Наконец она положила кисти и палитру на подставку и аккуратно развернула мольберт холстом к Павлу.
Ну что сказать — снова ей все удалось. Тумасов не мог понять, как ей удается создавать эту непередаваемую гармонию, не путая и отображая тончайшие детали. На этой картине, хотя и далекой от реализма, виднелось множество фигур, фантастические звери и страшные лица.
— А как будет называться картина?
— Это будет твой портрет, Павел! Ты же просил нарисовать твой портрет. А последнее желание всегда выполняется.
Последнее… — отозвалось эхом в голове Павла.
— Но где же непосредственно я сам? — с вызовом бросил он. — Я вижу здесь фон, какие-то посторонние фигуры, странные лица по бокам. Меня же нет на этой картине!
— Да, — потерла руки Татьяна. — тебя, как ты сам сказал, пока нет на этой картине. Но ты обязательно тут появишься. Ты будешь изображен в полный рост. Видишь, я центр холста специально оставила пока пустым, это место для тебя.
— Но почему ты меня сразу не нарисовала? Ты же сейчас имеешь возможность рисовать прямо с натуры. — усмехнулся Павел.
— Да потому что, Паша… — Татьяна взяла кисть. — ты хоть понимаешь, чем я буду писать непосредственно тебя?
Расхохотавшись, она провела кистью у него по груди.
Значит, вот оно каково его предназначение! Вот он каков, этот чудовищный страх. Павел представил, как разделывают пожилого фермера, коренастого крепкого мужчину из кафе и щуплую студентку. Он видел их: одного, второго, третью, а потом всех троих одновременно. Разделанных все на том же столе. И вдруг среди них он увидел себя!
— Это будет прекрасная работа! Жаль, что ты этого уже не увидишь. Но я тебе обещаю — я выложусь по полной! Я буду представлять тебя в этот момент!
В принципе, участвуя в многочисленных войнах на постсовестком пространстве, Павел ни на минуту не испытывал какого-то сильного страха смерти, только боялся бессмысленной смерти. Но погибнуть таким образом… Послужить материалом для картины этой сумасшедшей…
Есть ли предел у храбрости человеческой?
— Жаль, нельзя приступить немедленно, — взгрустнула Татьяна. — брат уехал, а сама вскрывать грудную клетку я не умею. Еще поврежу материал. Так что потерпи немного.
Она чмокнула его в щеку, сложила краски и палитру на полку, подвинула кресло назад к стене, взяла мольберт и тяжело, надрывно его неся, покинула подвал, выключив за собой свет.
Потерпи немного… ее голос отозвался в голове.
И все больше уплывал и уплывал…
Приедет ее брат и двое вурдалаков ласково и нежно, начнут разделывать Павла Тумасова на куски и возьмут его сердце.
А пол уже не прыгал из под ног, наоборот, Павел ощутил необыкновенную ясность мысли. Внезапно ему словно сжала виски чья-то невидимая рука, от резкой боли он чуть не потерял сознание… однако это ощущение было коротким и пришло оно как бы изнутри. Он снова услышал голос.
— Я видел твое лицо. Ты знал, на что шел. Ты можешь продолжить игру: если не сдашься сам, победить тебя никто не в силах!
— Ты спрашивал, кем я хочу пожертвовать — собой или племянницей, — на мысленном уровне спросил у него Павел. — зачем спрашивал, если она к тому времени была уже мертва?
— А разве это меняет суть происшедшего? Для тебя же она была жива. Будущее многовариантно и ты сам выбрал этот поворот.
Голос пропал так же внезапно, как и появился.
Тишина и темнота.
Да будет свет — и тогда уж для Павла наступит окончательная и бесповоротная тьма.
Надо работать, пока они не вернулись. Надо работать.
Павел начал работать. Он непобедим, если сам не сдастся. На милость. На милость парочки вурдалаков рассчитывать не приходится.
Прежде всего ему следовало успокоиться и войти в нужное состояние. Павел выровнял спину и стал дышать животом, сосредоточив на этом все внимание. Постепенно он сумел опустошить голову от посторонних мыслей и впал в легкий транс. Затем, пару раз наглядно прокрутив в мозгу то, что ему предстояло сейчас сделать, он несколько раз сильно напряг руки, разгоняя застоявшуюся кровь и разогревая мышцы. Потом Павел уперся ступнями в стенку и напряг кисти, скованные наручниками. Представив, что противостоящая ему цепь наручников — это всего лишь тонкая гнилая веревка, он с резким выдохом изо всех сил рванул руки на себя. Резкая боль как током пронзила все тело Павла, но проклятые браслеты так и не поддались.
— Давай, щенок! Работай или сдохни! — от сильной боли Павел пришел в состояние неконтролируемой ярости.
Заводя себя еще больше, он подобрал ноги под себя, уперся в стену и собрав все силы, рванул наручники. Затем он повторил попытку.
В упорных попытках освободиться прошло немало времени. Павел был весь мокрый от пота, майка прилипла к его телу. От мощных рывков сталь наручников сильно впивалась в его запястья, разрывая кожу до самого мяса, но дело было не сделано. В какой-то момент раздался непонятный треск, тем не менее этот звук прозвучал определенной надеждой.
После небольшой паузы Павел продолжил расшатывать трубу. Одна попытка, другая, третья… в какой-то момент раздался резкий скрежет, труба соскочила с резьбы, не выдержав мощного рывка, обдав его струей пара. Горячий пар обжигал макушку головы Павла. Тумасов, приготовившись к приступу сильной боли, снова уперся ступнями в стену и оттолкнувшись, попытался соскочить с трубы.
Жуткая боль пронзила раскаленной струей щеку.
— А-а-а!! — вырвался крик боли у Павла.
Сваливаясь с лопнувшей трубы, Тумасов не устоял на ногах, отлетел от стены и упал на пол. Резкая боль раздалась в спине, возможно при падении Павел сломал ребро. Кое-как он встал на четвереньки. Правая щека дико саднила. Он достал из кармана шорт зажигалку. В свете огня он подобрал с пола смятую газету, свернул ее и поджег, создав импровизированный факел. На запястьях, как диковинные браслеты, болтались наручники, но теперь все это было сущей мелочью.
Павел поднес факел к стене. Вот в чем дело. Оказалось, что своими неистовыми рывками он сильно расшатал трубу и в месте ее соединения с кранчиком регулирования температуры она соскочила с резьбы и выскочила из гнезда.
Став относительно свободным, Павел не поддался захлестывающей его эйфории. Детектор дыма вот-вот должен был сработать и к приходу гостей нужно было подготовиться. Нужно было дождаться, когда они, уверенные в том, что он все еще прикован к стене, войдут внутрь, а после внезапно атаковать их со всей возможной яростью.
В голове Павла созрел план действий. Он стал открывать банки и емкости, стоявшие в подвале. Наконец в нос ему ударил резкий запах. Он разорвал картонную упаковку в углу и намочив растворителем куски картона, поджег их, устроив импровизированный костерчик. Затем он разбил лампочку под потолком. Картон горел плохо, больше чадил едким дымом. Павел застыл в темноте в ожидании, сжимая в руке кусок стекла. Он был готов наброситься на первого же гостя, вошедшего внутрь.
Наконец за дверью послышался какой-то шум. Дым уже заполонил собой большую часть помещения. Прозвучал зуммер и дверь тяжело отъехала в сторону.
На пороге стояла Татьяна. Свет из мастерской освещал ее, в руке у нее был то ли маленький пистолет, то ли электрошокер, которым «угостили» Павла в гараже, но из-за уже сильного задымления и отсутствия света в каморке это нельзя было рассмотреть. Она настороженно постояла какое-то время, затем сделала несколько шагов вперед, проведя рукой по стене, она тщетно попыталась включить свет.
В этот момент из темноты выскочил Павел и буквально прыгнул на нее, выставив вперед руку с зажатым куском стекла. Татьяна страшно закричала и упала в сторону, по сложной траектории падения задев полку с бутылками, банками.
И Павел воочию убедился, что горючие вещества — не пустое название.
Одна из бутылок, упав с полки разбилась и вылившаяся жидкость соприкоснувшись с тлеющим картоном на полу вспыхнула с такой силой, что огонь как-будто распространился по большей части помещения. Татьяна корчилась и стонала в углу, держась руками за лицо. Загорелось кресло — не было времени искать выпавшее из рук Татьяны оружие. Павел выбежал в мастерскую — ключи были в дверях. Он открыл дверь, ведущую в дом.
Пробегая по коридору, Павел глянул в окно — на дворе был поздний вечер или ночь. Он даже не открыл, а распахнул дверь дома. Его «БМВ» стоял на площадке перед гаражом — вот удача!
Теперь осталось только завести машину и ходу, ходу!
В этот момент кто-то сбоку в стиле американского футбола врезался в него и сшиб на землю своей мощной тушей.
Эрик, по-видимому, только что приехал, поскольку он был в парадных черных брюках и белой рубашке. Судя по всему, он занимался вольной борьбой, поскольку после хорошо выполненного приема он, рыча от ярости как дикий зверь, бил, мял и давил отчаянно сопротивлявшегося Павла, стараясь побыстрее добраться до его горла и задушить. Он был килограммов на десять тяжелее и физически мощнее Павла, изучавшего рукопашный бой только в армии, но все никак не мог сломить его отчаянное сопротивление. По пыльной земле, задыхаясь и хрипя от ярости, катались двое сильных мужчин. Они изо всех сил пытались голыми руками убить друг друга и в своей ярости со стороны мало напоминали людей.
Павел выронил свое импровизированное оружие в виде стекла еще при падении и теперь отчаянно старался вырваться из мощных лапищ этого взбешенного здоровяка. Атаки Эрика не ослабевали, но Павел и не думал сдаваться. Они катались по прогретой за день солнцем земле и драли друг друга как дикие звери, сцепившиеся в битве за территорию.
В какой-то момент Эрик оказался сверху. Навалившись всей своей мощью, он беспорядочно наносил Павлу удары и яростно пытался прорваться к его шее, чтобы провести удушение. Павел, лежа спиной на земле, уворачивался как мог, закрываясь от сыпавшихся на него ударов и стараясь вырваться из захвата. Защищаясь от возможного удушения, он постарался сильно прижать подбородок к груди.
Пошел очередной замах! Павел отвел руку Эрика блоком, зафиксировал его руку и врезал коленом в пах. Эрик завыл, свалившись с Павла на бок и засучив ногами. А Павел, поднявшись на колени, добавил скрючившемуся вурдалаку сцепленными кулаками в голову. Он кое-как встал и стал наносить удары ногами по лежащему сопернику — один, другой, третий, четвертый…
Наконец ярость Павла улеглась. С трудом переведя бешено частившее дыхание, он сел в свою машину и завел мотор — ключи были на месте. Тем временем из мастерской валил густой дым, Татьяны нигде не было видно. Павел включил максимальную скорость и задним ходом буквально вырвался со двора, прорвав забор из многослойной сетки-рабицы.
Все-таки последствия приема внутрь странного напитка давали о себе знать — машина плохо слушалась Павла, выделывая различные выкрутасы на ночной дороге.
«Сейчас надо будет свернуть направо, — Тумасов вспоминал дорогу назад, далее через несколько километров выезд на шоссе. Там наверняка встретится какой-нибудь милицейский пост».
Внезапно свет мощных фар показался в зеркале заднего вида. Джип!
Однако! Ну и терминатор этот Эрик! Все ему нипочем! Теперь Павел понял, что он спасся буквально минута в минуту, так как Эрик только приехал домой и его машина стояла у входа.
Джип догонял. В какой-то момент Павел потерял управление и заехал в придорожный гравий. Выбираясь оттуда, он потерял драгоценные секунды… почти поравнявшись с ним, джип ударил «БМВ» в бок. Еще раз тряхнуло. Преследователь пинал сзади, раздирая и сминая обшивку. Потом загремело стекло: аккуратное отверстие с паутиной трещин. Ого! Эрику, конечно, уже нечего терять. Это уже пуля.
Пуля прошла мимо. А вслед за ней прилетела вторая и она уже прошла насквозь, чудом не задев Тумасова. Дырочка в заднем стекле — ерунда. А вот то, что и в лобовом была дыра, усложняло положение. Обзор и так был затруднен: Павел сполз по возможности ниже, а сеть трещин не позволяла много разглядеть, тем более ночью.
Фары дальнего света все-таки здорово помогали. Вот и поворот, точнее развилка, лево-право.
Но вновь голос прозвучал в ушах.
— Будущее многовариантно! И каждый из нас сам выбирает свою судьбу! Ты можешь продолжить игру!
И Павел повернул налево. Словно кто-то сильный и могучий, приказал ему это сделать.
Теперь они мчались по горной дороге, которая затем плавно выходила на трассу Баку-Сумгаит. Выстрел, еще один — оба ушли в молоко. Павлу никак не удавалось оторваться от преследователя, но у него возникла одна идея…
Бах! — пуля пробила шину, «БМВ» занесло, и Павел только лихорадочными усилиями смог удержать машину на дороге. Тем не менее его автомобиль развернуло, «БМВ» вылетел на каменную насыпь и ударившись боком о здоровенный валун, заглох. Павел приподнялся на сидении, обернулся… А где собственно, джип?
Джип застрял на краю дороги. В азарте погони Эрик на скорости проскочил мимо «БМВ» и сметя заграждения, заехал в гравий. За джипом было еще несколько метров каменистой земли, а далее зияло чернотой ущелье. Ревел мотор, из-под колес джипа летели пыль и камни, бешено, но бесцельно крутились колеса.
Машина банально застряла.
Это был шанс. Неужели Голос подарил Павлу его?
Взревел мотор «БМВ». Павел вырулил на дорогу и со всей силы ударил джип. Он сталкивал его в пропасть, напирая еще и еще… Эрик стрелял. Стрелял в упор со своего водительского сидения.
Трах! Давя на газ, Павел фактически уже лежал на кресле. Бах! — лобовое стекло взовалось стеклянной крошкой и осыпало Павла осколками. В салон ворвался холодный горный ветер.
Бах! Да сколько еще у него патронов? Еще одно, последнее усилие! Полный газ!
У Эрика было вполне достаточно времени, чтобы выскочить из машины. Но он, судя по всему, увлекся, а может охотничий азарт лишил его способности просчитать ситуацию. Джип тяжело завалился в ущелье, ударяясь о массивные камни…
Победа! Победа? Надежда вспыхнула и угасла. Павел не смог удержать «БМВ» и тот по инерции последовал вслед за джипом вниз…