В галерее было так много народу, что посетителей впускали небольшими группами. Ретроспективные выставки обычно отличались показом небольшого количества картин. Но весть о том, что доходы от выставленных картин будут направлены в фонд помощи пострадавшим от стихийных бедствий, заставила владельцев тащить их сюда со всех концов страны. Поэтому в мертвенно-белых стенах расположенной на Бонд-стрит галереи вереница любителей живописи продвигалась весьма медленно, любуясь тремя сотнями полотен.

Пожилой человек, сидевший напротив цикла портретов под общим названием «Девушка с рыжими волосами», жадно прислушивался к разговорам клубящихся посетителей выставки.

– Восхитительно!

Это слово, наилучшим образом характеризовавшее группу портретов, чаще всего слышалось со стороны художественных критиков, когда им не хватало искусствоведческих терминов.

– Вы только посмотрите! Такое впечатление, что художник выписывал каждый волосок отдельно!

– А что вы скажете по поводу вот этой картины? Ведь это та же самая девушка, что и рядом, только более эротичная!

– А вот эту картину можно было бы назвать «Целомудрие». В ней есть какая-то чистота и непорочность…

– А вот та картина, в конце… Девушка уже не прячется за своими волосами. Художник уже знаком с нею. Очень близко знаком.

– Восхитительно!

Женщина, явно пришедшая на выставку одна и скрупулезно рассматривавшая каждую из картин, обернулась и, увидев диванчик, присела на него, облегченно вздохнув.

– Устала, все время на ногах, – объяснила она пожилому человеку.

– Понимаю, – сочувственно покачал он головой.

– А вы видели маринистов?

– Да.

– Восхитительные работы, не правда ли?

– Восхитительные, – согласился он.

– Что же касается изображенной на этой картине девушки, она как бы двуликая. Я невольно вернулась, чтобы еще раз посмотреть на эту картину.

Так они сидели вдвоем, рассматривая дюжину портретов, прислушиваясь к комментариям и время от времени улыбаясь в знак согласия.

Вскоре к ним присоединился еще один мужчина. Высокий и мощный, он выглядел так, как будто бы прожил невероятно много жизней, хотя по внешнему виду ему было не более пятидесяти.

– Нас ждет машина, Эдвард, – сказал он басом, обратившись к пожилому человеку.

– Ну и прекрасно, – отозвался тот.

Он с трудом поднялся с диванчика и оперся на трость. Улыбнувшись на прощание, он, после секундных раздумий, нагнулся к уху женщины.

– Если уж быть до конца откровенным, – тихонько начал он, – все эти портреты посвящены двум девушкам, с которыми художник был хорошо знаком. Очень хорошо знаком.

Женщина долго провожала его взглядом, после чего снова принялась рассматривать картины.

– Восхитительно, – спустя несколько минут пробормотала она.