В неясной рассветной дымке дом Чумного выглядел ветхим. Я замерла у калитки, Роберта уехала, Лекарь не благоволил ей. Мелькнула малодушная мысль вернуться в Ковен, не станет же Атолгар меня пытать?

— Решитесь войти, миледи, аккуратно, вторая ступенька на крыльце ненадежна, — тихий, усталый голос Чумного заставил меня подпрыгнуть. Мужчина вышел из-за моей спины, открыл калитку и, поправив объемную торбу за спиной, прошел к дому. Я последовала за ним.

— Я работал всю ночь, — мужчина сбросил торбу на полу, у одного из двух плетеных кресел, подхватил ключи со столика и открыл дверь. — Стоит ожидать бойцов Амлаута желающих вернуть свою маркизу?

— Странно что вас еще не обворовали, так беспечно оставляете ключи. Я не маркиза.

— Но все к тому идет, — Чумной пожал плечами, и жестом пригласил меня в дом. — Не рискуют.

— Не думаю, что мне светит стать маркизой. Или что я соглашусь принять браслет.

Чумной не удивился, лишь покачал головой. Он не обмолвился ни словом об отсутствии у меня вещей, проводил в комнату на втором этаже его деревенского дома и жестом предложил располагаться. Через пару минут принес ворох одежды. Вся она пропахла лавандой.

— Эти вещи своей хозяйке уже не пригодятся. Если потребуется, смогу найти иголку, — он помолчал, — могу я все же узнать, что случилось?

— Возможно, я ошиблась.

— Все ошибаются, — Лекарь пожал плечами.

— Но не всем дано развязать гражданскую войну, — я обхватила себя за плечи. Чумной преодолел разделяющее нас расстояние и со смешком обнял меня. Обхватил, сдавил, поднял над полом и встряхнул.

— Ты считаешь, Игрейн, что ТЫ развязала гражданскую войну? О которой, к слову, еще ничего слышно? Даже если ты что-то и сделала, — Лекарь взял паузу, — тебя вели. Гнев застит глаза, миледи.

— Определитесь уже, целитель.

— Маркус, Игрейн, меня зовут Маркус, — устало произнес мужчина и разжал руки. Я с сожалением отстранилась от крепкого тела. — Отдыхай, если придут вести я разбужу тебя.

В сон я провалилась сразу. Не мучилась совестью, не раздумывала о мрачном будущем. Просто уснула, чтобы проснуться в вечерней тишине. Выбрав из кучи мятых платьев одно, спустилась вниз. И замерла — Чумной лекарь был без своей маски, каштановые волосы неопрятными прядями торчали в разные стороны. Он стоял спиной ко мне, и пусть любопытство было велико, я нашла в себе силы подать голос до того как увижу его лицо:

— Сам себя стрижешь?

В этот же момент вокруг головы Лекаря сформировалась привычная маска.

— Спасибо, — качнул головой Маркус.

— Мне показалось подлым узнать твою тайну со спины, — со смешком отозвалась я.

— В городе нехорошая тишина, — Марк выразительно поскреб пальцем клюв, и показал на стол, — ешь и я дам тебе сонный настой, иначе долго не выправишь режим дня.

— Только проснулась и опять спать. Что за тишина?

— Аристократия резко заболела и отправилась лечится на эльфийские курорты. Остальные жадно присматриваются к королевским бастардам, пытаясь угадать за кем власть. И все это за неполный день, — он отсалютовал мне чашкой с травяным взваром. — Со мной связался Квинт, маркиз Амлаут нецензурно высказался по поводу твоего отсутствия в замке.

— Что ты ему ответил?

— Что как только ты до меня доберешься я пошлю вестника. — Стеклянные глаза маски неприятно блеснули в свете заходящего солнца. — Что планируешь делать?

— Ждать и прятаться, — построила в тарелке горку из зеленого горошка и подняла глаза на Чумного, — дорога у меня одна — Дин-Гуардир. Дед поможет, подскажет и накажет.

— В заступничество Атолгара ты уже не веришь?

— Мне оно не нужно. Это не мое. Считать по весне овес, растягивать провиант на зиму и закрывать глаза на то, что мой мужчина тискает под лестницей очередную служанку.

— Хочешь блистать на балах? Собирать кавалеров, тасовать и разыгрывать поцелуи в карты?

— Хочу вернуться домой, пройти обучение и занять должность отца в Департаменте Безопасности. Я смогу. Не сразу, начну с простой сыщицы.

— Что же натворил Атолгар, — словно сам у себя спросил Чумной. — Это достойная цель.

— И способ не исполнить слово, — мрачновато улыбнулась я, и пояснила, — я обещала выйти замуж за родственника леди Лайссы, если до осени не стану маркизой Амлаут.

Чумной странно дернулся, и рассмеялся:

— Вот уж пройдоха, вот лиса. Я не о тебе. Завтра днем я закончу все дела и выступим.

— Под вечер?

— По-хорошему идти надо сейчас, — Лекарь покачал головой, — путь с красавицей сам по себе непрост, а в период бури и вовсе смертельно опасен.

Я вынудила Маркуса дать мне еще немного времени пободрствовать. Осмотрела его дом, пустоватый, словно нежилой. На прямой вопрос он пожал плечами и сказал, что купил дом с мебелью, раз в неделю приходит женщина из деревни, убраться. И что все эти фарфоровые статуэтки, картины и прочую муть в жизнь мужчины приносят женщины. А ему, занятому человеку, не до ерунды.

Кажется я уснула в кресле. Пока Маркус что-то выстругивал из деревянной чушки, я прикрыла глаза вслушиваясь в стрекот насекомых. А разбудил меня солнечный свет, я лежала в постели в выделенной мне комнате, в платье, прикрытая шерстяным пледом. Плед кусался даже сквозь платье.

Разобрав волосы пальцами и заплетя косу, я спустилась в кухню. Поплескала в лицо водой из умывальника, и с аппетитом впилась зубами в сдобную булочку. Чумной оставил записку, попросил до его возвращения никуда из дома не уходить, выбрать из оставленной одежды то, в чем мне будет удобно в пути.

Методом проб и ошибок я нашла ванную комнату. Заглянула в резной шкафчик, в нем сиротливо стояла коробочка с простым мылом, рядом с ней пристроилась тонкая стопка белоснежных полотенец. Но искала я другое. Бритва обнаружилась на самой верхней полке. Распустив косы я последний раз посмотрела на свое отражение, пришла к выводу что мне невероятно идут пышные косы и срезала первую прядь. Один за другим я срезала локоны, сбрасывая отхваченные лезвием волосы на расстеленное полотенце. То, что я растила годы оказалась на полу у моих ног меньше чем за полчаса. Из зеркала на меня смотрел смазливый юнец с криво остриженными волосами. У паренька явно не было денег на цирюльника и он стриг себя сам. Почему так? Потому что ни одна уважающая себя женщина не острижет волос. Ни одна. Кроме меня.

Из вороха одежды я выловила простую рубаху, перетряхнула одежду в которой пришла, и была удовлетворена — островная чаровница в просторной рубахе ничем не напоминала леди Игрейн. Когда вернется Маркус я попрошу его купить в деревне одежду на худощавого юношу. Путешествие станет в разы проще.

Со скуки вернулась на кухню и состряпала простой обед. Закрыв лицо платком воображала, что я плененная чаровница и готовлю для своего временного хозяина. Временного потому что соль и перец играли роль сильнодействующего яда.

— А если бы я еще немного задержался, ты бы и пол помыла? — со смешком поинтересовался мужчина, а я резко развернулась убирая платок с лица и волос. Маска надежно скрывала выражение лица Чумного, но вот сдавленное ругательство раскрыло его отношение к моему поступку.

— Я решила сделать наш путь проще. Осталось только найти просторные штаны моего размера, а грудь у меня небольшая, под колетом будет незаметна. Сейчас прохладно, потому легкий плащ никого не увидит.

— Ты самая необычная женщина из тех, кого я встречал, — маска выразила недоумение, неодобрение и восхищение одновременно.

— Девушка, — педантично поправила я.

— Упущение со стороны маркиза, — пожал плечами Лекарь, заставив меня задохнуться от негодования.

— Это моя заслуга, я умею противостоять искусу!

— То есть, все-таки хотелось? — вкрадчиво поинтересовался Маркус, и я поспешно предложила опробовать мясо с овощами.

— Ну как?

— Съедобно, но, с другой стороны, я на кухне ядов не держу.

— Очень жаль, потому что я представляла, что опробовав мою еду ты свалишься на пол в страшных корчах, — тут же огрызнулась я, забыв, что передо мной не приятель-однокурсник из Дин-Гуардира.

— Кушать стало вдвойне приятней. Нам придется форсировать две реки, — я зачарованно наблюдала как ложка раз за разом проникает сквозь маску. Будто Маркус засовывал еду себе в клюв.

— Это может стать проблемой, — я с трудом отвела глаза и размазала неаппетитную жижу по своей тарелке.

— Как о ночевка на природе, — Лекарь пожал плечами. — Спасибо, было вкусно.

— Не за что. На природе не беда. Придорожные таверны для нас табу?

— Они не везде есть. Здесь вместо меня пару дней поживет мой друг. С самыми сложными случаями я справился, так что изобразить меня у него получиться.

— У Роберты остались некоторые документы, это может стать проблемой если я останусь в Дин-Эйрине, — задумчиво произнесла я. Чумной неожиданно жестко отозвался:

— Ты получишь свои документы как только я доберусь до этой лисы в женском обличье.

Возражать я не стала. Собрались мы быстро, у Маркуса видимо был большой опыт путешествий. Из-за маскировки под мальчика мне пришлось взвалить на плечи мешок равный по объему тому, который собрал для себя Чумной. Но мой был значительно легче. Два посоха уже ждали нас в коридоре. Мне достались старые штаны Марка, обрезав их понизу, не подшитое я заправила в сапоги. Остальным разживемся подальше от дома целителя. Не стоит давать повода для слухов.

Лесная тропинка довольно легко ложилась под ноги — Чумной не стал давать слишком серьезный темп. В наших планах было добраться до переправы.

— Мы будем идти молча?

— Игрейн?

— Нет, просто жутко как-то, вечер, лес, мужчина в маске с ножом на поясе и я, хрупкая, невинная девица… С таких моментов обычно начинается что-то нехорошее.

— Тебе бы воображение убавить, — со вздохом отозвался Маркус. — А то и правда соблазнишь меня на что-нибудь нехорошее.

Мне не так часто доводилось бывать в по-настоящему диком лесу. Веселые ночевки в парке, на спор на кладбище, где два-три облагороженных дерева — все это не шло ни в какое сравнение с этим лесным массивом. Посмотришь за правое плечо, и сквозь стену деревьев проглядывает что-то древнее. На ум приходят старые сказки, про ведьм поедающих все мимо проходящих путников.

— В жизни каждой женщины должен быть кот. И метла. И если кот не черный, то метла все равно пригодится. Улететь самой или мусор из жизни выкинуть — не важно. Просто должна быть метла, — я сама не ожидала что скажу это вслух.

— Что ты сейчас имеешь ввиду? — осторожно спросил Чумной. — Я слышал, если поделиться переживаниями становится легче.

— Да, а потом тяжелее — когда к старым переживаниям примешивается стыд за слишком длинный язык, — хмыкнув, я отвела взгляд от едва видимой тропки и заглянула в стеклянные глаза маски. И конечно полетела на землю. С тяжким вздохом Маркус подхватил меня под грудью и поставил на ноги. — Я не часто гуляла по дикому лесу.

— Это не дикий лес, а дорога между двумя деревнями, — весело отозвался Лекарь.

— Смеешься? — я нарочито удивленно округлила глаза. — А кроме шуток, я разочаровалась в себе.

— Звучит глупо.

— Спасибо за поддержку. Я открыла глаза, посмотрела на жизнь в Ковене, и поняла, что не справлюсь. Атолгару рядом нужна сильная и работящая женщина. Та что сможет время от времени натягивать на себя неудобную, давящую маску леди, прибывать ко двору гуаров или эйров и забывать об этом до следующего раза.

— Ты не договариваешь, — спокойно отозвался Чумной, склонился, сорвал травинку и пихнул ее сквозь свою маску.

Пожимаю плечами. Наученная горьким опытом смотрю строго под ноги. Из травы выскакивает крупная лягушка, и ее кваканье словно подстегивает меня.

— Я еще ничего не помнила, первая ночь в Ковене. Служанка оставила меня купаться, — прикусываю губу. — Лидда Терцис прошла в купальню и притопила меня. Сзади, за шею, так, что я поверила, что вот сейчас умру. Не зная за что и почему. И после еще некоторое время я не знала кто это был. В купальне я теперь моюсь лицом ко входу, ко входу подперт скамьей или заперт как-то иначе. Знаешь, у меня даже кинжал под подушкой лежал, — дергаю плечом, — ну как кинжал, нож для фруктов.

— И ты промолчала?

— Вот, тебе сказала. Открой глаза, Марк. Маркиз оставил у моей двери охрану. Они пропустили миледи Терцис, им было все равно что она сделает. И девять из десяти, что они бы ее не выдали. Они хорошие. Хорошие исключительно для своих. А я чужая.

— Выйдешь замуж, родишь наследника и станешь своей, — Чумной протянул мне ромашку, вырванную из земли вместе с корнем. Легко отломив корешки, пристраиваю ромашку на полях своей шляпы.

— А если не доживу? И самое главное, станут ли они для меня своими, с таким-то отношением? — это я произнесла вслух скорее для себя. Чумной, если и услышал, то никак не стал комментировать.

Ночевать на опушке нам не пришлось. Лесной домик оказался свободен. Маркус не говорил о нем, потому что как правило он в это время занят травниками.

— А он не рухнет на наши головы?

— Игрейн, он здесь как минимум сотню лет стоит, — укоризненно заметил Лекарь.

— Вот ты меня сейчас совсем не успокоил, — мне приходится пригнуться чтобы войти в это ветхое, заросшее мхом строение.

— Здесь можно согреть воду и ополоснуться, после чего лечь спать на лавку, а не на землю. Это уже немало.

— Я не жалуюсь.

— Потому что гордая, а внутри вся уже изнылась, — поддел меня Чумной.

— Ты злой, — печально констатирую я, и с удовольствием усаживаюсь на лавку. Ноги гудят и последний час дался мне особенно нелегко. Даже учитывая, что Маркус еще больше сбавил темп и порадовал парой смешных историй из своей обширной целительской практики.

— А мне, знаешь, буквально за неделю до твоего визита роженицу на телеге привезли. Молодая дуреха думала, что само пройдет, — он хмыкнул, — до последнего не верила, что рожает. Я же, говорит, только один разочек, на пробу. Паренька того прямо в моем лекарском покое перед выбором поставили — топор на шею и в реку или в счастливое семейное будущее.

Лениво обвожу взглядом крошечную комнатушку, две лавки, стол, да закуток отгороженный кривой ширмой. Печи и той нет, только пара ведер стоят, да прям в полу, в каменной выемке, ручеек бежит.

— Прелестно.

— Ага, я бы топор выбрал — есть шанс выплыть, — хмыкнул Чумной и мне жутко захотелось треснуть его по голове.

— Сбегать от ответственности — подло.

— Подло тыкать пальцем в первого попавшегося, — мрачновато отозвался Лекарь, — я вижу когда люди врут. Мальчишка утверждал, что он с женщиной в постель не ложился и я ему поверил.

— Но промолчал?

— Не мое дело. Я вообще предпочитаю зверье лечить.

— Иногда и люди зверье, — это уже себе под нос, пока Лекарь с водой возиться да из-за плеска не слышит.

Надо бы помочь, да сил нет. Так и сижу на скамье, головой к бревенчатой стенке прислонилась. Смотрю как он хлопочет, воду наливает, что-то колдует, отчего парок от ведра поднимается.

— Первым схожу, там теплее станет, — бросает мне, и уходит.

Для Чумного ширма оказалась короткой, мне был прекрасно виден уже знакомый вихрастый затылок. А вот неожиданно крепкие плечи, где под золотистой кожей перекатывались мышцы, заставили мои щеки заполыхать. Я поспешно отвела взгляд. Что такого-то, подумаешь, плечи мужские, сколько я их в трупной комнате видела, когда запретную магию во всей ее красе показывали? Много, очень много. Четверых, если быть точной.

— Иди, пока пол теплый.

Торопливо угукнув, подхватываюсь с места. Особо размываться смысла нет — одежда все равно та же, только что белье сменить, да постирать. Отвожу глаза от мужского исподнего, тщательно выстиранного и на веревку вывешенного. Все же такое совместное путешествие слишком многое открывает в людях.

После, когда мои панталоны заняли свое место на веревке я меланхолично произнесла:

— Знаешь, как честный человек ты должен на мне жениться.

— Я с селян денег беру больше, чем положено, — немедленно откликается Маркус.

— Тогда вопрос снимается, — так же спокойно отзываюсь я.

Кто-то скажет на пустой лавке, без подушки и одеяла, без перины, уснуть невозможно. Тем более избалованной городской девице. И я бы, вчера, согласилась. Сегодня я уснула едва лишь успев руки под голову сунуть. Даже ломоть хлеба с сыром доедать не стала. Сквозь первый сон еще слышала, как Чумной по комнатушке бродит, а потом совсем провалилась.

Утро наступило утром. И как и любым утром вставать не хотелось. Вяло поплескала в лицо водой, дожевала хлеб с сыром, и замерла на скамье. Тело ныло. Непривычное к таким нагрузкам оно подводило меня. Маркус протянул крохотный пузыречек:

— Выпей, станет легче, обещаю. Прости, Игрейн, я не тот человек что сможет одним махом решить все твои проблемы.

— А нет таких людей, — легкомысленно отзываюсь я. — Но мне приятно идти с тобой рядом, а это уже неплохо, правда ведь?

— Ты слишком легко относишься к жизни.

— Я развязала войну, так или иначе, а это сделано моими руками, — смотрю на него, горло сжимается. — Будут умирать люди, Марк, не те, кому должно.

— А есть кому должно? — мягко спрашивает Чумной, и я со злостью и ожесточением бросаю:

— Есть.

— А кто их осудил, ты?

— Но ведь меня судили, и семью мою судили, — кривлюсь, — никто не следует за мудростью друидов, Лекарь. И я не пойду, у меня уже дважды не вышло. Знаешь, в чем суть? Суть в том, что я могу исцелять крапинку, это смертельная болезнь, если вдруг ты не в курсе, Лекарь. Суть в том, что мы лишь пытались заслужить прощение Богов, и никто не был к нам снисходителен. Так почему я должна…Неважно, забудь.

Зябко охватываю себя за плечи и отворачиваюсь. Это день мы шли молча. До деревни. Время тянулось как патока, и горе тому, кто считает патоку сладкой. Размолвка начатая мной на пустом месте сильно ударила по нашему хрупкому взаимопониманию. И я в очередной раз вспомнила отца. Разозлилась, промолчи. Счастлива, помолчи. Чаще молчи, и будет тебе счастье.

Уже у деревенского плетня Чумной перехватил мои ладони и крепко их стиснул:

— Не дай ненависти сожрать себя, девочка.

— Ты не сердишься?

— Ты еще слишком юна чтобы сильно меня зацепить, — рассмеялся Маркус и развернулся.

— А вот сейчас сержусь я!

В деревне мы не задержались. Плотно пообедали, затем купили у местных мужскую одежду для меня, по размеру, купили провизии в дорогу да вышли. Чумной, спустя час неспешной ходьбы по проторенному деревенскому тракту вновь свернул к лесу.

— Тянет же тебя в глушь, — проворчала я, наслаждаясь самой возможностью говорить. — Странно что нас гнус не закусал еще.

— Я полог держу, — отозвался Лекарь и мне показалось что он улыбался.

— Крепче держи. Так почему мы ушли?

— Там тракт для телег, для конных. Времени идет достаточно, скоро по деревням пойдут отряды. Герольды будут разъяснять простому люду кому они теперь служат. И отрядов будет как минимум три, от разных клик. Я бы не хотел оказаться там, где они сойдутся в бою.

— Я не понимаю.

— Откопали бастарда прежнего короля, — Чумной ловко приподнял ветви и жестом пригласил меня пройти вперед. — Кто возьмет над ним опеку, тот и в шоколаде.

— А нынешний? Подожди, откуда ты знаешь?

— Ты уже уснула когда пришел вестник от моих друзей, из Дин-Эйрина. Бастард девчонка, выдадут замуж, заделают младенчика, а там видно будет. Может жива останется, может нет. Тут вопрос в том, кто права опеки получит, и за кого отдаст. Да только не долго она жить будет.

— Почему?

— Я знал ее мать, да и ее саму тоже, — Лекарь пожал плечами, — из лесных ведьм. Норов дикий, бешеный, эта будет до последнего сопротивляться, зубами, когтями рвать. Живых, мертвых, никого не пощадит.

— Вот еще одна жизнь, которую я переломала, — легкокрылая бабочка обогнула Чумного и нашла пристанище на ярком, цветущем кустарнике.

— Ты можешь это исправить?

— Не знаю, но это определенно правильный вопрос, — дышать становится чуть легче. Действительно, что за бред? Все можно исправить кроме смерти. А я пока жива.

Тело стремительно привыкало к нагрузке. Чумной понемногу поднимал темп, несколько раз мы даже начинали бежать.

— Это зелье используют воины, восстанавливаюсь после тяжелых ранений, — на бегу пояснял Чумной. — Оно заставляет организм скорее принимать перемены.

— Я стану отличной бегуньей?

— Вряд ли, но задыхаться при беге перестанешь.

— Я в хорошей форме, — возмущаюсь я.

— Хорошая фигура и тренированное тело далеко не всегда синонимы, — отмахивается от меня Чумной.

В траву я падаю мысленно прощаясь с легкими. В лесу уже темно, Маркус отходит, возится, возвращается ко мне и подхватив под грудью перетаскивает к крохотному костерку, выдает еще один пузырек с зельем:

— Это твой ужин, Игрейн.

— Полагаешь, пора худеть или экономишь?

— Два в одном, предпочитаю рациональность.

Уснула я навалившись всем телом на Чумного, и мне было совершенно наплевать на всю аморальность нашей позы. Лекарь не причинит вреда ни мне, ни себе.