1. ДЕВУШКА В ПАЛИСАДНИКЕ

А утро было неожиданно ясное и холодное. Высоко в небо пронзительный ветер гнал белые мячики облаков, не желая спускаться вниз, в каменные жабры города, где ему пришлось бы крутить вихри на пыльных перекрестках, путаться в черных подолах старух, идущих к утренней мессе, раскачивать султаны жандармских киверов, занавески в окнах, белье на веревках, штандарты над правительственными зданиями, громыхать жестяными вывесками лавок, трактиров и мастерских. В городе было тихо и немного сумрачно, медленно дымились мостовые, теневая сторона хранила ночную промозглую сырость.

Солнце поднялось уже довольно высоко, когда Пип и Джип вышли из дома, в котором провели остаток ночи. Хозяева этого дома, разумеется, отсутствовали, о чем Джип горько сожалел: некого было поблагодарить за гостеприимство. Он даже хотел написать записку, но благоразумный Пип вовремя напомнил ему, что на таких вещах легко оставить отпечатки пальцев, кроме того, в буфетах не нашлось ничего съестного, что значительно охладило признательность самозваных гостей.

Они пошли по пустынной окраинной улице, покуривая, с видом самым благодушным. Но первый же прохожий – пожилой господин в черной одежде, завидев их, перешел на противоположную сторону, ускорил шаги воспользовался первым переулком, чтобы юркнуть в него и скрыться.

– Что-то неладно. Джип, – произнес Пип, почесав затылок. – Ты заметил, как он поглядел? Будто я носорог, а ты жирафа, ей-богу! К чему бы это?

– К телеграмме из банка, – сказал Джип. – Нам хотят открыть неограниченный кредит.

– Шутишь… А может, он угадал, какое у меня ремесло?

– Это ты шутник, Пип. У него же не было с собой сейфа.

Потом навстречу им попался нагруженный пакетами мальчишка-рассыльный. Неизвестно, что его напугало, но он сразу кинулся прочь, роняя пакеты. Тогда приятели остановились и придирчиво оглядели друг друга. Решительно ничего пугающего в их облике не было. Оба были одеты в слегка подержанные, но вполне пристойные костюмы и напоминали деловых людей – Джип сортом выше, а Пип – несколько ниже коммивояжера. Фраки были оставлены в чемодане. Оба пожали плечами.

И тут из раструба динамика, укрепленного на столбе, грянул голос:

– Стой! Смирно! Передаем последние известия. Сегодня ночью в нашей столице раскрыт грандиозный заговор рыжих. Они задумали кровавый переворот и покушение на священную особу государя суперимператора. Признано, что благодаря своему особому характеру, коварству, прирожденной склонности к критиканству рыжие переросли в серьезную опасность для нашей обожаемой монархии. Здоровый народный инстинкт давно заклеймил рыжих в известной песенке: "Рыжий – красный, черт опасный!" Вы чувствуете, какой здесь скрыт глубокий смысл? Смерть рыжим! Смерть красным! Слава великому суперимператору!

– А-а! – сказал Пип.

– Да, – сказал Джип. – Усы я снял, а это, – он стащил с головы рыжий парик, – забыл.

Он спрятал парик в карман. Динамик рявкнул:

– Шагом марш!

Прохожие больше не замечали этих двух людей, которым суждено было сыграть необыкновенную роль в истории империи. Зато на самих прохожих поглядеть стоило, и тем более, чем оживленнее становились улицы. Можно было подумать, что находишься за кулисами невиданного театра, где готовят несколько спектаклей сразу, так диковинно и разнокалиберно были одеты горожане. От пародии на современный костюм до камзола и кюлота – полный набор костюмерной богатого театра. Пип был совершенно очарован видом какого-то кавалера, который вылез из автомобиля, – в брыжах, в коротком плаще, в шелковых чулках до бедер, со шпагой на боку.

– Вот змей! – говорил он восхищенно. – Ты мне в другой раз не мешай, Джип, я его только окуну разок в канаву – и все.

Над городом гремели марши, прохожие шли, дружно маршируя. Пип и Джип строевым шагом вышли на Королевскую улицу и направились к небольшому двухэтажному особнячку. Там в крохотном палисаднике сушилось на веревке белье и сидела на скамейке молоденькая девушка. Тут Джип остановился и дал Пипу последние инструкции:

– Самое главное – не трусь, старина. Не забывай: в случае чего – мы оба из Синг-Синга. И ты, и я. А вся твоя работа – важно кивать, когда я говорю. Ну-ка, попробуй. Это называется – важно? Ты же не на виселице, Пип! Повторим.

– Воротник проклятый… – оправдывался Пип.

– Ладно! – Джип непринужденно облокотился об изгородь палисадника. – Милашка! – окликнул он девушку. – Эй, милашка!

– Ми-лаш-ка?! – повторила она с недоумением. Джип чуточку растерялся.

– Вам не нравится это слово?

– Нет, почему же, – сказала девушка и звонко расхохоталась. – Милашка! Очаровательно! Послушайте, вы ко всем так обращаетесь?

– Нет, почему… – смущенно сказал Джип. – К мужчинам – нет.

– А я и не имела в виду мужчин, – сказала девушка, явно забавляясь. – Послушайте, почему ваш приятель так смешно трясет головой?

Джип с яростью обернулся к Пипу, который важно кивал.

– Перестань сейчас же!

– Но ты же сам сказал…

– Мало ли что я сказал! – Джип овладел собой и повернулся к девушке. – Вы не сбивайте меня с толку, крошка. Я пришел по делу. Тут живет король Франции Людовик… Людовик Двадцать…

– Четвертый? – закончила она. – Да тут, тут. А вы что, кредитор? Или, может быть, вы Меровинг, Каролинг или Капетинг?

– Кто, кто? Нет, я Джип.

– Джип? Какая прелесть! Вы из Валуа? Или из Бурбонов?

– Я… из Сан-Доминго.

– Из Синг-Синга, – шепотом поправил Пип. Джип шепотом посоветовал:

– Заткнись, дурак.

– Не ссорьтесь, – сказала девушка, – я все равно не знаю такой династии. Короче, вы принц?

Джип попытался быть галантным:

– Нет, но я жалею об этом, когда гляжу на вас.

– Не стоит, – сказала она. – Терпеть их не могу. Вы знаете о чем думают принцы?

– Понятия не имею. Не интересуюсь государственными тайнами.

– Эту я вам открою. Принцы думают о жилплощади.

– О жил… пло?.. – сипло выдавил Пип.

– А о чем же еще?

Она стала рассказывать, что прежде в столице было довольно просторно. Бывало, свергнут где-нибудь короля, он приезжает сюда, приносит присягу на верность суперимператору и получает персональный особняк. Считается, что это территория его державы, на которую никто не смеет посягнуть.

– Видите? – сказала девушка.

На фасаде особняка сияла надпись "Королевство Франции".

– Но потом, когда все особняки были распределены, в один злосчастный день сюда приезжает Наполеон Седьмой.

– Наполеон Седьмой?! – повторили Пип и Джип.

– Да, так называемый император Наполеон Седьмой, – повторила она. – А поместить его некуда. Мы его, само собой не признаем, ведь это узурпатор. Но государь суперимператор Цезарь-Адольф Второй и сам пришел к власти с помощью… своих личных талантов. Он повелел узурпировать половину Французского королевства в пользу так называемого Наполеона Седьмого. Видите? – на другой половине фасада сияли слова "Французская империя". – Какое несчастье!

– Какое несчастье! – повторили Пип и Джип.

– Оказывается, это было еще не все. Потом явилась целая орава потомков древних королевских родов, которые были свергнуты предками Людовика Двадцать Четвертого. Потомки Хлодвига, потомки Карла Великого, Франциска Первого, Филиппа Красивого… И все эти Меровинги, Каролинги, Капетинги подают в суд и по суду получают жилплощадь в особняке французского короля. Явился представитель орлеанской ветви, явился даже потомок Дюбуа, но этому было в иске отказано: ведь его предок был незаконнорожденным.

– Безобразие! – возмутились Пип и Джип.

– Так или иначе, но дело кончилось тем, что его королевское величество ютится в маленькой проходной комнате. Не правда ли, какой ужас?

– Хуже некуда, – согласились Пип и Джип.

– Правда, есть еще каморка для прислуги, – сказала девушка. – И в ней живу я. Вот так здесь приходится даже королям. А представляете, каково принцам? И о чем эти несчастные принцы могут думать, кроме как о принцессе с собственной жилплощадью?

– Конечно, – сказал Джип, – конечно. Но, дорогая крошка… как, кстати, вас зовут?

– Маргарита.

– Стало быть, Марго? Славно. Так вот, милая Марго, приятно в наш черствый век видеть, как близко к сердцу вы принимаете несчастья ваших господ. Я лично тронут. Ты, Пип?

– Кошмарно, – просипел Пип.

– Мне хочется вас утешить, – продолжал Джип, – мы явились сюда специально для того, чтобы облегчить бремя страдания высочайших особ. Прошу вас, пойдите и доложите его величеству Людовику…

– Сейчас мы это устроим, – сказала Марго. Она подергала бельевую веревку за свободный конец, в доме задребезжал звонок, и на крыльцо выскочил королевский камердинер.

– Филипп, – сказала Марго, не оборачиваясь, – доложите королю, что его умоляют об аудиенции кавалер де Сан-Доминго де Синг-Синг и кавалер…

– Пип, – подсказал Пип.

– …де ла Пип, – закончила Марго.

– Слушаюсь, ваше королевское высочество! – Филипп исчез. Ошарашенные Пип и Джип переглянулись. Маргарита поднялась со скамейки.

– Рада была познакомиться с вами, господа. Надеюсь, мы еще увидимся. Прощайте!

– Принцесса! – сказал ошарашенный Джип, глядя ей вслед.

– Принцесса… – просипел Пип, стоя за его спиной.

– Милашка, – убежденно сказал Джип, и Пип подтвердил:

– Милашка!

Джип перевел дух.

– Ну, дело в шляпе, Пип. Сейчас увидим нашего первого короля.

2. ЕВРОПА В ОГНЕ

Камердинер Филипп снова появился на крыльце.

– Господа, – сказал он голосом, исполненным сочувствия и грусти, – аудиенция не может состояться по техническим причинам: аудиенц-зал закрыт на ремонт. Но, – в его голосе появилась дружеская интимность, – не огорчайтесь. Принцесса уговорила своего августейшего отца невзначай встретиться с вами в дворцовом парке. Можете войти, – Филипп распахнул перед ними калитку, Пип и Джип вошли в палисадник. – Сейчас его величество завершит государственные дела и вый…

Чей-то вопль в глубине дома прервал его речь. Дверь распахнулась, и на крыльцо, пятясь, с поднятыми руками выбежал человек в белой куртке и колпаке – королевский повар. Он попытался нащупать ногой ступеньку, не смог и спикировал на клумбу. Следом из дому выскочил сам король Людовик. Он размахивал старинным дуэльным пистолетом. Король кричал:

– Я тебе сто раз говорил: если снова подашь на стол вчерашнюю индейку… Кончено! Мое августейшее терпение лопнуло! Филипп, палача!

– Помилуйте, ваше королевское величество!

– Не помилую, не проси! – свирепо сказал король.

Повар заныл:

– Ваше величество, войдите в мое положение: вас много, а я один и…

– Что? Вот как! Выражаешь недовольство существующим порядком? Ты красный агент? Палач, повесьте этого шпиона вон на том дереве!

Палач, дряхлый старичок с веревкой, сошел с крыльца, но повар увернулся, и палачу пришлось гоняться за ним по палисаднику. Несмотря на дряхлый вид, в нем чувствовалась уверенность и профессиональная хватка. Повару приходилось туго. Он бегал по палисаднику и в отчаянии вопил:

– Ваше императорское величество! Ваше императорское величество!

На втором этаже распахнулось окошко, из него высунулся лысенький толстячок.

– Что за шум? – спросил он сердито.

Повар кинулся на колени, закричал:

– Бурбон приказал меня повесить!

Толстячок покраснел, захлебнулся гневом:

– Эй вы… бывший! – крикнул он королю. – Чего ерепенитесь? Это мой повар!

– Нет, мой! – закричал Людовик.

– Мой! – заспорил Наполеон.

Король топнул ногой.

– Нет, не ваш!

– Слушайте, старый придира! – прокричал Наполеон VII. – Мой кузен император изволил разделить весь обслуживающий персонал пополам. Это наш общий повар! Так что же вы вздумали вешать его в одиночку?

– Хорошо, – отозвался король Людовик. – Филипп! Принеси палачу топор. Половину повара повесим, а вторую отдадим Бонапарту.

– Вы зарываетесь! – отозвался король. Внезапно он заметил белье на веревке. Шея у него вздулась. – Как вы… посмели… – выговорил он, – повесить свое тряпье на государственной границе? А? Да я… я…

– Это моя граница! – взвизгнул Наполеон VII.

– Нет, моя! – закричал Людовик XXIV и обернулся к камердинеру, выбежавшему в палисадник с топором в руках. – Филипп! Конфискуйте контрабанду!

Камердинер с невозмутимым видом собрал белье, унес его в дом. Наполеон всплеснул руками.

– Императрица! Императрица! Погляди: Бурбон наше белье упер!

С треском распахнулось соседнее окно, из него высунулась растрепанная голова заспанной женщины.

– Ах ты, Бурбошка разнесчастный! – завопила она пронзительно на весь квартал. – Лопнули бы твои глаза бесстыжие! Да чтоб твоя бабушка тридцать раз в гробу…

– Я не желаю с вами разговаривать, – оскорбленно отвечал король. – Вы прачка, вот кто вы, сударыня!

Императрица завопила еще пронзительнее:

– Напа, ты слышишь, как оскорбляют твою жену? Какой ты после этого мужчина? Я – прачка? Хорошо, пускай я прачка! – И она завизжала: – Аристократов на фонарь!

Людовик XXIV зажал уши ладонями. Старичок палач в страхе выпустил повара, которого только что поймал и приволок под дерево. Повар кинулся к соседнему палисаднику, где возле изгороди стоял тот самый человек в плаще и шелковом трико, который недавно вызвал такое восхищение Пипа. Он с интересом прислушивался к скандалу. Это был испанский король Карл. Повар подбежал к нему, крича:

– Не хочу больше тут жить! Эмигрирую! Ваше величество, прошу политического убежища!

– Вы католик? – бесстрастно произнес король Карл.

– Я перейду в католичество!

– Паспорт? Виза?

– Нету – в отчаянии вопил повар.

Тогда король отвернулся и шепотом сказал:

– Полезайте!

Повар мигом перемахнул через ограду.

– Что это такое, ваше величество? – закричал испанцу король Людовик.

– Не понимаю вас, коллега, – невозмутимо ответил король Карл.

– Филипп, – приказал Людовик, – пишите ноту королю испанскому: "Нам стало известно, что вы дали приют…" так, так, правильно… "Требуем немедленной выдачи…"

– Дон Орельяно-Хуан-Родригес-Санчес-Мария-Эмилиано ди Тонтуррадо, – сказал король Карл в окошко через плечо, – ответьте: "Королевскому правительству ничего не известно ни о каких эмигрантах. Королевское правительство глубоко сожалеет…"

– Филипп, предъявите ультиматум: в течение двадцати четырех часов…

– Герцог ди Тонтуррадо, вы отвергаете ультиматум, как унижающий честь…

Людовик XXIV взорвался:

– Филипп! Объявите войну и в поход!

Филипп выхватил из кармана штопаную дамскую перчатку, швырнул ее через ограду, убежал в дом.

– Герцог, в ружье! – приказал король Карл.

Филипп и герцог ди Тонтуррадо выскочили наружу с ружьями наперевес, прицелились друг в друга. Толстенькая физиономия Наполеона VII сразу исчезла, императрица с визгом захлопнула окошко. Джип рванулся вперед:

– Постойте, ребята!

Но поздно: уже щелкнули курки. Правда, оба ружья дали осечку, так что никто не пострадал, но это лишь пуще раздосадовало короля Людовика. Он покрепче насадил корону, засучил рукава.

– Филипп, шпагу!

– Герцог, шпагу! – отозвался испанец.

Короли со шпагами в руках сошлись у ограды, разделявшей палисадники, и клинки, лязгая, засверкали, завертелись в их руках, словно велосипедные спицы. Принцесса Маргарита, выйдя на крыльцо, сказала с досадой:

– Ах! Опять!

Джип бросился, вперед.

– Ребята, то есть ваши величества! Нельзя же так истреблять королевские кадры! Прекратите! Я призываю вас к единению… перед лицом…

– Чьим? – спросил король Карл своим чопорным скрипучим голосом.

– Акционерного общества "Пип и Джип"!

Король Людовик ничего не слышал. С криком "Дени монжуа!" он нанес испанцу удар, достойный д'Артаньяна, однако тот невозмутимо парировал и, проскрежетав: "Бог и король!" сам ответил отличным ударом, который француз отразил с изяществом и блеском.

– Дени монжуа!

– Бог и король!

Бой разыгрался совсем нешуточный, ни один из противников не отступал и не давал спуску другому. Развести их можно было только силой, на это никто не осмелился бы. Марго, побледнев, замерла на крыльце. Джип продолжал свою речь:

– Ваши величества! Акционерному обществу стало известно о возникновении военного конфликта между ведущими державами Европы. Опыт истории говорит о том, что в подобных обстоятельствах высокие враждующие стороны, как правило, испытывают финансовые трудности. Компания "Пип и Джип" выведет вас из затруднений…

Короли отвечали ему только звоном шпаг.

– Компания "Пип и Джип" даст вам деньги!

Звон шпаг затих.

3. ГЕРЦОГ В КВАДРАТЕ

Короли, отдуваясь, отошли от ограды.

Людовик XXIV сказал:

– Филипп, проведите переговоры о перемирии.

– Спасибо… – шепнула Джипу Марго.

Филипп и герцог ди Тонтуррадо с белыми флагами с двух сторон двинулись к ограде.

– Что вы сказали, э… – заговорил король Людовик.

– …шевалье де Сан-Доминго, – подсказала Марго.

– Вот именно, – продолжал Людовик. – Деньги? Сколько? Когда? Условия?

– Компания "Пип и Джип" работает на началах полной честности и взаимного доверия. Соблюдая эти краеугольные принципы во всей чистоте, вынужден вам сообщить, что денег у нас нет.

– Какое… гм!.. – рассвирепел Людовик. – Филипп! Отзовите парламентеров!

– Как хотите, – сказал Джип, – но деньги будут. Много. Сколько захотите.

После короткого раздумья Людовик махнул рукой:

– Филипп! Продолжайте переговоры.

– Мне можно послушать? – смущенно спросил король Карл.

– Филипп! Можете заключить мир, – великодушно заявил Людовик.

И вот они сошлись у палисадника – Пип, Джип и два короля. Тут же, чуть в сторонке, ди Тонтуррадо и Филипп быстро писали что-то на одной бумажке, поминутно вырывая ее другу друга из рук и фыркая, как коты.

– Итак? – сказал Людовик.

– Ваши величества, – заговорил Джип, – вы лишились ваших королевств, ваших столиц и ваших дворцов, а вместе с ними – ваших доходов. Но вы сохранили кое-что более ценное, чем золотые рудники Аляски, алмазные копи Африки, жемчужные отмели южных морей.

Тон произвел впечатление. Король Людовик, наморщив лоб, сдвинул корону на затылок.

– Про что это вы, черт побери?

– Он говорил о ценностях духовных, – разъяснил своим скрипучим голосом Карл. – Мы как-никак помазанники, избранники, законнейшие пастыри народов. Правильно, молодой человек?

– Тысяча дьяволов! – воскликнул король Людовик. – Если он пришел читать проповедь, он у меня через минуту будет висеть на дереве с языком чуть покороче моей шпаги! Вы действительно имели в виду духовные ценности, молодой негодяй?

Он выразительно взмахнул шпагой перед носом Джипа. Пип отбежал к калитке. Джип, следя глазами за кончиком блестящего клинка, ответил:

– Ваши величества близки к истине. Но не беспокойтесь. Эти ценности вполне рентабельны. И удобны в эксплуатации. Не надо лазить в грязные шахты и штольни, нырять на морское дно. Вся работа – раскрыть кошелек, когда хлынет золотой дождь. Истинно королевская работа!

От напряженной работы мысли лоб Людовика XXIV покрылся испариной.

– Соблазнительно. Где же они тогда, почему я их не вижу? Не томите, говорите, друг мой! – взмолился он.

– Они в руке вашего величества, – произнес Джип загадочным тоном. – В той самой, в которой вы держите шпагу.

– Мне надоели загадки. Нельзя ли отгадку?

– Она проще простого. У вас никто не отнимал и не может отнять право подписывать дворянские грамоты. Верно?

– Верно-то верно… – Людовик запустил пятерню в волосы под короной. – Да толку что?

– В изгнании, – сказал Джип, – хоть на Луне, ваша подпись останется подписью взаправдашнего живого короля. Между тем в стране уйма дураков, которым жаль денег на пару подтяжек, но ничего не жаль на самый пустяковый титул.

– Тоже верно, – сказал Людовик. – Однако в наших обстоятельствах это… не практикуется.

– В том-то и ценность идеи! Это так просто, а никто не догадался. Вы знаете, какие денежки платят за фальшивые грамоты? А ведь наши-то будут подлинные! Иной за звание простого дворянина отвалит… тысяч сто!

– Ого! – сказали короли, краснея от удовольствия.

– Если вы доверите это дело компании "Пип и Джип", она начнет переговоры с покупателями. В нашем активе – сотни кандидатур. Этот городишко прямо кишит будущими дворянами, настоящее золотое дно, другого такого места нет на всей планете. Комиссионные…

Король Карл перебил его.

– Скажите, дон… Сан-Доминго, – спросил он мечтательно, – сколько, по-вашему, может стоить титул графа?

– Я думаю, не меньше миллиона-двух.

– Ого! – сказали короли.

– А герцога? – спросил король Людовик.

– Десять… нет, сто! Не меньше ста миллионов.

– Ого-го! – сказали короли.

– Решено? – сказал Джип. – Вы вступаете в акционерное общество "Пип и Джип"?

Короли переглянулись. Людовик XXIV сказал:

– Мы обсудим этот вопрос. Приходите, шевалье, за ответом этак… месяца через полтора-два. Думаю, нам удастся выбрать несколько минут для аудиенции.

– Я не уйду без ответа сейчас, – преспокойно заявил Джип. – Я вас понял, ваши величества. Говоря начистоту, вы считаете, что можете обойтись без посредников?

Король Людовик угрожающе заворчал. Король Карл сказал вкрадчиво:

– Говоря начистоту, почему бы и нет? Не вижу у вас возможности помешать нам.

– А я вижу, – сказал Джип нахально и направился к калитке. – Пока, монархи!

– Эй, эй! – закричал король Людовик. – Куда вы, милый шевалье?

– К одному знакомому, тут неподалеку, – ответил Джип уже из-за ограды, – к Францу Габсбургу. Пип, за мной!

– Ну-ну, не надо спешить. Мы же еще не уточнили деталей нашего договора!

– Это другой разговор, – сказал Джип. – Что ж, побеседуем.

– Какие меры, дорогой Сан-Доминго, – сказал король Карл, будто и не было никакой заминки, – мы с вами предпримем против инфляции титулов, которая непременно наступит, когда о нашем… предприятии проведают другие? Ведь, к сожалению, мы не можем… э-э… запатентовать идею.

– Я думал об этом. При первых признаках опасности мы соберем всех венценосцев этого города и предложим им совместно разрабатывать нашу золотую жилу. Мы расширим общество…

– Мы организуем профсоюз! – воскликнул Людовик XXIV. – Профсоюз королей! Каждый будет иметь право продать строго определенное количество титулов в год по цене не ниже минимальной. Таким образом мы сможем поддерживать цены на хорошем уровне. Иначе каждая кухарка, продав лукошко краденых яиц, вознамерится получить дворянскую грамоту.

– У вас подлинно государственный ум, ваше величество, – сказал Джип.

– Да и вы изрядная шельма, – лукаво ответил король. – А кто вздумает продавать грамоты из-под полы, того мы лишим короны!

– Но пока не проведали другие, мы успеем снять сливки, – сказал Джип.

– Значит, решено? Вы вступаете в наше общество?

– Разумеется! – сказали короли.

Джип сказал:

– Делайте вступительные взносы.

Король Людовик надвинул корону на лоб.

– Гм… Кхм… Это сложно, милый Сан-Доминго… Впрочем, Филипп, принесите тот луидор – знаете, в жестянке из-под леденцов.

– Герцог ди Тонтуррадо, по-моему у вас в кармане случайно завалялось три пиастра, – сказал король Карл. – Дайте-ка их сюда.

– Не густо, – задумчиво сказал Джип, пряча монеты в карман.

– Это верно, приятель, – король Людовик на минуту задумался. – Впрочем, есть выход. Вы дворянин?

– До н-некоторой степени, – сказал Джип.

– Ясно, – сказал Людовик. – Тем лучше! – он взмахнул шпагой. – На колени! Но-но, не брыкаться! – Людовик ударил Джипа шпагой по плечу. – Король Франции дарует тебе рыцарское достоинство. Это – сто тысяч моего вклада в вашу фирму. Встаньте, рыцарь!

– Один момент! – проскрипел король Карл и ударил Джипа по другому плечу. – Станьте рыцарем также испанской короны. Хотя, – прибавил он задумчиво, – нечего скряжничать: жалую вам титул виконта. Всего, значит, шестьсот тысяч.

Король Людовик побагровел.

– Переплюнуть меня захотели? Рыцарь, с этой минуты вы граф! Два миллиона сто тысяч!

– Ди Тонтуррадо, – невозмутимо произнес король Карл, – приготовьте синьору грамоту на титул маркиза. По меньшей мере три миллиона.

– Так-так, ваши величества, кто больше? – сказал Джип.

– Филипп! Грамоту на титул герцога! – закричал король Людовик.

– Сан-Доминго, – произнес король Карл, – вы – дважды герцог! Тонтуррадо, произведите подсчеты.

– Герцог в квадрате, – сказал Джип. – Тонтуррадо, не трудитесь. – Арифметика – моя страсть. Что ж, ваши величества, спасибо за доверие. Мы немедленно приступим к работе. Прощайте.

– Прощайте, герцог, – сказали короли.

– Прощайте, ваша светлость, – сказали Филипп и ди Тонтуррадо.

– Моя – что? – переспросил Джип. – Ах, да! Дорогая принцесса!

– Милашка, – шепотом поправила Марго.

– Кстати, что вы делаете сегодня вечером? – шепотом спросил Джип. И они еще немного пошептались у крылечка, пока король Людовик говорил:

– Филипп! Объявите указ о помиловании королевского повара. После всех этих волнений я что-то… гм… – он выразительно похлопал себя по животу.

В ближайшем переулке, откуда королевский особняк уже не был виден, Пип, дождавшись, когда Джипа перестанет корчить от смеха, мрачно сказал:

– Слушай, зачем мы связались с этими салагами? Голоштанники какие-то. Тоже мне, короли. Джип, Джип!

Джип разъяснил:

– Не Джип, а ваша светлость. Зато мы теперь существуем легально. Фирма! И, – он подкинул на руке монеты, – я знаю одного хрыча – тут, за углом, – который скупает всякие древности, особенно золотые. Пойдем-ка, отпразднуем день моего рождения.

– Джип, Джип! – снова заныл Пип.

– Заткнитесь, шевалье!