В наши дни очень легко пройти мимо здания Линсли-Читтенден Холла, расположенного на Хай-Стрит на старой территории Йельского университета. Это здание не отличается никакими бросающимися в глаза архитектурными деталями, столь характерными для основных зданий университета, выстроенных в неоготическом стиле. Кроме того, вид на это здание закрывает великолепная башня с часами, расположенная поблизости, на пересечении Хай-Стрит с Чэйпел-Стрит.

Однако это здание невозможно было не заметить в 1961/1962 учебном году, когда в нем размещалась лаборатория доктора Стэнли Милгрэма, молодого ассистента, окончившего Гарвардский университет по специальности социальная психология. В то время в лаборатории кипела бурная деятельность, туда не прекращался поток людей — участников экспериментов.

Эти эксперименты и стали началом научной карьеры Стэнли Милгрэма, одного из самых изобретательных и противоречивых исследователей в области социальной психологии нашего времени.

Результаты экспериментов в Йеле, продемонстрировавших удивительную легкость, с которой обычного человека можно направить на деструктивную деятельность по приказу некого авторитета, принесли ему всемирную славу и вызвали критику как в академической среде, так и повсюду в мире. Милгрэм продолжал оригинальные исследования в широком спектре областей — от психологии городской жизни до антиобщественного поведения, заснятого на телевидении. Его эксперименты интриговали людей и порой внушали им беспокойство. В этой главе дается развернутая картина жизни Стэнли Милгрэма, история личности и ученого.

ДЕТСТВО И ГОДЫ, ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ

ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Наш рассказ начинается 15 августа 1933 года, в день, когда в Бронксе, Нью-Йорк, у Сэмюэла и Адель Милгрэм, еврейских иммигрантов из Восточной Европы, приехавших в Штаты в период первой мировой войны, родился Стэнли Милгрэм. Стэнли был вторым ребенком в семье — его сестра Марджори была старше его на полтора года. Стэнли назвали в честь покойного дедушки по имени Симча. «Симча» на иврите означает «радость», однако, это чувство, судя по всему, не относилось к Марджори, которая, понимая, что больше ей не суждено быть единственным объектом внимания родителей, потребовала: «Бросьте его в мусоросжигатель».

Младший брат Джоул родился пятью годами позже. Джоул и Стэнли всегда были близки друг к другу, хотя и жили в разных местах. Джоул гордился успехами старшего брата и в конце концов последовал его примеру, получив докторскую степень и став ученым. В настоящее время Джоул — профессор, занимающийся педагогикой в университете Цинциннати.

Окончив начальную школу, Стэнли Милгрэм поступил в среднюю школу Джеймса Монро. Там вместе с ним учился другой будущий социальный психолог, Филип Симбардо. Затем Милгрэм продолжил образование в Куинз Колледже, где специализировался в области политологии, и окончил его, не пройдя ни одного курса но психологии.

Когда дело дошло до аспирантуры, Милгрэм решил оставить занятия политологией, потому что, как он однажды сказал Кэролу Таврису (1974), «его не устраивал философский подход этой науки». Вместо этого он подал заявление на факультет общественных отношений Гарвардского университета, чтобы продолжить аспирантские занятия в области социальной психологии. Его, однако, не приняли, так как у него не было психологического образования. Поэтому в то лето он записался на шесть курсов по психологии в Хантер-Колледже, Бруклинском Колледже и Нью-Йоркском университете и осенью 1954 года был принят в Гарвард.

Факультет общественных отношений с его богатой интеллектуальной атмосферой, обусловленной преподаванием ряда различных дисциплин, многое дал Милгрэму, а учебная программа помогла ему расширить кругозор в области общественных наук. Именно в Гарварде Милгрэм встретился с человеком, которого он считал самым большим научным авторитетом — это был Соломон Э. Аш. В 1955–1956 годах Аш работал в университете приглашенным лектором, и Милгрэм был его ассистентом как в учебном процессе, так и в исследовательской деятельности. В число других преподавателей факультета в тот период входили Гордон Оллпорт, Роджер Браун и Джером Брунер — люди, имевшие большое значение для Милгрэма в течение всей его жизни.

Милгрэм начал работать над своей докторской диссертацией в 1957 году. Хотя научным консультантом у него был Оллпорт, идея и тема работы возникли у него под влиянием теории парадигмы конформности, разработанной Ашем. В частности, Милгрэм осуществил сравнительный анализ уровней конформности в Норвегии и Франции, воспользовавшись модифицированной методикой Аша. Вместо оценки длины линий он применил аудиотест, при котором участники должны были на каждом сеансе указать, какая из пар тонов является более продолжительной. Путем передачи испытуемому через наушники заранее записанных на пленку ответов имитировалось поддельное единодушное и заблуждающееся большинство. Проведя пробную демонстрацию этой методики в Гарварде летом 1957 года, Милгрэм в течение 1957/1958 учебного года проводил эксперимент в Институте общественных исследований в Осло. В следующем 1958/1959 году он перевел свою лабораторию в Лабораторию социальной психологии Парижского университета. В общей сложности он провел 14 вариантов эксперимента при участии 390 человек. Он установил, что в целом норвежцы проявляли большую конформность по сравнению с испытуемыми-французами.

Это было важное исследование, поскольку впервые вопрос различий в национальной культуре поведения был выведен из сферы гипотез и анекдотов в область систематических и контролируемых наблюдений за поведением и его изменениями. Кроме того, оно предопределило элементы, которые впоследствии станут характерными для научного стиля Милгрэма. Во-первых, для получения желаемых эффектов он уделял особое внимание техническим деталям. Например, чтобы убедить испытуемых в том, что они действительно принимают участие в эксперименте вместе с другими, у входа в лабораторию помещали вешалку с пальто. Второй элемент в стиле Милгрэма прослеживается в комментариях одного из участников опыта из Норвегии, который сказал: «Эксперимент мне показался очень интересным, и психология, наверное, увлекательное занятие». Милгрэм любил исследовательскую работу, и особенно ему нравилось использовать именно ту методику, которая подходила для конкретного вопроса — то, что он называл «экспериментальным нововведением».

После подготовки докторской диссертации в Европе Милгрэм возвратился в Соединенные Штаты. 1959 и 1960 годы он провел в Институте специальных исследований в Принстоне, штат Нью-Джерси, в качестве ассистента Аша, помогая ему в научной работе и в редактировании книги о проблемах конформности, которую тот в то время писал (она, кстати, так и не была опубликована). Хотя Милгрэм считал Аша своим интеллектуальным наставником, он не смог установить с ним ту легкость в общении, которая удавалась ему с другими бывшими преподавателями, такими, как Олпорт и Браун. Для Милгрэма это был год одиночества, но зато у него было много времени для размышлений. Он знал, что для достижения академических вершин ему необходимо было создать серьезную и оригинальную программу исследований. К концу года, проведенного в Принстоне, он знал, что она будет из себя представлять — это будет исследование подчинения авторитету.

ЙЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

1960–1963

Милгрэм приехал в Йель осенью 1960 года и был принят на должность доцента с первоначальным окладом 6 500 долларов в год. Он был готов приступить к работе немедленно. Действительно, самое первое исследование проблемы подчинения проводилось студентами, которым он читал курс малых групп в первый же семестр своего преподавания в университете. Вот как описывал его Милгрэм:

«Исследование, проводившееся моими студентами по курсу малых групп под моим руководством, контролировалось недостаточно. Но даже в этих неконтролируемых условиях поведение испытуемых поразило студентов, да и меня тоже… Вряд ли студенты могли в полной мере оценить значение того, что они наблюдали, но у всех было ощущение, что произошло нечто неординарное. Когда мы закончили работу, они выразили свои чувства, пригласив меня в кабачок Мори — просто так преподавателей туда не водили». (Документы Стэнли Милгрэма, библиотека Йельского университета, 16 января 1979 года.)

Начало 60-х гг. внушало психологам оптимизм, так как их исследования щедро финансировались. Карл Ховланд предложил Милгрэму обратиться за дотацией, и тот последовал совету в октябре и ноябре 1960 года, послав запросы в Управление военно-морских исследований, Национальный институт психогигиены и Национальный научный фонд (ННФ). 27 января 1961 года Милгрэм официально представил в ННФ заявку на субсидию по теме «Динамика подчинения: эксперименты в области социальной психологии» с просьбой обеспечить финансовую поддержку в течение двухлетнего периода, начиная с 1 июня 1961 года. Проверка, проведенная ННФ, включала в себя поездку в Йельский университет Генри Рикена, который возглавлял Управление общественных наук при ННФ. Рикена сопровождали Ричард Кристи и Джеймс Коулмэн. Окончательное заключение комиссии гласило: «Предложение достойно поощрения». В заметках комиссии при обсуждении указывалось, что представленный проект является «смелым экспериментом по изучению важного и фундаментального социального феномена». Хотя мнения комиссии по поводу достоинств проекта разделились, в постановлении было рекомендовано его поддержать. Уведомление о положительном решении Милгрэм получил 3 мая 1961 года. Выделенная сумма составила 24 000 долларов на два года (дело о предоставлении субсидии №G-17916 Национального научного фонда, Вашингтон, округ Колумбия).

В конце января 1961 года Милгрэм на вечеринке в Нью-Йорке познакомился с Александрой (Сашей) Менкиной. Как и у Стэнли, родители Саши были выходцами из Восточной Европы. Саша жила в Гринич-Виллидж. Хотя Саша была учителем танцев, на момент знакомства со Стэнли она занималась административной работой в одном из учреждений. Молодые люди сразу же подружились, обнаружив общее пристрастие к путешествиям и искусству. Вскоре они стали регулярно встречаться, на уикенды Стэнли приезжал из Нью-Хейвена в Нью-Йорк. Они поженились 10 декабря 1961 года.

В то лето, получив субсидию, Стэнли полностью погрузился в изучение феномена подчинения. Вначале он проводил опыты и уточнял методику, а затем приступил к набору добровольцев для исследований из района Нью-Хейвена. Он поместил объявления в нью-хейвенском «Регистре», а затем приглашал добровольцев по почте. В течение учебного 1961 /1962 года Милгрэм завершил этап сбора данных для своей работы по изучению подчинения. Об окончании экспериментов он сообщил в письме от 1 июня 1962 года Клоду Бакстону, декану факультета психологии в Йельском университете: «Я хочу сообщить о моем переезде из лаборатории Линсли-Читтендена. Она сослужила нам хорошую службу. Последний опыт был поставлен в воскресенье 27 мая. Эксперименты по подчинению авторитету, слава Богу, окончены…» (документы Стэнли Милгрэма, библиотека Йельского университета).

Милгрэм был человеком разносторонних интересов. Собственно говоря, он считал себя человеком эпохи Возрождения. Летом 1963 года, ожидая свою первую публикацию в одном из журналов (речь идет о его первой статье по проблеме подчинения), Милгрэм написал нескольким литературным агентам — он хотел через посредника продать два коротких рассказа в какое-нибудь популярное издание. Хотя один из агентов послал его рассказы в такие журналы, как «Нью-Йоркер», «Эсквайр» и «Мадемуазель», Милгрэму так и не удалось напечатать свои рассказы.

Многие читатели, вероятно, знакомы с основными данными, вопросами и спорами, относящимися к исследованию проблем подчинения, поэтому я ограничусь лишь некоторыми комментариями. Подробный анализ этого исследования можно найти у Бласса и Миллера. Существует, однако, еще один аспект, касающийся этических вопросов, поднятых Милгрэмом, но он не рассматривается ни в одном из его опубликованных трудов. Он затронул его в письме Роберту Лакатосу, который работал на факультете психологии Делавэрского университета:

«Вся полемика по этическим вопросам ужасно раздута. Суть в том, что с точки зрения влияния на самоуважение, последствия для испытуемых в этом эксперименте даже меньше, чем для студентов, сдающих обычные экзамены по курсу и получающих не те оценки, которые им бы хотелось получить. Я знал студентов, волновавшихся за несколько недель до экзамена, приходящих в оцепенение во время сдачи экзамена и впадавших в депрессию на недели в случае провала (а иногда из-за того, что не получили хорошую оценку). Поэтому при проверке знаний индивида мы вполне готовы к проявлению стресса и напряжения, а также к негативным последствиям для самоуважения. Но как же мы нетерпимы, когда дело касается процесса генерирования новых идей и знаний!» (документы Милгрэма, библиотека Йельского университета, 11 июня 1969 г.).

Следует упомянуть еще один малоизвестный факт, касающийся исследования проблемы подчинения. Именно из-за этой работы Американская ассоциация психологов (ААП) задержала заявление Милгрэма с просьбой принять его в члены этой организации. В ноябре 1962 года Комитет по приему в члены ААП письменно известил Милгрэма, что решение по его заявлению откладывается до следующего года по этическим соображениям, относящимся к части его исследования. Автор письма высказал предположение, что окончательное решение по заявлению будет положительным и выразил надежду, что данный эпизод не восстановит Милгрэма против ААП. По-видимому, этого не произошло, так как через несколько лет Милгрэм согласился стать руководителем программы для Подразделения 8 («Личность и социальная психология») на съезде Ассоциации в 1966 году.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГАРВАРД.

1963–1967

Роджер Браун (1985) вспоминает, что, когда Милгрэм находился в Йеле, Оллиорт как-то сказал ему: «Я, пожалуй, рад, что он проводит исследования в Нью-Хейвене, но как только он их закончит, мы пригласим его к нам». И действительно, вскоре после этого Милгрэм вернулся в Гарвард на должность доцента социальной психологии факультета общественных отношений. Его приняли сроком на три года начиная с 1 июля 1963 года с годовым окладом 8 600 долларов. Если не считать Йельский университет, Нью-Хейвен был не слишком привлекательным местом для проживания, поэтому Милгрэмы с нетерпением ожидали переезда в Кембридж, город, манящий своей кипучей деятельностью и новыми впечатлениями. В Гарварде Милгрэм сосредоточил свое внимание на двух направлениях исследований. Одно было продолжением проекта, который он начал в Йеле, а другое было абсолютно новым. Еще будучи в Йеле, Милгрэм вместе со своими аспирантами Леоном Манном и Сьюзен Хартер придумали «метод потерянного письма», чтобы иметь возможность ненавязчиво выяснить настроения и взгляды местной общины. Подобно многим другим идеям Милгрэма, метод потерянного письма ставит человека перед дилеммой. Существует распространенное мнение — можно назвать его даже нормой, — что если вы находите на улице письмо, вам следует опустить его в почтовый ящик. А что если письмо адресовано организации, которую вы не одобряете? Ведь отправив письмо, вы можете помочь этой организации.

Во время первого испытания этого метода со своими студентами в Йеле на тротуарах, около телефонных будок и в магазинах было «потеряно» 400 писем. По сотне писем было адресовано соответственно Друзьям нацистской партии, Друзьям коммунистической партии, научным сотрудникам медицинского колледжа и частному лицу, некому мистеру Уолтеру Карнапу. Милгрэм установил, что из писем коммунистам и нацистам была отправлена только четверть, в то время как 72 % писем научным сотрудникам и 71 % писем Уолтеру Карнапу были возвращены адресатам. В Гарварде Милгрэм продолжал работу над этой методикой. Она стала широко использоваться для определения настроений и взглядов.

В совершенно новом исследовании, которое Милгрэм начал в Гарварде, использовался метод «малого мира», предназначенный для получения ответа на следующий вопрос: «Если взять каких-нибудь двух незнакомых людей, то сколько понадобится промежуточных связей через знакомых, чтобы они встретились?» Для применения этого метода группе индивидуумов, «исходных участников», раздавали одинаковые папки с заданием доставить их человеку, которого они не знают, через людей, которые им знакомы. Проведя несколько опытов, Милгрэм установил, что для доставки папок нужному человеку необходимо всего около пяти посредников.

Поскольку задержки с публикацией — дело обычное, его журнальные статьи по изучению проблем подчинения стали выходить в свет во время его пребывания в Гарварде с лета 1963 по весенний семестр 1967 года. Первая статья «Исследование поведенческих аспектов подчинения» в «Журнале аномальной и социальной психологии» появилась в октябре 1963 года. Среди прочих была опубликована статья под названием «Некоторые условия подчинения и неподчинения авторитету» (1965), за которую он получил премию по социопсихологии от Американской ассоциации содействия науке в 1964 году, и его полемика с Дианой Баумринд об этике, которая появилась в журнале «Американский психолог» в 1964 году.

Но мере того как Милгрэм и его деятельность в Гарварде становились все более известными академическим кругам и широкой публике по его журнальным и газетным статьям, вокруг его имени стали разгораться яростные споры. Он пользовался большим спросом на коллоквиумах, его журнальные статьи перепечатывались в десятках антологий, а священники в своих проповедях приводили уроки морали, почерпнутые из его работ. В течение ряда лет люди писали ему, спрашивая о деталях экспериментов, и он охотно их описывал. Некоторые из этих писем связывали исследования Милгрэма с личной жизнью их авторов, причем с удивительной откровенностью. Например, один человек написал, что прочел об экспериментах но подчинению и нашел их интересными, но ограниченными, поскольку жертвой был актер, а не человек, который по-настоящему испытывал боль. Автор письма, с другой стороны, имел дело с настоящими жертвами: он работал в электротехнической компании, и в его обязанности входило отключать электроэнергию у злостных неплательщиков, даже если температура опускалась ниже нуля.

Именно в Гарварде Стэнли испытал одно из самых больших разочарований в своей жизни. Ему не предложили постоянную должность, хотя такая возможность и рассматривалась. Роджер Браун, его коллега по факультету общественных отношений в тот период, объясняет решение университетского начальства тем, что против Милгрэма были настроены несколько старших членов факультета. Эта оппозиция была, по его мнению, обусловлена нерациональными соображениями. В частности, Браун сказал мне, что некоторые люди «отождествляли его характер с некоторыми особенностями эксперимента. То есть, они считали, что он прибегает к подтасовкам, что он — сумасшедший доктор или что-то в этом роде… Он внушал им опасения». Браун рассматривал такую характеристику необоснованной и говорил, что «Милгрэм был мне ближе, чем почти любой другой психолог на моем жизненном пути».

Боль, причиненная ему отказом в должности, усугублялась отсутствием приглашений из других ведущих университетов, в которых Милгрэм мог быть заинтересован. Милгрэм любил городскую жизнь и собирался изучать ее; он надеялся, что, если ему придется покинуть Гарвард, он сможет переехать в крупный город с престижным университетом, таким, как Чикагский университет, Колумбийский университет или Беркли. Его настойчиво приглашали в университет Корнелла и Калифорнийский университет в Санта-Крус, но он не представлял себе жизни в провинции.

АСПИРАНТСКИЙ ЦЕНТР НЬЮ-ЙОРКСКОГО УНИВЕРСИТЕТА (CUNY):

ПЕРВЫЕ ГОДЫ, 1967–1973

Милгрэм согласился занять должность руководителя программы по социальной психологии на факультете психологии Аспирантского центра Нью-Йоркского университета (CUNY). Решающую роль здесь сыграли следующие соображения: CUNY находился в большом городе; матери Стэнли и Саши жили в Нью-Йорке, и у Милгрэмов было там много знакомых и друзей. Кроме того, они нашли квартиру с видом на Гудзон в красивом пригородном районе Ривердейл. Рядом находились прекрасные парки, а дети получили возможность учиться в отличной школе.

В CUNY Стэнли удалось добиться очень выгодных условий для работы. Прежде всего речь шла о том, что можно было перескочить звание адъюнкт-профессора и стать полным профессором в возрасте 33-х лет. Однако вначале его угнетала мысль о том, что он находился не в первоклассном университете, и он не планировал оставаться в CUNY более пяти лет. В действительности же университет превзошел все его ожидания, и Милгрэм проработал там 17 лет вплоть до своей смерти.

В 1967 году, в последний семестр своего пребывания в Гарварде, Милгрэм предложил провести консультации по вопросам городской психологии Нью-Йорка, Лондона и Парижа с точки зрения переменных, которые обусловливают различие в атмосфере этих городов. Еще раньше, в 1964 году, он вместе со своим другом, социологом Полом Холлэндером, написал обзорную статью об инциденте с Китти Дженовезе для журнала «Нейшнл». Это был концептуальный анализ, указывающий на некоторые бихевиористские последствия городской жизни, которые, по-видимому, привели к бездействию соседей Китти Дженовезе, когда она подверглась нападению и была убита. В CUNY самый большой интерес для Милгрэма стала представлять психология городской жизни.

Он начал регулярно проводить семинар по урбаноло-гии и вместе со своими студентами взялся за новаторские исследования, имевшию целью показать различие поведенческих моделей в больших и малых городах. На съезде ААП в 1969 году он сделал доклад под названием «Опыт жизни в больших городах: психологический анализ». 11есколько сокращенная версия доклада появилась в журнале «Сайенс» годом позже. В этой статье Милгрэм выдвинул идею об избыточной стимуляции в качестве концепции, которая могла бы объединить и объяснить различия в поведенческих моделях жителей больших и малых городов. Эта статья послужила толчком к развитию новой области знаний — психологии городской жизни. В 1981 году она стала классической по количеству цитирований и была напечатана в более чем 50 антологиях.

Ответвлением интереса Милгрэма к городской психологии была его работа по изучению перцептивных карт жителей двух крупных городов, Нью-Йорка и Парижа. Вначале он провел два исследования среди нью-йоркцев. Затем в 1972–1973 годах Милгрэм, получив стипендию Гуггенхайма, провел год в Париже, исследуя восприятие парижанами своего города. Значение этих исследований состояло в том, что они привнесли большую точность и строгость в изучение «восприятия образа» городов, которое впервые предпринял Линч, проектировщик-градостроитель (1960). Они существенно увеличили объем данных о процессах познания окружающей среды.

Вскоре после приезда Милгрэма в CUNY телекомпания CBS пригласила ряд психологов, занимающихся социальными проблемами, представить заявки на получение субсидий для изучения взаимосвязи между телевидением и агрессией. Милгрэм подал такую заявку и получил очень большой грант. Хотя проблема показа насилия по телевидению не входила в круг его интересов, ему нравилась идея получения средств на проведение широкомасштабного исследования. Они позволили ему нанять большой штат сотрудников, провести исследовательскую работу в разных городах США и получить консультации по анализу данных у ведущих методистов страны.

Несмотря на то, что показ насилия на ТВ уже широко изучался ранее — в 1971 году появился доклад Начальника медицинского управления о насилии на ТВ — Милгрэм внес в исследования нечто новое (Milgram & Shotland, 1973). Он работал с авторами популярной в то время телевизионной постановки «Медицинский центр» с целью создания эпизода с тремя разными концовками, — одной нросоциальной и двух антисоциальных. В эпизоде показаны беды и испытания, выпавшие на долю больничного санитара Тома Десмонда. В двух антисоциальных концовках показано, как Десмонд вскрывает коробку для пожертвований и крадет деньги. В одном варианте его ловят, в другом ему удается улизнуть. В просоциальной версии Десмонд не крадет деньги, а кладет в коробку монету. Четвертый, абсолютно другой эпизод служил в качестве контрольного.

Милгрэм и Шотлэнд вставили эти эпизоды в серию натурных экспериментов — в некоторых из них в качестве потенциальных испытуемых участвовали миллионы телезрителей, при этом просмотр и возможность сымитировать показанные действия имели место в реальной обстановке. Хотя в восьми экспериментах зрители, наблюдавшие за антисоциальными версиями эпизода, не обнаруживали большей тенденции к повторению показанных антисоциальных поступков, чем те, кто просматривал контрольную или просоциальную версии, уникальность этого исследования и по сей день состоит в том, что Милгрэм имел возможность контролировать процесс составления ТВ-программы и таким образом встраивать в ее содержание независимую переменную. Несмотря на неординарность исследования, в литературе по негативному воздействию телевидения к нему был проявлен очень слабый интерес. Несомненно, что отчасти это было обусловлено двусмысленностью его выводов о нулевом эффекте.

Во время съемки эпизода в «Медицинском центре» Милгрэм находился в Голливуде. Его впечатлила эффективность и организаторские навыки производственной группы, и он загорелся желанием заняться кинопроизводством. По счастливой случайности однажды, через несколько месяцев после возвращения Милгрэма с западного побережья, в его кабинет вошел Гарри Фром, режиссер-документалист, выходец из Румынии. Через некоторое время Фром занялся редактированием программы о социальной психологии, прочитал статью Милгрэма «Опыт проживания в больших городах» и предложил Милгрэму снять по этой статье фильм. В результате в 1972 году появился документальный фильм «Город и личность». Фильм являлся иллюстрацией к статье «Опыт проживания в больших городах» и показывал различные поведенческие модели, которые люди используют для адаптации к избыточной стимуляции. «Город и личность» получил большое признание. Фильм завоевал серебряную медаль на Международном фестивале кино- и телевизионных фильмов и был отобран для показа в Музее современного искусства и Библиотеке Доннелла. В течение ряда лет он пользовался также коммерческим успехом. Кинопроизводство превратилось у Милгрэма в страсть, и после выхода фильма «Город и личность» он заключил контракт с «Харпер энд Роу» на съемку четырех учебных фильмов на различные темы социальной психологии, причем Гарри Фром выступал в качестве режиссера и участника совместного производства. Первые два — фильм «Введение в социальную психологию», дающий общее представление о предмете, и «Конформизм и независимость» — появились в 1975 году. В 1976 последовали «Человеческая агрессия» и «Внеречевая коммуникация». В фильмах принимали участие многие студенты Милгрэма. Помимо прочего, они и сами делали фильмы в рамках учебного плана.

CUNY, 1973–1979 ГОДЫ

Во время своего пребывания в Париже в 1972–1973 годах, когда Милгрэм работал над перцептивными картами, он внес окончательные поправки в свою книгу «Подчинение авторитету: взгляд экспериментатора», которая вышла в свет в начале 1974 года. Эта была трудная и длительная работа. Хотя Милгрэм собирался написать большую монографию еще в 1963 году, главы для этой книги он начал писать только в 1969 году.

В августе того же года он послал первые две главы Вирджинии Хилу, своему редактору в «Харпер энд Роу», которая обнадежила Милгрэма, сообщив ему в письме, что после прочтения второй главы она загорелась желанием получить третью. Она сказала ему, что у него «чудесное чувство языка» и что вторая глава «была драматичной и потрясающей» (документы Стэнли Милгрэма, библиотека Йельского университета, 5 ноября 1969 года).

Почему же тогда возник такой длительный интервал между завершением исследовательской работы по проблемам подчинения и книгой? Одна важная причина состояла в том, что, несмотря на ясность стиля, писательство давалось Милгрэму нелегко. Выдвинуть идею для изучения, создать подходящую методику и реализовать ее — вот что действительно его увлекало. Что же касается ретроспективного анализа, требующего теоретического обоснования и сведения материала в одно целое, то это не было его сильной стороной. Еще одной причиной задержки был гот факт, что Милгрэм был истинным семьянином. Дети Милгрэмов, Мишель и Марк, родились после завершения работ по изучению проблем подчинения, и выходные и вечера посвящались семье. Поездки с Сашей и детьми в музеи и парки были обычным делом. Каждый год семья выезжала на Карибы, в Новую Англию и иногда в Европу. Энергию и изобретательность, которую он проявлял в своей работе, он применял и в роли отца. Марк вспоминал, что, когда он в детстве приезжал в летний лагерь, там его уже ожидали письма от отца, который тем самым хотел предупредить у сына тоску по дому. Стэнли делал также домашние фильмы с выдуманным сюжетом, в которых Марк и Мишель исполняли главные роли.

В книге «Подчинение авторитету: взгляд экспериментатора» была собрана воедино большая часть исследований, которые публиковались по отдельности в журналах в период с 1963 по 1965 год. В нее вошли также описания девяти экспериментов, о которых сообщалось впервые. Кроме того, в книге приводилась концепция «агентского состояния», теоретическое понятие, предназначенное для объяснения выраженной тенденции к подчинению, выявленной в ходе экспериментов. Основная идея здесь в том, что подчинение требует перехода в дифференциально-эмпирическое состояние, т. е. состояние, в котором индивидуум уступает ответственнось легитимному, имеющему власть авторитету. Как уже указывалось ранее, имеющиеся эмпирические данные в поддержку этой теории звучат весьма неубедительно.

Выход книги из печати вызвал новую волну полемики. На первой полосе книжного обозрения в воскресном выпуске «Нью-Йорк Таймс» появилась язвительная рецензия. Книга частями печаталась в «Лондон-Таймс», была выдвинута на соискание Национальной литературной премии и в конечном итоге была переведена на несколько языков, в том числе на немецкий, французский, голландский и японский. Она привлекла к Милгрэму повышенный интерес широкой публики, и он стал появляться в таких телепрограммах как «60 минут», «Донахью», «Сегодняшнее шоу» и «Шоу Дика Каветта». Вскоре компания CBS выпустила телевизионный фильм «Десятый уровень» по сценарию Джорджа Беллака и с участием Уильяма Шатнера. Это была экранизация исследования проблем подчинения и сопутствующих ему событий. Ив Монтан также поставил фильм на французском языке под названием «Я как Икарус», в котором центральное место в сюжете занимали эксперименты, связанные с подчинением.

В 1977 году издательство «Эддисон-Уэсли» опубликовало антологию почти всех работ Милгрэма, написанных им к этому моменту. Антология вышла под названием «Индивидуум в социальном мире: очерки и эксперименты». Милгрэму нелегко было найти издателя, потому что антологии не приносят большой прибыли, но Стэнли хотел выпустить сборник, который бы ознакомил читателя с многообразием его достижений, помимо работ по изучению проблем подчинения. Однажды он сказал своему брату Джоулу, что часто ощущает себя актером Джеймсом Арнессом, который был известен зрителям лишь по телевизионному сериалу «Пороховой дым» и о других ролях которого они ничего не знали.

Есть доля иронии и нечто пророческое в том, что сборник вышел в середине карьеры Милгрэма в 1977 году.

Поток творческих идей продолжался и мог бы продолжаться еще много лет, но (за единственным исключением) Милгрэм после этого не опубликовал ни одной новаторской эмпирической работы. Единственным новым исследованием, которое Милгрэм предпринял после выхода в свет антологии, была его работа над проблемой «сираноидов».

Так он называл людей, которые не высказывают мысли, зародившиеся в их собственной нервной системе; слова, которые они произносят, берут начало в мозгу другого человека, который передает их сираноиду с помощью радиопередатчика. Сираноиды воспринимают эти слова посредством миниатюрных ультракоротковолновых приемников с наушниками, незаметно установленными у них в ушах. Милгрэм установил, что те, кто опрашивал сираноидов, обнаруживали в них логически последовательную личность, несмотря на различия между си-раноидом и передатчиком; например, когда в роли передатчика выступал 50-летний профессор психологии, а в роли сираноида 11-летний мальчик, никто не догадывался, что слова сираноида принадлежали не ему самому.

МИЛГРЭМ КАК ЧЕЛОВЕК И ПРЕПОДАВАТЕЛЬ

Впервые встретившись с Милгрэмом, люди обычно находили его любезным и очаровательным. В разговоре Милгрэм очень внимательно слушал своего собеседника, так что у того создавалось впечатление, что он сам и его дела представляют интерес для Милгрэма. Однако у Милгрэма не хватало терпения на ведение «светских бесед», и он способен был резко прервать собеседника, если считал, что тот говорит банальные или бессмысленные вещи. Как выразился брат Милгрэма: «Он не склонен был терпеливо и приветливо выслушивать дураков». Почтения к рангам и регалиям у Милгрэма не было. Мори Сильвер, который был студентом Милгрэма и в Гарварде, и в Аспирантском Центре университета Нью-Йорка (CUNY), рассказывал мне, что, даже не будучи штатным преподавателем Гарварда, то есть полноправным членом факультета, Милгрэм позволял себе обрывать профессоров. Как сказал Джон Сабини: «Он грубил невзирая на лица».

Как преподаватель, Милгрэм был чрезвычайно требователен, всегда побуждая своих студентов мыслить творчески. Вот как описал своего учителя Гарольд Такушьян:

«На первый взгляд, в нем не было ничего необычного. Но буквально через минуту после того, как он начинал говорить, вы понимали, что это действительно необыкновенный человек. Он обладал язвительным стилем выражения, который просто захватывал вас. Любой в аудитории мог бы сказать: «Да, это именно то, что я пытался выразить…». Воздух вокруг него в аудитории был прямо наэлектризован… Казалось, сейчас посыплются искры… Однако, все это требовало от слушателей такого напряжения, какое не каждому было по силам… Он умел понимать чувства людей, но это не означало, что он всегда старался вести себя так, чтобы вы чувствовали себя хорошо. Иногда он обрушивался на людей с уничижительными замечаниями… Он крайне отрицательно относился к банальностям, намекам, трюизмам и резко нападал на человека, когда ощущал, что тот говорит что-то безосновательное или двусмысленное».

Милгрэм никогда не жалел ни времени, ни сил, особенно для тех своих студентов и коллег, которых любил.

Рой Фельдман, который готовился к экзаменам на докторскую степень в Гарварде под руководством Милгрэма, рассказал мне, что Милгрэм без его ведома направил просьбу о предоставлении Фельдману гранта для того, чтобы тот имел возможность провести свои исследования, необходимые для получения докторской степени — исследования помощи в различных культурах.

Помощь Милгрэма распространялась даже на людей, которых он не знал лично. Просматривая объемную переписку Милгрэма, я был поражен его готовностью отвечать практически на все присылаемые ему письма и тем уважением, с которым он обращался к своим корреспондентам, относившимся к различным слоям общества. Он отвечал на множество получаемых им писем от самых разных людей: от студента университета, которому понадобилась помощь в подготовке курсовой работы, основанной на исследовании Милгрэма, от репортера Макса Лернера, просящего Милгрэма прислать оттиски его статьи для запланированной газетной публикации, от рок-музыканта Питера Габриэля, просящего у Милгрэма разрешения использовать в одном из своих альбомов часть звукового сопровождения к фильму Милгрэма «Подчинение». Особенно поражающий пример душевного благородства Милгрэма я нашел в одном из писем, которое Милгрэм получил от штатного психолога одной из психиатрических больниц штата Нью-Йорк. В этом письме содержалась необычная просьба. Один из пациентов этой женщины-психолога, молодой мужчина, страдал устойчивым бредом, все попытки устранения которого ни к чему не приводили. Врач сообщила Милгрэму, что ее пациент верил в то, что он является объектом в «контролируемом с помощью спутника телеметрическом исследовании» Милгрэма, и хотел, чтобы его «освободили» от этой роли. Врач попросила Милгрэма написать письмо, в котором бы указывалось, что ее пациент не участвует ни в одном из экспериментов Милгрэма. Милгрэм без промедления ответил письмом, в котором доступно объяснил, что хотя он действительно проводил эксперименты с использованием радиосигналов (он имел в виду свои исследования «сираноидов»), он может заверить его — то есть пациента — в том, что тот никогда не был объектом исследований Милгрэма (архив Стэнли Милгрэма, Библиотека Йельского университета, 26 февраля 1982 г.).

Практически каждый, кто общался с Милгрэмом, характеризовал его как гения или человека выдающихся способностей. Вот как, к примеру, выразился Джон Са-бини, бывший студент Милгрэма, занимающий в настоящее время пост декана на факультете психологии университета штата Пенсильвания: «Он был гением. Под этим я подразумеваю, что он был одержимым человеком. Я имею в виду, что невозможно было предсказать — даже он сам никогда не знал, — в каком направлении будут развиваться его творческие способности в следующий момент. Он писал музыку, придумывал настольные игры, снимал фильмы… Ему был свойствен совершенно нетрадиционный взгляд на вещи, и он требовал того же и от других».

Никакое описание личных качеств Милгрэма не может быть полным без упоминания его юмора и изобретательности. Приведу только один пример: однажды Милгрэм получил письмо от женщины, которая писала, что ее сынишке Джеймсу вот-вот исполнится год, и в качестве подарка малышу она и ее муж хотели бы собрать для него автографы избранной группы выдающихся представителей науки, искусства, литературы и т. д.

Она попросила Милгрэма прислать фотографию с автографом или небольшое письмо. Милгрэм ответил на просьбу письмом следующего содержания:

«Уважаемый Джеймс! (Милгрэм обращается к годовалому ребенку.)

Согласны ли Вы с анализом детского непослушания, который обсуждается на странице 208 моей книги «Подчинение власти»? Скоро Вы станете достаточно большим для того, чтобы узнать об этом и преподать урок своим родителям.

С наилучшими пожеланиями, Стэнли Милгрэм» (архив Стэнли Милгрэма, Библиотека Йельского университета, 26 февраля 1981 г.).

CUNY: ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ, 1980-1984

В 1980 году Милгрэм получил звание почетного профессора психологии в CUNY. Флоренс Денмарк, отвечавший в CUNY за вопросы подготовки психологических программ, прохождение которых было необходимо для получения степени доктора философии, был инициатором выдвижения Милгрэма на это звание в 1974 году, однако возможность финансировать это назначение появилась у Центра только в 1980 году.

В том же году, но несколько позднее — 17 мая — Стэнли пережил обширный сердечный приступ. Это был первый из ряда приступов, которые пришлось испытать Милгрэму в течение последующих пяти лет. Ко времени четвертого приступа его сердце уже было в состоянии перекачивать только 17 % от нормального объема крови. Это было трудное и опасное время в жизни Милгрэма. После первого же приступа Милгрэм понял, что этим дело не ограничится. Ему не была показана обводная хирургия. Рассматривался вопрос о вживлении сердечного трансплантата, однако, взвесив все «за» и «против», Стэнли отказался от операции. У него оставалось не очень много сил, кроме того, предписанное ему медикаментозное лечение сильно его утомляло.

Откуда же Милгрэм черпал ту стойкость, которая позволила ему продержаться в течение пяти тяжелых лет? Мне кажется, что сила духа Милгрэма исходила из трех источников. Во-первых и прежде всего, с ним была постоянная поддержка и забота Саши. Стэнли отдал ей должное в предновогоднем послании, которое он написал своим друзьям в декабре 1984 года: «Любой человек, узнавший о том, что я пережил, сказал бы, что это было ужасно, но дело не только в этом. Превратности судьбы несут свои прозрения. Пока я находился в больнице, Саша каждый день проезжала 66 миль, чтобы дать мне свою любовь и оказать поддержку. Были ли кому-нибудь еще на свете дарованы столь сильная любовь и преданность? Как остро ощущаются такие вещи в дни испытаний».

Вторым источником силы Милгрэма была его работа. Он старался жить и работать как всегда, по возможности входя во все детали повседневной университетской жизни. Как сказал мне коллега Милгрэма, Ирвин Катц: «Меня всегда поражало то, как он справлялся со своей болезнью… Я никогда не встречал в жизни человека, которому удалось бы столь достойно выдержать подобное испытание, пройти через похожий опыт. Понимаете, некоторые люди сдаются, некоторые замыкаются в себе или начинают вести себя пассивно. Он остался со своей работой, своими студентами, сохранил интерес к внешнему миру и к другим людям».

Третий источник стойкости Милгрэма заключался, пожалуй в том, что Милгрэм начал более углубленно заниматься иудаизмом. Стэнли всегда было присуще острое чувство своей принадлежности к еврейской расе. Но именно в те последние несколько лет, о которых идет речь, он раздвинул рамки того, что можно охарактеризовать просто как культурную принадлежность, и стал более глубоко интересоваться религиозными и духовными аспектами иудаизма. Эти чувства пришли к Милгрэму в результате его общения с рабби Ави Вейссом, активным членом современной ортодоксальной конгрегации в Ривердейле. Все упрочающаяся связь Милгрэма с его еврейскими корнями отражена в чудесном рассказе для детей, который Милгрэм написал в 1983 году и о котором он с удовольствием говорил с некоторыми из своих коллег и студентов. Рассказ назывался так: «Когда мальчик становится мужчиной». В нем повествуется о том, как один двенадцатилетний еврейский мальчик решил не участвовать в обряде Бар-мицва. Случайная встреча с русским евреем, который был вынужден покинуть свою страну из-за существующих там ограничений на изучение и соблюдение законов иудаизма, побуждает мальчика изменить свое мнение и ощутить большее уважение к еврейским традициям.

А вот как завершил Стэнли свое предновогоднее письмо, которое они с Сашей отправили друзьям в декабре 1983 года:

«Вот мы и вернулись в Ривердейл. Мы благодарны этому году за то, что он был добр к нам, и думаем о том, что ждет нас в будущем. Иногда на ум приходит коротенькая хасидская песенка На иврите она состоит всего из 10 слов, но в переводе на английский стала гораздо длиннее. Эта песенка хорошо подходит для этого времени года:

Днем 20 декабря 1984 года Стэнли присутствовал на успешной устной защите докторской диссертации его студенткой, Кристианой Тэйлор. После заседания комитета по присуждению докторских степеней Милгрэм сказал Ирвину Катцу, также члену комитета, что он неважно себя чувствует. Поэтому Катц проводил Милгрэма на железнодорожную станцию Гранд Сентрал и настоял на том, чтобы сопровождать его в пути до Ривердейла. В течение получасовой поездки на поезде Милгрэм развлекал Катца забавными историями. Ирвин Катц убежден, что Милгрэм делал это не только для того, чтобы самому отвлечься от своего физического состояния, но и для того, чтобы Катц чувствовал себя спокойнее. На станции в Ривердейле их встречала Саша, которая тут же отвезла их на автомобиле в пресвитерианскую больницу. Когда они вошли в приемный покой отделения скорой помощи, Милгрэм подошел к регистрационной стойке и сказал: «Меня зовут Стэнли Милгрэм. Вот мое удостоверение личности. По-моему, у меня случился пятый сердечный приступ». Через полчаса Милгрэм умер.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

НАСЛЕДИЕ СТЭНЛИ МИЛГРЭМА

Стэнли Милгрэму был всего 51 год, когда он умер, но он оставил богатое наследие. Его работа по подчинению олицетворяла собою то, что Аронсон и Карлсмит (1968) назвали экспериментальным реализмом, то есть настолько убедительную и притягательную экспериментальную ситуацию, что участники этого эксперимента не в состоянии были реагировать на него с разумной степенью отстраненности, тем самым способствуя повышению внутренней значимости результатов эксперимента. По прошествии более чем тридцати лет работа по подчинению остается непревзойденным и прекрасным образцом творческого применения экспериментального реализма для целей решения проблемы, имеющей глубокое социальное и моральное значение. Трудно найти другую научную работу, которая бы вызвала столько продуктивных споров в научных кругах и в обществе в целом, сколько вызвали исследования подчинения, проведенные Стэнли. Эта работа явилась вкладом в понимание ролевого участия, в противовес полемике о заблуждениях, в социальную психологию психологического эксперимента, независимо от того, точно ли передает концепция «банальности зла» Арендта сущность Холокоста, и, конечно, в этику исследований. Что касается последнего пункта, то полемика по вопросам этики принесла практическую пользу, состоящую в том, что в настоящее время исследователи более внимательно относятся к благополучию участников их экспериментов, чем это было принято в прошлом.

Милгрэм являлся также главным носителем идеи ситуативности. Начиная с экспериментов по подчинению и во всех своих последующих экспериментах — к примеру, «метод потерянного письма», эксперимент с использованием телевидения — Милгрэм придавал первостепенное значение проверке действий людей в различных ситуациях, а не личным качествам или другим переменным показателям индивидуальных различий. На пике дебатов о том, что же важнее — персональные черты характера или ситуация, — сторонники ситуативного подхода часто использовали данные эксперимента по подчинению в качестве подтверждения того, сколь сильное воздействие на поведение людей способны оказывать ситуационные детерминанты. Но сам Милгрэм не был догматиком в этом вопросе. Вот один пример. В 1982 году Милгрэм был председателем диссертационной комиссии у Шерон Пресли, в работе которой речь шла о переменных факторах индивидуальных различий, играющих определяющую роль в различении сторонников проводимой политики и тех, кто ей противостоит.

Милгрэм сделал социальную психологию увлекательным предметом. Когда он был жив и о нем заходила речь в разговоре, всегда находился человек с неизбежным вопросом: «Интересно, чем он (Милгрэм) занимается в настоящее время?» И в большинстве случаев выяснялось, что Милгрэм не только занимается чем-то увлекательным, но при этом расширяет рамки социальной психологии — например, обращая свое внимание на такие предметы, как фотография, «Скрытая камера» и сираноиды.

Однако Милгрэм был решительно не склонен к теоретизированию и в большей мере ориентирован на события. Не существует явной «школы» социальной психологии Милгрэма в сравнении, например, со «школой» Фестингера или Шахтера. Критика по этому поводу преследовала Милгрэма в течение всей его научной деятельности. Одним из последствий подобного отношения явилось то, что имя Милгрэма не слишком широко упоминается в книгах по истории социальной психологии. В лучшем случае в них дается лишь поверхностное описание деятельности Милгрэма.

С другой стороны, Милгрэм находится «в хорошей компании»: и учитель Милгрэма, Соломон Аш, и друг всей его жизни, Роджер Браун, в своем подходе также ориентировались главным образом на внешние события. Милгрэм оставил творческое наследие, написанное таким ясным, не содержащим профессиональных жаргонизмов языком, что его работы не просто стали доступны самому широкому читательскому кругу, но и сделались образчиком простоты и ясности для будущих поколений психологов-экспериментаторов. Милгрэм также научил нас лучше понимать скрытые воздействия социальной среды.

Он продемонстрировал, какие трудности испытывают люди в процессе претворения своих намерений в действия даже в тех случаях, когда такие действия являются морально обоснованными. Милгрэм показал нам, что кратковременное ситуативное давление и нормы, например, правило почтительного отношения к авторитету, способны оказывать более мощное влияние на наше поведение, чем можно было бы ожидать.