В детстве Водителю на протяжении целого года, или ему так казалось, снился один и тот же сон. Сидит он на окошке дома, а первый этаж находится где-то в восьми футах от земли, поскольку дом построен на холме; внизу, прямо под ногами, медведь. Зверь старается дотянуться до мальчика, достать до оконной рамы, и через некоторое время, не преуспев и расстроившись, срывает тюльпан или ирис с клумбы перед домом и съедает его, и снова норовит добраться до Водителя. В конце концов медведь рвет очередной тюльпан и с задумчивым видом предлагает его мальчику. В тот самый миг, когда Водитель начинал тянуться за цветком, он всегда просыпался.

Все это было еще в Тусоне, когда он жил у Смитов. У него тогда был лучший друг — Герб Дэнзигер. Герб помешался на машинах, чинил их у себя на заднем дворе и делал неплохие деньги, причем более серьезные, чем получал отец — охранник и мать — помощница медсестры. У него вечно стоял какой-нибудь «форд» сорок восьмого или «шевроле» пятьдесят пятого года — капот поднят, рядом на дерюге разложена добрая половина внутренностей. У Герба был толстенный справочник по ремонту автомобилей, но Водитель не помнил ни одного случая, чтобы друг туда заглядывал.

В первый и последний раз Водитель подрался в школе, когда во дворе после уроков к нему подошел местный громила и сказал, что не стоит водить дружбу с евреями. Водитель едва ли когда-нибудь задумывался о том, еврей Герб или нет, но еще меньше он понимал, почему данный факт должен кого-то трогать. Громила обожал давать людям по ушам щелчки средним пальцем. Когда он попытался проделать то же самое с Водителем, тот на полпути жестко перехватил его руку своей; потом потянулся другой рукой и очень аккуратно сломал парню большой палец.

А еще Герб обожал гонять на машинах по треку, проложенному в пустыне между Тусоном и Фениксом, по совершенно фантасмагорическому ландшафту, населенному десятифутовыми песчаными дьяволами, чольей, похожей на какие-то покосившиеся водоросли, и гигантскими цереусами с отростками, глядящими в небо, как персты верующих на старых иконах. Трек построила группа молодых латиноамериканцев, которые, по слухам, контролировали контрабанду марихуаны из Ногалеса. Герб не был среди них своим, но они приняли его за феноменальные способности водителя и механика.

Как-то Герб попросил Водителя прокатиться на только что отремонтированной машине, чтобы со стороны понаблюдать, как она себя ведет. Однажды попробовав, Водитель уже не мог остановиться. Он принялся гонять машины в хвост и в гриву, испытывать их на прочность, проверять, на что они способны. Вскоре стало ясно, что он прирожденный водитель. Тогда Герб перестал водить сам и все время проводил в смотровой яме. Он разбирал машины по винтикам и снова собирал, будто наращивал им мышцы. А Водитель выводил их в свет.

Там же, на треке, Водитель встретил второго — и последнего — хорошего друга, Хорхе. Только-только начиная познавать единственное ремесло, в котором он станет лучшим, Водитель удивлялся тому, как легко все получается у того же Хорхе. Парень играл на гитаре и аккордеоне в местном мексиканском оркестре и писал собственные песни, вполне прилично водил, учился на государственную стипендию, пел соло в церковном хоре, работал в приютах для трудных подростков. Если у Хорхе была еще одна рубашка, кроме той, что он надевал по воскресеньям в церковь, то Водитель ее никогда не видел. Хорхе вечно носил старомодные, в рубчик, майки, черные джинсы и серые громоздкие ковбойские сапоги. Жил он в Южном Тусоне в шатком, латаном-перелатаном домишке, служащем приютом для трех или четырех поколений и неисчислимого количества детей. Бывало, Водитель сидел у них за столом, жуя свиные отбивные с мексиканскими томатами или шаурму, заедая кукурузными лепешками и жареной фасолью, в окружении людей, тараторящих на непонятном языке. Но ведь он являлся другом Хорхе, а потому тоже членом семьи, и тут не могло быть никаких вопросов. Древняя abuela, как Хорхе называл бабушку, всегда первая выбегала на дорогу перед домом, чтобы его встретить, а потом брала под руку и вела внутрь, точно на променад, не переставая возбужденно болтать. Частенько во внутреннем дворе собирались подвыпившие родственники с разнокалиберными гитарами, мандолинами, скрипками, аккордеонами, трубами и даже с тубой.

Здесь же Водитель впервые познакомился с оружием. Поздно вечером мужчины собирались вместе и выезжали в пустыню, чтобы попрактиковаться в стрельбе по мишеням. Понятия «попрактиковаться» и «по мишеням» были довольно условны. Выпив банок по шесть пива и хлебнув из бутылей «Баккенэна», они начинали палить по всему, что попадалось на глаза. И все же, несмотря на кажущуюся беспечность при использовании оружия, к мальчишке все относились предельно серьезно. У них Водитель научился уважать эти маленькие смертельные устройства, чистить и пристреливать их, понимать, чем те или иные виды лучше других, видеть все их особенности, преимущества и недостатки.

Кое-кто из молодежи предпочитал иные занятия — ножи, бокс, боевые искусства. Водитель, умеющий внимательно наблюдать и быстро учиться, перенял кое-какие навыки, подобно тому, как годы спустя он перенимал приемы каскадеров и бойцов на съемках.