Судьба Александрова – члена Академии наук – тесно связана с «Атомным проектом». Члена-корреспондента он получил за работы по размагничиванию, а вот академиком стал в 1953 году уже за реакторы, лодки и прочие атомные дела.
С выборами в академики связана интересная история. Вокруг каждой кандидатуры всегда идет бурное обсуждение, ведь принять «кого попало» в круг элиты советской науки просто немыслимо! Поэтому загадочная фамилия «Александров» тут же обросла догадками. Одни думали, что это великий специалист по полимерам, другие отвечали, что это тот Александров, который занимался размагничиванием. Третьи, не скрывая скепсиса, утверждали, что достоин звания академика только один Александров, и он специалист по диэлектрикам. К удивлению собравшихся, за все три направления отвечал один-единственный Александров. Более того, на голосовании никто не знал, чем этот самый ученый занимается сейчас. Но знать этого никому и не полагалось, ведь для всех «секретников» существовала специальная процедура «зачисления в академики»: ни Харитон, ни Курчатов, ни Александров не предоставляли письменные отчеты о своей работе. Их до сих пор невозможно найти в архиве РАН. Анатолий Петрович в жизни академии участвовал исправно, но без сильного энтузиазма. Активные роли он предпочел оставить более амбициозным и не планировал серьезно заниматься общественной работой. Но судьба, как и в тот раз с «Атомным проектом», распорядилась по-другому.
А. П. Александров и Е. П. Славский в Троицке, 1970 г.
В 1975 году по состоянию здоровья пост президента Академии наук СССР покидает Мстислав Всеволодович Келдыш. Его временным заместителем назначают Котельникова. В то же время Анатолий Петрович возглавляет один из наиболее влиятельных центров науки в стране – Институт атомной энергии, занимается важнейшими направлениями для обороны и экономики страны. Вполне естественно, что АП как руководитель такого масштаба заслужил доверие не только в среде ученых, но и в правительстве. Александров получил признание и на мировом уровне: в 1974 году его приняли в почетные члены Шведской королевской академии инженерных наук.
Встреча в президиуме АН СССР с Д. Ф. Устиновым
Скоро ученым предстояло решить, кто будет новым президентом АН СССР. Как и во время любых других выборов, шло напряженное противоборство между разными группами: бывали и интриги, и склоки, и настоящие войны. В этот раз молодое поколение ученых противостояло старому. Как и во все времена, молодые хотели получить больше влияния, а корифеи никак не хотели им делиться. Существует множество разных версий, почему именно Александров сменил Келдыша на посту президента академии. По одной из них, Харитон, Капица и Семенов ходили к АП домой, его уговаривать, ведь Анатолий Петрович старался подальше держаться от всех этих пертурбаций. В итоге он согласился выдвинуть свою кандидатуру. Другую версию событий рассказывал Жорес Алферов. В 1975 году праздновали 250-летний юбилей академии. Он как член-корреспондент присутствовал там вместе с женой. Как обычно, выступал Брежнев, и. о. президента Котельников, студенты из МГУ, но потом слово предоставили Александрову.
На встрече с Эдвардом Кеннеди в АН СССР, 1982 г.
«Я с женой сидел довольно близко к сцене, в третьем ряду, и хорошо видел, как в то время, когда Анатолий Петрович шел к трибуне, сидевший в центре президиума Брежнев пальцем показал сначала на Котельникова, который находился рядом с ним, а потом на АП. После этого он что-то шепнул на ухо Подгорному. Обращаясь к жене, я сказал: «Тамара, ты знаешь, что сейчас Брежнев сказал Подгорному?» – «Откуда мне знать, да и как ты можешь знать?!» – «А вот я знаю. Брежнев сейчас сказал, что президентом академии хочет быть этот, а будет вот тот, и показал на АП». Через несколько месяцев Анатолия Петровича избрали».
До сих пор неизвестно, как именно Анатолий Петрович стал президентом академии: благодаря «заговору» ученых или кивку Брежнева, но вскоре после юбилейного собрания вопрос о его назначении был решен. Сам АП относился к президентству скорее как к тяжелой ноше. Александров считал, что организационная работа непосильным грузом ляжет на его плечи и будет мешать ему заниматься практическими разработками института. Но, так как на Анатолия Петровича нажимали со стороны ЦК и военных, он попал в очень непростое положение. Решающую роль в том, чтобы АП поучаствовал в выборах, сыграл Юлий Борисович Харитон. Он сказал Анатолию Петровичу, что тот – единственная кандидатура, которая всех устраивает, а если АП не согласится, то во главе академии может стать кто-то из последователей Лысенко. Только после визита старого товарища Александров понял, что отпираться бесполезно, и согласился стать кандидатом в президенты академии. Процедура выборов в АН СССР была довольно демократичной: президента выбирали 200 академиков, которые с помощью тайного голосования решали, кто будет стоять во главе советской науки. Александрова выбрали абсолютным большинством, его рекорд до сих пор никто не побил!
А. П. Александров вручает медаль им. К. Маркса Леониду Брежневу
После выборов статус Анатолия Петровича резко изменился. Отныне он стал самым влиятельным чиновником в мире науки и был вхож в высокие кремлевские кабинеты. Однако номенклатурные повадки у него не прижились. АП отказался от высокой зарплаты президента Академии, в элитные санатории по-прежнему не ездил, а пятницы проводил в ИАЭ. Сам он объяснял это нежеланием впадать в зависимость от привилегий, которые ему дает государство. Характер и позиция Анатолия Петровича помогали ему в общении с сильными мира сего. Даже со Славским настоящими друзьями они стали ближе к концу жизни, потому что Ефим Павлович все же был формальным начальником АП!
А Александров всегда держал дистанцию с верхами. Кроме того, Анатолий Петрович понимал, насколько тяжело приходится его друзьям. Органы хотели привлечь их к слежке за Александровым! Бывшего студента АП – Вадима Регеля, например, пытались заставить писать самые настоящие доносы. А коллега по размагничиванию Гаев, с которым они прошли всю войну, и вовсе придумал интересный способ отказаться от роли осведомителя. Он прямо спросил у следователя, сколько ему будут за это платить. Когда ошеломленный гэбист сказал, что это добровольная миссия, Гаев ответил: «Нет у меня времени на общественную работу». Иногда туго приходилось и самому Александрову, но актерские таланты АП помогали ему умело лавировать между начальниками разного рода. Ни в панибратство, ни в раболепие Анатолий Петрович старался не впадать. Приятельские отношения у него сохранились разве что с министром обороны Устиновым. С Брежневым они однажды перекинулись парой фраз по поводу охоты, но дальше светской беседы АП с ним никогда не заходил.
Интересный эпизод произошел у Анатолия Петровича с Андроповым в бытность того председателем КГБ. Александрову понадобилось обсудить с главным чекистом один вопрос, и он предложил приехать к Андропову в любое удобное для того время. Однако генерал сказал, что лучше он сам зайдет к АП, а то люди себе еще бог весть что придумают и реноме Александрова упадет. Анатолий Петрович любил в шутку хвалиться этим звонком перед своими домашними. Вот, дескать, посмотрите, какой я уважаемый человек. Сам Андропов не хочет портить мне реноме!
Помимо привилегий, пост президента АН СССР подразумевал и громадную ответственность: совещания, приемы и публичные выступления. Практически сразу же после своего назначения Анатолию Петровичу пришлось выступать на съезде КПСС.
Когда у власти был Брежнев, выступления всех делегатов редактировались в ЦК, и с трибуны их было положено зачитывать. Никакой отсебятины не допускалось, ведь съезд транслировался по телевидению на всю страну! Все выступали по плану, но, когда пришла очередь Александрова, он заметил, что в кармане у него лежит только половина листков с выступлением. Ученый не растерялся и хорошо импровизировал до самого конца. Для советских зрителей это стало откровением, и в народе некоторое время популярными были анекдоты о том, что президент Академии наук безграмотный – не умеет читать.
Влияние Анатолия Петровича многократно усиливало то, что он был «главным по премиям». В преддверии ежегодного объявления лауреатов или во время выборов в академию все кандидаты резко активизировались и начинали осаждать телефон Александровых. Звучали даже предложения установить АП «кремлевку» (кремлевский телефон), но он отказался, ссылаясь на то, что его дети будут в шутку звонить Брежневу. Со статусом «главного по премиям» связан еще один забавный случай, о котором вспоминала референт Александрова в Академии наук Наталья Тимофеева:
«Как председатель Комитета по Ленинским и Государственным премиям, АП подписывал дипломы и удостоверения лауреатам, которые на следующий день вручались в Кремле. Вдруг он что-то пишет на одном из документов. Неужели ошибку нашел? Мы сразу же с сотрудницей комитета стали судорожно искать, что же там Анатолий Петрович написал. Когда мы обнаружили диплом, то были в шоке: на нем была нарисована лысая голова, которая держала рюмку в руке и говорила тост: «Я пью за твое здоровье». Мы тут же позвонили лауреату с обещанием заменить диплом. Но тот ни в коем случае не соглашался и со смехом объявил, что он старый друг АП, и такой диплом ни за что не отдаст».
Коллеги по академии поражались трудоспособности этого уже немолодого человека. Шутка ли, Анатолию Петровичу в то время исполнилось 70, а он, как и в старые добрые физтеховские времена, засиживался на работе до 11 вечера. Скорее всего, Александров задерживался в академии потому, что письма он не просто «подмахивал», а тщательно вникал в их содержание. В отличие от порядков, принятых в кремлевских кабинетах, двери АП всегда были открыты для посетителей разного рода. Он постоянно ездил по стране, причем посещал не только стратегически важные заводы, но и школы, и детские кружки. Что тут скажешь, высокое положение обязывало ко многому. Но сделать АП всесильным оно не могло, слишком уж запутанной была бюрократическая система. Пробивать тяжелые дубовые двери цековских кабинетов самому Александрову удавалось не всегда. «В академии я как будто целый день дерусь с огромным тюком ваты – я весь в мыле, а на другом конце никто даже не шевелится». Действительно, пойти против партии в брежневское время было попросту невозможно. Вот и в случае с нападками на Андрея Сахарова АП должен был придерживаться генеральной линии. Согласен он с этим или нет, Александров в первую очередь был крупным научным чиновником и только потом человеком с собственной точкой зрения. Скорее всего, для Анатолия Петровича и участие в съездах, и подписантские кампании против Сахарова, и статьи в печати были «шорохом орехов». Так называл Игорь Васильевич Курчатов политические кампании, чуждые ученым. Однако без участия в этих делах президент академии не мог доставать финансирование, необходимое сотням научных институтов, которые находились в его подчинении.
Л. И. Брежнев вручает орден Ленина А. П. Александрову в связи с 75-летием
Поэтому АП продолжал посещать нужные собрания и банкеты. Для домашних это было настоящей пыткой, ведь Анатолий Петрович был почти всегда не в духе перед их посещением: долго не мог найти свой галстук или парадные туфли. В общем, подобные мероприятия сопровождались, по выражению сына АП Петра, «несвойственными нашему дому нервными переживаниями».
Больше приемов Александров не любил только заграничные командировки. Как носитель секретной информации, он постоянно находился в напряжении: то ожидал разоблачения, то боялся, что принимающая сторона начнет выведывать у него тайны. Один раз, когда АП уехал с визитом в США, во время экскурсии по атомному центру он заметил «случайно» оставленную американской стороной деталь, которая была важным элементом реактора для самолетов. Естественно, это было приманкой. Ведь тот из советских ученых, кто обратит на нее внимание, и занимается атомной тематикой.
АП в 1980-е гг.
Однако командировки по СССР Анатолий Петрович просто обожал. АП упразднил традицию устраивать всесоюзный Совет Академии наук в Москве. Вместо этого каждый год он проходил в столице одной из республик СССР. С особой нежностью он вспоминал свои поездки по Украине, где подружился с ученым Борисом Патоном. АП очень хорошо помнил украинский язык, прекрасно на нем говорил, знал множество народных песен и во время застолий любил их петь. Посещение институтов, по воспоминаниям Патона, не ограничивалось только физическими и химическими центрами. АП наведывался и к гуманитариям, и к археологам, и к экономистам. Вместо бесконечных отчетов, которые читали с бумажки, Александров просил докладчика рассказать суть в двух-трех словах, а еще лучше показать свои достижения на деле.
«В другой раз мы решили повезти АП в Таращу, где он родился. Но он отказался, мотивируя это тем, что жил там мало, а юность свою провел на хуторе Млынок в Киевской области. Вот туда и попросил поехать. Как в сказке, уже на другом пути, его встречали пионеры с цветами и песнями, речи районного начальства. И как же это контрастировало с тем, что мы увидели в Млынке. АП попросил подъехать к хате своего товарища – дяди Гриши, который умирал от рака. Зашел он к нему один, поговорил, попрощался и вышел огорченный, заплаканный. А затем была радостная встреча с бабой Олей, почти ровесницей АП. Искрометный юмор, песни, украинская речь. Так и казалось, что он сейчас пустится плясать гопака».
С большой любовью Анатолий Петрович относился и к морю. По его решению заседания гидрофизического совета проходили в городе его молодости – Севастополе. В Голубой бухте морская лаборатория построила базу на глубине 35 метров, и АП не терпелось ее посетить. Несмотря на шторм и протесты военного начальства, он все-таки запрыгнул на катер, и поплыли к платформе. Как президент академии Анатолий Александров старался помогать всем – и ученым, и обычным людям. Почему же после чернобыльской трагедии, когда уже для него настали трудные времена, никто не помог АП?