Машина стремительно проносилась мимо ферм, по чудесным тополиным аллеям. Линдсей представила, как красиво здесь будет осенью, когда тополя предстанут во всем своем великолепии. Сейчас же они стояли плотной непрерывной зеленой стеной. Вокруг простиралась прекрасно возделанная земля, покрытая сочной и буйной растительностью. От нее так и веяло плодородием. Изобилие красок и их насыщенность казались невероятными, будто кто-то взял кисть и раскрасил все вокруг. Засеянные пастбища не просто зеленели, а излучали какое-то изумрудное сияние. Слева тянулся отгороженный участок земли, похожий на косу. Со стороны все это походило на парк, а не на сельскохозяйственные угодья. Идеально скошенную полосу можно было с легкостью принять за площадку для крикета.

Управляющий, махнув рукой в сторону косы, сказал детям:

— Это место мы называем площадкой для воскресных школьных пикников.

Объяснение прозвучало как-то странно и неуместно, словно мистер Хазелдин боялся услышать вопрос из уст двойняшек и предпочел обезоружить их преждевременным ответом.

Справа, среди лощины, заросшей кустарником с сочными зелеными листьями, струился серебряным дождем один из многочисленных ручьев. Он ухитрился проложить себе дорогу среди ив и, огибая пашни, терялся из виду.

Дома Бредморов по-прежнему не было видно, хотя с момента, когда мистер Хазелдин объявил, что они въехали на земли Рослочена, прошло довольно много времени.

Повернув за очередной выступ холма, они увидели группу деревьев, плотной стеной окружающих надворные строения и каменные добротные террасы, которые под лучами новозеландского солнца казались белыми и… вот наконец перед ними предстал Рослочен. Крыши поместья, покрытые рифленым железом и свежевыкрашенные в нежно-зеленый цвет, деревянные колонны, обвитые плющом и глицинией, удивительной красоты живые арки из диких роз, которые каскадами нежно-розовых цветков свисали с деревянных опор, кирпичная труба, которую любовно обнимал своими зелеными лапами дикий виноград. По краю сада красовались роскошные пионы, дальше шли дельфиниумы с огромными набухшими, но еще не распустившимися бутонами, фиолетовыми и малиновыми цветами горели буйно разросшиеся лютики и анемоны, бледно-лиловые и белые алиссумы, беспорядочно растущие по краям лужайки, издалека походили на пену.

Судя по всему, этот сад знал заботу умелых рук, но сейчас на нем лежал отпечаток заброшенности. Интересно, кто сумел создать этот цветущий ковер? Неужели Лекс? Возможно, он занимался разведением цветов вплоть до самой смерти. А мистеру Хазелдину едва ли хватает времени на то, чтобы скосить лужайки. Сердце Линдсей обдало теплой волной надежды. Может быть, ей позволят ухаживать за садом, вернуть ему былую красоту и великолепие? А вдруг они принадлежат к той породе людей, которые плевать хотели на подобные вещи и предпочитают, чтобы все вокруг тратили свои силы и время только на то, что приносит доход.

Они обогнули поместье, проехали вдоль сосняка и эвкалиптов и оказались около огорода, который, так же как и сад, поражал изобилием и размерами, но тоже выглядел слегка заброшенным. Из одного ангара раздался жуткий звон, словно кто-то швырнул бидон или банку, и вслед за этим на улицу пулей вылетело юное создание, одетое в джинсы и рубашку. У парнишки были черные как смоль волосы, ниспадающие на лицо, ярко-голубые глаза и четко очерченный рот с тонкими губами. Черты его лица отличались редкой правильностью.

Линдсей замерла в изумлении. Парень остановился и с неподдельным интересом уставился на Каллима, который стоял у задней двери машины.

Со стороны, наверное, это смотрелось очень забавно: все стояли как завороженные, кроме мистера Хазелдина, который ухмылялся так, как будто предвидел происходящее. Мальчишки еще какое-то время молча изучали друг друга, затем Нейл, а это был именно он, нарушил тишину, с изумлением сказав:

— Ничего себе! Вот это да! Теперь я понимаю, что испытывает человек, увидевший как две капли воды похожего на него… только меньше… размера на два.

Каллим медленно, как было ему свойственно, улыбнулся и протянул руку со словами:

— Привет, Нейл. Теперь я уверен, что ты мой брат.

Нейл крепко пожал руку Каллима и, не выпуская, спросил:

— А это, судя по всему, Мораг, моя сестренка! Но она что-то не очень похожа на папу.

— Это она-то не похожа?! Погоди минутку, Нейл, — заговорщицки проговорил мистер Хазелдин и подтолкнул Мораг к брату, заправив выбившиеся из хвостика рыжие прядки за уши. — Теперь посмотри повнимательнее… ушки, ты только посмотри на эти заостренные ушки, прямо как у твоего покойного отца… Здесь тебя и Каллима природа обделила. По наследству ушки достались только Мораг.

И тут Линдсей совершенно невпопад быстро проговорила:

— Мораг очень сильно похожа на мою маму.

Но, не успев договорить, Линдсей пожалела, что открыла рот. Зависть и ревность сквозили в каждом слове. Но Нейл, протянув руку навстречу девушке, быстро сказал, не обратив внимания на последнюю фразу Линдсей:

— Ну, сегодня просто необыкновенный день — теперь у меня будет не одна, а целых две сестры. Когда мистер Маквилсон передал мне записку от Юэна, что Линдсей Макре вовсе не мужчина, а девушка, я ужасно растерялся. Я просто не знал, что делать. Мы ведь даже комнату приготовили для мистера Макре. Ах да, чуть не забыл, — затараторил Нейл, обращаясь уже к управляющему, — когда Винни начала готовить обед, ей стало плохо и она пошла домой. Надеюсь, сейчас с ней все в порядке.

Линдсей отметила про себя, что голос, не лишенный какой-то необъяснимой силы и притягательности, Нейл унаследовал от отца.

— Ты имеешь в виду, что у нее начались схватки?

— Откуда же мне знать-то. Она, наверное, считает меня еще слишком маленьким мальчиком и ничего не рассказывает. Но она пошла прямиком в бунгало, а я сбегал к Мику в ангар и сказал, что Винни плохо себя чувствует и что я сам смогу подоить коров, а он может сходить посмотреть, как она.

— Молодчина, Нейл! Надо будет выяснить, как у них дела. А теперь прошу всех в дом. Живей, живей.

Это была настоящая старинная усадьба. Снаружи дом все еще выглядел добротно и красиво, но внутри сразу чувствовалось отсутствие женской руки. Все вокруг требовало уборки и тщательной чистки, однако уют этот дом не покинул. И все же надо было решительно и незамедлительно приводить дом в порядок, пока последние частички домашней атмосферы не исчезли под основательным слоем пыли. У Линдсей поднялось настроение. Она уже видела себя в роли спасительницы домашнего очага. Перехватив взгляд Линдсей, мистер Хазелдин счел нужным дать объяснения, хотя никто ни о чем не спрашивал:

— Прошу не обращать внимания на беспорядок. Обычно у нас дома почище, смею вас заверить, просто Винни ждет ребенка, а срок уже близко, поэтому чаще чем раз в неделю она приходить не может и мы обходимся без посторонней помощи. Как видите, не очень успешно. Боюсь, правда, когда родится малыш, Винни и вовсе не сможет приходить.

Линдсей поспешно проговорила:

— Работу по дому я могу взять на себя.

Она словно хищница, давно поджидавшая добычу, накинулась на нее при первом же удобном случае. Управляющий ответил нарочито отрывисто и грубо, будто усомнился в искренности побуждений Линдсей:

— Как хотите. Наверное, это не совсем то, что вы ожидали увидеть. Никаких слуг, никаких особых признаков благосостояния.

Девушка вздернула подбородок:

— Вы зря держите меня за полную идиотку. Я немного знаю об особенностях новозеландского быта, мне известно, что вы очень редко нанимаете прислугу. Но должна заметить, — она провела пальцем по столу, оставив красноречивый след, — не так давно кто-то следил за порядком в доме. Причем постоянно. Думаю, что вы вряд ли выступали в роли феи домашнего очага. Здесь раньше была домработница?

Произнося последние слова, Линдсей засомневалась. А вдруг ее отчим жил с какой-нибудь женщиной? Учитывая, каким магическим обаянием он обладал, это было вполне реально. Своим прямым вопросом Линдсей отнюдь не хотела задеть чувства Нейла. Мистер Хазелдин спокойно ответил:

— Да, конечно. Вы совершенно правы. Моя мама. Она несколько лет приглядывала за Нейлом. С того момента, как я приехал сюда совсем мальчишкой, а это было очень давно. Сейчас мама уехала к моей сестре. Ее не будет, я полагаю, месяцев… эдак шесть. Видите ли, моя сестренка произвела на свет сразу троих малышей! Каково, а? Она всегда отличалась особым усердием, наша Бесс, — задумчиво сказал управляющий. От Линдсей не ускользнуло, что при упоминании о сестре глаза мистера Хазеддина засветились нежностью и гордостью. — Нет, вы только представьте, нужно же целый день, чтобы накормить, искупать, переодеть троицу. А у нее, между прочим, еще двое старшеньких имеется.

Вот те раз! Значит, мама мистера Хазеддина следила за домом, получается, что в семье, как и в доме, других женщин нет. Ну, по крайней мере, управляющий сказал правду. Кажется, эти Хазелдины здесь основательно окопались, как во время войны. Неудивительно, что они так опасаются посторонних, особенно претендующих на наследство. А еще такой юный, ранимый и одинокий парнишка… Линдсей почувствовала, как ее просто захлестнула волна нежности к Нейлу. Как только она разберется с ситуацией, поймет, что к чему, она обязательно ему поможет и попытается восполнить пустоту в его сердце.

Юэн Хазелдин взял чемоданы девушки и жестом пригласил следовать за ним к лестнице. Она была устлана шикарными, но давно не чищенными коврами, а перила покрывал толстый слой пыли. Линдсей старалась по возможности к ним не прикасаться. Снизу до них доносились голоса Нейла и Каллима, которые трещали без умолку.

Управляющий распахнул ногой одну из дверей и пригласил Линдсей внутрь. Комната была прекрасно обставлена. Видимо, в былые времена этот дом полнился гостями. Возле каждого изголовья кровати стояли ночники, висели полочки с книгами, которые приятно почитать на сон грядущий. Слева располагалась вешалка для полотенец, а прямо перед раскрытым окном, из которого приятно веяло вечерней прохладой, стояли два стула, обтянутые ситцем. Было заметно, что комнату подготовили для гостей. Свежевыстиранное и отглаженное постельное белье говорило об этом. Уголки покрывал были аккуратно отогнуты.

— Эта комната предназначалась для Каллима и мистера Макре, — начал объяснять мистер Хазелдин. — Полагаю, Винни прибрала и приготовила самую солнечную комнатку для Мораг, надо будет сказать Нейлу, чтобы он перенес всех кукол, которые расставила Винни, сюда, да и еще все девчачьи книжки тоже надо принести.

Линдсей прошла через комнату и подошла к открытому окну. Сверху свешивалась ветка глицинии, источая божественный аромат. Девушка вдохнула полной грудью. И тут она увидела небольшое озерко, которое с дороги осталось незамеченным. Оно наверняка образовалось благодаря таянию снегов. Сейчас, в лучах заходящего солнца, озеро казалось красным.

— Боже мой, какая красота! Оно обладает просто колдовской силой, невозможно глаз оторвать, — с восторгом произнесла Линдсей, напрочь забыв о враждебности к управляющему. — Я даже предположить не могла, что здесь есть озеро. А когда узнала, что ваша ферма носит название Рослочен, то решила, что ее просто назвали в честь маленького озера в Шотландии… Рослочен.

— Совершенно верно, — где-то совсем рядом произнес мистер Хазелдин, — и почему только я, простите, и почему только мы так любим эти места?

Линдсей резко повернула голову и посмотрела в глаза управляющего:

— Мистер Хазелдин, должна признать, я многого не понимаю, но очень хочу, чтобы вы наконец уяснили для себя одну вещь… Я не имею никаких, слышите, никаких претензий на этот дом и все, что к нему относится. Этому есть простое объяснение. У меня нет на это никакого права. Но что касается Мораг и Каллима, то оно у них есть, равно как и у Нейла. А вы ведете себя так, словно я хочу с вас что-нибудь да получить. Нанять другого адвоката или бог вас знает, что вы там себе надумали. Ваше поведение для меня загадка, свое присутствие здесь я объяснила, причем не раз, но вижу, есть необходимость повторить. Детей я не брошу, они во мне нуждаются, и я буду за ними приглядывать как и прежде, а если понадобится, то отстаивать их права. Мне искренне жаль, что вам придется спать в ангаре, я действительно чувствую себя неловко из-за этого. Но я предлагала вам поменяться, а вы отказались, хотя мое предложение не было простым кокетством. Если вы готовы пойти мне навстречу, а не вставлять палки в колеса, то я уверена, сообща мы решим все проблемы. Ну а сейчас — лучше спуститься и, наконец, поужинать, затем нужно устроить детей. Они очень устали с дороги. Я постараюсь не быть слишком назойливой. Жаль, что вы не женаты и что поблизости нет домика для управляющего.

— Полагаю, лучше вам сразу сказать, — серьезно произнес мистер Хазелдин. — Даже если поблизости и был бы домик, я все равно остался бы здесь. Я владелец этого дома.

— Вы имеете в виду, что это обговорено в завещании?

— Совершенно верно. Если у вас возникли какие-нибудь сомнения или вопросы, то можете проконсультироваться у Джима Маквилсона.

— Очень хорошо. Обязательно последую вашему совету. Но все эти вопросы лучше отложить на пару дней. Мне нужно прийти в себя, осмотреться. Сейчас я должна быть рядом с детьми. Им, думаю, не легче. Теперь им надо привыкать к мысли, что это их дом.

«А будут ли Каллим и Мораг чувствовать себя здесь как дома?» — рассуждала про себя девушка. На душе у нее было неспокойно, мысли путались. Она спустилась с управляющим по лестнице. А может ли мистер Хазелдин намеренно создать ей такие условия, что придется без лишних намеков самой убираться восвояси? Но если это действительно так, то в дела фермы стоит вмешаться и хорошенько во всем разобраться. Раз я им так мешаю, значит, есть причина. И где гарантия, что потом им не помешают Каллим и Мораг?!

Дети, к счастью, разрядили напряженную атмосферу. Эта троица искренне радовалась друг другу. Беспрестанно болтая, дети не заметили, что Линдсей и мистер Хазелдин довольно сухо и мало общались. Девушка поражалась, как легко и молниеносно дети приспособились к новой ситуации. Для них это представлялось чем-то необыкновенным, а значит, жутко интересным. Они чувствовали себя героями романа, ведь двойняшки в одночасье обрели взрослого брата и довольно внушительных размеров дом. А такое действительно случается раз в жизни и то не с каждым.

Нейл накрыл стол в столовой. Понимая, что не имеет права покуситься на цветы, он посередине стола водрузил большую вазу с фруктами. Длинный стол был покрыт белоснежной скатертью, которой явно не пользовались со времени отъезда миссис Хазелдин на север. Столовое серебро было, похоже, фамильным, но, несмотря на свое знатное происхождение, нуждалось в хорошей чистке. Еда отличалась простотой и скромностью, но выглядела аппетитно. Нейл поспешил оправдаться:

— Я не силен по части резки лука, поэтому просто помыл его.

Линдсей отметила, что с этим он справился превосходно, и похвалила его кулинарные способности. На столе стояло блюдо из круто сваренных яиц, редиса и помидоров, рядом располагался кувшинчик с майонезом, который был настолько воздушным и однородным, что Линдсей внутренне восхитилась Винни, причем сделала это уже не в первый раз, так как булочка, которую отведала девушка, была выше всяких похвал. Также на столе были холодная баранина, огромный кусок домашнего сыра и вазочка с сотами. Юэн Хазелдин сам заварил чай и разлил его по чашкам. Закончив с едой, Линдсей медленно встала, задвинула за собой стул и, воспользовавшись разгоревшимся спором между детьми о размерах шотландской и новозеландской семги, вполголоса сказала, обращаясь к управляющему:

— Была бы очень признательна, если бы вы позволили мне взять на себя ведение домашнего хозяйства. По крайней мере, я буду чувствовать, что хоть как-то оправдываю свое пребывание в этом доме. Надеюсь, я не прошу слишком много.

С беспристрастным лицом управляющий ответил:

— Вполне резонно. Хочу посоветовать на будущее: если захотите помочь, то не стесняйтесь, смело предлагайте свои услуги, а то за последние месяцы на нас столько всего навалилось, неудивительно, что мы не со всем справляемся.

Линдсей с видимым спокойствием выслушала мистера Хазелдина, хотя внутри у нее все кипело от подобной дерзости. Она быстро поднялась наверх, сняла голубой твидовый свитер и надела кофту и простенький фартук. Линдсей вовсе не хотелось ловить на себе презрительные взгляды темных глаз из-за оборочек на фартуке.

Девушка окликнула близнецов:

— Прежде, чем вы отправитесь на прогулку, нужно разобраться с посудой, тем более что времени для походов по окрестностям у вас будет предостаточно, а посуда ждать не будет.

Посмотрев в сторону управляющего, Линдсей встретила взгляд смоляных непроницаемых глаз, который буквально прожигал ее насквозь, и покраснела до корней волос. Этот новозеландец явно хочет от них поскорее избавиться. Судя по всему, он принял их за перелетных птичек, этаких наивных созданий, которые надеются получить несметные богатства и укатить назад в Шотландию. Но тут он сильно заблуждается!

Обращаясь к Нейлу, Линдсей сказала:

— Думаю, Нейл, тебе пора заниматься, если не ошибаюсь, у тебя на носу экзамены, а мы своим приездом помешали тебе к ним готовиться.

Но вмешался мистер Хазелдин, решительно заявив:

— Тут вы ошибаетесь. Видите ли, Нейл не из тех, кто откладывает все на последний день. Я всегда считал, что истинные знания можно получить только постепенно, осмысленно, а не второпях, лишь бы сдать экзамены, поэтому сейчас Нейл вполне может отдохнуть. — Управляющий весело подмигнул Нейлу: — Не каждый же день находишь брата и сестру. Так что, ребятки, свободны. Бегом на улицу! Нейл вам сейчас покажет местные достопримечательности, а я возьму на себя почетную роль — буду вытирать посуду. Полагаю, мисс Макре не станет возражать. Ну, все бегом, пока совсем не стемнело.

Троицу как ветром сдуло. Из опасения, что взрослые могут передумать, они удалились без лишних слов, уже издалека до Линдсей и управляющего донесся веселый голосок Мораг: «Он мне понравился, ваш мистер Хазелдин».

— Вот видите, кому-то я все-таки нравлюсь, значит, не все так безнадежно, — вызывающе-насмешливым тоном произнес управляющий прямо в ухо Линдсей.

Девушка еле поборола желание напомнить, как обманчиво бывает первое впечатление, особенно на этот счет заблуждаются дети. Линдсей так и подмывало сказать, что поначалу тоже души не чаяла в Лексе Бредморе. Вместо этого она спросила:

— Я заметила, что Нейл назвал вас Юэном, а вы утверждали, что все зовут вас Джоком.

— Все… кроме членов семьи, — безразлично ответил управляющий.

Линдсей поджала губы. Итак, он явно имеет в виду свою семью. Неудивительно, он со своей мамочкой очень удобно устроился в шикарном доме, они наверняка пользуются и другими привилегиями. А сейчас, когда владелец умер да еще назначил управляющим… Просто дар небес! Теперь мистер Хазелдин, наверное, спит и видит себя хозяином. Он определенно планирует свить здесь свое гнездышко. Управляющий сам считает доходы, вряд ли его кто-нибудь контролирует. Мистер Маквилсон, судя по всему, не очень смыслит в сельском хозяйстве. Вот почему мистер Хазелдин не хочет держать под одной крышей человека, разбирающегося в делах фермы. Обычная девушка, приехавшая с другого конца света, и та не дает ему покоя.

Вслух Линдсей произнесла:

— Я надеюсь, вы не будете возражать, если я загляну в сервант. Мне необходимо ознакомиться с его содержимым, чтобы утром приготовить хороший завтрак.

— Об этом не стоит беспокоиться, мы уже приноровились готовить себе сами.

— Должна заметить, что с появлением в доме женщины подобная необходимость отпадает, в любом случае мне придется готовить для двойняшек. Если вы лишите меня возможности кормить вас, я буду чувствовать себя как кукушка в гнезде. Места много занимает, а толку мало. Во сколько вы встаете?

— Ну что ж, раз вы так настаиваете. Боюсь, правда, для вас это будет рановато. В пять тридцать.

— Вовсе нет, по крайней мере для меня, Прошлым летом я вставала где-то в начале пятого, чтобы приготовить завтрак и обед для двойняшек, разобраться с домашними делами и вовремя поспеть на ферму… Это было после смерти мамы.

Мистер Хазелдин более мягким тоном ответил:

— Я в принципе рано не завтракаю, мне хватает чашки чая и легкого бутерброда. А часиков в семь я прихожу и готовлю себе завтрак. Для Нейла это тоже слишком рано. Школьный автобус заезжает за ним ровно в восемь часов.

— А этот автобус собирает детей только из средней школы или на нем смогут добираться и Каллим с Мораг, когда пойдут учиться?

— Конечно. Им даже не придется ездить в Алегзандру, как Нейлу. Начальная школа у нас недалеко, в местечке Краног.

— Как, как вы сказали? Краног? Это гэльское название? Подождите, подождите… доисторическая свайная постройка на озере.

— Да, хотя, если честно, я не знал точного толкования. Рядом с этим местом есть небольшое озерко, оно огорожено, и в нем устроен бассейн для малышей. Другие школы умирают от зависти, ведь им приходится собирать деньги на постройку или аренду бассейнов для своих питомцев. А зимой они используют озеро как каток. Главное — это абсолютно безопасно. Насчет ребят я договорюсь, и они смогут пойти в школу уже с понедельника.

Все внутри Линдсей возмутилось. «Насчет ребят я договорюсь». Ей было очень тяжело свыкнуться с мыслью, что она уже не является единственным покровителем двойняшек. Надо же было Лексу Бредмору назначить опекуном настолько неприятного человека, которому она абсолютно не может доверять.

Линдсей вытерла руки:

— Сейчас я приготовлю вам постель в ангаре.

— Не стоит. Я сам.

— Вам незачем заниматься подобными вещами. Это я беру на себя.

— Ах да, я же просил вас не скромничать и смело предлагать свою помощь, — ехидно отметил мистер Хазелдин.

Эти слова вновь заставили Линдсей поджать губы. Она открыла сервант и достала свежее полотенце.

— Знаете, мистер Хазелдин, довольно утомительно быть облеченной несуществующими полномочиями. Кстати, а матрац проветривали?

— Боюсь, что нет. Им лет сто никто не пользовался. Но я возьму свой, он у меня с подогревом, а то у нас тут такие морозы бывают, когда снег скапливается на горах. Ужас! У вас, кстати, тоже с подогревом.

— Как странно! — задумчиво произнесла Линдсей.

— Что странно? — явно не понял управляющий.

— Я приняла вас за человека, привыкшего к спартанским условиям, который презирает всякие там удобства, считая ниже своего достоинства ими пользоваться, предпочитая быть жестким и несгибаемым…

В голосе управляющего отчетливо прозвучали предупреждающие нотки:

— Я могу быть жестким и несгибаемым, но не советую вам, мисс Макре, доводить меня до такого состояния. Просто, учитывая вашу трогательную заботу о моем комфорте, я счел нужным сказать, что матрацы у нас с подогревом, поэтому проветриваются автоматически. В подобных матрацах влага не задерживается. А сегодня я его вовсе не собирался включать. Пойдемте, я покажу вам ангар. У нас их три.

Это были старые, военного образца ангары. Из мебели только самое необходимое. У входа стояла маленькая печка для обогрева. Воображение Линдсей живо нарисовало картину, как много лет назад солдаты грели себе чай на этой печурке. На полу был постелен линолеум, в углу стоял шкаф, дальше сервант, комод, довольно жалкого вида кровать, ночник и стул. Овечья шкура служила ковриком.

Голосом, полным сожаления, Линдсей сказала:

— Да, много же я вам хлопот принесла. Примите мои извинения за то, что выгнала вас из уютной комнаты, мистер Хазелдин.

Управляющий от души рассмеялся:

— Не стоит так переживать. Вот бы вам показать парочку мест, где мне приходилось ночевать. Я ведь два года работал пастухом. — Заметив удивление на лице Линдсей, управляющий пояснил: — Не удивляйтесь, многие парни так поступают, в наших краях это довольно распространенное занятие. Деньги тратить некуда, лучшего способа сэкономить и не найти. Так что этот ангар выручит меня дня на два-три, пока мы не решим, что делать с вашим жильем. Возможно, за счет фермы мы сможем снять вам скромный коттедж где-нибудь в Алегзандре, там до школы недалеко и вам не будет одиноко. Но естественно, домик вряд ли будет роскошным.

Управляющий бросил на Линдсей испытующий взгляд.

Девушка расценила его как вызов и спокойно ответила:

— Очень хорошая мысль.

С точки зрения Линдсей, все выглядело так, будто мистер Хазелдин поставил себе цель избавиться от нее, выжив ее с фермы. И дело было вовсе не в условностях. Неужели он так боится, что девушка заметит то, что должно остаться незамеченным?

Они вышли на улицу. Солнце почти село, последние лучи заката играли на водной глади озера, причудливо переливаясь на его поверхности. Щебетанье птиц стихло, лишь изредка раздавалась трель какой-нибудь нерасторопной птахи, которая замешкалась и до сих пор не уснула. Это напомнило Линдсей дом, Шотландию. Большинство птиц, как она уже успела заметить, водились и в Англии. Вдруг девушка замерла и настороженно начала вслушиваться.

— Боже мой, это ведь была сова! Я не ошибаюсь?

— Совершенно верно. Их здесь очень много.

Со стороны озера доносились счастливые голоса детей. Перехватив встревоженный взгляд Линдсей, управляющий поспешил ее успокоить:

— Не волнуйтесь, с Нейлом они в полной безопасности. Он надежный парень и очень ответственный, так что с ним двойняшки как за каменной стеной.

— Ответственность и надежность он явно унаследовал не от своего отца, — колко заметила Линдсей.

В воздухе повисла пауза. Через какое-то время мистер Хазелдин медленно, четко проговаривая каждое слово, словно боясь, что Линдсей не поймет, сказал:

— Мисс Макре. Полагаю, всем будет лучше, если мы не станем обсуждать Лекса Бредмора. Я уверен, что Нейла очень заденет, если он узнает о вашем отношении к его покойному отцу. Вполне возможно, что двойняшки отчасти разделяют ваше отношение, но надеюсь, они не будут выносить это на обсуждение. Они еще слишком малы. Но вас я настоятельно прошу не высказываться пренебрежительно в адрес Лекса Бредмора.

Их глаза встретились — серые и холодные глаза Линдсей с темными, непроницаемыми глазами мистера Хазелдина.

— Если хотите знать, то ни Каллим, ни Мораг ни разу не слышали критики в адрес отца ни от моей мамы, ни тем более от меня.

Девушка вошла в дом с гордо поднятой головой, ее спина была натянута как струна, русые волосы безукоризненно скручены и собраны на затылке. Линдсей была стройной и изящной, но, несмотря на эту хрупкость, все в облике девушки говорило о твердом, несгибаемом характере.

Девушка и не подозревала, как сильно устала. Стоило голове коснуться пахнущей свежестью, мягкой подушки, как она тут же провалилась в глубокий сон.

Линдсей завела будильник. Она не боялась потревожить Мораг, потому что во всем мире не было силы, способной вытянуть девчушку из постели.

Проснувшись, Линдсей тихонько проскользнула в ванную комнату, быстренько приняла душ, чтобы не дай бог управляющий не обвинил ее в том, что она задержала его, оделась и тихо спустилась вниз.

Увидев электрическую печь, Линдсей мысленно поблагодарила Бога, так как очень боялась, что провозится с утра с какой-нибудь невиданной доселе техникой и не успеет приготовить завтрак. Тогда не избежать ухмылочек и насмешек мистера Хазеддина, он бы свое не упустил. Линдсей искренне надеялась, что, когда управляющий спустится и увидит готовый чай и бутерброды, до него наконец дойдет, как удобно, когда в доме есть женщина. И потом, ему не надо будет отрываться от работы на ферме и тратить время на приготовление завтрака. Девушке не давал покоя вопрос о том, где она будет жить. У нее перед глазами стоял лишенный всяких условий ангар. Линдсей прикинула в уме, что если поставить еще одну кровать или кушетку, то они с Мораг могли бы пожить и там. Девушка пребывала в полной уверенности, что дай ей волю, она превратила бы этот безликий, неприветливый ангар в уютное гнездышко. Она уже начала придумывать, как и что изменить, но тут же осеклась, вспомнив реакцию мистера Хазеддина на ее предложение поменяться. Этот упрямый новозеландец теперь из принципа не переедет, чтобы Линдсей замучила совесть. Вчера вечером девушка украдкой заглянула в бывшую комнату управляющего. Надо отметить, она не отличалась особой скромностью.

Вероятно, мистер Хазелдин рассчитывает, что Линдсей переедет в Алегзандру из-за угрызений совести. Девушка лукаво и задорно подмигнула себе в зеркало. «Этот новозеландец меня еще не знает! Посмотрим, кого замучает совесть». У Линдсей был свой девиз: «Бороться и искать, найти и не сдаваться» — именно так она и собиралась действовать.

Утром Линдсей оказалась перед дилеммой — никак не могла решить, что надеть. Идею с джинсами девушка отвергла, так как управляющий мог подумать, что она собралась работать на ферме, поэтому свой выбор она остановила на бледно-голубой блузочке с рукавами и на юбке крестьянского типа. Собрав волосы в хвост и глянув в зеркало, Линдсей осталась довольна отражением.

Когда спустился мистер Хазелдин, Линдсей уже включила электрический чайник и нарезала хлеб для бутербродов. Управляющий, посмотрев на все это, резко сказал:

— В этом не было необходимости, я же вам говорил. Смею вас заверить, я в состоянии сам о себе позаботиться.

Девушка небрежно бросила в ответ:

— Мне не спалось. Я не привыкла залеживаться в постели, вот и решила, что заодно сэкономлю и ваше время. Надеюсь, вы не станете из вредности сами заново резать хлеб и кипятить чайник?! Кстати, ванная комната свободна.

Управляющий, гримасничая, ответил:

— Премного благодарен, но, к сожалению, она мне не нужна. Я уже принял душ… в прачечной. Там есть небольшое приспособление для подобных целей. Закаляет тело и волю, знаете ли, — и более серьезно продолжил: — Пойду позову Мика. Он не привык, чтобы за ним ухаживали, и если вас не затруднит приготовить завтрак и ему, то он будет очень польщен.

Линдсей еле сдержала жгучее желание состроить рожу в ответ.

Пришел Мик, выглядевший вполне довольным. Улыбнувшись Линдсей, сказал:

— О, это здорово, что вы оказались женщиной, а не еще одним мужиком, тем более что Винни, так сказать, вне игры.

У Линдсей потеплело на душе, она улыбнулась в ответ и поинтересовалась:

— Есть новости из родильного дома? Как там…

— Конечно, конечно… вчера вечером, — с гордостью произнес Мик и охотно продолжил: — Я отвез детей к двоюродной сестре Винни в Клайд, это недалеко от Алегзандры, и тут же позвонил в лечебницу. Мне сообщили, что наконец-то, слава небесам, у меня родилась дочь, маленькое, крошечное создание, которое мы так долго ждали. Малышка и мама чувствуют себя прекрасно. Винни на седьмом небе от счастья. Я, признаться, страшно переживал за нее, ведь предыдущие роды были очень тяжелыми, и Винни долго не могла от них оправиться. После рождения третьего сына я уговаривал ее остановиться, но она у меня молодец. Сказала — будет дочь! И вот, пожалуйста! Услышав новость, я как безумный шел по улицам, бессмысленно улыбаясь всем вокруг, а когда очнулся, то понял, что пришел домой пешком. Слава небесам! Если бы вы только знали, как я мечтал о дочери, с которой буду ходить на матчи.

От изумления Линдсей и управляющий открыли рты.

— Как-то странно. У вас прекрасные парни, я думала, что для мужчины это гордость, и уж что касается матчей, то…

— О, я вас прекрасно понимаю. Попробую объяснить. Я всегда был уверен, что нет картины более умильной, чем мужчина с дочерью на матче, — простодушно сказал Мик.

Еле сдерживая губы, готовые растянуться в улыбке, мистер Хазелдин произнес:

— Ты, видно, имеешь в виду с чужой дочерью.

Все дружно рассмеялись.

Мик повернулся к Линдсей со словами:

— Вы понимаете, что когда мы говорим матч, то подразумеваем регби?! А футбол здесь не очень популярен.

— Вздор и чепуха, — охотно поддержала разговор Линдсей, — или вы считаете, что понятие «регби» включает в себя нечто большее, нежели обычную драчку за мяч между здоровенными мужиками, похожими на медведей.

Мик от удивления захлопал глазами:

— Святые небеса! Джок, ее ни в коем случае нельзя брать с собой на финальные матчи в Карисбуке… Ей же там устроят суд Линча в первые пять минут.

Линдсей попробовала оправдаться:

— Ну почему же, я с удовольствием смотрю регби, но как ни крути, а футбол мне нравится больше. Я, например, видела матч с вашей командой «Непобедимые». Должна заметить, это была довольно жесткая игра, подобные зрелища не для детей.

— Кстати, Нейл играет в футбольной команде за свою школу. В городе есть еще одна команда, там тренируются мальчишки помладше. Думаю, Нейл сможет брать Каллима с собой на тренировки по субботам, а заодно и на матчи, — предложил Юэн Хазелдин. — В этом году он получил права, и мне больше не приходится возить его туда-сюда.

А может, управляющий смирился с мыслью, что на ферме появилась женщина, и Линдсей сможет остаться в поместье. На какой-то миг она почувствовала себя счастливой, но это чувство оказалось непродолжительным. Мистер Хазелдин, спохватившись, продолжил:

— У, совсем вылетело из головы, к зиме вы уже будете жить в Алекзандре.

Мик сразу же смекнул, в чем кроется проблема.

— Положеньице щекотливое, ничего не скажешь. Надо что-то придумать, так оставлять это нельзя. Если не… Может, миссис Хазелдин вернется, а, Джок? — с надеждой в голосе спросил Мик.

— В принципе это возможно. Боюсь, правда, что ближе к зиме хлопот с тройняшками только прибавится. Я прямо вижу, как мама бегает вверх-вниз, стараясь помочь Элизабет, а там не за горами корь, свинка, ветрянка и подобные прелести. Полагаю, лучше мисс Макре переехать в город.

Мик махом выпил чашку чаю, встал и, ухмыляясь, сказал:

— По мне, так лучшим решением была бы свадьба. Женись на ней, убьешь разом двух зайцев. Проблем нет, а готовый завтрак есть. Я слишком долго ходил в холостяках и научился ценить женскую заботу.

Мужчины удалились, весело смеясь.

Не смешно было только Линдсей. Свадьба! Ради спасения! Она понимала, что Мик пошутил, но… в каждой шутке есть только доля шутки. Именно сейчас девушка посмотрела на свои отношения с Робином с другой стороны, неужели он тоже с самого начала смотрел на нее как на рабочую силу?! Ну ничего! Линдсей решила, что лучший способ отвлечься от дурных мыслей — заняться домашними делами. Она оглядела кухню, и в ней тут же проснулся инстинкт хозяйки, хранительницы очага.

Вид старомодной кухни как-то не вязался с теми современными домиками, мимо которых они вчера проезжали, — Линдсей казалось, что такую старину здесь уже не встретить. Из одного окна, увитого геранью, виднелся краешек озера, а под окном с тенистой стороны, рядом с входом, пышно разросся папоротник. Его семена явно принесло ветром с ближайшего поля, они прижились, но сейчас вид у папоротника был довольно плачевный, из-за жары почва потрескалась, он поблек и начал увядать. Линдсей бросила свои силы на его спасение. Она наполнила пару кувшинчиков водой и щедро полила несчастные растения.

Озерко все еще было подернуто розовой дымкой, которая ближе к ущелью собралась в волшебный туман. Накануне вечером Нейл объяснил, что все дело было в чабреце, растущем в несметных количествах по краям озера. Люди приезжают за ним со всей страны, так как это растение входит во все травяные смеси.

Линдсей покосилась на кухонную плиту. На вид она была безнадежно грязной, но девушку это не испугало. Она приготовилась к бою и первым делом отыскала пару щеток, к помощи которых явно давно не прибегали. Спустя двадцать минут плита сияла как новая. Линдсей с удовольствием оглядела плоды своих трудов.

Теперь главное — вспомнить указания Нейла насчет печки! «Открыть обе дымовые заслонки и, как только она раскочегарится, закрыть их, но не слишком быстро, а то печь начнет коптить». Теоретически все было ясно, вот только закрыть заслонки «не слишком быстро» Линдсей не удалось. Конечно же печь закоптила, причем так отчаянно, что девушка чуть не задохнулась. Она кинулась открывать все окна и с жадностью глотнула свежего воздуха. Девушка переждала у окна, пока огонь не стих, но печь раскалилась докрасна и пыхтела еще минут сорок. К счастью, утро выдалось прохладным, и Линдсей внутренне порадовалась: в кухне стало гораздо теплее.

Все холмы и пашни были покрыты росой. Мысленно Линдсей напомнила себе: нужно говорить «пашни», а не «поля» на шотландский манер. Девушка начала готовить завтрак и разбудила детей. Поднявшись, она застала Нейла за книжками и тетрадками.

— Нейл, я же вчера говорила, что мы своим приездом тебе помешали, — с досадой сказала Линдсей. Она огорчилась, что парню пришлось встать ни свет ни заря, и снова почувствовала себя виноватой.

Нейл ухмыльнулся и откинул назад волосы. Линдсей еще раз с изумлением отметила их с Каллимом сходство, даже жесты были похожи.

— Да не переживайте вы так, Линдсей. Все в порядке. Сегодня у меня экзамен по географии, это мой любимый предмет. В учебе Юэн мне спуску не дает, никаких поблажек, так что я заранее подготовился к экзамену, а сейчас просто решил освежить кое-что в памяти. Ребята уже проснулись?

— Не совсем. Я очень рада, что ты сдашь экзамены на этой неделе и к выходным будешь свободен. Думаю, вы втроем найдете чем заняться?!

— О, не сомневайтесь. Я тут уже подумал на этот счет. Мы могли бы покататься верхом, я показал бы двойняшкам наши владения. Если вы волнуетесь за них, то можете поехать с нами — возьмете лошадь Юэна. Я поеду на отцовской, а Мораг и Каллиму выделим по пони.

— Я смогу взять лошадь мистера Хазелдина только в том случае, если он сам предложит, — быстро ответила Линдсей.

— Он предложит, даже не сомневайтесь.

Фраза, небрежно брошенная Нейлом, не осталась незамеченной Линдсей. Парень прекрасно понимал, кто в доме хозяин.

Мистер Хазелдин и Мик завтраком остались довольны. Девушка решила не сообщать им об утренних происшествиях, во избежание насмешек и шуточек в свой адрес. Чувствуя враждебность со стороны управляющего, Линдсей не хотела в первое же утро ударить в грязь лицом. Разве можно объяснить мужчине, что значит для женщины новая плита?! К счастью, кулинарные способности Линдсей достойно выдержали испытания, завтрак получился выше всяких похвал. Один только вид золотистой корочки безукоризненно обжаренных сосисок и желтоглазой глазуньи возбуждал аппетит, а запах лишь подтверждал отменный вкус.

Когда за Нейлом приехал школьный автобус, Мораг и Каллим проводили брата до двери и с усердием махали вслед до тех пор, пока автобус не превратился в точку и не слился с горизонтом. Линдсей разрешила двойняшкам немного прогуляться, но предупредила, что где-то через час ей понадобится их помощь.

— Только, я вас умоляю, аккуратнее, не лезьте куда попало, не выходите за ворота, не подходите к воде, — давала на ходу наставления Линдсей, — не… Ой, простите! — от неожиданности воскликнула девушка, налетев на управляющего.

— Ужас! Сплошные «не». На мой взгляд, слишком много негатива, — не удержался от комментариев мистер Хазелдин. — Психологами доказано, что нужно быть более позитивным. Лучше скажите бедным деткам, что можно делать.

— Какая чудная теория! Но разрешите мне самой решать, что и как говорить. Я знаю двойняшек гораздо лучше вас, я помогала маме их воспитывать. Знаете, если эта теория тесно переплетается с вашей моралью, то я тем более не в восторге. Последнее время мне кажется, что все ваши действия направлены на одно — насолить мне, а точнее, настроить детей против меня, — выпалила девушка.

Двойняшки стояли раскрыв рты, во все глаза глядя на Линдсей. Первой тишину нарушила Мораг:

— Я что-то не поняла, что ты сейчас наговорила, — призналась девчушка.

— Полагаю, Мораг, твоя сестрица тоже, — с отвратительным смешком сказал мистер Хазелдин.

— Но мне показалось, что Линдсей рассердилась не на шутку, — не унималась малышка, у нее просто в голове не укладывалось: что это вдруг случилось с сестрой и что за непонятные слова она говорила.

— Это все от недосыпания. Стоит ей хорошенько выспаться, и раздражительность как рукой снимет. Каллим, Магси, пойдемте-ка со мной, не будем надоедать вашей сестре. Я сейчас познакомлю вас с двумя чудными маленькими созданиями. — Заметив недоумение на лицах двойняшек, управляющий пояснил: — Вас ждут пони, на них сможете объехать со мной пастбища. Нейл сказал, вы не понаслышке знакомы с верховой ездой. Уверен, к обеду Линдсей успокоится и станет прежней.

Двойняшки, пользуясь случаем, прошмыгнули вперед управляющего, который, уходя, бросил Линдсей через плечо:

— Когда обед будет готов, ударьте в гонг, он около двери. Желательно в двенадцать тридцать. Мик здесь неподалеку, он поливает пашню.

Линдсей, глядя вслед уходящему управляющему, кипела, словно вулкан перед извержением. Последнее время это состояние стало неотъемлемой частью жизни девушки, а виновником был всегда один и тот же человек — мистер Хазелдин. «И как только этот наглый, невоспитанный новозеландец посмел назвать Мораг ласковым именем! Он ей никто!!!» — негодовала про себя Линдсей. Она зашла внутрь, с ненавистью начала вышвыривать коврики во двор, как будто они были причиной ее плохого настроения. «Я покажу этому грубияну! Он у меня узнает, что значит хороший работник! Я отобью у него охоту относиться ко мне как к охотнице за чужим добром! Я докажу, что сама могу заработать себе на жизнь», — не унималась Линдсей.

Давненько кухня Рослочена не знала генеральной уборки. Ни один дюйм не пропустили решительные руки Линдсей. Ничего не ускользнуло от пристального внимания девушки — в тот момент она напоминала хищницу в поисках жертвы, в роли которой выступала грязь. Линдсей ураганом носилась по кухне, выплескивая злобу и раздражение. Ни один уголок не был ею пропущен, она беспощадно расправлялась со скопившейся пылью. Через каких-нибудь два часа от бывшей кухни поместья Рослочен остались лишь воспоминания.

Окна стали такими чистыми, что в наличие стекол просто не верилось, покосившиеся и пыльные картины были тщательно вытерты и теперь висели на стене в нормальном положении. Белоснежные занавески досыхали на окне. День выдался очень жарким, и Линдсей была уверена, что шторы успеют высохнуть до обеда.

Несмотря на то что кухня была старая, за считаные часы Линдсей превратила ее в уютную, относительно современную кухоньку, где все стояло на своих местах. Посуда, красиво расставленная в серванте, блестела, стол покрывала чистая белая скатерть. Линдсей с помощью лимона отдраила давно немытый линолеум так, что с пола можно было есть. Этой маленькой хитрости — добавлять лимон в воду для мытья полов — научила девушку мама. Правда, она давно не использовала эту крайнюю меру, так как дома у них всегда был идеальный порядок. Линдсей умудрилась вручную отчистить бетонный порожек, растущие рядом с ним сорняки также пали от руки девушки. Справа от входа Линдсей поставила вешалку для курток и полочку для обуви, из противоположного угла девушка перетащила стальной умывальник, чтобы, зайдя в кухню, можно было сразу помыть руки, не разгуливая по всему дому.

В любом случае, рассуждала про себя девушка, когда вернется Винни, ей не придется разрываться на два дома, имея на руках грудного ребенка, да и к приезду миссис Хазелдин дом не придет в полное запустение. Однако мысль о возвращении матери Юэна и о ее реакции на появление в доме молоденькой девушки пугала Линдсей. Она прекрасно понимала, как ревностно относится любая женщина к своим домашним владениям, поэтому старалась избегать кардинальных изменений в быту поместья Рослочен. Она не могла не отметить, что все в этом доме было сделано с большой любовью, при его строительстве не жалели ни сил, ни денег, а нынешнее его состояние объяснялось отсутствием в доме женщины и последними печальными событиями. Но былое величие и блеск можно было вернуть, пусть начинать приходилось всего лишь с тряпки и щетки.

Линдсей опять начала раздумывать о своем нынешнем положении. Девушка понимала, что после возвращения миссис Хазелдин ее присутствие в доме будет совсем не желательно. Особенно этот вопрос волновал Юэна Хазелдина, он прилагал немало усилий, чтобы переселить ее в Алегзандру. Но что являлось истинной причиной такого жгучего желания — боязнь перемен или же появление на ферме чужих глаз и ушей, — оставалось загадкой.

Тут в кухню вошел Мик со словами:

— Ух, кошмар! Линдсей, только вы сможете мне помочь, ужасно хочется выпить чашечку чаю.

И, с улыбкой глядя на девушку, которая уже снимала кипящий чайник с плиты, поинтересовался:

— Это ничего, что я называю вас по имени? Просто у нас здесь все так друг друга называют, мне кажется, это помогает человеку расслабиться, создается впечатление, что все если не родственники, то друзья.

— Я полностью согласна. Должна признаться, мне это очень нравится, хотя поначалу здорово шокировало. Надеюсь, ваша жена придерживается такого же мнения.

Линдсей нравился Мик, на нее он произвел впечатление человека, прямо говорящего то, что думает. Мик окинул кухню оценивающим взглядом и, присвистнув, сказал:

— Святые небеса! Где я? Линдсей, вы что, волшебница? Да босса удар хватит, когда он это увидит. Он души не чает в своем доме, если бы вы только знали, как он переживает, что дом немного забросили. Овцы, пастбища — это все важно, но для мистера Хазелдина его дом стоит на первом месте.

Свой дом, его дом! Ну, теперь у Линдсей рассеялись последние сомнения насчет того, кем себя чувствует управляющий Рослочена — хозяином, и поместье считает своей собственностью. Впрочем, это неудивительно. Он вкалывал на ферме еще будучи мальчишкой, когда его мама приглядывала за маленьким Нейлом и за домом. Понятное дело, почему он негодует из-за неизвестно откуда взявшихся претендентов на наследство, да еще в таком нешуточном количестве.

Можно только догадываться, каким было выражение лица мистера Хазелдина, когда он узнал, что у Лекса Бредмора есть еще двое детей на другом конце света. А уж когда он перед смертью решил исполнить свой отцовский долг… Скорее всего, Юэн Хазелдин не собирается резать такой аппетитный пирог на множество кусочков, ему нужно все имущество Лекса, и тем более он не желает давать отчет посторонним для него людям на этот счет. Полноправными хозяевами поместья он считает себя и свою мать.

Линдсей поднялась вверх по лестнице. Она не стала заходить в комнату управляющего, а остановилась на пороге, заглянув внутрь. Из окон открывался бесподобный вид на горы, причем пейзажи из других комнат явно уступали этому. Комната не очень отличалась от спальни Лекса Бредмора, такая же просторная, хорошо и со вкусом обставленная. Она объединяла в себе и спальню, и кабинет. Вдоль трех стен тянулись стеллажи с книгами, два мягких кресла занимали место около окна, рабочий стол хорошей работы и бра над ним.

Затем Линдсей зашла в комнату, которая, по всей вероятности, принадлежала миссис Хазелдин. Это была очаровательная спаленка, особый шарм которой придавали полукруглые окна с резными подоконниками, покрытыми слегка выцветшим ситцем. Рядом со стеной стоял добротный стол из розового дерева, большое количество полок с книгами, фотографии сына, дочери, внуков, включая небезызвестную тройню. Спальный гарнитур был из орехового дерева, массивный, старинный. Разглядывая шикарную кровать, Линдсей вдруг засомневалась в том, что это действительно комната миссис Хазелдин. Ведь она была всего-навсего экономкой, и такая спальня была бы для нее слишком шикарной. Но времени на раздумья у Линдсей не было, дел оставалась еще целая куча.

Девушка направилась в свою комнату. Она заправила кровати, аккуратно сложила раскиданные малышкой вещи и пошла в комнату Каллима. Парнишка сам заправил кровать, но, несмотря на это, в спальне царил беспорядок. Линдсей не стала трогать книги и записи, оставив их на своих местах, она лишь отобрала вещи для стирки и спустилась вниз, заодно протерев перила тряпкой из овечьей шерсти, которую приспособила для этих целей. Генеральную уборку дома девушка решила отложить до следующего дня, так как сегодня самым главным было не ударить в грязь лицом с обедом и ужином. Сытная и вкусная еда — вот на что в первую очередь обратят внимание мужчины, а не на отсутствие пыли на полках. Линдсей не сомневалась, что со временем ей удастся привести дом в порядок, а вот заслужить похвалу своим кулинарным талантом от незнакомых людей с разными вкусами, куда сложнее.

В холодильнике девушка нашла несколько котлет и помидоры. На кухне имелся гриль, с виду очень напоминающий тот, который был у них дома в Шотландии. Линдсей ударила в гонг ровно в 12.15.

Девушку затрясло как осиновый лист на ветру, когда она услышала приближающиеся шаги мужчин. Ей никогда не доводилось готовить для мужчин, а то, что это дело не из легких, она была наслышана. Линдсей смущало практически все: достаточно ли еды она приготовила или, наоборот, слишком много. Плюс ко всему в животе жутко урчало, так как Линдсей уже который день нормально не ела, но она очень надеялась, что к приходу мужчин это предательское урчание прекратится. Девушка взяла себя в руки, мысленно повторяя свой девиз: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». «Я же Линдсей Макре, — успокаивала она себя. — Никакой Юэн Хазелдин не посмеет меня отсюда выгнать». По завещанию, надо отметить справедливому, каждому из детей Лекса полагается равная часть наследства. Лекс Бредмор мог вполне завещать большую часть своему первенцу, Нейлу, но он этого не сделал. Линдсей является соопекуном детей, и потому она с места не сдвинется без них. Была еще одна вещь, которая ее очень волновала — влияние управляющего на детей. Он их явно к себе расположил, как бы он не начал настраивать двойняшек против Линдсей. Этого она боялась больше всего.

Все пришли веселые и голодные. Судя по одухотворенным лицам Мораг и Каллима, они были абсолютно счастливы. Линдсей почувствовала, как волна нежности захлестнула ее при виде ребят. О том, чтобы иметь своих собственных пони, двойняшки могли только мечтать. У себя в Шотландии они катались на лошадях с фермы, где работала Линдсей, но это, естественно, не шло ни в какое сравнение.

— Мою лошадку зовут Яблочко потому, что она вся в пятнышках, — защебетала Мораг, которую так и распирало от желания поскорее похвастаться сестре, — а у Каллима Пегги. Моя — серенькая, а у него черненькая. Они такие красивые, ты бы только видела! Мы так скакали, что я себе отбила всю попку, — призналась малышка, демонстративно почесав пострадавшее место.

Юэн Хазелдин в тот момент выглядел как настоящий крестьянин. Его шея по сравнению с клетчатой рубашкой казалась черной от загара, в уголках глаз собрались многочисленные мелкие морщинки, которые, по мнению Линдсей, вовсе не говорили о его веселом нраве, а появились лишь из-за постоянной работы под палящем солнцем. В этот раз, впрочем, как и всегда, управляющий был без шляпы.

Он оглядел безупречной чистоты кухню и произнес, обращаясь к детям:

— Так, ребятки, сдается мне, вам придется еще раз вытереть обувь, прежде чем войти в этот храм чистоты, любезно созданный вашей сестрой.

Дети беспрекословно последовали его совету и опять вышли во двор, где принялись усердно отчищать свои ботинки. Теперь мистер Хазелдин обратился к Линдсей, которая как раз в этот момент несла к столу сковородку с дымящимися томатами.

— А это вы здорово придумали… Убрать здесь. Признаюсь, меня не раз посещали подобные мысли, но я просто не знал, с чего начать.

Линдсей очень хотелось сострить в ответ, но она лишь холодно произнесла:

— Знаете, совсем не обязательно представлять меня каким-то монстром, готовым разорвать на куски любого, кто осмелится пройти в грязной обуви на кухню. Я ведь тоже выросла на ферме и прекрасно все понимаю, поэтому, если я убираю в доме, это вовсе не значит, что нужно ходить на носочках вдоль стеночки и ни к чему не притрагиваться.

— Звучит убедительно. Если это на самом деле так, то остается только радоваться, — сказал управляющий. — Кстати, вы, единственная женщина после моей мамы, которая с умом и со знанием дела ведет домашнее хозяйство. Я обязательно напишу, что ее дом в надежных руках, а то мама страшно волновалась, когда уезжала.

Ее дом! Эта фраза резанула ухо Линдсей. Да уж, эти Хазелдины основательно здесь окопались.

Линдсей ставила на стол тарелку с жареным картофелем, когда мистер Хазелдин схватил ее за руку и развернул так, чтобы видно было ее лицо. И сухо сказал:

— Послушайте, мисс Макре, когда женщина работает в доме экономкой на протяжении долгих лет и воспитывает хозяйского сына, по сути заменяя ему мать, то нет ничего удивительного, что она относится к этому дому как к своему собственному.

У Линдсей вспыхнули щеки.

— Я не говорила…

— Вам и не надо ничего говорить, у вас все на лице написано. Врать вы не умеете, это я уже заметил.

— Вы так сказали, словно это что-то постыдное. Просто я стараюсь быть искренней, и раз уж вы об этом заговорили, то и я не промолчу: ваше лицо настоящая маска, по нему уж точно ничего не прочтешь, — решительно произнесла Линдсей, глядя прямо в глаза управляющему. Заслышав топот детских ног, девушка высвободила свою руку.

Обед прошел за веселой болтовней. Когда с едой было покончено, Линдсей, повернувшись к детям, сказала:

— Если хотите пойти во двор и подстричь лужайки, то можете оставить посуду на столе. Надеюсь, мистер Хазелдин не будет возражать? Каллим прекрасно умеет косить, а Мораг будет обрезать усы.

— Отлично! Каллим, ты когда-нибудь имел дело с газонокосилкой?

— Да, конечно. Одна есть у нас дома в Шотландии. А еще я зарабатывал карманные деньги, подстригая газоны в Фиден-Хаус.

— Очень впечатляет. Пойдем во двор, я покажу тебе что к чему. Сразу предупреждаю, никогда не пользуйся ею, не поставив на предохранитель. Если на пути попадется камень, можешь пораниться.

— И почему только до сих пор никто не изобрел электрощипалку, не понимаю, — задумчиво произнесла Мораг.

Мистер Хазелдин рассмеялся, глядя на рыжеволосую девчушку. В такие моменты, отметила про себя Линдсей, он был похож на вполне нормального человека.

— Не сомневаюсь, что на этот вопрос, дорогая, твоя сестра бы ответила, что обрезание усов — исключительно женская работа, с которой не справится ни одна машина.

— Вы прекрасно знаете, что я бы так не сказала. Не такая уж я мужененавистница, — улыбаясь ответила девушка.

Линдсей по глазам мистера Хазелдина поняла, что он уловил ее мысль. Он кивнул и обратился к детям:

— А сейчас живо чистить зубы. Встречаемся через пять минут под большим зеленым навесом.

— Договорились, Джок! — весело прокричал Каллим. — Побежали, Мораг!

Линдсей хотела было сделать ему замечание за подобное обращение к старшим, но не стала, так как неизбежно услышала бы очередную колкость в свой адрес от мистера Хазелдина. Но несмотря на то, что она промолчала, управляющий заметил выражение ее лица. Он подошел к камину и закурил трубку со словами:

— Отчасти вы правы, но… с волками жить — по-волчьи выть. Немного грубовато, зато в самую точку.

Линдсей молчала, тогда управляющий, ухмыльнувшись, продолжил:

— Видите ли, мы вроде как одна семья получаемся, а все члены семьи зовут меня Джоком, поэтому настоятельно советую вам, Линдсей, поступать точно так же, а то дети, а в особенности Нейл, подумают, что вы ко мне плохо относитесь.

— Насчет семьи вы погорячились. В доме всего три представителя рода Бредморов… Мораг, Каллим и Нейл. Ни вы, ни я к нему не имеем никакого отношения. Двойняшкам я сводная сестра по матери.

— Полагаю, вы меня не совсем поняли. Мы семья. Я прихожусь Нейлу двоюродным братом.

Линдсей от удивления поджала губу:

— Я этого не знала. Но намек ваш поняла. Теперь я являюсь единственной, кто не имеет отношения к этой семье и ее имуществу.

Управляющий положил трубку, прошел через кухню и встал так близко к Линдсей, что она чувствовала его дыхание. Девушка подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Линдсей, самое главное для человека, приехавшего в Новую Зеландию или в любую другую страну, — это умение приспосабливаться к новым условиям жизни, поэтому объясняю еще раз: мы с вами соопекуны, но жить нам в одном доме, учитывая мое и ваше семейное положение, невозможно. Нам с вами нужно к этому приспособиться. И лучше все-таки называйте меня Джок.

Линдсей подумала, что управляющий явно сменил тактику. Ведь еще вчера надеялся выжить ее из дома. А сейчас показным дружелюбием надеется усыпить ее бдительность — пусть, дескать, радуется, что пока живет в доме и не лезет в дела фермы.

— Я просто не могу вас называть Джоком, мне сразу вспоминается то стихотворение, — сказала Линдсей и поняла, как по-детски прозвучал ответ.

Управляющий направился к двери. У порога он обернулся, и Линдсей заметила, что в его глазах пляшут озорные огоньки.

— Я сделаю для вас исключение. Называйте меня Юэном, это, я полагаю, вам ничего не напоминает?!

Да, за этим новозеландцем нужен глаз да глаз.