В марте шел дождь, и небо было пасмурным: ни полной луны, ни сознания, ни призраков. Я не появлялась ни на своей могиле, ни где-либо еще на кладбище. Позже я узнала от Матса, что он был там. Он специально приезжал из Нью-Йорка, где жил на данный момент, чтобы проверить, появлюсь ли я снова в полнолуние. Но я будто сквозь землю провалилась.

В апреле воздух потеплел, и около двух часов ночи небо прояснилось так, что луна смогла появиться. Она зажглась на ночном небе, подобно огромному, красивейшему фонарю. Пахло цветущими плодовыми деревьями и первыми зелеными листьями.

Родители обсадили мою могилу тюльпанами и незабудками. Мне пришлось быть осторожней, чтобы не растоптать все. Но, будучи призраком, это не так-то и сложно. Цветы, на которых я сидела, когда проснулась, снова выпрямились, как только я встала на ноги.

—Наконец-то! - услышала я слова Матса. —Я уж боялся, что ты никогда больше не появишься!

Я удивленно обернулась. Он стоял там, позади моего надгробного камня, освещенный лунным светом. Воздух был удивительно теплым, поэтому на нем были футболка и джинсы. Вот это зрелище! Так как теперь на нем не было шапки, я впервые увидела его светлые локоны. Ангел вряд ли мог бы выглядеть лучше. Но ангелы определенно не ухмыляются так насмешливо, как он в данный момент.

—Что?

— Твоя рубашечка немного коротка! — сказал он и протянул мне пакет со шмотками. — Возьми!

В пакете было платье свободного покроя, которое я сразу же натянула через голову, и толстовка с глубоким вырезом, которую мне тут же захотелось оставить себе навсегда, потому что она была такой уютной и мягкой. Был только один минус, она не пахла так сильно Матсом, как тот свитер зимой.

— Ты - герой, — сказала я, находясь под впечатлением. — Приходишь меня навестить и даже приносишь с собой одежду!

—Если можешь что-то сделать для мертвой девушки, нужно это сделать.

—Разве ты не уехал?

— Уехал. Но я с удовольствием приезжаю в гости. Как ты? Чем занималась в последние пару месяцев?

По манере, как он смеялся, я заметила, что он забавляется. У него было хорошее настроение. Удалось ли ему преодолеть душевную боль (или ледяное сердце)? Я не спрашивала, а пыталась не пялиться постоянно на него, как на неожиданно свершившееся чудо. Чем он, на самом деле, и был для меня.

— Я действительно хотел бы знать, как у тебя дела! — сказал он, потому что я ничего не ответила.

—О, очень хорошо. Так, как будто я довольно долго спала.

— Может, присядем на скамейку вон там? — поинтересовался он. — Она полностью освещена луной. А тебе, кажется, нужен лунный свет, чтобы не исчезнуть. Свет полной луны.

—Да, с удовольствием, - сказала я и осторожно ступила на дорожку рядом с моей могилой.

— Может, мне приносить тебе еще и обувь? — спросил Матс.

Я немного прошлась, слегка колеблясь, босыми ногами по гравию. Но я сделала это, только потому что для меня это было так непривычно. Я пошла быстрее, и, хоть у меня и получалось хорошо, мне казалось, будто я делаю это впервые: бегу по миру на собственных ногах.

— Нет, спасибо, мне не нужна обувь, — ответила я.

Добравшись до скамейки, я села на нее, подогнув колени. Даже это вызывало ощущение, как будто я никогда раньше не делала этого. Он сел рядом со мной, скрестив ноги, и я всерьез задалась вопросом, чье появление из нас двоих здесь было более неожиданным. Меня, девушки-призрака, или его, чьей футболке неизбежно стоило лишь позавидовать, потому что она могла прижаться к его телу.

В свою защиту я могу сказать, что, если бы этот парень не был симпатичным, у меня был бы иммунитет на его взгляд. Но он мне нравился. Мне нравились его светлые локоны и его теплая улыбка, которая предназначалась мне.

Он очень радовался тому, что наконец снова встретил меня. Только ради этого стоило умереть.

С другой стороны, его улыбки было недостаточно, чтобы я в него влюбилась. Ему ничего не было нужно от меня, и в этом я была уверена. Это была, прежде всего, улыбка типа «Ты мне очень нравишься, ты, смешное привидение». Но даже в этом случае я была довольна. Его улыбка исчезла, как только он заговорил, и мне стало понятно, что он что-то разузнал обо мне. Что-то о моей смерти.

—Я поспрашивал вокруг, - рассказывал он. — Поговорил с твоими подругами. Я надеюсь, ты не против?

— Разумеется, нет. Главное, что ты можешь сказать мне, почему я мертва!

— Я представился твоим старым другом, который много лет назад переехал в другое место. Они поверили в это.

— И?

Его лицо было очень серьезным.

— Все думают, что ты покончила с собой.

—Но я этого не делала! - закричала я. — Я бы знала! Я была счастлива. Зачем мне убивать себя?

— Они все были шокированы и растеряны, когда узнали. Все думали, что у тебя идеальная жизнь - ты же знаешь, что Зельма написала на своей странице на фейсбуке. Что у тебя было полное взаимопонимание с родителями, что ты хорошо училась в школе, что у тебя было много подружек и хобби. Ты играла на флейте, занималась балетом с пяти лет и играла в театральной группе. Тебе так хорошо это удавалось, что ты три года подряд получала главную роль в школьных постановках!

Я расслышала легкую насмешку в его голосе. Но я была слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание.

— Все верно. И что же дальше?

— Они все также считали, что ты очень красива.

Я пожала плечами.

—Девушки всегда говорят что-нибудь такое о других девушках, когда те умерли. Особенно, если их об этом спрашивает парень, вроде тебя. О том, что они думают на самом деле и что рассказывают тебе, узнают только их сообщницы.

— Мне кажется, они всерьез так думали. Я тоже считаю, что ты -красивая.

Теперь я была смущена. Лучшей тактикой, как мне казалось, было проигнорировать его высказывание, как будто я совсем не слышала его, в противном случае Матс заметил бы, что я радуюсь его комплименту, как маленькая собачка.

— Почему они думают, что я покончила жизнь самоубийством?

—Ну, факты говорят об этом. И то, что сказали священник и твои родители во время погребения. Был разговор о предсмертной записке. И о дневнике. Должно быть, у тебя есть темная сторона, которую ты ото всех скрываешь.

— Я не могу вспомнить! — удивленно сказала я. — У меня нет никаких темных сторон! Ты уверен, что это не была умышленная смерть? Кто-то подделал дневник и прощальное письмо и принес в мою комнату, чтобы скрыть, что он столкнул меня в пропасть?

—Откуда ты знаешь про пропасть? -удивленно спросил Матс. —Я думал, что ты не помнишь.

Я ахнула. Я ничего не могла вспомнить, перед глазами стояла картина. Страшный момент, когда я упала. Я падала глубже и глубже!

—Я сорвалась?

— В том числе.

—Ну, говори уже! Расскажи мне все!

— Лучше бы тебе самой об этом вспомнить Так же, как и с пропастью.

Я почти схватила его за футболку, чтобы встряхнуть его и накричать. Это была моя жизнь! И моя смерть! У него не было права отказывать мне.

— Успокойся, — сказал он, увидев, что я так просто не отстану. — Я расскажу тебе, если ты действительно не можешь вспомнить! Но только я хотел бы знать, что ты думаешь об этом: Я также был у Зельмы. Ты утверждала, что за всю учебу разговаривала с ней только три раза!

— Да, это так.

—Это не так. Зельма рассказала мне, что вы встречались с ней один раз в неделю. Она не захотела сказать мне, что вы делали вместе. «Это было общее хобби,» - так она сказала. Очевидно, ей было неловко говорить об этом, поэтому я не знаю, о чем шла речь.

—ЧТО?

— Ты можешь признаться. Передо мной тебе нечего стыдиться.

Я почти поверила в это из-за манеры, как он смотрел на меня. Итак, рядом с ним мне не должно быть неловко. Но то, что я встречалась с Зельмой раз в неделю, — я не знала об этом!

— Она лжет! — запротестовала я. — Я ее едва знала.

— Это все не сходится, - сказал он. —Мне кажется, будто ты можешь вспомнить только часть о себе. Все, что тебе не нравится, ты исключаешь.

Я надулась и сделала по-настоящему разозленное лицо, что не помешало ему все это время пристально посмотреть мне в глаза, словно таким образом он мог установить правду.

У него были особенные глаза. Они были такие светлые! Как бы они выглядели при дневном свете? Светло-голубыми, почти прозрачными? От него действительно хорошо пахло. Я думаю, мои чувства были особенно обострены, с тех пор как я стала призраком. Мой нос предоставлял мне гораздо больше информации, чем раньше. Необязательно нужной информации. Это только отвлекало меня.

— Ну, и что? — наконец спросил он после того, как мы точно минут пять смотрели друг на друга и молчали. — Тебе полегчало?

—Нет.

— Ты проходила лечение?

— Нет! — выпалила я.

—Почему ты так реагируешь? - спросил он. — Если есть психологические проблемы, в этом нет ничего плохого. Я тоже раньше проходил лечение.

— Серьезно? Ты?

—Это длилось полтора года, пока мой лечащий врач наконец не решила, что она может отказаться от еженедельного чека от моей матери.

—Что за психологическая проблема у тебя была?

—Ты уклоняешься от темы, - сказал он.

Так типично: он меня спрашивает, а сам не хочет ничего рассказать. Я посмотрела прямо на луну. Нигде ни облачка, повсюду только звезды. У нас еще было время, пока луна не скрылась.

—Дай мне передохнуть, - предложила я. — Расскажи о твоей психологической проблеме, и, как только я буду знать о твоей причуде, я еще раз сконцентрируюсь на своей собственной. Хорошо?

Теперь была его очередь скорчить гримасу. Сначала он, казалось, неохотно боролся с усмешкой. Разве я не упоминала, насколько хороши были его светлые кудри?

Особенно, когда он убирал их рукой назад, потому что они постоянно падали на лицо? Я боюсь, это началось в ту ночь. Для меня стало необходимостью смотреть на него!