* * *

Природа Севера с его светом кротости и умиротворенности, с полным красоты небом над храмами Валаама, Кижей, Соловков врачует нуждающихся в духовном исцелении людей, очищает души. Возрождение России начнется именно с Севера, считает Сергей Катанандов, глава Республики Карелия, строитель по профессии и призванию.

 

Наши корни

– Сергей Леонидович, хотелось бы, чтобы наша беседа носила неформальный, личный характер.

– Давайте попробуем…

– Вы родились в Петрозаводске на берегу Онего весной 55‑го, я – перед войной в деревне на берегу реки Шуя, впадающей в Онего. С Вашим отцом, выпускником Ленинградского инженерно-строительного института, я играл в баскетбол еще школьником старших классов. Половина моей жизни прошла в Петрозаводске, половина – в Ленинграде-Петербурге. Вы же, где родились, там и пригодились, с Карелией не расстаетесь.

– За вычетом того времени, что бываю в командировках в Москве и в Санкт-Петербурге, в соседней Финляндии, Швеции, Норвегии. По натуре я путешественник, но езжу туда не красотами любоваться, а знакомиться с опытом наших соседей, заключать соглашения, участвовать в работе экономических форумов, привлекать инвесторов. Весной и осенью иногда удается вырваться на отдых и лечение: две недели на теплом море, две – в Карловых Варах или Марциальных Водах Республики Карелия.

– Вы не похожи на человека, нуждающегося в лечении. По рассказам моих товарищей из спортивного мира Петрозаводска, перед работой свой километр на водной дорожке в «Акватике» регулярно отмеряете…

– Данные точные. Когда я не в командировке, то начинаю свой день в бассейне.

– Плавание – это для души или подзарядки подсевших аккумуляторов?

– Чтобы держать себя в рабочем тонусе. К тому же в молодости, занимаясь спортом, я серьезно повредил позвоночник, так что плавание для меня еще и терапия.

– А каким видом спорта Вы занимались?

– Каким еще мог заниматься сын баскетболиста Катанандова, игравшего против самого Кондрашина? Отец хорошо знал Владимира Петровича, преклонялся перед его тренерским талантом. Батя и отвел меня, пацана, в детскую спортивную школу. Я немало поиграл в баскетбол, пока позволяла спина. Признаюсь, я и сейчас играю в баскетбол – во сне. Правда, правда: мне часто снятся баскетбольные сны.

– Жаль, не видел Вас в игре. А вот отца Вашего видел. У него была просто медвежья сила, он прихватывал нападающего так, что у того ребра трещали, в переломные моменты матча брал игру на себя, шел вперед, как танк, и добывал победу. Человек ведь един – и на спортивной площадке, и в жизни, не так ли?.. Потом, когда Ваш отец, Леонид Дмитриевич, руководил Главсевзапстроем и твердой рукой направлял строительство в республике, я всегда вспоминал, как он неудержимо атаковал кольцо…

– Спортсмены, даже бывшие, – люди увлекающиеся, страстные. Я вот недавно в Москве, на чемпионате мира по хоккею, чуть инфаркт не схлопотал, когда финны в наши ворота шайбу затолкали…

– Я хорошо помню Вашего отца, а вот откуда он родом, не знаю.

– Отец родился на Северном Кавказе, в Майкопе. Инженер-строитель по профессии. Как и я. Как и мой старший сын Александр. Он, правда, получил второе образование – экономическое – и работает в нашем центральном банке.

– А кто по профессии Ваш младший сын?

– Денис – юрист, как его бабушка, моя мама Людмила Александровна, коренная ленинградка. Знаете, мне очень повезло с родителями. Благодаря отцу и матери я вытащил в жизни счастливый лотерейный билет. К сожалению, их нет уже в живых. Оба были талантливые люди, оба смогли себя проявить, каждый в своей сфере. Мама после окончания юрфака Ленинградского госуниверситета начинала в Петрозаводске простым юристом, была помощником прокурора республики, стала членом Верховного суда Карелии.

– А Ваша жена?..

– Наталья Леонидовна – логопед в городской поликлинике. У нас есть две внучки, а в этом году невестка и старший сын подарили нам внука.

– Не знаю, будет ли он строителем, но в баскетбольную секцию Вы его наверняка отведете. Кстати, почему в Карелии, где в послевоенные десятилетия были авторитетные в стране команды по хоккею с мячом, баскетболу, волейболу, гандболу, нет никого, кто мог бы составить конкуренцию клубам Казани, Ярославля, Магнитки, Череповца, Уфы?..

– Беда в том, что в Карелии нет мощной экономической базы для развития командных видов спорта. С индивидуальными видами все нормально – есть приличные легкоатлеты, великолепные лыжницы. Но северяне хотят смотреть лучших мастеров футбола, хоккея, баскетбола не только по телевизору, и власти не могут не считаться с желанием людей. Предпринимаем усилия, чтобы в Петрозаводске была хорошая футбольная команда. Тем более что у нас в центре города сейчас два хороших стадиона – «Спартак» и «Юность».

– На чтение время остается?

– Читаю много – всевозможные документы, газеты, журналы. Иногда беру в руки гитару. Научился играть во дворе мальчишкой. А художественную литературу удается почитать только в отпуске.

– Охота, рыбалка?..

– Само собой, как без этого северному человеку. Я никогда не ухожу в отпуск летом. Езжу по районам Карелии и иногда, между делом, выкраиваю часок-другой, чтобы посидеть на озере с удочкой или поохотиться.

– А что предпочитаете – охоту или рыбалку?

– Мне все равно. Но больше люблю рыбалку. Охочусь, когда друзья приезжают. Охота – это для друзей, а рыбалка – для себя. Ловлю рыбу я один, компания на рыбалке мне не нужна. Одиночество иногда просто необходимо. К тому же, когда ловишь окуней с лодки или катера, хорошо думается.

 

В Карелию за здоровьем

– У каждого из нас свое представление о земном рае. Я обычно страшно волнуюсь, когда вижу из окна поезда, приближающегося к Петрозаводску, блестящее под солнцем Онего. И думаю: дай Бог мне еще увидеть эту красоту. Не знаю человека, который бы, побывав в Карелии, не влюбился в нее.

– Я тоже таких не встречал. Недаром нашу Карелию ежегодно посещают не менее полутора миллионов туристов. В прошлом году их было еще больше – миллион семьсот тысяч. Пятнадцать процентов всех доходов республика зарабатывает на индустрии туризма.

– Туристская Мекка, какой стала Карелия, могла бы привлекать еще больше гостей со всего света. Что мешает Карелии стать еще более заманчивой для туристов – недостаточно развитая инфраструктура, нехватка современных гостиниц, курортов, всевозможных баз отдыха, спортивных комплексов, дорог? Или недра Карелии слишком богаты полезными ископаемыми, озера и реки – рыбой, а ее лес по-прежнему незаменим в промышленности и строительстве? С чем Карелия связывает свое будущее – с туризмом или с традиционными для нее с советских времен отраслями экономики? Это альтернативные пути развития или их как-то можно соединить?

– При взвешенном подходе не только можно, но и нужно соединить все возможности, которые таятся на территории республики. Самое главное наше богатство – это замечательная северная природа. Она сформировала в Карелии уникальное сообщество добрых, честных, порядочных людей. Она должна влиять на человека и в будущем. Ее нужно беречь, делать все, чтобы оставшееся нам от предыдущих поколений наследство было сохранено и преумножено. Беречь надо каждую речку, а их тут 36 тысяч, каждое озеро – их 72 тысячи. Беречь надо и Белое море, и Онежское озеро, и Ладожское – таких водоемов во всем мире единицы.

Второе – современные технологии. В шалаше, в бунгало не проживешь. В лесу должны стоять современные дома со всеми условиями для комфортной жизни, должна быть модернизированная инфраструктура. Люди должны работать на современных предприятиях, которые не нарушают окружающую среду и вписываются в природный ландшафт.

– И когда это будет?

– Уже есть. Очень неплохой в этом плане город Костомукша. Он органично вписан в природу, здесь эффективные системы очисток, а условия для работы и жизни в этом городе на севере республики самые благоприятные.

Первейшая задача правительства – развивая экономику, не допустить повреждения экологических систем, нарушения окружающей среды. На Севере не место химическим предприятиям, грязным производствам. Мы относимся к этому очень внимательно. Да, здесь надо развивать машиностроительный комплекс, современные технологии и, бесспорно, все, что связано с отдыхом. Мы для себя определились: в Карелию надо ехать за здоровьем!

– Мы разговариваем во Всемирный день охраны окружающей среды. Экологи, «зеленые» проводят сегодняшний день в Кижах под лозунгом «После нас чище, чем до нас». Четверть века назад гидрологи и гидрохимики особенно тщательно изучали Кондопожскую губу (залив) Онежского озера, на берегу которой расположился Кондопожский ЦБК – большой загрязнитель чистейших онежских вод… Как сейчас обстоит дело в Карелии с чистотой вод Онего, Ладоги, других водоемов?

– Здесь надо обратить внимание на следующее. Около 80 процентов нашей продукции – и бумага Кондопоги, и бумажные мешки Сегежи, и железорудные окатыши Костомукши, и строительные материалы – идет за рубеж, продается западным фирмам, которые соблюдают экологическое законодательство, и наши предприятия просто обязаны работать по европейским стандартам и соблюдать природоохранное законодательство России. В общем, ситуация с экологией в республике за последние годы радикально изменилась. Все крупные предприятия – и Костомукшский горно-обогатительный комбинат, и Надвоицкий алюминиевый, и Сегежский, Питкярантский, Кондопожский ЦБК – провели модернизацию своих очистных сооружений. Кондопожская губа благодаря этому очистилась, рыба ловится там так же, как и раньше.

Большой проблемой стала утилизация бытовых отходов. Занимаемся этим, ужесточаем административное законодательство, увеличиваем штрафы, пытаемся создать систему сбора и утилизации отходов, как у наших финских соседей. Это преимущественно проблема юга Карелии, где живет основное население республики, где есть кооперативы, дачные участки. В безвременье, которое мы пережили, у людей сложилось ложное впечатление, что окружающая среда все выдержит. Но это не так. Новые предприятия, которые сейчас возникают, не могут быть открыты без экологической экспертизы.

Нельзя любой ценой зарабатывать на жизнь. Северная природа не восстанавливается. Сосна, скажем, вырастет через сто лет. А если мох уничтожить, то его вообще не восстановить. Лес, правда, возобновляемый ресурс, но при лесозаготовках наносится вред природе: тяжелая техника корежит землю, уничтожает все, что растет на ней. Должен быть жесткий контроль за формированием расчетной лесосеки. Принципиально важно, чтобы обоснование количества рубок было дано учеными. Мы уделяем этому первостепенное внимание и уже снизили лесосеку до того предела, который позволяет не нанести урон нашим болотам, рекам и озерам.

Когда дело касается природы, должен быть трезвый, жесткий расчет. Мало рубить лес по расчету, надо его по расчету и восстанавливать. На Севере, где климатические условия не такие ласковые, как на юге или в средней полосе России, вырастить деревья очень непросто, особенно на ранней стадии. С помощью наших финских партнеров мы создали современную систему лесовосстановления.

– А сколько леса заготовляет сейчас Карелия, по сравнению с советскими временами?

– В три раза меньше, чем был максимальный объем рубок леса вскоре после войны, и в два раза меньше, чем в обычные советские годы. Больше, чем теперь, мы рубить не будем. Нам надо развивать углубленную переработку древесины, более активно разрабатывать недра. Хотелось бы обратить внимание на то, что чистота Севера зависит от каждого из нас. В Карелию приезжает много неорганизованных туристов, оставляющих после себя необухоженные берега озер и рек, свалки мусора, разводящих костры, отчего возникают лесные пожары.

Я рад, что Вы затрагиваете эту тему, болезненную и для Карелии, и для других регионов страны. Хочу заверить всех друзей Карелии, что мы не допустим нарушения экологии Севера. Не знаю, как дальше будет, но сегодня политика наша именно такая.

 

Кондопога: мифы и реальность

– И еще одну болезненную, и не только для Карелии, тему я обязан затронуть. Меня как обухом по темечку ударило, когда в конце августа – начале сентября прошлого года в Кондопоге произошли столкновения на межнациональной почве, убийства, поджоги, погромы. Мне было горько, стыдно и обидно. Стыдно, что мои земляки – спокойные, терпимые, сдержанные люди – с ненавистью обрушились на приезжих с Кавказа, таких же граждан России, как они сами. И обидно, потому что с подачи моих коллег, отечественных и зарубежных, Кондопога в одночасье превратилась в метафору злобы и ненависти «наших» к «чужим», людей русских к чеченцам, другим выходцам с Кавказа. Из Кондопоги сделали какой-то жупел, хотя, на мой взгляд, и Петербург, и Москва, и Воронеж, и Кавказ с большим основанием могут претендовать на звание мест, где людей убивают только потому, что они «чужие».

– Мне понятны Ваши чувства. То, что некоторые телевизионные каналы и другие средства массовой информации комментировали и показывали события в Кондопоге с каким-то остервенением, даже с радостью, вызвало у меня недоумение. В первую очередь, все произошедшее в Кондопоге касалось нас самих. Мы сами прекрасно разобрались бы во всем. Бесспорно, мы ответственны за то, что там произошло. Не увидели зреющего конфликта.

– А были какие-то сигналы, какие-то поводы для того, чтобы люди пошли стенка на стенку?

– Не было ни сигналов, ни поводов. Мы добросовестно строили комбинат и город, решали возникающие вопросы. Занятые этими проблемами, мы не видели, как живет некоторая часть жителей Кондопоги, не обращали внимания на деятельность милиции. Это наш просчет, мы должны признать, что местная власть сработала неэффективно, местная милиция тем более. Мы наказали тех, кто вовремя не вмешался, допустил разрастание межэтнического конфликта. Надеюсь, что по итогам всех четырех уголовных дел будут сделаны определенные выводы в адрес местной власти, милиции, в адрес зачинщиков беспорядков, тех, кто убивал.

Для кондопожцев самое главное – чтобы были наказаны убийцы. События свершились. Народный гнев, с точки зрения подавляющего большинства горожан Кондопоги, был справедливым. Они хотят, чтобы убийцы были наказаны. Я поддерживаю это желание жителей Кондопоги. Мы делаем все для того, чтобы наша судебная система поставила точку в этом вопросе.

Анализируя кондопожские события, мы увидели и другую проблему: огромное количество незанятой молодежи, которая в благоустроенном современном городе пускается во все тяжкие, пьет, дебоширит. Мы стремимся не нянчиться с ними, а загрузить их работой. Ищем способы развивать экономику Кондопожского района, чтобы молодежь из соседних деревень не в город ехала, а оставалась дома и работала на земле. Вместе с «Газпромом» разработали программу газификации района, что позволит закрепить людей на местах и более активно развивать экономику.

И еще. Хотел бы напомнить, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Добропорядочные люди любой национальности всегда будут поддержаны северянами, им всегда здесь помогут и дадут возможность заработать на жизнь. А приезжать к нам и диктовать нам свои условия нельзя. Конечно, я не сторонник самосуда, но удивляться тому, что произошло, не следует.

– Чеченцы, которые жили и работали в Кондопоге, после столкновений с коренными жителями уехали из города?

– Часть чеченцев, которая работала в Кондопоге давно, осталась. Думаю, у них все будет нормально. Немалая часть чеченцев уехала, они сами приняли такое решение. Насколько я знаю, хозяева ресторана, где разгорелся весь сыр-бор, тихонько сворачивают свой бизнес. Это закономерно: они тоже виновны в случившемся. На месте этого ресторана в ближайшее время будет открыт молодежный центр. Пытаемся наладить рыночную торговлю, чтобы местные жители могли продавать без ограничений овощи, картошку со своих участков, собранные в лесу ягоды и грибы, пойманную рыбу. Раньше рынки в Кондопоге были заполнены чужаками. С точки зрения местных жителей, свои не имели возможности торговать дарами своей земли.

– Но разве то, что произошло в Кондопоге, только карельская пробл ема?

– Тем, кто отвечает за национальную политику в Российской Федерации, наверное, удобно было свалить все на Кондопогу. Но, думаю, они должны смотреть в корень и понимать, что Карелия – не то место, где межнациональные отношения могут дать серьезную трещину. Вы правильно назвали те регионы и города, где обстановка в этом плане значительно серьезнее. Мы признаем критику справедливой, свои выводы сделали, обсуждать эту тему закончили. Наводим тут порядок. И наведем его.

 

Ястребиная охота

(Послесловие к беседе)

На границе Ленобласти и Карелии есть озеро Ястребиное, которому суждено войти в новейшую историю Севера, нуждающегося, как и вся Россия, в очищении. Вот парадокс Севера воочию: рядом с озером, жемчужиной природы, каменный карьер, в продукции которого – блочном камне и строительном щебне – остро нуждаются бурно развивающиеся российские мегаполисы, откуда едут отдыхать сюда измученные горожане.

Некая частная компания решила начать у Ястребиного разработку карьера. Само собой, Ястребиному как скалодрому и памятнику природы федерального значения пришел бы в этом случае карачун. Хорошо, что губернатор Ленобласти Валерий Сердюков и глава Республики Карелия Сергей Катанандов аннулировали лицензию на разработку карьера и решили, объединив средства двух регионов, превратить эту территорию в туристско-альпинистский парк, который даст бюджету республики больше средств, чем взятый из карельской земли камень.

На этом заканчивается экологическо-экономическая составляющая Ястребиной истории и начинается ее криминальная часть, завершившаяся в самом центре Санкт-Петербурга возле Екатерининского сада. Здесь в день открытия на берегах Невы международного экономического форума в момент получения взятки в особо крупных размерах (источниками называются разные суммы – 11, 22, 46 миллионов рублей) задержали ответственного чиновника из Петрозаводска.

Валерий Панов в министерстве промышленности и природных ресурсов занимался выдачей лицензий на разработку карельских недр и помог этой компании в обход закона получить лицензию.

Сергей Катанандов, находясь на экономическом форуме в Санкт-Петербурге, незамедлительно прокомментировал случившееся:

– Моя позиция всем известна. Чиновники любого уровня должны, наконец, осознать свою ответственность перед населением, и чем жестче и решительнее действуют правоохранительные органы по выявлению взяточников и мздоимцев, тем больше доверия у людей к власти.

После массовых беспорядков в Кондопоге карельские правоохранительные органы и силовые структуры возглавили новые люди, перешедшие в решительное наступление на коррупционеров, взяточников, мздоимцев, тех, кто разворовывает казну. У меня нет сомнений, что эта борьба будет вестись Катанандовым и его подчиненными последовательно и энергично. Сомневаюсь я в другом: возможно ли вообще победить воровство в России?

На мартовской встрече Катанандова с журналистским корпусом Санкт-Петербурга он сказал: «Мы не собираемся отдавать наши лесные богатства на откуп бандитам!» А перед этим спросил то ли собравшихся, то ли самого себя: «Почему у нас воруют лес? Почему в России вообще воруют?»

В самом деле – почему?

В дневнике Александра Васильевича Никитенко, известного литератора и ученого, крупного царского чиновника, прибывшего в середине 30‑х годов позапрошлого века из столицы Российской империи в Петрозаводск с инспекцией учебных заведений Олонецкой губернии, можно найти любопытный ответ на этот вековой российский вопрос.

«Важную роль в русской жизни играют государственное воровство и так называемые злоупотребления: это наша оппозиция на протест против неограниченного своевластия, – пишет Никитенко. – Власть думает, что для нее нет невозможного, что ее воля нигде не встречает сопротивления; между тем ни одно ее предписание не исполняется так, как она хочет. Исполнители притворяются в раболепной готовности все сделать, что от них требуют, а на самом деле ничего не делают так, как от них требуют».

И еще одно наблюдение строгого цензора и педантически исполнительного царского чиновника: «Печальное зрелище представляет наше современное общество. Люди просвещенные не хотят быть управляемы ни произволом, ни случаем: они требуют законов и правосудия. Все общественные волнения проистекают из сокрытой борьбы права с властью, которая не хочет знать никакого права или которая дурно применяет его».

Неужели это написано в Санкт-Петербурге не сегодня, а сто шестьдесят шесть лет назад?..