После застылого первыми крепкими морозами Подмосковья, Питер по традиции встретил мокрым снегом и влажным балтийским ветром. Короткий серый день быстро переходил в промозглую ночь и все соответствовало гнусному настроению, которое присутствовало с момента последней операции. Для отпуска время самое неудачное — в войсках, по старой традиции, с декабря по март на положенный годовой отдых обычно отправляли молодых лейтенантов или отъявленных нарушителей дисциплины: пьяниц или всяких там залетчиков. Полтора месяца ничегонеделания предполагали море, солнце, пляж и развлечения, но в нашей стране для подобных развлечений не сезон. Сгонять бы куда-нибудь в Египет или на Кубу, но распоряжение генерала резко ограничило возможности перемещения. Можно, конечно, съездить на какой-нибудь горный курорт, да их в стране остались раз-два, и обчелся, но в горы после последнего задания что-то не тянуло. Оставалось просто пожить в Питере (слава богу, что квартиру не продал), потусоваться по культурным местам и, возможно, поправить личную жизнь, хотя, в двадцать шесть, по моему разумению, жениться рановато.

Та часть Невского района, что прежде называлась Щемиловкой, по названию сгинувшей во времена советской власти деревни, в пору моего детства считалась вполне зеленым и спокойным местом, но за последующие годы изменилось многое. Теперь окна квартиры выходили не на зеленую аллею, а на расширенную вечно ревущую потоком машин транзитную улицу, соединяющую Мурманскую и Московскую трассы. Хотя, ко всему можно привыкнуть.

Если первые три дня я вел ленивый образ жизни, привыкая к питерской погоде и отсыпаясь после обильных возлияний по поводу отпуска, на четвертый день навалилась тоска, что сродни декабрьскому Питеру. Ни куда идти не хотелось, родню всю уже обзвонил, определившись в очередности визитов, старые школьные друзья куда-то поисчезали, растворившись в семейных и рабочих буднях. Из сослуживцев ни кто кроме Ходули в Питер не собирался, да и Генка планировал заехать с семьей на недельку во время школьных каникул — город своим показать.

И все-таки выползать под промозглый мокрый ветер придется. Затворничество и безделье на аппетит не повлияли и поход в магазин не минуем. Звонок в дверь прозвучал в тот момент, когда я внимательно рассматривал покрытые пушистой изморозью внутренности холодильника, опустошенного за эти три дня.

— Извините, я не помешаю? — Светловолосая бестия в легком полушубке ураганом ворвалась в коридор.

Светка Ульманен в мои длительные отсутствия присматривала за квартирой. Почти бескорыстно. Жила она по соседству, этажом ниже, и между нами возникли доверительные отношения, какие могут быть у давно знакомых людей. У меня она ассоциировалась с валькирией, но в виде миниатюрной копии. С ее метр шестьдесят пять Светка ну ни как не тянула на тяжеловесных воительниц Одина, хотя, в остальном она была сложена пропорционально. А ее энергии мог позавидовать любой спортивный болид. Вот и сейчас светло-серые глаза лучились таким энтузиазмом, что я начал ощущать себя столетним старцем.

— Как хорошо, что тебя застала. У меня сегодня вечер свободен, и я хочу пригласить тебя в клуб. Там собирается потрясающе интересная публика. Ну, ты готов?

Да, напор поражает. Интересно, там, в клубе, все такие темпераментные и бесцеремонные? Светка что-то уловила в моем взгляде, ее лицо мгновенно приняло немного разочарованное выражение. Умная девка, мозги работают как надо, еще чуть побольше артистизма и можно смело мечтать о сцене. Хотя, зачем ей сцена? Молодые аспиранты с такими способностями быстро пробиваются наверх и пользуются большим спросом. Ну, это, как говорится, не мои проблемы, я не научный руководитель, а простой армейский майор с налетом непоколебимого солдафонства. Именно такой стиль я стараюсь держать среди малознакомых или незнакомых людей, но не со Светкой. Выдерживаю паузу, осторожно снимаю с ресницы девушки готовую скатиться по щеке размазанной тушью слезу.

— Светик, лапулька. Это — не скромно, врываться в квартиру взрослому мужчине и с ходу предлагать совместный поход по злачным местам. Что скажут соседи? А облико аморале? А профком, местком и жилсовет? — Стараясь удержать ладошкой готовый вырваться смех, девушка отступила на шаг, но я продолжаю ерничать, совершенно не скрывая этого. — А что подумает мама гражданки Ульманен, проживающая этажом ниже? А может это — циничный способ шокировать потрясающую публику явлением пехотного офицера в интеллектуальную среду?

— Я иногда не могу тебя понять, шутишь или говоришь серьезно. Ведь ты сначала посмотрел на меня, как какую-то надоедливую вещь, и почти сразу же повел себя по-другому, будто в тебе одновременно уживаются два совершенно разных человека. — Искоса поглядывая на меня, проговорила Света.

— Мистер Хайд и доктор Джескилл?

— А не наоборот?

— Без разницы. Мое высшее военное образование не позволяет изучать шедевры мировой литературы. А вдруг я проникнусь чуждой сердцу российского офицера враждебной идеологией? Или, того хуже, воспылаю пламенной любовью к идеологически вредному образу жизни. Не хочу быть пищей для замполитов и особистов, пускай карьеру без меня делают.

— Да брось. По моему мнению, ты прочитал вдвое больше, чем все надутые индюки из нашего отдела. И если ты не станешь афишировать военный образ, тебя вполне посчитают этаким умницей-интеллектуалом из какого-нибудь провинциального техникума.

— Ты меня убила. Меня, начфиза полка, уподобили провинциальному преподавателю. — На этой фразе я решил закончить полушутливую пикировку и постарался перевести разговор в нужное русло. — Кстати, а в клубе твоем кормят? Или желательно поесть заранее? Я вообще-то в магазин собирался. К моему глубокому сожалению холодильник пуст, как паперть нищего проповедника. А в клубах пища больше духовная или скудная.

— Не волнуйся, в «Гнезде дракона» с едой проблем нет.

— А качество?

— Все зависит от наличия денег.

— Вот это речь не ребенка, но дамы. — Последняя шпилька не удалась. Светка всем своим видом пыталась показать, что в ее понятии — дамы, это — женщины бальзаковского возраста. А с моей подачи, она считала возраст бальзаковским именно тот, в котором умер Бальзак, где-то на шестом десятке.

Пока моя очаровательная соседка решала, обидеться или сделать вид, что она немного расстроена, я успел одеться в «нормальный гражданский костюм». Под таким длинным названием я предполагал настоящий замшевый костюм, по случаю вывезенный из Канады, где мы пару лет назад успели «отметиться» у эскимосских шаманов. Костюм мне нравился, но одевал его всего пару раз в прошлом отпуске — слишком броско он смотрелся.

— Вот это по-военному. — Оценивающе усмехнулась Светка, украдкой бросая взгляд на часы. — Раз-два и готов. Вот только открывают клуб после шести вечера, а сейчас — половина четвертого. Я думаю, что галантный джентльмен зайдет за дамой ровно в семнадцать.

Дверь захлопнулась, а я, как последний идиот, остался в коридоре в пижонском костюме. В ушах стоял веселый смех и в прихожей витал странный запах духов, который вызывал странные ассоциации. Аромат цветущих лилий.

Это здание построили еще тогда, когда Обводный канал считался границей столицы Российской империи. Во всяком случае, именно таким мне показался старый дом из красного кирпича возле замызганной набережной мелиоративного творения Петра. Лет так сто пятьдесят назад там, наверняка, пыхтела мануфактура какого-нибудь удачливого столичного предпринимателя, но сейчас здание казалось заброшенным и неухоженным. Закрытые металлическими щитами окна верхних этажей уныло взирали на грязные воды канала, и лишь небольшая вывеска над входом в полуподвал указывала на какое-либо присутствие жизни. В рано наступившей декабрьской темноте слабоосвещенная набережная навевала неуютные и грустные мысли.

— Нам — сюда! — Светка увлекла меня к входу.

Неоновая вывеска над козырьком входа изображала зеленую перекормленную ящерицу с маленькими ангельскими крылышками, но двери выглядели мощно и солидно. Начищенная до блеска ребристая подвеска-шишка, напоминающая большую гирю из-под детских ходиков, солидно свешивалась возле двери и под порывами ветра почти не колыхалась. Ульманен решительно потянула шишку вниз, и из-за дверей донесся мелодичный звон колокольчика. Хриплый голос, донесшийся из небольшого динамика, поинтересовался, кого там нечистая несет, на что Светка ответила:

— В монитор посмотри.

— Смотрю и вижу, что не одна. — В голосе невидимого охранника ощущалось какое-то непонятное веселье. — Поэтому и глазам своим не верю.

Дверь распахнулась, открывая взору освещенный холл. Светка, решительно подхватив меня за руку, направилась к сидящему в застекленной кабинке возле гардероба человеку.

Бытует мнение, что все негры для белого человека на одно лицо, но это касается только тех, кто с ними встречается не часто. Мне пришлось бывать в Африке несколько раз, в том числе и на землях принадлежащих племени мандинго, и шаманские узоры вызывателя духов мумбо-юмбо я узнал сразу. Да, с такой оригинальной системой защиты на родной российской земле сталкиваться не приходилось. Охранные духи этого сенегальского племени славились непримиримостью к любым вторжениям чужаков и очень скверным характером.

Чернокожий мужчина в строгом костюме и бейсиком с надписью «служба контроля» скользнул по нам немного рассеянным взглядом, но на мгновение показалось, что вязь шрамов на его щеках слегка шевельнулась. За спиной явно ощутилось присутствие еще кого-то, но в зеркалах, установленных по всем стенам холла кроме нас со Светкой я не заметил ни кого. Взгляд охранника внезапно стал сосредоточенным, лицо немного напряглось. Затем его лицевые мышцы расслабились, и негр молча протянул два бейсика с надписью «VIP-гость».

— Ни чего себе?! — В голосе Ульманен прозвучало удивление. — В первый раз ты мне выдаешь такое.

— Ваш, Светлана, бейсик лежит на месте, но ваш друг достоин именно такого. — Охранник по-русски говорил чисто, даже без акцента. — Ведь вы не ограничитесь общим залом, а это — допуск в красный и верхний.

Светка посмотрела на меня так, что я ощутил себя настоящим самозванцем, обманувшим наивную девочку. Хотя, что скрывать, как крути, не крути, но для меня такое отношение стало неожиданностью. Приятной или не приятной, разберусь позднее, хотя в любой неожиданности всегда имеется подвох. Пока мы добирались сюда, Светка немного просветила меня в отношении клуба, где собирались различные колдуны и представители всяческой нечисти и нелюди. На мои ироничные ухмылки девушка почти не обращала внимания, пообещав показать именно то, о чем она рассказывала. Вообще, это — свинство, во время отпуска прикасаться к тому, что надоедает за годы бурной службы. Хотя… все это очень странно. Странное совпадение. Тут невольно задумаешься, либо о превратностях судьбы, либо об утечке информации из отдела. С другой стороны, наверняка, среди публики, которая здесь собирается, почти все самозванцы. Чего-чего, а на шарлатанов и психов я нагляделся по долгу службы и специфике работы.

— Ты кто? — сделав огромными глаза, спросила Светка.

— А ты не знаешь? — Я пожал плечами, поправил над карманом бейсик и, приблизив лицо к девушке, прошептал замогильным голосом. — Сын бога Брахмы на государственной службе в варварской стране, но это — страшная военная тайна.

— Шутник вы, господин майор. — Светка рассмеялась и потащила к большой бархатной занавеси, из-за которой доносился легкий шум.

Бейсики на распорядителя зала, а именовали его именно так, во всяком случае, ни кто его администратором не называл, произвели впечатление. Столик на двоих рядом с небольшой эстрадой, где неторопливо настраивали гитары несколько длинноволосых юнцов, по утверждению моей спутницы являлся показателем высокого статуса посетителя. Когда я поинтересовался, какие меры принимают к самозванцам или результатам ошибок, Светка ответила серьезно, что при определении статуса посетителя ошибок не бывает.

Едва мы заняли предложенный столик, я ощутил чувство дискомфорта. Вроде бы и публики почти нет, и помещение на первый взгляд нормальное, но именно наши места мне не нравились. Видимо что-то отразилось на моем лице. Распорядитель, внимательно наблюдавший за залом, приблизился к нам и поинтересовался, как мы устроились.

— Извините, но я бы хотел пересесть на другое место. Здесь как-то не так.

— Я сожалею, но большинство мест заказано заранее, а остальные залы откроются только через полчаса. — В голосе распорядителя промелькнуло некое удовлетворение, словно он ожидал от меня подобного предложения.

— Я думаю, что найдется место, где можно провести эти полчаса. — Я постарался быть корректным, но настойчивым. — Этот столик может понравиться только тем пижонам, которые любят сидеть на виду и млеть оттого, что на них все смотрят, а у нас — романтический вечер.

— Возможно, вы правы. — Распорядитель вел себя — само очарование. — Если хотите, можете посидеть в баре на втором ярусе, а затем я осмелюсь предложить вам верхний зал. Там сегодня будут происходить соревнования бардов, очень интересное зрелище. Извольте, я вам покажу, как пройти туда. — Он сделал приглашающее движение рукой.

Интерьер бара был выполнен в готическом стиле. Облицованные под грубый камень стены, множество стилизованных под свечи ламп, горящих в полнакала, барная стойка из потемневших дубовых пластин. Бархатные портьеры различных, но темных, цветов закрывают дверные проемы, ведущие еще куда-то, о чем указывало едва заметное колыхание от почти неощутимого сквозняка, доносящаяся из укрытых динамиков классическая музыка в электронной обработке. Все свидетельствовало о неплохом вкусе хозяев. Худая лопоухая барменша с неестественной для такой комплекции грацией ловко разливала коктейли и выставляла их на стойку.

Светку прорвало. Воспитанно промолчав во время моего диалога с распорядителем, она с видом завсегдатая попыталась мне высказать свое недовольство неправильными манерами спутника, но я ее слушал в пол уха. Выговорившись, Светка с некоторой обидой посмотрела на меня и тихо поинтересовалась:

— Ну, чем тебе в зале не понравилось?

— Я не люблю подставлять спину, особенно в тот миг, когда отдыхаю, а то место уж очень удобно для того, чтобы к тебе незаметно подошел кто-нибудь посторонний нежелательный и… стащил кошелек или плюнул в спину. — Маленькое наивное дитя. Забила себе голову всякой мистикой, а житейского опыта не приобрела. Нет смысла объяснять очевидное. Само место представляло ловушку. Мы бы там сидели на полном обзоре и нас можно контролировать с любой точки зала. Кроме того, выработанное спецификой службы чувство опасности подсознательно давило, лишь стоило нам приблизиться к столику, а своим ощущениям я доверяю на все сто. И еще один маленький нюанс, о котором я никогда и ни кому не скажу — в какой-то момент я ощутил запах цветущих лилий, а в последнее время этот аромат у меня стал ассоциироваться с неприятностями.

— Да у тебя тараканов в голове больше, чем у меня. Вас что всех в армии депрессивными маньяками воспитывают? Это одно из самых безопасных заведений в городе. Я же говорила, что здесь собирается интересная и воспитанная публика. — Светка сделала паузу, но, заметив на моем лице нескрываемое критиканское выражение, продолжила. — Здесь собираются те, кому ни в коем случае нельзя афишировать свою суть. Сам распорядитель не человек, а настоящий вампир. Вот та девушка, — моя спутница кивнула в сторону барменши, — самая настоящая фейри. Только здесь все они могут быть сами собой.

— Света, откуда у тебя такая чушь в голове? Твое стремление в мистическому и непознанному меня удивляет. Посуди сама, какие вампиры, какие фейри или еще кто-либо? Ведь все это сказки. Подумай сама. Даже если бы и существовало нечто подобное, то мы их бы не увидели, потому что мы слишком разные. К тому же, ведь почти все сверхъестественные существа, если бы они в самом деле существовали, по своей природе враждебны людям и никогда не станут жить в мире с ними. А здесь? Большое заведение в многомиллионном городе, которое, наверняка посещается и обычными людьми — конфликт неизбежен. Как бы мы не ругали наши власти, но государственная система основана на учете и контроле, и она худо-бедно функционирует. К примеру, загрыз какой-нибудь вурдалак человека, другого, начнется расследование и, в конце концов, найдут виновного, а там — огласка. Другое дело — жулики. В газетах пестрит от различных объявлений об услугах экстрасенсов, колдунов, ведьм и знахарей, но это, либо мошенники, либо психически больные люди, но ни как не повелители каких-либо потусторонних сил.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда мы отсюда выйдем. Этот знак, — Светка указала на бейсик, — даст тебе возможность увидеть то, что недоступно обычным людям. А на счет твоего опасения о вражде, беспокоиться не к чему. У нас своя инквизиция имеется.

— У нас?

— А как я смогла бы попасть сюда? Я — настоящая потомственная ведьма.

— Хорошо, хорошо. — Терпеливо согласился я.

Да, блин, уж от Светки я не ожидал подобного заскока мозгов. Но раз считает себя ведьмой — пусть считает, лишь бы не упырем каким, а то укусит в порыве злости. Видно здорово девчонке мозги запудрили. Пора переводить разговор на другую тему.

Открытие красного и верхнего залов сопроводилось мелодией флейты, донесшейся из динамиков. Немногие посетители бара стали неторопливо покидать помещение, скрываясь за портьерами различных цветов.

— Нам куда?

Светка, не колеблясь, повернула голову к проему, укрытому занавесью темно-синего цвета с вышитыми редкими белыми звездами:

— В верхний зал.

Первое, что бросалось в глаза, это ощущение пространства. Мягкий полумрак органично сливался со стенами и потолком цвета вечернего неба и покрытых блестками звезд. Вокруг желто-белой полукруглой приподнятой площадки располагались столики. Создавалось впечатление, что вся мебель и сидящие на стульях люди парят в космосе.

— Господа, прошу вас надеть это. — Давешний управитель неслышно возник за спиной и обратил внимание на разложенные на стойке маски. — Согласно традиции клуба все гости верхнего зала могут надеть маски во избежание сохранения инкогнито перед другими посетителями. При желании вы можете ими не пользоваться, но я рекомендую.

— Я возьму эту! — Светка подхватила маску в виде серебристо-черной бабочки надела ее.

Что ж, не гоже обижать даму сомнениями. Я выбрал темно-синюю полумаску, которая закрыла скулы и верхнюю часть лица.

— Можете выбрать любой свободный столик. Желаю приятного вечера. — Управитель вальяжно обвел помещение рукой и неслышно удалился.

Зал заполнился быстро. Через полчаса почти все столики оказались занятыми, лишь один, стоящий чуть в стороне от остальных, так и остался без клиентов. Запоздалых посетителей управитель подсаживал на свободные места, но к пустующему столу не подводил ни кого. Я поинтересовался у Светки на счет такого выделения мест. Девушка мельком бросила взгляд на указанное место и, чуть пожав плечами, ответила:

— Обычно на таких местах сидят главы орденов или Инквизитор.

Слово «Инквизитор» она выделила так, что стало ясно, оно произносится и пишется только с заглавной буквы.

Публика, что окружала нас, вела себя сдержанно и спокойно. Маски на большинстве лиц не мешали общению, и создалось ощущение, что большинство людей являлись завсегдатаями этого заведения и знали друг друга. Легкий дискомфорт ощутил только я, но только до того момента, как к нам подсела довольно импозантная пара. В отличие от большинства, они своих лиц масками не прикрыли, да и одеждой эти мужчина и женщина отличались от остальных — чересчур открытое дорогое вечернее платье дамы и строгий черный смокинг ее кавалера удивительно гармонировали в интерьере зала. Открытые для посторонних взглядов лица также привлекали внимание. Если большие ярко-зеленые глаза женщины придавали ей неповторимый шарм, который скрадывал немного детское выражение лица не соответствующее крупной груди и идеальным женским формам, то ее кавалер отличался бросающейся, кричащей породистостью от линии носа и формы подбородка до изысканных аристократических манер.

— Позвольте представиться. Сильвер. — Мужчина на миг приопустил подбородок и повернул голову к своей спутнице. — Фелиция.

— Сергей. Светлана. — Я привстал, а Светка, встав со стула, изобразила легкий реверанс.

Бейсиков они не носили, но на груди вполне элегантно смотрелись вышитые гербы с изображением геральдического щита с тремя мантикорами. Аромат цветущих лилий смешался с тягуче тяжелым запахом духов дамы. Только большим усилием воли получилось не показать, как сильно выброс адреналина ударил по нервам, но создалось впечатление, что мужчина все-таки что-то понял. Мимолетный внимательный взгляд ощутил почти физически. Впервые за вечер я пожалел о своем присутствии на этой вечеринке. Вспомнилось предупреждение Дяди Арчила перед отправкой отряда в отпуск. Не зря нас в шутку называли охотниками за привидениями. Основным занятием нашего подразделения являлись силовые операции по выявлению, захвату или локализации возможных источников паранормальных явлений. Как потом станут использовать в стенах института привезенные образцы, нас не интересовало — интересы Отечества, подписки о неразглашении, призывы к постоянной бдительности и скептический подход ко многим, якобы нереальным, явлениям выработали определенный стереотип отношений ко всему непонятному. Уж сколько всяких псевдо колдунов и прочих авантюристов пришлось разоблачить, обычно — не светясь, что те редкие случаи столкновения с настоящей нереальностью вспоминались, как радостные события. Сколько мы перелопатили мест во многих малообжитых уголках мира и страны, гоняясь за химерами, а здесь — все рядом. И не какой-нибудь клуб ряженых любителей ролевых игр, а, в самом деле, нечто очень странное и серьезное.

От нахлынувшего потока мыслей отвлек голос Сильвера. Он и его спутница уже надели черные бархатные полумаски.

— Вы, по всей видимости, здесь впервые. Ваша спутница мне немного знакома, а вы — нет. — В голосе мужчины вопросительные интонации не звучали, вся манера говорить показывала его властность и значимость. — В то же время я явно ощущаю в вас скрытую силу явно далекого происхождения. Скорее всего — Азия. А еще от вас сильно отдает кровью и смертью. Вы — воин.

Однако. Быстро меня прочитал этот странный господин, почти с первого взгляда. Не хилый экстрасенс. Или меня где-то «сдали», и сейчас идет многоходовая комбинация против меня и нашей «конторы»? От такой мысли я чуть не покрылся испариной.

— Какой же я воин? — Я постарался, как можно естественней, улыбнуться. — Конечно, военная служба накладывает отпечаток на манеры, но в вашем понятии я — не воин. Скорее — военнослужащий, офицер штаба части. Но зато очень люблю бардовскую музыку и немного пою сам.

— Будь по-вашему. — Как-то легко согласился Сильвер. — В душе каждого имеется место для личных тайн, сберегаемых только для последней исповеди перед богом. Надеюсь, сегодня услышать вас со сцены. Ведь сегодня разыгрывается главный приз года и комиссия будет строгой, но если вы так уверенно говорите о любви к авторской песне, значит стоит вас услышать.

В ни какой иронии голосе Сильвера я не уловил, наоборот — сплошная благожелательность. А еще и дамы, что Светка, что Фелиция, с каким-то восторженным интересом посмотрели на меня.

К счастью, начались выступления бардов. Некоторые выходили из-за столиков, брали гитару за портьерой сцены и без микрофона начинали петь. Ни кто ни кого не объявлял, ни кто не представлялся, но каждого исполнителя встречали тепло, хотя уровень мастерства у большинства из них оставлял желать лучшего. Зато тексты песен мне оказались совершенно не знакомы и интересны, хотя зачастую ощущался некоторый перебор в сторону мистики.

— Теперь ваша очередь. — Тихо проговорил Сильвер, когда закончил петь длинноволосый человек в маске волка. Его песня, стилизованная под средневековую балладу по моему мнению оказалось пока самой лучшей.

— Смелее, молодой человек. — Поощряющее улыбнулась Фелиция, ее изумрудные глаза словно вспыхнули каким-то внутренним огнем. Или мне показалось? — У клубных гитар отличное звучание, а акустика в зале великолепная. Всего две песни и вы победитель. Удачи вам.

— Я буду за тебя болеть. — Шепнула Светка.

Гитар за сценой хватало. На специальной стойке их стояло около десятка, и все различных фирм, но меня заинтересовала только одна. Длинный гриф, непропорционально маленькая дека и местами потертое лаковое покрытие в паутине тонких трещин, а над всем какое-то дыхание старины. Звук также оказался глубоким и ясным. Возникла уверенность в том, что не опозорюсь перед закрытой масками публикой и утру нос господину Сильверу.

На полукруглой сцене я ощутил себя словно стоя на луне в ночном небе. На память пришли слова одной старой песни, которую сочинил еще в курсантские времена. Пальцы привычно взяли аккорд и немного шероховатые фразы потекли в зал.

Басов ласкают звуки, Как бархатная тень. Лекарство против скуки, Когда закончен день. И сумерек сиянье, И неба полутон, Как робкое признанье — Гитары перезвон. Зажжет дежурный ангел Небесные огни. Холодными огнями Глядят на нас они. А музыка играет, Гитарная струна, И сердце замирает, Коль музыка слышна. Невидимые руки Касаются души И ласковые звуки Прошепчут: «Не спеши». И звуков отраженье В янтарных облаках Представишь, как виденье О сказочных мирах. Басов ласкают звуки И с сердцем в унисон, Как сладостные муки Смешались явь и сон. Обнялся с ночью вечер По улице кружа И тихо гаснут свечи, Но музыка слышна.

С последним аккордом я посмотрел на свой столик. Светка сидела там одна, Сильвера со своей спутницей не заметил. Моя подружка утвердительно подняла большой палец вверх. Мне показалось, что ее глаза светятся словно звездочки, что усеивали стены зала. Пальцы скользнули по грифу, и я запел следующую песню:

Я устал до предела, без меры, И дождаться хочу темноты, Что ласкающее гладит по нервам… Я бы умер, но где-то есть ты. Солнца глаз опускается в бездну, Чтоб упасть до утра пустоты. Значит, я очень скоро воскресну. Я бы сгинул, да только есть ты. Дух добычи кусает за ноздри, Не пугают засады, кресты. Чу! Я чую, что где-то там, возле Той добычи застыла и ты. Вдалеке ждут охотников стрелы, Амальгамы отравой блестя, Но своим сильно брошенным телом От удара закрою тебя. Посреди перепуганных улиц Я завою, себя не тая. Что бояться серебряной пули, Если рядом волчица моя. Жизнь дневная под солнечным гнетом… Я устал, но чернеет восток. Очень скоро, под лунным полетом Выйдут двое: волчица и волк.

Отдав выскользнувшему из-за портьеры человеку гитару, я под одобрительные возгласы вернулся к столику.

— Я и не думала, что ты можешь так хорошо петь, и песни интересные. — Лицо Светки лучилось радостью. — С каждым мигом я замечаю в тебе нечто новое и новое.

Как же, за все годы нашего знакомства, если мы и пробыли рядом в сумме часов семь-восемь, многого друг о друге не узнаешь, да и раньше на свою спутницу я особо и не заглядывался — слишком разная жизнь. Так что восторги девушки встретил с прохладцей. Уж чего-чего, а что пою и играю, и как оно получается, у меня иллюзий нет — не профессионально.

— А где? — Постарался сменить тему разговора и кивнул на пустые стулья.

— Сильвер — один из хозяев клуба. Он имеет привычку лично знакомиться с новыми гостями, а Фелиция, это его новая фаворитка. — Девушка повела глазами в сторону пустовавшего до этого столика, стоявшего чуть в стороне от остальных. — Сейчас они решают, кто достоин главного приза конкурса. Конечно не сами, а вместе с другими уважаемыми людьми. Сегодня собрались гроссмейстер ордена инквизиции, в черной маске, Колядник, самый сильный колдун Питера, он в маске кабана, и лидер новой волны чародеев — Ведьмак.

Увидев того человека, которого Светка назвала Ведьмаком, я чуть не слетел со стула. Хорошо, что она в этот миг не смотрела в мою сторону, а то мог бы произойти конфуз. Сдвинув узкую маску на лоб, напоминая нахохлившуюся птицу, за столом руководства сидел господин Гершвиц Семен Исаакович, собственной персоной. Вот и верь в случайность встреч и событий. Интересно, а он здесь чем занимается? Да, встреча самая нежелательная. Интересуюсь у Светки:

— А чем этот Ведьмак занимается по жизни?

— Он — известный психиатр, а, кроме того, ведет у нас в институте ряд закрытых исследований на кафедре ксенобиологии. Разносторонняя личность.

— В вашем институте? — Мне показалось, что Светка оговорилась.

— Да, в НИИ медико-биологических проблем. Мы в шутку называем его — НИИЧАВО, ну как у Стругацких в «Понедельнике». Я понимаю, что опять будешь смеяться и подкалывать, но мы стараемся изучать проблемы, которые не вписываются в общепринятые теоретические постулаты, но все-таки существуют. Я, к примеру, занимаюсь вопросами воздействия на организм способами биоэнергетики.

— Гипноз, что ли, или экстрасенсы какие? — Час от часу не легче, вот это — влип конкретно. Конкуренты, маму их не хорошо, и я среди них. Контора у них наверняка о-очень серьезная, раз Гершвиц этот с гэрэушниками якшается, и если заподозрят лазутчика от конкурирующей фирмы, избавятся, даже не поморщившись.

По-видимому, Светка все-таки уловила сомнения на моем лице, но, к счастью, поняла по-своему.

— Что-то общее есть, — заговорила она, — но если ты не специалист, специфическая терминология только еще больше тебя с толку собьет.

Совещание руководства клуба закончилось. Тот, кого Светка назвала Инквизитором, неторопливо встал и вышел на сцену. Негромко кашлянув, чтобы привлечь внимание зала, он густым, хорошо поставленным, голосом произнес:

— По общему мнению, первый приз присуждается маске волка. Новый год он встретит вдвоем, по своему усмотрению, в Сингапуре. Прошу, молодой человек, не стесняйтесь, подходите сюда и получайте путевку. Пусть ваша первая победа на сцене даст вам силы для дальнейшего совершенствования своего мастерства.

Новоиспеченный лауреат под одобряющие хлопки посетителей приблизился к сцене. Яркий конверт словно ниоткуда возник в руках Инквизитора.

— А теперь мы попросим нашего победителя исполнить еще одну песню. — С этими словами Инквизитор приглашающе взмахнул рукой и отступил к своему столику.

Маска волка вынес из-за кулис гитару и заиграл. Песня совсем не была похожа на те предыдущие, за которые он заработал приз, но ее слова мне почему-то запомнились сразу.

Что умею я — все ненужное. Что с того, что чего-то умею. И тихонько в душе сатанею: Недосказано, недослушано. Не в ладах я сегодня со временем — На потом оставляю все. Мол, будет времени много еще, И по этому, бог с ним, с умением. Перепрыгнул за возраст Христа И считаю излишние годы, Сколько мне их дано от природы, От Голгофы и до креста. Разучился простое ценить И уже не ищу в жизни главного, Не осталось во мне православного, Да себя уже не изменить. Сам себя разопну на кресте, Не надеясь на высшее чудо, Своего не дождавшись Иуды Брошу тридцать монеток толпе.

Затихли последние аккорды, парень под аплодисменты вернулся за свой столик. По его блестящим глазам и движениям пальцев даже не опытному человеку было понятно, что он спел бы еще, но на сцене вновь появился Инквизитор.

— Господа, как вы поняли, у нас сегодня день радостных подарков. — Заговорил он, мгновенно овладев вниманием посетителей. — Наша комиссия, посовещавшись, решила дать еще один приз. Поощрительный, но не менее почетный. Наш гость в синей маске показал себя хорошим музыкантом и неисправимым романтиком, что само по себе редкость. По этому мы взяли на себя смелость немного отступить от традиции клуба и наградить его поездкой на двоих на базу отдыха в Карелию. Прошу на сцену, молодой человек.

Именно на сцену идти не хотелось — наличие Гершвица в зале беспокоило слишком сильно. Если он меня узнает, проблем не миновать.

— Ну, смелее, молодой человек. — В голосе Инквизитора зазвучали насмешливые интонации. — Не стесняйтесь. Ведь вы пели очень хорошо, и мы бы хотели вас услышать еще раз.

Что ж, он прав, стесняться нечего, а таким поведением привлекаю к себе внимание еще больше. Подталкиваемый Светкой, я поднялся и приблизился к Инквизитору.

— Вот ваша путевка. Желаю приятно отдохнуть в компании с приятной подругой. — Сквозь прорези в маске на меня смотрели глаза немолодого мудрого человека. — Будьте немного понаглее и посмелее и все образумится. И, пожалуйста, исполните песню, которую ни кто и никогда не слышал.

Гитара попала мне в руки не та, с которой пришлось выступать ранее. Тембр звучания оказался ниже и, подстраивая голос под звуки струн, я запел, глядя на замершую за столом Светку:

Вечер поздний, окна не зашторены И сквозь стекла льется свет луны. Души светом неземным наполнены, Чувства, как тела, обнажены. Словно кистью луч луны-волшебницы Очертит нагую красоту И изгибов плавных полумесяцы И движений нежных простоту. Волосы, что цвета ржи нескошенной Разметались в белых простынях И одеждой, в сторону отброшенной В таинство любви зовешь меня. Звезд глаза в смущении закроются Незаметным облаком с небес, Стоит лишь к твоей груди притронуться И прижать неистово к себе. Как с обрыва в бездну чувства бросимся, Мы с тобой одним поражены. И бесстыдно время остановится В вечер незашторенной луны.

Со Светкой мы расстались уже в подъезде нашего дома. После моего «звездного мига» она как-то притихла, а я пытался просчитать все возможные и невозможные варианты развития событий, которые могут последовать после посещения «Гнезда дракона». По всем прикидкам меня расшифровать не должны, но внимание к своей персоне я привлек. Этим «утешительным» призом Инквизитор и компания, как два пальца об асфальт, дали понять, что я их заинтересовал. Даже при всем моем скептичном отношении ко всяким колдунам и экстрасенсам отечественного разлива, здесь, в клубе, очень много странностей связанных именно с той сферой деятельности, чем мы занимались в отделе «П». Почти сразу после вручения призов мы ушли и, немного погуляв по вечерним улицам, направились домой. Только у самых дверей в Светкину квартиру моя спутница немного ожила и повеселела.

— Сережа, поднимайся к себе, а я, если ты не против, минут через десять принесу гитару. Очень хочется тебя послушать. — Ткнув теплыми губами в щеку, Светка скрылась за дверью.

Десяти минут мне должно хватить на некоторые дела, не предназначенные для посторонних. Номер экстренной связи был забит в памяти мобильника под прозаическим именем: «Нина Павловна — справочная „Мегафона“». Среди двух десятков номеров с различными именами и бытовыми службами он совершенно не выделялся, зато прямой выход на оперативного дежурного нашей «конторы» действовал круглосуточно.

Мне повезло. Не смотря на нерабочее время Дядя Арчил оказался на месте. По вопросам, которые начал задавать Мастурадзе, сразу стало понятно, что информация его очень заинтересовала, особенно личность Гершвица.

— Ладно, дорогой. — Уточнив все, что хотел, полковник подвел разговор к завершению. — Езжай со своей подружкой на базу отдыха, развлекайся и одновременно внимательно осмотрись. Будь крайне осторожен и не забывай каждое утро выдавать сигнал на известный тебе номер. Возможно, тебя подстрахует наш человек, но ты его не знаешь, он из питерских кротов. Все, отбой.

Я растерянно повертел умолкшую трубку в руке. Кажется, мой отпуск накрылся медным тазом. Во всяком случае, ближайшее время придется совмещать отдых с оперативной работой, а это мне очень и очень не нравилось.

При наличии пустого холодильника ужин не соберешь. Это я уяснил сразу, лишь приоткрыл белую дверку «Аристона». К имевшейся в заначке бутылке армянского коньяка закуски не было, ни какой. Пока я разглядывал стоящий в гордом одиночестве на кухонном столе «Арарат», входная дверь тихо скрипнула.

Странно, вроде бы замок защелкнул. Неужто дверь до конца не захлопнул? С такими мыслями я вышел в прихожую, где меня уже ожидала Светка. Странное выражение лица мне почему-то не понравилось сразу. Не успел я спросить: «А где же гитара?», как Светка молча расстегнула платье и сбросила его на пол, нижнего белья на ней не оказалось. Растянув щеки в неестественно широкой улыбке, она сделала шаг ко мне.

Приторно-пряный запах корицы, казалось, источала вся прихожая. Несколько ярких синих искорок затрепетали в воздухе между мной и медленно приближающейся Светкой. При всей красоте обнаженного, почти совершенных пропорций, тела, ни какого вожделения оно у меня не вызвало. Перебивая коричные запахи, в нос шибанул аромат лилий. Ощущение опасности, словно прикосновение мокрого холодного полотенца к голове и шее, от которого волосы ощутимо встали дыбом. Непроизвольно сделав шаг назад, я уперся спиной в угол стенного шкафа.

— Люби меня. — Мне показалось, что из-под неестественно ярко-красных губ на миг показались тонкие острые клыки. — Обними меня, мне холодно. Ну, иди же ко мне.

Дверь за спиною девушки открылась и в проходе показалась еще одна Светка, но одетая и с гитарой в руках. В этот миг одна из синих искорок, ярко вспыхнув, влетела в рот обнаженной девушки, и передо мною возник обтянутый серой иссохшей кожей череп с острыми, как иглы, зубами. Костлявые руки с длинными, покрытыми черной грязью, когтями устремились ко мне. Еще несколько искорок, словно ракеты, вонзились в тело чудовища, и в этот момент я ударил кулаком ему в подбородок. Слышно хрустнули сломанные кости, запястье заныло от удара, но чудище отступило на шаг. Что-то большое и коричневое с размаху опустилось на голову монстру, жалобно зазвенели рвущиеся струны. Чудовище опустилось на колени, и я нанес сильнейший удар ногой в тонкую шею. Распластавшись на линолеуме, оно неподвижно застыло. Пробитая дека гитары еще раз опустилась на лежащее тело, но я уже выхватил спрятанный на полке пневматический пистолет-пулемет и всадил несколько сферических пуль, обработанных амальгамой, в начавшуюся подниматься голову. Вонь разлагающейся плоти заставила затаить дыхание, но нескольких секунд хватило, чтобы тело чудовища оплыло и превратилось в мерзкую зловонную жижу.

— Вот, гадина! — Первой прорвало Светку. — Какой же урод это придумал!

Дальше речь моей знакомой изобиловала такими выражениями, что я на миг усомнился в ее высшем образовании и вполне интеллигентной работе. По-моему, даже наш помощник коменданта, считавшийся главным матерщинником «Арбатского военного округа» почтительно б снял фуражку, услышав такое.

Пол стакана коньяка, незамедлительно подсунутых мною, немного привели девушку в чувство. Пока Светка, успокаиваясь, приходила в себя, я успел затереть быстро испаряющуюся вонючую лужу и опрыскать ее дезодорантом. Затем влил в себя сто грамм «Арарата» и вопросительно поглядел на девушку.

— По-видимому, ты кому-то очень не понравился в клубе. — Задумчиво произнесла она. — Чтобы вызвать гуль, нужно достаточно смелости и нахальства — ненасытившаяся джиннья может вернуться к тому, кто ее вызвал и в отместку убить.

— Послушай, Света. — Изображать немного растерянного тупого вояку у меня получается не всегда хорошо. — Мы же материалисты. Какие, к черту, гули и джинньи? Какие там вампиры и фейри, колдуны и инквизиторы? Мы где живем?

— Мне странно слышать пафос и возмущение в твоем голосе. — Светкины глаза подозрительно заблестели. — Ты сам сейчас видел самую настоящую нечисть, сам ее убил и еще после этого порядок в коридоре навел. Даже пистолет у тебя очень странный. Да и сам ты какой-то очень странный, иногда пытаешься изобразить натурального Скалозуба, а из-под этой маски зачастую проглядывает совершенно другая суть. Кто вы, господин майор? Как связано все это с появлением гули в твоей квартире? Почему тебя с первого посещения клуба зачислили в VIP-гости?

— А кто ты?

Светка на мгновение умолкла, но ее взгляд стал наливаться свинцовой тяжестью. Едва ощутимый цветочный аромат коснулся ноздрей, перебивая остатки недавнего вонючего безобразия. Кулон в виде глаза на ее шее начал раскачиваться словно маятник, притягивая взгляд к себе.

В свое время нас учили противодействию к гипнотическому трансу. Со всеми бойцами группы работали несколько сильных психологов, гипнотизеров и экстрасенсов-биоэнергетиков, их практические уроки запомнились на всю жизнь. Есть несколько точек на теле человека, и если правильно воздействовать на них, включается дополнительная защита мозга, помощи которой достаточно для ухода из-под чужого контроля. Конечно, для очень сильных и по настоящему великих экстрасенсов, вроде Вольфа Мессинга, такая защита лишь снижала уровень воздействия, но от обычного среднего гипнотизера защищала надежно.

— Твой взгляд сосредотачивается на этом блестящем маятнике, он ловит око и притягивает к себе. — В голосе Светки стала ощущаться тягучая обволакивающая сознание сила.

Скользнувшая вниз рука, как бы невзначай, легла на ногу, и точный немного болезненный тычок пальца в область подколенной впадины мгновенно прояснил сознание.

— А что! Кулончик-то и в самом деле занятный. Наверняка раритетный. — Выпростанной из-под стола рукой, я коснулся качающегося глаза. — Ух, ты! И в самом деле глаз изображен. От сглаза что ли?

Светка инстинктивно отшатнулась. В ее глазах мелькнуло неприкрытое удивление, которое она постаралась скрыть, прикрыв на мгновение веки.

— Но, по-моему, мы отвлеклись от разговора. Конечно, красивые безделушки и украшения делают любую женщину неотразимой, но мы говорили о другом. — Протянутый Светке стакан с коньяком вполне соответствовал моему тону человека, не заметившего какого-либо воздействия на себя. — Мы же знаем друг друга со школы, я помню тебя маленькой худой первоклашкой, которая постоянно влипала в разные переделки из-за своего любопытства и языка. Ты, если я не ошибаюсь, училась в шестом классе, когда я закончил десятый и поступил в военное училище. Правда, я на тебя большого внимания не обращал — ну, соседи, так, пробегает пигалица по лестнице мимо, здоровается. А сейчас смотрю: красивая молодая женщина, со своими самостоятельными взглядами на жизнь, смелая, решительная, прямо — валькирия. И мы зачем-то задаем вопросы, типа «Кто ты?» или «Что у тебя?». Что касается пистолета, не забывай, что я — военный человек и оружие — моя слабость. Вот — смотри. — Пистолет лег на стол перед девушкой. — «Бушмен». Точная копия английского пистолета-пулемета, но стреляет специальными металлическими шариками, которые приводятся в движение с помощью сжатого воздуха. Одного баллончика хватает на двести-двести пятьдесят выстрелов. Сами баллончики почти идентичны тем, что раньше использовались в сифонах для газированной воды, во всяком случае — внешне. Сферические пули-шарики летят на дальность до пятидесяти метров, а на шесть метров свободно прошибают трехслойную фанеру. Стрельба ведется практически бесшумно и без отдачи. Точность наводки обеспечивает специальный лазерный прицел. Смотри, видишь красную точку на стене? Именно туда и пойдут пули при выстреле. А самое смешное, что такое оружие не относится к боевому и не требует какой-либо лицензии. Спортивный пневматический пистолет, который можно купить в любом спортивном магазине, но в умелых руках он представляет определенную силу, даруемую любым оружием. А какая простота устройства…

Сбить с мысли, заболтать, отвлечь, переключить интерес. Существует множество методик, начиная от переговоров с самоубийцами или террористами до доведения к определенному состоянию человека с целью получения информации или выполнения нужных действий. При нашей специфике службы проведение различных практических психологических тренингов входит в программу подготовки.

Светка уже с некоторым интересом смотрит, как спортивную мишень дырявят пули, превращая пятимиллиметровую «десятку» в рваную прореху. Изящная девичья рука тянется к пистолету, и в глазах загорается азарт. Жаль, конечно, покрытых серебряной амальгамой боеприпасов, но обычных — тренировочных — у меня осталась только одна пачка, да и то не полная, а остальной запас состоит только из специальных пуль различного предназначения. Маленькое ноу-хау нашего института, специально разработанное для действий на территории нашего Отечества, чтобы не подвергаться глупому риску там, где по закону нельзя использовать настоящее боевое оружие.

— Свет, а что ты там говорила про эту злосчастную гуль? — спрашиваю, одновременно помогая девушке правильно целиться по мишени. — Мне вообще не понятно, что все-таки произошло, и было ли это на самом деле? — Демонстративно принюхиваюсь к остаткам «аромата» из коридора. — Ну, и духан! Значит, что-то все-таки было.

— Было, еще, как было. — Светка вернула пистолет и немного расслабленно откинулась на спинку стула, но ее глаза внимательно следили за моим лицом. — За годы Советской власти из поколения в поколение насаждался материализм, любая религия заменялась идеологией партии. Коммунизм, как духовная основа жизни народа, и его апостолы: Маркс, Энгельс и живое воплощение пролетарского бога — Ленин. Все, что не могло быть доказано наукой, не подходило к господствующей идеологии или шло вразрез с постулатами материалистического воззрения на окружающий мир, объявлялось вредными предрассудками, антинаучными суждениями или идеологическими провокациями капиталистического окружения. Были вычеркнуты из истории ряд эпизодов жизни общества, как будто их не существовало вообще. В хранилищах, музеях и библиотеках исчезли множество документов, исследований, научных трудов и экспонатов, доказывающих, что мы не одни на нашей планете. Существует ряд явлений, которые не возможно доказать с точки зрения современной науки, но они-то есть, и имеются достаточно доказательств существования сверхъестественных существ и результатов их деятельности, паранормальных способностей части представителей рода человеческого и тех, кто выдает себя за людей. Ну, чего ты усмехаешься? Это и в самом деле так. Несколько минут назад тебя чуть не загрызла гуль. Ты признаешь этот факт, который до сих пор смердит в твоем коридоре? Гули относятся к нечисти, но не нашей, а мусульманской. Разновидность джиннов женского рода, ими при определенных условиях можно повелевать. И некто направил эту джиннью за тобой. Такое действие требует очень точного и правильного соблюдения ритуала, к тому же это под силу опытному специалисту, который в состоянии подчинить создание человеческой тени, или полнейшему, но талантливому, придурку, который не задумывается о последствиях.

Да-а, а моя знакомая не плохо разбирается в мифологии, но, по-моему, уже начала потихоньку отходить от темы. По этому пришлось задать вопрос, перебив собеседницу:

— Это — частный случай, но ты что-то говорила о способностях и тех, кто выдает себя за людей.

— Когда Горбатый объявил гласность и вседозволенность, произошел всплеск всякого непотребства, но в то же время исчез тотальный контроль и прессинг со стороны КГБ на настоящих экстрасенсов и колдунов, на малейшее проявление нечеловеческой сущности. Среди множества мошенников и шарлатанов, расплодившихся в те смутные годы, стали появляться и настоящие чародеи и те, о ком мы слышали только в сказках. Изучением паранормальных явлений в нашей стране стали заниматься многие, начали издаваться журналы и газеты, на некоторых телеканалах появились постоянные программы о неведомом, создавались исследовательские группы, которые действовали на энтузиазме и за свой счет, но реально ни кто не попытался придать всем этим проявлениям неведомого научную базу. Затем появился наш институт. До перестройки он занимался закрытыми темами и курировался одним из отделов ЦК КПСС, но после провала коммунистов и отстранения их от власти, его перепрофилировали и включили в программу одного из негосударственных фондов, хотя поговаривают, что негосударственный он лишь только формально. В принципе, это большого значения не имеет, главное, что финансирование позволяет заниматься изучением сверхъестественного.

— И не требуют результатов? — Последняя фраза чуть не вызвала у меня ехидную усмешку, но во время удержался. — Согласно законам житейской логики и современной экономики, такое хобби, как содержание закрытого исследовательского института со штатом сотрудников, лабораторными комплексами и прочими прибамбасами в виде независимых и самовольных программ деятельности — слишком убыточное и хлопотное дело. Сейчас считают деньги все, и только наивный фантазер может поверить, что его работу финансируют просто так, ради его любви к науке или искусству. Раз существует источник финансирования, значит, имеется интерес к вашей работе. Это, как дважды два — четыре.

— Почему? Есть, конечно, у нас направления, которые определяет Фонд, но они не мешают заниматься паранормальными явлениями наравне с разработками по фармакологии и иммунобиологии.

— А этот, как там его, Ведьмак. Ты же сказала, что он то ли — психиатр, то ли психолог, а он то чем занимается, если не секрет?

— Ксенобиологией. Я же говорила тебе. Изучает считающихся вымершими существ и формами паранормальной жизни.

— Психоаналитик?

— Слишком несовместимы бывают процессы восприятия окружающего мира у людей и сверхъестественных существ или реликтовых животных. Возможности установления контактов с нежитью и нечистью, выявление ареалов мифических существ и способов их нахождения, это и есть основная его работа.

— А эта — гуля…

— Гуль.

— Ну, гуль, какая разница. Ее тот же Ведьмак наверно и вызвал, если все случившееся не случай массового психоза. И вообще, насколько мне известно, джинны — сильные, практически бессмертные, демоны, которых убить невозможно. А здесь? Несколько ударов рукой, и все — нету демона. Какие-то игрушечные монстры получаются.

— Нам повезло. — Голос Светки заметно погрустнел. — Вызванные из мира теней существа адаптируются в нашей реальности около суток, и в этот отрезок времени очень уязвимы и слабы. Именно тогда имеется возможность обрести над ними власть. Опытные заклинатели связывают их различными обетами и договорами, которые привязывают демонов к вызвавшему их человеку, но это — очень опасное дело. Такие понятий, как честь, правдивость и покорность, у демонов не существует и, чтобы удержать их в нашем мире для выполнения своих желаний, требуются очень сложные ритуалы, даже при выполнении которых нет гарантии нужного исхода и…

Трель дверного звонка оборвала разговор. Девушка заметно дернулась, и ее взгляд остановился за моей спиною. Вставая из-за стола, я посмотрел, куда она так уставилась, но кроме больших часов на стене там ни чего не было. Звонок требовательно зазвучал вновь.

Кого еще там нелегкая несет? Прихватив пистолет, я выключил свет и тихо приблизился к двери. Через специальный дверной глазок просматривалась вся лестничная площадка этажа, но заглядывать в круглое стеклянное приспособление я не торопился. Насторожила маленькая деталь: за дверью стояла темнота, а ведь, когда заходил домой, обе лампочки на этаже горели исправно. Выработанные годами тренировок, специальных занятий и опытом боевых действий инстинкты не позволили сделать непродуманных поступков. Тело ощутило приток адреналина, а в голове мелькнула запоздалая мысль: «Напротив двери вход на кухню, свет же там я выключил после звонка».

— И кто это такой добрый по ночам в дом стучится и честным людям спать мешает? — Постаравшись придать голосу побольше гнусавой сварливости, я мгновенно переместился в сторону от двери.

— Светлана Ульманен здесь проживает? — Хорошо поставленный баритон донесся с лестницы.

— Вы ошиблись квартирой. Здесь проживаю я.

Рука опустилась на рычаг, блокирующий дверь, как по вертикали, так и по горизонтали и только после этого бросаю взгляд на кухню, где сидела Светка, но девушка уже стояла рядом. Она молча качнула головой из стороны в сторону и прижала указательный палец к губам. С лестницы донеслось сопение, и тот же голос произнес:

— Мне очень нужно увидеть Светлану.

— А мне очень хочется спать. Понятно? — Ситуация возникла нелепая и непонятная, но открывать дверь или препираться стоя за нею я не собирался. — Будете ломиться в дверь, я вызову милицию, и там объясняйте, что вы не верблюд.

— Сам — верблюд! — Донеслось из-за двери, и гулкие шаги загромыхали по ступеням.