Корова жевала жвачку в сарае, пахло навозом. Юрка, выросшего в городе, раздражал этот острый запах. Он метался на сене и не мог уснуть. Сотник Муха недовольно проворчал:

— Вертишься, как муха в кипятке.

Видно, забыл, что сам зовется Мухой. Юрко тихо засмеялся, сотник сообразил отчего и недовольно засопел.

— А вам в кипяток не хочется, друг сотник? — ехидно спросил Юрко.

— Ты, Гимназист, не забывай, с кем разговариваешь!

— С большим паном.

— Пан не пан, а только раз стукну, и конец тебе...

— Не имеете права, друг сотник.

— Это почему же? Я здесь все права имею.

— Без меня не справитесь.

Юрку спорить с Мухой не хотелось, повернулся на бок, пожелал сотнику приятного сна, но на того, вероятно, напала бессонница — сел на сене, опершись спиной на стенку сарая, где расположились на ночлег.

— Придет время, мы сделаем тебя профессором, Гимназист, — говорил сотник, — и будешь учить наших детей настоящей науке. Что двадцать моргов — тьфу, извините, это только для разгона, а мы возьмем такой разгон!..

Юрко успел подумать сквозь дрему, что Мухе аппетита действительно не занимать и что пристал он к бандеровцам только ради увеличения количества своих моргов, как вдруг раздался одинокий выстрел и сразу же четкая автоматная очередь ответила ему.

Юрко испуганно вскочил, но сотник остановил его, положив твердую и крепкую руку на плечо. На сене зашевелились хлопцы, не соображая спросонья, что случилось, но Муха уже понял все и приказал властно:

— По одному! За сарай, скорее! Микола и Федор, в сад, помогите Ивану и прикрывайте нас! Отходим к лесу, потом вдоль речки к Квасову...

Сотник подтолкнул Юрка к выходу и выскользнул следом за ним из сарая. Его решительный тон и четкие команды вселяли уверенность — двое шмыгнули в сад, за которым завязалась жаркая стрельба, остальные бесшумно, как тени, подались за сарай: там начинались огороды, за ними луга перед небольшой лесной речкой, а дальше уже тянулись спасительные леса.

Все же у Мухи был особый нюх — он сразу оценил ситуацию и, чтобы не рисковать, послал вперед двух хлопцев. Те обошли огороды и спустились к реке, чуть не дошли до нее, как их встретили огнем. Муха с Юрком, которые двигались метрах в пятидесяти, залегли.

— Окружили... — выдохнул Юрку в ухо сотник. — Окружили хутор, кто-то выдал нас энкавэдэшникам, будет жарко.

У Юрка сердце ушло в пятки: сейчас их или перебьют всех, или возьмут живыми. Нет, он не хочет сдаваться, не хочет позора и допросов, у него автомат с двумя запасными рожками, и пусть только попробуют взять его!

— А если пробиться? — спросил у сотника.

— Скажешь тоже, пробиться... — процедил тот презрительно. — Энкавэдэшники если окружат — это конец. Лежи здесь и жди, главное, чтобы никто тебя не заметил...

Юрко не успел ответить — Муха подался вправо, так сразу же заговорили автоматы, очереди постепенно отдалялись. Юрко подумал, что сотник забыл про него или обманул, как вдруг услыхал быстрые шаги: Муха, тяжело дыша, упал рядом с ним на землю.

— Давай, — приказал, — там немного дальше заросли, они могут выручить нас! Хлопцы пошли на прорыв, — махнул рукой в сторону стрельбы, — вряд ли прорвутся, но оттянули туда всех энкавэдэшников. Мы же попробуем здесь...

Муха, пригнувшись, побежал в кусты, от которых тянулась небольшая балка, скорее старая канава. Сотник шагал по ее дну бесшумно, и Юрко старался ступать за ним след в след. Возле самой речки, под кустом, мелькнула тень.

— Кто? — послышался встревоженный голос.

Сотник не ответил, его шмайсер сыпанул огнем, тень исчезла. Муха бросился вперед — речка здесь приходилась им по грудь, — перебрались благополучно и наконец выскочили на пожарище — обгоревшие пни тут уже обросли кустами. Они прыгнули в заросли, сотник, ловко ориентируясь в темноте, продвигался к лесу. И Юрко не отставал ни на шаг.

Видно, преследователи поняли свою ошибку, некоторые из них бросились в погоню, и пули засвистели над головой Юрка. Но через несколько шагов начинался лес, и сотник проворчал злорадно:

— Не на того напали, господа! Муху так просто не взять, Муха еще рассчитается с вами, потому что Муха ничего и никогда не забывает...

— А как же остальные хлопцы? — вырвалось у Юрка.

— Ты вышел? — коротко спросил сотник. — Ты вышел и молчи, нам сегодня сам бог помог.

Лес обступил их, густой и таинственный, сотник остановился на минуту, вытер рукавом потное лицо.

— Ну, не только бог, — засмеялся приглушенно, — хорошо, что я вечером на ту канаву глаз положил — никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь...

Юрко подумал, что выбраться им удалось не только благодаря зоркому глазу сотника — десять хлопцев полегли, прикрывая отступление, вон еще автоматы не смолкли.

Они прошли еще с километр или немного больше. Автоматная трескотня уже не доносилась до них. Муха остановился и сказал с сожалением:

— Рюкзак остался на хуторе. Хороший рюкзак, сало там было и несколько колец колбасы. Хозяин с прибылью остался, если энкавэдэшники не заберут. — Вдруг плюнул себе под ноги: — Сволочь он, а не хозяин, оборванец проклятый, и когда только успел донести?

— Считаете, нас окружили, потому что хозяин...

— Как дважды два четыре.

Юрко вспомнил хозяина лесного хутора: в полотняной сорочке, босого и какого-то изголодавшегося, наверное, сам обнищал на лесном песке, а тут навалились из леса: Давай картошку, молоко, сало, две курицы были, и тех зарезали — каждый хочет сытно и вкусно поужинать, плевать ему на нищего хозяина.

А тот послал мальчишку в село — сынок у него вертелся на хуторе, шустрый мальчуган лет десяти, а там телефон, и энкавэдэшники на машинах примчались...

— Я того хлопа не забуду... — погрозил кулаком Муха, и Юрко понял: впрямь не забудет — сотник слов на ветер не бросает, отомстит и хозяину, и мальчику.

Однако эта мысль почему-то не утешила Юрка: перед глазами стоял мужчина в грязноватой полотняной сорочке с умными глазами — маленькая частица его народа, которому они вроде бы несут освобождение и который почему-то не принимает их...

Почему?

Очевидно, хозяин с его узловатыми от работы руками знает, что Муха не отдаст ему ни одного из своих двадцати моргов, наоборот, приберет к рукам и его песчаный морг — так кто же тогда друг, а кто враг?

Юрко так и не разрешил для себя этот вопрос, продирался за Мухой по кустам, и ветви больно стегали его по лицу.