В половине пятого Нейл был уже дома. Он прямиком прошел на кухню, увидев жарящиеся на решетке овсяные лепешки, обнял Линдсей и сказал:
— Вот это я понимаю! Вернулся домой, а тебя ждет такая вкуснятина. Хуже не придумаешь, когда после школы должен сам себе готовить чай и есть надоевшие пирожные из школьного буфета. Ах да, а кто привел в божеский вид лужайки?
Разговаривая с Линдсей, Нейл время даром не терял, он усердно намазывал маслом уже вторую лепешку.
— Послушай, так ведь это же домашнее масло! Откуда оно у нас, а?
— Я сделала. В холодильнике было много сметаны и магазинное масло, я все смешала и взбила венчиком для яиц.
— Здорово! Масло просто тает во рту, но, к сожалению, его гораздо дешевле покупать. Но будь моя воля… Я, правда, обожаю домашнее масло, особенно со всякими там булочками, лепешками, лучше тоже домашними. Уф, мне кажется, я готов съесть миллион этих лепешек. А что у нас на ужин?
— Баранья нога. Мик помог мне ее разделать. А еще горох в мятном соусе. Я вырыла пару молодых картофелин, но они оказались просто крошечными. Надеюсь, Юэн не будет ругаться за подобное самоуправство.
— Кто? Юэн? Это не в его интересах. А как насчет пудинга?
— Яблочный пирог. Подойдет?!
— Вот здорово! Класс! Мы тут давились консервированными фруктами, я думал, они у меня из ушей полезут. Пироги — это моя слабость. Линдсей, как ты думаешь, Мик может поужинать с нами, пирога хватит?!
— Ну, разумеется. По-другому и быть не может. Мы с Миком договорились, что он будет обедать с нами, пока Винни в больнице.
— Здорово, что мистер Макре оказался мисс, да еще такой классной. Нам здорово повезло, а то мы тут чуть не умерли, ожидая мистера. Никто не сомневался, что приедет какой-нибудь сноб, ожидающий увидеть полный дом прислуги, а хуже всего, это еще один рот, для которого нужно будет готовить. Готов поспорить, Юэн был на седьмом небе от счастья, когда увидел вас, а у меня появилась плюс к младшей еще и старшая сестренка. Эй, что-то не так? Линдсей, ты из-за меня плачешь? Это я тебя обидел?
Линдсей смахнула рукой навернувшиеся слезы и, повернувшись к Нейлу, сказала:
— Боже мой! Нейл, не обращай внимания, все хорошо, просто… просто я так боялась, что ты будешь против нашего приезда, особенно против того, что я буду жить с вами.
— Ну ты даешь. Не ожидал услышать от тебя такую глупость. Нет ничего хуже, чем сидеть здесь одному. Я просто вне себя от счастья, что теперь у меня есть вы. Жаль, что папа не сделал этого раньше, много лет назад. Он был скрытный малый, правда?
Линдсей высморкалась, сняла фартук и сказала:
— Я сейчас пойду прогуляюсь немного по саду. Я давно хотела это сделать, но все никак не могла выкроить время. Мне надо слегка проветриться. Ты лучше расскажи, как твои экзамены. Надеюсь, все хорошо?
— Во всяком случае, ничего плохого. Много работы с географическими картами, но мне это нравится. Вот перед этим был экзамен так экзамен. Английский. Жуть! Я его еле выдержал. Завтра у нас математика, так что сегодня мне зубрить нечего. Пойду найду ребят. Я по ним уже соскучился, хочу предложить им сходить к оврагу Чопхид, может, нам повезет и мы увидим лесных голубей. Ты знаешь, они гораздо больше, чем обычные.
— Я надеюсь, вы не собираетесь в них стрелять?
— Конечно нет. Между прочим, эти птички находятся под охраной. На керери никто не охотится. Это очень красивые птицы. У них просто фантастическое оперение — медно-зеленое, с переливами. Я где-то слышал, что у маори есть специальное разрешение на отстрел нескольких птиц, по случаю какого-то их народного праздника. Но не исключено, что это обычные слухи. Мы просто понаблюдаем за ними. Юэн меня к этому приучил, он любит наблюдать за природой.
— Отлично. Только не опаздывайте к ужину. Жду вас к восемнадцати часам. Твой кузен сказал, что вы обычно ужинаете в это время.
— Идет.
Когда все встали из-за стола, Юэн Хазелдин произнес:
— Итак, Мик, на сегодня ты свободен, сходи навести Винни и передай ей, что я загляну на следующей неделе. Мораг, Каллим и я объявляем войну грязной посуде. Уверен, победа будет за нами. Нейл, а тебе я поручаю нашу хозяюшку. Линдсей, пойдите прогуляйтесь. Покажи ей наши окрестности, а то она единственная в этом доме с ними не знакома. Тебе же не нужно готовиться к завтрашнему экзамену? Отлично. Линдсей простояла весь день у плиты, думаю, прогулка ей просто необходима. Тем более, что кухня — это не ее место.
— Джок, по-моему, ты переел. И это после такого ужина, — с недоумением глядя на управляющего, сказал Мик.
— Да я не это имел в виду. Линдсей, не переживайте, все было очень вкусно. Я хотел сказать, что ей ближе работа на ферме, она занималась этим у себя в Шотландии.
— Что? На ферме? Только без дураков, это правда? Святые угодники! Да она нам послана с небес! Получить в одном лице сразу двух работников. Тебе несказанно повезло с кузиной, да и нам тоже. Ну дела, — уходя, бормотал Мик.
Юэн Хазелдин не выразил удивления или возмущения по поводу явно преувеличенных Миком родственных отношений между ним и Линдсей. В конце концов, он сам решил сменить гнев на милость. Друзья так друзья. Но Линдсей была настороже.
Она с радостью приняла его предложение помочь с посудой, так как мысль о том, чтобы провести еще хоть одну минуту на кухне, приводила ее в ужас. Целый день у горячей плиты давал о себе знать. Девушка испытала истинное наслаждение, оказавшись на свежем воздухе. Она вдохнула полной грудью живительную свежесть вечерней прохлады.
Мистер Хазелдин крикнул Нейлу, когда они уже вышли с кухни:
— Нейл, прокатитесь на лошадях. Дай Линдсей мою Розабель.
— Я прекрасно смогу проехаться на пони, — ответила девушка, хотя ее никто не спрашивал.
— Боюсь, вы на них далеко не уедете, они для вас маловаты, так что не вредничайте и берите мою лошадь.
— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась Линдсей и улыбаясь добавила: — У меня такое впечатление, что творчество Вальтера Скотта не дает покоя не мне одной. Уж не являетесь ли вы, случайно, поклонником его лирики?!
— Линдсей, Линдсей. Моя мама — его большая поклонница, мы с сестрой выросли на книгах Вальтера Скотта. Мама ведь родилась в Шотландии.
Ностальгические воспоминания нахлынули на девушку. Сердце защемило, а на глазах выступили слезы, стоило ей представить любимые, но сейчас такие далекие родные просторы.
Розабель оказалась прекрасной гнедой, с белой звездой на лбу. Одна передняя нога тоже была белая. Линдсей обрадовалась, вновь оказавшись в седле. Проезжая по долине, окутанной мраком, мимо гор, вершины которых окружали причудливые облака, порой напоминающие паруса в океане, девушка пришла к выводу, что лошадь самый удобный вид транспорта в этой местности.
Вдали, за садом и огородом, простиралось бескрайнее пастбище, покрытое зеленой и сочной травой, на которой разгуливали белые ягнята и барашки, похожие на облачка, плывущие по небу. И всю эту красоту неизменно окружали темно-желтые холмы, на фоне которых еще более четко выделялась розовая дымка, собравшаяся над озером. Сейчас, в лучах заката, она походила на вуаль сказочной принцессы. Линдсей и Нейл проезжали мимо скал, вокруг которых буйно цвел чабрец.
— Юэн сказал, чтобы мы открывали все ворота, но признаюсь, Линдсей, я себя этим не утруждаю, — произнес Нейл.
— Ага, значит, ты из породы отчаянных парней и скачешь через заборы?! Если ты переживаешь из-за меня, то не стоит. Я тоже оказалась в седле еще раньше, чем научилась ходить, так что вполне смогу обойтись и без ворот. Не такая уж я кисейная барышня. Возня с воротами отменяется.
Но Нейл отрицательно покачал головой:
— Прости, сестренка, но так не пойдет. Лучше сделать как сказал Юэн, а то потом хлопот и проблем не оберешься. Мы ему обязательно скажем, что ты у нас еще и амазонка.
Линдсей очень хотелось уговорить Нейла попрыгать через изгороди, но заставлять парня ослушаться кузена было бы нечестно, тем более что слово «сестренка» так приятно согрело сердце девушки.
— А где овраг Чопхид? — поинтересовалась Линдсей. — И почему он так жутко называется? Если я не ошибаюсь, это означает отрубленная голова. Я надеюсь, все не так плохо и страшно, как звучит. Наверное, это название он получил из-за какого-нибудь дерева или растения причудливой формы, которое растет в этом месте?
— Да нет. С этим оврагом связана жуткая история. Не знаю, насколько ты знаешь прошлое этого края, но я постараюсь вкратце все объяснить. На этой равнине золото не добывали, зато в оврагах было полно всяких золотодобывающих установок. О том, что тогда творилось в этих местах, никто не любит вспоминать. Люди были словно ненормальные: беззаконие, поножовщина и драки каждый день, ни одного грамма золота без кровавых разборок. Поэтому плывущее по течению тело никого не удивляло, все понимали, что эти бедолаги вовсе не утонули в реке, а погибли от руки алчных сотоварищей. Однажды ночью подвыпившая компания золотоискателей устроила жуткую бойню в этом самом овраге. Много людей погибло, а их обезглавленные тела затем нашли в реке Клут. Эта река, кстати, стала центром золотой лихорадки, поэтому она хранит в себе много тайн того времени.
По телу Линдсей пробежала неприятная дрожь. У нее никак не укладывалось в голове, как на такой красивой, гостеприимной земле могли разворачиваться столь страшные события. Нейл тем временем продолжал свое повествование об истории родного края:
— Вон там, видишь, старый дом. Когда-то он принадлежал семье золотоискателей, но потом его передали властям на общественные нужды. Тебе бы там понравилось. Этот дом чего только не видел, а каждая его комната совершенно не похожа на другую. Например, в одной из комнат собраны все приспособления золотоискателей и предметы их быта. Там есть и весы для мерки золота, и старые колышки для обозначения границ разработки, ботинки, стаканы в форме рога, колыбельки и многое другое. Другая комната вся в решетках, ведь среди золотодобытчиков было много заключенных, а так как этот дом был единственным каменным строением на протяжении многих миль, то несколько комнат были приспособлены под камеры.
Линдсей и Нейл приостановили лошадей, чтобы дать им передохнуть после скачки галопом. Девушка поднялась в стременах, ее взгляд был устремлен в сторону главной дороги, где смутно вырисовывалась ярко-оранжевая крыша.
— А что там? Дом наших ближайших соседей? — поинтересовалась Линдсей.
— Не совсем. Этот дом тоже недалеко от нас. Но ферма Фордов гораздо ближе. Их Вестернхил граничит с нашими владениями. Вон там, видишь самый дальний холм? Там проходит настоящая граница, это ручей, через который мы специально построили мост, так как по нему легко добраться с одной фермы на другую, а общаемся мы постоянно. Внизу по течению есть брод, его сразу видно: на противоположный берег можно добраться по булыжникам, выложенным поперек ручья, но мы обычно перебираемся на лошадях. Правда, сейчас Мадлен Форд в отъезде, а так она здесь живет, когда дома. Тот край крыши, что ты увидела, это поместье Линмуеров.
— А это что за большой ручей? Даже отсюда виден серебристый блеск, отражающийся от воды. Он явно берет начало на одном из холмов, превращаясь постепенно из маленького ручейка в могучий поток, — поделилась своими предположениями Линдсей, увидев в противоположной стороне поблескивание воды.
— Это Хазел-Берн.
— Как? Хазел-Берн? Вот это совпадение, фамилия вашего управляющего начинается на «Хазел», Хазелдин.
— Нет, это вовсе не совпадение. Тот ручей получил свое название от рода Юэна, они живут здесь уже много лет. Дело в том, что Хазелдины — неотъемлемая часть местного колорита. Они появились в этих местах вместе с первыми поселенцами и жили здесь постоянно, за исключением того времени, когда отец Юэна умер, а он сам еще сюда не приехал.
Линдсей, уверенно сидя в седле, взяла поводья в одну руку, а другой поглаживала гриву лошади.
— Ты говоришь, что род Хазелдинов появился здесь задолго до остальных?.. А Рослочен им, случайно, раньше не принадлежал?
— В самую точку. Когда умер отец Юэна, а ему самому не было и десяти лет, времена пришли тяжелые. Мой папа как раз женился на младшей сестре Юэна, вообще сначала он просто приглядывал за домом, а потом купил его. Миссис Хазелдин — тетушка Хелен — переехала в Данидин, решила снова учить детей. Вернулась сюда она только после смерти моей мамы. Однако Юэн часто приезжал к нам на каникулы, тогда он учился в сельскохозяйственном колледже имени Линкольна, а потом Юэн пошел зарабатывать деньги, работал пастухом, и только после этого он начал работать управляющим. Как раз в это время папа решил навестить родину предков, ну, что вышло из этого путешествия, тебе известно — он встретил твою маму. Здесь мало кто одобрил его поступок. С появлением Юэна папа совсем забросил имение и все обязанности переложил на него, а сам месяцами пропадал в Данидине. А Юэн даже родился в Рослочене, в комнате, которая расположена в башне. Ты ее видела?
Линдсей молча кивнула. Итак, род Хазелдинов жил здесь из поколения в поколение. Отец Юэна умер совсем молодым, и все состояние, в том числе и дом, должен был унаследовать сам Юэн. У Линдсей не возникало ни малейших сомнений, почему молодой Хазелдин пошел работать пастухом — хотел накопить достаточно денег и выкупить родовое поместье.
Вероятно, подсознательно Хазелдин рассчитывал на то, что Лекс Бредмор внесет его имя в завещание, хотя бы за то, что Юэн практически заменил Нейлу отца и что благодаря ему поместье начало приносить стабильный доход. Возможно, он даже рассчитывал на половину состояния, а тут появились невесть откуда Каллим и Мораг, законные наследники, такие же, как и Нейл. Можно представить, как «обрадовался» управляющей подобной новости. Не исключено, что Лекс Бредмор сам пообещал Юэну часть состояния, может быть, это уже было официально оформлено в старом завещании, ведь Лекс в своем письме сообщал, что он переписал предыдущее завещание. Теперь становится понятным стремление мистера Хазелдина отменить их приезд в Новую Зеландию — он надеялся, что на расстоянии ему будет проще обстряпать дело с наследством.
Однако еще одна мысль прочно засела в мозгу у Линдсей — почему ее имени не оказалось в завещании. Она отчасти уже смирилась с тем, что ей ничего не досталось, и решила сосредоточить все свое внимание на том, чтобы интересы детей не ущемлялись и чтобы в новом для себя месте они чувствовали себя как можно свободнее. Но обещание Лекса оставить ей какую-то часть наследства все же никак не шло у нее из головы.
«В любом случае, — рассуждала про себя девушка, — я не должна проявлять симпатии к управляющему». Надо трезво смотреть на вещи. Он, бесспорно, имеет право распоряжаться на ферме, которая теперь частично принадлежит ему, но Линдсей будет внимательно следить за тем, чтобы двойняшки получили все, что им причитается.
С такими мыслями она вернулась домой.
В субботу Нейл ликовал. Экзамены были позади, и теперь он мог спокойно посвятить все свое время Мораг и Каллиму.
Юэн Хазелдин задумчиво смотрел на парня.
— Должен признаться, что я, в конце концов, рад появлению здесь двойняшек. Они его здорово отвлекают от грустных мыслей, связанных со смертью отца. Негоже молодому парню все время грустить. Ребяткам надо понять — несмотря ни на что, жизнь продолжается.
В конце концов, этой фразой мистер Хазелдин отчасти признавал, что поначалу не слишком радостно воспринимал известие о приезде ребятишек. По крайней мере, продолжала размышлять про себя Линдсей, он к ним хорошо относится, хотя не исключено, что Юэн просто перестал бороться с неизбежностью.
Звук приближающихся шагов прервал размышления девушки. Она услышала голос управляющего:
— О, приветствую вас, миссис Форд. Сдается мне, вы решили нанести нам визит, чтобы познакомиться с новыми жильцами Рослочена. Я не ошибся? Ну что же, теперь нас стало на три человека больше. Вот как раз Линдсей Макре, она приходится сводной сестрой моим кузенам Мораг и Каллиму. Линдсей, это миссис Форд, наша соседка.
— Что-то вы темните, мистер Хазелдин, — с усмешкой произнесла миссис Форд. — Лично я ничего не могу понять в ваших ужасно запутанных родственных связях.
— Смею вас заверить, это проще простого. Линдсей и я не родственники, вот и все.
Прямо и откровенно, пронеслось в голове у девушки. Он напрочь отрицает наличие какого бы то ни было родства между нами.
— Подобная недальновидность с вашей стороны, Джок Хазелдин, меня поражает. Неужели вам не пришло в голову пустить слух о том, что она тоже ваша родственница. При таком раскладе отпала бы необходимость ночевать в жутком ангаре. — Миссис Форд ухмыльнулась и продолжила: — Но вам не стоит волноваться, я и словом не обмолвлюсь Мадлен об этом. Хотя женская интуиция мне подсказывает, что девушке скоро придется познакомиться с новым чувством — таким как ревность. Вы не разделяете моих опасений на этот счет?
— Думаю, что в ваших же интересах держать язык за зубами и не вмешиваться, а то сплетете такую паутину из сплетен, что сами же не сможете выбраться, — отпарировал управляющий.
— Дело не во мне, и вы это прекрасно понимаете. Я слишком хорошо знаю Мадлен. — Миссис Форд выдержала паузу, затем продолжила, обращаясь к девушке: — Не сочтите меня невоспитанной, но я собираюсь называть вас Линдсей. Так вот, Линдсей, с виду вы ровесницы с моей Мадлен. Она сейчас, к сожалению, в отъезде, но на следующей неделе она обязательно вернется и придет взглянуть на вас. Я должна была зайти сразу же, как вы приехали, но дела задержали меня на пару дней в Данидине. Да, Линдсей, дорогая, обязательно напомните мне, чтобы я рассказала вам все наши планы насчет замужества моей дочери. Не забудьте. А вообще, как вам здесь? Уже приспособились? На ваш взгляд, Новая Зеландии сильно отличается от Англии? Ой, господи, ну от Шотландии, Джок, какая разница, — недовольно ответила миссис Форд на замечание мистера Хазелдина. — А двойняшки уже учатся? — вновь затараторила дама, не дожидаясь ответа. — Дети — удивительные создания, я всегда поражалась их способности приспосабливаться к новому месту. День-два — они уже носятся как угорелые, знают всех вокруг и чувствуют себя превосходно. А как все-таки чудно получилось, что вы приехали именно тогда, когда Винни подошел срок рожать, без вас мужчинам Рослочена пришлось бы не сладко. Ой, я так рада, что наконец у Винни родилась дочурка. Жаль, существует всего два варианта — либо он, либо она. Этот разговор напомнил мне один случай. Однажды летом мы договорились поменяться коттеджами с одним нашим знакомым, то есть мы собирались пожить некоторое время в его, на берегу моря, в Каитеритери, а он в нашем, в местечке Куинстаун, надо признать, отличнейшее место, но сейчас не об этом. Так вот, он в одном из своих писем задал мне такой вопрос, вы только послушайте: «…достаточное ли там количество спален для всех полов?» И знаете, что я ему на это ответила? «Для двух вполне достаточно, но если вам мало, то в доме полно свободных комнат…» — На какую-то долю секунды миссис Форд замолчала, но, спохватившись, продолжила: — Где я была?! Ой, даже не спрашивайте. Я вам потом расскажу все в мельчайших подробностях. Ах да, дорогая, вы уже приноровились к печи или пользуетесь только электричеством? Я на собственном горьком опыте знаю, какая вредная это вещь — старая печь, она неумелых рук не любит, а с другой стороны, без нее никуда. На электричество в наших краях лучше особенно не рассчитывать, то ветер что-нибудь повредит, то снегом завалит, то еще какая-нибудь напасть. А печь вещь хоть и вредная, зато надежная. Однако моя голубая мечта — избавиться наконец от этой коптилки и полностью перейти на электричество. Чему вы смеетесь, Джок Хазелдин, хотела бы я знать?
— Над вами, миссис Форд. Сдается мне, оставлять вас наедине с электричеством куда опаснее, чем, как вы изволили выразиться, с коптилкой. Кстати, Мадлен говорила, у вас там какие-то неполадки, может, мне стоит посмотреть?
— Еще чего! Меня поражает ваша, мистер Хазелдин, неделикатность. Рубите сплеча. Разве можно так с женщинами? Все вы, мужчины, такие, чересчур откровенные. Гораздо приятнее иметь дело с тактичной женщиной, не правда ли, Линдсей?
В этот раз девушка чудом умудрилась ответить на заданный вопрос:
— Боюсь, что здесь я с вами не могу согласиться.
Она поймала взгляд управляющего, который красноречиво свидетельствовал о том, что он понял, с чем именно не может согласиться Линдсей. «Пусть не расслабляется, — подумала девушка, — лучше если он будет чувствовать, что я на страже, и его игривый в последнее время тон вовсе не усыпил мою бдительность».
Миссис Форд не обратила особого внимания на ответ Линдсей, она уже повернулась к управляющему:
— При таком раскладе откровенность за откровенность. Можете спокойно заниматься своими делами, мы уж с Линдсей как-нибудь без вас справимся, а то вы своим постоянным вмешательством не даете нам нормально пообщаться.
На это Юэн Хазелдин разразился громким смехом и удалился. Линдсей не успела и глазом моргнуть, как миссис Форд уже тащила ее в сторону дома, хотя девушка не имела ни малейшего желания показывать ей, «как она приспособилась к хозяйству».
Оказавшись внутри, миссис Форд окинула все оценивающим взглядом и многозначительно покачала головой:
— У меня просто нет слов. Вот Хелен порадуется! Я на прошлой неделе получила письмо от нее, уж очень она переживала за свое гнездышко. Но бросить Элизабет она не решится, как это вам — родить тройню? Тут сестренка Юэна явно перестаралась, но это в ее духе. Она своего рода уравновесила своих отпрысков. Сначала появились на свет две девчушки, ну а сейчас, пожалуйста, получайте три парня одним махом. Стоит мне только подумать, что сейчас творится у них дома из-за этих трех богатырей, у меня мороз по коже. Это ж сколько всего нужно успеть сделать? — Миссис Форд перевела дыхание и продолжила: — Они там все только детьми и занимаются. Хелен одним, Элизабет вторым, а Давид третьим. Увильнуть никому не удалось, малышей хватило на всех. Один из мальчишек у них быстрее своих братьев справляется с едой, а кормить-то их надо строго по часам. Хелен пишет, что им пришлось составить график кормления, а этот шустрик питается по своему, индивидуальному, графику. Каково, а? Да еще нужно учесть, что есть и старшенькие, которые требуют к себе не меньшего внимания. Линде шесть, а Кристине четыре. Ну, теперь вы здесь, и Хелен хоть не будет так волноваться за Джока, Нейла и за ферму, а то у нее, бедной, сердце рвалось на части: здесь, конечно, все взрослые и из соски их кормить не надо, а толку — они же мужчины, и этим все сказано.
Она еще раз огляделась вокруг:
— Я обратила внимание, вы и в саду уже поработали. Клумбы с лютиками и анемонами в идеальном состоянии, ни сорнячка. Сейчас они выглядят просто восхитительно. Какая игра цвета! Хелен немного поторопилась и посадила душистый горошек слишком рано. Хотя я ей говорила, что все эти цветы надо сажать одновременно, они бы здорово друг друга дополняли. Ведь согласитесь, Линдсей, есть вещи, которые воспринимаются только вместе, например клубника со сметаной, бекон с яйцами и так далее… Я и Хелен тоже из этой серии, мы с ней закадычные подруги. Когда родилась Мадлен, я сказала ей, глядя на маленького Юэна, что было бы просто чудесно, если бы наши дети поженились и мы с Хелен стали бы родственницами. Просто идеально! Наши фермы граничат друг с другом, поэтому объединение пошло бы им на пользу. Особенно серьезно я начала об этом задумываться, когда окончательно убедилась, что мой сын не создан для работы на ферме. У него клещ подкожный, который ему покоя не дает.
— Боже мой! Как клещ подкожный? Неужели он подцепил эту заразу от овец? Они у вас, видно, недавно переболели?
Миссис Форд с неподдельным изумлением впилась глазами в Линдсей, а потом разразилась таким смехом, что девушка почувствовала себя неуютно.
— Умора, да и только. Линдсей, дорогая, ну нельзя же понимать все так буквально. Я имела в виду его деда — моего отца, — он у нас ювелир, а еще занимается ремонтом часов. Вот он-то как раз и не дает покоя моему Максу. Он с самого детства мечтал заниматься тем же, и сейчас у него своя мастерская в Данидине. А насчет подкожного клеща, то у нас конечно же были проблемы с этой заразой, но не такие масштабные, как в Австралии, там была жуткая эпидемия. Нас спасло то, что мы опрыскивали овец специальным раствором, он оказался более эффективным и не таким болезненным для животных, как старый метод. В Австралии его отвергли, решили, что нет ничего лучше старого, изведанного способа, но вот и получили. У бедных фермеров поголовье скота сократилось вдвое, а у некоторых и втрое… — Не делая никакой паузы, миссис Форд перескочила на другую тему: — А у вас там, в Анг… ой, приношу свои извинения, в Шотландии были лошади? Просто мне интересно, как шотландцы относятся к верховой езде? Ты катаешься верхом? Моя Мадлен фаворитка на всех скачках. Первые места всегда ее. В верховой езде ей нет равных, она у меня лучшая. Мне кажется, именно из-за этого своего пристрастия она никогда бы не смогла потерять голову из-за такого человека, как Дункан Бестерман. Он ведь артист, типичный бродяга, мотается из одного города в другой да еще плюс ко всему наведывается на острова, такой никогда не успокоится, не осядет. Путешествовать — это у него в крови. Так ты бы смогла проскакать на лошади по коралловому острову, смогла бы?
— Не уверена, но боюсь, что нет. — От такого потока слов и вопросов Линдсей совсем растерялась и действительно не была уже ни в чем уверена.
Миссис Форд, как и обычно, даже не выслушала ответ и продолжила свой монолог:
— Моя Мадлен, она так привязана к родным местам, даже если она уезжает, все ее мысли здесь и только здесь. Я внушила ей мысль, что именно в родных краях она может найти себе достойного мужа, я-то, естественно, имела в виду Юэна. «…Ни в коем случае не выходи замуж за кочевников, — время от времени втолковывала я ей. — У них за душой ничего нет, это ненадежные люди…» Как тебе моя тактика, а? Одновременно с этим я нахваливала Юэна, расписывая, какой он уверенный в себе, целеустремленный, как спокойно ей будет за его широкой спиной, какая чудесная жизнь их ждет, если они будут вместе: отличная, большая, доходная ферма, родные сердцу просторы. Ну о чем еще можно мечтать?! Впрочем, время покажет и все расставит на свои места. Скажи, дорогая, а этот ароматный хлеб ты испекла в печи? У меня нет слов, я таким похвастаться не могу.
— Просто Нейл забыл купить хлеба в Алегзандре, а я побоялась, что оставшегося может на всех не хватить, — начала объяснять Линдсей. — Тут мне на глаза попалась бутылочка с закваской, она, конечно, не совсем кулинарная, Лекс Бредмор добавлял ее в какое-то свое лекарство, но на обратной стороне я нашла рецепт приготовления хлеба и смешала закваску с отрубями и сахаром. По-моему, получилось неплохо. Попробуйте, он еще теплый.
— Дорогая, у меня такое предложение: давай оставим дегустацию до полуденного чая. Лично я просто безумно люблю домашний хлеб, но сама, к сожалению, делала его всего раз или два, когда на нас обрушивалась метель. В такие дни жизнь на ферме замирает и появляется время на подобные вещи.
Как ни странно, но после такой продолжительной речи миссис Форд вовсе не устала. Она так непринужденно разговаривала, что складывалось впечатление, будто вы знакомы тысячу лет. Эта женщина явно не относилась к той породе людей, которые, разговаривая порой даже со знакомым человеком, мучительно задают себе вопрос: «О чем бы еще спросить?»
Но Линдсей почему-то стало жаль Мадлен, которую миссис Форд хочет во что бы то ни стало выдать замуж за Юэна Хазелдина. У девушки создалось впечатление, что сам управляющий ее в этом поддерживает. Видимо не завладев собственной фермой, он не успокоится. Если не выгорело получить Рослочен по завещанию, так почему бы не жениться на владелице соседней фермы, которая, видимо, ничуть не уступала этой.
Двойняшки приступили к учебе. Первая неделя в школе Кренног далась им тяжело. Сыграло свою роль различие стран и культур, многие предметы сильно отличались от тех, к которым они привыкли в Шотландии. Но им отчасти повезло: учебный год подходил к концу и близились летние каникулы, которые должны были продлиться вплоть до первой недели февраля. Эта отсрочка даст им возможность окончательно освоиться и настроиться на учебу.
Напряжение в отношениях между Линдсей и Юэном Хазелдином немного спало. Девушка чувствовала, что управляющему нравится то, как она справляется с домашними делами. Она умудрилась перечинить всю одежду, нуждающуюся в штопке, прополола и привела в порядок клумбы с цветами, привязала дельфиниумы и флоксы к специальным колышкам, чтобы их не повредил ветер, дующий с реки.
За время, проведенное в Новой Зеландии, Линдсей получила несколько писем из дома. Особенно ее позабавило письмо от миссис Ролинсон, один абзац она просто не могла читать без смеха.
«Миссис Локхарт наотрез отказывается признаваться, что ваша помолвка с Робином расторгнута. Она настаивает на том, что между вами произошла небольшая размолвка из-за поспешного отъезда за границу. Не мне тебе рассказывать о редкостной скупости миссис Локхарт, она готова на все ради выгоды, даже если речь идет о полпенни. Ей явно не дает покоя мысль, что она повздорила с тобой как раз тогда, когда у тебя появились деньги. Линдсей, она этого просто так не оставит. Жажда наживы управляет этой женщиной. Будь с ней осторожна, не дай ей расположить тебя к Робину. Он со своей мамочкой одного поля ягоды. Искренне надеюсь, что на таком расстоянии она не сможет причинить тебе вред».
Поэтому, увидев письмо от Робина, Линдсей ничуть не удивилась. Он был очень осторожен, ни единого упрека, никаких требований или просьб передумать, он просто возлагал надежды на то, что Линдсей перед отъездом была немного не в себе, ведь собираться на край света не шутка, а теперь, когда первые волнения улеглись и Новая Зеландия уже не представляется далью беспредельной, а всего лишь страной в нескольких днях пути от Шотландии, то, возможно, Линдсей стала прежней, доброй и отзывчивой девушкой и напишет ему ответ. Линдсей, не колеблясь ни минуты, бросила письмо в огонь. Она давно и твердо для себя решила начать в незнакомой, но такой красивой стране новую жизнь, и вновь лицезреть перед собой Робина или его мамашу у нее не было ни малейшего желания.
Она и Мик проделали огромную работу по подготовке и уборке коттеджа к возвращению Винни домой. Строители практически закончили достройку двух комнат. Кузина Винни без лишних разговоров согласилась оставить ребят на время у себя, до тех пор пока Винни не освоится с малышкой и сама не придет в норму.
Однажды, когда все уехали в Кромвель, случилось именно то, о чем ее предупреждала миссис Форд, — ветром повредило провода и электричество отключили. С утра Юэн Хазелдин настойчиво звал Линдсей поехать с ними, но она была слишком увлечена приготовлением варенья и предпочла остаться дома. Девушка пользовалась электроплитой, когда произошел сбой. Это ее ни капли не расстроило, и она закончила готовить на печке. Но вдруг Линдсей в голову пришла мысль, что, если в доме нет электричества, значит, автоматическая доилка также не будет работать, а управляющий и все остальные вернутся очень поздно. Девушка вручную передоила всех коров, причем справилась с этим блестяще. Пусть это станет еще одним доказательством, что иметь под боком такого работника очень выгодно, решила про себя Линдсей, возможно, мама Юэна, вернувшись домой, также оценит пользу от присутствия девушки на ферме.
Линдсей как раз заканчивала сцеживать молоко, когда все вернулись: они услышали об отключении электричества в городе и тут же отправились домой. Каково же было их удивление, когда, подъехав к навесу с коровами, они не услышали ожидаемого громкого мычания животных, требующих, чтобы их немедленно подоили.
Мик, с восторгом глядя на Линдсей, сказал:
— Я же говорил, что она нам послана с небес. Ничего не скажешь, повезло нам, босс. Мало того что она дом привела в божеский вид, так это хрупкое создание еще и с коровами расправилась как со слепыми котятами. Бог внял нашим молитвам.
— Спасибо, Мик! — улыбаясь ответила девушка. — Слышать подобное в свой адрес гораздо приятнее, нежели сравнение с кукушкой в гнезде.
Мик ушел, не подав виду, что ничего из слов Линдсей не понял.
Мистер Хазелдин догнал девушку в дверях и грубо сказал:
— Что ж вам неймется?! Это было обязательно говорить, да?
Управляющий в бешенстве удалился. Линдсей почувствовала себя виноватой, сейчас она действительно перегнула палку. Она догнала его и схватила за руку. Юэн Хазелдин повернулся, его смуглое лицо казалось почти черным, темно-карие глаза горящими углями испепеляли девушку.
— Юэн, простите меня, ради бога. Я не хотела. Я понимаю, что порчу дружеские отношения, которые начали у нас устанавливаться, но мне не дает покоя мысль о том, где вам приходится из-за меня спать. Но не переживайте, скоро я что-нибудь придумаю. Я решу эту проблему, обещаю.
Он смерил Линдсей уничтожающим взглядом:
— Когда вы ездили вместе с Нейлом в Алегзандру, вы что-нибудь там присмотрели? Ну, я вас спрашиваю? Да вы просто…
— Нет, нет… я просто… я… у меня появилась одна идея, но я не могу вам пока ничего сказать. Мне нужно сначала все хорошенько обдумать.
На это мистер Хазелдин медленно произнес:
— Вы полностью оправдываете свое пребывание на ферме — это верно. С тех пор как уехала мама, только вам удалось вернуть в дом уют, теперь туда приятно возвращаться. Да и отсутствие Винни обернулось бы для нашей семьи настоящей катастрофой, не зря же Мик называет вас посланницей небес. Мик, остолоп, должен был раньше предупредить меня, что Винни не сможет приходить сюда чаще, чем раз в неделю из-за малышки.
— Честно сказать, я не уверена, что она сможет приходить даже раз в неделю, — заметила Линдсей.
— Винни-то! Она бы смогла, она чудесная работница, тем более что и дополнительный заработок им сейчас не помешал бы. Они с Миком, как и любая нормальная супружеская пара, мечтают о своем собственном домике. Смею вас заверить, ни один наемный рабочий, как бы хорошо ему ни платили, ни за что на свете не согласится остаться таковым навсегда.
Линдсей испытующе взглянула на управляющего, а потом, посмотрев на Рослочен, беспечно спросила:
— А вы подумывали когда-нибудь о своем собственном доме?
— Конечно. Последнее время я делаю это постоянно. — Он развернул девушку к себе так, что их лица оказались практически на одном уровне. — Линдсей?
Близость мистера Хазелдина всегда одинаково действовала на девушку: она чувствовала себя совсем маленькой, хрупкой и абсолютно беззащитной. Линдсей вновь отвела глаза и впилась ими в дальние холмы. Управляющий не сильным, но волевым движением руки поднял ей подбородок. Его большой палец был весь в маленьких трещинках.
Волосы девушки были, как обычно, собраны в аккуратный хвостик, лишь несколько прядок на висках раздувал ветер. Ее серые глаза твердо и спокойно смотрели на Юэна.
— Да?
Сейчас, когда резко обозначились впалые щеки на темном лице Юэна и в его карих глазах вспыхнули огоньки, он показался девушке особенно суровым и неумолимым.
— Я люблю, чтобы люди смотрели мне в глаза, когда я с ними разговариваю. А теперь объясните, в чем дело?
Сначала у Линдсей перехватило дыхание, потом, придя в себя, она с усмешкой сказала:
— Вы меня пугаете. Рядом с вами я себя чувствую песчинкой, уж слишком вы большой и грозный.
— Я пугаю вас! — Юэн Хазелдин от души рассмеялся. — Вас напугаешь, как же, держи карман шире. Кто-кто, а вы за себя постоять можете. Вы мне напоминаете одного нашего воинственного петуха, ему абсолютно не важно, что за соперник перед ним — петух или свинья, он всегда решительно рвется в бой и, главное, верит в победу.
Линдсей не выдержала и рассмеялась. Управляющий попал в яблочко, сравнение было выше всяких похвал. В хрупкой и изящной девушке с безупречной формой лица и голубыми, просвечивающимися сквозь нежную кожу венками Маргарет Макре сразу увидела бойца, она часто говорила: «Смотрю я на тебя, Линдсей, и все больше вижу сходство с моими предками, бесстрашными, готовыми бороться с любыми трудностями».
— Ну вот. Так-то лучше. Я в принципе подозревал, что вы не лишены чувства юмора, — сказал Юэн Хазелдин, глядя на все еще смеющуюся девушку. — Оно, видимо, просто затерялось по дороге в Новую Зеландии, как багаж, но теперь вы вновь обрели друг друга.
— Знаете, это сравнение у вас получилось не столь удачным, как предыдущее, — все еще сквозь смех ответила Линдсей, — вряд ли кому-нибудь нравится, когда его чувство юмора ставят под сомнение. А вы действительно ожидали видеть меня вечно веселой и жизнерадостной? У меня слишком много времени ушло на то, чтобы побороть чувство, что я здесь как кукушка в гнезде и…
Огромная ладонь управляющего закрыла рот Линдсей.
— Итак, Линдсей Макре, предупреждаю: в ваших же интересах больше не употреблять в своей речи подобные словосочетания, которые так и норовят сорваться с вашего язычка. Видите ли, за последнее время я в корне изменил свое отношение к вам. Думаю, вы не станете обвинять меня за то, что сначала я был просто уверен, что вы приехали сюда, чтобы поживиться за счет близнецов, что-то вроде мести за годы, проведенные в нищете. Теперь я понял, что надо принимать вещи такими, как они есть, — я имею в виду связь между вашей матерью и Лексом Бредмором. Я это по-прежнему не одобряю, но одну вещь я понял четко. Винить за это вас — бессмысленно. Вы целиком и полностью оправдываете свое проживание в доме, слов на ветер не бросаете и… — Он посмотрел на часы. — Сейчас не время и не место все это обсуждать. Наверное, дойка отняла у вас много времени, а до ужина осталось всего ничего. Я пойду с вами и почищу картошку. Вы же сделали мою работу… причем справились с ней прекрасно.
Линдсей с удивлением отметила, как приятно ей было слышать подобные слова от Юэна Ха-зелдина. Она сказала:
— Вы зря волнуетесь. Я еще с утра сделала заготовки для ужина. Запеканка из риса, овощей и мяса стоит в печке, ее нужно только разогреть. Я напекла булочек, джем тоже готов, а двойняшки начистили картошки, так что садиться за стол можно хоть сейчас. Да, мне показалось вы собирались спросить меня о чем-то очень важном, мистер Хазелдин. Я вас внимательно слушаю.
Управляющий разразился смехом:
— А вы еще и наблюдательная. Ну что ж, я хотел сказать, что когда вы побежали за мной, чтобы извиниться, то довольно естественно назвали меня Юэном. Интересно, что вам мешает делать это постоянно? Мик и Нейл уже не раз обращали внимание, что вы называете меня по фамилии.
Линдсей покраснела до корней волос:
— У меня просто вырвалось, я даже не заметила.
— Это лишний раз подтверждает, что все было очень естественно. Продолжайте в том же духе. Мне вовсе не нужны лишние разговоры, чьи-то домыслы по поводу натянутых отношений в поместье Рослочен. Болтовни и так хватает. Тот факт, что у Лекса в Шотландии оказалось двое детей, без внимания не оставили.
Они обернулись на цокот копыт. В их сторону направлялась всадница, которая только что блестяще перепрыгнула через изгородь. Кто был прекрасной амазонкой, Линдсей поняла еще за секунду до восклицания Юэна:
— Мадлен!
Кто же еще это мог быть? Она скакала как раз со стороны границы между фермами. Нельзя было не признать, что девушка прекрасно держалась в седле — она и гнедая представляли собой единое целое. Амазонка остановилась в полуметре от них и лихо спрыгнула на землю. Она была примерно одного роста с Линдсей, но рядом с ней девушка почувствовала себя маленькой серой мышкой. У всадницы была очень яркая и эффектная внешность. Ее волосы отливали медью и блестели как только что отчеканенная монета, темные, дугообразные брови оттеняли глаза фиалкового цвета. Безукоризненное лицо дополняли четко очерченный рот правильной формы и аристократический носик. От амазонки так и веяло уверенностью в себе.
— Привет, Джок. Я всего час как вернулась домой, но никак не могла усидеть. Очень хотелось повидать тебя. Какие у тебя планы на вечер? Может, приедешь сегодня к нам? О, прошу прощения, от такой бешеной скачки я напрочь растеряла все манеры. Вы, должно быть, Линдсей? Моя мама ваша поклонница, она просто бредит вами. Линдсей то, Линдсей се. Мама уверяла меня, что вы прекрасная собеседница, но я слишком хорошо знаю свою мамочку и не сомневаюсь, что под этим подразумевалось. Просто вы достаточно умная и терпеливая девушка, которая дала высказаться моей матушке. То, что вы приехали, когда Винни положили в больницу, просто чудо. Джоки, прости. Меня ведь тоже не было. Мне даже в голову не приходило, что Винни так рано надумает произвести на свет малышку.
— Не извиняйся, это никому в голову не пришло, но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. А извиняться придется мне, сегодня вечером я, к сожалению, не смогу к вам приехать. Давай перенесем это на завтра. Мы с Линдсей собрались объехать отары овец. Она долго работала на ферме и не раз уже нас выручала. Сегодня мы с Миком ездили по делам в Алегзандру, а Линдсей осталась дома и готовила джем. Но когда отключили электричество, она всех коров вручную передоила. Ты, наверное, слышала о сегодняшних перебоях с электричеством?
— Да, конечно, матушка сетовала, что ее любимая электроплита не работала. Ну, в таком случае, если у вас в планах объехать все отары, то уже самое время садиться ужинать. Нужна какая-нибудь помощь?
— Нет, спасибо, — ответил управляющий, и Линдсей показалось, что его тон был чересчур бесцеремонным. — Мы вдвоем прекрасно справимся, тем более что со всеми домашними делами, — он многозначительно посмотрел в сторону Линдсей, — покончено.
Мадлен легко вскочила в седло, очаровательно улыбнулась, обнажив при этом ряд жемчужно-белых зубов, и сказала без тени обиды в голосе:
— Я еще приеду, и мы обязательно поболтаем в спокойной обстановке.
С этими словами Мадлен пришпорила лошадь и исчезла в облаке пыли.
— Знаете, мне кажется, что вы мной воспользовались. Не уверена, что мне нравятся ваши игры, — сказала Линдсей, глядя на Юэна Хазелдина.
— О Господи, уйми эту женщину. Давайте не будем начинать новый бессмысленный спор. Если вы в состоянии сдерживать напористость Фордов, то я перед вами преклоняюсь, я в этом деле полный ноль. Кстати, я просто умираю с голоду. А что касается прогулки верхом — я действительно хочу, чтобы вы поехали со мной. Мик будет занят весь вечер, ему надо закончить отделку комнаты к приезду Винни с малышкой. А то его дочурке вряд ли понравится звук пилы или топора над ухом. Когда дело дойдет до оклейки обоев, я ему помогу.
Линдсей поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет прогулки верхом. Ей очень нравилось заниматься домашними делами, быть хранительницей очага, но один факт очень омрачал ее существование. Дом был слишком большим, и девушке катастрофически не хватало времени, казалось, что, будь в сутках двадцать пять часов, все равно оставалась бы еще куча дел. Этот старый, добротный огромный дом, словно вампир, выпивал из Линдсей всю энергию.
Вечер выдался теплым и спокойным. Перед ними величественно раскинулось озеро. Сегодня оно было окутано не розовой дымкой, а отливало оловом, что делало его похожим на большой драгоценный камень. Линдсей и Юэн подъехали поближе к воде и остановились, чтобы полюбоваться закатом. Лошади, почуяв свободу, жадно припали к сочной траве, и незаметно всадники оказались совсем близко друг к другу. Вдруг Линдсей обдало горячей волной, она почувствовала, что колено управляющего касается ее и от него исходит приятное тепло. Это наверняка лошади подошли слишком близко друг к другу, успокаивала себя девушка, исподлобья взглянув на Юэна, который, судя по всему, не обращал на этот факт ни малейшего внимания. Она слегка отстранилась, близость этого человека чем-то напомнила Линдсей то чувство, которое она испытывала к Робину Локхарту, когда они были женихом и невестой. У девушки вновь защемило сердце от воспоминаний о том, к чему привела ее любовь к мужчине.
— А у вас тоже веснушки, как у Мораг. До этого момента я их не замечал, — сказал Юэн Хазелдин, посмотрев внимательно в лицо Линдсей.
Девушка удивилась своей реакции, но на подобное безобидное замечание она отреагировала словно школьница. Вместо того чтобы весело рассмеяться и сказать что-нибудь в духе «вот и еще одно место, которое требует чистки и отбеливания», она резко развернула лошадь и спросила:
— Как цены на шерсть?
— Очень хорошие. По сравнению с прошлыми, даже более чем. По правде говоря, цены подобны тем, что были в 1950 году. Те торги, уверен, все запомнят надолго, это был настоящий бум. Мне даже пришлось заказать еще одну машину.
Линдсей потеряла дар речи, она с неподдельным интересом уставилась на управляющего. Должно быть, он ляпнул это не подумав, пронеслось в голове у девушки.
— Вы заказали еще одну машину, я правильно расслышала? Вы имеете в виду для фермы? — спросила Линдсей, облизнув сухие губы.
Управляющий ответил не сразу:
— Совершенно верно. А вы что подумали?
Линдсей медленно продолжила:
— Я думала, это новозеландская особенность — позволять управляющим самим перегонять овец, но должна заметить, что покупка новой машины стоила вам не одно и не два руна овечьей шерсти.
— Согласен… Но если использовать машину с умом, то она быстро окупается.
— Но я не заметила больше никакой машины, кроме той, на которой мы приехали, и фермерского грузовичка.
— И опять вы совершенно правы. Кроме тех, которые вы видели, больше нет. При жизни Лекса у нас было две машины. Это было необходимо, так как и мне и ему часто требовалось съездить по делам. Мы часто меняли машины, чтобы постоянно не заниматься ремонтом. Видите ли, раз сейчас я отчасти владелец фермы, то вполне естественно, что я говорю от первого лица. Когда был жив Лекс, я всегда говорил «мы». Вы удовлетворены?
— Не совсем. Можно задать вам еще один вопрос? Только ответьте на него по возможности честно, мистер Хазелдин.
— Смелее, Линдсей. Не буду притворяться — сдается мне, что он не из приятных. Что же вы еще про меня надумали?
— Ответьте только «да» или «нет». Вы разводите своих собственных овец на пастбищах Рослочена?
Боковым зрением Линдсей наблюдала за управляющим. Она заметила, как после ее вопроса он крепко сжал поводья, которые до этого момента покоились на гриве Розабель.
— Да, Линдсей Макре. А у вас есть какие-то возражения на этот счет?
Линдсей проигнорировала вопрос и задала свой:
— Этот факт обговорен в завещании?
— Джим Маквилсон в курсе дела.
— И давно вы… Точнее, я имею в виду, при жизни Лекса Бредмора вы уже занимались этим, разводили своих овец на пастбищах Рослочена?
— Смею вас заверить, что да. Или вы думаете, что я занялся этим после смерти Лекса? Сдается мне, у вас большие сомнения на мой счет, дорогая моя новоиспеченная кузина. Советую вам написать Джиму и задать все волнующие вас вопросы. Уверен, он целиком и полностью удовлетворит ваше любопытство.
— Нет, вы сами мне все прекрасно объяснили, просто я даже не предполагала, что у управляющего может быть дополнительный доход, для меня это звучит как нечто противозаконное.
— Линдсей, Линдсей. Пора вам уже привыкнуть, что Новая Зеландия это не Шотландия, многое в корне отличается. Вы не понимаете, насколько сильна взаимовыручка у новозеландских фермеров и их работников. У Мика тоже есть свой дополнительный доход. Для нас обычное дело, когда супружеской паре выделяется пара коров, они также могут бесплатно брать мясо, зерно для домашней птицы и так далее.
Линдсей пришпорила лошадь и поскакала прочь, ей нужно было все обдумать. Она не знала, как относиться к сказанному мистером Хазелдином. Вроде все выглядело вполне честно и законно, но не было ли это лишь благовидным прикрытием, усыпляющим ее бдительность. А какой толк обращаться за разъяснениями к Джиму Маквилсону, старому приятелю мистера Хазелдина? «Можно подумать, — рассуждала про себя девушка, — что он мне так все и выложит начистоту». Управляющий нагнал Линдсей на своей лошади, но разговор не возобновил, видимо, подумал, что разумнее не возвращаться к этой теме. Приближаясь к дому, лошади постепенно перешли на рысь. Всадники ехали молча, каждый был погружен в свои мысли.
Вдруг Линдсей почувствовала, как Джорис напрягся всем телом и пустился галопом. Застигнутая врасплох девушка попыталась натянуть поводья, но у нее ничего не получилось, лошадь неслась как сумасшедшая. На какое-то мгновение Линдсей почувствовала, как панический ужас охватывает ее. Конюшня была совсем близко, ворота открыты, но въехать туда верхом на лошади было невозможно, потолок был слишком низок. Линдсей попробовала как можно сильнее прижаться к лошади, но в этот момент почувствовала, как сильная рука больно впилась в ее плечо, вслед за тем она услышала безапелляционный голос Юэна:
— Немедленно вытаскивайте ноги из стремян. Быстрее.
Линдсей беспрекословно повиновалась, и через секунду какая-то неведомая сила перенесла ее на Розабель. В следующее мгновение она уже стояла на земле, крепко прижавшись к мистеру Хазелдину, который спрыгнул с лошади вместе с ней.
Линдсей отшатнулась от него, с трудом переводя дыхание. Джорис пронесся прямо в конюшню.
— Чертова скотина! — выругался Юэн. — Я тоже хорош, начисто забыл про его гадкие выкрутасы. Норов у него такой, видите ли. Но вы меня так разозлили за минуту до этого, что у меня все из головы вылетело.
Управляющий сверху вниз посмотрел на Линдсей, его подбородок касался ее головы.
— Ничего, ничего, успокойтесь, все позади. Ничего страшного не случилось.
— Как вам это удалось сделать? Вы просто ковбой с Дикого Запада, — с изумлением глядя на Юэна, спросила девушка.
— Ничего сверхъестественного я не совершил, просто действовал под влиянием инстинкта самосохранения. Ваш череп просто раскололся бы, останься вы на лошади. Въезд в конюшню слишком низок, он абсолютно не приспособлен, чтобы туда въезжали верхом. Итак, с этого момента вы ездите только на Розабель.
Гнев и неприязнь по отношению к Юэну Хазелдину у Линдсей как ветром сдуло, да и какое она имела право злиться на человека, который несколько минут назад спас ей жизнь. Промедли управляющий хоть долю секунды — и Линдсей Макре не было бы в живых, а в лучшем случае она осталась бы инвалидом на всю жизнь.
— Ни в коем случае, Юэн, я не могу лишать вас Розабель. Мне хватает угрызений совести из-за вашего вынужденного переезда в этот ангар.
— О, вы опять назвали меня Юэном, сдается мне, это начало входить у вас в привычку. Отлично! И хватит вам так переживать о моем новом жилище, тем более оно того не стоит. Теперь меня не мучает совесть при виде дома, который медленно, но верно утопал в пыли и грязи. Вы здорово нас выручаете в данный момент.
Линдсей сглотнула подкативший к горлу комок и спросила:
— Вы имеете в виду, что, когда ваша мама вернется, мы должны будем переехать в Алегзандру? И сидеть там, только снимать деньги со счета на нужды двойняшек? Вы это хотите сказать?
— Думаю, мне нужно все вам объяснить. Никто никуда не переезжает. Смею вас заверить, что я не смогу лишить Нейла братика и сестрички, в которых он уже души не чает. А Каллим, на мой взгляд, прирожденный фермер, он просто не создан для жизни в городе. В конце концов, они мои подопечные, им нужна мужская рука.
— Вы, верно, считаете, что я порчу ребят?! — с вызовом бросила Линдсей.
Девушка почувствовала, как управляющий затрясся всем телом от смеха. Он обхватил голову руками.
— Вы сейчас похожи на бойцовского петушка, — смеясь сказал Юэн Хазелдин. — У меня даже и мысли такой не было, вы прекрасно справляетесь, но от слов, что им нужна мужская рука, я не отказываюсь. В воспитании детей, на мой взгляд, должны принимать участие и женщина и мужчина. Вообще-то я имел в виду, что после возвращения мамы вы смогли бы помогать нам на ферме. Надеюсь, вы согласитесь, что две женщины на кухне — это просто ужас. Боюсь, правда, что мама приедет еще очень и очень не скоро.
Между ними вновь воцарился мир. Ничто не предвещало новой бури. Ужином все остались очень довольны. Юэн вызвался помочь убрать со стола, и девушка согласилась. Когда с грязной посудой было покончено, Линдсей вдруг обратилась к управляющему со следующей просьбой:
— Да, и еще одно, Юэн. Я надеюсь, что больше ни вы, ни миссис Форд не будете меня использовать, когда захотите чего-нибудь добиться от Мадлен!
Смех, которым разразился управляющий, привел Линдсей в замешательство.
— Боюсь, что будем, и не раз. Вы сами это прекрасно знаете. Уж если миссис Форд вбила себе что-нибудь в голову, то даже природные катаклизмы не смогут ей в этом помешать. Расслабьтесь и подыграйте нам. Мадлен просто необходима встряска, пусть слегка засомневается в своей неотразимости.
— Мне это совсем не нравится, тем более я не нахожу в этом ничего забавного. Я не уважаю людей, играющих в подобные игры, предпочитаю говорить все прямо в глаза. Ну все, это последняя тарелка. Спокойной ночи.
Мистер Хазелдин смиренно принял свою отставку и, направившись к двери, обратился к девушке:
— Вам, наверное, сейчас жутко хочется запустить мне вслед этой последней тарелкой, ведь так, Линдсей?
Когда девушка добралась наконец до кровати, то поняла, что, несмотря на тяжелый день, спать ей совершенно не хочется. Неприятный инцидент с лошадью, героический поступок управляющего и спасение Линдсей от верной смерти на какое-то время отодвинули на задний план жуткие подозрения, которые зародились у девушки. Сейчас же, когда все было позади и ничто не отвлекало мыслей Линдсей, они начали медленно всплывать в ее сознании. Что-то во всем этом было нечисто.