Мы в замешательстве стояли перед высокой стеной. Нити заклинаний немного гудели, привыкая к нагрузке. Кто-то очень ответственный восстановил дыру в защите меньше чем за сутки. Такая оперативность могла порадовать только ректора, но не нас.

– Эпично, и что делать будем? – Кариса толкнула локтем в бок Вьюгу.

– Молиться, на самого лучшего, самого доброго и самого прекрасного боевого мага в Империи, – хохотнули за нашей спиной.

– Лион! – Вьюга пожал руку бойцу. – Спасибо.

– Молиться буду, но молча, – коротко ответила Кариса.

– Все понимают, что сегодня мы спим как на полигоне, чтобы утром быть свежими? – грозно напомнил Вьюга.

– Да, понимают. Кое-кто и так постоянно использует медитацию. – Подруга хитро покосилась на меня. – Я просыпаюсь оттого, что «лучшая ученица» лихорадочно пролистывает учебники, делает выписки. Мрак.

– Но магия – это невероятно интересно, – удивилась я.

– Книжный червь! Знаешь, может быть, вы и не такая странная парочка, как кажется, – хохотнул Вьюга.

Лион махнул рукой нам на прощание и вернулся к обходу стены. Только теперь уже изнутри.

– Ди-Овар, фон Сгольц и Вьюга!

Этой ночью все повадились появляться за нашими спинами. Но среди ночных кошмаров профессор Ильв была худшим.

– Профессор Ильв! – слаженным хором произнесли мы.

– Итак, вы пытались проникнуть за стену? И что же вам понадобилось? – спросила эльфийка, сложив руки на груди. Всем своим видом показывая – у таких, как вы, не может быть достойного оправдания.

Мы скорбно молчали, понимая, что сначала нас умертвит и высушит Ильв, а после воскресит и вылюбит декан. И тут меня осенила гениальная идея:

– Мы ходили искать живописное место. – Я скорбно вздохнула. – На пути Карисы и Дара слишком много условностей. Мы хотели найти местечко, где нет охранных чар, – помолвку провести. Особенную. По личной задумке.

Эльфийка охнула и отвесила мне полновесный подзатыльник:

– Вы понимаете, чем это могло кончиться?

– Тем, что я стану второй женой нелюбимого человека?

– Или тем, что Вьюга будет драться со взрослым оборотнем, по закону стаи, чтобы с боя забрать свою женщину себе? – добавила я. – И равного брака у них уже не будет. Это если Дар победит. Сколько лет твоему официальному жениху?

– Он ровесник мастера Данкварта, – пожала плечами Кариса.

– Ох, дети… – вздохнула Ильв. – Эльфийская помолвка, вот чем я вам могу помочь. Но это не только на всю жизнь. Смерть и новое рождение – вы не будете счастливы ни с кем другим. Это очень серьезно.

Вьюга крепко прижал к себе волчицу и поцеловал доверчиво подставленные губы.

– То есть согласны… Идите к себе, фон Сгольц. Таинство эльфийской помолвки не терпит присутствия посторонних.

– Да, профессор.

– Вы трое все равно будете наказаны, – так же отрешенно заметила Ильв. – Я позднее решу, что с вами делать.

В нашей комнате спал Верен. На моей постели, поверх одеяла. Будить я его не стала, если я все правильно понимаю, этим утром Кариса уже не вернется.

Едва я закрыла глаза, как зазвонил колокол. Плестись в умывальню было откровенно лень. Но ходить с нечищеными зубами хотелось еще меньше. Верен тер заспанные глаза и зевал. Забрав у него кольцо с «поводком», я влилась в сонный ручеек девушек-студенток.

Взбодрили меня неожиданно. Пока я ковырялась в своей косметичке и возвращалась за зубной пастой, основной поток жаждущих водных процедур истаял. И удалось насладиться одиночеством.

Наклонившись над раковиной, я смывала пенную маску – как-никак надо следить за собой. Особенно если любимый человек есть. И если кожа стала сальной. Вернее, особенно если кожа стала сальной.

Доступ к воздуху перекрыли неожиданно. Жесткая, толстая веревка оплела горло, неизвестный навалился на спину, затягивая петлю. Я скребла пальцами по горлу, пытаясь хоть немного оттянуть веревку.

– Что у тебя с некромантом? Сейчас я дам тебе дышать.

Ответить я смогла не сразу – я дышала. С хрипом и свистом втягивала в себя прекрасный воздух.

– Любовь у нас, – выдавила я, и пальцы обдало морозом.

– Отлично.

Боль я почувствовала не сразу. Сначала что-то сильно ткнуло меня в бок. Лезвие входило с усилием, лед на пальцах стал нестерпимо холодным. Уперлась руками в умывальник и бросила тело назад. Вот только моя противница уже исчезла, и я упала на пол. Прижав руку к левому боку, нащупала рукоять ножа. Господи, с какой стороны печень?!

– Рысь! Господи, меня Вьюга убьет на твоей могиле! – Верен рухнул рядом. Что он делает в женской умывальне? Ах да, мы же поклялись не ходить по одному… Какие глупые мысли приходят в голову…

Чьи-то голоса слились в один неразличимый рокот. Бок пугал своей нечувствительностью, зато горло отрывалось за двоих – саднило и болело невероятно. Резкий запах подсказал, что меня принесли в больничное крыло.

– Иртэ! – закричал тренер Зур.

Да вот хрен вам всем. Откуда только взялась эта злость? Я потянулась мысленно к кольцам, забирая силу. Все тело словно пронизало могильным холодом, и мне удалось сесть на постели:

– Я отказываюсь от врачебной помощи целительницы Иртэ. Ввиду произошедших между нами перипетий у меня нет уверенности, что ее действия будут всеобъемлющи и направлены на мое исцеление, а не наоборот. Прошу и требую пригласить целителя-стажера Лигура.

Я рухнула на спину, и сознание померкло.

* * *

Мерный писк приборов, шум искусственных легких – реанимация целительского покоя была до ужаса похожа на свою товарку с Земли. Я разлепила веки, сглотнула сухим горлом и скосила глаза вправо, затем влево. Справа было широкое окно, за ним – светлый день и больничный парк. Ну или не больничный.

Слева, в кресле, спал мой декан. Под глазами залегли тени, волосы в беспорядке.

– Мастер…

Короткое слово наждаком прошлось по горлу. Откашлявшись, отчего на глазах выступили слезы, я обернулась на Роуэна. Но он не проснулся.

– Я его сонным заклинанием приложил, – объяснил сочный басок от двери – Доброе утро. Ох и заставила же ты меня побегать. Вот, выпей. Горло подлечит. Что помнишь?

– Все помню, – удивилась я. – По минутам не расскажу, но провалов нет.

– Я сейчас приглашу мастера Дарго, – улыбнулся Лигур. На самом деле с его страшноватой рожей эта улыбка больше походила на гримасу. – И да, благодаря тебе я полноценный целитель. С того света вытащил, не прибегая к помощи опытных коллег.

– Здорово, – восхитилась я. – Но с другими пациентами придерживай информацию, вдруг на истеричку попадешь.

– Я был в тебе уверен, – хохотнул Лигур и закатал рукава мантии, обнажая мускулистые руки, покрытые короткими черными волосками. И темный след от татуировки.

Лигур, как и Роуэн, выглядел помятым. А вошедший вскоре Лион – озабоченным.

– Ну и задала ты перцу! Иртэ привлекли к проверке на соответствие занимаемой должности, – сообщил Лион. А Лигур пожал плечами:

– Гномка не самая популярная личность. В Академии она больше пряталась от коллег, чем работала. Слишком уж она занята подчеркиванием своей гномьей крови, а не реальными делами.

– Но ведь у гномов свое отношение к целительству? – возразила я. Уже не хрипло, но голос был слабым и тонким, как у настоящей Лауры. Она училась говорить как высокородная дама, нежно, чуть устало, будто вот-вот потеряет сознание. Теперь и я так могу.

– То-то и оно. Ну, рассказывай, – потребовал Дарго.

Он принес с собой стул и устроился на нем верхом. Целитель Лигур уверенно сел на мою койку, а я только вздохнула. Наверное, это судьба – делиться сокровенными метрами личного пространства с малознакомыми людьми.

– Проснулась, Верен спал в моей постели, я в постели Карисы. Где была Кариса, вас не касается.

– А меня? – ничуть не сонным голосом осведомился Данкварт.

– А можно после? – Я робко улыбнулась. Декан смотрел на меня холодными глазами человека, привыкшего разделывать молоденьких студенток на кровоточащие части.

– Хорошо, продолжайте, студентка.

Вот есть хорошая фраза: сердце пропустило удар. Мое сердце начало стучать в ритме «какая наглость».

– Я пошла умываться, забыла зубную пасту, вернулась, Верен уже ушел. Взяла забытое, пошла в умывальни. Совершила все необходимые процедуры, и когда наклонилась последний раз ополоснуть лицо, мне на шею набросили удавку. Женщина. Крупная, но не толстая. Скорее высокая. Она надавила на спину и придушила, достаточно сильно. Спросила, что у меня с мастером Данквартом.

– Это поворот, – усмехнулся Лион. – И что вы ответили?

– Что у нас любовь. – Я не смотрела на некроманта. – Это, конечно, не так. Станет ли прославленный мастер интересоваться студенткой, приносящей ему исключительно проблемы, но уж очень мне хотелось ее взбесить.

– Неразумно, – покачал головой Лигур.

– Я полагала, что это студентка. Призвала магию, и если бы не кинжал… – Я вздохнула. – Вот и все. Потом прибежал Верен, как только догадался, где я. Потом был целительский покой. Я сказала то, что хотела и на что имела право, и потеряла сознание. Все.

– Своим высказыванием ты нанесла серьезный урон репутации целительницы Иртэ, – хмыкнул Дарго.

– Вот уж скажешь, она и сама молодец, без моей помощи справилась. Сначала от бороды избавилась, подмешав сама себе огненное зелье в крем, а потом попыталась свалить на судьбу в лице студентов. И когда не вышло, окрысилась на меня. Будто я вешалка для собак, – возмутилась я.

Декан молчал, и это бесило. Неужели в этой ситуации он считает меня в чем-то виноватой?

– Это удар и по Академии, – все же разродился Данкварт.

– Что именно удар по Академии? – горько спросила я. – То, что на студентку напали, или то, что об этом стало известно? Целитель Лигур, погрузите меня в сон, я плохо себя чувствую. Если возможно ограничить количество посетителей, я буду вам благодарна.

– Увы, выкинуть из палаты вашего наставника я не могу, – вздохнул целитель. Я пожала плечами:

– Тогда ограничение не имеет смысла.

– Зато я могу выгнать всех остальных, – спокойно заметил Роуэн. – Извольте выйти, господа.

Я прикрыла глаза. Было обидно, но как-то отстраненно. Не верила ведь, что нравлюсь ему. Была права.

– Я был неправ, Рысь, – негромко произнес некромант. – Ну же, посмотри на меня. Девочка, я все время забываю, твоему возрасту свойственна излишняя драматичность.

– Вовсе нет.

– Вовсе да, – нахмурился он. – Ты запретила целительнице Иртэ лечить тебя и назвала другого врача. Магия толкует речи своих адептов прямо. Сказано – целитель Лигур, значит, он и должен тебя врачевать. Из-за своей порывистости ты едва не погибла, и сердит я именно поэтому. Я уже в красках представил следующее практическое занятие, где материалом будет твое мертвое тело!

– Вы бы меня пустили на ингредиенты? – улыбнулась я.

– И чему вы улыбаетесь, несносная девчонка?

– Тому, что вам не все равно.

Он подтащил стул поближе, сел и очень серьезно посмотрел на меня:

– А какая может быть причина, Рысь? Если мне все равно, то к чему все было?

– Когда человек тебе небезразличен, – я сглотнула, – никогда не верится. Ум одно говорит, сердце другое. Зачем я вам? Вы взрослый, состоявшийся человек. Оборотень. У вас профессия и громкое имя. В определенных кругах.

– И поводок, – хмыкнул некромант. – Я обвинен в убийстве. И сам до конца не уверен в собственной невиновности. И вы, молодая, красивая, одаренная.

– Да, одарена я щедро, – в тон мастеру ответила я. – Особенно способностью находить приключения. Признайтесь, вы коллекционируете разбитые сердца.

– Не люблю высоких женщин, – сморщил нос Данкварт. – Так что у нее нет шансов.

Он осторожно коснулся губами моего лба и тихо попросил:

– Будь аккуратна, прошу тебя. И тебя еще ждет серьезный разговор.

– Я запуталась, мы выкаемся или тыкаемся? – таким же шепотом спросила я.

– Ты можешь обращаться ко мне так, как захочешь, но только наедине. И прежде чем в этой красивой, но заполненной лишь наполовину голове сформируется обидка, – это для тебя. Любовная связь с осужденным убийцей – не лучший пункт биографии.

– А ты осужден?

– Да. По счастью, вмешался отчим, и дело отправили на доследование.

Роуэн сам погрузил меня в сон. И целую неделю я просыпалась, ела, пила, при помощи медсестер совершала разные упражнения, в том числе и акробатический номер «сходи на судно», и снова засыпала.

Так прошла неделя. Забегали ребята, всегда кучкой и в сопровождении Лиона. Декан приходил утром и вечером, целовал меня в щеку сухими губами. Усаживался рядом и, поглаживая по голове, читал лекции. Да-да, все, что проходили на профильных занятиях ребята, он зачитывал мне. Мы не говорили о будущем, о наших чувствах – это было сложно для обоих.

Утром, до визита Роуэна, явился Лигур.

– Ну вот и все. Придет твой декан и заберет тебя. Нагрузка обычная, мы тебя зельями накачали по самые ноздри, так что можно даже превысить немного. Мне тут выговор влепили, за панибратство с пациенткой.

– Со мной – можно. Я как-никак первая пациентка.

Лигур усмехнулся и присел. Помялся немного и все же спросил:

– Закрепишь меня как своего личного целителя?

– Давай ты все сам, а я подпишу? – серьезно спросила я.

– Хорошо. И спасибо, для меня это очень важно, – так же серьезно ответил громила-целитель.

Я кивнула в ответ, и до самого прихода мастера мы молчали. Пока Лигур объяснял некроманту, что мне действительно все-все можно, я потягивалась всем телом. И где-то на середине потягивания меня заклинило. Нет, не по причине физического недуга. Я просто вспомнила про «поводок», проверила на руке наличие кольца и окончательно перестала что-либо понимать.

– Рой, – неуверенно позвала я и тут же оправдалась: – Лигур не посторонний – он теперь мой личный целитель.

– Знаю замечательное средство от ранней седины, – сочувственно произнес некромант и хлопнул целителя по мощному плечу. – Что?

– А как ты, ну, это… – Я не хотела говорить о «поводке» вслух, поэтому изобразила удушение.

– Я лекции перенес в больничный морг. Здесь и ночую.

– А разве не нам все трупы доставляют?

– Нет, если кто-то умер у целителей, здесь его и вскрывают, и обмывают, и родственникам выдают.

– Только не все забирают, – поправил Лигур. – Так что у нас и кладбище есть свое. Я тебя так и положил, чтоб у студентки-некромантки окно выходило на могилки.

– Спасибо, – ошарашенно выдавила я. Вот не знаю, плакать или смеяться от такой заботы?

Удивительно, сколько вещей мне сюда натащили за неделю. Мы с Роем с грустью смотрели на внушительную горку на постели и вздыхали – сумки не было.

– Я могу снять куртку, и положим все в нее, – задумчиво предложил некромант.

– Можете оставить пока. – Лигур вернулся с бумагами, где я с гордостью поставила свою закорючку. «Рысь» с завитушками, хорошо, не пришлось менять родную подпись. – Палаты после сильных магов месяц не заселяют, если есть возможность. А этот реанимационный блок непопулярен, – Лигур мотнул головой на окно, – не хотят люди смотреть туда.

– А некоторым полезно, – кивнул некромант.

– Да, я вот одного лихача спецом перевел в соседнюю палату, – хохотнул Лигур. – Захожу, на холмик показываю, говорю, а там у нас лежит Инсам, первый гонщик в истории Столицы. Бледнеет пациент, но на поправку идет.

– Ладно, говорят, это к возвращению, – я пихнула свои сокровища обратно в тумбочку, – но, надеюсь, на меня не подействует.

– Возникло желание спалить твое барахло к ракшасовой матери, – проворчал декан и вздохнул. – Но я не огневик.

– Это где ж вы, мастер, живого огненного видели? Окромя Владыки Перевала их больше-то и нет.

– Он мой отчим, да и сын его унаследовал два семейных дара – огненный кошак, – добродушно хмыкнул Данкварт и добавил: – И ракшас его знает, сколько пламенных бастардов по деревням подрастает. Ух, матушка и задала ему однажды трепку – ко мне приехал, месяц боялся в герцогство вернуться. У леди Данкварт особое отношение к байстрюкам.

– Это правильно, не должно быть ничейных детей, – кивнула я и выпрямилась. – Я готова к свершениям!

– Вот свершений, Рысь, точно не надо, – испугался некромант.

* * *

Устраивать праздник ребята не стали. Как грубовато выразился Вьюга, в прошлый раз порадовались, а я вновь в больничку загремела. Поэтому вечер мы провели в финальной тренировке на полигоне.

В тренировку вошла упрощенная программа – Вьюга предположил, что тренер воспользуется привычным методом. Но упростит – иначе цивилы поубиваются еще на полосе препятствий.

За два часа нам удалось пройти половину. Вьюга вымученно улыбался и вздыхал – сам он все это проскочил бы за полчаса.

– Мы не можем быть хуже всей Академии, – шепнула я погрустневшему бойцу. – Как минимум есть факультет алхимиков. А девицы с травоведческого?

– Так-то оно так, – вздохнул Дар и принялся гонять задыхающегося Верена.

На самом деле фон Тарн сильно нас замедлял. Физическая подготовка у него была хуже всех. Где-то рядом болталась Майя, и после нее шла я. Третья с конца. Но Верен очень уж отставал – не умел бегать и слабо подтягивался. Вьюга кусал губы, клялся, что после зачета загонит пацана на тренировочную площадку и жизни ему не даст. Но вслух фон Тарна никто не упрекал – он и сам понимал, что отстает. И очень по этому поводу переживал.

Охотник попытался было открыть рот, но Кариса ненавязчиво отвела его в сторону и напомнила, что если убрать Верена, обузой станет Майя. Что только на фоне алхимика человечка выглядит пристойно. И если он, Охотник, доведет мальчишку, то его и без того увечную на голову любовницу доведет она, Кариса. Тут вмешалась я, добавив, что тоже поучаствую в избиении младенцев.

– Отдыхаем, едим, спать не будем – нет смысла. – Вьюга установил над костром треногу с котелком. – Каша, надо будет сварить ее заранее, а на зачете уже разогреть. Девочки, справитесь?

– Да, командир, – пропели мы с Карисой хором.

Кашу Дар безбожно пересолил. Я подтолкнула Карису локтем и напомнила о примете: пересолил – значит влюбился. Как выяснилось, в этом мире так никто не говорил. Ну, ладно, теперь заговорят.

Один только Лий с невероятным спокойствием наворачивал кашу. Даже не морщился.

– У тебя немыслимое самообладание, – восхитилась я, – она же соленая невероятно. Ты и лимоны так же ешь?

– Могу съесть лимон, не очищая кожуры, как яблоко, – спокойно улыбнулся эльф и чуть повернул голову, показывая небольшие шрамы под челюстью.

– Что это? – подозрительно уточнила я. Вот нутром почуяла, ничем хорошим быть не может.

– Шрамы, – озвучил очевидное Лий. – Матушка родила меня, подобреть не успела. А в детстве я был очень капризным, то мне было слишком сладко, то слишком солено, – эльф пожал плечами, – вот она мне вкусовые рецепторы и вырезала. У нас, эльфов, немного иное строение тела и нервных окончаний.

– Ракшас знает что, – выдохнула я, по позвоночнику побежали мурашки.

– Да ладно, – Лий улыбнулся, – я не знаю, чего лишился. А матушка с десяток лет назад резко повзрослела, видит меня – слезами заливается. Я еще и поэтому решил пожить среди людей. Может, еще разок родит и меня в покое оставит? Как думаете?

На полянке повисла тишина. И только эльф спокойно доедал пересоленную кашу, осторожно собирая корочкой хлеба остатки с краев тарелки.