Эти и подобные этим вопросы прочел Юра-второй в обращенных к нему глазах и выражениях заросших лиц. Он посмотрел сначала на Павла, потом перевел взор на Аркадия. Не удержался и рассмеялся хрипло.

– Простите… – извинился за разбойничий смех. – Во рту пересохло. Я вас понял. Сейчас объясню.

И объяснил. По его словам, выходило так: рация группы отказала в близости дольмена и более уж не говорила. Что было после? Можно лишь предполагать, но почти наверняка. Поисковики пошли к дольмену, вошли в него и… и подобно Пацюку, навсегда растворились в неизвестности. И этот нелепый подвиг тоже не прошел даром. Вновь далекие миры всколыхнулись, беспокоя округу. Метафизический резонанс пошел гулять по окрестностям, как круги по воде, от брошенного в неё кирпича, да собственно, так и гуляет до сих пор, не успокоился. Естественно, что он отразился не только в мрачных сумерках Вселенной, но и в мирах высших, в том числе и там, где честь имел обитать ангелоподобный Юра-второй. Он понятия не имел о метелинских перипетиях, но обладал исследовательской жилкой, а в их почти райском мире, как и у нас на Земле, чрезмерная любознательность, увы, точно так же бывает наказуема. Просто Юру-2 поманило странное мерцание, он приблизился к нему, сунул свой нематериальный нос слишком далеко в точку пересечения миров – ну и его с силой вышвырнуло в наш мир…

– Да уж, наделал шороху, – признался он. – Вы помните, конечно, Сергей Аристархович…

Явление Юры-второго в нашей трёхмерной Вселенной ознаменовалось сильнейшим ураганом: в середине июня в районе Метели неизвестно откуда поднялся штормовой ветер, ломавший толстые сучья, обрывавший провода и сносивший шиферные листы с крыши. Несколько часов бушевала стихия над тайгой – действительно вспомнил этот случай Беркутов.

– Я потом ходил по своему участку, подсчитывая убытки, – сказал он.

– Прошу извинить, – церемонно поклонился Юра-второй.

Посмеялись нехотя, а затем Юра продолжил рассказ. Спустя несколько дней, прошедших в бесприютных и адски для него трудных скитаниях, ему наконец-то удалось закрепиться в Юре-первом, ну а далее…. А далее оставалось лишь ждать, чтобы расклад лег таким образом, при котором нашелся кто-либо, сумевший потянуть Юру с собой. Для Юры-второго, воплотившегося в человеческом, пусть и придурочном облике, не было проблем пройти сквозь все причуды и вихри взволновавшегося мира…

А мир, после того как опять сдуру колыхнули дольмен умники из ЦК, действительно свихнулся. Пропали покой и равновесие послевоенных лет. Залихорадило всю страну – ну, это всем известно, а в окрестностях Кара-су нашествие инфернальных сущностей стало совсем невыносимым, они шлялись тут едва ли не как у себя дома – конечно, если можно назвать домом их позорное обиталище.

Они принимали самые причудливые виды. Все-таки худо-бедно мир наш обладает известной устойчивостью, и какой бы настырной нечисть не была, какие бы промахи не допускали сами люди, стабильность мира как системы есть стабильность, и её одолеть не так-то просто. Ей, нечисти, удавалось обретать здесь свою телесную сущность лишь в особых случаях. В ночи полнолуния и новолуния, во время непредсказуемых геомагнитных возмущений – в тайге могли внезапно соткаться из ночного или сумеречного воздуха бестелесные, зловещие тени и бродить неприкаянными, под лесные шорохи и вскрики птиц. А чаще непрошеным гостям приходилось воплощаться в злых духов различных стихий: в ветры, водовороты в реках, в свирепые зимние морозы и метели, молниеносные сумасшедшие грозы…

– Ага! – воскликнул Павел.

– Именно, именно, Павел Васильевич, – закивал Юра, – именно ага…

– Так это было… – начал Забелин, но Егор вдруг перебил его:

– Погоди, Пабло. Слушайте, Юрий… второй, а вот что мне в голову пришло. Вы откуда нас по именам-отчествам знаете?

Юра-второй снисходительно усмехнулся.

– Георгий Сергеевич, вы забываете, что я как-никак…

И неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.

– Джинн, – подсказал Аркадий.

– Нет, – Юра не обиделся, – берите выше: почти ангел, Аркадий Викторович. А джиннов мы, простите, не проходили, это нам не задавали.

– Ну, хорошо, хорошо, – вскинул руки Егор. – Здесь все понятно, разумеется. Я вообще-то о другом: меня занимает разница. Вы нас так церемонно величаете, а Юра-первый, наоборот, детскими кличками… Вот почему так?

И вновь ответом стала снисходительная улыбка.

– Чужая душа – потемки, даже когда ты с этой душой тет-а-тет. Но предположить могу

– Предположите, – согласился Княженцев.

– Предполагаю. Во-первых, Юра сам, хоть и блаженный… а может быть, наоборот, как раз в силу этого – обладал неким даром, только этот дар был у него бессистемный. Между прочим, обитая в его теле, я переживал интересные моменты: видел здешнее прошлое. Не всё, правда, но ключевые, так сказать, моменты.

Слушателей это заинтересовало.

– Ну-ка, ну-ка, – оживился Егор. – Подробнее!..

Подробнее странные видения представляли из себя следующее: совершенно внезапно, посреди дня Юра-первый, сидя где-нибудь в укромном месте – за огородами, на опушке леса, всё на той же пристани, – вдруг на пять-семь секунд земного времени впадал в транс, почти обморок. Один раз чуть не плюхнулся с мостков в реку. Но за это коротенькое время перед внутренним взором обоих Юр успевали пробегать яркие картинки, небольшие такие сюжеты. Как их воспринимал дурачок, неизвестно, а Юра-второй довольно скоро догадался, что он видит прошлые события…

– И Пацюка? – не утерпел спросить Аркадий.

– Видел, – кивнул Юра-второй.

Более того! Он видел, как Пацюк покинул этот мир. Как в кино – то осеннее ненастье на лесном склоне. Вот дольмен. Вот трое мужчин в засаде. Вот – будто ниоткуда! – коренастая фигура Пацюка. И – крик, бег, взрыв! И зарево.

– А те трое?.. – спросил Егор.

Тех троих взрывом опушило, объяснил Юра. Ну, а потом… понятно, что. Наверно, три человеческих скелета вместе с прочими останками людей и животных и поныне покоятся на дне Зираткуля. Конечно, если есть оно там, дно…

От этих зловещих слов на мгновенье все притихли. Но тут же любознательный Княженцев спросил: а видели ли оба Юры события шестьдесят второго года, восемьдесят четвертого?.. Юра-второй сказал, что видели, но также мельком. Куда пропали бойцы поисковых групп, дошли они вообще до дольмена или нет – этого, повторился Юра, он не знает.

Егору показалось, что Юра слегка запнулся, сказав о том, что не знает… но мало ли какие запинки в речи бывают. Егор не стал об этом думать.

– Зато, – Юра улыбнулся, – я чувствован, что выручка придет. Как именно? – не знаю, но уверенность была. А от меня, полагаю, и Юра-первый… Правда, до конца он всего так и не понял, просто не мог объять разумом, но что-то, безусловно, чувствовал. Искренне хотел помочь. И значит, подсознательно ждал выручки как раз от реки – что вот, мол, по реке. Приплывет кто-то, кто сможет наконец помочь…

Он прервался, задумался, улыбнулся как-то очень мягко.

– Ведь он действительно целыми днями пропадал на реке, там, на пристани. Сидел, смотрел в даль, вверх по течению.

– Так вы нас ждали? – Аркадий спросил это серьезно.

– Получается, что так, – столь же всерьез ответил Юра-2.

Егор хотел было уточнить, но Юра сам все сказал:

– Думаю, вы правы, Георгий Сергеевич. Видимо, должно было сложиться сразу же несколько факторов. Как в детских кубиках, знаете, – повернул один, сдвинул другой – бац – и совпала картинка. Вот и у нас так: чтобы пройти к дольмену, нужны мощь Юры-второго и святая простота Юры-первого… и, очевидно, некие ваши качества.

– Ясно! – грянул Павел. – Вот они, эти качества!

И протянул руку в сторону Аркадия.

Тот отвесил иронический полупоклон.

– Приятно слышать, – сказал он. – Но…

* * *

Они не успели узнать, что – «но». Вдруг зашумели грозно кроны сосен в высоте, сыпанул ворох хвои на берег и темную воду, где-то далеко вверху треснула сломавшаяся ветка.

Все вскочили.

– Что это?!

Побледнели лица, глаза сузило тревогой…

– А ну-ка, друзья мои… – пробормотал Юра-второй. – По-моему, засиделись мы тут, заболтались. Нехорошо это…

– Враг не дремлет… – в тон ему съехидничал Забелин.

– Точно. – Юра не увидел смешинки в словах Павла. – Давайте-ка…. Сейчас у нас один маршрут – туда! – ткнул пальцем в сторону дольмена.

Бежать к дольмену надо было по дуге, вокруг озера. А потом в гору – именно бежать, а не идти. Все, не сговариваясь, туда и рванули. Юра бежал первым, полинялая рубаха за спиной затрепетала, вмиг надулась ветром.

Люди бежали, огибая озеро, по траве, перепрыгивая через корни, спотыкаясь, тяжело дыша. Егор бежал третьим, за Юрой и Забелиным, перед ним маячила крепкая Пашкина спина с автоматом на ней. Мир сузился до них, до куртки и ружья, и Княженцев вдруг понял – даже нет, не понял, кожей ощутил! – опасность, враждебность всего вокруг, вот этого всего: зловеще поднявшегося ветра, зашумевших сосен, странной неподвижности черной, затхлой воды, – зла, словно бы сгустившегося здесь.

«Дураки! Интеллектуалы хреновы! Болтуны!..» – ругался про себя Княженцев. Вслух не решился – дыхание берёг.

Поляна была далеко, и бежать надо вверх, но все неслись, как лоси, – видно, успели почуять грозную силу, преследующую их. Никто не озирался, но казалось всем, будто нечто кружит рядом и приближается, его невидимый хищный оскал готов был вырваться их этой ставшей вдруг тонкой и слабой реальности.

– Живее!.. Ходу!

Кто это крикнул?.. Да бог знает! Как будто один общий вскрик пронесся над тайгой. Теперь уж не до тонкостей – только бы добежать!

Ветер завыл сильней, и с невероятной быстротой начало меняться небо: из-за вершин вырвались темные, густые тучи, они дымно клубились, будто бы хотели свалиться вниз, на землю, на людей, отчаянно карабкающихся в гору, и хлынул холод – с неба, как из погреба, точно вот-вот – и полетят, закружатся снежные хлопья.

Сколько прошло времени – неведомо, но не больше минуты, точно. А небо уже все скрылось в тучах, и они тянулись вниз, и темнело, темнело вокруг, и холод стал пронизывающим – изменилось само время, было лето, стала зима. Ну, не зима, так поздняя осень, хрен редьки не слаще!

– Живее, живее!..

Может, это сам наш мир, это его слова? – он подгонял, торопил их к единственному спасению, к таинственному каменному сооружению на склоне холма. И они, выбиваясь из сил, неслись вверх, чувствуя, как навстречу им туго хлещет ледяной ветер, и он, ветер, нарастает, превращаясь в ураган, хочет смести их, швырнуть наземь, уничтожить.

Непогода обрушилась враз. Свет померк. Гневно рванул ветер с дождем, стал драть в клочья тучи. Егора прохватило стужей насквозь, он вздрогнул.

– Ну, не фига себе… – зубы клацнули. – Ну и холодрыга!

– Наддай! – крикнул Пашка.

Меж соснами шла тропинка – еще та, наверное, по которой раньше ходили жители деревни Авзяново, из тех далеких лет. Парни бежали вверх, а ветер и брызги хлестали прямо в лица, в вое ветра засвистало что-то страшное, он уже был не ветер, а вопль злобного существа, жаждущего пожрать этих людей, так же, как оно пожрало многих, многих, многих…

Егор вскинул голову – и обомлел.

Они карабкались по склону к дольмену, но сейчас, уже на полпути, оказалось, что они почти не приблизились к дольмену. Эта чертова будка словно сместилась вправо!

Хотя, почему – «словно». Она в самом деле была куда правее. Она попросту убегала от них.

И не один Егор заметил это.

– Уходит! – вскричал Аркадий, задыхаясь на бегу. – Уходит от нас!..

– Бери правей! – рявкнул Павел. – С опережением!

Все дружно припустили вправо, на перехват уходящей цели. И – чудо! – тропинка тоже скользнула вправо, а дольмен стал приближаться.

– Догоняем!.. – отдуваясь, пропыхтел Юра довольно.

Но тут же завертелась вокруг новая напасть.

Как же, отпустит Зираткуль так просто! Не отпустил.

– Туман! – завопил Егор. – Тот самый!

Да. Тот самый волчий туман – видно, последний шанс зоны. Мгла заклубилась, сползая с горы навстречу бегущим людям. Нежить знала своё дело: тьма заполонила пространство между людьми и дольменом, и миновать её было невозможно.

Забелин чертыхнулся.

– С-сволочь… Держись, мужики! Прорываться будем. Оружие к бою!

Оставалось метров сто.

Павел бежал первым – первым он и вбежал в стелющийся понизу бедовый дым.

– Не ссы, мужики! – разнесся знакомый призыв.

Егор ужаснулся, но что делать! – и он вбежал в грязно-бурые клубы, ожидая чего угодно.

И страх пропал! Дрянные потоки струились на высоте колен, не выше. И никакие вспышки не сверкнули в них, и никакие чудища не вырвались, не вздыбились, не заревели тяжким басом. «Пронесло?!» – мелькнула у Егора радостно-неуверенная мысль…

Нет. Не пронесло.

Бег увяз в дыму, отяжелели ноги. Дурманная волна прошлась по мозгам, помутились взгляды, колыхнулся мир в глазах…

Егор понял.

Зона не стала исторгать из мути скверных тварей. Она избрала другой путь: ударить по психике изнутри. Умная, сволочь! – ничего не скажешь.

– Держитесь! – хрипло бормотнул Егор. – Тошнит, блин!

Зона вцепилась в них. Чувство такое, будто хватил стакан водки на голодный желудок, только начал кайф ловить… и в этот миг вдруг кто-то треснул тебя сзади по башке.

Земля качается, ноги топчут ее, как палубу в шторм. Горизонт носит туда-сюда. Сам – дурак дураком.

Егор изо всех сил сфокусировал взгляд. «Держаться! Только держаться!..» Он с пронзительной ясностью ощутил, что испытал когда-то Фриц Вагнер. Бедный Фриц!

Но он, Егор Княженцев – он-то не Фриц. Он держался. Он даже огляделся вокруг.

Товарищам тоже пришлось худо. А хуже всех – Юре. Может быть, надзвездному Юре-2 эта дрянь космической дыры и была пустяком, но щуплое тело Юры-1 перекосило и болтало, оно еле двигало ногами, и Юра-2 не мог с ним сладить.

– Пашка! – закричал Егор. – Помоги ему!

Забелин и Беркутов выглядели лучше прочих. Павел подхватил Юру под левую руку, Егор поддержал справа. Сергей обернулся – лицо его было напряженным, он тоже справлялся с собою из последних сил.

– Чуть-чуть, ребята, – выдохнул он. – Совсем чуть-чуть…

Верно, совсем чуть-чуть. Метров двадцать. Но что это за метры!..

Егор закрыл глаза. Вроде так легче. Шаг. Ещё шаг. Тяжесть Юры на левой руке. Ну, еще шаг! Еще. Еще. Еще…

– Вот он.

Это уже прохрипел Павел, едва вытолкнув слова из пересохшего горла.

Егор открыл глаза.

Поляна, на которой стоял дольмен, могла бы поразить того, кто первый раз видел ее. Из пятерых четверо – Павел, Егор, Аркадий и Беркутов – видели ее впервые, и поразить она могла бы их. Чем? Да невиданно ровной и зеленой травой, на зависть самому продвинутому стадиону, такой красоты там не добиться, хоть сто лет ровняй и поливай. Могла бы – но не поразила, ибо им, всем пятерым, было не до того, чтоб поражаться.

И дольмен – на редкость странное сооружение, неуклюжая каменная конура, сложенная из огромных, грубо обработанных каменных плит, похожая на перевернутое гигантское ведро, на которое кто-то положил сверху, опять же, грубо обработанный каменный квадрат – не вызвал никаких душевных треволнений. Никто на него толком-то и не взглянул, на дольмен-то. На что сразу обратили внимание – на круглое отверстие внизу, диаметром примерно с метр: отверстие и непроглядную темень за ним.

И откуда-то взялись силы.

– Быстрее, туда, иначе пропадём! – страшно вскричал Юра-второй, и первым устремился к дыре.

Секундное промедление – и ветер взревел, как лютый зверь, чья добыча ускользает у него из-под самого носа. А она и ускользнула: миг – и Юра канул в темноте, а следом за ним нырнул Княженцев, и дульный тормоз автомата больно стукнул по затылку.