Многое им довелось услышать в своей жизни – вой диких зверей ночью в горах, крики умирающих на поле боя в Шилмисте, рев поверженного дракона, – но ни Кэддерли, ни даже Айвэн и Пайкел не могли себе представить звука, проникающего до самых костей, будто дробя их, – леденящего душу вопля Кьеркана Руфо, вопля вампира, потерявшего драгоценнейшее из своих сокровищ.

Когда разум вернулся к нему, Кэддерли инстинктивно почувствовал, что они должны следовать за этим звуком, что он приведет их к Руфо, а тот в свою очередь приведет к Данике. Однако молодому жрецу потребовалось немало времени, чтобы растолковать идею своим спутникам дворфам, да и самому ему трудно было убедить себя принять решение, которое говорило, что надо приблизиться к издававшему этот вой! Он оглянулся через плечо, бросив взгляд за дверь, в пустую ночь. Один шаг назад, и Песнь его бога зазвучит в мыслях куда яснее. Один шаг назад… но Даника впереди.

– Денир не со мной, – прошептал Кэддерли самому себе, – он не близко.

– Ну, куда нам? – нетерпеливо напомнил Айвэн; на его насупленных кустистых бровях поблескивали капли пота, выступившего скорее от нервного напряжения, чем от усталости.

– Наверх, – ответил Кэддерли. – Кричали со второго этажа, из личных покоев.

Они пересекли холл и несколько небольших комнат, миновали кухню, в которой Айвэн и Пайкел много лет работали поварами. Врагов трое спутников не встретили, но Библиотека пробуждалась. Они знали это, чувствовали, как внезапный холод в неподвижном воздухе.

– Кэддерли.

Голос, похотливый женский голос заставил троих замереть на ступенях витой лестницы, ведущей на второй этаж, – они едва успели сделать дюжину шагов по ней. Кэддерли, возглавляющий шествие со световой трубкой в руке, медленно развернулся, наводя яркий луч поверх голов приземистых Айвэна и Пайкела прямо на израненное лицо Хистры.

Вампирша, обнажив клыки, скорчилась и зашипела под всепроникающим сиянием.

Пайкел взвизгнул и подпрыгнул, поднятая дубинка врезалась в чудовище, и оба они, кувыркаясь, покатились вниз по лестнице.

Кэддерли инстинктивно обернулся и вскинул руку, защищаясь, как раз вовремя, чтобы отразить атаку потрепанного зомби. Молодой жрец споткнулся, и Айвэн, еще не до конца развернувшийся и не успевший сообразить, что происходит впереди, пригнулся.

Кэддерли и зомби перелетели через стойкого коротышку-дворфа и покатились, вцепившись друг в друга, чтобы присоединиться к Пайкелу и Хистре в коридоре внизу.

А Пайкел меж тем прыгал из стороны в сторону, стараясь подступиться к припавшей к земле вампирше. Он угрожающе размахивал дубинкой, потом подался вперед, занеся свое оружие над головой и раскручиваясь на месте. Впрочем, вращение оказалось неэффективным, и дворф с закружившейся головой споткнулся на первом же шаге.

– Э? – спросил сконфуженный дворф, обнаружив, что Хистра не перед ним, и вообще ее нет на том месте, где он ожидал ее увидеть.

Ее кулак ударил его в плечо, и Пайкел развернулся снова. К счастью для дворфа, на этот раз он крутанулся в другую сторону, что как-то уравновесило его головокружение, так что когда он остановился (удача вновь не покинула его), оказалось, что дворф глядит прямо на наступающую вампиршу.

– Хи-хи-хи, – усмехнулся Пайкел и рванулся в атаку, чуть обходя бывшую жрицу сбоку.

Хистра быстро повернулась, чтобы держать его перед собой, но крепко стоящий на своих широких дворфских ступнях Пайкел выставил одну ногу перед другой и бросился на противника практически лоб в лоб. Напрягшиеся мускулы затрещали, и дубинка дворфа, дубинка из ствола дерева, разминувшись с поднятой рукой Хистры, врезалась ей прямо в лицо. Вампирша отлетела назад, словно после выстрела из арбалета, и ударилась о стену, но прежде чем Пайкел издал очередное «хи-хи-хи», он понял, что совершенно не причинил ей вреда.

Пайкел осуждающе взглянул на свою дубинку, потом на самоуверенную вампиршу, потом снова на дубинку, словно оружие обмануло его.

– Ух-ох, – пробормотал зеленобородый дворф за секунду до того, как мощная пощечина Хистры подбросила его в воздух.

Оглушенный дворф сделал впечатляющее сальто в два с половиной оборота, приземлившись вниз головой у самой стены.

Кэддерли в борьбе с зомби добился большего успеха. Он поднялся куда раньше неуклюжего кадавра, и палец его уже скользнул в петлю на бечевке его веретенообразных дисков, двух небольших дисков, соединенных коротким железным стержнем. Юноша закрутил их, отпуская и притягивая, снова и снова, раскачивая веревку. И когда зомби, наконец, встал на ноги, Кэддерли без всякой жалости запустил диски в лицо твари.

Услышав хруст сокрушаемой кости, молодой жрец поморщился. Зомби, шатаясь, отступил на несколько шагов, но, повинуясь приказу, который у него не хватало ума оспаривать, вновь двинулся вперед, нелепо раскинув руки.

Диски ударили снова, на этот раз под подбородок, и когда существо начало следующую атаку, его голова неестественно откинулась – все кости шеи были сломаны.

После третьего удара зомби уже не поднялся, тем более что, когда он упал на пол, прямо на него свалился барахтающийся запущенный снаряд-дворф, Пайкел Валуноплечий, оставив открытое пространство между Кэддерли и Хистрой.

Кэддерли слышал, как Айвэн на лестнице сцепился с каким-то врагом. Он мимоходом взглянул туда, затем обернулся, обнаружив, что Хистра уже сократила расстояние и стоит всего в паре шагов от него, улыбаясь своей жуткой клыкастой улыбкой.

Когда она дерзко двинулась на него, Кэддерли ударил ее в грудь своими крутящимися дисками, но оружие всего лишь отодвинуло вампиршу на шаг, а она улыбнулась снова, еще шире, показывая, что жрец не причинил ей вреда.

– Дорогой Кэддерли, – промурлыкала она. – У тебя нет защиты против меня.

Кэддерли, как и Пайкел до него, взглянул с укором на не оправдавшие его доверия диски.

– Почему бы тебе не принять судьбу, которую я предлагаю тебе? – дразняще спросила Хистра.

Она казалась Кэддерли карикатурой, оскорбительной насмешкой над той соблазнительной, чувственной женщиной, которой она была когда-то. Будучи жрицей Сьюн, богини Любви, Хистра наряжалась, прихорашивалась, душилась, всегда содержала свое пышное тело в прекрасной физической форме, и в глазах ее горел огонек, обещавший чистейшее удовольствие любому мужчине, которого она выбирала.

Но теперь кожа на ее лице провисла и отслаивалась, как и ее одеяние, в лохмотьях которого нельзя уже было узнать прелестное малиновое платье. И никакие духи не смогли бы заглушить зловоние горелой плоти, витающее над изувеченной вампиршей. Но хуже всего, по мнению Кэддерли, был взгляд ее глаз, когда-то обещавший блаженство, а сейчас горящий нечестивым дьявольским огнем, олицетворением зла.

– Я предлагаю тебе жизнь, – проворковала уродливая вампирша. – Эта сделка получше будет, ибо Руфо предлагает лишь смерть.

Кэддерли устоял и перед зрелищем этой жуткой образины, и при упоминании Кьеркана Руфо, страх, испытанный им, лишь усилил его веру, предостерегая от искушения, которое неминуемо приведет к падению. Священный символ со световой трубкой взлетели вверх, и никогда еще молодой жрец не вкладывал в свет Денира столько искренней веры.

Руфо устоял перед символом Денира, но Хистра не была тут хозяином и все еще не вступила в полную силу вампира. Она немедленно остановилась и задрожала.

– Именем Денира! – вскричал Кэддерли и шагнул, высоко держа священный символ и наклоняя его так, что божественный свет, упав на Хистру, пригнул ее к земле, поставив на колени.

– Нам тут не пройти! – завопил избитый и окровавленный Айвэн, наполовину сбегая, наполовину скатываясь кубарем с лестницы.

Кэддерли зарычал и рывком опустил луч еще ниже, стонущая и хнычущая Хистра распласталась по полу. Только тогда молодой жрец взглянул на толпу зомби, шаркающих вслед за Айвэном. Потом юноша посмотрел через зал на Пайкела, который, к счастью, снова поднялся на ноги и бегал кругами – нет, танцевал, понял Кэддерли. По какой-то причине, неясной Кэддерли, Пайкел плясал вокруг своей дубинки, бурно жестикулируя мускулистыми руками, и губы его двигались куда энергичнее, чем случалось видеть юноше.

Айвэн вновь принял бой у подножия лестницы, его тяжелый острый топор безжалостно отсекал конечности упорных зомби при каждом взмахе.

– Этих проклятых тварей тут целая сотня! – вопил дворф.

Нечто гораздо проворнее и куда более зловещее, чем зомби, шагнуло вперед, раздвигая их ряды, и встало перед дворфом. Топор Айвэна встретил существо прямым ударом в грудь, но чуть только острый край прикоснулся к врагу, вампир, не дрогнув, перехватил рукоять и легко оттолкнул оружие в сторону.

– Сотня и один, – сухо поправил сам себя дворф.

Кэддерли, глухо рыча, прижал символ своего бога ко лбу Хистры, из раны сразу повалил едкий дым. Вампирша пыталась протянуть руку и отразить атаку, но в ее трясущихся конечностях уже не осталось силы.

– Я отвергаю тебя, я проклинаю тебя! – ревел Кэддерли, давя изо всех сил.

И вновь Хистра столкнулась с собственной несостоятельностью, – она не умела пользоваться возможностями, предоставленными ее новым состоянием не-мертвого, она не могла быстро и легко превратиться в летучую мышь или какое-нибудь другое создание ночи, не могла улетучиться паром.

– Удержи его! – закричал Кэддерли Айвэну, зная, что сделал Хистру беззащитной.

Он хотел позвать и Пайкела, но осекся, увидев, что тот все еще совершает свой загадочный танец, и испугался, что разум дворфа покинул его ушибленную зеленоволосую голову.

Айвэн, угрожающе заворчав, бросился в яростную атаку на вампира, ударив тварь несколько раз. Но монстр и его войско зомби неуклонно продвигались. Если бы чудовищу были присущи преданность и чувство товарищества, оно поспешило бы мимо дворфа на спасение Хистры, но один из двоих оставшихся подчиненных Руфо вампиров, Бэкио из Кэррадуна, взглянул на могущественного молодого жреца и полыхающий священный символ в его руках и ощутил страх. Кроме того, Бэкио сообразил, что уничтожение Хистры лишь усилит его позицию помощника Руфо.

Так что вампир не стал сопротивляться попыткам свирепого дворфа задержать себя.

Вскоре черный зловонный дым окутал Кэддерли. Он продолжал взывать к Дениру, продолжал прижимать изображение открытого ока над горящей свечой ко лбу Хистры, хотя уже не видел ее сквозь клубящуюся тучу. Наконец вампирша рухнула, и Кэддерли услышал тяжелый шлепок, с которым она упала на пол. Когда дым немного рассеялся, Кэддерли увидел, что все кончено. Молодой жрец мог только представить – и содрогался при этом! – какая «награда» ожидает Хистру. Он подумал о черной толпе теней, которые набрасываются на ее проклятую душу и уволакивают в вечность преисподней. И все же вампирша казалась более умиротворенной в настоящей смерти, чем за секунду до нее. Глазам ее вернулся естественный блеск, она словно отдыхала. Возможно, даже великий грех может быть прощен.

У Кэддерли не было больше времени думать о Хистре. Один взгляд через плечо сказал ему, что его с друзьями снова теснят, что они не смогут, несмотря на страх за Данику и их твердое намерение спасти девушку-воительницу, победить Библиотеку, Библиотеку Руфо, в ночной тьме.

Бэкио тоже многое видел. Небрежным взмахом руки он отшвырнул Айвэна и, скользнув по полу, мгновенно оказался рядом с Пайкелом. Тот быстро подхватил одной рукой дубинку, а другой – побитого брата.

Кэддерли вскрикнул и встретился с вампиром лицом к лицу, протягивая к нему, как к Хистре, священный символ. Бэкио совсем недавно был неглупым солидным человеком, что не помешало ему добровольно перейти на службу Руфо. Увидев символ, он вздрогнул, но не попятился.

Рука Кэддерли метнулась вперед, и Бэкио снова поморщился. Юноша воззвал к Дениру и сделал шаг, и вампир обнаружил, что отступает. Это длилось всего лишь секунду, и Кэддерли понял, что берет верх, понял, что если будет воздействовать одной лишь силой веры, он уничтожит это чудовище, как уничтожил Хистру.

Бэкио тоже знал это, но зловеще ухмыльнулся, мысленно приказывая отряду зомби окружить его, заслоняя вампира от света веры Кэддерли.

Первого из безмозглых монстров окутал свет, как и тех, с кем Кэддерли встречался и кого побеждал, когда они с дворфами вернулись в Библиотеку в первый раз. Существо рассыпалось в прах, следующее тоже, но этих мерзких созданий было слишком много.

Еще один вопль, ужасающий вой прокатился по Библиотеке, эхом отскакивая от стен.

– Хозяин идет, – пробормотал Бэкио из гущи толпы.

– К двери! – воскликнул Айвэн, и Кэддерли, хотя его сердце и разрывалось при мысли о том, что Даника остается в этом нечестивом месте, понял, что дворф прав.

Они кинулись обратно, легко обогнав медлительных, неповоротливых зомби. Пайкел подскочил к первой двери, захлопнул ее за друзьями и задвинул засов.

– Мы проберемся наверх другим путем, – заявил Кэддерли и принялся лихорадочно вспоминать кратчайший маршрут к задней лестнице.

Рука Бэкио пробила толстую деревянную дверь, пальцы начали шарить по панели в поисках засова.

Трое друзей пробежали снова череду маленьких комнат, мимо кухни, запирая за собой каждую дверь. В холле дворфы бросились к открытому выходу, а Кэддерли попытался развернуть их в прямо противоположную сторону, к южному крылу и главной молельне, к галерее, ведущей на второй этаж.

– Не наружу! – крикнул молодой жрец.

– Не внутрь! – мгновенно возразил Айвэн.

Внезапно перед ними как из-под земли возник Кьеркан Руфо, застыв между дверью в ночь и дверью в зал по дороге в главную молельню.

– Вообще никуда, – заметил Айвэн, тормозя.

Священный символ Денира взлетел вверх, луч света из цилиндра отбрасывал изображение ока со свечой на лицо Руфо.

Вампир, дрожащий от ярости из-за смерти Даники, не отклонился и не попятился, он неуклонно приближался, всем своим видом обещая молодому жрецу ужасную мучительную смерть.

Кэддерли дюжину раз заклинал вампира именем Денира – тщетно. Надо переступить через порог, догадался он, покинуть это место, которое Руфо стал называть своим домом.

– Пробирайтесь к двери, – шепнул он своим спутникам и решительно шагнул вперед, заслоняя их.

Он ведь Кэддерли, напомнил себе юноша, избранный жрец Денира, один на один встретившийся с драконом, пославший свой разум в царство хаоса и вернувшийся оттуда, уничтоживший артефакт зла Геаруфу и преодолевший свое ужасное наследие.

Но почему-то все это сейчас не имело значения, не действовало против вампира и падения, которое он представлял собой, не действовало против предельного извращения самой жизни.

Каким-то образом Кэддерли все-таки нашел силы отодвинуться от дворфов и встать перед Руфо, защищая своих друзей.

Как и Айвэн. Отважный дворф понимал, что Кэддерли один может пойти против Руфо и победить. Но не здесь. Кэддерли повергнет Руфо, только если выберется из этого оскверненного места. И рыжебородый дворф, гикнув, рванулся мимо Кэддерли, затормозив перед вампиром (который не отрывал взгляда полыхающих глаз от юного жреца, своего смертельного врага). Не медля, Айвэн бесстрашно гикнул снова и изо всех сил рубанул Руфо.

Вампир отстранил топор и, кажется, впервые заметил Айвэна.

– Нет, я уже по-настоящему устал от этого, – пробурчал Айвэн своему бесполезному топору.

Единственное, в чем повезло бедняге Айвэну, это что могучий толчок Руфо отбросил его прямо к открытой двери.

Кэддерли не стал медлить.

– Ты не можешь причинить мне вреда! – зарычал Руфо, но у молодого жреца было на уме кое-что.

Он протягивал вперед священный символ, сжимая его и световую трубку в одной руке, но его главное оружие было в другой.

Палец жреца все еще мог бы стремительно скользнуть в петлю крутящихся дисков, но они висели у самого пола, сбоку, поскольку Кэддерли теперь понимал, что настоящего вреда вампиру диски нанести не в состоянии. Бросившись вперед, юноша сорвал с пояса второе оружие, свой посох с тяжелым набалдашником, заговоренный в Кэррадуне колдуном, другом молодого жреца.

Руфо невольно принял удар, и заколдованное оружие содрало кожу с половины его лица.

Рука Кэддерли взметнулась для второго удара, но Руфо перехватил его запястье и заломил его, вынуждая юношу упасть на колени. Кэддерли распрямил руку, держащую священный символ, не давая кровожадной пасти Руфо приблизиться к себе.

Казалось, они застыли в этой позе навеки, и Кэддерли знал, что не может победить, знал, что здесь даже его великая вера не способна одолеть Руфо.

На его щеку упали брызги. Сперва Кэддерли решил, что это кровь, но мгновенно понял, что это чистая холодная вода. Руфо неожиданно отпрянул, и Кэддерли увидел расползающуюся по другой щеке вампира полосу сожженной кожи.

Вторая струя заставила Руфо попятиться еще дальше и отпустить руку Кэддерли. Удивленный молодой жрец поразился еще больше, увидев решительного Пайкела с зажатым под мышкой бурдюком, каждое надавливание на который посылало в вампира струю воды.

Руфо смахивал с себя капли дымящимися пальцами и отступал, пока его лопатки не прижались к стене холла.

Пайкел шагал вперед с таким целеустремленным выражением лица, какого Кэддерли никогда еще не видел, но Руфо уже выпрямился и оправился от первого потрясения.

Пайкел снова обдал его струей, но рычащий вампир принял ее, не дрогнув.

– Я вырву твое сердце! – пригрозил он, отталкиваясь от стены.

Пайкел словно взорвался, он стремительно развернулся вокруг своей оси, упал на одно колено и выбросил вперед дубинку, подсекая Руфо под коленки. Поразительно, но раздался резкий хруст ломающейся кости и нога Руфо подогнулась. Вампир тяжело рухнул, и вопящий Пайкел мигом взгромоздился на него, занося дубину для второго удара.

– Мы его сделали! – воскликнул с трудом поднявшийся и пошатывающийся Айвэн, стоящий у двери.

Но с победным криком он поспешил – дубинка Пайкела с грохотом врезалась в каменный пол, пройдя сквозь неуловимый туман, в который превратился Руфо.

– Эй! – взревел Айвэн.

– О-о-о! – согласился рассерженный обманутый Пайкел.

– Так нечестно! – выкрикнул Айвэн, и этот возглас, казалось, отнял у него последние силы.

Он сделал шаг к брату, остановился, обвел Пайкела и Кэддерли каким-то удивленным взглядом и упал вниз лицом, распластавшись по полу. Кэддерли огляделся, пытаясь сообразить, что надо предпринять теперь – пойти вглубь здания или выйти в ночь? – а Пайкел кинулся к своему брату. Молодой жрец догадывался, что Руфо не побежден, знал, что второй вампир с ордой зомби неподалеку. Кэддерли прищурился и внимательно обследовал холл, думая, что Друзил, проклятый и опасный Друзил, даже сейчас наверняка следит за ними. Кэддерли не забыл болезненные укусы бесовской магии и отравленное жало хвоста. Этот яд когда-то давно свалил Пайкела, и хотя Кэддерли обладал заклинаниями, противостоящими отраве, он подозревал, что тут ему не добиться успеха в исцелении.

Ночь наступила, а они так плохо подготовлены.

Но ведь Даника здесь! Кэддерли ни на миг не переставал помнить об этом. Он хотел идти за ней – сейчас же! Обыскать каждую комнату этого обширного сооружения, найти ее и вновь сжать в объятиях. Но что сделал с ней Руфо? Что-то ужасное, кричали в нем его страхи. Подстегиваемый внутренней тревогой, молодой жрец почти бегом бросился обратно к кухне, к войску зомби и низшему вампиру.

И тут в голове Кэддерли зазвучал успокаивающий голос, голос Пертилопы, напоминая ему о том, кто он есть и какая на нем лежит ответственность.

Напоминая ему о необходимости верить в Денира и Данику.

Юному жрецу поступить так, как он поступил, оказалось куда сложнее, чем даже войти в это безбожное место, но Кэддерли двинулся к Пайкелу, помог поддержать лишившегося сознания Айвэна, и они втроем вернулись на открытый воздух, шагнув в непроглядную ночь.