Аксилис на траве, к воде поближе лежа, Следит, как ручеек резвится в светлом ложе, Разбуженный зарей, среди лугов бурля. Еще в дремоте лес, безлюдны все поля. Рука задумчиво на флейте из эбена Одно созвучие выводит неизменно, Такое чистое, что кажется: в зенит С губ камыша оно серебряных летит. По склонам гор ползет туман клоками, зыбкий, И утро влажное все расплылось в улыбке. И незаметно так пастух пьянеет вдруг, Он чувствует: земля дрожит под ним, вокруг, Цветущее весны он пьет дыханье смело, Пьет жадно молоко священное Кибелы… Текучих вод, лесов зеленый трепет, новь — Дрожь мира звонкая в его проникла кровь. Лицо в траву зарыв, к ней приникая телом, Округу б всю прижать к своей груди хотел он! Повсюду жизнь кипит, и тысячи снуют Здесь насекомых тех, что к вечеру умрут. И дышит ветер, лист растет, взлетает птица, Все небо, как хрусталь, и пастуху вдруг мнится: Что с шепотом воды бежит его душа, Как отражение березы, чуть дрожа.