Самое точное определение понятия «нонсенс» – солнечная погода в Гранполисе. А также совпадение её прогноза в ежедневных сводках и в реальности. Наш город второй по размеру после столицы, но главное – Три Школы Магии. Одна из которых специализируется на управлении погодой и прогнозах. Так что не удивительно что у нас нет ни толковых магов-погодников, ни дипломированных гадалок. Будь я предсказательницей, не надела бы плотную, узкую юбку и жакет. Голова ноет от туго стянутых волос и неудачно вставленных шпилек. Ветер в Гранполисе уносит дамские шляпки на раз, и приходится крепить их к волосам. В сырую и промозглую погоду я предпочитаю дамский котелок, вместо легко чепца. В общем, пусть у наших прогнозистов всегда будет еда, когда захочется попить и вода, когда захочется кушать.
- Мам, а почему до сих не сделали новый мост, рядом с этим зданием? Это было бы лучше чем через переход идти- девочка, цепляющаяся за цветастый рукав матери, смешно округлила глаза и покосилась на темнеющий зев подземного перехода. Женщина устало вздыхает и пожимает плечами.
- Если построить мост, изменится панорама, изображенная на первой почтовой марке империи Грод,- негромко произношу я. Обе с интересом оборачиваются, и я обвожу рукой громаду Паба-над-водой. – Двести лет назад, господин Монти, тогда его род еще не имел права на лордство, выплатил половину своего состояния за возможность изобразить паб на марках. Спустя двадцать лет он подал заявку в городскую администрацию, требуя признать его паб лицом города. Еще через двадцать лет его сын выставил счет, в котором указал, что город наживался на собственном памятнике. И когда встал вопрос о том, что Гранполис стал слишком велик, и что через Городской Канал именно в этом месте требуется мост, теперь уже лорд Монти, пра-пра-правнук первого, ушлого Монти, предъявил те самые марки.
- И что? – затаив дыхание спросила девчонка, а ее мать горько скривилась и ответила вместо меня:
- И мэр решил, что оставить панораму целой важнее безопасности жителей города, верно я говорю, леди?
- Верно. Магам заплатили за строительство перехода под руслом канала. Днем там безопасно,- вздыхаю. Этот самообман слабо работает, и женщина понимающе произносит:
- Я когда без дочки тоже там иду. В этом году проход сквозь нижний зал паба пять медных монет. Я на эти деньги могу купить муку, соль и яйца. Нам еще повезло, мы на этой стороне живем. Туда только к родителям ходим.
- Только чтобы купить их задешево, нужно пройти на рынок. Я живу на той стороне, а рынок здесь.
- А откуда вы знаете про марки, леди? – девочка робко выглядывает из-за материной спины.
- Я училась в Школе Прикладной Магии и близко дружила с мальчиком из соседнего учебного заведения,- несколько упростила я. – В учебниках нотариального дела этот факт записан в качестве примера и исторического казуса одновременно.
- Я тоже буду там учиться, когда вырасту,- над тонкой ладошкой заплясали язычки пламени, и я улыбнулась:
- Молодец, удачи тебе.
Мать с дочкой еще немного постояли у перил, глядя на пафосную громаду паба, и ушли. А я все так же выжидала. Некоторое время назад в переход спустился мужчина, хорошо одетый, не из бедных. Спускаться следом за ним было откровенно страшно – непохож он на того, кто экономит медные монеты. А я непохожа на того, у кого вообще есть эти монеты. И на того кому нужны лишние приключения я тоже непохожа. Нужда погнала меня на рынок, и теперь, ни с чем, я возвращаюсь домой. Нужный мне товар не пришел, зря сходила.
Все, по моим прикидкам прошло больше получаса, должен же он был уже уйти? Может, ему по нужде приспичило? Гадость конечно, но в том переходе что только не делают. Оттого и городская администрация заключила соглашение со всеми тремя Школами – напроказившие студенты следят за чистотой внутри перехода. Говорят, дисциплина сильно выросла за последние годы.
Ступени влажные, по своду стекают капли воды и собираются в лужицы. Иногда мне хочется, чтобы вода уже затопила этот омерзительный выверт строительного искусства. Вот только я уверена, что второго моста все равно не будет. Лорд Монти цепко удерживает оба берега в своих ладонях. Хоть я и не представляю какую выгоду ему это несет. Так, все, хватит медлить, юбку подобрать и бегом на другую сторону.
Тусклые, издыхающие осветительные шары скорее мешают чем помогают рассмотреть лужи под ногами. Юбка шуршит, путается в щиколотках, ткань выскальзывает из мокрых пальцев. Становится жутко – статистика происшествий в этом переходе одна из самых страшных. Но когда ты заложила последние семейные украшения чтобы оплатить аренду квартиры – не следует чрезмерно перебирать варианты, как и где сохранить лишний медяк. На жизни не экономят – хороший лозунг, вот только, если его слушать, жить будет не на что. Шорох, прерывистый вдох, всхлип подсказали мне что в переходе я не одна. Неужели тот мужчина не ушел? Он нашел свою жертву? Что мне делать, затаиться, уйти? В моем ридикюле лежит ювелирный молоток, и я серьезно прикидываю, смогу ли проломить голову взрослому мужчине.
Реальность оказалась куда хуже. Едва лишь сознание оценило картину, как я вернулась в прошлое. Прошлое, где мой отец в той же позе сидел у стены, бледный и мертвый. Вокруг него расплывалась лужа крови натекшей из вскрытых на руках вен. И вот сейчас, не замечая луж и неприятного запаха, на полу, там, где тень от осветительного шара была гуще, на коленях стоял мужчина. Лица его было не видно – седые, грязные волосы свисали с низко опущенной головы.
Он сидел выставив вперед изуродованные руки, где предплечья оканчивались не кистями, но их остатками. Вокруг него дрожало марево магии, рукава белой рубашки пропитались кровью. Мужчина взглядом удерживал в воздухе осколки стекла, и на моих глазах мутные стекляшки совершили очередную стремительную атаку на изъеденную воспаленными шрамами плоть.
- Нет! – он вздрогнул, повернулся ко мне и криво ухмыльнулся, показав крепкие зубы:
- Вам ничего не угрожает, леди,- это голос уверенного в себе и своих действиях человека. Человека, принявшего решение.
Собственная боль толкает меня в спину и я падаю на колени рядом с ним. Осколки отлетают в сторону, а я обхватываю его за шею, утыкаюсь лбом в его лоб. От него разит болезнью, его глаза полны лихорадочной злости.
- Ты же им больно сделаешь,- горячечный шепот,- нельзя так. Подумай о тех кто останется! Мой отец поступил со мной так. Как ты, подло, трусливо. Оставил гадать. Все ли я сделала для него. Не моя ли черствость и равнодушие стали причиной его ухода. Не смей. Пусть не я. Пусть другой или другая обрадуется, когда найдут. Живым,- рваные фразы, дыхание не хватает. Я вернулась в тот день, прожила его заново.
Он молчал, только положил окровавленную культю мне на плечо. Истерика улеглась, напоминая о себе легкой дрожью. Время лечит, уже прошел год, но я вновь сорвалась. Лёвэ не плачут.
- Некому радоваться, леди.
Отстраняюсь, продолжая удерживать его за плечи, вглядываюсь в преступно близкое лицо. Тонкий нос с горбинкой от плохо залеченного перелома, сухие узкие губы. Седые волосы и яркие, синие глаза. Кожа бледная, но от тела мужчины исходит лихорадочный жар.
- Андор из Таргота, маг-отступник.
- Амбер Лёвэ из Гранполиса, артефактор-неудачник,- в ответ представилась я. Что-то крутилось в голове, скандал, произошедший больше года назад. Не помню. В то время я сначала лечила отца, а потом его же и хоронила. О чем и поведала магу.
- Осужден за противоречащие понятиям гуманности опыты над живыми существами,- он кривится, выплевывает слова и подставляет мне к лицу свои искалеченные руки,- а это их милость. Жизнь мне оставили, и даже мое состояние не тронули. Есть где жить и кому заботится обо мне – сиделки сменяют одна другую. А теперь идите, леди, вам ведь уже некомфортно.
- Невероятно некомфортно,- согласилась я, вставая,- юбка промокла, блузка в крови, только шляпку беда не зацепила.
И словно в насмешку на поля моей шляпки с потолка упала огромная капля мутной воды.
- Вот теперь совсем печаль,- склоняю голову набок,- вы, как джентльмен, должны проводить меня до дома.
Его взгляд направлен куда-то в глубь себя. Кожа на руках зарубцовывается. Такое быстрое заживление, родовой дар или артефакт? Мужчина принимает правильное решение, и озирается, соображая, как встать. Мою руку он не принимает, опирается локтем о стену и поднимается. Как-то нервно дергает плечом и его одежда стремительно светлеет. Теперь брюки и сюртук похожи на свежевыглаженный костюм. Но мой чуткий нос подсказывает, что это лишь иллюзия.
- А мне любезность не окажете?
- Уже,- буркнул он и замер. Не стесняясь укладываю ладонь ему на локоть и он покорно сгибает руку. Мы покидаем подземный переход с другой стороны. Вопреки ожиданиям на нас никто не косится, горожане спокойно обтекают нас, идущих против основного потока движения. Подозреваю, что лицо моего спутника так же скрывает иллюзия.
- Я могу поклясться своей магией, что не делал того, в чем меня обвиняют,- неожиданно произносит он. Ему не все равно, а значит он продолжит жить дальше.
- Отчего не поклялись раньше?
- Перед алчущей крови толпой? – в сухом, надтреснутом голосе я слышу насмешку. Издевку над самим собой.
- Я попробую поверить без клятвы,- не смотрю на него, прикипая взглядом к лотку с сахарной ватой. Любимое лакомство детства. Вот и дожила ты, Лёвэ, до того, когда и два медяка в кармане нет. – Но оставлю за собой право попросить ее у вас.
- В кармане моего жилета есть немного мелочи,- он переводит тему. – Вас не затруднит приобрести сахарную вату?
- Разумеется, сэр. Какой вкус?
- На ваш выбор.
Как оказалось, вату он приобрел для меня. Идем, мимо проносится бегунок, юноша, впряженный в это подобие кареты, совсем молод. И сколько бы люди ни требовали от мэра ввести ограничения по возрасту для бегунов, он делает вид что не слышит людей.
У подъезда общего дома, где под самой крышей я снимаю квартиру, маг останавливается и неожиданно тепло смотрит на меня.
- Спасибо, давно мне не доводилось погулять с девушкой,- он улыбается, и отсвет этой вымученной улыбки касается глаз. – Не сразу понял скольких приятных вещей я лишился.
Мы стоим, едва знакомые, случайные приятели. Иллюзия начинает просвечивать, как и всегда. Я засматриваюсь на культи и чувствую, как давит ответный взгляд. Колдун похож на моего отца – высокий, широкоплечий, но руки, в прошлом, были некрупными. Это видно по остовам ладоней. Палач стесал пальцы и часть лучезапястных костей. Такое крошево невозможно восстановить, если не встретить легендарного некроманта. Только их всех вырезали еще в прошлом веке.
- Что вы скажете, если я смогу вернуть вам руки? Отличные металлические пальцы,- нервно тереблю поясок жакета. Артефакторы, вне лаборатории, неуверенные в себе истерики, так всегда говорила мама, видя, как мы с отцом вертим в руках всевозможные безделушки. Поднять взгляд на колдуна не получается – я не понимаю сама себя, но так невероятно важно, чтобы он согласился. Эти чертовы протезы будто тянут из меня жизнь, напоминая, что не успела, не спасла, не-не-не – сотни «не». Я хочу от них избавиться, но не могу.
Он смотрит на пустые рукава манжет, на дверь и хрипло произносит:
- Сколько?
- Просто так,- мне страшно нужны деньги, но продавать память об отце – после такого только в омут, да камень потяжелее. Я и так все драгоценности ростовщикам отдала. – Подниметесь? Просто, пообещайте жить.
- Ваша репутация…
- Моей репутации ничего не повредит – ее попросту нет,- отвечаю коротко, зло. – Я одна из тех, слабых на передок девиц, что гуляют на сеновал с первым позвавшим.
- Сейчас тоже?
- Взяла перерыв,- стараюсь смягчить тон,- здоровья не хватит бесконечно гулять.
Второй раз за время нашего знакомства я вижу живые эмоции на этом худом лице. Я не помогла отцу, но кто знает, может, помощь колдуну из Таргота мне зачтется?
- Я все же предпочту подстраховаться,- откашливается маг
- Квартира без номера, под самой крышей. Раньше там был чердак. Дверь не ищите, там люк в потолке.
- Аренда дешевле?
Киваю, приседаю в реверансе и прохожу в парадную. Гулкий квадратный коридор с тремя дверьми – за ними лестницы на этажи. Первый класс квартир, второй класс и та за которой таится нечто, называющееся эконом-вариант. Учитывая, что живу и плачу я за нечто, отзывающееся на «второй класс комфорта», страшно представить, что там.
За кованым столом сидит почтенная матрона, дама, следящая за порядком на территории общей собственности жильцов. Она олицетворение строгости – серое форменное платье, мелкий пучок на голове, очки в роговой оправе и единственная дань моде – густо лиловая помада на тонких губах. Госпожа Бертрам позиционирует себя как мерило праведности, а мне с чердака видно, как она тайком, вечерами, курит в окно.
- Госпожа Лёвэ, доброго дня,- одного у нее не отнять, она здоровается всегда и со всеми.
- Да, госпожа Бертрам, день действительно ко мне добр,- улыбаюсь, и желаю этому воплощению престарелой девственницы облысеть. Будто мне не известно кто слухи распускает. Все молодые люди, зашедшие в парадную после меня – «совершенно очевидно, что это все гости, ну вы понимаете, этой Лёвэ. Хорошо хоть хватает совести делать все тихо».
- А с кем это вы общались? Видный мужчина,- госпожа Бертрам поправляет очки и я, на волне безумного, злого веселья отзываюсь:
- О цене не договорились!
Наверх, на четвертый этаж и выше, по шаткой, скрипучей лестнице, вот и долгожданный люк в мою квартиру. Осматриваюсь так, будто только сейчас рассмотрела всю убогость своего жилища – огромный, заваленный чертежами и схемами стол, там же разложены инструменты, приобретенные на барахолке. На отдельной, бархатной подставке лежат мои рабочие очки – круглые, немного смешные, в грубой оправе они позволяют рассмотреть мельчайшие проявления магии. Продавленное кресло, отданное добросердечной соседкой снизу, иногда я захожу к ней на чай. Она единственная знает, что по ночам в моей квартире никого, кроме меня нет.
На вбитых прямо в стену крупных гвоздях остатки моего гардероба – две юбки, две блузки и потрепанное платье, на случай выхода в свет. Жакет одинаково подходит ко всем юбкам, оттого стремительно теряет свой вид – я ношу его каждый холодный день. За узкой ширмой прячется таз, табурет и ковш. Не всегда есть деньги на платную мыльню в подвале. А общую ходить – искать себе неприятности.
Бросаю взгляд на узкую лежанку – заправлена, нижнее белье спрятано в ящике под лежаком, все в порядке. Когда к тебе в дом должны зайти чужие люди, взгляд находит к чему придраться и чего устыдиться.
В люк постучали. Открываю его, и протягиваю руку, чтобы помочь мужчине подняться. Окинув меня скептическим взглядом, колдун из Таргота демонстративно медленно вылетел из люка.
- Бедно и грязно,- цедит он.
- Вертится на языке достойный ответ, да воспитание не позволяет,- огрызаюсь я.
- Так Лёвэ твоя настоящая фамилия?
- Те самые Лёвэ, потомственные артефакторы, умельцы прикладной магии,- киваю я.
- Да, типичная для Лёвэ внешность,- кивает колдун. – Курносая, каштановые волосы, чьи глаза?
- В мать, она полукровка,- да, глаза мне жизнь попортили. Темно-зеленые, они слишком не такие для человека, но при всем при этом сказать, что именно не так – не выходит. Просто, не такие. Так с умным видом говорили наши многочисленные родственники, тетушки и дядюшки, пропавшие едва над родом Лёвэ нависла туча.
- Странно что тебя замуж не прибрали.
- Пытались, и на этом закончим. Садитесь, сэр.
Увесистая, пыльная коробка плюхается на стол, из-под нее вылетают бумаги – колдун постарался. Он заставляет бумаги зависнуть в воздухе и впивается в них острым взглядом.
- Здесь неплохие заметки, сыровато, но потенциал есть,- он храбрится. Отводит дикий взгляд от коробки, цепляется за любую тему, лишь бы отсрочить момент истины. Все что угодно, лишь бы терпкая, пьянящая надежда еще немного дурманила голову.
Сдерживаю горделивую ухмылку и снимаю крышку. Колдун со свистом втягивает в себя воздух и я расправляю плечи, неповторимый момент. На побитом молью бархате лежат две металлические руки. Пальцы, костяшки, пластинки – обывателю покажется что все это сложено в беспорядке, но это не так. Нити тончайшей стрейской паутины оплетают каждую деталь, создавая искусственную нервную систему. Стрейская паутина – единственный материал способный создать полноценный симбиоз с человеческой нервной системой. Мне довелось войти в круг посвященных исключительно неправедным путем, на который меня привело чудо. Я вложила душу в создание этих артефактов. Вот только отец не дожил до того момента, когда я могла бы доказать ему что способна позаботится и о себе и о нем. И о нашем роде.
- Начнем с левой,- я уверена в себе и своем творении, я знаю, как и чем подсоединить маго-механические протезы.
- Кто ты? – колдун серьезно смотрит мне в глаза.
- Человек. Человек, который может и хочет помочь.
Чтобы поставить протезы, необходимо обнажить культю до самой кости, после это нити стрейска сами создадут новые ткани. Позволяя металлическим пальцам стать для тела родными, отзывающимися на мозговые импульсы.
Колдун выдержал экзекуцию молча. Лишь бешено билась венка на виске, да пот огромными каплями катился по лицу. Периодически я промокала его лицо тряпкой, и закончив, с левой рукой поняла, что иногда путала специально принесенное, мокрое полотенце с тряпкой для стола. Но колдун молчал. Он поднял руку и смотрел на свою металлическую ладонь, сжимая и разжимая кулак. Вокруг протеза собиралась кровь, выступала белесая пена – это стрейские нити выталкивали лишнее. В уголках глаз мужчины собралась влага. Я поспешно отвернулась, выждала пару минут и вновь перевела на него взгляд. Глаза были совершенно сухими.
- Несколько дней уйдут на калибровку, и все. Конечно, вы не ощутите тепла или холода, текстуры, боли,- я пожала плечами,- слабая чувствительность. Давление, сжатие, придется привыкать заново ко всему.
- Самостоятельно застегивать и расстегивать штаны – величайший подарок в моей жизни, Амбер Лёвэ. Я заплачу.
- Я могла сама продать их,-напоминаю я, и прячу лицо за спасенными колдуном бумагами. – Но не стала – это память об отце и ее нельзя разменять на золото.
- Полностью ваша разработка?
- Нет,- качаю головой,- один из предков пытался создать их, но без стрейской нити они лишь балласт.
- Я не смогу просто взять и уйти,- он смотрит мне в глаза, а я вижу в этих синих глазах разгорающийся огонек опасного, неизведанного чувства. Так выглядят чудом спасшиеся люди.
- Закончим с рукой, и обсудим,- прикусываю губу,- дайте слово, что не станете переступать через себя ради моей просьбы.
- Слово колдуна,- серьезно произносит он и над его левым протезом на секунду полыхает искра. – Они проводят магию?
- Они создавались для мага, разумеется они проводят магию. Только учтите, потенциал прикладного мага существенно ниже всех остальных колдовских каст. Вам придётся самостоятельно вычислить, сколько единиц энергии вы можете единовременно выбросить.
- Вычислю,- он шало улыбается и аккуратно, подрагивающими пальцами откидывает с лица волосы. А я вдруг понимаю, отчего у него грязная голова, но немытым телом не пахнет. Некому было помочь промыть волосы.
- Готовы?
- Больше чем когда-либо, госпожа Лёвэ.
Правой ладони пришлось уделить чуть больше внимания, ведь это рабочая, опорная рука. Нагрузка на нее приходится больше, а запас прочности тот же самый что и у левой руки, увы. И едва я заканчиваю, колдун, не жалея себя, своих новых металлических рук, хватает мои ладони, выпачканные его же кровью и раз за разом проходится по ним поцелуями. Мне и приятно и неловко, и невероятно хорошо. Правильно. Словно камень, упавший на меня год назад, стал меньше.
- Правую руку стоит беречь, я не могла увеличить износостойкость, не утяжелив конструкцию.
- Рассказывайте,- колдун отпустил мои руки, красуясь, вытащил из жилета тонкий батистовый платок и стер с моих ладоней потеки крови. Я, в свою очередь, подобрала полотенце и стерла красноватые разводы с его рта и подбородка.
- История довольно банальная,- дергаю плечом, чувствуя, как колет под левой лопаткой. – Отец получил вызов на дуэль, с которой вернулся без рук. Боец заезжий, что не поделили – неизвестно. Но до этого был, скажем так, инцидент с лордом Ранте. Старшим.
- Вы?
- Он посватался ко мне, а я уже отдала основную часть девичьего приданого,- а повела плечами, разминая затекшие мышцы. – Страх оказаться в постели сиятельного лорда придал мне решимости, и в ратуше, при большом скоплении людей я выдала целую тираду. Нет поцелуям без любви, и что я сильная ведьма и на брачное ложе укладывать меня придется боем. Отец был в бешенстве. Он не предполагал, что я осмелюсь возразить.
- Вы были так робки? Не похоже.
- Это склонность всех артефакторов, теряться при большом скоплении людей. Отец начинал заикаться, оттого предпочитал внушительно молчать. Большую часть времени мы проводим в лабораториях, или закрываемся от всех производя расчеты. Так или иначе, прикладные маги непубличные люди.
- Отсутствующий социальный навык,- колдун кивнул.
- Так что я собираюсь найти кого-то небрезгливого, с зачатками магических способностей и согласного войти в род Лёвэ. При этом будет брачный контракт, регламентирующий личную сторону жизни.
Я не собираюсь ложиться в постель за чем-либо, кроме зачатия детей, двух, не более. Унизительно, неприятно и слишком уж долго. Минут пять-семь перетерпеть можно, но никак не двадцатиминутный кошмар. Зато становится понятным отчего девицам должно блюсти себя до свадьбы – меньше знаешь, больше хочешь замуж.
Переспрашивать колдун не стал. Не то понял, не то не придал значения. Я устало привалилась бедром к столу, за исключением кресла, в котором сидел колдун, приткнутся было некуда. Не садится же на постель. Скупой кивок и колдун встает. Я так и думала, мужчины строги к тем женщинам, что падают им в руки как перезрелые плоды. Мне не больно, мне легко.
Надежно закрываю люк, и окидываю комнату другим взглядом – склеп да и только. Но ведь можно придать ей уют. Прикладная магия хороша тем, что несмотря на малый запас сил, мы способны к любым проявлениям магии. Падаю в кресло, еще нагретое телом колдуна, и начинаю простую, но такую сложную в прошлом уборку.
Мой стол стоит вплотную к широкому окну, два пасса левой руки и в комнату проникает яркий дневной свет. До недавнего времени стекло было затемнено, мне было приятнее жить под светом тусклого шара. Вся пыль в комнате собралась в один упругий комок, который я левитировала в мусорное ведро. В моей жизни ничего не изменилось. В моей жизни изменилось все. И резкий стук в крышку люка это подтверждает.
- Госпожа Лёвэ? Это господин Ранте,- снизу раздается знакомый, высокий и резкий голос моего бывшего друга. Ранте, довольно известная фамилия, адвокаты и нотариусы, вот чем славится этот род. Малая магическая сила, бесконечно развитый интеллект. Жестом направляю силу, и люк открывается. Господин Ранте оказывается в довольно неловкой ситуации – мантия нотариуса не позволяет ему попасть в мою комнату иначе, чем на карачках. Просить женщину о помощи – ниже его достоинства, а сил на левитацию не хватает. Скользкий как Ранте, худшее из оскорблений. Смешно вспомнить как страстно я его когда-то защищала. – Вы меня еще помните?
- Доброго дня, господин Ранте,- я помню, как вы, в сопровождении своего отца описывали завещанный мне дом. Как за фальсифицированные долги отдали его дальней родне – тоже помню. Как пытались продавить опеку надо мной – не забыла. Ранте и Бриушти, два рода ведущих Гранполис к процветанию, две семьи тесно связанные сотней крепких нитей.
- Не желаете ли прогуляться, госпожа Лёвэ?
- Увы, нет, господин Ранте. Трудности с доверием,- кастую вокруг себя слабый щит.
- Прогулка была бы полезна нам обоим, Амбер.
- Как и гильотина, господин, и палачу радость и у преступника голова не болит,- светски улыбаюсь, игнорируя его переход на личное обращение.