Пронзительный ветер свистал над равниной, но странники не чувствовали ветра; он нес их в своем стремительном потоке, как река несет кусочек сосновой коры.
— Впереди город, — сказал один из Пузырей.
На зеленоватой воде огромного озера лежали лесистые острова. Их было три. С одного острова на другой. Словно мосты, перекидывались крутые сияющие радуги. Максим насчитал двенадцать радуг. Прежде ему доводилось видеть только одну за раз, да и то не так уж часто. А тут целых двенадцать!
У подножия радуг лежал Город, врезанный в золотое кольцо городской стены. Стена переходила с острова на остров, с холма на холм, и зубцы ее колюче сверками на солнце.
Множество лодок под белыми парусами шло по проливам. Они причаливали к набережным. Где дома поднимались прямо из воды. А спокойная вода в точности повторяла все очертания и цвета, создавая опрокинутый рисунок города со всеми его дозорными башнями на стенах, радугами, лодками, изящными домиками набережных. Город Удивительных Чудес, казалось, сам летел навстречу Максиму.
— Мы спустим тебя на этот мост, — сказали Пузыри, показав на одну из двенадцати радуг. — Там меньше людей. Горожане нас не любят, а их мальчишки…
Только теперь Максим разглядел на крутой светящейся дуге моста-радуги торопливых прохожих и странные продолговатые экипажи, заостренные с обоих концов. Эти экипажи мчались с невероятной скоростью и исчезали в затейливой путанице улиц.
Снизу уже заметили Летучих Пузырей. Прохожие на мостах останавливались, размахивали руками, что-то объясняя друг другу, и показывали на небо. Они облепили перила, кричали, и крики их, сначала слитые в едва различимый шум, становились все слышнее и грознее. Это Максиму не понравилось.
— Спускайтесь быстрее, — сказал он Пузырям. — А потом сразу взлетайте, не задерживайтесь.
— А где нам ждать тебя?
— Летите помогать остальным. Я позову вас, когда будет нужно.
Говоря это, Максим не знал о том, как скоро ему понадобится такая славная летающая упряжка.
Пузыри плавно опустили его на гладкую прозрачную поверхность моста подальше от прохожих. Взлетели, торопливо кувыркаясь в воздухе, и повисли в высоте над городом, чтобы следить оттуда за тем, что произойдет дальше.
Максим окружили незнакомые сердитые люди. Одеты они были в удобные костюмы, похожие на комбинезоны, потому что и рубашка и брюки казались сшитыми из одного куска грубоватой, но прочной и красивой материи. На ногах — легкие башмаки с пряжками. Поверх костюма многие носили кожаные фартуки, порядочно потертые, но еще прочные. Крепкий запах рабочего пота, машинного масла и дыма исходил от этих людей, и лица их были суровы.
— Я прилетел к вам, — начал говорить Максим. — потому что…
Один из горожан без церемоний зажал ему рот жесткой мозолистой ладонью, другой выхватил у него из рук палку тетки Тимофеихи. Остальные раздались в стороны: неподалеку остановился заостренный с обоих концов экипаж, в точности такой, какие Максим уже видел сверху. Оказалось, что это большая лодка, поставленная на толстые резиновые колеса. В середине лодки торчала мачта, на ней белел развернутый парус, но вместо обычных сидений в лодке стояли глубокие кресла. В ней было трое пассажиров, одетых, как все, и непохожих на других только тем, что они носили бороды. Это были роскошные бороды во всю грудь. Одна черная до синевы, другая ярко-рыжая и третья седая. Максима подвели к лодке, по знаку Рыжебородого заставили ступить на подножку, легонько подтолкнули в спину. Он перепрыгнул через лакированный борт, остановился. Рыжебородый снова подал кому-то знак. Максима схватили за плечи, усадили в кресло. Черная повязка легла на глаза, туго стянула голову. Лодка дрогнула и покатилась. Ветер дул в лицо. Максим сидел и думал:
«Вот так встреча!»