В Ленинград киевляне договорились ехать в два захода. Сначала Наследов с Александровым, потом Тучкевич с Шаравским. В августе 1930 года первая партия ученых прибыла в Ленинград. Иоффе быстро очертил вновь прибывшим круг рабочих задач на ближайшее время, показал им лабораторию и устроил на проживание в местный Дом ученых. С одной стороны, все складывалось как нельзя хорошо, но с другой… Дом ученых располагался в старом дворце великого князя, и Александрову с Наследовым предстояло жить в его кабинете. Собственно, как и восьми другим людям. Анатолий потом со смехом вспоминал, что в целях безопасности ночью приходилось закрываться одеялом с головой, чтобы огромные крысы его не съели. Само помещение было холодным и в целом непригодным для жизни, да и с едой периодически случались перебои, а зарплаты научного сотрудника на все не хватало. Что тут скажешь, трудное было время. Ко всему добавлялась и непростая политическая обстановка. В ЛФТИ Александрову пришлось заполнять вполне обычную для тех лет анкету, и на вопрос под номером 25 «Принимал ли активное участие в Октябрьской революции и Гражданской войне, где, когда, в чем именно выражалось ваше участие?», он ответил твердое «Нет», что, как мы уже знаем, было не совсем правдой. Однако, для того чтобы пройти через ужасы тридцатых годов, излишне честным быть не приходилось.

В институте они буквально жили, ребят занимало все, что там происходит, работали с огромным усердием и удовольствием. Абрам Федорович большое внимание уделял образованию своих сотрудников. В Физтехе постоянно проводились семинары, на которых докладывали авторитетные российские и зарубежные ученые. Сложные доклады с «русского» на «понятный» переводил сам Иоффе. Он умел так четко разложить все по полочкам, что даже самые далекие от физики слушатели моментально понимали, о чем речь. После семинара проходило традиционное обсуждение.

Для каждого сотрудника Иоффе сам подбирал научные статьи из журналов: помечал, кому и что надо прочесть. Со своими подопечными он в мельчайших деталях обсуждал каждый опыт. Иоффе не терпел формальностей и бумажной волокиты: все планы были довольно условными, а темы раздавались только по взаимному согласию. Более того, Абрам Федорович, казалось бы, не смотрел на такую «мелочь», как наличие диплома о высшем образовании у своих аспирантов! Александров, например, приехал в ЛФТИ, не дожидаясь защиты в университете, а знаменитые Зельдович с Константиновым и вовсе были приняты без дипломов. Папе Иоффе, как его называли ученики, удалось создать правильную атмосферу в Физтехе: консультации по научным вопросам его сотрудники получали не только от «старших», но и друг от друга. Никто не интриговал и не подставлял своих товарищей. Единственный серьезный конфликт, который могут вспомнить аспиранты тех лет, произошел, когда молодые ученые Полибин и Шуппе подрались из-за симпатичной лаборантки.

Анатолий Александров на подводной лодке в Севастополе, 1930-е гг.

Тем временем наступил 1933 год, и Анатолий Александров поехал в свой заслуженный летний отпуск навестить родных в Киеве. Там он встретил подругу своих детских лет – Марианну Балашову. Она всерьез увлекалась искусством, много рисовала, ставила спектакли, писала пьесы. И вот судьба свела их уже во взрослом возрасте. В то лето Анатолий с Марианной часто виделись, много общались и наконец решили пожениться. В Ленинград они отправились уже вместе и больше никогда не расставались.

Анатолий Александров в 1935 году

К первому году их совместной жизни относится один забавный случай. Анатолий всегда любил читать: классику, стихи, многое знал наизусть. И тут ему в руки попалось «Преступление и наказание» Достоевского. Жена Марианна как раз собиралась уходить на медицинские курсы, Александров, не отрываясь от книги, вышел ее провожать. Когда они прощались, Анатолий сказал супруге, что скоро пойдет в университет читать лекцию. Каково же было удивление Марианны, когда она вернулась через несколько часов и застала своего мужа в коридоре в том же положении – с книгой в руках. Кстати, привычку читать Александров пронес через всю жизнь и уже в зрелые годы познакомился с некоторыми писателями. Анатолий Петрович любил поговорить с поэтом Константином Симоновым и дома на почетном месте всегда держал трилогию «Живые и мертвые» с дарственной надписью. Знакомцем по Киеву был и Константин Паустовский, с которым Анатолий встречался в годы Гражданской войны. Александров был «всеядным» читателем, из всех жанров не признавал разве что фантастику. Однако самого его к перу не тянуло: не писал ничего, кроме сценариев к домашним спектаклям и личных писем.

В ЛФТИ было принято не только вместе работать, но и отдыхать. Традицию установили трое друзей: Курчатов, Кобеко и Александров, которые вместе поехали в отпуск в Киев. Молодые, полные сил и энергии, они решили поиграть в чехарду прямо на улице Крещатик (центральная улица Киева)! Великовозрастные ученые выстроились в ряд, прыгали друг через друга и смеялись. Зрелище было, мягко говоря, непривычным. К ним тотчас подбежал удивленный милиционер и спросил, чем же они таким занимаются. На это физтеховцы с важностью ответили, что они – известные спортсмены и готовятся к соревнованиям. К счастью, шалость не обернулась ничем серьезным. Пристыженный милиционер просто посмотрел на них и ушел. Никого из этих спортсменов страж порядка в лицо не знал. Но как бы он удивился, если бы услышал, что прямо у него на глазах в чехарду играли будущие академики!

После возвращения из отпуска работа не заставила себя долго ждать. В лабораторию неожиданно заглянул Абрам Федорович Иоффе, причем не один, а вместе с двумя моряками. Дело было срочное и важное. Одним из посетителей был не кто иной, как Александр Барыкин, большой специалист по минно-торпедным делам. Он и рассказал Александрову о той проблеме, с которой флот столкнулся еще в годы Первой мировой и которую молодому ученому предстояло решить. Во время войны большую роль на море начали играть подводные лодки, из-за которых Англия оказалась практически оторванной от всего Европейского континента. Тогда же ученые и военные стали вместе думать, как бороться с этим новым видом кораблей. Самым лучшим решением на тот момент оказалось заграждение гаваней специальными сетками. Перед Александровым поставили задачу: придумать способ, при котором лодки смогут проходить через такие сети. После ряда экспериментов Александров решил использовать электромагнит с двумя угольными электродами, расположенными друг напротив друга. Между углями был небольшой зазор, туда и должен был пролезть трос, тем самым замкнув конструкцию. Устройство показало прекрасные результаты на тросах разной толщины, и его решили запустить в массовое производство. Испытания готовой установки проходили в Севастополе. Александров отправился туда вместе с женой Марианной. Они прекрасно провели время в этом городе у моря. Установка показала себя отлично, и моряки дали на нее добро.

По возвращении в Ленинград Анатолий почувствовал, что в городе воцарилась неспокойная обстановка. Так оно и оказалось: физтеховцев обвиняли в том, что они не занимаются ничем полезным для страны. Тогда такие слова могли стоить многим ученым жизни. Параллельно началась кампания по смещению Иоффе с поста директора института. На дворе был 1938 год. Все началось с газетной статьи в «Ленинградской правде». Это было довольно привычным для тех лет явлением, так называемая разведка боем, когда в авторитетном издании запускался критический материал против крупного руководителя. Последующее обсуждение статьи часто становилось поводом к тому, чтобы снять человека с должности. Тогда-то у всех сотрудников и была возможность показать свое настоящее лицо. Многие люди, которых Иоффе привел в большую науку, мало того что согласились с содержанием статьи, так еще и выступили против него с новыми обвинениями. Но прозвучало и много выступлений в защиту любимого учителя. Высказался в том числе и Анатолий Александров, а выступить в то время против откровенно политического материала было большой смелостью.

До войны оставались считанные месяцы, и люди уже тогда чувствовали ее неизбежность. Практически все лаборатории получали приоритетное военное задание. Физтех не стал исключением. Помимо своего основного направления – полимеров, Александров занимался работами по противоминной защите кораблей. Совмещать две научные задачи было непросто, но ему это удавалось. Работы Анатолия Петровича тех лет по физике полимеров стали классикой.

Анатолий Александров выступает с речью на расширенном заседании президиума АН СССР, посвященном А. Ф. Иоффе

Морская тема никак не хотела оставлять Александрова. После успешного решения задачи с заграждениями для подводных лодок флотские вновь обратились к нему за помощью. Абрам Федорович привел в его лабораторию четверых военных. На этот раз ему сообщили, что на высоком уровне принято решение расширять и модернизировать Военно-морской флот. Военные специалисты уже готовились принять на вооружение мощные линейные корабли с высокими характеристиками, но и у этих непобедимых крейсеров было одно слабое место – магнитные мины и торпеды. Англичане во времена Северной войны уже применяли такие ловушки, и они оказались очень эффективными. Мины с большим зарядом лежали на дне, и, когда мимо них проходил большой корабль – возмутитель магнитного поля, – они взрывались. Взяться за такое непростое дело Александров решился не сразу. После того как Иоффе и флотские гости ушли, в лаборатории начался мозговой штурм. После серии экспериментов молодые ученые выяснили, что есть два вида намагничивания: постоянное (изначально присущее кораблю) и зависящее от курса, крена и направления движения. Конечно, Америку они тем самым не открыли, но в дальнейшем эти знания очень пригодились. Группа Александрова стала размышлять над тем, от чего зависит постоянное намагничивание корабля. Оказалось, что все дело в том положении, которое судно принимает на помосте во время постройки. После замеров на настоящих линкорах Александров утвердился в мысли, что взрывное устройство не может быть очень чувствительным, так как земное магнитное поле нестабильно и подобные мины взрывались бы постоянно. Действия в пределах малых величин колебаний давали ему некоторую свободу и уверенность в том, что проблему можно решить с помощью простой установки.

Анатолий Александров и Борис Гаев в 1940-е гг. ЛФТИ

Полноценные измерения и эксперименты невозможно было провести на игрушечном корабле, который сконструировал лаборант. Требовалось настоящее судно, но достать его было проблематично, а эксплуатация корабля стоила больших денег. Александров обратился к Барыкину, тому самому, который приходил вместе с Абрамом Федоровичем Иоффе в первый раз по поводу подводных лодок. Анатолий Петрович попросил его выделить лаборатории корабль «Дозорный» для проведения опытов. Вместе им удалось убедить бухгалтеров и хозяйственников принять положительное решение. Началась настоящая работа.

Главной задачей ученых было уменьшить объем магнитного поля, при контакте с которым мина взрывается. Успехов удалось достичь благодаря несложной системе размагничивающих обмоток. Они работали следующим образом: обмотки накладывались горизонтально на корабль, и в них происходило неравномерное распределение тока по всей длине судна. Это позволяло избежать взрыва мин. После успешных испытаний военные решили немедленно запустить в производство разработку ЛФТИ. Это было в апреле 1941 года, а уже к началу войны большинство кораблей были размагничены.

Диссертация Анатолия Александрова, 1941 г.

С началом войны для Александрова наступила самая напряженная в его жизни пора: постоянные разъезды, круглосуточная работа по размагничиванию, организация специальных пунктов на всех стратегических точках страны: от Севастополя до Мурманска. 26 июня, в самый разгар работы по размагничиванию кораблей, неожиданно позвонил Иоффе. Он срочно вызывал Александрова в Ленинград на защиту диссертации. Несмотря на попытки Александрова оставить это до лучших времен, Абрам Федорович был непреклонен – защищаться надо, несмотря ни на что, и так затянули! 27 июня Анатолий Петрович успешно представил работу по полимерам. В этот же день его забрали в штаб, было решено на следующее утро выезжать в Таллин, там случилось ЧП. Перед отъездом Александров распорядился оставить «на хозяйстве» своего сотрудника Регеля. Ученый, ни о чем не подозревая, спокойно размагничивал эсминец, когда на него вдруг набросился замполит военной части и сотрудники госбезопасности. Они обвинили Регеля в том, что он немецкий шпион и специально намагничивает корабль – хочет его подорвать. В качестве неоспоримого доказательства своей правоты разоблачители предъявили… школьный учебник, в котором рисунок магнитной стрелки под током смотрел не в ту сторону! Ошибка составителя пособия могла обернуться трагедией! Вовремя приехал Анатолий Петрович, потому что бдительные сотрудники КГБ уже было начали интересоваться «подозрительной немецкой фамилией» Регеля. Но, к счастью, подозрения с него снять все-таки удалось.

Начиная с 22 июня немецкие войска сбрасывали магнитные мины к берегам Севастополя. В город прибыла команда ЛФТИ, чтобы организовать станции размагничивания. Вместе с ними в Севастополь приехал и И. В. Курчатов, который тоже хотел внести свой посильный вклад в победу. В августе английская группа представила ученым-ленинградцам и военным морякам новую технологию безобмоточного размагничивания. Благодаря ее внедрению удалось избежать больших потерь.

Из Севастополя Александров отправился в Мурманск – делиться черноморским опытом. Приехал в легкой одежде, за что и получил нагоняй вместе с более уместной экипировкой от уполномоченного Комитета обороны. Перед ним поставили задачу: в случае отхода кораблей Северного флота к Белому морю необходимо было обеспечить их безопасность от мин. Но у командующего Северным флотом Головко было на этот счет другое мнение: на московскую разнарядку он ответил, что флот будет стоять на своем месте и никуда не уйдет. В то же время главком дал Анатолию Петровичу полную свободу действий во всем, что касалось размагничивания. И вправду, Северный флот достойно сопротивлялся немецкому наступлению. Мурманск беспрестанно бомбили, пострадали многие сооружения. Но на площадке, где велось размагничивание, работа шла бойко. В этом была очень большая заслуга главнокомандующего Головко. Скоро военные овладели хитрой наукой размагничивания, и Анатолий Петрович поехал поднимать новый объект, на этот раз в Архангельске.

Тут задача была посложнее – Александрова уже ждали на заводе, чтобы приступить к размагничиванию ледокольных пароходов. Анатолий Петрович потом вспоминал, что на этом военном объекте работали совсем молодые ребята, им было лет по 12. Александров присутствовал тогда на вручении знамени лучшему бригадиру и увидел, что тот был, как говорится, от горшка два вершка. После войны Анатолий Петрович приехал на завод и увидел, что вчерашние мальчишки стали взрослыми инженерами, многие остались работать на заводе. Навсегда в памяти Александрова останутся картины тех лет, когда заключенные строили здания прямо на пустыре в жутких условиях. Сейчас на этом месте стоит город Северодвинск.

В ноябре Александров получил разрешение вернуться в Ленинград. Путь предстоял нелегкий, ведь в это время на севере наступает такой мороз, что вода в Двине моментально леденеет. Интересно, что сам Архангельск располагался на одном берегу реки, а железная дорога на противоположном, и, для того чтобы добраться до станции, приходилось преодолевать этот путь пешком. Задача усложнялась тем, что ледоколы ходили вдоль реки и тем самым отрезали путь на другой берег. Решено было отправиться рано утром, чтобы расколотый лед успел смерзнуться. Но, будто специально, вдоль берега прошел второй ледокол, и пришлось ждать еще пару часов. Погода явно не располагала к прогулкам на свежем воздухе – на улице было 30 градусов мороза, а поезд, на который Александров должен был успеть, отходил в 6 вечера. Спасала только теплая амуниция, выданная Папаниным по приезде в Архангельск. После долгого ожидания Анатолий Петрович вместе с провожатыми решил набросать досок на битый лед и так перейти через препятствие.

«А там незаметно, где лед битый, он же чуточку подмерз. И вдруг я как шуганул туда вниз, под этот самый лед: а сам повис на доске и по пуп погрузился в воду. Ну тут меня ребята моментально вытащили. Тем не менее я, конечно, промок вдрызг. Я думал, что погибну. Но чувствую, что что-то мне не очень холодно, хотя снаружи на мне уже начала образовываться корка льда. Тем временем мы перешли на ту сторону, добрались до вокзала. Вот-вот должен идти этот поезд, переодеться возможности нет никакой. И тут я начинаю с себя все снимать. И из этого самого места, извините, где задница находится, из нее валит пар клубами. Я даже совсем не простудился».

Но даже на этом поезде им не удалось далеко проехать. Немцы подошли слишком близко к Москве, и армейцы разворачивали все составы обратно. ЛФТИ эвакуировали в Казань. Александрову предстояла непростая дорога, ведь добраться до города напрямик было невозможно. Перекладными, сначала до Йошкар-Олы, а потом и на поезде до Казани, он с трудом доехал до города, где его уже ждала жена Марианна.

В Казани Анатолий Петрович составлял теоретические описания своих работ по размагничиванию. Он хотел понять, насколько внешние факторы влияют на магнитное состояние кораблей. Однако исследователей ждала неприятная новость: чем дальше заходили работы по размагничиванию, тем более совершенные мины и снаряды придумывал противник. Бесценными стали те данные, которые флотские минеры вовремя предоставили ученым.

Вскоре Александров отправился в Ленинград, который тогда переживал тяжелые дни блокады. Срочно требовалась его помощь по размагничиванию. В Ладоге он объяснил военным специалистам, как вести такие работы и что необходимо подготовить для внедрения безобмоточной технологии на флоте. Там же Анатолий Петрович узнал, что его и других членов группы по размагничиванию удостоили награды. Случайно проходя мимо стенда со стенгазетой, он увидел, что всем участникам работ по размагничиванию кораблей присуждается Сталинская премия.

Тем временем ученые из его группы работали на самых разных направлениях: Севастополь, Мурманск и даже Сталинград. Обстановка в Поволжье стала ухудшаться уже к середине 1942 года. Немецкие войска сбрасывали все больше мин в Волгу. В речной воде такие заряды становились еще более опасными. Вскоре Александрову поступил приказ вместе с Регелем выехать на эту опасную точку. В Казани группа ученых уже разработала новый тип речного трала (устройство для обезвреживания мин). Они спокойно ходили по Волге, испытывая новую разработку, как вдруг наткнулись на мину и решили ее вскрыть, чтобы правильно оценить технические характеристики. Минер, которого к ним приставили, помешал Александрову с Регелем это сделать. Военный самостоятельно расправился с зарядом: на 200 метров от места взрыва сорвало траву и обратной взрывной волной всех отбросило в яму. Вскоре к ним подбежал этот самый минер с еще горячим осколком убийственного заряда и сказал: «Вот ваша смерть, товарищ профессор». Это произвело на Александрова с Регелем ужасное впечатление, и впредь самодеятельностью заниматься никто не хотел.

Между командировками Александрову все же удавалось вырваться к жене в Казань. Весь 1943 год Анатолий Петрович провел в разъездах по стране – с одного секретного объекта на другой. Марианна Александровна, жена ученого, вспоминала, что в то время она могла разрисовать хоть целый дом картинами, но Толя этого как будто и не замечал – настолько он тогда уставал. Жизнь была скудной и голодной, а работать приходилось очень много. На Новый год никакой «шикарной» еды не предвиделось, поэтому Анатолию Петровичу пришлось настрелять ворон прямо из окна их дома. Марианна над ними как-то поколдовала, поэтому на вкус птица казалась съедобной. Но даже такой обед воспринимался как величайшая радость, ведь все были живы и здоровы, а над головой была какая-никакая, но крыша.

Памятник ученым – создателям системы размагничивания кораблей

Анатолий Петрович после войны очень любил вспоминать то время, работы по размагничиванию кораблей. В 1960-е гг. он выступал оппонентом на защите диссертации у своего любимого ученика и товарища Вадима Регеля, с которым они вместе пережили страшные эпизоды Великой Отечественной. Прямо на защите, после перечисления всех сильных сторон диссертации, он добавил:

«А еще я хочу сказать, какой замечательный человек Вадим. Подплыли мы к Сталинграду, а город горит под непрерывной бомбежкой. Мы пристали к песчаной косе на другой стороне Волги, и В. Р. Регель моментально сел штопать заплату на штанах. А в это время немецкие самолеты стали нас бомбить. Мы попрятались, а Вадим ползает по песку на открытом месте. Я кричу: «Вадим, в укрытие», а он отвечает: «Я иголку потерял и должен сначала найти!».

После первой бомбежки они возвращались на своем катере в Сталинград и увидели тучи немецких самолетов над городом: начался обстрел. Их станция по размагничиванию хоть и находилась на окраине, но работать там было уже небезопасно. Вскоре их вывели за город, а потом и вовсе как можно дальше от Сталинграда. Работы по размагничиванию закончились в конце августа, и группу снова отправили в Казань. Регеля потом еще раз вызывали в Сталинград, уже одного, но тогда ситуация была совсем другой: близился перелом, и немцы готовились к капитуляции.

Анатолий Александров среди моряков

В дальнейшем ЛФТИ занимался только подготовкой военных моряков, которые специализировались на размагничивании. Ученые ездили по Союзу, организовывали работы. Вместе с тем накопленный за годы войны опыт необходимо было перенести на бумагу. С этим помог И. Е. Тамм. Совместно с ним Анатолий Петрович подготовил формулы и хорошие расчеты.

Однако главное достижение Анатолия Петровича – в количестве спасенных жизней, ведь за время войны ни один корабль, размагниченный по технологии Александрова, не взорвался на магнитной мине! Более того, он сам, не раз сильно рискуя жизнью, бросался на защиту других. Уже много лет спустя в «Правду» пришло письмо от мичмана из Казани. В нем военный описывал свою работу рядом с Анатолием Петровичем. В частности, он вспоминает такой случай:

«Гитлеровцы с воздуха сбрасывали сотни мин разных классов на Волгу, которые ставились на разные циклы и режимы. И вот в один из августовских дней 1942 года магнитоакустическая мина оказалась на левом берегу Волги. Когда мы шли на катере с Анатолием Петровичем в Красноармейск, он увидел эту мину и приказал мне подойти к берегу. На суше он приказал мне уйти в безопасное место. Оттуда я наблюдал за происходящим. Анатолий Петрович осторожно осмотрел мину и сразу приступил к ее разборке, примерно через час мина была на борту катера. Этот героический поступок я часто вспоминал и раньше, и он заслуживает внимания сейчас, хотя прошло уже много лет. Потому что смертоносный груз в сотни килограммов был обезврежен ученым».

Видимо, за это свое великолепное научное чутье и личное мужество Анатолий Петрович обладал пожизненным авторитетом и уважением у флотских.