Утром в кабинет к заведующему собесом Убейволку заглянул старик Практикантов. Он обвел прицеливающимся взглядом стены, двухтумбовый, в чернильных пятнах стол, продавленные казенные кресла и, наконец, уставился на самою Убейволка.

— Сидишь, Тарас Митривич? — ласково спросил Практикантов. — Ну, сиди, сиди… А Кулипанова я уже снял. Слыхал, небось? Смотри, и твой черед настанет. Вот напишу жалобу — только ногами сбрякаешь.

И хотя Убейволк абсолютно точно знал, что Кулипанова из жилуправления не сняли, а перевели на другую работу по болезни, стало ему как-то нехорошо.

«Этот напишет, — тоскливо подумал он. — Ох, напишет! Начнутся разбирательство и проверка, пойдут комиссии, поедут представители… Эх-ма!»

— Зачем же писать-то на меня, Иван Спиридонович? — таким бодрым голосом, что даже самому он показался противным, спросил Убейволк.

— Ну, мало ли, — задумчиво сказал Практикантов. — Тоже, поди, и ты жулик, если поглубже колупнуть.

— Да для чего же колупать? — заволновался Убейволк.

— Для чего, — повторил Практикантов и вроде бы даже с обидой моргнул зеленым глазом. — Ишь ты! Для чего… На должности ты как-никак. Вот и выходит, надо колупнуть.

И, стуча палкой, он зашагал дальше по коридору. А Убейволк долго еще сидел, уткнувшись пустым взглядом в бумаги.

До редакции старик Практикантов добрался в полдень. Был обеденный перерыв, и в пустом коридоре ему встретился только один человек — репортер Володя Ключиков.

— Жив, Иван Спиридоновнч?! — крикнул Володя и, просалютовав, хотел было проскочить мимо, но Практикантов успел загородить ему дорогу.

— Замордовали, сукины дети! — доверительно сказал он. — До министров жалобы не допускают, в приемных под сукно кладут. Но я своего добьюсь! Ты мне помоги, сынок. Мы с тобой всю эту шайку накроем.

— Какую шайку? — насторожился Володя.

— Милай! — с чувством сказал Практикантов. — Ты кругом-то оглянись! Убейволка такого знаешь? Вор! Пробу ставить негде. Дружка его, Кулипанова, я недавно прищемил. Большая фигура! Из ОБХСС, — тут он перешел на шепот, — нз ОБХСС двое парней за это дело по звездочке отхватили. Соображаешь?

Володя Ключиков нетерпеливо подрыгивал ногой и, вполуха слушая Практикантова, думал: «Вот дрянь старик! К прокурору бы его за такую брехню, щербатого черта!»

Однако вслух, улучив момент, Володя сказал:

— Ты, Иван Спиридонович, не совсем по адресу ко мне. Во-о-он, последняя дверь направо. Отдел фельетонов. Туда и крой.

И, отсалютовав еще раз, Володя галопом побежал в столовую.

Поздно вечером Практикантов дремал в удобном кресле у председателя райисполкома товарища Тихомирова. В исполкоме было тихо. Только секретарша Шура стучала в приемной на машинке, перепечатывала вчерашние решения. Да сам председатель шелестел какими-то бумагами.

Время от времени, когда Шурочка особенно громко двигала каретку, Практикантов просыпался и бормотал:

— Редактора колупнуть первым делом. Потом этого… молодой такой, бойкий… Скоро ты, Петро Васильевич?

— Один момент, Иван Спиридонович! — встряхивался Тихомиров. — Еще пару заявлений добью — и займемся.

— Бюрократ ты, — говорил, сладко зевая, Практикантов. — Первостатейный. Держишь человека, а у меня, учти, осколок в голове сидит. Еще с той германской. Ссажу я тебя с этого места, попомни.

Когда Практикантов совсем заснул, председатель неслышно встал, собрал бумаги, запер их в стол и, ступая на носках, прошмыгнул в приемную.

— Шура, — сказал он. — Разбудишь потом этого… Скажешь, председателя, мол, в область вызвали. Срочно. Уехал, дескать, он — тревожить вас не стал. Обратно не скоро будет.

Практикантов похрапывал в председательском кабинете. Он выводил носом замысловатые рулады, очень похожие на слова: колллуп-нуть, арр-ррестовать.