Радио молчало. И снова стали слышны звуки, от которых горожане отвыкли: шарканье шагов по мостовой, шорох, с которым ветер гнал обрывки газет, проспекты несостоявшегося празднества, разноцветные обрывки серпантиновых лент, выметенных с трибун суперимператорского цирка. Пронзительный ветер хозяйничал в столице, заключенной в стенах из монолитного железобетона с зубцами, обмотанными колючей проволокой. Ветер свистал на всем пространстве от харчевни "Дядюшка Мирбо" до оптового склада "Токсима и сыновья. Рогожа и кожи". Ветер громыхал жестяными вывесками, обрывал со стен правительственные распоряжения, а с губ – шепотки, шепотки… Был слышен шум и свист ветра, а радио молчало. И это было страшно. Среди дня закрылись ставни домов и улицы опустели. Редкие прохожие шли не в ногу, пугливо оглядываясь: видно, уж самая крайняя необходимость выгнала из дому, хотя день был вовсе не плохой, только дул ветер, но солнце светило ярко.
Джип один стоял на Королевской улице и, чему-то усмехаясь, рассуждал сам с собой:
– Согласится или не согласится? Вот ведь не думал… Забавно! А городишко-то притих. Сидят по норам, съежились, ждут, какие последуют указания из мозга империи. А там вместо мозга – Пип. Налакался и дрыхнет. И мне еще за ним идти, вытаскивать, если сам не объявится… Согласится или не согласится?
В то время из окна послышался голос короля Людовика XXIV.
– Филипп! Проводите послов его величества короля Ньянаньенга!
Дверь особняка отворилась. Вышли профессор и трактирщик, розовые от смущения. Джип подбежал к калитке.
– Не согласился? – спросил он. – Я так и знал!
– Старый прощелыга! – сказал трактирщик в угрюмой ярости. – Уж выбрал ты себе родню, ничего не скажешь!
– А что! – осведомился Джип невинным тоном.
– Он говорит, – сказал профессор, – что не может отдать свою дочь негритянскому царьку. Говорит, что он лично против расовой дискриминации, но что скажут другие династические кланы…
– …и всякая такая ерунда, – добавил трактирщик. – Он требует назад свой луидор.
– Отдайте, если хочется, – Джип насмешливо фыркнул. Трактирщик сказал:
– Ты не смейся, малый. Чую: опять задумал штуку. Говори, какую.
– Да, мальчик, – сказал профессор. – Как ты намерен поступить? Не надо глупостей, прошу тебя…
– Ладно, ладно, – сказал Джип, – сейчас увидите. – Ку-ку, Марго!
Марго появилась в окне.
– Ку-ку, Джип!
– Выходи, я жду!
– Минутку, Джип! – она скрылась.
– Вот и все, – сказал Джип и продолжал, будто цитируя газетный отчет. – Прекрасная принцесса была среди бела дня похищена шайкой злоумышленников.
– А дальше. Джип? – с тревогой спросил профессор.
– Дальше? – переспросил Джип, глядя как Марго с чемоданчиком в руке бежит к нему через палисадник. Он подкинул на руке корону. – Я знаю одного хрыча – тут, за углом… – и осекся, покосившись на трактирщика. – На дорогу нам хватит.
– Ты снова уходишь. Джип? – сказал профессор с мольбой. – Не надо, останься.
Джип сказал:
– Не могу. Это ты пойдешь с нами. Я ведь, между прочим, специально за тобой пришел. Ты нам нужен, велели разыскать. Понятно?
– Не могу, Джип, – сказал профессор. – Мне поздно… и там я не успею привыкнуть, не смогу работать. Это все-таки наша страна. Джип.
– Сам знаешь, теперь тут все пойдет по-другому, – добавил трактирщик.
– Все равно не могу, – сказал Джип. – У меня ведь тоже есть кое-какие делишки. Иногда даже серьезные. Марго, ты оставила своему старику записку?
– Да, – сказала Марго.
– Молодчина. Родителей надо уважать. Пошли!
Но трактирщик загородил им дорогу.
– Да что это? Я не пущу!
Джип посмотрел на него веселыми блестящими глазами. Трактирщик заворчал. Джип показал ему корону.
– Сколько стоит этот бублик, по-вашему?
– Не знаю, – угрюмо сказал трактирщик. – Надо взвесить. Пойдем.
– Ладно, – сказал Джип. – А ты, папаша, стой пока тут и не вздумай удрать.
Они ушли втроем, но профессор не заметил этого. Чертя ногтем в книге, он бормотал:
– Альфа-эндорра фрувиалирует…
В это время в королевском особняке разгорался скандал. Послышался голос Наполеона VII:
– Вы сами все время говорите, что вы ответственный квартиросъемщик! Вот и платите излишки за газ!
– Сколько надо, плачу! – отвечал король Людовик. – А вы со своей прачкой…
Императрица завизжала:
– Напа, ты слышишь? Опять твою жену оскорбляют!
– Вы потише, гражданин Капет! – закричал Наполеон.
– Ка-апет?! – взорвался Людовик XXIV. – Ах ты узурпатор!
– Сами вы, Капетинги, узурпаторы! – послышался еще чей-то голос. – Нечего на зеркало кивать, коли рожа крива!
– А вы, Каролинги, лучше? – послышались другие голоса. – Ха-ха, когда Гуго… Так им и надо! Мы, Меровинги… – и тут поднялось такое – как в собачьем питомнике в час кормежки. Из хора голосов, наконец, вырвался голос короля Людовика:
– Марго! Марго, они опять меня… довели. Марго! – а галдеж в доме все разрастался. – Куда же она девалась? А-а!.. – закричал вдруг король. Он высунулся из окна, оглядел улицу. – Сбежала! С каким-то негритянским корольком! – тут он заметил профессора, помахал белым листочком – запиской Марго. – Вы слышите? Она сбежала с вашим протеже! Бросила меня на растерзание… этим… Ишь! Вы только послушайте: Меровинги, Каролинги… – он обернулся. – А кто вы такие? В сущности? Паразиты! Эксплуататоры! Марго, Марго… – и, зажав уши, король пробежал через весь дом, выскочил на улицу. Профессор, поглядев в его несчастное лицо, захлопнул книгу.
– Послушайте, – сказал он, – бросьте. Пойдемте прогуляемся, вы успокоитесь…
– Нет… – сказал король Людовик. – Нет! Что мне остается? Вы их слышите? Заедают сожители! Орут… хуже рыжих! Марго сбежала! Вы знаете, он был даже не дворянин, когда мы встретились. Я ее за Карлоса думал отдать – соседняя держава, вдовец… Не переживу! А слушки-то, слушки по городу ходят… Империя-то наша, говорят, того – тю-тю! Ох, беда за бедой… Ох, надоело мне!.. Я знаю, что я сделаю! – закричал он и ринулся в дом. Скандал там сразу разгорелся пуще. И вдруг из раскрытого окна раздалось дребезжащее старческое пение:
– Алон, анфан де ла патри! – пел король Людовик. Из окошка высунулся трехцветный флаг Французской республики. Держа флаг, король отсалютовал профессору шпагой. Кончики его седых мушкетерских усов победно торчали. Людовик продолжал петь, и под звуки "Марсельезы" из дому высыпали Меровинги, Каролинги, Капетинги с картонками, узлами, чемоданами.
– Безбожник! Санкюлот! Робеспьер! – вопили они, грозя королю кулаками.
Последними выбежали Наполеон VII и его супруга. За ними со шпагой в руке выскочил король Людовик.
– Вон из моего дома! – кричал король Людовик.
– Еще уви… – начал Наполеон, но тут король кольнул его шпагой сзади, рявкнул грозно:
– Что?! Собирай манатки! Сматывай удочки!
Наполеон VII, наконец, осознал серьезность происходящего.
– Ваше величество, – заныл он, пятясь к калитке, – не гоните! Некуда мне идти!
– В изгнание! – топорща усы, ответил король. – На остров Святой Елены!
– Туда пароходы не ходят, и денег нет! – плакался Наполеон VII. – Ваше величество, смилуйтесь, дайте должность поручика артиллерии и каморку какую-нибудь!
– Чтобы ты снова нас надул, как в 1852 году? – сказал король. – Шиш! Выметайся! – последовал жест шпагой, настолько внушительный, что Наполеон с супругой мигом очутились за калиткой.
Очистив палисадник от противника, король пропыхтел:
– Уф… Вот и все. Нет, не все!
Он взял кусок мела, влез на стремянку, зачеркнул на фасаде надписи "Французская империя" и "Королевство Франция" и написал крупно: "Французская республика".
– Французская республика! Вот теперь все, – сказал король. – Наше семейство настолько утомлено революциями, что я… давно уже начал подумывать, что этот способ правления имеет свои преимущества. Тем более, что империя-то теперь наверняка… гм… того! Теперь, гражданин профессор, мы можем спокойно встретиться у меня, поговорить и выпить… Что пьют пролетарии? Пиво! Будем пить пиво. А мосье Джип и Марго могут сочетаться гражданским браком. Жилплощадь у нас теперь вполне приличная, а я, как демократ, уже не возражаю.
– Боюсь, что из этого ничего не выйдет, – сказал профессор.
– Ничего, выйдет! – бодро отозвался Людовик. И закричал: – Вы только посмотрите! Идут! Прусский король, русский император и еще целая орава! Все с оружием! Ах, вот это что: Священный союз! На меня, на одного!.. Ну, феодалы паршивые! Я вам сейчас устрою Вальми!
– Не много ли их? – с тревогой спросил профессор. – Вам надо уйти.
– Ни в коем случае, – сказал Людовик. – Ни за что! Сейчас увидите мировецкий спектаклик! А по ходу этой маленькой потасовки мы с вами успеем побеседовать о разных полезных и приятных вещах, – Людовик со шпагой в руках кинулся в гущу неприятельского отряда. – Как вам нравится эта история с рыжими? – кричал он, нападая и отражая удары. – А вы заметили, что радио молчит? Говорите, говорите, приятель, я слушаю! Как вы думаете, что будет с бывшей империей?
– Может быть, мы на пороге перемен, – сказал профессор. В это время появились трактирщик. Марго и Джип.
– Ах, опять! – сказала Марго с досадой, увидев завязавшееся сражение.
– Ты вернулся, мальчик? – сказал профессор.
– Я просто еще не ушел, – ответил Джип.
Внезапно на всех перекрестках, на всем пространстве от харчевни "Дядюшка Мирбо" до оптового склада "Токтима и сыновья. Рогожа и кожи" захрипели динамики. И заговорило радио.
– Стой, смирно! – рявкнули динамики голосом Верховного привратника. – Сообщаем верноподданному населению, что военное положение остается в силе. За распространение ложных слухов об особе государя и положении дел в империи виновные будут приговариваться к высшей мере. Его величество государь суперимператор находится в добром здравии. Слушайте голос его величества!
– Джип, Джип! – засипел в динамиках голос Пипа. – Ты не думай, я не дурак, я тебя давно раскусил. В моей империи политикой заниматься не позволю! Я тебе советую: явись добровольно, а то хуже будет. И хрыча своего тащи, понятно? Может, я вас еще помилую. Я теперь, знаешь, – ого! И к Марго лучше не суйся. Я на ней сам женюсь, она милашка!
– Его величество обращается со словами увещевания к своему бывшему другу, который его предал. Государь обещает ему не отказать в своем неисчерпаемом милосердии. Что касается происшествия с рыжими, виновные найдены и будут наказаны. Любезные верноподданные! Выявляйте истинно рыжих, которые скрываются теперь под маской брюнетов и блондинов. Ша-агом… марш!
Загремел пышный свирепый марш прусского образца. По улицам с бледными улыбками замаршировали прохожие.
Когда радио заговорило, бой остановился. Пользуясь затишьем, король Людовик пробрался в палисадник, проворно стер надписи "Французская империя" и "Французская республика" и обновил надпись "Королевство Франция".
– Эх, – слегка озадаченно произнес Джип. – Похоже, что придется начинать сначала!