(1878–1935)

Основатель собственного абстрактного стиля – супрематизма – Казимир Северинович Малевич родился 23 февраля 1878 (по другим данным – 1879) года в Киеве. Родители Северин Антонович и Людвига Александровна по происхождению были поляками. Позднее художник вспоминал: «Обстоятельства, в которых протекала моя жизнь детства, были таковы: отец мой работал на свекло-сахарных заводах, которые по обыкновению строятся в глубокой глуши, в отдалении от больших и малых городов».

Около 1890 года отец переводится на завод, который находился в селе Пархомовка, около Белополья. Здесь Казимир оканчивает пятиклассное сельскохозяйственное училище: «Деревня… занималась искусством (такого слова я не знал тогда)… Я с большим волнением смотрел, как делают крестьяне росписи, и помогал им вымазывать глиной полы хаты и делать узоры на печке… Вся жизнь крестьян меня увлекала сильно… Вот на этом фоне во мне развивались чувства к искусству, к художеству». Спустя четыре года семья перебирается на завод в Волчке, а затем переезжает в Конотоп.

Как пишет Малевич в своей автобиографии: «Тюбики, палитра, кисти, зонтики, стул складной с самого Белополья не давали мне покоя. Мне было 16 лет, я уже рисовал, как мне казалось, все, и коров, и лошадей, и людей, как рисовали художники в журналах».

С 1895 по 1896 год Казимир недолго учится в Киевской рисовальной школе Н.И. Мурашко. Потом случилось важное событие – семья Малевичей переезжает в Курск, где отец поступает на работу в управление железной дороги: «Город Курск в будущей моей биографии займет большое место. Работа моя в Курске развивалась под влиянием "передвижников" Шишкина и Репина, с которыми я был знаком по репродукциям. Природа стала для меня той действительностью, которую нужно в полной правдивости передать в этюде…»

Вместе с несколькими чиновниками, любителями живописи Казимир создает ателье и кружок любителей искусства. Он мечтает заработать деньги на учебу в Москве и поступает на службу в технический отдел управления железной дороги чертежником.

Осенью 1904 года Малевич приехал в Москву, где посещает с ознакомительными целями занятия в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и Строгановском училище: «Москва иконная опрокинула все мои теории и привела меня к третьей стадии развития. Через иконописное искусство я понял эмоциональное искусство крестьян, которое любил раньше, но не уяснил всего того смысла, который открылся после изучения икон».

Казимир живет и работает в доме-коммуне художника В.В. Курдюмова в Лефортове. С 1906 по 1910 год Малевич учится в частной студии Ф.И. Рерберга. В 1907 году он выставляет два этюда на 14-й выставке «Московского товарищества художников». Художник принимает участие и на двух следующих выставках «Товарищества». На проходившей в конце года 16-й выставке показывает «Эскизы фресковой живописи».

В то время Малевич увлекается импрессионизмом. Примером могут служить серия картин весеннего сада: «Цветущие яблони», «Весна», «Весна – цветущий сад». Молодой художник сосредоточен на передаче общего состояния ликующей полноты природной жизни, купающейся в лучах ослепительного весеннего солнца.

Как указывает И.М. Егоров: «В творчестве Малевича конца первого десятилетия сосуществуют разные тенденции. Это и импрессионизм, соединяющийся с сезаннизмом ("Река в лесу"), и модерн, проявившийся в эскизах фресковой живописи ("Торжество неба"), и все усиливающиеся экспрессионистические и фовистские элементы. Эти спрессованность, наслоенность друг на друга различных стилей и манер характерны как для новейшего русского искусства, так и для творчества Малевича.

В "Автопортрете" (1908 или 1910–1911) обнаруживается общность с Матиссом, но очевидна и собственная манера, отличающаяся не столько чистотой стилевого выражения, сколько крайней решительностью и напором, отвечающим характеру мастера».

В 1909 году Малевич знакомится с Софьей Михайловной Рафалович и вступает во второй раз в брак. В декабре следующего года он участвует в первой из серии московских выставок «Бубновый валет», организованной Ларионовым и Гончаровой. Выставляет работу «Купальщицы» и два полотна с изображенными на них фруктами. Художник участвовал и в других выставках, инициированных Ларионовым: «Бубновый валет» (1910–11), «Ослиный хвост» (1912) и «Мишень» (1913).

Картины Малевича начала десятых годов («Купальщик», «На бульваре», «Садовник», все – 1911) свидетельствуют об освоении им наследия Гогена и фовистов. На переходе от экспрессионизма к кубизму стоят такие работы, как «Крестьянки в церкви» (1912), «Крестьянка с ведрами и ребенком» (1912). Живопись в них еще более утяжеляется, стремится к геометричности, не обнажая еще объемных структур, она сохраняет декоративную плоскостность.

С 1912 года начинается творческое содружество Малевича с поэтом-заумником А.Е. Крученых и Велимиром Хлебниковым; художник участвовал в ряде изданий русских футуристов. Как отмечает А.С. Шатских: «Его живопись этих лет демонстрировала отечественный вариант футуризма, получивший название "кубофутуризм": кубистическое изменение формы, призванное утвердить самоценность и самостоятельность живописи, соединилось с принципом динамизма, культивируемым футуризмом ["Точильщик (Принцип мелькания)", 1912, и др.].

Работа над декорациями и костюмами к постановке в конце 1913 года футуристической оперы "Победа над Солнцем" впоследствии была осмыслена Малевичем как становление супрематизма. В живописи в это время художник разрабатывал темы и сюжеты "заумного реализма", использовавшего алогизм, иррациональность образов как инструмент разрушения окостеневшего традиционного искусства; алогическая живопись, выражавшая заумную, трансрациональную реальность, была построена на шокирующем монтаже разнородных пластических и образных элементов, складывавшихся в композицию, наполненную неким смыслом, посрамляющим обыденный разум своей непостижимостью ("Дама на остановке трамвая", 1913; "Авиатор", "Композиция с Моной Лизой", обе 1914; "Англичанин в Москве", 1914, и др.)».

На второй «Последней футуристической выставке картин» 1915 года, названной «0,10 (ноль-десять)» проходившей в Петрограде, Малевич показывает 39 новых картин. Это были беспредметные работы, представленные под названием «Новый живописный реализм». Среди картин был и знаменитый «Черный квадрат».

В своем эссе 1915 года «От кубизма к супрематизму» Малевич совершенно определенно высказывался о том, что движение и цветовые ощущения занимают главенствующее положение по отношению к форме: «Мне кажется, нужно передать чисто красочное движение так, чтобы картина не могла потерять ни единой своей краски. Движение, бег лошади, паровоза, можно передать однотонным рисунком карандаша, но передать движение красных, зеленых, синих масс – нельзя. Поэтому нужно обратиться непосредственно к массам живописным, как таковым, и искать в них форм, им присущих».

В конце концов, в супрематизме остались только динамические цветовые ощущения, передаваемые через цветовые прямоугольники. Они могут относиться к земным объектам в той же мере, в какой они могут представлять энергии, приносимые космосом, но в то же время они являют собой достижение художника в его стремлении изобразить свои ощущения как таковые.

«Черный квадрат», по замыслу Малевича, воплощает идею новой духовности, является своего рода иконой, пластическим символом новой религии. Д. Сарабьянов замечает, что «это был рискованный шаг к той позиции, который ставит человека перед лицом Ничего и Всего».

С резкой критикой Малевича выступил А. Бенуа: «Черный квадрат в белом окладе. Это не простая шутка, не простой вызов, не случай или маленький эпизодик, случившийся в доме на Марсовом поле, а это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно через гордыню, через заносчивость, через попрание всего любовного и нежного приведет всех к гибели».

Художник ответил Бенуа письмом: «И я счастлив, что лицо моего квадрата не может слиться ни с одним мастером, ни временем. Не правда ли? Я не слушал отцов и я не похож на них. И я – ступень. В искусстве есть обязанность выполнения его необходимых форм, помимо того, люблю я их или нет. Нравится или не нравится – искусство об этом вас не спрашивает, как не спросило, когда создавало звезды на небе». Таким образом, Малевич проводит аналогию между творческими и космическими процессами, уподобляя создание картины мирозданию.

В июне 1916 года Малевич призывается на военную службу. Служит в Смоленске. После Февральской революции присоединяется к Объединению левых художников. В августе избран в московский Совет солдатских депутатов (председатель художественного отдела).

В первые дни Октябрьской революции художник избирается членом комиссии по охране художественных ценностей Кремля. В марте и апреле 1917 года он пишет серию статей для газеты «Анархия», в которых выступает против консервативных сил, пытающихся сохранить свою власть в мире искусства.

«В период с 1913 по 1918 год художник создает супрематические полотна – парящие в белом космическом безвесии плоскостные геометрические комбинации, последующие за "Черным квадратом" буквы нового языка, складывающиеся в слова и сочетания, – пишет И.М. Егоров. – Как правило, это простейшие геометрические первоформы – круг, крест, прямоугольник, линия. Иногда супрематические картины по традиции сопровождали неожиданные и достаточно произвольные наименования, как-то: "Живописный реализм футболиста", "Красочные массы в 4-м измерении", "Автопортрет в 2-х измерениях". Впоследствии Малевич обозначает их просто супрематизмы под номерами, иногда как динамические супрематизмы. Формы наполняются чисто космическим смыслом – планеты, геометрические спутники бесшумно мчатся в белом пространстве космоса, подчиненные законам космической гравитации, образуют тяготеющие друг к другу или взаимоотталкивающиеся комбинации».

В июне 1919 года Малевич завершает свою первую большую теоретическую работу «О новых системах в искусстве». В сентябре едет работать в Витебск, в Народную художественную школу, которую возглавлял М. Шагал. Он хочет ввести новую систему художественного образования, при которой все формы искусства развиваются на основе супрематизма. В следующем году Малевич организует в Витебске группу «Уновис» («Утвердители нового искусства»).

«Не я ли тот новый земной череп, в мозгу которого творится новый расцвет и создает новые жизни, которые мы называем изобретением», – пишет он в вышедшей в Витебске работе «О новых системах в искусстве».

«В витебский период возникает идея "прибавочного элемента" и попытка применить ее в педагогической практике, – пишет И.М. Егоров. – Суть теории "прибавочного элемента" заключается в следующем. В каждой живописной системе можно выявить и выделить основной формообразующий признак или элемент, составляющий ее конструктивную основу. Выделение этого элемента дает возможность понять данную систему и освоить эволюционный путь перехода одной живописной системы в другую, например кубизма в супрематизм. Выявление этого признака и есть выявление "прибавочного элемента"».

1922 году вместе с учениками художник уезжает из Витебска в Петроград. Он участвует в берлинской Первой русской художественной выставке. В следующем году Малевич назначается директором Музея художественной культуры, позднее преобразованного в Институт художественной культуры. В 1926 году его снимают с поста директора, а Институт закрывается. Годом ранее Малевич снова женится, на этот раз на Наталье Андреевне Манченко.

В 1927 году Малевич едет в Германию, где экспонирует свои работы в отдельном зале Большой Берлинской художественной выставки.

После логического завершения супрематического периода Малевич стремился использовать его находки и достижения в применении к предметной живописи, к более традиционному искусству. Так появляется так называемый второй крестьянский цикл.

«Второй крестьянский цикл не имеет ничего подобного в русском и мировом искусстве, – считает И.М. Егоров. – Он сохраняет общечеловеческий смысл при всей связи с русской духовной и пластической культурой, то есть обладает значимостью всякого большого искусства, соединяющего национальное и вселенское начала. Его крестьянские образы как бы предстоят перед лицом вечности». Д.В. Сарабьянов рассказывает о некоторых картинах цикла:

«В "Женщине с граблями" строго геометризированный пейзаж, почти нигде не освобожденный от чертежного начала, усеян на горизонте силуэтами домов – уже не крестьянских изб, а каменных зданий, окрашенных, как и отдельные части фигуры, в красный, белый, черный и желтый цвета. В этом фоне – то же свидетельство вторжения цивилизации в деревенский мир. Правда, "Женщина с граблями" не столь конфликтна, как "Голова крестьянина". При сходстве общей красочной гаммы в ней нет обнаженного противостояния человека и мира, она в известной мере формализована, цветовые пятна распределены достаточно равновесно и спокойно. В картине нет той "гармонии отчаяния", которой проникнута "Голова крестьянина".

Как и "Женщина с граблями", один из самых крупных по размерам холстов второй крестьянской серии – "Девушки в поле" (1928–1932) – тоже кажется лишенным сверхнапряженной конфликтности. Обозначенная самим Малевичем как "супранатурализм", эта картина намечает действительное равновесие между предметностью и беспредметностью, между знаками супрематического бытия, реализованными в геометрических формах и ритмизирующих всю картинную поверхность по довольно строгому закону вариантов и подобий – с одной стороны, и реальными формами женских фигур – с другой».

В 1930 году Малевич читает курс лекций в Доме искусств в Ленинграде. Его неожиданно арестовывают и несколько месяцев держат в тюрьме, подвергая допросу. Но в 1931 году художник получает экспериментальную лабораторию в Государственном Русском музее. Его работы включены в экспозицию выставки «Искусство эпохи империализма». Большое количество работ Малевича представлено на выставке «Советское искусство за 15 лет».

В 1933 году Малевич тяжело заболевает. Он умирает 15 мая 1935 года. Урна с его прахом была захоронена около дачи в Немчиновке. Место отмечено белым кубом с черным квадратом на нем. Похороны Малевича превратились в символический акт. «Малевича хоронили с музыкой и в супрематическом гробу, – записала свои впечатления Л.Я. Гинзбург. – Публика стояла на Невском шпалерами, и в публике говорили: наверное, иностранец!.. Супрематический гроб был исполнен по рисунку покойника. Для крышки он запроектировал квадрат, круг и крест, но крест отвели, хотя он и назывался пересечением двух плоскостей. В этом проекте гроба есть отношение к смерти, чужой и своей».