Андрей снова позвонил Гражинскому. Выяснилось, что доктор уже принимает пациентов в первой городской больнице.

- Ты отрываешь меня от работы, - сказал Артур по телефону, - я надеюсь, то что ты узнал, действительно стоящая информация.

- Да, я узнал нечто очень важное, касающееся Елены, мне нужно знать твое мнение.

- Хорошо. Подъезжай на улицу Постышева, выйди у газетного киоска и подойди к нему. Там тебя будет ждать мой человек. Ты его уже видел сегодня, лысый такой. Когда он увидит, что ты выходишь, и будет уверен, что ты его заметил, он двинется дальше. Держись на расстоянии. Делай то, что умеешь делать.

Тот факт, что встреча состоится на улице Постышева, чтобы установить свою связь, не означало, что сама встреча действительно состоится здесь. Оживленная уличная жизнь здесь делает его любимым местом для потери хвостов, прежде чем перейти к другим местам. Андрей оценил смекалку Артура, назначившего встречу здесь. Он хотел быть уверенным в конфиденциальности встречи.

Приехав на условленное место, Андрей вышел из машины и направился к киоску. Лысый мужчина был уже там, правда прячась за углом киоска.

- Я здесь, - тихо сказал Андрей, подойдя к лысому.

- О кей. Смотри, - сказал мужчина, когда они подошли к перекрестку, - я пойду первым, а ты будешь держаться на расстоянии, чтобы только видеть меня. Ты просто следуй за мной, и все. Ладно?

- О кей.

Они прошли еще пару кварталов, прежде чем вошли в проходной двор. Мужчина что-то сказал в рацию, получил ответ, а затем без колебаний открыл дверь и вышел на соседнюю улицу. Похожий на кишку переулок был одним из тех узких коридоров, которые выходили на оживленную улицу, видневшуюся метрах в пятидесяти впереди. Ничего не сказав Андрею, мужчина вышел в переулок, сделав длинный вытянутый шаг через ручеек нечистот, который стекал к ним с главной улицы наверху. Шальнев смотрел ему вслед, пока не пришло время последовать за ним.

В узком переулке пахло прокисшими овощами и мочой, и ему приходилось следить за каждым своим шагом. Все шло как по маслу. Так они шли один квартал, сворачивая за угол, играя в догонялки, потом еще один квартал и еще один. Андрей изо всех сил наблюдал за прохожими, гадая, не заметит ли он кого-нибудь подозрительного.

Мужчина зашел в прачечную и Андрей ускорил шаг, разглядывая людей в толпе. Наконец, он тоже нырнул в неприметную облезлую дверь прачечной.

Когда он вошел, лысого мужчины нигде не было видно. Прачечная 'Эдельвейс' представляла собой пустое, пахнущее мылом и хлоркой помещение, как будто закрытое на обед.

В этот момент из дверей подсобки показалась голова Гражинского.

− Сюда, − показал жестом он. - Заходи.

Шальнев нырнул в приоткрытую дверь и уселся на выставленный стул. Напротив, на лавке сидел Гражинский, упираясь спиной в стену. он заинтересованно смотрел на Андрея.

- Выкладывай, что случилось. - спокойно произнес он.

Андрей рассказал Артуру о своем визите к Елене, а также о разговоре и истории с пропавшим дневником. Он ничего не скрывал, а когда закончил, Артур уже докурил сигарету и начал новую, качая головой и выпуская клубы дыма в потолок.

- Дневник с ее любовными похождениями, - задумчиво проговорил он. - с двумя Игорями - Стрелковым и Безлером... Все это - настолько фантастика, что скорее всего ты не ошибаешься. У нее это, наверное, было возможно... Даже не так: с ее любвеобильностью было возможно именно это!

- Ты ее любишь? - Спросил Андрей.

Гражинский ответил не сразу, но его красивые черты лица, казалось, перестали притворяться, и он посмотрел на Андрея, словно защищаясь.

- Неужели это так заметно?

- Нет, не очень, - ответил Андрей. - У тебя хорошо получается. Но мне нравится верить, что у меня есть способность видеть за пределами очевидного в мужчинах.

Доктор Гражинский кивнул.

- Ты тоже неплохо справляешься, - сказал он. - Да, мой друг, я люблю ее. Видите ли, самое трудное в этом то, что я знаю тщетность переживания эмоций, более характерных для человека вдвое моложе меня. У меня даже нет невинности, чтобы быть обманутым своими собственными эмоциями.

- Она знает, что ты чувствуешь?

"Если это и так, то она жестоко скрывала это.

- Жестоко?

- Что, я сказал "жестоко"? - Гражинский впервые выдал неловкость перед самим собой. - Должно быть, да. Ну, фрейдистские промахи часто трудно признать. - Он задумался на мгновение, прежде чем продолжить. - У нас был половой акт, у нее и у меня, но я думаю, что это именно так и было - половой акт. Сексуальность Лены крепка; она наслаждается ею полностью своими чувствами, как человек наслаждается вкусной едой или косяком марихуаны. Я мог бы даже сказать, что она наслаждается этим умом, интеллектуально, даже, возможно, как экстатическим переживанием. - Он слабо улыбнулся и покачал головой. - Но она не вкладывает в это свое сердце. Не со мной и - я говорю это с грустью и надеюсь без всякой нечестности компенсировать боль собственного разочарования - я сомневаюсь, что с другими.

Андрей ничего не ответил. Его так и подмывало поговорить с доктором подробнее о Лене Муравьевой, о том, что он сам знал и подозревал о ее жизни, но что-то заставляло его сдерживаться. Возможно, это была его собственная неуверенность в том, что он действительно знал о ней. В конце концов, всего за последние сутки он узнал то, чего не знал раньше, и подозревал, что если проведет год в разговорах с людьми или даже с самой Леной, то никогда не докопается до сути. Но, возможно, это было слишком тонким доводом, оправданием для трусости. Существовала вполне реальная возможность, что доктор Гражинский уже знал Лену Муравьеву лучше, чем Андрей, даже не зная некоторых более существенных фактов. Если Андрей и научился чему-то за эти годы, так это тому, что факты зачастую имеют очень мало общего с тем, что на самом деле представляют собой люди.

- Я понимаю, ты хочешь вывезти Лену из страны, - сказал доктор Гражинский, меняя тему. - Я говорю тебе это, потому что знаю, что ты приехал сюда, чтобы забрать ее домой.

- Нет, - поправил его Андрей. - Я пришел только для того, чтобы убедиться, что она жива. Хочет ли она вернуться домой, я не знаю.

- Я знаю только, что сейчас она пытается спасти свою жизнь. Если ты хочешь, мои друзья могут предложить тебе, где, на каком пересечении границы они могут перевести вас двоих в Россию. Видишь ли, из-за компьютеров теперь никто не может покинуть ДНР без тщательно продуманных планов побега. Автовокзалы, шоссе, полиция и пограничники во всех этих местах связаны компьютером, у всех есть списки, и это занимает всего несколько нажатий на клавиатуре, и силовики знают о вас сразу по всей стране.

Гражинский посмотрел на Андрея.

- Это такие технологии в стране, которая не может даже прокормить свое население. Будет достаточно трудно организовать коридор. Это потребует времени. Любая договоренность с ними должна быть между вами и ними.

У Андрея не было поручения от Жанны Муравьевой вернуть дочь. Это был вопрос личной ответственности. Что касается Артура, то он печально замолк. Андрей сидел и скромно ждал продолжения его монолога.

- Мне пора, - сказал Артур. - еще свяжемся. Береги Лену. Дорогу назад помнишь?

Шальнев направился обратно к машине, представляя себе прохожих, среди которых обязательно должен быть наблюдатель. Потом он остановился. Если идя на встречу, он был "чист", то сейчас возможно было все.

Андрей остановился на месте. Черт побери, он не думал. Было бы глупо с его стороны возвращаться к машине. Чтобы выбраться из потока тротуарного движения, он попятился назад.

Следовало что-то придумать. Он готов был поставить на кон свою жизнь - на самом деле, возможно, ставил свою жизнь - что они следят за его машиной, как грифы за тушей. Если он и вправду стряхнул с себя слежку, то хотел как можно дольше оставаться свободным от них.

После некоторых поисков он нашел не слишком чистую маленькую забегаловку с тремя маленькими круглыми и шаткими столиками-тумб и четырьмя или пятью металлическими складными стульями. Из-за высокого деревянного прилавка на него смотрели десятки мух и несколько местных: старуха с глазами хорька, худощавый молодой человек лет двадцати пяти и две женщины того же возраста. Андрей предположил, что это были сестры, одна из которых, возможно, была женой молодого человека. Старуха, решил он, была матерью девочек. Андрей шагнул к одному из столиков, голова старухи скользнула по столешнице, и она подошла к нему, не сводя с него глаз.

Он заказал кофе, сверкнув перед ней пачкой разномастных купюр, и она буквально подпрыгнула, чтобы угодить ему, как ее семья влетела в шквал размещения, смехотворно несвойственного поставленной задаче. Как по волшебству, кофе вдруг оказался на шатком круглом столе, глаза старухи были прикованы к нему, чтобы увидеть, может ли она различить его удовольствие или неудовольствие от того, что она поставила перед ним в маленькой белой чашечке без блюдца. Андрей поблагодарил ее и несколько минут потягивал крепкий кофе, наблюдая, как день наваливается на спешащих куда-то людей.

Обернувшись, он наткнулся на несколько изучающих глаз, кто-то тут же отвернулся, а взгляд старухи с глазами хорька снова пронесся по всей длине деревянного прилавка и мгновенно оказался на краю его стола.

Андрей попросил еще одну чашку кофе, а когда она вернулась с ней, спросил, принадлежит ли этот магазин ее семье. Да, ее сыну, невестке и сестре ее невестки. Андрей спросил, давно ли они в ДНР. Как оказалось, двадцать шесть лет. Беженцы из Абхазии. Какое-то время они жили в Антраците, сказала она, жуя что-то наугад, с меньшим количеством зубов, чем у нее когда-то было, но они там жили бедно, поэтому переехали в Донецк. После две тысячи четырнадцатого это стал чертовски плохой город, сказала она, доказывая, как хорошо она погрузилась в местную жизнь за эти годы. Одну из ее дочерей изнасиловали ополченцы. Ее сын заболел гепатитом. У ее невестки случился выкидыш. Но Донецк стал плох, и бандитов стало все больше. Однажды ополченцы захватили ее мужа, и ей пришлось выкупать его, чтобы его не перевезли в одну из тайных тюрем как украинского шпиона. Им пришлось собрать большую сумму в течение четырех дней. Они израсходовали все свои сбережения, а муж от перенесенного стресса вскоре умер.

Совсем как абхазы. Она не видела покоя со времен грузино-абхазской войны. Она не знала, что они будут делать. Она боялась за свою жизнь каждый день. Она чертовски устала беспокоиться об этом.

Андрей догадался, что у старухи есть свое мнение о большинстве вещей, и что она довольно хорошо решает, чем занимается их группа. Андрей сказал, что он москвич.

- Да, да, - сказала она. Она знала это.

- Как зовут вашего сына?

- Гоча.

- А Гоча умеет водить? - спросил Андрей.

Старуха посмотрела на него с внезапным подозрением. Андрей выдал ей фальшивую историю, которая, казалось, удовлетворила ее. Если Гоча отвезет его машину в район бульвара Шевченко, Андрей заплатит ему и оплатит поездку на такси обратно оттуда домой. Все, что ему нужно было сделать, это припарковать машину во дворе дома и положить ключ от машины в почтовый ящик.

- Сколько? - спросила старуха, отводя от него глаза. Полторы тысячи рублей. Россиянин, москвич? Конечно. Старуха просияла и расплылась в щербатой улыбке. Она сказала, что за такие деньги будет тянуть машину к его дому на веревке. Или девочки, добавила она с хриплым смехом.

Хорошо. Может Гоча уйти сейчас? Старуха позвала сына, и ему все объяснили. Гоча вежливо выслушал его и сказал, что знает, где находится этот дом. Старуха что-то сказала ему по-грузински, и молодой человек опустил глаза и кивнул, а потом она, казалось, отругала его за что-то, и он продолжал кивать и моргать.

Устроившись поудобнее, Андрей отдал Гоче полторы тысячи рублей, которые старуха тут же забрала и скрылась за занавеской в задней комнате. Две девушки вышли из-за высокого прилавка, выглядя обеспокоенными, когда Гоча, казалось, объяснял им свою миссию. Одна из девушек была беременна, и они с Гочей обменялись короткими фразами, во время которых она укоризненно посмотрела на Шальнева. Гоча успокаивал ее прикосновениями и мягкими словами, которые успокаивали ее, но никоим образом не стирали тревогу с ее лица или лица ее сестры. С выражением почти безумного страха на лице жена и сестра были воплощением озабоченных женщин, которые прекрасно понимали, что единственное, что стоит между ними и бедностью, - это этот худой молодой человек, который вот-вот уйдет с незнакомцем в какую-то верную глупость, которой они инстинктивно боялись. Гоча, казалось, был искренне огорчен этими протестами, но в то же время слишком хорошо с ними знаком, неторопливо успокаивая женщин, как будто он кудахтал испуганным курам. Его глаза не встретились с глазами Шальнева, когда он резко отвернулся, и они вышли на улицу в яркий дневной свет.

Когда они были всего в квартале от нужной точки, Андрей поблагодарил молодого человека и отдал ему ключи от машины и еще некоторую сумму, заметив, что старуха не дала Гоче денег на такси до центра города. Парень казался мягким, тихим человеком, чья натура плохо подходила для тяжелой жизни, которую он, должно быть, прожил за последние пять лет, а возможно, и за много лет до этого, если верить его матери. Он вел себя как человек, который научился жить, оставаясь последней надеждой трех несчастных женщин.

Андрей повезло, что Гоча двигался медленно. Его расслабленная походка помогала Андрею держать Гочу в поле зрения, а также давала ему больше времени для наблюдения за другими, которые, как он знал, будут ждать его.

В паре кварталов от машины Гоча удивил Андрея, внезапно свернув на боковую улицу. Шальнев на мгновение почувствовал озноб, но тут же напомнил себе, что выбор Гочи был случайным, и грузины не могли быть на чьем-то жаловании, кроме самого Андрея. Он прошел за Гочей пол-квартала по боковой улице, пока молодой человек не вошел в дверь под вывеской. Шальнев перешел на другую сторону и прочитал вывеску: "Кафе грузинская кухня". Единственная, вполне возможно, во всей ДНР.

Шальнев зашел в булочную, купил кусок хлеба с корицей и стал наблюдать за книжным магазином. Самым красноречивым моментом будет момент, когда Гоча сядет в машину и уедет. Именно тогда люди, следящие за его машиной, должны будут быстро принять решение. Более чем вероятно, что они последуют за машиной. И как бы они это сделали, не выдав себя конкурирующим наблюдателям? У него был опыт в этом деле. Если бы Андрей был в удачном положении, он мог бы извлечь выгоду из этой бурной деятельности.

Гоча снова удивил Шальнева. Он вышел из кафе с сигаретой в компании молодой брюнетки. Они улыбались и разговаривали, и Гоча был немного более оживлен, чем раньше, используя сигарету, чтобы придать себе более уверенный и солидный вид. Молодая женщина была довольно изящна и раз или два коснулась руки Гочи, когда заговорила с ним. Это был взаимный флирт.

Андрей последовал за ними обратно на главную улицу, где Гоча послушно направился к машине Шальнева. Андрей последовал за ними с противоположной стороны улицы, наблюдая за ними сквозь идущих людей и через верхушки машин, идущих от бампера к бамперу, сквозь кипящую дымку автомобильных выхлопов.

Гоча и девушка направились вниз по улице. Шальнев припарковался на оживленной части улицы, рядом с аптекой и магазином канцтоваров. Вывески всех магазинов, словно нависавших над тротуарами, вносили свои краски к многолюдной, похожей на базар атмосфере, и теперь несколько молодых людей, желавших поменять гривны на рубли по завышенному обменному курсу, открыто и агрессивно торговались на тротуаре, выкрикивая свои цены так, что это было слышно в окнах проезжавших мимо автомобилей. Эта интермедиальная атмосфера циркулировала вокруг самой машины Шальнева и была полностью проигнорирована Гочей и молодой женщиной.

Гоча открыл пассажирскую дверь ключом, который дал ему Андрей, и помог молодой женщине сесть в машину, которая была довольно тесной из-за высоких тротуаров в этом месте улицы. После того, как он усадил ее внутрь, Гоча обошел машину спереди, протиснулся мимо орущего менялы, который стоял между бамперами машин, размахивая пригоршней рублей. Девушка наклонилась и открыла ему дверь изнутри, и, остановившись, чтобы пропустить автобус, изрыгающий клубы маслянистого черного дыма, Гоча распахнул дверь и быстро сел.

Шальневу было интересно, что Гоча сказал девушке, что он делает. Ему было интересно, о чем они сейчас говорят, и не стал ли он свидетелем украденных мгновений и нежных удовольствий человека, который прожил их слишком мало, меньше, чем позволяли большинству людей те или иные люди, которые выделяли подобные вещи в жизни любого человека. Интересно, что чувствует Гоча?

Взрыв был ошеломляющим.

Начальная сила его удара убила всех в радиусе двадцати метров от машины, кому не посчастливилось защититься от прямого взрыва, и сбила людей в полуквартале от него. Огненный шар, выкатившийся из машины Шальнева, охватил фасад ближайших магазинов и поджег людей, сумевших пережить сам взрыв.

В последовавшем хаосе образы индивидуальных страданий оставались с Андреем, как будто он обладал ими всегда, как будто он родился с памятью о них, уже заложенной в его душе: две девочки-подростка, стоявшие рядом с ним, которые были сбиты с ног оборванной левой половиной одного из молодых менял, сложенные разноцветные рубли все еще были в его пальцах; маленький уличный мальчишка, перекинутый через горизонтальную руку старомодного уличного фонаря в метрах десяти от него, одна нога закинута за голову, как у марионетки; женщина, которая продавала мороженое с двухколесной тележки, и чей маленький белый череп был полностью и хирургически освежеван в одно мгновение летящим стеклом; цыганский ребенок, чье обугленное и пылающее маленькое тельце, руки и ноги были вытянуты вперед, вращалось и подпрыгивало на капотах автомобилей, как жуткое карнавальное чучело.

Еще до того, как жар от взрыва начал спадать с его лица, как от зловонного, горячего дыхания, Андрею пришло в голову, что Гоча грустил немного.

Теперь это останется тайной - первая крупица удачи, которая выпала на долю молодого человека за всю его короткую, скучную жизнь.

***