Оберштурмбанфюрер СС Греффе внимательно прочитал характеристику, удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Кажется, кандидатура отвечает всем требованиям: наконец-то нашли нужного человека. Поскольку данные на этого агента требует сам Кальтенбруннер, то и бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг, непосредственный начальник Греффе, безусловно, познакомится с ними. Оберштурмбанфюрер придвинул к себе характеристику, еще раз внимательно изучил ее.

Петр Ипполитов. С конца двадцатых годов по сороковой жил на Украине, в Узбекистане, Башкирии. Под разными фамилиями. Перед войной, получив служебную должность заведующего нефтебазой на одной из сибирских станций, прихватил большую сумму денег, бежал, скрывался, используя подложные документы.

В ноябре сорок первого года Ипполитова мобилизуют в армию, где он служит вначале командиром взвода, а затем — роты. В мае сорок второго, выбрав удачный момент, переходит на сторону немецкой армии. На допросах сообщил командованию много фактов, имевших определенное военное и политическое значение.

Что ж, это тоже говорило в пользу Ипполитова: стало быть, готовился к переходу через линию фронта и пришел не с пустыми руками.

Далее: в деле есть письменное заявление Ипполитова, в котором он обязуется верно служить немецкому командованию и просит назначить его бургомистром одного из оккупированных городов.

Греффе потер нос. Да, у этого Ипполитова губа, как говорят, не дура, на это следует обратить внимание.

В сорок третьем Ипполитов попал в Австрию, где им заинтересовалось гестапо. Долгое время его тщательно проверяли. Выполняя задания гестаповцев, Ипполитов был провокатором в концлагерях и венской тюрьме. Прикидываясь честным советским командиром и даже политработником, он входил в доверие к военнопленным, выявлял коммунистов и командиров Красной Армии, выдавал подпольщиков, предупреждал гестапо о побегах пленных.

Стараясь выслужиться, Ипполитов подбивал пленных к побегу, сообщая об этом в последнюю минуту лагерному начальству.

В августе сорок третьего после очередной провокации в венской тюрьме, когда Ипполитов выдал большую группу советских патриотов, он был официально завербован сотрудником СД «для выполнения специальных, особой государственной важности дел».

В Австрии Ипполитов окончил школу агентов разведки.

Этот Ипполитов уже никогда не сможет перейти на сторону русских: понимает, что его там ждет.

Дальше в характеристике перечислялись такие черты Ипполитова, как находчивость, умение быстро ориентироваться в сложной обстановке, ненависть ко всему советскому, страх перед расплатой за совершенные преступления. Отрицательными чертами следовало считать жадность, карьеризм, абсолютную беспринципность.

Однако, решил Греффе, это скорее свидетельствует в пользу Ипполитова: зная, что его ждут награды и почести третьего рейха, он будет стараться наилучшим образом выполнить задание.

Греффе нажал на кнопку звонка, и в дверях кабинета вырос унтерштурмфюрер Продль. Греффе кивнул, приглашая его сесть.

— Я доволен вами, Продль, — сказал шеф, — кандидатура кажется мне удачной, думаю, она удовлетворит все инстанции.

Продль чуть не подскочил на стуле от радости. Между прочим, он не знал, какая именно миссия предназначена Ипполитову, ему сказали только, что нужен решительный, смелый и умный агент для выполнения чрезвычайно важного задания. Ипполитов подходил больше всех, и весьма приятно, что его выбор одобряет сам оберштурмбанфюрер.

— Где он? — спросил Греффе.

— Сидит, — кивнул на дверь Продль.

— Введите его сюда.

Ипполитов вошел в кабинет, вытянулся, пристально глядя на начальство. А в том, что начальство высокое, не сомневался. Оберштурмбанфюрер СС, подполковник по-армейски, не такая уж высокая птица, но здесь, в главном управлении имперской безопасности, свои законы, и даже всем известный Отто Скорцени носит скромные знаки отличия штурмбанфюрера.

Ипполитов понравился Греффе: лицо энергичное, смотрит преданно, аккуратный, подтянутый.

— Садитесь, — показал на стул Греффе. — Садитесь, господин Ипполитов. Как вас приняли в Берлине?

Ипполитов удовлетворенно улыбнулся. Двухэтажный комфортабельный коттедж на окраине Берлина очень понравился ему. Две спальни на втором этаже с отдельными ванными, большая гостиная с ковром во весь пол, бар. Не хватало только женщин, но Продль объяснил, что в конце концов будут и они, лишь бы Ипполитов произвел хорошее впечатление на начальство.

— Все очень хорошо, господин оберштурмбанфюрер, лучше и быть не может.

— Мы умеем ценить верность, но требуем работы, отдачи.

— Вполне справедливо.

— Мне приятно, что вы понимаете это.

Ипполитов не отводил взгляда от вытянутого лица эсэсовского подполковника. Видел его насквозь. Сейчас начнет обещать всякие блага, наговорит сорок бочек арестантов.

— Унтерштурмфюрер, — обернулся Греффе к Продлю, — приготовьте нам кофе. И по рюмке коньяку.

Продль понял, что его просто выпроваживают, но ничем не выдал обиды. Встал и покорно отправился за кофе и коньяком. Сто чертей, носить коньяк паршивой русской свинье, которую Продль в душе глубоко презирал! Однако эта свинья, очевидно, нужна рейху, если сам оберштурмбанфюрер будет угощать ее.

Когда за Продлем закрылась дверь, Греффе сказал, пристально уставившись на Ипполитова:

— Итак, мы остановились на том, что будем требовать от вас работы, господин Ипполитов, отдачи, так сказать, соответственно вашим способностям.

— Да.

— И эта работа небезопасная.

— Я не трус, готов выполнить любое задание.

— Я ожидал именно такой ответ. Мы возлагаем на вас большие надежды, конечно, и вознаграждение будет соответственным. Если все окончится успешно, Ипполитов, вы станете богатым человеком.

— Честно говоря, господин оберштурмбанфюрер, я бы не возражал против этого.

— Все в ваших руках. Мы должны осуществить большую акцию, Ипполитов, которая, возможно, получит резонанс во всем мире! — Греффе уставился на Ипполитова, желая проверить, какую реакцию произведут его слова. Неужели испугается? — Вы говорили, что у вас есть влиятельные знакомые в Москве?

Ипполитов крепко сжал пальцы, но так, чтобы Греффе не заметил его волнения. Черт его дернул похвастаться высокими знакомствами — сейчас это может повредить ему. Ответил неопределенно:

— Идет война, господин оберштурмбанфюрер, она разбрасывает людей, и я не совсем уверен, что все на своих местах. Хотя, — добавил, — кое-какие связи всегда можно возобновить.

Дверь открылась, Продль принес кофе и две большие рюмки с коньяком. Он поставил поднос на журнальный столик, и Греффе подсел к нему, предложив Ипполитову мягкое кресло. Продль вышел, не сказав ни слова. Это понравилось Греффе: всегда приятно, когда подчиненный понимает тебя и относится с надлежащим уважением.

— Мы забросим вас в советский тыл, — решительно перешел к делу оберштурмбанфюрер. — Вы должны будете осесть где-нибудь в Подмосковье или в Москве. Снимете квартиру, возобновите знакомства, изучите обстановку... У вас будут деньги, надежные документы, средства связи и, наконец, новое, совершеннейшее, особо секретное оружие, портативная пушка, если хотите. Она будет помещаться в рукаве вашего пиджака — стреляет снарядами, способными пробивать пятисантиметровую броню.

— Неужели? — не поверил Ипполитов. — Вот это штуковина!

— Как вы сказали? Штуковина? Что это такое?

— Замечательная вещь, — приблизительно объяснил Ипполитов. — Так говорят русские, господин оберштурмбанфюрер.

— Из этой... э-э... штуковины вам придется стрелять, Ипполитов. — Глаза у Греффе сузились, словно он сам прицеливался.

— Рука у меня твердая!

— Вы слыхали о «Цеппелине»?

— Разведорган?

— Да. Вы должны пройти там специальную подготовку.

— Не помешает. Только вот что, господин оберштурмбанфюрер, — продолжал Ипполитов нагло, в конце концов, теперь он мог себе это позволить, — я хочу, чтобы ваши инструкторы в процессе подготовки операции прислушивались к моим советам и желаниям.

— Вас будут готовить лучшие специалисты рейха.

«А чихать я хотел на ваших спецов, — подумал Ипполитов, — насмотрелся в Австрии». Но вслух произнес учтиво:

— Я глубоко благодарен за заботу. Но ваши специалисты не знают некоторых тонкостей жизни русских и не могут учесть все мелочи.

Он был прав, этот пройдоха, и Греффе не мог не согласиться с ним. Пообещал твердо:

— Руководство «Цеппелина» получит такое указание.

— Я был уверен, господин оберштурмбанфюрер, что вы согласитесь со мной.

Греффе смотрел на Ипполитова тяжелым взглядом. Этот тип наглел с каждой минутой, и его счастье, что у него нет дублера. Однако оберштурмбанфюрер подавил в себе чувство неприязни к Ипполитову. Вероятно, успех дела зависел именно от этих черт его характера: наглости, самоуверенности, умения быстро ориентироваться в любых условиях. Сейчас этот тип нужен им, и можно позволить ему немного амбиции; сделает свое дело, вернется, во что Греффе, честно говоря, мало верил, тогда можно поставить его на место — у каждого должно быть свое место и никто еще не прыгал выше своей головы.

Греффе встал и пожал Ипполитову руку.

— Желаю успеха, — произнес он искренне. — О нашем разговоре не должен знать ни один человек. С сегодняшнего дня вы строго засекреченная особа.

— Так точно, — ответил Ипполитов и вышел из кабинета, выпятив грудь. Чего-чего, а амбиции ему не нужно было занимать.