— Что-то вы припозднились, — сказала 10Еша с экрана ТВ. — Не забыли, что у вас на кухне в раковине лежит этакая славная бомбочка?

— Ну же, 10-я, — попросила я, — помоги нам выбраться. Это ведь твоя игра, верно? Дай мне какую-нибудь зацепку.

— Помочь вам выбраться? Да я уже вон как тебе помогла. Чего стоило не выставить на всеобщее обозрение твою задницу и яйца Алекса Руссо в девятичасовых новостях. Блин, девочка, дай тебе палец, так ты всю руку откусишь…

Я выключила телевизор.

— Теперь вещай, сколько влезет! — рявкнула я. Потом глубоко вздохнула. — Так, давайте-ка прикинем. 10-я права насчет времени. Кери, мы должны вытащить отсюда Сук Хи. Нельзя ей торчать здесь и продолжать игру. От нас останется только дым, а никакая игра этого не стоит.

— Ты намекаешь, что мне придется стукнуть ее по башке, чтобы она отключилась, что ли? — Видать, Кери пополнила свой запас жвачки, потому что ее челюсти ходили ходуном, пережевывая нечто пурпурное.

— Нет! — поспешила сказать я. Бог мой, у Сук Хи и так уже голова изранена, что сильно меня беспокоило. — Придется обмануть ее. Заставить поверить, что игра закончена, хотя, может, стоит вырубить питание?..

— Я контролирую электроснабжение, — раздался голос Сук Хи. — Отчего, по-вашему, работали все телевизоры в отделе «Сони»?

Блин, откуда она про это узнала? Я постаралась не обращать внимания на дрожь, поползшую вниз по моему позвоночнику, но что-то у меня плохо получилось.

— Значит, нам придется помочь тебе выиграть, причем быстро. Ага! У меня есть одна задумка. Мы достанем взломщик кодов для «Когда свиньи летают», и тогда ты сразу найдешь решение.

— Для этой игры не существует взломщика кодов.

— Нет, существует. Я видела книжку с кодами пару недель назад в книжном магазине «Бордеро». Хорошо помню, потому что она стояла рядом с томиком «Дьявол и глубокое синее море».

Кери сказала:

— Сун, для этой игры нет взломщика кодов. Тогда их просто не было, и даже если и были, то сейчас их не печатали бы. У тебя явно крыша поехала.

— Но я видела книжку с кодами.

— Тебе только кажется, что видела, — вставила Сук Хи, почти задыхаясь. Она молотила по кнопкам игры так быстро, что ее грудь заливал пот. — Что-то типа этой муры с дежа вю.

Я простонала.

— Дежа вю — это из другой области, Сук Хи… Ладно, не бери в голову. Я пойду туда. Я знаю, что я видела.

Кери уселась на автомат «Смерть под машиной», разворачивая шоколадку «Ринг динг». Она сказала:

— Я не пойду по черному ходу. Копы патрулируют все подступы к грузовому туннелю, вот почему мне не удалось там спуститься. А тебе придется пройти через этот участок, чтобы добраться до «Бордерс».

— Я двинусь через Торжище, — сказала я. Снаружи было темно, хоть глаз выколи, но у меня имелись мои очки. Я решила рискнуть, понадеявшись, что со всеми этими разговорами о бомбе в окрестностях околачивается мало народу.

— Ты спятила, — сказала Сук Хи. — БелОвлазка намеревается всех грохнуть, а я, черт его побери, ничего не могу сделать. Зачем он так со мной поступает? С чего это ему пришло в голову объявиться прямо сейчас? Я так близка к решению, а если мне удастся выиграть, ему не удастся до меня добраться. Я смогу с ним справиться. Но пока я еще не готова. Мне требуется больше времени. Моя полиция переполошилась, и мне ни за что не открыть другие замки, чтобы изменить ассортимент товаров.

— Ну вот, опять ты за старое. Я-то думала, ты создаешь крылья для поросенка.

— Это что, типа бизоньих экскрементов? — язвительно вставила Кери. Я метнула в ее сторону предостерегающий взгляд.

— Сук Хи?

— Это одно и то же. Неужели не понимаешь, что все взаимосвязано?

Признаться, я и впрямь не видела ничего общего между обновлением ассортимента в магазине и крыльями для поросенка в игре.

— Послушай, Сук Хи, смогу ли я как-нибудь переубедить тебя оставить игру?

— Нет, от слов проку мало. Но другое дело, если ты сумеешь помочь мне найти решение и отправить Берни в полет. Тогда я совершенно свободна на весь день. Планов у меня никаких, так что мы со спокойной душой можем смотаться в кафешку «Пицца-хат».

Кери подошла ко мне и зашептала на ухо.

— Знаешь, мы могли бы треснуть ее пистолетом по башке и вытащить наружу на руках. А еще можно сбегать назад в аптеку «Си-ви-эс» и раздобыть каких-нибудь транквилизаторов. Но надо поспешить. Убраться отсюда как можно скорее.

Я кивнула. Сейчас я больше всего боялась, что Кери начнет палить по Сук Хи, чтобы ускорить процесс.

— Давай использование силы оставим про запас, это будет наш план Б, — сказала я. — У нее и так голова ранена. Даже не представляю, что случится, если мы попытаемся вырубить ее. Давай я разок попытаю счастья с этой книжкой кодов. Если не удастся ее достать, тогда сделаем по-твоему.

Похоже, мои слова не слишком убедили Кери, и я уже изготовилась прятаться от пуль. Наконец она прошептала:

— Хорошо. Но поспеши, черт тебя побери!

Как только я двинулась в Торжище, держась поближе к входу в «Сбарроу», оглушительно взвыла сирена. Я подпрыгнула от неожиданности и затаила дыхание, а пару секунд спустя иголки адреналина пронзили мою кожу. Но к тому времени я уже сообразила, что тревога не имеет ко мне никакого отношения. Доносилась она из «Нордстрома», по крайней мере мне так показалось. Может, мне крупно повезло. Глядишь, сирена привлечет кого-нибудь, кто иначе мог бы меня засечь.

Я шагнула на открытое пространство и кинулась бежать.

Хотя стояла глубокая ночь, внутри Торжища было не так уж и темно. В галерее плясали огни и тени, когда вверху пролетали вертолеты с включенными прожекторами. Безжалостно подрезанные маленькие деревца в горшках, изломанные узоры на фоне движущихся кривых архитектуры Торжища. В некоторых магазинах опущены решетки, другие казались темными утробами, затаившимися за блеском плексигласа. В некоторых я видела тени людей, передвигавшихся с фонариками на магазинных погрузчиках. Отрыжка и пуканье полицейских раций эхом докатывалось от многих дальних магазинов. Я заметила людей с оружием, бегущих по боковому коридору в сторону «Сакс», и понадеялась, что они вышли на след БелОвлазки.

Я мчалась прямиком в «Бордерс». Надо признать, бегун из меня никудышный: слишком низкорослая, слишком слабая, слишком привержена к сидячему образу жизни. К тому времени как добралась до «Изи спирит», я была готова выкашлять свое легкое, а ведь я даже ни одной сигаретки не выкурила за весь день. Я прислонилась к витрине и уставилась на дюжину левых туфель 6-го размера, все как на подбор неопределенных коричнево-серых оттенков, гарантирующих, что вашим ногам будет очень удобно. Мои же ноги покрылись волдырями и язвочками. Волной накатило отчаяние. Я без сил рухнула на пол.

За спиной залаяла собака. Ох, черт, подумала я безнадежно и снова бросилась бежать. Наконец, шатаясь, влетела в «Бордерс» — горло и грудь болят, а в ногах такая тяжесть, словно мне их имплантировали от какого-нибудь слоновьего отпрыска. Спотыкаясь на каждом шагу, двинулась к разделу компьютерной литературы, который находится между «Предпринимательской деятельностью» и «Иностранными языками» — я знаю об этом, потому что не раз наведывалась сюда. Как сейчас помню ту книжку взломщика кодов для «Когда свиньи летают», потому что подумывала купить ее для Сук Хи в качестве подарка на день рождения. Хотя, конечно, мало вероятности, что Сук Хи когда-нибудь воспользовалась бы кодами, но она увлекается всякой стариной, и, возможно, ей бы понравилось поставить на полку эту книжку, почетно упакованную в целлофановую оболочку.

Но у меня возникло одно маленькое затруднение. Раздела с компьютерной литературой и в помине не было. Я так запыхалась, что эта прискорбная ошибка не сразу дошла до моего сознания, но после того как я прошла взад-вперед пару раз, схватившись за бок, чтобы унять невероятно сильный приступ боли, в голове крутилась одна-единственная мысль. Мысль была до смешного проста: компьютеры — огромный раздел, который с каждым годом становится все больше и больше. Но вот только здесь его не имелось. Вместо него возвышалась витрина с новым документальным романом, лидером продаж. Причем название самое что ни на есть идиотское: «Как заставить злых плюшевых медведей относиться к вам как к самим себе: руководство для маленьких девочек». Автор — Снэйк Каррера, доктор философии. Тема: Финансы.

Как успокоить злых плюшевых медведей, ну и хрень. Меньше всего меня интересует в эту минуту гребаная фондовая биржа. Я так взбесилась, что схватила один экземпляр и зашвырнула его подальше. Он врезался в полку с детективами и свалил большую стопку книжонок в бумажной обложке издательства «Кэт Ху». Отведя душу, я помчалась по магазину, высматривая компьютерные справочники.

Ни одного справочника. Ни на верхнем этаже, ни в нижней части, ни в отделе «Музыка и видео», а в кафе и тем более.

Я вернулась к первому разделу, решив, что, возможно, что-то впопыхах упустила. И тут случилось нечто странное. Витрина с лидером продаж казалась больше. В этот раз там стоял картонный силуэт автора в натуральную величину с отзывами критиков и всякой подобной ерундой. Определенно, раньше я этого не видела.

«Как заставить злых плюшевых медведей относиться к вам, как к самим себе: руководство для маленьких девочек». Снэйк Каррера, доктор философии.

Критик из «Уайлд сайд»: Убийства и гонения в зале заседаний совета директоров — и ты спрашиваешь почему?

«Нью-Йорк таймс бук ревью»: Каррера отправляет на свалку все наши прежние представления.

«Роллинг Стоун»: Снэйк снова попадает в яблочко.

«Форчун 500»: Самая значительная книга о предпринимательской деятельности за последнее десятилетие.

Смахивает на ту макулатуру, которую обычно читал мой папаша.

Я стояла там, пялясь на фотографию писателя — огромный индеец, обряженный в футболку с «Металликой», сидит верхом на хрупком маленьком гоночном велике, — и чувствовала отчаяние. Потом вытащила зажигалку и уже собиралась поджечь всю витрину, когда книга упала и открылась, не на тексте, или графике, или таблице, которым самое место в книге по предпринимательской деятельности, а на карандашном рисунке маленькой девочки в окружении трех медведей — мамы, папы и детеныша, — каждый из которых держал в лапах деревянную миску и ложку. Девочка выглядела испуганной и провинившейся.

Наконец меня осенило. Еще бы!

— БелОвлазка… — выдохнула я.

И принялась быстро пролистывать книжку, пытаясь найти хотя бы какую-нибудь информацию, которая бы могла нас спасти.

Но некоторые страницы только выглядели так, будто на них что-то написано. Когда я читала их, текст оказывался тарабарщиной — такое часто случается во сне. А еще там была куча всяких диаграмм, которые касались совершенно непонятных мне вещей. Я прочла несколько предложений на одной из страниц и затем не смогла ничего вспомнить из того, что только что прочитала. Наконец я вернулась к карандашному наброску и его описанию.

Даосизм, вероятно, является самой неверно используемой философией, которая была взята на вооружение непосвященными кругами в нынешнем веке, чтобы объяснить научные явления. Но в таком случае парадоксальная природа слабого сопротивления иммунной системы вторжению Беловласки проще всего описывается с помощью знакомых терминов даосизма. Беловласка, чтобы преуспеть, должна попробовать овсянку из всех мисок и поспать в кроватях всех трех медведей, пока не найдет место, которое подойдет ей лучше всего — постель медвежонка. Даже тогда она не представляет угрозы медвежьему семейству или тому дому, в котором они живут. Тело, которое принимает захватчиков Беловласки и позволяет им остаться, предоставив возможность свободно передвигаться по организму хозяина, успешно останавливает бегство захватчика в область ГМП [9] и последующие повреждения/разрушения этого участка с Y-хромосомой собственной иммунной системой хозяина. Как только иммунная система самоактивируется, чтобы выкинуть захватчика Беловласку, обратной дороги нет. Повреждение ГМП-области приводит к сверхактивному размножению вторгшегося организма, его миграции к другим тканям и, в большинстве случаев, к последующей смерти хозяина. Имеется множество документальных свидетельств данного процесса.

Случаи, когда иммунная система хозяина не реагирует на захватчиков, иногда описываются (не совсем точно) как «врожденный иммунитет» и встречаются редко. Термину «врожденный иммунитет», который только вводит в заблуждение и подразумевает предварительное заражение и/или присутствие антител против захватчиков, что совершенно не соответствует действительному положению дел, я предпочитаю термин «мудрость» для описания подобной толерантной иммунной системы. «Мудрая» иммунная система принимает пожизненное бремя паразитов, присутствие которых обычно приводит к патологии, состоящей из недостаточной выработки аминокислот, в результате чего моча приобретает малоприятный, но безвредный оттенок черных чернил. Такова единственная известная цена, которую платит хозяин за то, что дал приют захватчику Беловласке.

Простите, если я не врубаюсь, как это поможет нам.

Какое отношение имеет приведенный пример из медицинской практики к торговле? Смотрите главу 6, чтобы подробнее изучить парадигму мудрого медведя.

* * *

— Блин, даже для меня слишком мудрено, — сказала я. Завибрировал мой телефон.

— У нас тут возникло одно затруднение, — прохрипела Кери.

— Что случилось?

— Ты нашла книжку с кодами? — В ее голосе слышало отчаяние.

— Нет, но мне попалась книжка про БелОвлазку. Что происходит, Кери?

— Тебе лучше вернуться. Принеси эту книгу. Она отключилась.

— Кто ты такой, твою мать? — выпалила я.

В «Винни» торчал какой-то парень. Сук Хи по-прежнему не отрывалась от игры, в то время как Кери мило болтала с незнакомцем. Выглядело все так, точно она показывала ему, как делать самолетики из разглаженной фольги, некогда бывшей оберткой «Рингдинг».

Когда я ворвалась внутрь, нацелив пистолет ему в голову и требуя объяснений, парень указал на руководство, которое я захватила с собой, и сказал:

— Что тебе понадобилось от моей книги? Я расхохоталась.

— Твоей книги? Это навряд ли. Я видела фотографию автора и должна тебе сказать, что у вас со Снэйком Каррерой мало общего.

— Снэйк Каррера, так? Что ж, я и не утверждал, будто бы я автор. Эта книга обо мне. Дай посмотреть. Что они говорят обо мне сейчас?

— О тебе? Кто ты такой, твою мать? — с остервенением повторила я свой вопрос, крепко припечатав дуло к выемке между его бровями.

— Ну же, давай пристрели меня, — засмеялся он. — Как только ты это сделаешь, бомба взорвется.

— Сун, не убивай его! — попросила Кери. Я уставилась на него.

— Ты и есть БелОвлазка? Что-то с трудом верится.

Честно говоря, когда у человека такое имя, то, приготовившись к худшему, подсознательно ожидаешь увидеть исполинскую гору, какого-нибудь громилу с золотыми зубами и тяжелыми ботинками. Но БелОвлазка оказался ненамного крупнее меня. Он был одет во все черное, как КрайЗглу, и являлся обладателем вьющихся блеклых волос и веснушек. Тощий парень стоял, засунув руки в карманы и опустив глаза, с кривой улыбкой на узком как у эльфа лице. Он был даже по-своему смазлив. Только вот лопоухий, а так ничего.

— Что ты собираешься делать с моей книгой? Лучше и не пытайся убить меня. Сами взлетите на воздух.

— Сбавь газу, БелОвлазка! Я, знаешь ли, слегка нервничаю, так что будет обидно, если я прихлопну тебя ненароком.

— Нет необходимости в меня стрелять. Я просто взял несколько бриллиантов, пару компьютерных игр и сумочку от «Гуччи» для своей женщины. Сущий пустяк.

— Сущий пустяк? — завопила Кери. — Ты забыл упомянуть о бомбе.

Он выдавил улыбку, словно говоря: «А, да это ж ерунда!» и посмотрел вниз, стоя на одной ноге и ковыряя другой в земле, будто смущенный мальчишка.

— О да. Бомба.

Я вконец растерялась. Вот передо мной парень, из-за которого КрайЗглу чуть в штаны не наложила. Этого парня полковник Хузит назвал очень опасным. Тот самый страшный террорист собственной персоной.

Впрочем, если уж я могу стать бандиткой, то, надо полагать, всякий может попытаться заделаться криминальной легендой.

— Свинья никогда не полетит, — сказал он Сук Хи. — Игра окончена. Оставь ее. БелОвлазка пришел, и теперь торговый центр принадлежит мне одному.

Я открыла книгу и стала бегло ее просматривать.

— Здесь говорится, что ты шиворот-вор. Что это значит?

— Я нашел золотой ключик ко всем замкам, понимаешь? Куда угодно могу влезть по-белому, то есть чисто, не оставив следов. Вот почему они называют меня БелОвлазка. Я могу попасть в любое место. И достать, что угодно. Но их пугает не то, что я краду. А то, что я оставляю после себя. Это и значит быть шиворот-вором, то есть шиворот-навыворот, вором наоборот.

— Ну и что ты тогда оставляешь после себя? Помимо взрывчатки, конечно.

Он засмеялся.

— Слишком много черного. Они такое не любят.

— «Они» — это полицейские?

— Они не понимают меня. Они всего лишь лицемерные мудоны, извини за грубость.

— Здесь говорится, что они, не моргнув глазом, убьют тысячи невинных людей, лишь бы остановить тебя. Это правда? Почему я раньше никогда о тебе не слышала?

— Знаешь ли, предпочитаю не привлекать к себе излишнего внимания. Сейчас мои «Страшилы» выполняют все черную работу. Я, как бы это сказать, слегка удалился от дел. Расслабился и выжидаю благоприятной возможности. Как сегодня.

— Так 10Еша приходится тебе племянницей?

— Ну да, а что здесь такого?

— Соображалка у нее хорошо работает. Как, по-твоему, она хочет, чтобы ты подорвал Торжище?

— Девочка, ты обратилась не по адресу. Это не я намерен взорвать здесь все. Это они так решили! — Он махнул рукой в сторону Сук Хи. — Ваша подружка и ее шеф полиции, они воображают, будто умнее их нет никого. Я говорю, просто дайте мне сделать то, что мне нужно, и мы можем все мирно отправиться по домам. Но нет! Им загорелось уничтожить меня и мне подобных. Они просто видят меня и тотчас же хотят убить. Разве это моя вина?

— Сук Хи? — спросила я. В моем голосе послышались плаксивые нотки, но я уже вконец вымоталась и хотела, чтобы все закончилось, и даже малость скучала по Кену, этой мелюзге. — Что скажешь, Сук Хи? Не пора ли нам всем наконец договориться?

В голосе СХ прозвучали жесткие нотки. Она сказала, даже не посмотрев в нашу сторону:

— Сун, ты не знаешь самого главного, твою мать! БелОвлазка убивает людей. Спроси его самого.

— Это всего-навсего селективное отрезание и чистка мужского населения во имя благих целей. А начали все копы.

— Ты обострил ситуацию, — сказала Сук Хи. — Впрочем, как и всегда.

— Копы могли бы убраться оттуда в любое время. Не моя вина, что они стали стрелять по своим.

— Сун, — сказала Кери, — какого черта? О чем они толкуют?

— Не уверена, — сказала я, листая страницы. — Сук Хи, если верить мистеру Каррере, мы ничего не добьемся, если станем сражаться с БелОвлазкой. Думаю, стоит начать переговоры.

— Скажи это полиции, — рассмеялся БелОвлазка. — Они ни за что в жизни не станут вступать в какие бы то ни было переговоры. Слишком тупые.

— Может, и получилось бы, будь у нас больше времени в запасе.

Сук Хи сказала:

— Мне не удастся закончить игру до того, как бомба взорвется. Ничего не выйдет.

— Но ты можешь кое-что изменить. Ты же сделала те вещи. И противогаз — твоих рук дело. Поэтому ответь мне, ты сумеешь изменить бомбу?

— Сун, еще немного, и я выиграю. Я смогла бы отправить поросенка на луну и обратно. Но не тогда, когда тикает бомба.

— Бомба-аа вовсе-ее не-ее опасна-аа, — пропел БелОвлазка. — Я все говорю и говорю об этом, но никто меня не слушает.

— Полиция напугана. Ради всего святого, они даже вызвали сюда армию!

— Не было необходимости, — уперся БелОвлазка. — Это совершенно другая бомба.

— Это ты так говоришь, но почему мы должны тебе верить?

— Истинная правда, — ответил БелОвлазка. — Я же не какой-нибудь там профи в костюме-тройке с сотовым телефоном и толпой помощников, бегающих вокруг меня шлейфом. Так что с чего это вам мне верить, пусть даже я и изготовил эту бомбу?

Кери сказала:

— Если что-то выглядит как бомба и тикает как бомба, то, вероятно, это бомба и есть. Никакого отношения к твоим умениям преподносить себя. Хотя, прости уж меня за откровенность, тебе явно не мешало бы ими заняться.

— Умения преподносить себя? Вас только это и заботит. Всюду только показуха, показуха, показуха. Имидж — это все. Вся заваруха из-за каких-то там ярлычков.

— Избавь меня… — заговорила Кери, но я, словно со стороны, услышала свой голос:

— Заткнись!

Должно быть, вышло у меня это довольно веско, потому что все уставились на меня. Я же усиленно думала.

— Сук Хи? — сказала я.

— Да?

— Ты знаешь, как у тебя получилось сделать те ярлычки на одежде реальными? Как было с трусами?

— Да, да, я же тебе столько раз уже говорила, что именно этим я здесь и занимаюсь.

— Ты можешь повторить этот фокус с отделом косметики? Так сказать, можешь туалетную воду сотворить? А еще какую-нибудь мужскую одежку?

— Наверно, да. Если уж тебе так хочется получить доказательства.

Я развернулась к БелОвлазке.

— Ты вроде бы хотел сотрудничать?

— Я? Сотрудничать с вами? Да на фига это мне сдалось? Вы просто хотите от меня отделаться. Вы такие же, как все остальные.

— 10Еша задумала все это для нас обоих. Она твоя племянница. Она нас втравила в это.

— Ну и что?

— А то, что ты тоже взлетишь на воздух, уразумел? Он задумался.

— Ладно, что ты замышляешь? Спрашиваю из простого любопытства.

— Мы обманем фараонов. Думаю, Сук Хи по силам провернуть это дело. Мы тебе сменим имидж, и ты сможешь заделаться хакером-перебежчиком.

Все уставились на меня. Кери заговорила тоном, какой мы обычно приберегали для безумных идей Сук Хи:

— Гм, Сун, о чем ты? Что за хакер-перебежчик?

— Ну понимаете, это когда какого-нибудь хакера нанимает правительство, чтобы проникнуть в их систему безопасности и показать слабые места в защите. Мы заставим службу безопасности Торжища нанять тебя, чтобы обучить их, как тебе удавалось так долго водить их за нос. Как ты попадал внутрь и тебя никто не видел, как установил бомбу и т. д. и т. п. Тогда они навсегда избавятся от угрозы тебе подобных.

— Желаю удачи, когда станешь убеждать копов поговорить со мной, — сказал БелОвлазка. — У нас сложились не самые лучшие отношения.

— Поэтому и нужна смена имиджа.

— Смена имиджа? Как в этих имидж-шоу?

— Но только если Сук Хи сумеет сделать то, что, по ее словам, она умеет делать. У тебя получится, СХ?

— Попробую.

Пришлось вернуться в «Лорд&Тэйлор». Вопреки моим ожиданиям, здесь было довольно чисто — должно быть, уборщики уже наведались сюда и начали приводить все в порядок, хотя в ту минуту там никого не наблюдалось. Я дергалась, как змея на дискотеке. С содроганием ждала, что вот-вот зазвучат мегафоны лейтенанта Ежевики, но вертолеты улетели на базу, и, поскольку стояла глубокая ночь, думаю, даже на шоссе движение затихло.

— Ты сама-то знаешь, куда мы идем? — прошептал мне на ухо БелОвлазка, перепугав до смерти.

— Узнаю, когда мы туда придем.

Хотя, признаться, уверенности во мне было мало. Мы обошли парочку лестниц и тележек с подручными средствами, которые стояли там, где раньше находилась витрина «Клиник», а потом я едва не застрелила приземистую маленькую женщину с густой черной шевелюрой. Казалось, она появилась из ниоткуда, неся за спиной с десяток пакетов с одеждой.

— На помощь! Я всего лишь продавец-консультант! — взвизгнула она.

В речи женщины чувствовался какой-то экзотический акцент; я предположила, что она или из Ирана, или из Саудовской Аравии, или откуда-то из тех мест, но пистолет опустила. Женщина смерила меня укоризненным взглядом и затем через силу улыбнулась.

— У меня есть костюмы от «Брукс бразерс» для мистера БелОвлазки. Мы сомневались по поводу размера и цвета, поэтому я принесла сразу несколько, чтобы можно было выбрать. Сэр, какой у вас размер обуви?

— Девятый, — ответил БелОвлазка, с довольным выражением лица забирая костюмы. Женщина, не сказав ни слова, засеменила прочь.

И тогда я увидела витрину, которую искала. Раньше ее тут не было. Там стояли видеоэкраны, показывающие тонущий в полумраке новый отдел, не связанный ни с какой известной мне дизайнерской маркой. Я взяла БелОвлазку за локоть и подвела к этой новой витрине.

Бархатистый, чувственный голос за кадром принадлежал женщине — голос хриплый, глубокий и с богатыми оттенками. Визуальные эффекты представляли собой бинарное изображение, акварельными вспышками мерцающее на старой газетной бумаге.

— Представьте, что вы могли бы изменить свое лицо с помощью одной только мысли. Убрать морщины. Удалить разрушительные следы ультрафиолета. Наполнить тонкие губы соком молодости и стереть под глазами темные круги. Теперь у вас появилась возможность осуществить свои фантазии. Вы можете измениться, с помощью мысли. «Мысленный уход за кожей» предлагает вам свои услуги в «Лорд& Тэйлор».

— Садись, — велела я.

— Мне нравятся женщины, которые умеют прибрать мужчину к рукам, — сказал БелОвлазка, с видимым трудом залезая в высокое косметическое кресло. — Однако что-то у меня большие сомнения по поводу костюма от «Брукс бразерс». Хотелось бы в любой ситуации оставаться верным своим принципам, ты понимаешь, что я имею в виду?

Я его слушала вполуха. Мне стало как-то не по себе. Это у нас Сук Хи мастерица по штукатурке. Я такой ерундой не занимаюсь. Я взяла огромную пушистую кисточку и сделала ею несколько пробных выпадов. Внезапно я заметила одеколон.

Инстинкт: для мужчин.

Я взяла его в руки. На черной, покрытой блестками коробке была нарисована карта созвездий — китайских созвездий, если уж на то пошло, — но художник перепутал их местами.

— Настоящее небо выглядит иначе, — сказала я. — На мой взгляд, для товара, который потянет на две сотни баксов, они могли бы по крайней мере правильно разместить созвездия.

БелОвлазка не слушал меня, но разве можно его винить?

Мне подобная несуразность не давала покоя, и я продолжала рассматривать коробку. На ней виднелся какой-то рельефный рисунок, едва заметный. Если бы вы поднесли коробку к свету, то заметили бы, что все созвездия словно очерчивают контуры мужского тела.

— Чудно как-то. Эти звезды передвинули для тебя. Хотелось бы мне знать, нет ли в этой метафоре скрытого смысла. Слегка закручено, но ладно, мне-то что.

Я открыла колпачок и прицелилась в затылок БелОвлазки.

— Эй, на хрена это вонючее дерьмо? Да я ни за что… Пфффф!

Слишком поздно. Я уже подстрелила его.

— Теперь слушай. Мы изменим твой облик, и ты сыграешь свою роль, а не то мы все взлетим на воздух. Помни, когда станешь разговаривать с фараонами, начнешь со своей козырной карты — ты можешь научить их защищаться от других воров.

— Я не вор. Я шиворот-вор!

— Или других шиворот-воров. — Я принялась копаться среди флакончиков с увлажняющими кремами и масками. — Благодари бога, что Ты мужик, и мне не придется испытывать на тебе свои навыки по подводке глаз и прочей чепухе.

— Вообще-то я бы не отказался, если бы мне малость подвели карандашом глаза, — заявил БелОвлазка, вертясь перед зеркалом. — Сэмюель Л. Джексон в своих фильмах всегда пользуется подводкой.

— Что, правда? Что ж, тебе это не грозит. Зная себя, могу предсказать, что в конечном счете подводка размажется у тебя по всей морде. Все эти заморочки с макияжем, скажем прямо, не в моей компетенции.

— Ну, девочка, значит, тебе придется стать компетентной. У нас тут вопрос жизни и смерти, а она ручки умывает!

БелОвлазка вертелся в кресле, и мне показалось, что он не слишком-то серьезно относится к происходящему.

— Не волнуйся, я сделаю все сам. Итак, приступим! Карандаш для глаз Сэмюеля Л. Джексона, видишь? Они как будто мысли мои читают.

Я покосилась на камеры наблюдения и представила Сук Хи перед игровым автоматом. Все это смахивает на полное помешательство, но мне нравится.

— У тебя есть несколько веснушек, которые нам надо попытаться уменьшить…

— Чем тебе не приглянулись мои веснушки?

— Они придают тебе неблагонадежный вид. Так, давай прикинем, нам надо что-то сильное, но мягкое, скользкое, но вместе с тем щадящее… гм-гм.

К тому времени как я справилась с макияжем, наша продавец-консультант вернулась с туфлями. БелОвлазка подобрал себе костюм от «Армани», который он нашел вполне сносным. Мы снабдили его часами «Энимэл», чтобы он не выглядел слишком уж официальным. Он отвергнул все итальянские туфли и вместо этого потащил меня в «Футлокер» за парой профессиональных кроссовок «Найк». Отправившись туда, мы прошли мимо «Мокасин на милю», и я заметила, что кто-то вернул плакат с волчицей обратно на стену. Я пришла в такое замешательство, что едва не упустила из виду, что у БелОвлазки имелись ключи к «Футлокеру», который был крепко-накрепко запечатан.

— Что там говорила Сук Хи о ключах? — спросила я его.

— У меня есть отмычка ко всем дверям. Она пыталась изменить магазин, но чтобы это провернуть, надо заполучить все ключи. Если бы ей удалось их собрать, она бы меня схватила.

— Что будет, если она выиграет?

— Тогда она получит контроль над всем торговым центром, жучками и всем остальным и сможет творить все, что ее душеньке угодно. Но она не успеет завершить игру. А я не собираюсь исчезнуть просто для ее удобства.

Я затянула старую песню «Почему бы нам всем не действовать сообща», которая на КрайЗглу не возымела никакого эффекта, но больше на ум ничего не приходило.

— Вот что я тебе скажу, — произнес БелОвлазка. — Дай ка мне руку.

Внезапно мне стало не по себе. Я вытянула левую руку: выглядела она бледной, квадратной и неуместной. БелОвлазка написал на ней номер карандашом для глаз Сэмюеля Л. Джексона, который он прятал в руке.

— Это мой номер. Позвони мне как-нибудь. Прошвырнемся, то да се.

Я нахмурилась, с подозрением взглянув на него. Это мы уже проходили.

— Если хочешь встречаться с Сук Хи, спроси ее сам.

— Сук Хи? О, твоя подружка с велосипедными шортами на голове? — Он рассмеялся. — Прости, не мой тип.

Я почувствовала, как по лицу разливается горячая краска, и малость размякла от его заигрывания, когда вспомнила одну совершенно вылетевшую из головы подробность.

— А как к этому отнесется твоя «женщина»?

— Женщина?

— Да, женщина. Та самая, для которой сумочка от «Гуччи».

— А… гм… просто ради красного словца, нет у меня никого.

Я изготовилась выдать саркастическую тираду, но зазвонил мой мобильный.

— Вы что, ребята, еще не закончили? Сук Хи говорит, чтобы мы все подтягивались к ресторанам.

— Последний раз 10-я показала мне, что на площадке перед ресторанами полным полно полицейских, — сказала я.

— Не боись. Надеюсь, ты хорошенько поработала над БелОвлазкой.

На площадке перед ресторанами полицейских было как тараканов, они выползали из «Залес», или из подземных туннелей, или еще откуда. Могу сказать только одно: они просто мгновенно разрослись, как те марсиане из мультика про Багса Банни — ну, помните, их еще брызгаешь водой, а они увеличиваются.

Мы стали пробираться к «Курткам на меху», но путь предстоял долгий, а в глазах рябило от синей формы, так что шансов у нас было немного. Хотя странное дело — фараоны медленно расступались перед нами. Столь необъяснимое поведение заставляло меня нервничать. Я чувствовала себя, словно немой белый парень, которого кучка индейцев топит в речке, рассчитывая потом сделать из его фаланг пальцев игральные кости.

Из «Бургер-Кинг» вышла Кери с коктейлем. Они позволили ей присоединиться к нам. Я ломала голову, прикидывая, что здесь происходит.

— Они созрели для переговоров, — сказала Кери. — Очевидно, 10-я послала им по электронной почте запись с бомбой, и они решили поговорить с нами.

Запись бомбы? Все-таки где же она установлена? Я посмотрела назад, и до меня вдруг дошло, что мы в ловушке. Вот она, за нашими спинами: жирная голубая фаланга. Ограниченная, самодовольная мужиковатость, которую можно слить и свободно заправить в полицейском участке. В фараонах я вижу только это — патриархальное дерьмо, которое никогда не даст всходы взаимного уважения. Жалкая, навязчивая неспособность видеть в вас не предмет, а живого человека, и обращаться с вами соответственно, это подвид мужского вида, который никогда в жизни ничего не изменит, совершенно ничего. Вот они стоят, в этой своей форме и со своей дисциплиной, абстрактное и систематизированное воплощение всех строительных рабочих, которые когда-либо одобрительно свистели вам вслед. А вот стоите вы, слишком воспитанные, чтобы пописать в их ящички с инструментами в качестве расплаты, слишком домашние, чтобы ответить им на их языке, плетущиеся прочь с красным лицом, потому что хуже всего то, что вас гложет вопрос: то ли они и впрямь свистели вам вслед потому, что вы такая красотка, то ли просто так выражали свою иронию и даже сейчас покатываются со смеху над вашими короткими тощими ножками и плоской задницей. Кроме того, предполагается, что вам не стоит все принимать близко к сердцу. От вас ожидается, что вы проявите свойственное вам чувство юмора. У них же оно есть, так почему бы и вам не посмеяться? Посмотрите только на то, как они размахивают своим хозяйством друг на друга и смачно пердят. Вам не разрешается нарушать правила их общества, которые гласят, что вы холодная, озлобленная лесбийская сучка, если вам не нравятся их агрессивное улюлюканье и свист. Поэтому вам только и остается, что, высоко держа голову и плюя на все с высокой колокольни собственного морального превосходства, тащиться домой и плакаться в жилетку своему приятелю (если у вас таковой имеется, в отличие от меня), который, если повезет, предложит сходить и надавать им по морде, зная, что вы ни за что на свете не отпустите его туда, потому что прекрасно понимаете, что его скорее всего отделают будь здоров. Большинство ваших знакомых мальчиков подвержены частому надиранию задницы, потому что у них хорошее воспитание. Они росли в роскоши понимания того, что сила денег военно-промышленного комплекса защитит их от грязи и сажи хамовитого тестостерона. Именно наших хилых дружков следует благодарить за то, что у нас есть фараоны — суррогатные член и яйца во имя поддержания порядка, каким бы он ни был. Сейчас или прежде.

А как это сказывается на вас, пленнице фешенебельных предместий? Кипя от злости из-за какого-то мелкого оскорбления, о котором сами агрессоры давным-давно уже и думать забыли, вы не можете избавиться от ощущения грязи, точно вы только что надышались вони из чьей-то задницы, и этот аромат ничуть не похож на привычный парфюм от Кельвина Кляйна. Потри и понюхай, потри и понюхай, очисти луковицу… вы когда-нибудь спуститесь на землю, где правят иные законы?

Я понимаю, что не следует чесать всех фараонов под одну большую голубую гребенку, но ничего не могу с собой поделать. Эти парни являются для меня символом всей мальчиковой системы с железными решетками, которая неизменно делает из меня жертву. Не важно, как я пытаюсь трепыхаться, вокруг всегда клетка, из которой нет выхода. Я маленькая принцесса. Они доминируют надо мной, они выливают на меня свою агрессию, они защищают меня.

А вот и лейтенант Ежевика, он разговаривает с переодетым полицейским, которому больше подошло бы амплуа мистера Роджерса, нежели Шафта. У меня уже зарождается смутная надежда, что в конце концов, пожалуй, и мы поймали свою удачу, когда он делает шаг вперед и говорит:

— Прежде всего, нам нужна Кери О'Доннелл. А потом мы можем обсудить условия сделки.

Мы с Кери переглянулись.

Я незаметно покачала головой.

— Ты уверена? — спросила она.

— Лучше тебе послушать их. Где-то здесь заложена бомба, Кер.

— Я достану себе адвоката, — сказала она. — Не волнуйся. У моей сестры связи в Корнеле.

Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, и стукнула ее по руке. Действия фараонов оказались более эффективными: они схватили Кери, швырнули на землю и обыскали ее. Не стану утверждать, что не вздохнула от облегчения, когда они забрали у нее пистолет и надели наручники.

— Присмотри за моим коктейлем, — сказала она ближайшему копу.

Затем фараоны сделали шаг в мою сторону.

— Нет! — сказал БелОвлазка. — Не трогайте ее. Давайте-ка лучше посмотрим на мою бомбу, и я вам все расскажу. У вас что, куча времени? Вот у меня, например, осталось двадцать две минуты, прежде чем она взорвется. Вы получили, что хотели?

— Да, получили, — сказал мистер Роджерс.

Все слегка задергались при упоминании бомбы. На БелОвлазке длинное кожаное пальто, которое закручивается вокруг лодыжек, когда он разворачивается. Он устремляется прочь от «Курток на меху».

— Так давайте пойдем к фонтану и проверим ее. — Никто не горит желанием последовать за ним, хотя фаланга расступается, освобождая дорогу. — Что? Ну же, народ, потопали.

— Наши эксперты считают…

— Ваши эксперты уже проявили себя во всей красе, когда решили, что если они попытаются снять взрыватель, то все отправятся в свободный полет в пространство без всяких там космических аппаратов.

БелОвлазка сложил руки на груди и лукаво улыбнулся.

— Но я буду работать с вами, только если мне станут верить. — Он помахал рукой. — И я уже по горло сыт этой вашей Бритни Спирс. Надо сменить пластинку, хочется чего-нибудь из рока.

Я постаралась не захихикать. И внимательно наблюдала за мистером Роджерсом, потому что он, по всей видимости, был одним из главарей — или по крайней мере малость поумнее остальных.

— Послушайте, мне все это кажется всего лишь игрой, — сказал БелОвлазка. — Хотите верьте, хотите не верьте, но я оказываю вам огромную услугу. Я собираюсь показать вам, где ваше уязвимое место. Вы же до сих пор не знаете, как это у меня получилось, не так ли? Ха! Что ж, я расскажу вам — но и вам придется пойти на уступки.

Мы все двинулись к большому фонтану перед «Саксом». Подачу воды не отключили. Я задумалась, не подключен ли взрыватель каким-то образом к питанию фонтана. БелОвлазка толкает речь и бурно жестикулирует, а мистер Роджерс и эксперты из подразделения по обезвреживанию бомб внимают ему. Время от времени они резко мотают головой или задают вопросы. БелОвлазка просто тащится от подобного внимания. Забавно, но он, оказывается, относится к тем людям, которым в кайф выступать перед публикой со своими бредовыми идеями. Хотя, на мой взгляд, он явно переигрывает.

Должно быть, это мысленное изменение облика подействовало. Я пожалела, что не прихватила малость той штукатурки для себя.

Бомба тикала, и висевшее в воздухе напряжении можно было буквально увидеть, почувствовать и даже понюхать. Мне на ум пришел оркестр, настраивающий инструменты перед выступлением. Много музыки, но я не увидела ни пончиков, ни плюшек. Пожалуй, стоит пересмотреть свое отношение к полиции.

Я странно устроена. Иногда происходят события, которые нормальные люди даже не замечают, а я начинаю сходить с ума от злости. И наоборот, порой я оказываюсь в ситуации, когда все вокруг ведут себя как помешанные, а я стою себе спокойно и удивляюсь. Как выразилась бы моя мамочка: «С чего такая суматоха? Почему все носятся, как белка в колесе?»

Так и сейчас. Я не могу сказать, что совсем уж не верю, что рядом бомба, или что я такая необыкновенно храбрая и крутая. По какой-то причине я словно смотрю на все происходящее из какого-то далекого далека. Жирная голубая фаланга рассеялась на автостоянке. Большая часть саперной группы тоже ушла. БелОвлазка по-прежнему играет этакого расслабленного и беспечного парня. Не знаю, что он там вещает мистеру Роджерсу и всей честной компании, но выглядит и впрямь круто. Когда он замолкает, они остаются.

Я смотрю, как тикают цифровые часики, и задаюсь вопросом, во сколько сотен секунд вместилось мое восприятие мерцающих цифр. На часах появляется цифра ноль.

Затем вспышка.

Фонтан остановился. Мы увидели внутри бомбу — черный чемоданчик, насквозь промокший. Чемоданчик завибрировал и задрожал, а затем из громкоговорителей Торжища послышался резкий треск и полилась оглушительная мелодия, та самая песня, которую напевала КрайЗглу: «Взбодрись, дружок!».

БелОвлазка ухмылялся.

— Ну вот и все.

Мистер Роджерс выглядит как человек, который не привык делать из себя дурака. Он хватается за воротничок. Его адамово яблоко колышется, а пульс на виске яростно колотится.

— Но выглядело все так, будто это настоящая бомба!

— Да, это бомба. Точнее, была бомба. Но она не убивает — если только не пытаться ее дезактивировать. Дайте ей выполнить свою задачу и получите возможность насладиться славным добрым роком. Ну же, доставайте свои блокноты, и я расскажу вам, как ее сделать. Но сначала… — Он взглянул прямо на меня. — Мне еще надо открыть несколько дверей, чтобы оказать услугу одному другу. Я слабо улыбнулась.