни стало нужно прорвать кольцо.

– Они в своей крепости в безопасности, – сказала Мириэль. – Нет никаких известий ни о попытках орков ворваться в Фелбарр, ни о том, что они собирают силы для подобного предприятия.

– Мы знаем только о том, что происходит на поверхности, – возразила Синнафейн. – Но понятия не имеем, что творится под землей. Мы знаем, что король Эмерус вывел из крепости почти всю свою армию, пошел против врага, который намного превосходит его численностью. И если он решился на это в середине зимы, во время снежной бури…

– Снежная буря послужила им прикрытием, – вставил другой молодой эльф, Домгартен. – Мне кажется, дворфы Фелбарра намеренно воспользовались бураном, чтобы застать орков врасплох. И это сработало – восточная часть орочьего лагеря уничтожена.

– А что выиграл бы король Эмерус, отогнав всех этих орков от своих ворот? спросила правительница Лунного Леса.

– Он снял бы осаду, – ответила Мириэль.

– Ненадолго. – Синнафейн покачала головой. – К югу отсюда, совсем неподалеку, у главных ворот Фелбарра, собралась многочисленная армия орков, а еще одна армия на другом берегу Сарбрина осадила Мифрил Халл.

Молодые эльфы переглянулись, не зная, что сказать на это.

– Возможно, он намеревался двинуться в Мифрил Халл, объединиться с соседями и снять осаду там, – наконец предположила Мириэль.

– В такой буран? – выразила сомнение Синнафейн. – К тому моменту, когда они добрались бы через сугробы до реки, известие о прорыве дошло бы до всех орочьих армий. А дворфам пришлось бы сражаться, держа оружие в обмороженных пальцах.

– Тогда зачем они это сделали? – недоумевала Мириэль.

– Они хотели забрать у орков припасы, – вдруг осенило Домгартена. Он заметно оживился. – Они вышли не за тем, чтобы прорвать осаду, а чтобы ограбить орочий лагерь. Они пошли за припасами!

– Они голодают, – согласилась Синнафейн. – Они отчаялись.

– Сначала Мифрил Халл, а теперь Фелбарр, – печально произнесла Мириэль. – Кажется, что дела у наших соседей идут не лучше, чем у других королевств Луруара.

– Что мы можем сделать, госпожа? – спросил Домгартен.

Мне кажется, что дворфы повторят свою попытку, – решила Синнафейн. – Иного выбора у них нет. Мы не можем им помочь, пока они сидят в своих туннелях, по мы должны ослабить врагов на тот случай, если дворфы снова попробуют прорваться. – Она обернулась к двум своим лучшим лазутчикам. – Идите, соберите всех, кого найдете, и приведите воинов сюда. Скоро настанет день, когда мы, эльфы Лунного Леса, начнем действовать и поможем вернуть мир на эти земли.

Эльфы поклонились и скрылись в чаще, оставив Синнафейн одну. Она быстро подошла к ближайшему дереву, ловко, как белка, вскарабкалась по ветвям и устроилась на суку футах в тридцати над землей. Отсюда открывался прекрасный вид на Ровины и на орочий лагерь, который располагался между лесом и горами.

Она размышляла о бедственном положении своего народа и о том, что им, без сомнения, приходилось не слишком тяжело, в отличие от соседей – людей и дворфов. Эльфы не строили настоящих жилищ, их домом являлся весь Мерцающий Лес. Кочевая жизнь давала им свободу. Орки не могли поймать их в подземной крепости или в стенах города. Не могли их поймать, не могли их сосчитать, не могли предугадать, скольких эльфов встретит разбойничий отряд, отправленный в лес.

Даже если бы пала Серебристая Луна и три крепости дворфов, клан Синнафейн сумел бы выжить. Они могли бы существовать прямо в центре нового, обширного королевства орков.

Но Синнафейн не желала такой жизни. У нее осталось немало друзей в Серебристой Луне, родичи множества ее подданных жили в городе, который испытал сильное влияние эльфийских традиций и архитектуры. Даже среди дворфов числилось много друзей Синнафейн. Когда-то Мифрил Халл был ближайшим союзником Лунного Леса, а Дзирт До’Урден, друг короля Бренора, сражался рядом с Инновиндиль и Таратиэлем, двумя лидерами эльфийского клана и друзьями Синнафейн. Ни Синнафейн, ни ее народ не забыли этих героических подвигов и войны с первым королем Обальдом.

Не забыты были и дела клана Боевого Молота и короля Бренора. Многие жители этой страны сейчас винили Бренора в том, что он подписал пресловутый договор, который позволил Королевству Многих Стрел захватить большую территорию, но только не Синнафейн.

Нет, в отличие от многих королей из расы людей, она помнила те давние времена и помнила, что именно повлияло на решение Бренора. Людям удобно было «переписывать историю», чтобы свалить на кого-то вину, чтобы Сандабару и Серебристой Луне не пришлось брать вину на себя.

Синнафейн казалось, что ее клан ведет себя точно так же.

Но сама Синнафейн знала, что Бренор не виноват в войне, и понимала, что королевствам Луруара сейчас нужно держаться вместе, в противном случае они наверняка будут разгромлены. Перспектива вечно жить в тени крепости Темная Стрела не устраивала эльфийку.

Совершенно не устраивала.

* * *

Вульфгар прищурился, глядя на внезапно загоревшийся факел, и жжение в глазах паном пило ему, что он несколько недель не видел более или менее яркого света.

Он был готов к атаке, точнее, ему так казалось, однако свет ослепил его и помешал отреагировать немедленно. У него не получилось ударить первым, но он успел заметить, что орки окружают его. Варвар понял, что должен действовать быстро, иначе копья будут направлены на него со всех сторон, и он не сможет отразить выпады врагов.

Однако орк, находившийся слева, немного позади него, вдруг захрипел, попятился, очутился в поле зрения Вульфгара и врезался в своего сородича. А затем раздалось какое-то гортанное бульканье справа от Вульфгара, второй орк тоже охнул от боли и пошатнулся.

Остальные негодующе взревели и замахнулись копьями.

Вульфгар, который по-прежнему почти ничего не видел, поднял Клык Защитника и приготовился к обороне.

Орки метнули копья, но когда орудие пролетело мимо Вульфгара, тот сообразил, что они целились вовсе не в него.

Реджис!

Варвар услышал, как вскрикнул его друг-хафлинг, затем раздался щелчок ручного арбалета. Орк, находившийся прямо перед Вульфгаром, пронзительно взвизгнул от боли, покачнулся и отступил на шаг назад. Два врага корчились на полу, пытаясь освободиться от удавок, сжимавших горло. А оставшиеся трое взвыли и напали на пришельцев.

Клык Защитника ударил ближайшего орка, словно копье. Мифриловый молот, врезавшись в висок врага, с силой отшвырнул его к стене.

Вульфгар ткнул рукоятью молота в сторону второго наступавшего орка, оттеснил его к стене, помешал двигаться вперед. Затем Вульфгар прыгнул на монстра, прижал его к камням и развернул молот рукоятью к себе.

Он сделал движение рукой влево, и молот раздробил челюсть последнему боеспособному орку.

Вульфгар резко развернулся и одновременно швырнул молот. Оружие угодило в того же самого орка и снова отбросило его прочь. А Вульфгар с размаху врезался в тварь, которую несколько мгновений назад пригвоздил к стене.

Он почувствовал резкую боль в животе – боль от удара ножом.

Он схватил врага за ворот, развернул, поднял тварь над землей, швырнул ее через весь коридор, и тело шмякнулось о стену.

Вульфгар машинально прижал руку к животу; она стала влажной от крови.

Он взглянул на двух орков, задыхавшихся на полу. Кошмарные ухмылявшиеся призраки маячили над ними, затягивая удавки. Один затих, второму тоже оставалось жить считаные секунды.

Варвар посмотрел на того орка, которого ударил первым. Оказалось, что оглушенный враг упал на одно колено. Вульфгар приказал Клыку Защитника вернуться в руку и одним могучим ударом прикончил неприятеля. Обернувшись, он увидел, что еще один орк устремился к нему, целясь копьем прямо ему в живот.

Клык Защитника вылетел из пальцев Вульфгара и с силой ударил орка в грудь – это был тот же самый орк, которому Реджис выстрелил в морду. Упрямая безмозглая тварь еще несколько секунд продолжала двигаться вперед, несмотря на торчавший в щеке дротик, затем рухнула на пол и исчезла в темноте.

Вульфгар услышал за спиной жалобный стон Реджиса, и варвара охватила ярость. Он развернулся и поддал ногой изо всех сил. Сапог его врезался в горло орку, все еще валявшемуся у стены. Повинуясь зову хозяина, вернулся Клык Защитника, но варвар не стал сражаться. Вместо этого он поспешил к своему другу.

Реджис стоял, наклонившись вперед, и древко копья, застрявшего у него в груди, касалось пола. Он не произнес ни слова, когда Вульфгар подошел ближе, но взглянул на друга с сожалением, словно прося прощения за то, что не оправдал возложенных на него надежд.

– Надо уходить, – произнес Вульфгар.

Варвар осторожно взялся за древко копья, но даже при этом едва заметном движении Реджис от боли затрясся всем телом. Осмотрев рапу, Вульфгар понял, что не сможет извлечь оружие из раны, не повредив легкое Реджиса.

Он положил Клык Защитника на пол и взялся за копье обеими руками.

У меня нет выбора, друг, – обратился он к Реджису. – Потерпи немного, пожалуйста.

Реджис напрягся и стиснул челюсти. Левой рукой Вульфгар сжал древко копья около входного отверстия с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Когда он начал давить на копье, мускулы на шее и руках его напряглись, словно канаты. Казалось невероятным, чтобы человек мог сломать толстую палку, держа обе руки так близко, на расстоянии всего нескольких сантиметров друг от друга.

Но Вульфгар и в прежней, и в новой жизни имел репутацию человека, способного совершить то, что не под силу остальным смертным.

Жилы еще сильнее выступили у него на шее. Он резко втянул ртом воздух.

– Приготовься! – предупредил он своего маленького друга сквозь стиснутые зубы, и Реджис издал нечто среднее между жалобным хныканьем и решительным рычанием.

Вульфгар тоже зарычал, снова прерывисто вдохнул, затем, приложив всю свою немалую силу, нажал на древко правой рукой, левой продолжая держать копье возле раны. Древко сломалось, Реджис потерял сознание, но Вульфгар подхватил его прежде, чем он упал на пол. Тело Реджиса обмякло, и на мгновение варвару показалось, что хафлинг мертв.

Лишь после того как раненый захрапел, Вульфгар убедился, что тот жив.

– Ты что? – негромко спросил Вульфгар и только тогда понял всю нелепость своего вопроса.

Когда очередной вражеский снаряд, вылетевший из темного коридора, вонзился в плечо хафлинга, Вульфгар сообразил, что это не второй, а уже третий дротик, который ранил Реджиса в сегодняшней битве.

Вульфгар отшатнулся, поднялся с пола, выпрямился во весь рост. Закинул бесчувственного Реджиса на плечо, схватил правой рукой Клык Защитника и швырнул его в сторону темных эльфов, притаившихся во мраке.

А потом развернулся, бросился бежать и остановился лишь за тем, чтобы свободной рукой подобрать факел. Ему очень не нравилось то, что факел делает его легкой мишенью, но он знал, что без света далеко не уйдет. Он переложил факел в левую руку, продолжая придерживать ею обмякшее тело Реджиса. Как только вернулся Клык Защитника, Вульфгар снова швырнул его назад, во тьму, а затем еще раз и еще. Пытаясь таким образом задержать дроу-преследователей, он продолжал одновременно продвигаться вперед так быстро, как только мог.

К счастью, вскоре показалась какая-то развилка, но затем коридор снова разветвился на множество боковых туннелей, и Вульфгар очутился среди настоящего лабиринта. Стены были сложены из кварца, слюды или какого-то другого блестящего минерала, и свет факела, отражаясь в них, становился еще ярче.

Варвар не знал, куда бежит, что будет делать дальше. Он не останавливался и не задумывался об этом. Он просто бежал вперед, поворачивая на каждой развилке, заботясь лишь о том, чтобы в него не попал дротик, смазанный усыпляющим ядом.

Внезапно Реджис зашевелился. Вульфгар как раз очутился на мягкой почве: вместо камня под ногами у него было нечто вроде светлого песка. Он никогда не видел ничего подобного.

Добро пожаловать обратно, – прошептал он хафлингу, хотел сказать, чтобы тот не шевелился, и тут земля разверзлась у него под ногами.

Они не катились, не летели, но скользили по «песку» куда-то на нижний уровень. Свет факела отражался от миллиона блестящих поверхностей. В конце концов друзья очутились в просторной пещере, среди огромных сталагмитов и сталактитов.

Рухнув на пол, Вульфгар перекатился и вынужден был выпустить и факел, и Реджиса, чтобы не придавить хафлинга или не вогнать копье еще глубже ему в грудь. Он врезался в основание сталагмита, Реджис со стоном рухнул на него, а факел исчез под кучей песка.

А затем наступили темнота и полная тишина, если не считать хныканья Реджиса. В пещере, к счастью, росли светящиеся лишайники. Постепенно глаза Вульфгара привыкли к полумраку, и он смог различить очертания сталагмитов, хотя и очень смутно.

Но варвар не видел лежавшего на полу Реджиса. Он осторожно ощупал пространство вокруг себя, нашел тело друга и снова поднял его, стараясь не потревожить рану. Вульфгар решил двигаться дальше. При падении они преодолели довольно большое расстояние, но от темных эльфов не так легко было уйти.

Вульфгар упрямо брел вперед, с трудом передвигая ноги, увязавшие в песке. Постепенно глаза его привыкли к темноте, пол под ногами снова стал твердым, и варвар зашагал более уверенно.

Он знал, что пещера скоро закончится, что впереди очередной подземный ход, по-видимому, достаточно хорошо освещенный.

Но все же света было недостаточно для того, чтобы разглядеть как следует вход в туннель. Оказалось, что потолок этого туннеля низкий, небольшого расстояния в ширину ладони не хватало для того, чтобы Вульфгар мог выпрямиться во весь рост.

Ударившись лбом о камень, он почувствовал резкую, жгучую боль. Ноги его подкосились, он начал заваливаться назад и услышал, как Реджис вскрикнул от неожиданности и страха.

Вульфгар воспринимал происходящее лишь частью сознания, а тело его падало – падало куда-то далеко в бездну.

 

Глава 6

Суровая зима

– Ты сегодня пойдешь наружу? – спросил Бренор Дзирта однажды утром, в конце месяца хаммер.

Дзирт покачал головой.

– Больше не пойдет, – ответила подошедшая к ним Кэтти-бри.

– Враги усиленно охраняют нижние туннели, – объяснил Дзирт. – Если тебе не известен другой путь в Подземье, в ближайшее время никому не удастся покинуть Мифрил Халл.

– Может быть, у пас все же получится выбраться на поверхность, – задумчиво пробормотал Бренор.

– Как в прошлый раз? – саркастически произнесла Кэтти-бри.

– Нет, – возразил дворф. – Только мы четверо: вы, я и Атрогейт. Тихо выйдем как-нибудь ночью.

– Для чего? – осведомилась Кэтти-бри.

– Я думал о том же, – неожиданно заговорил Дзирт, и Кэтти-бри в удивлении обернулась к нему. – Но я хотел идти один. Я надеялся выяснить, каким образом можно нанести ущерб врагам и сделать зимнюю осаду еще менее приятной для них.

– А я предполагал добраться до Фелбарра или Адбара, – поделился своими планами Бренор. – Ничего не слышно от них с тех пор, как мы в последний раз встречались во дворце Эмеруса. И я уверен: дела у них идут еще хуже, чем у нас, особенно у моих родичей из Адбара. По словам Коннерада, обычно они добывают себе припасы на зиму торговлей с городами, но теперь никакой торговли быть не может.

– Если только они не расчистили путь в Фелбарр, – предположил Дзирт.

– Ты же и сам в это не веришь, эльф.

Дзирту нечего было возразить.

– Выходить из крепости нет смысла, – заговорила Кэтти-бри. – По крайней мере, сейчас. Наверху намело глубокие сугробы. Ветер пробирает до костей…

– Снегопад послужит мне прикрытием, а ты сможешь защитить меня от холода, – настаивал Дзирт.

– А кто защитит тебя от дракона?! – воскликнула женщина.

– Но мы не можем просто так сидеть здесь, дочка! внезапно заревел Бренор. – Армии дворфов застряли в своих порах, города скоро падут, и эти орки еще сильнее стиснут вокруг нас кольцо блокады! Этого не должно случиться, нет! Мне надо узнать, что с моими братьями. Коннераду надо узнать, что творится в Фелбарре и Адбаре. Как он может действовать вслепую?

– Я могу проникнуть туда, – заявила Кэтти-бри. – По крайней мере, в Фелбарр. Я совсем недавно там побывала.

Дзирт и Бренор уставились на нее в изумлении.

– Дроу-следопыт не может пройти по этим туннелям, а ты смогла? – недоверчиво спросил Бренор.

– Я сделала это не в реальности, а при помощи заклинаний, – объяснила Кэтти-бри. – Я могу слышать и видеть на расстоянии. Я сумею отправить магические «глаза» и «уши» ко двору короля Эмеруса… наверное.

– А почему ты мне раньше об этом не сказала? – возмутился Бренор.

– Я не очень хорошо владею такой магией, – призналась женщина.

Она вспомнила время, проведенное у леди Авельер в парящем городе незересов, Анклаве Теней. Остальные ученицы прилежно изучали заклинания ясновидения, потому что информация была их средством к существованию. Но Кэтти-бри мало интересовалась этим направлением магии. Она всегда предпочитала активные действия, училась швырять огненные шары, сотрясать землю могучими молниями.

– Так ты можешь сделать это или нет?

– Попробую, но я не уверена в том, что увижу правду.

– Если у тебя есть глаза, ты видишь то, что есть на самом деле, – отрезал Бренор.

– Это волшебство так не работает, – возразила Кэтти-бри. – Магия ясновидения основана на… интерпретации, она дает лишь обрывки сведений. Некоторые из них верны, некоторые являются догадками, а некоторые и вовсе ошибочны. Это нечто вроде искусства, и я изучила его не так хорошо, как должна была. – Она перевела взгляд с Дзирта на Бренора и неуверенно закончила: – Но я попытаюсь.

– Я не могу просить тебя о большем, дочка, – произнес Бренор. Он подошел и положил руку на плечо Кэтти-бри, затем обернулся и подмигнул Дзирту. – А пока колдуешь, разгляди как можно больше и узнай, что творится наверху. Может быть, у нас с эльфом все-таки получится развлечься там, за стенами!

* * *

Реджис, вытирая слезы, осторожно положил последний камень на насыпь, воздвигнутую над могилой Вульфгара. У хафлинга болело плечо, рана еще кровоточила.

Он знал, что скоро силы его иссякнут, но понятия не имел, что делать дальше.

Он вернулся обратно, в огромную пещеру с песчаным полом, по не нашел выхода. Ему показалось, что все туннели ведут обратно, туда, где они уже были, туда, где их поджидали орки и темные эльфы.

Боковой туннель, о потолок которого Вульфгар раскроил себе череп, уходил вниз, и воздух там был сырым и спертым. Из-за поворота до Реджиса донеслось журчание воды: что-то капало, время от времени раздавался всплеск. Он не стал исследовать туннель, не имея никакого желания заводить близкое знакомство с тварями, обитающими в водоемах Подземья.

Но сейчас хафлинг решительно сказал себе, что ему нужно спускаться, нужно взять себя в руки и идти, немедленно. Времени не было.

Он снова принял облик гоблина-шамана и двинулся по направлению к воде, хватаясь за стены, чтобы не поскользнуться на влажном полу. Он снова услышал стук капель. Вода капала довольно часто, словно обгоняя биение сердца, однако сейчас его собственное сердце колотилось еще быстрее.

За следующим поворотом оказалось гораздо темнее, и, прежде чем чувствительные глаза хафлинга успели привыкнуть к мраку, он ступил в воду.

Вода бежала мимо. Это был не просто водоем, а подземная река.

Реджис опустился на колени у воды и довольно долго ждал, пока глаза его привыкнут к темноте. Постепенно он смог разглядеть реку – та была довольно широкой. Лишайник, росший на противоположном берегу, освещал стену. Тупик. Хафлинг опустил руку в воду. Течение оказалось не слишком быстрым. Пригнувшись, он медленно двинулся направо, добрался до конца пещеры, до отверстия, в которое вытекала вода, но затем пошел налево. Чтобы выйти из пещеры, нужно было двигаться в воде, возможно, даже под водой.

Реджис оглянулся в ту сторону, где оставил Вульфгара.

Он не мог вернуться, но и оставаться здесь тоже не мог.

Он снова сунул руку в воду. Она была холодной, но не ледяной.

– О боги! – прошептал хафлинг.

Он снял оружие и почти всю одежду, засунул вещи в магический кошель, висевший на поясе. Этот кошель, или, скорее, мешок, на самом деле был намного объемистее, чем казался.

Реджис достал кинжал и с несчастным видом посмотрел на него. Лезвия в виде змей еще не восстановились. Он спрятал кинжал обратно в мешок, вытащил рапиру и сунул ее за пояс.

Боль в плече напомнила Реджису о том, что нужно спешить. Бросив последний взгляд назад, хафлинг призвал на помощь всю силу воли и шагнул в реку. Вода доходила ему примерно до пояса. Сначала он двинулся вниз по течению, но потом передумал, решив, что, если течение усилится, он не сможет вернуться в эту пещеру.

Он направился влево и вскоре очутился у стены.

Реджис внутренне содрогнулся. Он знал, что должен сейчас сделать.

Он не то полз, не то плыл в полной темноте, вытянув правую руку вперед, левой крепко зажимая рану. Он не видел кровавого пятна, расплывавшегося по воде, но знал, что кровь продолжает идти, и еще знал, что обитающие в воде хищники могут учуять ее.

Это было уже слишком для несчастного хафлинга. В какой-то момент он хотел выпрямиться, но обнаружил, что между поверхностью воды и потолком почти нет места.

Тем не менее Реджис упрямо продолжал двигаться вперед. Потолок по-прежнему оставался слишком низким, не давая выпрямиться. Нельзя было ни обернуться, ни перевести дух.

Может быть, в этом предприятии нет смысла, думал он; ведь он уже прошел по реке такое расстояние, которое в силах преодолеть только существо, происходящее от генази.

Выхода не было. Ему конец.

Но внезапно Реджис разглядел впереди какую-то искорку – тусклый, призрачный свет. Свет погас, и хафлинг не успел сообразить, что это такое.

Может, лишайник?

Хафлинг, собрав последние силы, двинулся по извилистому руслу против течения. Вскоре он заметил больше огоньков. Они мигали и плясали, словно падая в поток.

Реджис шел и шел, и, несмотря на то что он мог довольно долгое время провести под водой, его терзала боль в груди – не хватало воздуха. Огоньки окружили его. Он подавил очередное побуждение выпрямиться во весь рост и вдруг сообразил, что это факелы.

Он медленно начал подниматься. Гоблины? Орки? Дроу?

Хафлинг осторожно выглянул из воды, и словно камень упал у него с души. Он очутился среди довольно большого лагеря. По берегу предвигались мужчины и женщины, люди и эльфы, даже дворфы.

Реджис поднялся на ноги, жалобно застонал, и люди, находившиеся поблизости, заметили его.

От изумления у них глаза полезли на лоб, а хафлинг широко ухмыльнулся.

Но ухмылка исчезла, едва в его сторону полетела туча копий.

* * *

Кэтти-бри резко хлопнула рукой по поверхности и расплескала воду. Раздражение ее нарастало. Она по всем правилам создала водоем для ясновидения, но заклинания не действовали: «зеркало» не показывало ничего, кроме ее собственного отражения.

В ушах у нее звучал голос леди Авельер, которая упрекала ее за упрямство и увлечение взрывами и битвами, пыталась внушить своей ученице, что истинным ключом к победе является информация.

Женщина со вздохом отошла от сосуда с водой, отдернула занавесь и рухнула в кресло перед очагом, в котором пылали дрова.

В ее мозгу кружилось множество мыслей. Она знала, что Дзирт и Бренор действительно собрались выйти на поверхность, где бушевала снежная буря, но не в состоянии была ни взглянуть на местность при помощи магии, ни вести их, ни предупредить об опасности.

Кэтти-бри чувствовала себя беспомощной. Она чувствовала себя бесполезной.

Что же она сделала не так? В глубине души она знала, что магия ясновидения подвластна ей, и все же не могла видеть залы твердыни Адбар, не могла выглянуть из пещер, чтобы увидеть заснеженные горы, не могла видеть прекрасно знакомый ей тронный зал Фелбарра.

Волшебница снова представила его себе, вспомнила свой последний визит в соседнюю твердыню. Она подумала об Эмерусе, Рваном Даине и Парсоне Глейве.

Машинально теребя волшебное кольцо, которое подарил ей Дзирт, женщина пристально смотрела в очаг, на пламя.

Кэтти-бри охватил странный покой. Откуда-то взялось такое ощущение, будто огонь в ее очаге и все костры были единым целым и позволяли прикоснуться к Первому материальному уровню, к уровню Огня. Все было связано между собой…

Перед ней появился тронный зал Фелбарра, но картина выглядела далекой, туманной, трудно различимой за языками пламени.

Кэтти-бри ахнула от неожиданности, наклонилась к очагу, пристально глядя на огонь и прислушиваясь. Она сейчас находилась там, в пламени, которое горело в очаге короля Эмеруса. Она видела старого короля дворфов и его советников.

– Боюсь, мы его потеряем, – услышала она слова Эмеруса.

– Он молод и бесстрашен, – вступил другой дворф.

Кэтти-бри показалось, что это Парсон Глейв, по она не видела его и знала недостаточно хорошо, чтобы узнать по голосу.

– Да, он молод, но сердце у него навеки разбито после смерти брата, – сказал Рваный Даин, который сидел рядом с Эмерусом.

– И он отчаялся, – добавил король. – В Адбаре голод чувствуется сильнее, чем у пас, а ведь и здесь, в Фелбарре, у всех постоянно урчит в животе. Мы не продержимся. Ни они, ни мы.

– Месяц хаммер только что закончился, – уныло произнес Рваный Даин и покачал головой. – А алтуриак только что начался. У нас нет припасов…

– Мы выберемся отсюда, – решительно заявил король Эмерус, но Кэтти-бри различила дрожь в его голосе.

Эта дрожь, этот жалобный тон вызвали в воображении прорицательницы картину битвы в заснеженной долине, сражения во время зимней бури, битву дворфов Фелбарра с огромной армией орков и великанов.

Было ли это воспоминание? Или предчувствие?

Кэтти-бри растерялась, сцена исчезла, и волшебнице не удалось вызвать ее снова. Она постаралась подавить раздражение – в конце концов, заклинания ясновидения всегда позволяли видеть лишь половину правды, образы, не привязанные к конкретному времени и пространству. Она упрямо цеплялась за свою магию. И тогда она увидела факел, а сквозь пламя факела разглядела вырубленный в скале зал.

Был ли это снова Фелбарр? Адбар? А может быть, нижние уровни Мифрил Халла?

Итак, перед Кэтти-бри открылась панорама какого-то подземного города. Повсюду бродили дворфы, с мрачными лицами, исхудавшие, шатающиеся от слабости. Это был не Мифрил Халл и не Фелбарр, потому что часть города находилась на поверхности.

«Адбар», – решила женщина.

Она услышала жалобные стоны, доносившиеся из-за дверей, из окоп. Она ощутила гнев, беспомощность, отчаяние, голод.

Голод был сильнее всего.

Жители умирали с голоду. Она видела на городской площади кучи трупов стариков и детей.

Трупы превратились в нечто бесплотное, исчезли, но она ощущала их присутствие.

Она заметила двух истощенных до предела дворфов; они спотыкались, шатались, едва могли идти.

Кэтти-бри откинулась на спинку кресла, и картина исчезла. Она попыталась убедить себя в том, что просто закончилось действие заклинания, но в глубине души понимала – это самообман. Просто она не в состоянии была больше смотреть на это.

Волшебница довольно долго сидела, размышляя об увиденном, пытаясь найти в призрачных картинах какой-то смысл, разделить изображения во времени, отделить воспоминания от предчувствий и образов настоящего.

Она услышала, как открывается дверь, и поняла, что вошел Дзирт.

– Мы должны найти выход отсюда, – произнесла Кэтти-бри прежде, чем он приблизился к ней.

* * *

Реджис в смятении и страхе прижался ко дну речки. Он некоторое время ползал в воде, пытаясь найти какой-нибудь камень, за которым можно было бы спрятаться, затем повернул обратно, к тесному туннелю с низким потолком, где копья не могли его достать.

Но почему они напали на него? Это не имело совершенно никакого смысла.

Копье стукнуло о дно реки прямо перед носом у Реджиса, и он поспешно отпрянул.

Что он сделал не так? Почему они атаковали полуодетого хафлинга?

А потом он вспомнил, что он сейчас вовсе не хафлинг – по крайней мере, внешне.

Реджис прикоснулся к берету и снова обрел свой естественный облик. Прежде чем вынырнуть из воды, он закричал, но в результате получились лишь какое-то неразборчивое бормотание и стайка пузырей. Он выпрямился, расплескивая воду, отчаянно замахал руками и завопил: «Подождите! Подождите!»

Однако в этот момент его сильно ударила брошенная кем-то дубина, и Реджис снова упал в реку, практически лишившись сознания. Он почувствовал, что безвольно качается на воде, затем чьи-то сильные пальцы схватили его за правую руку, потянули наверх, грубо и бесцеремонно поставили на берег.

Реджис тяжело рухнул на камни. После удара дубиной по голове он едва соображал, что творится вокруг, все было как в тумане. Когда его рванули, проклятый наконечник копья шевельнулся в ране, и все его маленькое тело содрогнулось от невыносимой боли.

– Подождите… подождите, – умоляюще бормотал он.

Он услышал, что вокруг собираются люди, услышал чьи-то голоса, которые, казалось, доносились откуда-то издалека.

Один голос был громче остальных. Он заставил всех умолкнуть, и вскоре зазвучал второй голос, произносивший нараспев магические слова.

Реджис почувствовал, как целительное заклинание изгоняет боль, ощутил тепло и снова вернулся в мир живых. Ему стало легче дышать, боль утихла, туман в голове рассеялся, и он испытал огромное облегчение. Ему удалось открыть глаза.

И он снова ахнул от ужаса, почувствовав, как в горло ему уперлось острие меча. Он взглянул на серебристый клинок, сверкавший в свете факелов; клинок был так близко – казалось, сейчас меч пронзит его. Затем взгляд Реджиса остановился на владельце меча.

Точнее, на владелице. У женщины были длинные темные волосы, большие, блестящие карие глаза, крепкая фигура. Вся она словно излучала энергию и здоровье.

– Говори, кто ты такой и зачем пришел, хафлинг! – приказала она. – Или гоблин.

– Хафлинг, – проквакал он.

– Когда он появился, то был гоблином, – возразил какой-то человек.

– Это маскировка, – прошептал Реджис и неловко показал на свой берет. – Магическая шапка.

– Докажи, – потребовала женщина с мечом.

Реджис медленно поднял руку, постучал по берету и снова превратился в гоблина. Женщина и все остальные в изумлении ахнули, несколько человек злобно заворчали. Реджис поспешно стянул берет с головы и тут же принял свой настоящий облик.

– Меня зовут Реджис, – откашлявшись, произнес он. – Я друг короля Бре… короля Коннерада. И Дзирта До’Урдена.

– Друг дроу! – раздался чей-то голос, и Реджис услышал, как некоторые с отвращением сплюнули.

– Нет, – выпалил Реджис. – Я сражался в Несме. Сражался против дроу и против орков, и…

Женщина убрала меч, помогла хафлингу сесть, и он поморщился: заклинание целителя приглушило боль, но из плеча-то у него по-прежнему торчал наконечник копья.

– Как ты сюда попал? – спросила женщина.

– Мы отправились в Мифрил Халл, чтобы привести в Несм подмогу, – начал Реджис. – Но не добрались туда. Путь в Мифрил Халл закрыт. Потом мы хотели проникнуть в твердыню Фелбарр.

– Отсюда очень далеко до Фелбарра, – заметила женщина.

– Я понятия не имею, где нахожусь, – признался Реджис.

– Ну что ж, если ты тот, за кого себя выдаешь, тогда знай, что ты среди друзей. – С этими словами женщина убрала меч в ножны.

– Я не ожидал найти друзей здесь, внизу.

– Мы – единственные выжившие защитники Сандабара, – объяснила женщина. – Я капитан-рыцарь Алейна Сверкающее Копье из Серебристой Луны, но во время осады Сандабара я находилась на службе у короля Огненного Шлема и была там, когда город пал. Мы бежали через зернохранилища в пещеры Вечного Огня, и вот мы здесь, прячемся в вечной тьме Подземья.

– Сандабар пал, – беззвучно прошептал Реджис и тряхнул головой. – Да, мы слышали об этом. Вот почему мы решили пробраться в Мифрил Халл. Мы знали, что Несму не выстоять. – Он смолк и с любопытством посмотрел на женщину-рыцаря. – Но ведь это произошло несколько месяцев назад.

Алейна ответила мрачным взглядом.

– Мой друг знает исцеляющие заклинания, – сказала она. – Позволь ему взглянуть на твои раны.

Реджис хотел было кивнуть, но замер и резко схватил жреца за запястье.

– Мой друг!.. – воскликнул он. – Ему твои заклинания нужнее, чем мне.

– «Друг»? – переспросил жрец и обернулся к реке.

– Он остался в пещере, ниже по течению, – объяснил Реджис. – Я спрятал его под кучей камней. Я должен вернуться к нему. – Он начал подниматься, но Алейна положила руку ему на плечо.

– Ты оставил товарища на другом конце этого туннеля? – произнесла она и с вопросительным видом посмотрела на жреца.

– Да, – подтвердил Реджис, – но туда далеко плыть.

– А как ты сам сумел проникнуть сюда? – спросила она. – Тем более против течения! Какой же еще магией ты владеешь, Реджис из Несма?

– Больше никакой! – выпалил он. – Но вообще… есть немного. Я родом из Агларонда, из города Дельфантл, что на берегу Моря Падающих Звезд. Я был ныряльщиком и зарабатывал себе на жизнь, добывая устриц и жемчуг. Так что проплыть небольшое расстояние под водой мне совсем не трудно.

На лицах людей появилось выражение недоверия.

– Сколько друзей у тебя там, на другом конце туннеля? – наконец спросила Алейна.

– Всего один. Мы должны поспешить, прошу вас!

Алейна взглянула на жреца:

– Сколько?

Жрец обернулся, позвал каких-то людей и через минуту ответил:

– Сейчас у нас есть пять заклинаний.

– Значит, я и ты, – сказала Алейна и начала отстегивать пояс с мечом. – Одно для хафлинга…

– Каких заклинаний? – спросил Реджис.

– Для того чтобы дышать под водой, – объяснил жрец.

– Мне оно не нужно, но понадобится моему другу.

– Плыть далеко, – напомнила ему Алейна.

– Я только что проделал этот путь, причем двигался довольно медленно.

– Тогда с нами пойдет Торваче, – решила Алейна и сделала знак крепко сложенному мужчине, стоявшему неподалеку; он тоже начал снимать доспехи.

– Мне кажется, тебе не стоит идти, капитан, – заговорил жрец. – Возможно, это ловушка.

– Если это ловушка, я вам тем более пригожусь, – заявила женщина.

Оставшись в нижнем белье, она снова надела пояс с мечом.

Спустя некоторое время воины и хафлинг, связанные длинной веревкой, вошли в реку. Жрец держал в руке небольшой кинжал, испускающий магический свет. Вскоре они очутились в нужной пещере; Реджис вывел своих спутников на берег и поспешил к пресловутому туннелю. Остальные, держа оружие наготове, следовали за ним.

Когда они приблизились к кургану, который Реджис соорудил, чтобы спрятать тело Вульфгара, сердце у хафлинга упало: курган был вскрыт, камни разбросаны по сторонам…

– Вульфгар… – прошептал он, хотел было окликнуть друга, но Алейна схватила его за плечо и жестом велела молчать.

– Он был здесь! – настаивал Реджис.

– И до сих пор еще здесь, – раздался голос из темноты, и в туннеле появился могучий Вульфгар с Клыком Защитника в руке.

Он вышел на свет, и Реджис в ужасе зажмурился. Высокий человек был покрыт грязью и коркой засохшей крови, плащ из волчьей шкуры был изорван, мех слипся от грязи. По лбу, из рапы, полученной при ударе о потолок туннеля, стекала алая струйка свежей крови.

– Не очень-то приятно очнуться засыпанным, обратился он к другу. Однако при этом он не смотрел на Реджиса: взгляд его был устремлен на женщину.

– Я не хотел, чтобы они тебя нашли, – оправдывался Реджис.

– Они? – переспросил Вульфгар, продолжая пристально рассматривать незнакомку.

– Дроу и орки, – пояснил Реджис и обернулся к Алейне. – А не они. – Он попытался снова перехватить взгляд Вульфгара и начал объяснять: – Это беженцы из Сандабара…

Но смолк, сообразив, что варвар не слушает его и по-прежнему не сводит глаз с Алейны. Хафлинг присмотрелся к женщине и понял, почему она сразу привлекла внимание его друга. Она была полуодета, и влажная ткань облегала ее безупречную фигуру. Темные волосы тоже намокли, но от этого карие глаза женщины казались еще больше.

Несмотря на испытания, которые ей довелось пережить в Подземье за несколько месяцев после падения Сандабара, Алейна Сверкающее Копье по-прежнему была полна жизни и уверенности в себе.

– Сейчас не время для этого. Уходим отсюда, – произнесла женщина, заметив неподдельный интерес Вульфгара. Взгляды их встретились. Она сделала знак жрецу, тот подошел к Вульфгару и начал колдовать.

– Это для того, чтобы дышать под водой, – сообщил Реджис. – Тебе пригодится.

 

Глава 7

Движущиеся мишени

Больше двухсот воинов откликнулись на зов Синнафейн, и эльфийская правительница оглядывала поляну в центре Мерцающего Леса с гордостью и удовлетворением.

Когда наступила война и на границах леса появились орды врагов, эльфы покинули свои деревни и перешли к оборонительной тактике, которую оттачивали на протяжении многих столетий. Они называли эту тактику «халлавал планета», или «бродячий воин». Кочевой образ жизни, постоянное передвижение по хорошо знакомой местности позволяли эльфам оставаться вне досягаемости армии противника. Большую часть года, со дня гибели Бромма, и в течение нескольких месяцев до этого, они действовали небольшими группами, которые были почти полностью изолированы друг от друга. Границы Мерцающего Леса были усеяны разлагавшимися трупами орков, застреленных эльфийскими патрулями, но за все это время ранения получили лишь несколько эльфов и ни один не погиб в бою.

Орки не могли убить тех, кого не в состоянии были догнать.

А теперь враги, казалось, оставили жителей Мерцающего Леса в покое – даже ледяные великаны не осмеливались забираться слишком далеко во владения эльфов. Из всех королевств Луруара клан эльфов Лунного Леса держался лучше всего, даже лучше Эверлэнда, до которого еще не добрались великаны со своими валунами. Эльфы не нуждались в торговле с городами: Мерцающий Лес давал им все, что нужно, и даже больше.

– Мы рады видеть тебя, госпожа Синнафейн, – заговорил рослый воин по имени Винсинт. – Такова наша жизнь в последнее время… нам ничего не известно о соседях. – Он покачал головой. – В этом и состоит беда бродячих воинов. Тебе ничего не остается, кроме как верить в друзей, несмотря на то что в опасные времена они для тебя потеряны.

– Судя по всему, у наших отрядов дела идут неплохо, – промолвила Синнафейн, и Винсинт кивнул.

– А теперь ты хочешь с этим покончить, – сказал он. – Почему?

– Действительно, почему? – спросил другой эльф, искусный лучник по имени Аллафель, брат Таратиэля, убитого первым королем Обальдом сто лет назад. – Что тебе известно?

– Известно, что соседние королевства в отчаянном положении, – ответила правительница. – Что Сандабар пал, Несм – тоже, а Серебристая Луна едва сдерживает орочьи атаки. – Она вышла на середину поляны и заговорила громче, чтобы все собравшиеся могли слышать ее: – Я знаю, что дворфы всех трех твердынь пойманы в ловушку в своих туннелях и уже умирают от голода. Они пытались вырваться из Мифрил Халла и Фелбарра, но их быстро загнали обратно. – Она подошла к Аллафелю, на лице которого появилось мрачное выражение, и закончила: – Они покинули свои безопасные крепости, пошли на огромный риск. Они не могли победить.

– Это говорит о том, что они находятся в отчаянном положении, – признал Аллафель.

– То же самое можно сказать и о твердыне Адбар, – добавил Винсинт. – Я со своими воинами обследовал область на северо-востоке. Там произошло немало сражений; дворфы постоянно пытаются прорвать кольцо орков.

– Постоянно, но безуспешно, – добавил другой эльф.

– Ты созвала нас сюда, чтобы предложить нам помочь дворфам, – догадался Аллафель. Его слова прозвучали угрюмо, но Синнафейн с надеждой заметила, что он все же сочувствует осажденным.

– Если мы этого не сделаем, все наши соседи и союзники скоро погибнут, – пояснила Синнафейн. – И останутся только орки.

– Не все дворфы были нам хорошими соседями, госпожа, – вздохнул Аллафель, и Синнафейн вспомнила происшествие, которое имел в виду брат Таратиэля.

Это была весьма неприятная стычка с дворфами Адбара, которые, как сообщали ей разведчики, «пришли, словно орки, и валили деревья на северо-восточном краю леса». Дворфы тогда получили большой заказ на изготовление оружия для Сандабара, и у них закончилось топливо для кузнечных горнов. Поэтому они тайком пробрались в Мерцающий Лес в надежде раздобыть несколько телег дров. Аллафель с друзьями встретил их и прогнал прочь, но не обошлось без незначительных телесных повреждений.

– Все равно сейчас, в это смутное время, лучше иметь соседями дворфов, чем орков, – заявил Винсинт прежде, чем Синнафейн успела заговорить.

К ее облегчению, Аллафель кивком выразил согласие.

– Что ты предлагаешь, госпожа? – спросил какой-то эльф из задних рядов.

– Армии Королевства Многих Стрел огромны, – напомнил ей другой. – Нам придется срубить половину Мерцающего Леса на стрелы, чтобы перебить хотя бы часть орков.

– И разумеется, если мы нанесем им существенный урон, они пойдут против нас, – сказал Винсинт.

– С огнем, – добавил Аллафель.

– А вам не кажется, что именно это произойдет в любом случае? – раздался чей-то голос, и Синнафейн улыбнулась, увидев Мириэль. Девушка подошла и остановилась перед Аллафелем. – Когда они покончат с городами на юге, когда дворфы умрут от голода под землей… когда падет Адбар и оркам понадобится топливо для его кузниц. Ты думаешь, тогда они ограничатся нескольким и деревьями, мастер Аллафель? Ненасытные орки сотрут с лица земли весь этот лес.

– Мне кажется, настал день покончить с тактикой «бродячий воин», – объявила Синнафейн. – Пора сконцентрировать силы и, координируя действия наших воинов, нанести оркам решительный удар; и тогда, возможно, дворфам хотя бы одной из твердынь удастся снять осаду. Тогда они, в свою очередь, присоединятся к нам, чтобы освободить своих сородичей.

– У нас мало воинов, а вражеская армия многочисленна, – посетовал Винсинт. – Что мы можем сделать?

У Синнафейн не было четкого ответа на разумные слова Винсинта. Он был прав; он не пытался преувеличивать опасность или оспаривать власть правительницы, пусть и почти символическую.

Она мысленно взвешивала свои возможности, прикидывала, каким образом эльфы могли бы изменить ход войны. Но все упиралось в огромный численный перевес врага над жителями Мерцающего Леса: на одного эльфийского воина приходилось сто орков. Последовало долгое, неприятное молчание.

– Что мы можем сделать сейчас, госпожа? – нетерпеливо произнес Аллафель.

– Мы можем попытаться. – Только это и смогла предложить Синнафейн своему народу в качестве руководства к действию.

Однако, к ее удивлению, этого оказалось достаточно.

* * *

«Они рубят деревья» – такое сообщение было получено несколько дней спустя. Банда орков появилась на окраине леса, чтобы раздобыть дрова для костров. Подобные случаи в последнее время участились не только здесь, на юго-востоке, но и в других областях. Эльфы, сосредоточив силы в одном месте, оставили незащищенными огромные пространства Мерцающего Леса, и орки могли безнаказанно вторгаться туда.

Но настал день, когда отвратительные твари появились в непосредственной близости от эльфийской армии.

Синнафейн отправила на это задание несколько сотен воинов. Эльфы двигались безмолвно, словно тени, невидимые в своем лесном царстве, несмотря на то что давно пришла зима и почти все деревья стояли голыми. Действуя слаженно и четко, они разбились на небольшие группы и окружили шайку орков.

Около шестидесяти уродливых тварей работали топорами, а четыре ледяных великана охраняли их. Они бродили за линией деревьев, и рядом были приготовлены «снаряды» – кучи огромных камней.

Засвистела какая-то птица – точнее, казалось, что это птица.

Ей ответила другая, вторая, третья, четвертая – это эльфы занимали боевые позиции.

Некоторые орки в изумлении подняли головы. Возможно, они были не так уж тупы, как считали эльфы.

Однако это уже не имело значения. С помощью сигналов эльфийские отряды договорились о целях, и после пятого свистка из леса вылетело двести стрел. В каждого великана было направлено почти равное их количество, более пятидесяти, и почти все они попали в цель. Огромные голубокожие твари пришли в замешательство, они шатались и спотыкались, подвывая от боли.

В тот момент, когда стрелы вонзились в плоть врагов, искусные эльфийские воины уже вложили в луки новые стрелы и второй смертоносный залп обрушился на орков, которые забрались в лес дальше остальных. За вторым залпом последовал третий.

И какая тут началась свалка!

Некоторые орки схватились за топоры и бросились в лес, но рухнули, не успев сделать нескольких шагов, – тела их были утыканы стрелами. Большинство отступали, прячась за пнями, а затем побежали прочь от опушки, но стрелы продолжали преследовать их. Дальше, на открытом пространстве, два великана еще держались на ногах; один трясся всем телом, из последних сил пытаясь не потерять сознания, а второй упрямо старался поднять с земли камень.

Еще пять коротких свистков – и новая туча смертоносных стрел вылетела из леса, а великаны были окончательно выведены из строя.

Эльфы сосредоточились на убегавших орках, и враги падали один за другим.

Прошло всего несколько минут, и вот четыре великана и пятьдесят орков уже лежали мертвыми или умирающими на краю Мерцающего Леса, и лишь горстка врагов спаслась бегством. Возможно, где-то рядом прятались еще орки или великаны, но эльфы получили четкий приказ: не пользоваться мечами и не покидать укрытия, чтобы прикончить раненых или тех, кто скрывался в засаде.

И действительно, спустя некоторое время этот приказ оправдал себя: орки из лагеря устремились к лесу подобно огромной черной туче саранчи.

Раздалась команда рассеяться, и эльфы начали действовать по отработанному плану: разбившись на группы по пять воинов, они бежали в глубь леса.

Волна орков хлынула в Мерцающий Лес, не встретив сопротивления.

Немало деревьев рухнуло под топорами злобных тварей – так орки вымещали свою ярость.

Потому что не нашли ни одного эльфа.

Несколько групп орков по глупости забрались довольно далеко в лес, и все они были обращены в бегство. Половина была убита, остальные, тяжело раненные, вернулись к основной армии.

– В следующий раз, собравшись за дровами, они подготовятся лучше, – обратился Аллафель к Синнафейн и остальным, когда враги наконец оставили попытки догнать эльфов и вернулись в свой лагерь.

– Мы убили больше шестидесяти орков, а кроме того, нескольких великанов, – доложил Винсинт, и в голосе его прозвучало удовлетворение.

– Они каждый день теряют такое же количество воинов из-за холода и истощения, но их численность продолжает расти, – возразил Аллафель.

– Все равно неплохо было размяться, – заметил Винсинт, и Аллафель улыбнулся, потому что был с ним полностью согласен.

– Да, они лучше подготовятся, и, без сомнения, известие о нашей засаде дойдет до орочьих лагерей на других концах леса, – согласилась Синнафейн. – О сегодняшней стычке узнают в армии на северо-востоке, осаждающей Адбар, узнают те, кто разбил лагерь на другом берегу реки, вокруг Мифрил Халла.

– Итак, что же мы можем предпринять, чтобы причинить им урон? – спросил Аллафель.

– Серьезный урон, госпожа, – добавила Мириэль.

Синнафейн взглянула на свою молодую протеже и заметила, что Мириэль испытывала боль даже от необходимости задать этот отчаянный вопрос. Впрочем, Синнафейн знала, что ей следует ответить.

– Если король Эмерус снова попытается вырваться из твердыни Адбар, поможет ли ему смерть шестидесяти орков и нескольких великанов? – обратилась к своим воинам Синнафейн, и тут же сама ответила на собственный вопрос: – Не знаю, но, скорее всего, нет. Скорее всего, нет, – угрюмо повторила она. – Мы найдем другой способ ударить но этим тварям.

– Вряд ли наша вторая попытка окажется такой же эффективной, как первая, – перебил ее Аллафель.

Синнафейн кивнула.

– Мы будем выслеживать вражеские патрули и истреблять их, – объявила она. – Мы будем искать орочьих шпионов, которые отойдут слишком далеко от лагеря, и убивать их. Возможно, к тому дню, когда король Эмерус снова выйдет из крепости, огромная армия орков станет меньше на пару сотен воинов. Возможно, лишь на одну сотню. Но это означает, что дворфам придется встретить на сотню копий меньше.

– Но решит ли это исход войны? – усомнился Винсинт.

Синнафейн взглянула на него, стараясь придать лицу и голосу оптимистичное выражение. Да, они только что одержали неожиданную и важную победу, но тем не менее настроение у них было мрачным, словно серое небо над головой.

– Трудно сказать, но скорее всего – нет, – снова вынуждена была признать она.

– Однако мы должны попытаться, – заговорил Аллафель, и Синнафейн взглядом поблагодарила его за поддержку.

– Потому что иного выбора нет, – продолжила Синнафейн. – Что мы можем сделать, чтобы причинить реальный вред нашим врагам?

Разумеется, это был риторический вопрос; они уже много дней обсуждали свои дальнейшие действия и много раз произносили эту фразу вслух. Но, к изумлению Синнафейн, Аллафеля и остальных эльфов, сейчас они наконец получили ответ, причем из самого неожиданного источника.

– Вот как раз в этом мы сможем вам помочь, – произнесла неизвестно откуда взявшаяся женщина-дворф, вооруженная огромной булавой.

Рядом с ней стоял человек в просторной бурой одежде, судя по всему, в монашеской рясе.

Воины схватились за луки и прицелились в чужаков. Эльфы недоуменно и растерянно перешептывались, не понимая, как эти двое могли пробраться мимо часовых незамеченными.

– Вы кто такие? – сурово вопросил Аллафель, выхватив меч.

– Меня зовут Амбер, – сказала дворф. – Амбер Гристл О’Мол из адбарских О’Молов. А это мой друг Афафренфер. Если не можете выговорить, просто чихните, и он отзовется! Ха!

Подбежали часовые, вооруженные луками; на лицах их тоже была написана растерянность. Они даже представить себе не могли, как два чужака сумели проскользнуть на поляну. Эльфы не знали, что два странных друга воспользовались могущественным заклинанием, и не подозревали, что заклинание это наложила еще одна пара необыкновенных созданий.

– А теперь – что касается вопроса о борьбе с врагами, – продолжала дворф. – У нас тут поблизости несколько друзей, которые могли бы вам кой-чего посоветовать и очень даже помочь в этом деле. – Дворф самоуверенно ухмыльнулась во весь рот и хитро подмигнула.