Продвижение в глубину полигона было достаточно стремительным. Тем не менее капитан Радиолов часто заглядывал в монитор своего «планшетника». Но останавливаться тоже приходилось. Связано это было с тем, что следовало выставить где-то на высшей точке гребня очередного бархана станцию ближней разведки «Фара ВР» и хотя бы проверить наличие мишеней, по которым самолеты должны пускать ракеты. Хотя, по идее, ракеты класса «воздух-земля» долететь до мишеней не должны были, поскольку испытывался именно сдвоенный механизм самоликвидации, приближаться к мишеням «волкодавам» все же не рекомендовалось. Мало ли что может произойти. Не сработает механизм, ударит ракета в мишень, и неплохо достанется тем, кто окажется поблизости. Само выставление мишеней слегка удивило капитана Радиолова, но полковник Черноиванов подсказал, что американцы пытаются в одном мероприятии двух зайцев убить. Одно дело – отработка стрельб на тренажерах, и совсем другое – стрельба в реальном полете. Даже при том, что результат останется неизвестным, сам момент прицеливания и пуска тоже дает определенные плоды.

Станция ближней разведки должна была обнаружить мишени и не допустить опасного приближения к ним, как и к диспетчерским пунктам, чтобы оттуда ничего не заметили. Эта же станция должна была предупредить и о внутренних подвижных постах, что охраняли полигон.

Место предполагаемой работы было выбрано изначально, но при этом выбрано приблизительно, поскольку никто не мог заранее предугадать, где будут размещены мишени и куда тягачи притащат будки с диспетчерами. А устроиться следовало так, чтобы по возможности видеть всех хотя бы на мониторе и самим оставаться невидимыми…

Марш через песочную пустыню радости приносил мало, но вот усталостью награждал щедро, без стеснения. Песок после дневной жары еще не остыл, и ветер, что пришел в потемневшую пустыню, не песок охлаждал, а сам от него нагревался. Прохладнее пока еще не стало. Но младший сержант Сеголетов уже никак не проявлял своей усталости, хотя больше всего вселял опасения в капитана Радиолова. В «волкодавах» командир был уверен – они способны многое вынести, а Сеголетов начал «попискивать» еще до выхода на основное задание. Но, ко всеобщему удивлению, младший сержант сумел себя победить. У него словно бы «второе дыхание» открылось. И шел он если не бодро, то наравне с «волкодавами». И не ныл.

Почти через сорок минут движения, когда в очередной раз группа остановилась и развернула станцию ближней разведки, «Фара ВР» показала наличие неподалеку трех человек. Как понял капитан, это был внутренний патруль. Непонятно только то, что патруль не передвигался по полигону, словно ждал кого-то. Догадаться было нетрудно: патруль нашел подходящее место для пункта диспетчеров и дожидался прибытия тягача. Самому Радиолову пережидать не хотелось, и он принял решение продолжать марш, хотя если выдерживать намеченное направление, то пришлось бы пройти от «зеленых беретов» внутреннего патруля метрах в двадцати с небольшим.

– Еще сто шагов, потом переходим в лежачее положение и ползем! Аккуратность предельная! – распорядился командир. – Оружие наготове!

Без оружия был только один Сеголетов. За его передвижение с готовым к бою оружием Радиолов бы беспокоился. Готовое к бою оружие – это то оружие, у которого патрон уже дослан в патронник, а предохранитель находится в боевом положении. При неудобном непроизвольном движении такое оружие может произвести выстрел. А у младшего сержанта автомат был без «глушителя», и этот выстрел поднял бы тревогу. За самих же «волкодавов» капитан не переживал. Во-первых, они никогда не допустят случайного непроизвольного выстрела, а во-вторых, их оружие было снабжено «глушителями». Конечно, с дистанции в двадцать метров выстрел автомата или винтовки даже с «глушителем» может быть услышан, и обязательно будет услышан более громкий звук затвора, что передергивается за счет движения пороховых газов. Но вот понять, что это за звук прилетел из темноты, не ожидая его, едва ли кто-либо сможет. Если насторожен и подобного звука ждешь, тогда возможным бывает и понять, а так, когда три морских пехотинца сидят на песке, двое из них беспечно покуривают, а третий с громким хрустом ест что-то, по звуку похожее на яблоко, они этот звук понять не в состоянии, более того, даже не в состоянии правильно определить место, откуда звук пришел, потому что ветер, который постоянно крепчает, относит звуки в сторону.

Радиолов первым перешел на лежачее положение и пополз, предварительно прикрыв телом свет экрана «планшетника» и заглянув в монитор, чтобы свериться с картой и не ошибиться в направлении. Сам «планшетник» после сверки он убрал. Ползать капитан умел хорошо. В новой одежде, как и в предыдущем комплекте, присутствовали наколенники и налокотники из мягкого пластика, и это позволяло избежать многих неудобств, и даже добавляло скорости. Вторым после Радиолова должен был ползти младший сержант Сеголетов, которого командир поручил вниманию лейтенанта Карошко. Младший сержант, конечно, не умел ползать со скоростью капитана, тем не менее утренние занятия, видимо, пошли ему на пользу, и Лева старательно двигал руками и ногами, не желая показать себя слабаком, как раньше не пожелал показать себя нытиком.

– Алексей Терентьевич! – напомнил о своем недалеком существовании полковник Черноиванов. – Говорить можешь?

– Нет… – едва слышно прошептал в микрофон капитан и прибавил скорость, не заботясь о том, что младшему сержанту за ним не угнаться.

Радиолову необходимо было обогнуть край ближайшего бархана и уйти за склон, чтобы не стать под светом яркой молодой луны видимым «зеленым беретам». Уверенности в том, что новый камуфлированный костюм его скроет, у капитана еще не было. Но поставленную себе задачу он легко выполнил. В реальности его новый костюм смотрелся в пустынной ночи черно-песочным и полностью сливался с окружающим миром. А замыкающий строй старший лейтенант Опарин вообще не видел капитана. Хотя дистанция между ними едва превышала десять метров и старший лейтенант знал, где в данный момент должен находиться командир, но из поля зрения его потерял.

Сам Радиолов тем временем скрылся за пологим боковым отростком бархана и только там вышел на связь, хотя и предполагал, что этот сеанс связи может ничего важного не иметь. Просто Черноиванов беспокоится о ходе выполнения задания.

– Слушаю, товарищ полковник, – сказал он в микрофон.

– Доложи ситуацию, если имеешь возможность.

– Возможность кратковременная, сразу предупреждаю. – Говоря по правде, никто не мешал капитану вести неторопливый разговор. Просто он по природе своей не любил такой контроль за своей деятельностью, хотя и понимал, что полковник несет ответственность за операцию, и спрашивать за ее итог будут именно с него, отсюда проистекает и желание контролировать каждый шаг группы. – Мы наткнулись на передвижной патруль «зеленых беретов». Три бойца сидят, перекуривают. Думаю, дожидаются тягача с передвижным диспетчерским пунктом. Проходим мимо них, дистанция около двадцати метров. Пока идем незамеченными. У меня все, товарищ полковник.

– Понял. Продолжай работать, Алексей Терентьевич.

Продолжение работы у Радиолова вылилось в ожидание своей малой группы. Вопрос Черноиванова был вызван, как понял капитан, тем, что он по внутренней связи услышал приказ перейти на передвижение ползком. И это после долгого молчания в эфире. Но молчание – это естественное состояние в работе военного разведчика. И пусть связь осуществляется в шифрованном режиме посредством закрытого канала, кто знает, какая аппаратура есть у противника! Помолчать нетрудно, зато это гарантировало определенную безопасность, пусть даже сами разговоры противник разобрать не сможет. Расшифровка человеческой речи дешифровальщикам обычно дается вдвое труднее, чем расшифровка текстового сообщения. Каждый человек имеет собственные особенности голоса и произношения. Это все дешифровальный компьютер обязан учитывать. Но просто учитывать – категорически мало. Следует еще и запрограммировать компьютер на манеру речи каждого, что, естественно, невозможно. Но при этом противнику может быть дана возможность запеленговать место, откуда велся разговор. Для этого требуется использовать одновременно не менее трех локаторов, что американцы позволить себе могут. И тогда группа рискует попасть под удар. Одной фугасно-осколочной ракеты, выпущенной с вертолета, будет достаточно, чтобы всех уничтожить. Да и необязательно использовать вертолет. Можно просто заложить координаты цели в пусковой и прицельный комплекс ракеты класса «земля-земля», и группу накроет так быстро, что она просто не успеет среагировать. По этой причине капитан Радиолов и предпочитал работать молча и разговаривать только по необходимости. А еще лучше – общаться знаками…

Трое «зеленых беретов» остались уже далеко позади, когда из пустыни пришел недалекий звук двигателя тягача. Значит, Радиолов просчитал верно – патруль тягача и дожидался. Приехать на место, в зависимости от скорости, которую тягач рискнет развить на холмистом песчаном покрытии, диспетчерский пункт должен не раньше, чем через двадцать-тридцать минут. И правильно, решил Радиолов, что группа не стала дожидаться момента появления диспетчерского пункта, а начала, вернее, продолжила движение. Но само появление пункта заставляло торопиться. Диспетчеры за несколько минут расставят свои антенны и локаторы. Армейские нормативы жесткие, к тому же они чаще всего перекрываются реальностью. Могут, например, начать работать, а группа еще не вышла к месту своей работы. Конечно, место это было определено весьма условно. Главное – расположиться так, чтобы разорвавшаяся ракета не упала на голову. Но все же устраиваться поблизости от первого же попавшегося пункта диспетчеров было неразумно. Следовало устроиться так, чтобы можно было поймать все лучи лазеров, идущие от диспетчерских пунктов. Необязательно строго между ними, но все же ближе к середине полигона. Время подгоняло, и потому, как только группа собралась, капитан Радиолов встал и дал рукой направление, что без слов означало команду:

– Вперед!

Но уже через десять минут пути младший сержант остановил группу. Тронул капитана за локоть, показал на свой рюкзак, потом на наручные часы и добавил еще один жест ладонью, повернутой книзу. Следовало запускать «беспилотник», проверить его связь с комплексами РЭБ и свою связь с ним. Все-таки дрону в операции отводилась важная роль. Сложность была в том, что на полигоне наверняка работали радары, которые должны контролировать и действия самолетов, и полеты ракет. Конечно, «Красуха-4», что стоит в трехстах километрах от полигона, может и не заглушить их сигнал. И даже должна, по замыслу, радары полностью не заглушать, а только вносить в их работу временные помехи. Именно поэтому выбрана такая дистанция выставления этого мощного комплекса РЭБ. И вообще российский «беспилотник» должен взаимодействовать не с комплексом «Красуха», а с комплексом «Ртуть БМ», чей сигнал и будет ретранслировать по закрытому каналу. Американские радары «прочитать» этот сигнал не смогут – он идет по закрытому каналу. Но вот смогут ли они засечь и дать команду на уничтожение такой скоростной и к тому же малой, даже малозаметной цели, в которую прицелиться и попасть сложно, – это оставалось открытым вопросом. Хотелось надеяться, что это для них излишне сложная задача. Такой «беспилотник», как надеялись российские специалисты, сможет распознать только старый радар, работающий в дециметровом диапазоне. А у американцев все радары стоят новые, предпочитающие современный сантиметровый диапазон. И потому надежда «волкодавов» и младшего сержанта была обоснованной, сочетающейся с данными разведки.

Выставить катапульту для запуска «беспилотника» было делом нескольких минут, которые только минувшим вечером Радиолов отсчитывал в палатке, когда проходил пробный сбор. Только в тот раз катапульта собралась за восемь минут, в этот раз – за шесть минут сорок шесть секунд, как показали часы капитана. Видимо, мобилизация момента действовала и на младшего сержанта Сеголетова точно так же, как она действовала на всех спецназовцев. Впрочем, мобилизационный момент на любого человека действует в той или иной мере. Правда, один станет точнее и сосредоточеннее, а другой «перегорит» в волнении и потому совершит множество ошибок. Но Сеголетов ошибок не совершил, о чем сообщил состоявшийся тут же удачный взлет дрона. Младший сержант заранее подготовил пульт управления «беспилотником». Сравнительно небольшой монитор пульта накладывал изображение на карту, точно такую же, как в «планшетнике» капитана Радиолова. И капитан перенес некоторые отметки на свою карту.

– Как сам думаешь, американские радары в состоянии заметить дрон? – поинтересовался он, хотя этот вопрос уже обсуждался минувшим вечером на коротком совещании в палатке у полковника Черноиванова.

– Если «беспилотник» засекут радаром, он это почувствует и сообщит, – объяснил младший сержант. – У него чуткие приборы… Но американцы ничего не смогут с ним сделать. Даже стрелять, думаю, не будут. Слишком маленькая и слишком высотная цель. В такую попасть нереально.

– Стрелять-то, скорее всего, будут, если засекут. А для того чтобы сбить, не требуется попадание. Сбивают осколками…

– Я в курсе. И потому, если поступит сигнал, начну маневрировать. Меня обучали уходить от ракет. Главное – ракету увидеть заранее. Она полетит по лазерному лучу наведения. Я обязан этот луч увидеть раньше, чем он «зацепится» за дрон. Тогда я успею отлететь подальше в сторону. На тренажере у меня это получалось хорошо.

– Ладно, – согласился Радиолов. – Полигон он нам уже полностью показал. Обеспечь технике мягкую посадку.

– Еще один диспетчерский пункт не встал на месте – движется, – возразил младший сержант.

– У него есть только одно удобное место для стоянки. Там он и встанет, – показал пальцем точку на карте капитан.

– Понял, – вовремя вспомнил Сеголетов, кто в группе командует. – Иду на посадку…

Посадка дрона совершалась с помощью вовремя выброшенного парашюта. Младший сержант хорошо рассчитал место и время, и «беспилотник» упал в песок в двадцати метрах от группы…

– Алексей Терентьевич, доложить что-то сможешь? – затребовал по связи полковник Черноиванов. – А то мне генерал звонил, спрашивал, как операция проходит. С него с самого, видимо, спрашивают. По крайней мере, я так понял…

– Пока выдвигаемся, товарищ полковник. Работать, по сути дела, не начинали. Это единственное, что я могу доложить.

– Что будет, ставь уж меня в известность…

– Результат будет только конечным, как я полагаю. Перед возвращением доложу. Конец связи, товарищ полковник… – Тон сказанного был настолько серьезным и почти сердитым, что даже полковник Черноиванов, с его обычным легким отношением к жизни вообще и к боевым операциям в частности, понял, что запрашивает доклад не вовремя.

– Конец связи… – вяло и неохотно согласился он, и маленькая диодная лампочка на КРУСе погасла.

«Беспилотник», подразобранный младшим сержантом Сеголетовым, свернув крылья и хвостовое оперение, ушел на свое место в упаковке. Катапульта к тому моменту уже пережила демонтаж и тоже была упакована в рюкзак. Теперь заново складывался парашют дрона, но это было делом недолгим. Радиолов посмотрел в монитор своего «планшетника», выверил карту по компасу и ладонью рубанул воздух, показывая направление:

– Туда. Еще с километр продвинемся… Оттуда и будем работать. Там подходящая высота есть. Она нам все возможности обеспечит.

Дальше шли уже молча. Цепочкой за командиром, стараясь ступать в край его следа, чтобы смазать его и не допустить отчетливого отпечатка ноги. Но следы и без того оставались неотчетливыми, и впечатление складывалось такое, что здесь прошло какое-то крупное животное.

Пустыня между тем в ускоренном темпе остывала. Ветер, как обычно бывает к утру, усиливался и стал уже приносить прохладу.

Последний километр преодолели быстро и без остановок. Даже не останавливались, чтобы выставить станцию ближней разведки, поскольку инфракрасная камера «беспилотника» с большой высоты совсем недавно осматривала значительный участок местности и показала бы «волкодавам» присутствие посторонних поблизости. Но таковых не было.

Остановившись на вершине бархана, выставили станцию ближней разведки «Фару ВР», и капитан, только подсоединив кабель «планшетника» к станции, знаком подозвал к себе младшего сержанта Сеголетова и показал пальцем:

– Вот и твой диспетчерский пункт. Точно там, где я и предполагал. Это для него самое выгодное место. Американцы выгоду видеть умеют. Ты пока разворачивай свою технику… Сразу всё. Мы дальше не пойдем. Это, мне кажется, лучшее для нас место работы. От всех диспетчеров примерно на одном расстоянии. Место, которое выбрал для нас полковник Черноиванов, на полста метров правее. Но так барханы ниже…

Возражать никто не стал, хотя обычно Радиолов любил выслушивать чужое мнение, а порой даже прислушивался к нему, если видел рациональное зерно. И умел без всякого стеснения признавать чужую правоту, если она казалась ему более верной, чем его собственная. То есть никогда не придерживался принципа «командир приказал, и это окончательное решение»!

Младший сержант принялся выставлять свои приборы. В первую очередь он привинтил «на спину» дрона ретранслятор сигнала комплекса «Ртуть БМ». Если сама «Ртуть БМ» в состоянии прикрыть своей работой площадку приблизительно в пятьдесят гектаров, то стоит она, следовательно, достаточно далеко от американского полигона и требуется ретранслятор, усиливающий сигнал головной машины и транслирующий его строго в нужном направлении. Зато таким образом «Ртуть БМ» избегала подозрений в причастности к тому, что должно было произойти. При этом, как Радиолов хорошо знал по опыту учений, в которых он принимал участие еще до своего перехода в состав ЧВК «Волкодав», комплекс РЭБ «Ртуть БМ» сканирует посылаемый сигнал, после чего повторяет строго в необходимом диапазоне. Точность определения диапазона при этом сводится к какой-то сотне герц. А сама несущая частота радиовзрывателя ракеты определяется за несколько десятков миллисекунд, и сигнал, посылаемый радиовзрывателю, обеспечивает должное воздействие на него – ракета взрывается или, наоборот, сигнал-приказ глушится. В данном случае сложность состояла в том, что потенциальный противник, зная о попадании нескольких ракет в руки российским электронщикам, придумал какую-то хитрость. Эту хитрость следовало разгадать. Хотя, по большому счету, она уже была разгадана и не представляла большой сложности в изучении. Сигнал, идущий к ракете, должен быть сдвоенным, решили американские специалисты. Комплекс «Ртуть БМ» в состоянии и сдвоенный сигнал послать, и даже сам сигнал разгадать. Осталось только попытаться использовать новинку. А это было не слишком трудно, поскольку самолеты использовали один и тот же лазерный луч и для прицеливания, и для подачи сигнала взрывателю. То есть время для принятия решения у комплекса РЭБ было. Сигнал самой ракете изначально тоже подавался в автоматическом режиме с помощью бортового компьютера самолета. Человек сам бывает не в состоянии точно уловить момент, когда следует производить взрыв. Он не умеет производить вычисления со скоростью компьютера, как не умеет с той же скоростью принимать решения. И именно это дает возможность воздействовать на взрыватель с помощью комплекса РЭБ «Ртуть БМ», который все сигналы принимает, дешифрует и отправляет взамен стандартных собственные. И все это делает с такой быстротой, что без проблем обгоняет не самый быстрый по своей природе компьютер самолета. К тому же компьютер самолета обязан одновременно занимать свою оперативную память режимом отслеживания работы всех агрегатов, а это тоже не самая простая задача…

Все-таки технический прогресс – вещь великая. Несколько лет назад, когда капитан Радиолов был еще лейтенантом Радиоловым и командовал взводом спецназа ГРУ, в подобной ситуации он обязательно выставил бы дальние посты во все стороны света, для чего ему пришлось бы задействовать полностью всю свою группу. И сделал бы это даже при том, что в те времена еще не существовало современных систем связи. Сейчас же необходимости в этом не было. Хватило только выставленной станции ближней разведки «Фара ВР», а «волкодавы» группы могли спокойно отдыхать, пока командир сидел перед монитором своего «планшетника» и контролировал ситуацию вокруг. Станция ближней разведки даже «захватила» оставленный позади внутренний патруль «зеленых беретов», который дождался прибытия на нужное место дизельного гусеничного тягача с диспетчерским пунктом, после чего побрел в сторону деревни. К сожалению, «Фара ВР» ее не доставала, поскольку деревня выходила за десятикилометровый радиус обзора. Но радовало уже то, что небольшой радар станции умел вращаться по кругу и показывал участок американского полигона и спереди, и сзади, и по бокам. Чтобы «Фара ВР» кому-то позволила приблизиться незаметно, необходимо, чтобы у этого человека не было ни при себе, ни на себе никаких металлических предметов. Ни оружия, ни часов, ни даже металлических зубов во рту, причем станции было безразлично, открыт рот или закрыт, она почувствует даже старый осколок, что «гуляет» у человека в теле. А в боевых действиях человека, который не имеет ни на себе, ни при себе ничего металлического, встретить чрезвычайно трудно. Тем более не опасались такой встречи «волкодавы», каждый их которых имел вполне законное право именоваться «человек-оружие», то есть был специалистом по рукопашному бою.

Таким образом, работа пока досталась только младшему сержанту Сеголетову и командиру группы капитану Радиолову. Остальным можно было просто отдыхать, лежа на песке, который к этому моменту стал уже почти холодным.

Сеголетов тем временем снова собрал в нужном объеме «беспилотник» и катапульту и запустил дрон. Сам внимательно следил за приборами, отражающими информацию на мониторе его ноутбука. И только через несколько минут вздохнул с демонстративным облегчением.

– Что? – спросил лейтенант Карошко.

– Минуту назад вылетели самолеты с ракетами, – посмотрев на часы, ответил младший сержант. – Три с аэродрома на авиабазе НАТО в Турции, три с авианосца в Средиземном море. Последние сейчас уже пролетели Ливан и находятся, я думаю, над территорией Сирии. Через шесть минут будут над нами. Ждем…

– Ждем, – кивнул Карошко и повернулся на другой бок.

Старший лейтенант Ласточкин в это время бархатной тряпочкой протирал окуляры на оптическом прицеле своей винтовки, а старший лейтенант Опарин прикладывал к глазу окуляр прицельного приспособления гранатомета «Шмель-М», принесенного с собой лейтенантом Карошко, хотя прицеливаться было некуда, да и сам прицел тепловизора не имел. Но каждый убивал оставшееся время по-своему.

Командир же продолжал внимательно смотреть в монитор «планшетника», контролируя окрестности на предмет появления опасности. А младший сержант Сеголетов расставил свои приборы, назначение большей части которых капитан Радиолов и не знал. Но на приборы младший сержант практически не смотрел, поскольку все их через хаб, как младший сержант называл обычный разветвитель, присоединил к USB-порту своего ноутбука, и данные выходили на одном мониторе. Это позволяло контролировать всю ситуацию. Там же, на экране монитора, в верхнем правом углу, находился и маленький прямоугольный экранчик, на который транслировалось изображение с инфракрасной камеры БПЛА. То есть «беспилотник» дублировал станцию ближней разведки «Фару ВР». По диагонали от изображения с «беспилотника» располагался небольшой круглый экранчик, какие бывают у радаров. Сеголетов радар выставил, но он мало походил на привычный взгляду военного человека радар-«тарелку» и представлял собой какое-то решетчатое сооружение, почти прямое по своему профилю и вращающееся вокруг своей оси. На мониторе радара, словно закрепленная в центре, вращалась золотистая стрелка и смазывала изображения трех точек с одной стороны и такое же количество других точек – с другой. Количество точек прямо говорило, что радар засек и ведет самолеты американских ВВС точно так же, как это делал бы большой стационарный радар, установленный или вообще на земле, или на базе какого-то большого тягача. Еще несколько разной величины экранчиков располагались по всему периметру монитора ноутбука.

– Я бы на их месте начал стрелять еще до того, как полигон будет в пределах визуальной видимости, – сказал младший сержант. – Вот… Ведь не подскажешь, и не начнут… Как будто не понимают, что мне время нужно, чтобы сканирование провести. Вот… Вот… Пошло… Пошло…

На круглом экранчике радара появилась еще одна маленькая точка, отделившаяся, видимо, от главной и имеющая значительно большую скорость передвижения. Это увидел капитан Радиолов, оторвавшись от своего «планшетника» и посмотрев в монитор ноутбука. А на еще одном небольшом экранчике в верхней части монитора вдруг забегали какие-то быстро сменяющиеся цифры в два ряда. Когда цифры остановились, младший сержант ткнул в экранчик пальцем, активируя на сенсорном экране какую-то команду, после чего включил еще один экран, теперь обычного стандартного инженерного калькулятора, быстро произвел какие-то вычисления, ввел данные в окно с цифрами и дважды нажал клавишу «Enter». На том же экранчике вместо цифр вышел текстовой формат: «Спасибо. Сообщение получено и обрабатывается».

– Все, ждем… – почти торжественно заявил Сеголетов. – Наша работа, по сути дела, закончена. Осталось совсем немного. – Вытащив из рюкзака очки, похожие на очки ночного видения, а еще больше напоминающие театральный бинокль со специальным креплением, надел крепление на шлем и стал рассматривать небо. – Есть луч диспетчера! – воскликнул он и снова склонился над монитором.

В том же окошке, что и раньше, опять забегали цифры в два ряда. Сеголетов произвел новые вычисления и ввел их туда же, куда и первые. И вся история повторилась. Даже текстовое сообщение повторилось слово в слово.

– Вот теперь действительно – всё основное сделали…

– Что? Уже уходим? – Старший лейтенант Ласточкин готов был, кажется, сразу отправиться в обратный путь, но с сожалением похлопал ладонью по ствольной коробке своего «Сумрака», которому не довелось нынешней ночью пострелять.

– Нам нельзя оставлять дрон в небе. Я еще не отдал ему команду выполнять полет по программе выхода из операции. Когда дам команду, он полетит в сторону Хмеймима, но там его могут свои же из системы ПВО подстрелить. И потому он приземлится неподалеку от дороги, где мы его и подберем. Дрон будет подавать сигналы, которые кроме меня никто не услышит. По сигналам я его и найду. Но пока еще рано. Он еще здесь не всю свою работу выполнил. И я, хотя говорю, что всё, сделал только основное, самое скоростное и сложное. И вообще, товарищ старший лейтенант, разве вам не любопытно посмотреть, во что наши действия выльются?

– Любопытно… – с удовольствием согласился Ласточкин, всегда отличающийся повышенным любопытством.

И тут же, словно удовлетворяя его любопытство, в стороне раздался мощный взрыв. Капитан Радиолов резко склонился к монитору «планшетника». Станция ближней разведки показывала горение отдаленного диспетчерского пункта, расположенного на границе с пустыней. Ракета ударила в него, подожгла и, должно быть, развалила на куски. По крайней мере, наличия людей рядом с уничтоженным объектом станция ближней разведки не показывала.

– Хорошо америкосы стреляют, – оценил капитан попадание. – Высокоточные, похоже, ракеты…

– Только цель у них изначально была другая, стандартная мишень типа старой списанной машины, – поправил командира младший сержант. – Специально на трейлере сюда доставлялись. А это наша «Ртуть» стреляет, а не американцы. Наши специалисты управление перехватили. Диспетчерский пункт направил лазерный луч, но не давал еще команду к самоуничтожению. Чуть позже, конечно, дал, но уже тогда, когда ракета стремительно на диспетчеров падала. Так стремительно, что они, похоже, даже из своей будки на гусеницах выскочить не успели. Да даже если бы и успели, это их не спасло бы. У осколков фугасно-осколочной ракеты большой разброс. Сама ракета направилась по лазерному лучу точно в диспетчерский пункт и разорвалась прямо над ним, я думаю, что на дистанции от двух до одного метра. Значит, этот вариант мы опробовали. Теперь пробуем другой, последний…

Сеголетов так быстро застучал по клавиатуре, что капитан никак не мог понять, что он набирает. Тем более на мониторе никакого текстового или цифрового сообщения не появлялось.

– Сюда смотрим… – Указательный палец младшего сержанта ткнул в круглый экранчик радара, который сразу вдвое увеличился в размерах. – Сейчас начнется…

Ждать пришлось недолго. Буквально через пару секунд на экранчике появилась одна яркая вспышка, а за ней еще четыре. И все. Пять точек пропало. Оставалась только одна, как догадался Радиолов, принадлежащая самолету, который умудрился уничтожить свой же диспетчерский пункт. Но этот самолет, совершив относительно большой круг, развернулся и стал стремительно уходить в сторону ливанской границы, намереваясь, видимо, пролететь над ливанскими горами, а потом в Средиземном море совершить посадку на палубу своего родного авианосца. Другие самолеты превратились, скорее всего, в осколки, которые не улавливались слабым переносным радаром Сеголетова. Может быть, сами американцы на своих радарах и полюбовались летящими в разные стороны обломками самолетов, если смогли их уловить. Хотя это тоже еще не гарантированный вариант. Радиолов, честно говоря, просто не знал, могут ли радары «видеть» останки самолетов так же явственно, как видят сами самолеты. Но желаемый результат, как понял капитан, был достигнут…

– Теперь дрон отправить… – сам себе скомандовал младший сержант. Он взял в руки пульт управления «беспилотником» и почти торжественным нажатием какой-то отдельной клавиши активировал действие заложенной в дрон программы. – Готово! Полетел восвояси…

На КРУСе капитана замигала лампочка-кнопка дальней связи. Радиолов нажал на кнопку, вдавливая ее в нижнее фиксированное положение и уже догадываясь, кто желает с ним пообщаться. Хотя в Москве стояла глубокая ночь, генерал Трофимов наверняка приехал на базу ЧВК «Волкодав». А полковник Селиверстов, скорее всего, в ночь главной операции группы вообще домой не поехал. Благо, сухой корм для своих собак он держит и в квартире, и в рабочем кабинете – есть чем покормить благородных животных. Но разговор начал, естественно, полковник.

– Капитан, пообщаться пару минут можешь?

– Пока еще могу…

– Тогда прими устный выговор. Делаю тебе официальное замечание. Почему не докладываешь результаты полковнику Черноиванову?

– Нечего было докладывать. И времени на это пока еще не было… – спокойно отреагировал капитан на замечание командира.

Полковник Черноиванов не мог пожаловаться полковнику Селиверстову. Это вообще не в духе Черноиванова, понимал Радиолов. Значит, полковника «достал» своими звонками генерал Трофимов. Но Селиверстов сам бывший офицер спецназа ГРУ, и он отлично знает, что такое боевая работа и насколько нежелательно отвлекать командира от выполнения задания в момент работы. Тем более от работы в скрытном режиме. И потому замечание было высказано слегка шутливым тоном, видимо, исключительно ради интереса генерала Трофимова и из уважения к погонам смежника.

– Докладывать всегда есть что. Потому что неизменение ситуации – тоже готовый факт, ситуацию подчеркивающий или перечеркивающий.

– Моя работа, товарищ полковник, состоит не из постоянных докладов. Иначе толку от нее не будет. Извините, товарищ полковник, младший сержант Сеголетов подает мне какие-то знаки. Подождите минутку, я потом выйду на связь. Уже есть что доложить…

Капитан отключился от связи внешней, автоматически вошел в систему внутренней и вопросительно посмотрел на младшего сержанта. Тот вместо ответа показал монитор своего пульта управления «беспилотником», куда транслировалось изображение с камеры наблюдения дрона. На мониторе отчетливо было видно, что со стороны деревни, занятой «зелеными беретами», наперерез курсу движения группы, на большой скорости двигалась какая-то техника. Две единицы…

– Укрупнить можешь? – сразу последовал вопрос Радиолова.

Сеголетов, не отвечая, несколько раз нажал какую-то клавишу и снова показал свой пульт капитану, заметив при этом:

– На максимум увеличения…

– «Хамви»… – безошибочно определил Радиолов вид транспорта, что быстро передвигался по пустыне. – Слишком быстро едут. Вот-вот увязнут…

Так и оказалось. Тяжелый бронеавтомобиль, идущий первым, внезапно сбросил скорость и остановился, закопавшись в песке. Идущий следом «Хамви» на скорости остановиться не успел, водитель попытался отвернуть в сторону, но завершить маневр тоже не сумел – песок сокращал возможности маневра, и второй бронеавтомобиль правой стороной ударился в задний бампер первого. Но разбираться со столкновением никто не стал. Второй бронеавтомобиль попытался сдать задним ходом, однако тоже забуксовал. И только после этого из машин выскочили люди. В каждой из них вместе с водителями было по четыре человека. Дрон уже отдалился в сторону границы полигона, поэтому изображение с камеры подавалось под углом, и человеческие фигуры было отлично видно. Все восемь «зеленых беретов» собрались кучкой, обсуждая ситуацию и показывая куда-то рукой. Радиолов сразу понял, что показывают они в ту сторону, где находился он с группой. Потом один из американских морских пехотинцев отошел от всех подальше, что-то держа перед собой, посмотрел в это что-то и жестом точно подтвердил направление. После чего американцы двинулись не в сторону группы «волкодавов», а наперерез их предполагаемого пути.

– Над нами вражеский «беспилотник», – сделал категоричный вывод капитан. – Ласточкин, поищи…

Старший лейтенант свою задачу понял, не требуя пояснений. Лег на спину, прижав к плечу приклад сверхдальнобойной снайперской винтовки, и принялся тепловизором прошаривать небо над головой. Но «зеленые береты», видимо, тоже были опытными бойцами, они держали свой дрон где-то в стороне.

– Не могу увидеть… – признался наконец Ласточкин. – Звук бы услышать… Сторону хотя бы приблизительно вычислить…

– «Красуха»! – воскликнул младший сержант Сеголетов. – Запрошу сейчас усиление сигнала. Может, лишит их связи…

Он выложил из рюкзака свой ноутбук, загрузил его и стал что-то быстро набирать на клавиатуре. Пальцы младшего сержанта мелькали так быстро, что Радиолов только удивился, как тот умудряется при такой скорости печатать без ошибок.

Текст передавался двумя частями. Сначала Сеголетов отправил один запрос, потом, видимо, получил ответ, прочитал его в мониторе, сделал другой запрос, снова прочитал ответ и, поднявшись с песчаного склона бархана, повернулся к командиру группы:

– Товарищ капитан, «Красуха-4» с самого начала работает на полную мощность. Видимо, силы сигнала не хватает, чтобы подавить передатчик американского дрона. Я спросил, что делать в нашей ситуации, когда снайпер не может «беспилотник» отыскать. Мне посоветовали вернуть наш дрон, заставить его лететь на максимальной высоте и с помощью его тепловизора найти американский, если тот летает ниже. Но тогда мне придется отменить команду возврата дрона, сажать его здесь, а потом выносить на руках. Или хотя бы посадить за пределами полигона, где-то рядом с нашей группой поддержки. На полное возвращение у дрона не хватит заряда аккумулятора. Хватило бы за полигон вылететь…

– Возвращай! – категорично решил Радиолов и включил дальнюю связь. Полковник Селиверстов, видимо, даже шлем после последнего разговора не снял. Ответил сразу:

– Слушаю тебя, капитан. Что там случилось?

Стараясь говорить короткими резаными фразами, как в армейском рапорте, капитан объяснил сложившуюся ситуацию. Но начал с уничтожения американских ракет, одного диспетчерского пункта и самолетов в воздухе. А потом уже перешел к сообщению о «зеленых беретах», американском и своем «беспилотниках» и о принятом им решении.

– Они точно, товарищ полковник, нас ищут. Знают при этом, где мы находимся, – завершил капитан свой доклад.

– Американский «беспилотник» передавал изображение только по одному адресу? Только поисково-охранной группе?

– Не могу знать, товарищ полковник. Но допускаю, что «беспилотник» за нами наблюдает достаточно давно. Судя по дистанции от деревни, где у американцев база, они выехали еще до уничтожения ракет. Просто нас обнаружили и сразу выехали.

– А что же ваш «беспилотник»… Он почему не увидел конкурента?

– Спрошу Сеголетова.

Капитан, зажав микрофон рукой, задал вопрос младшему сержанту.

– Наш дрон работал в режиме ретранслятора сигнала системы РЭБ. В целях экономии заряда аккумулятора у него были выключены все камеры наблюдения, – ответил тот.

Капитан повторил ответ в микрофон, но сам следил глазами за тем, как младший сержант справляется с пультом управления дроном, направляя «беспилотник» в обратный путь.

– Минутку, капитан, я с товарищем генералом посоветуюсь. Пока это похоже на полный провал и на крупный международный скандал. От такого скандала у нас у всех уши завянут. Мы подумаем, как этого избежать…

Минутка вылилась в добрых три минуты, спустя которые полковник снова вышел на связь. А пока беседовал с генералом, он, видимо, шлем с головы снял, потому что до наушников Радиолова доносились лишь отдельные слова, разобрать которые могли бы, пожалуй, только специальные приборы. Наконец полковник сообщил:

– Капитан, тут такое дело. Там, как ты говоришь, восемь американцев…

– Так точно, товарищ полковник. Восемь человек. Из них двое – водители.

– Вас, насколько я понимаю, пятеро…

– Так точно, товарищ полковник. Из пятерых только четверо «волкодавов», из них один – снайпер, а младший сержант научной роты даже не вооружен.

– Как можно вообще идти на территорию противника невооруженным! – возмутился Селиверстов.

– У Сеголетова груз большой и тяжелый. Я приказал оставить оружие на базе.

– Но вы вчетвером справитесь с «зелеными беретами»?

– Думаю, без проблем.

– Необходимо не просто справиться, а еще и закопать тела так, чтобы их потом песком засыпало и чтобы никто даже с миноискателем не нашел. То есть содрать с них все металлические предметы, вплоть до личных номерных знаков и пряжек с ремней.

– Я понял, сделаем. Пару секунд, товарищ полковник… Сеголетов что-то мне показывает. Я только гляну…

Младший сержант показывал свой монитор на пульте. «Беспилотник» успел вернуться на максимальной высоте и сразу определил в небе своего американского «коллегу». Радиолов, недолго думая, кивнул на старшего лейтенанта Ласточкина, которому требовалось показать монитор, и видел, как тот повернул пульт, ориентируя его по внутреннему электронному компасу, определил сектор, где находился американский дрон, и сразу после этого поднял винтовку. Видимо, «беспилотник» он нашел сразу, потому что винтовка в руках старшего лейтенанта вздрогнула от выстрела. Сам выстрел Радиолов не услышал – внутренняя связь была отключена, а наушники мешали улавливать звуки даже рядом.

– Готово, товарищ полковник, «беспилотник» противника уничтожен! – не дожидаясь сообщения от старшего лейтенанта Ласточкина, но зная уровень стрельбы своего штатного снайпера, доложил капитан.

Сам Ласточкин подтвердил его слова кивком головы.

– Тогда приступай к уничтожению противника. У меня всё. Нет, подожди… Вот товарищ генерал подсказывает. Ага… Он созвонился… ИГИЛ… Да, капитан, дело такое. В одной из недалеких деревень уничтожена группа бандитов. Может быть, ИГИЛ, может, еще кто-то, они не успели объяснить… Это неважно. Их восемь человек. Один из них – американец или европеец. Троих увезут в сторону, а пятерых, в том числе и европейца, бросят в пустыне на подступах к полигону. Примерно там, где сейчас находится твоя группа поддержки. Согласно «легенде», на бандитов наткнулся патруль сирийского спецназа. Преследовал и уничтожил. На всякий случай подбрось им один огнемет. Ты же два получил. Не жалей ради дела… Потом бандитов сожги огнеметом. И восьмерых американцев сожги. Тогда можно и не закапывать. Сирийцы сообщат американцам об уничтожении группы бандитов. Поверят или нет – это дело сугубо американское. Других версий у западной коалиции просто не будет. Но мы, таким образом, останемся в стороне и избежим международного скандала. Все понял, капитан?

– Так точно, товарищ полковник!

– Вот и отлично! Генерал сейчас звонит Черноиванову, чтобы встретил машину с убитыми бандитами. Объясняет ему, что требуется сделать. Полковник сумеет устроить так, словно шел бой. И даже постреляет для привлечения внимания. Но это уже после твоего возвращения. И пустые гильзы разбросает. Вот теперь у меня все. Конец связи…

– Я понял. Сделаю! Конец связи, товарищ полковник!

В принципе задача стояла не такая уж и сложная. Ценить своих морских пехотинцев могут только в США. Но там больше работает пропаганда. В рядах российских спецназовцев пресловутые «зеленые береты» как высококлассные бойцы не котируются. И этих «беретов» всего-то восемь человек, по паре на каждого «волкодава». К тому же они теперь «ослепли», то есть лишились своего «беспилотника». А в группе Радиолова «беспилотник» передает карту в полном объеме.

– Двинули… – дал команду капитан. – Темп максимальный!

Уже на ходу он начал ставить бойцам задачу…

Дрон точно подсказал, когда группа вышла на дистанцию выстрела. К сожалению, американские морские пехотинцы уже успели к тому моменту окопаться и ждали своих оппонентов, укрывшись за брустверами. Засада была выполнена не слишком аккуратно. Песок, по природе своей текучести, позволяет сгладить большинство углов, а это сделано не было. А сами окопы могли бы причинить неприятность «волкодавам» только в случае прямой встречи с противником, которую «волкодавы» не ожидали. То есть если бы группа прямиком на них вышла и попала бы под кинжальный расстрел. Однако такая засада никого из бойцов ЧВК не испугала. В противостоянии с огнеметом окоп, даже если он полнопрофильный, не может быть спасением – облако горючей взвеси проникает в каждую низинку, в любое углубление, а потом, в момент взрыва взвеси, в том же окопе возникает температура в несколько тысяч градусов, и образуется область настолько повышенного давления, что человеческий организм не может его выдержать… Но даже полнопрофильные окопы американцы рыть нужным не посчитали. Решили, похоже, что такой окоп предназначен по своим характеристикам для длительного позиционного противостояния, как и говорят воинские уставы, а для засады хватит и окопов, в которых может укрыться лежачий боец. Долго там лежать американцы не намеревались, считая, что неожиданность огня из засады, тем более по группе, численно небольшой, свою роль сыграет, и каждому достанется хотя бы по паре пуль.

Радиолов через кабель подсоединил свой «планшетник» к пульту управления «беспилотником». Управлять дроном он не собирался, хотя навык такого управления имел. Более того, на его «планшетнике» даже программа управления была установлена. Но пока же необходимость синхронизации двух устройств просматривалась в другом. Дело в том, что в самом пульте управления не было карт – там был только результат прямой трансляции с видеокамеры. А в «планшетнике» карты имелись, и даже с обозначением, перенесенным с карт топографических. При наложении «взгляда» камеры на карту можно было определить ту или иную высоту. Конечно, пески пустыни не стоят на месте. Барханы постоянно движутся под потоками ветра. Но и движутся они тоже не по ровной поверхности. Под слоем песка находятся холмы и горы, имеющие собственную высоту. Такое совмещение карт позволило группе «волкодавов» выбрать для своей позиции высоту господствующую. Правда, находилась она у «зеленых беретов» за спиной, но «волкодавы» умели отлично ползать и совершать губительные для противника обходные маневры. И делали это незаметно, в чем им хорошо помогали новые камуфлированные костюмы.

Это последнее сказалось сразу, как только начало светать. Если до этого морские пехотинцы США полагались больше на технику наблюдения, то теперь пытались использовать свои глаза, доверяя им больше. Но ни тепловизионная техника, ни собственные глаза не помогли им увидеть, как пять человек обошли их по полукругу и уже за спиной, спрятавшись за барханом, поднялись в полный рост, чтобы взобраться по склону до серповидного гребня.

– Алексей Терентьевич, имеешь возможность разговаривать? – включился во внутреннюю сеть полковник Черноиванов.

– Нет, – коротко ответил Радиолов деловым, почти сердитым шепотом.

– Когда сможешь, обрисуй обстановку…

Полковник от связи не отключился, предпочитая дождаться ответа, когда у капитана Радиолова появятся время и возможность.

А «волкодавы» тем временем подошли к гребню бархана. Американские морские пехотинцы занимали позицию на гребне соседнего, более низкого бархана. Конечно, они понимали, что более высокий дает преимущество, но при устройстве засады «зеленые береты» обращали внимание на еще не полностью заметенный песком след от движения группы на полигон. А тот след, как помнил Радиолов и как видел с помощью камеры «беспилотника», уходил в сторону, и с большого бархана тот путь был не виден. Наивно было предполагать, что «волкодавы» будут возвращаться тем же путем, которым пришли, тем не менее американцы решили именно так. И выставили засаду на более низком бархане, не воспользовавшись преимуществом высоты. Радиолов просчитал их ошибку. Но его позиция тоже была не самой удобной для работы огнеметчика лейтенанта Карошко.

Сам Карошко словно прочитал мысли капитана и, повернувшись к нему, произнес:

– Командир, я, пожалуй, еще маленький вояж совершу. Зайду к ним сбоку. Там справа высотку вижу, откуда стрелять будет удобно.

Радиолов внимательно всмотрелся в карту и одобряюще кивнул:

– Гони!.. Ласточкин прикроет.

Старший лейтенант Ласточкин стал с удовольствием устраивать винтовку на песчаном бугорке, который мог служить удобной опорой для длинного ствола, а лейтенант Карошко сразу начал спускаться с гребня бархана, но не по только что пройденному пути, а наискосок, срезая угол. Шел при этом достаточно быстро, не желая затягивать время.

– Аркадий, – вслед ему напомнил капитан, – не забудь потом направляющую гильзу зарыть. Поглубже…

– Я как раз, командир, про это подумал… – ответил лейтенант. – Хотя, если мы тела зарывать не будем, тогда и гильзу можно не подбирать…

– Да, соглашусь… – ответил командир.

– Командир, посмотри в прицел… – предложил Ласточкин.

Радиолов поднял свой автомат и залег на гребне, прильнув к прицелу, как никогда не делал во время стрельбы, чтобы не получить удар прицелом в глаз. И сразу понял, что хотел показать ему старший лейтенант. Два «зеленых берета» поднялись выше остальных и заняли позицию чуть в стороне.

– Вижу. И что предлагаешь? – спросил он.

– Им сверху будет видно Карошко…

– А я ползком, по полукругу… – отреагировал огнеметчик.

– Все равно могут заметить, – строго предупредил Радиолов. – Разве что «камуфляж» спрячет. Ласточкин! Как соображаешь? Могут заметить?

– Если глаз не намылен, обязательно заметят.

– И что думаешь?

– Другим морпехам только ноги этих двоих видны. Я могу ноги оставить на месте, а их в то же самое время уже не будет.

– Отработай по-умному…

Старший лейтенант сначала тоже приложился к прицелу, потом убрал голову, избегая удара прицелом при отдаче сильной винтовки, и тут же прозвучал выстрел. А на подготовку второго не потребовалось снова к прицелу глазом прикладываться – только плечи старшего лейтенанта слегка шевельнулись, сдвигая ствол. И уже через пару с небольшим секунд прозвучал второй выстрел.

– Как успехи? – поинтересовался Карошко, безопасность которого снайпер и обеспечивал, как, впрочем, и безопасность всей группы.

– Все чисто. Можешь продолжать и дальше червяком извиваться… – своеобразно доложил снайпер о своей успешной стрельбе. Докладывал, конечно, не командиру, но и командир его понял. Тем более сам, лежа рядом, смотрел в прицел и отлично видел, как вздрогнули сначала ноги первого «зеленого берета», потом второй, услышав, видимо, звук пули, пробивающей бронежилет, пожелал на бок перевернуться, и в это время вторая пуля под острым углом попала ему под мышку, откуда, пробив грудь, должна была уйти в шею и в голову. Ноги морпеха при этом остались в положении человека, лежащего на боку. Других бойцов в засаде это могло бы смутить только в случае, если ноги будут в таком статичном и не совсем удобном положении слишком долго. Выход напросился сам.

– Ласточкин! Сможешь у второго через полторы минуты ногу пошевелить?

– Без проблем. В каблук попаду – дистанция плевая, сотня метров. Труп щекотку почувствует, сам ногу уберет…

Капитан Радиолов, в отличие от первого снайпера своей группы, никогда не умел так легкомысленно относиться к трупам. Ему сразу лезли в голову мысли о жене и детях убитого, а если удавалось увидеть визуально, что это молодой парень, то о его родителях, ждущих возвращения своего сына из дальней опасной командировки. При этом капитан понимал – если противника не убить, то он может убить тебя. И для себя выбирал жизнь.

Ровно через полторы минуты, когда лейтенант Карошко уже подбирался к наиболее удобной для себя позиции, прозвучал в наушниках еще один выстрел, и верхняя нога лежащего на боку трупа подлетела и согнулась в колене. Старший лейтенант отработал на оценку «отлично». Даже капитану Радиолову, наблюдающему в прицел, показалось, что убитый только согнул одну ногу в колене.

А лейтенант Карошко тем временем добрался до позиции, которую капитан выбрал для него, но, осмотревшись, посчитал, видимо, ее не самой удобной и пополз дальше. Туда, где лежали два трупа морпехов. Сверху ему, конечно, было удобнее накрыть взрывоопасным облаком всех оставшихся в засаде, но там можно и самому пострадать от взрыва – дистанция, как казалось Радиолову, была маловата для безопасного выстрела из огнемета.

– Рискуешь, Аркадий… – предупредил капитан. – Лучше вернись на прежнюю позицию.

– Понял. Работаю… – согласился Карошко, сам, видимо, оценив ситуацию.

Ему понадобилось полторы минуты, чтобы вернуться. На месте лейтенант развернулся, приподнялся над бугорком, после чего спрятался, став невидимым и своим, и чужим. Готовил огнемет к стрельбе, после чего рядом с бугорком высунулась туба, и показалась голова Карошко. Прицеливался он недолго. Огнемет ухнул рассерженным ночным филином, на какое-то мгновение над местом засады возникло белое облако взрывоопасной взвеси, которая тут же вспыхнула ярким красно-белым высокотемпературным пламенем. С засадой американской морской пехоты было покончено. На все понадобилось три выстрела из снайперской винтовки и один выстрел из огнемета «Шмель-М».

Радиолов посмотрел на свой КРУС. Из сети никто не вышел, значит, полковник Черноиванов оставался на связи.

– Товарищ полковник! Капитан Радиолов…

– Слушаю тебя, Алексей Терентьевич!

– Вам генерал Трофимов звонил? Вы в курсе нашего положения?

– Звонил. Тут у нас вообще шевеление началось, почти как на площади Пляс Пигаль. Прибыл мулязим авваль Шир Амин. Поклон вот тебе передает. Он привез пять бандитских трупов. Мы уже уложили их соответствующим образом. Ахмат привез пустые гильзы. Разбросали их так, словно бандиты отстреливались. Ждем только твоего возвращения, чтобы трупы сжечь. И уже обстреляли их из автоматических пушек БМП. Назад будем возвращаться «на броне» вместе с сирийцами. У тебя все в порядке?

– Так точно, товарищ полковник. Выходим в вашу сторону.

– А «зеленые береты»?

– Засада американской морской пехоты приказала долго жить…

– Могу доложить генералу Трофимову?

– Можете. Мы удачно отработали.

– Ждем. Конец связи…

– Конец связи, товарищ полковник…

Все остальные мероприятия в завершение операции представляли собой дело техники. Как офицер более опытный в боевых делах, капитан Радиолов прошел вместе с полковником рядом с лжепозицией бандитов, одному убитому подправил ногу, чтобы создавалось впечатление, что тот лежал и стрелял, упершись подошвой в камень. Пустые гильзы были рассыпаны там, где они и должны были лежать при автоматической стрельбе. Радиолов поднял с песка несколько гильз, чтобы бросить их между бандитами на позиции.

– Туда пустые гильзы отлетать не должны, – подсказал полковник.

– Когда все правильно – это вызывает больше недоверия, чем в случае, если есть какое-то небольшое несоответствие.

– Это точно, командир. Но не всегда… – вмешался в разговор снайпер лейтенант Сергеев.

Ему и еще одному снайперу, лейтенанту Югову, как раз что-то рассказывал, зажав рукой микрофон, старший лейтенант Ласточкин. Радиолов сразу подумал, что Ласточкин микрофон спрятал в ладонь, потому что хвастается своей стрельбой. Так и оказалось, видимо. Но какие-то нотки в голосе Сергеева капитану не понравились, и он переспросил:

– Юрий Петрович, ты имеешь что-то сообщить? Мы тебя слушаем…

– Три пули от винтовки Ласточкина остались в телах двух американцев. Эти пули выпущены явно не из бандитских «АК-47». А если будет экспертиза?

– Понял, – сразу согласился Радиолов. – Ласточкин, неси сюда свою винтовку!

Старший лейтенант подошел с вытянутым в напряжении лицом. Но он, как опытный военный разведчик и, следовательно, специалист в области маскировки, понимал необходимость таких действий.

– Кому пристроить? – спросил сразу и в дополнение отстегнул с пояса короткий подсумок с двумя дополнительными магазинами, по пять патронов в каждом.

– Любому, кто тебе больше нравится, – за капитана ответил полковник Черноиванов.

Ласточкину больше понравился тот, кто был к нему ближе и на которого он едва-едва не наступил. Бандит лежал на боку, с автоматом в руках. Правое плечо у него было оторвано снарядом автоматической пушки БМП. Так создавалось впечатление расстрела бандитов и прекращение их сопротивления. Винтовку старший лейтенант пристроил сбоку, а подсумок с двумя магазинами прицепил к ремню на спину. Но тут подошел лейтенант Югов и вытащил один из магазинов, сразу убрав его к себе в подсумок на «разгрузке». При этом вопросительно посмотрел на Радиолова. Капитан согласно кивнул. Патроны к винтовке «Сумрак» калибра 408 Chey Tac были в Сирии в большом дефиците, если их вообще можно добыть, а необходимость в снайперской работе вполне могла еще возникнуть, несмотря на то, что «волкодавы» намеревались уже после завершения этой операции вернуться в Москву. Но они и после первой операции тоже на это надеялись…

– Огнемет… – коротко приказал капитан, и лейтенант Карошко с тяжелым вздохом уложил свое оружие рядом с другим бандитом. И две запасные термобарические гранаты там же пристроил.

– Когда будете их сжигать, гранаты в нас не полетят? – спросил полковник.

– Термобарическая смесь взорвется раньше маршевого двигателя, – гарантировал лейтенант. – Взрыв будет на месте. Только отойти всем все же стоит подальше.

«Волкодавы» не отходили, они отъезжали. Сирийские спецназовцы устроились внутри трех боевых машин пехоты, «волкодавы» поехали «на броне». На дистанции в полсотни метров замыкающая колонну БМП остановилась, давая возможность лейтенанту Грекову, назначенному вторым огнеметчиком вместе с первым – лейтенантом Карошко, произвести выстрел. Мертвая банда накрылась сначала белым облаком, потом и облаком пламени. Два оставленных в рюкзаке «выстрела» взорвались почти сразу, но площадь поражения расширилась незначительно. Основное пламя ушло высоко вверх.

– Ну вот и все… – сказал полковник Черноиванов. – Шир Амин, можешь передавать своим, пусть сообщают морским пехотинцам об уничтожении банды… Все, Алексей Терентьевич? Как думаешь?

– Думаю, что все… Пора домой.

– А если командование еще что-то придумает?

– Придется выполнять… – ответил Радиолов и не смог сдержать вздоха: – Хотя, честно говоря, устали мы сверх всякой меры. А что, товарищ полковник, есть наметки следующей операции?

– Нет, – усмехнулся полковник Черноиванов. – Более того, могу сообщить тебе, что генерал Трофимов лично заказал для твоей группы места в самолете. Лететь придется, правда, транспортником, но вы все к этому люди привычные.

– Привычные. Других самолетов нам не доверяют, – улыбаясь, согласился капитан. – Но хоть с Салманом мы попрощаться успеем?

– Успеете. Вылет ночью, ближе к утру, как самолет будет готов. А Салман в палаточном городке. Вас дожидается, переживает, наверное…