Глава 1

Солнце было настолько ярким, что отблески от снующих далеко внизу ярких машин ослепляли. Сидя на подоконнике, я отгородилась от них сжимаемым в правой руке томиком довольно популярного бульварного романа. Левую же руку обнюхивал какой-то молодой оборотень. Весьма безнадежно, кстати, обнюхивал и даже немного поскуливал от разочарования.

Я — кварта. Спасибо неизвестному шутнику обозвавшему так людей имеющих четвертинку оборотнической крови. Эта самая четвертинка крови подарила выносливость, гибкость, красоту и теоретическую возможность оказаться чьей-то истинной парой. По роду занятий пересекаться с оборотнями не приходилось, но не всё в этой жизни так просто и радужно, потому что необходимость раз в три месяца посещать Бал Истинной Любви никто не отменял. Все с больших букв, прямо как на рекламных плакатах.

«Найдите свою любовь и живите полной счастливой жизнью!» — это звучит немного издевательски, учитывая, что женщина законодательно не может отказать оборотню признавшему в ней свою пару. На «притирку» выделяется аж четырнадцать дней, после чего самка... то есть, простите, женщина должна перезрелой грушей упасть в объятия своего оборотня.

Увы, первым связь ощущает самец. Уверена, если бы было наоборот, многие женщины до последнего скрывались бы.

Юнец беспомощно вздохнул и отпустил мою руку

—           Вы даже ничего не скажете?

—           Невероятно устала за все эти годы, — ответила не оборачиваясь и добавила, — но лучше раз в сезон приходить на Бал, нежели встретить свою истинную пару и сидеть в этот день дома.

Мальчишка, оскорбленно фыркнув, ушел. А я повернулась в сторону залитого золотым светом пространства. Именно здесь семь лет назад мой друг впервые меня сфотографировал. И уже через неделю меня пригласили на первые полупрофессиональные съемки. Я — единственная коммерческая фотомодель без специального образования, пробилась благодаря врожденной пластике и способности часами стоять в одной и той же позе. Все же эта четвертина оборотнической крови очень помогает.

И мешает: вместо того чтобы наслаждаться выходными, я сижу здесь, на подоконнике, читаю мало интересный романчик о пылкой любви пылкого альфы к его пылкой паре (кроме шуток, там так и написано) и наблюдаю, как обнюхиваются совсем молоденькие мальчики и девочки. И вот хочется спросить: куда вы так спешите? Неужели оно того стоит?

Видимо, стоит. Девушки, смущенно краснея, с надеждой протягивают руки к юношам. Те склоняются к запястьям и смешно дергают носами. Чаще всего — безрезультатно.

Посмотрела на часы — прошло уже два часа. Все, до следующего бала никому и ничего не должна. Бросив романчик, спрыгнула с подоконника и, стуча каблуками о мрамор, уверенно направилась к выходу.

Неожиданный тычок в бок отбросил меня прямо в руки того юнца, что последним отирался о мое запястье. С трудом удержав ругательства, я оттолкнулась от мальчишки и, пылая гневом, развернулась к обидчику.

—           Под ноги смотри, — вместо извинений бросил он.

—           Вы в порядке, госпожа Тильса? — несостоявшаяся пара нехотя выпустил меня из рук и заглянул в глаза.

—           Отойди от нее, свободному волку незачем тереться о продажную женщину.

И голос, и запах, и манера разговора... Мне даже не нужно было смотреть, чтобы его узнать. Эверард, мать его, Штерн. В сопровождении своего ближайшего помощника Лайнена. Последний, впрочем, стоял в стороне и делал вид, что рассматривает маленькую волчицу, которая явно нервничала от оказанного ей внимания.

Я старательно возмутилась:

—           Немедленно извинитесь!

—           В моих словах нет лжи, — холодно бросил альфа, — вы продаете свое тело. Ваше имя знает каждый, и у каждого подростка есть ваши откровенные фото. Пусть люди называют это искусством, но не стоит тешить себя

—           это порнография.

—           Что ж, по меньшей мере, вы можете извиниться перед той, которую толкнули, — едко выплюнула я.

Да, если к человеческим моделям у оборотней претензий не было, то ко мне... Я была первой из волчиц, кто рискнул обнажиться перед камерой. Да и как сказать, «обнажиться»... Что бы ни говорил этот оборотень, но нет ни единого моего порнографического снимка. Все по-настоящему интимные места скрыты в тени. А то, что додумывает фантазия зрителей... Это уже не моя беда. Вот только Штерн считал это личным оскорблением.

—           Поделом, — буркнул он и ушел.

—           Позвольте я провожу вас, — жалко промямлил мальчишка, не смевший даже пикнуть в присутствии сильного оборотня. — Знать бы, кто это был. Ужасно, так нельзя обращаться к женщине!

—           Эверард Штерн. Он прибыл с дальнего круга, пример того, что сильный альфа может всего добиться сам. Уверена, его пара будет ему под стать. Запуганная идиотка, — едко процедила я.

Очаровавшийся мальчик проводил меня до машины и на прощание еще раз прижался носом к запястью.

—           Какой ваш настоящий цвет волос? — выпалил он, отпустив мою руку.

—           Я связана контрактом и не могу ответить, — покачав головой, соврала я.

Три года назад я впервые покрасила свою роскошную медно-золотую гриву. И впоследствии выяснила, что мне идут все оттенки. Вик Вайгер, мой агент, негодовал целых полчаса, а потом перестал попусту тратить время и довольно быстро связался с нужными людьми; так я стала лицом «Fashion natural fruits», благодаря чему пополнила свой счет на весьма приятную сумму и примирила Вика с новым имиджем его самой востребованной модели. Теперь именно рекламный отдел ФНФ решает, как, когда и в какой цвет будут окрашены мои волосы, из- за чего многие считают, что мой прежний, настоящий цвет, тоже был делом рук стилистов.

—           Остановите у суши-бара на пересечении восьмой и одиннадцатой улиц. И подождите меня, — коротко бросила я.

В этом маленьком ресторанчике готовят суши так себе, но запеченные роллы — м-м-м, просто невероятное объедение. И да, именно в такие моменты я восхваляю свою оборотническую сущность — мне не нужно сидеть на изнуряющих диетах.

Обычно беру на вынос, но сегодня мне хотелось неспешно поесть и посмотреть на окружающих.

В столице одинаковое количество людей и оборотней. Многие популярные блоггеры шутят на тему того, как именно достигают такого четкого равновесия, а мне нравится думать, что это следствие объединения культур. Знаю, звучит наивно, но так приятно.

Поужинав, отправилась домой. «Зеленая аллея» — самый респектабельный район столицы. Это настоящий парк, заполненный детскими площадками, цветами, фонтанчиками и замысловатыми памятниками и стоящими хаотично небольшими домами на две-три семьи. Кто-то, как я, выкупает домик полностью, разбирает его и строится заново. Расположена «Зеленая аллея» далековато от центра — сорок минут езды, если использовать платную полосу дороги. Если не использовать — два часа.

На втором этаже горел свет. Ожидаемо и неприятно. Прикоснувшись пластиковой картой к замку, вошла. Принюхалась — морской аромат туалетной воды, табак и черный перец. Хоть бы раз ошиблась...

Оставив клатч на низком столике, сменила уличные туфли на домашние и поднялась наверх, в гостиную. Он стоял у окна с заложенными за спину руками. Широкий разворот плеч, прямая спина. Хмурый взгляд направлен на улицу.

—           Та же машина и тот же водитель, что забрали тебя от здания мэрии. Ты всегда используешь платную часть дороги. И где ты была?

—           Ела суши, — равнодушно ответила я.

Из моей гостиной можно сразу попасть в кухню. Чем я воспользовалась. Запущу кофемашину, все отвлекусь.

—           Кофе?

—           Ты сидела там и позволяла себя облизывать, — сухо произнес он, игнорируя предложение. - Все эти мальчишки только что из штанов не выпрыгивали.

—           Это нормально, Эв, — с фальшивым сочувствием произнесла я. — У меня нет истинной пары и каждые три месяца я должна бывать там.

Он резко развернулся ко мне и сверкнул янтарными глазами:

—           Не забывайся, Тильса.

Эверард Штерн — идеальный альфа. Высокий и широкоплечий, он идеально сложен по меркам оборотней. Изумительный цвет волос — стальной, со светлым отливом. Стилисты подобрали идеальную для него стрижку в стиле гранж. Янтарные глаза, твердая линия челюсти и умопомрачительные губы могли просто свести с ума. Когда он просто подошел на улице и сказал, что мы истинные, я влюбилась.

Вот только всё вышло несколько не так, как принято. Сильнейший альфа испугался общественности: как же так, его истинная пара — фотомодель. Коммерческая модель, которая не гнушается практически никаких съемок. А ведь на самом деле я весьма и весьма переборчива.

—           Прими душ и иди в спальню, — приказал он. — Я подойду позже.

—           Нет.

—           Что? — лицо его несколько вытянулось. Наверное, я впервые смогла его так удивить.

—           Мы с тобой никогда не занимались сексом в моем доме, — спокойно и ровно произнесла я. - Ты купил милую квартирку для соитий, кажется, ты назвал это так. И, кажется, у нас договор встречаться только там. Я не звала тебя в гости. И если ты не уйдешь, я вызову полицию.

—           Не успеешь.

—           Только сейчас я могу сделать это тремя разными способами. Эв, когда я окончательно осознала, что ты за... экземпляр, — я вздохнула, — тогда же я перестроила свой дом. Это — моя крепость. И для тебя в ней нет места. До воскресенья.

Одно не отнять у моего истинного — он не хлопает дверьми. Я стояла и смотрела через окно, как он вышел на улицу, вытащил мобильник и кому-то позвонил. Такси или личный водитель? Через три минуты к моему дому подъехал роскошный черный суизи. Все же личный водитель.

На кухне загудела кофемашина и я, включив по пути TV, пошла за чашкой.

—           А я хочу напомнить нашим зрителям, что сегодня во всех магистратах проходит Бал Истинной Любви. Спешите присоединиться, и пусть именно сегодня и именно вы встретите свое счастье!

От приторности улыбки ведущей затошнило. Я невольно вспомнила свою первую встречу с Эверардом и то ощущение жгучего счастья, что он мне подарил. Чтобы через два дня ощутить не менее жгучее унижение.

«- Что это? — он бросил на стол фото и повторил вопрос: — Что это?

—           Я думала, ты меня узнал, — улыбнулась я. — Это мои фото. «Золото и кашемир», работа фотографа Алеззи.

—           Это твой голый зад, — прошипел мой возлюбленный. — Точно такой же голый зад смотрит на меня с экрана компьютера моего заместителя. И, держу пари, он не один такой. Заместитель. Как, впрочем, и зад.

—           Эверард...

—           Я много думал, Тильса. Я не могу признать тебя своей истинной парой. Это невозможно. Ради всех богов, моя пара — проститутка!

—           Не смей! Ты взял мою девственность, — я вскочила на ноги. — Я ни с кем кроме тебя...

Он только мотнул головой.

—           Я куплю квартиру Попробовав тебя, я не смогу сойтись ни с кем другим. Будем видеться там.

—           По воскресеньям, — бросила я, желая, чтобы хоть что-то было по моему».

                ***

Мое утро началось с Вика. В спальню проникал потрясающий аромат свежесваренного кофе, что-то бубнил TV. Потянувшись, я поднялась и побрела в ванную.

И позднее, сидя над поздним завтраком, слушала болтовню Вайгера.

— Сегодня дам тебе отдохнуть. Ты очень несчастная после этих балов. Неужели так хочешь стать счастливой?

Вздохнув я потерла запястье, и криво улыбнулась.

—           Если я открою тебе секрет, от которого зависит моя жизнь, как быстро ты его продашь?

—           Если ты прям умрешь, — он поджал по-девичьи пухлые губы и пожал плечами, — то сохраню. Ты ведь моя золотая волчица.

—           У меня нет второго облика, — напомнила я Вику.

Разговор угас. Мы вместе подчистили приготовленный им омлет и переместились в гостиную на диван.

—           Я принес диск с тем самым сериалом, — он смешно пошевелил светлыми бровями.

—           Ты находка, дорогой.

Короткий и абсолютно бессмысленный мультсериал про синеглазую волчицу постоянно влипающую в переделки и о её альфе, который постоянно её спасает. И пока общественность кляпа волчицу за то, сколько проблем она приносит любимому... Я ценила этого персонажа именно за создаваемый хаос. Хотела бы и я приносить Эверарду проблемы.

—           Итак, секрет.

—           Я истинная пара Эверарда Штерна.

—           Твоего попугая, — ругнулся Вик. — Может, потянете с объявлением? Отработаем то, что уже есть и переведем тебя в порядочные жены. А там и матери. Знаешь, некоторым фотографам не хватает моделей в положении.

Я захохотала. Даже мой прожженный циник и пройдоха Вик ни на секунду не усомнился в Штерне.

—           Тиль? Воды? Истерика? Девочка моя, что случилось?

—           Уже три года, — отсмеявшись и смахнув слезинки, я заговорила: — уже три года я являюсь парой господина Штерна. Он прикупил квартирку в центре столицы и по воскресеньям мы там... сношаемся. Так что тебе не светит продать меня в роли порядочной жены.

—           Если решишь покончить жизнь самоубийством, — серьезно произнес Вик, — то давай поговорим с Алеззи. У него сейчас зашибенный проект «смерть в каждом из нас». Ты сделаешь меня богатым.

— Надо подумать, — кивнула я и включила следующий сезон «Синеглазой волчицы».

 

Глава 2

Это воскресенье я провела в одиночестве на съемной квартире, ибо Эверард уехал на другой конец страны. Было ли это совпадением или он хотел как-то поставить меня на место — не знаю. В любом случае, я объедалась сладостями, смотрела глупые теле-шоу и старательно переключала «свадебные ролики». Последние лет десять репортеры повадились снимать короткие сюжеты об истинных парах: об их жизни до, во время встречи и после. Отвратительно слащавые ролики, надо сказать, и я не могу не отметить, что хотела бы такой же о себе и Эверарде. Только чтобы там была показана правда.

На ночь я устроилась на диване, укладываться в постель не хотелось. Промаявшись полночи без сна, утром чувствовала себя как выжатый лимон: желтоватая, кисловатая и абсолютно без сил.

Я дожидалась только что позвонившего Вика:

—           Должен же я узнать, как выглядит любовное гнездышко, — пошутил он и бросил трубку. — Скоро буду.

И его «скоро буду» оказалось правдивым: через двадцать минут он звонил в дверь.

—           Ты сам сел за руль, без водителя? — удивилась я.

—           Тиль, мой водитель такой же делец, как и я. А я все же хочу первым придумать, как сделать деньги на тебе и этой ситуации. Подумать только: альфа-оборотень, самец — и отказывается от своей истинной пары! Раньше это происходило только с трепетными барышнями, а теперь гляди-ка.

—           Хочешь сказать, ему пойдет розовая кружевная юбка трепетной барышни? — заинтересовалась я.

—           Я уверен, что в розовом он будет прекрасен, — захихикал Вик и бесцеремонно подвинул меня в сторону, — дай же мне рассмотреть это любовное гнездышко, в котором наш альфа скрывает свою «недостойную истинную пару»!

Разуваться Вик не стал, и я только вздохнула: мой старый друг (не дай бог сказать вслух, обидится) таким образом высказывал свое презрение.

—           А полы-то ведь мне мыть придется.

Он резко развернулся и вытаращил глаза:

—           Тебе?! Тиль, Тиль, девочка моя, у тебя размягчение мозга? Ведущая коммерческая модель, самая продаваемая модель... Моё сокровище с огромнейшим счетом в банке — и моет полы? Если у твоего альфы нет денег на персонал, найми сама.

—           Это как бы секретное место, — я пожала плечами.

—           А, прости, это разве тебе нужно оставить в секрете ваши отношения?

— Нет.

—           Значит, проблема грязного пола, нестираного белья и посуды тоже не твоя, — Вик покачал головой, — ты ничего в жизни не смыслишь, да?

—           Я смыслю, как сниматься по двенадцать часов в день с разными фотографами и без перерыва, — обиделась я, — или как сниматься в купальнике на морозе, как купаться в снегу и выглядеть счастливой. Мне за это платят!

—           Конечно платят, попробовали бы не платить, — закивал Вик. — Тиль, он никогда не признает тебя своей вслух, потому что ему удобно. Эверард Штерн — трудоголик, он пашет, как и ты, сутками. И в воскресенье у него под боком потрясающая женщина, жратва из лучших ресторанов, секс и никаких проблем. Каждую неделю у него «перезагрузка». Он даже не понимает, что может быть лучше.

—           Не надо считать меня идиоткой, я это понимаю.

—           Ты другого не понимаешь, — он с сожалением посмотрел на меня. — Эти отношения в большей степени нужны твоему альфе, а не тебе. Когда ты в последний раз выезжала из страны?

Я пожала плечами, а что тут думать? Три года назад мы снимали на островах несколько стори. Эти снимки принесли мне пару сотен тысяч на счет и... И маленькое бунгало — подарок от влюбленного в меня бизнесмена. Ну, на самом деле тот бизнесмен был не совсем правильной ориентации и подарок был сделан на публику, чтобы все знали, что господин N любит правильных женщин. Тем не менее, бунгало всё ещё принадлежит мне.

—           Вижу, ты потихоньку осознаешь, — Вик покачал головой, — Тиль, ты ведь пропадешь без меня.

—           Говорят, что самкам оборотня необходим вожак, — я пожала плечами и пояснила, — это из гембиологии, пятый класс. Учебник был изъят лет десять назад, и сейчас дети учатся по более политкорректным книгам.

—           Что ж, раз твой альфа любезно отошел в сторону, твоим вожаком стану я. В конце концов, я твой агент твой промоутер, твой...

—           Властелин моих дум и герой моего банковского счета, — захохотала я. — Давай Вик, я целиком и полностью тебе подчинюсь. Потому что хуже — некуда.

—           Ну ты уж аккуратней, на самом деле всегда есть куда хуже, — тут же возразил Вик. — Истинное днище не имеет дна, а имеет жидкую зловонную дрянь, в которую ты погружаешься все глубже и глубже и хм... Прости, увлекся.

—           Ничего, пойдем, я угощу тебя кофе.

И, направляясь на кухню вместе с Виком, я вдруг другими глазами посмотрела на наше с Эверардом «гнездышко». Здесь не было души. Дизайнерская обстановка, какие-то малопонятные картины, статуэтки. Много пыли, ведь ни разу её никто здесь не протирал. Пустота. Я ведь этого совсем не замечала.

Мой беспардонный агент проскочил мимо кухни и сунул любопытный нос в спальню:

—           Красное, серьезно? Из всего многообразия вариантов у вас полностью красная спальня? И зеркальный потолок? Это зачем? Чтобы ты в ночь с воскресенья на понедельник трещинки в потолке не считала?

Я заглянула в кричаще-алую спальню, скользнула взглядом по золотым столбикам кровати и пожала плечами:

—           Моего мнения по поводу ремонта, количества комнат или еще чего-нибудь никто не спрашивал. Я получила электронный ключ через курьера и график встреч «для здоровья». Как и хотела, эти встречи происходили строго по воскресеньям.

—           Да-а, а я слышал, что у оборотней после встречи с истинной начинается прям сексуальный гон и так до тех пор, пока не появится пара щенков.

— Не ко мне вопросы, — фыркнула я.

—           Может он у тебя непрокий? — засмеялся Вик. — Потому что даже я, глядя на тебя, ощущаю томление весьма определенного рода.

—           Кстати, — я встрепенулась, — а ты-то? Ты ведь, как и я, с четвертушкой оборотнической крови. Не нашел еще пару?

—           Я свою истинную любовь обрел еще в шестнадцать лет, — мечтательно закатил глаза Вик и плюхнулся на постель.

—           Серьезно?

—           А то! Это отношения на всю жизнь, — он сел и подмигнул мне, — я люблю деньги, а деньги любят меня. Это

—           самый крепкий брак из возможных! И, потеряв свою любовь, я мир переверну, лишь бы вернуть назад.

—           Дурак, — фыркнула я. — А я поверила.

—           Поверила? Мы столько лет знакомы, а ты веришь, что у меня есть сердце? Тиль, девочка, нельзя быть такой мягкотелой. Вот и Эверард твой творит, что хочет. Нет, теперь за дело берется Вик Вайгер, и клянусь своим банковским счетом, к концу года все это как-то утрясется.

И я ему поверила. Потому что ну кому еще, кроме него? У меня есть Вик, электронная рыбка и работа. И суррогатный заменитель отношений — крышесносный секс по воскресеньям. Но мне этого мало.

Работоспособность Вика всегда зашкаливала. Если я могу сниматься без перерыва на отдых, выдерживать аномальную жару и такой же холод, то он способен говорить сутками. По смартфону, одновременно переписываясь по электронке и также одновременно говоря с кем-то присутствующим рядом с ним. И никого это не возмущало.

Так что за понедельник и вторник, пока я приводила себя в «продавабельный вид», он договорился о новых съемках и вызвал меня в наше любимое кафе. «Янтарный слон» —дешевая забегаловка. Здесь варят дрянной кофе и подают черствые булки, и всё это предлагалось в помещении с пластиком с рисунком под янтарь. Почему мы всегда собираемся здесь? На этот вопрос я ответить не могу. Просто потому что. Семь пет мы обсуждаем серьезные вещи либо в моем доме, либо тут.

Вик поджидал меня у входа. Вручил маленький букет цветов и галантно открыл дверь. Такое поведение моего циничного друга говорило об одном — будет что-то интересное. Что-то такое, что может нас поднять на гребень волны или же потопить, переломав кости.

Набрав на панели наш обычный заказ — кофе и соленые сухарики, Вик торжественно произнес:

—           Я договорился с Алеззи.

—           Я еще не определилась с датой самоубийства, — фыркнула я и попыталась приладить поудобнее букет цветов.

Подошедший официант побледнел и чуть не пролил кофе. Держа спину неестественно прямо, он слишком спешно ушёл, из-за чего не удалось удержаться от смешка. Вокруг меня не утихает шумиха все семь лет, но впервые может появиться новая нотка в коктейле сплетен.

—           Опять слухи пойдут, — хмыкнул Вик. — Нет, это другая съемка. Ты же знаешь Алеззи, он работает над десятком проектов одновременно.

—           И что за проект? — я с удовольствием понюхала ароматный напиток, но пробовать не стала. Увы, вкус запаху не соответствует.

Мой агент деланно-смущенно улыбнулся, и негромко, вкрадчиво, промурлыкал:

—           Очень скандальный. Проект «Поправка двадцать девять».

Он явно рассчитывал на какую-то особенную реакцию.

—           Поправка? — я нахмурилась, соображая, что это может быть. — У нас поправки выходят каждый месяц, причем пачками.

—           Та самая, особенная поправка! Тиль, ну ты же сама от нее страдаешь! Та самая, запрещающая истинным парам расходиться.

—           Не четкая формулировка, — нахмурилась я. —Женщина не имеет права голоса, все решает мужчина.

—           Вот-вот, — покивал он. — Неизвестный спонсор выделил Алеззи нереальное количество денег за качественное фото.

Нереальное? Для Вика? Никогда бы не поверила, что есть такие суммы.

—           Не томи, — поторопила его я. — Тебе бы на подмостках выступать, актер.

—           Да, я мог бы, — гордо вскинул подбородок он. — Но, увы, не нашлось второго Вика Вайгера, чтобы раскрутить первого Вика Вайгера. Итак, полное название нового проекта «Поправка двадцать девять. Истинное счастье». Цвет — черно-белый, антураж — цепи, веревки, шипы... Ну тут Алеззи еще думает. Над образом тоже думают, пока что в работе имитация ссадин и кровоподтеков.

—           Обнаженная натура?

—           Скорее всего нет. Алеззи что-то думает с платьем под горло, — он пожал плечами, — будет интересно. Предварительный договор готов. Ты в деле? Я подтверждаю твоё участие?

Прикрыв глаза я представила, что будет после выставки. У Алеззи свое помещение, огромная толпа почитателей. Более профессионального и востребованного фотографа попросту не существует. И он решился... Вряд ли из-за денег. А решусь ли я?

В нашей с Эверардом жизни уже были ссадины и кровоподтеки. Один раз. Нет, он не поднял на меня руку. Банальные засосы и как будто случайные царапины. На следующий день мне предстояла тяжелая и ответственная фотосессия. Гримерам пришлось потрудиться, чтобы скрыть следы страстной ночи. А я получила первый в своей жизни штраф.

—           Конечно в деле, — фыркнула я. — Нам хорошо заплатят?

—           Нереально хорошо, Тиль. Нереально. Ты сможешь уйти и никогда больше не работать, как и хотела. Это будет страховка на тот случай, если...

Он не стал договаривать. Но я поняла — наш проект можно будет подвести сразу под три уголовно-наказуемые статьи.

—           Я хотела уйти из индустрии до того как встретила свое «истинное счастье», — усмехнулась я. — Теперь я буду работать пока не сдохну.

—           Вот и славно. Значит, будем готовиться. Тебе нужно сбросить семь килограмм, чтобы проступили ребра и подвздошные кости. Ключицы у тебя прекрасны, но все же.

—           Первым у меня худеет лицо.

—           И запавшие щеки — просто идеально, — промурлыкал Вик. — Как славно, что ты оборотень. Лиши тебя мяса и — вуаля! — оживший скелет с маниакальным блеском глаз. Только витамины не забывай пить, чтобы волосы не посеклись.

Вик разглагольствовал, а я кивала. И гадала — стоит ли оно того? Не зря ли я ввязываюсь в откровенно политический проект?

Рассчитавшись (каждый сам за себя), мы с Виком поехали ко мне. Неугомонный агент собирался перетряхнуть мой холодильник и оставить только овощи.

—           А то знаю я твою хищную душу, — посмеиваясь, ворчал он, — небось все-все полки забиты мясом и колбасами.

—           Дай хоть сегодня поесть по-человечески! — взмолилась я.

—           Вот именно сегодня ты и будешь есть по-человечески — овощи и фрукты, — хмыкнул Вик. — Сердце моё, Алеззи готовит площадку. Ты же не хочешь, чтобы вместо тебя там оказалась эта доска Астория?

—           Как она может в этом участвовать, если она чистый человек? — возмутилась я.

—           Линзы плюс обработка в графическом редакторе. Конечно, Алеззи предпочтет тебя, ведь больше возможностей и меньше мороки.

—           Ладно, все, поняла. Как только узнаешь дату съемки, отпиши мне. Устрою голодовку в последние сутки.

—           Вот за что я люблю с тобой работать, — промурлыкал Вик и похлопал по водительскому креслу, — Брок, притормози и оплати полосу. Звезду, как-никак, везешь.

Сам Вик чаще пользовался обычными дорожными полосами. Ему-то что? Он с любой окраины способен договориться. Его машина оснащена всеми благами цивилизации: лэптоп, интернет, несколько смартфонов. И все это только для машины. Дома еще несколько устройств связи. Все гаджеты связаны между собой и дублируют контакты, так что Вик из любой пробки способен работать. Что он и делает.

Вот и сейчас, потеряв ко мне интерес, он переписывается с Алеззи. Гениальный фотограф не любит телефонных разговор и предпочитает смс. Узнав об этой не афишируемой слабости, Вик выбил мне первую съемку с ним. И с тех пор четыре из семи съемок — съемки с Алеззи.

Подняв голову Вик коротко бросил:

—           Съемки в следующий понедельник. Сдюжишь голодовку? После сексуальных игрищ оборотни страдают обострением аппетита.

—           В любом случае, даже если не удержусь, то поправиться не успею, — ответила я.

И задумалась. Покусав губу, пожала плечами — Эверард пропустил наше свидание, сделав выбор в пользу работы, и я поступлю точно так же, только, как хорошая девочка, предупрежу его об этом заранее.

Вытащив смартфон, лаконично-черный, без узоров и страз, открыла контакты. «Недо-альфа» — моя маленькая и очень приятная месть.

Вик, как всегда, заглянул мне через плечо, захихикал и показал большой палец, после чего вернулся к диалогу с Алеззи.

«В это воскресенье не смогу, в понедельник важные съемки. Буду сидеть на воде и воде и ненавидеть весь мир. Тиль», — я всегда подписываюсь. Потому что, если честно, то я не уверена, что мой номер у него записан. Или что его номер на самом деле его, а не какого-нибудь доверенного помощника.

—           Молодец. Хочешь, свожу тебя на озеро? Хотя нет, не хочешь, нам не нужен лишний загар.

—           А я обрадовалась, — буркнула я.

—           После съемок, — Вик серьезно посмотрел на меня, — после съемок я заберу тебя на озеро. Со вторника и по субботу. Чтобы ты успела к своему, хех, «недо-альфе». А вообще, я ему немного завидую. Хорошо устроился, мерзавец.

—           Ты уже говорил.

—           Но завидовать не перестал.

—           Подумай о своем обещании, — напомнила я агенту, — ты сказал, что поможешь устроить ему сладкую жизнь. Пропала зависть?

—           Немного уменьшилась, — Вик широко ухмыльнулся. — Ты же понимаешь, что я весь в предвкушении смс о пополнении моего банковского счета.

—           Я знаю, что у тебя есть секретный конверт. Ты распечатываешь самые приятные смски и складываешь их внутрь.

—           Ведьма, — буркнул Вик. — Злобная ведьма, сующая свой любопытный нос во все щели.

—           Так я у тебя научилась, — отозвалась я. — Пусть Брок остановит у магазина.

—           Зачем? — подозрительно спросил Вик.

—           Затем, что овощей у меня нет. И когда ты заберешь все мясо и сыры, — я пожала плечами, — у меня останется только вода и петрушка. Я не согласна так жить целую неделю.

—           Брок, ты слышал? Звезда хочет в магазин!

Я выразительно закатила глаза. Со своими подчиненными Вик был невыносим. Клянусь, если бы он со мной общался так же, как с Броком и Лайрой, я бы его загрызла. Лайру, секретаря Вика, мне особенно жалко. От девушки нет проку, всеми делами Вик занимается сам, но с большим удовольствием пилит ее за безделье и неумение готовить пристойный кофе. Мне иногда кажется, что в их с Лайрой прошлом что-то зарыто.

В магазине Вик тщательно следил за тем, что я укладываю в корзину и даже комментировал:

—           Клубника? Возьми сливки и пошли пару фотографий своему... тому самому.

—           Он не терпит моих фото.

—           Хм? Может, он просто не все видел?

—           Вик, давай сосредоточимся на работе, а за «того самого» возьмемся с понедельника. И вообще, если эту поправку уберут, — я неуверенно пожала плечами, — может быть, мы и попрощаемся.

—           Ты его любишь?

—           Любила. А сейчас... Не знаю. Он не груб, но и так жить, — я начала выкладывать покупки на кассовую ленту,

—           так жить нельзя. Такое отношение убивает чувства.

Вик помог донести покупки до машины и вновь углубился в свой смартфон. А я пустым взглядом провожала ухоженные дома и с откровенной завистью смотрела на детские игрушки разбросанные по ухоженным газонам. Мне эта радость не грозит...

—           Не спим, выгружаемся, — Вик тронул меня за плечо и я осознала, что уже минуту смотрю на свой идеальный пустой газон.

—           Как думаешь, может, мне пару гномов поставить? — спросила, выходя из машины.

Темно-вишневый суизи отъехал, чтобы развернуться, и Вик, проводив свой автомобиль взглядом, повернулся ко мне.

—           Гномы? Зачем? Хочешь сад камней?

—           Надо полистать журналы, — вымученно улыбнулась я.

Я не думала, что Вик меня поймет, но то, как он на меня посмотрел, говорило совсем о другом. И мне в голову закралась мысль: а так ли он любит деньги? Или же за этой золотой лихорадкой кроется нечто большее, чем просто жажда наживы?

Ведь мы с ним сейчас одни из самых обеспеченных людей. Черт возьми, я два с половиной года в строчке топ-100 «Бизнеса» была выше Эверарда. Только в этом году он смог перещеголять нас с Виком. Но ничего, работа с Алеззи должна поправить эту финансовую несправедливость. Хотя вряд ли Штерн смотрит эти рейтинги. А даже если и смотрит, есть ли ему дело до моих дел?

—           Ох как вкусно я сегодня ужинаю, — напевал Вик и перекладывал мои мясные запасы в пакет. — Люблю твои вкусняшки, ты всегда выбираешь лучшее.

—           Слух, нюх и выносливость, — вздохнула я, — только второго облика нет. Вик, я тебе уже предлагала: могу ходить по магазинам с твоей Лайрой. Иногда. И только за мясом.

—           Нет, вот еще. От нее и без того толку нет. А если ты еще и мой холодильник на себя возьмешь, за что я ей платить буду? Ну все, кошечка моя волчистая, до послезавтра. Я заеду, проверю тебя и вернусь к своим мелким рыбешкам. У нас юниор-показ, и там есть весьма перспективный мальчик. Надо его перехватить, пока не поздно.

Через окно я смотрела, как подъезжает суизи Вика, как он машет мне на прощание рукой, садится и уезжает. Что-то не меняется: у меня плотные шторы, но Вайгер знает, что я наблюдаю за его отъездом.

Звук смски заставил меня вздрогнуть.

«Нарушаешь договор».

«Мне все равно. Это важная съемка и я не дам тебе ни шанса ее испортить», — отбила я в ответ и отключила смартфон. Если понадоблюсь Вику, он использует наш аварийный личный канал связи.

 

Глава 3

За неделю я исхудала и обозлилась. Морковный салатик, капустный салатик, салатик из салатика... Мне начало сниться мясо. Роскошное, вкусное, ароматное мясо. Сало с прожилочками (хоть обычно я его и не люблю), крупные кольца свиной колбаски.

Клянусь, когда я просыпалась, на языке оставался фантомный привкус мясной вкуснятинки. Ничего. Сегодня воскресенье, завтра съемки и я начну есть. Вот сразу после съемок в магазин и все. Усну у телевизора с сосиской в зубах. Ну, это я конечно преувеличиваю, но что-то такое будет обязательно. М-м-м, обязательно с самого утра закажу суши. Из того самого магазинчика. И порцию возьму побольше.

• аварийный смартфон.

—     Вик?

—     Включи трубку и поговори со своей истеричкой, — со смешком, не здороваясь, произнес мой агент. — Что-то он от тебя хочет.

—     За что мне это? — вопросила пустоту, потому что мой лаконичный друг уже отключился. Найти некрупный, черный, выключенный смартфон — целый подвиг. Особенно в большом доме, особенно, если не помнишь где его оставила.

И, хоть я уверена, что отключала звонилку в гостиной, нашелся он на полочке в ванной комнате. Хм-м, кажется, что-то припоминаю такое...

Сразу после того, как пропал экран приветствия, посыпались смски и голосовые сообщения. Переслушивать и перечитывать их желания совершенно не было, поэтому все полученное благополучно было удалено, а Эверарду отправлена смс:

«Что хотел? Ничего не читала. Не дергай Вика, он занятый человек».

И через минуту получила ответ.

«Приезжай. Важно».

С минуту я размышляла, что ему ответить.

«Вечером».

«Сейчас».

Я разозлилась и сжала в руках смартфон. Да что он о себе возомнил?

«Вечером. Сейчас у меня нет на тебя времени».

Ответ не пришел. Вот и хорошо. Вот и славно. Нет, ну надо же! Вик оказался прав — как только Эверард ощутил угрозу своему спокойствию наша жизнь пришла в движение. Что за «важно» у него могло появиться? Нет, он бизнесмен и в его жизни полно нюансов, но чтобы это было связано со мной? Вот уж вряд ли. А значит, все это не более, чем попытка манипулирования.

Время до вечера пролетело незаметно и овощной суп, съеденный перед выходом, показался таким вкусным, что я навернула дополнительную порцию, после чего сама себе напомнила маленького ребенка, который перед тем как лечь спать, начинает хотеть пить, кушать и писать. Иными словами, хотеть всего чего угодно, лишь бы потянуть время.

Но в десять вечера я уже открывала дверь «сексуального гнездышка». Принюхавшись, я уловила запах Эверарда и совсем слабый Вика. Агент был здесь?

И тут же, вспомнив как Вик плюхался на кровать, захихикала. Так вот что за важное дело у Штерна. Ревность. Мой недо-альфа ощутил на своей дурной голове фантомные рога.

—           И чем же ты была так занята? — он, как и всегда, стоял ко мне спиной. Заложив руки за спину и вперив взгляд в пространство за окном. Дежавю.

—           М-м-м, смотрела сериалы, разгадывала онлайн-кроссворд, — я плюхнулась в кресло. — Ты лучше скажи, что у тебя такого важного случилось? Секс сегодня тебе не обломится. Зачем я неслась сюда?

—           Что делал Вайгер в нашей квартире?

Я с жадностью принюхалась к восхитительному аромату жаренного мяса и, сглотнув слюну, ответила:

—           Мне надоело ему врать. Теперь Вик знает о твоей квартире и моем в этом всем участии.

Он резко развернулся и ожег меня взглядом.

—           И когда запланирован выход сенсации?

—           Я тебя умоляю, Штерн, — фыркнула я. — Кому ты нужен? Эпоха когда о моей личной жизни судачили газеты уже прошла. Есть ты или нет — на меня это никак не повлияет, а значит Вик будет молчать. По меньшей мере до тех пор, пока не придумает как это продать.

—           Ты похудела.

Отвечать не стала. За неделю я потеряла почти десять килограмм. Скулы заострились, глаза запали. Губы, как и всегда, чуть припухли.

—           Почему?

—           Что почему? — мясной запах отвлекал меня.

—           Почему ты похудела? У тебя что-то случилось? Я могу чем-то помочь?

Признаюсь, давно я так не удивлялась.

Помню, когда у нас с Виком дела шли из рук вон плохо — совсем короткий момент, но он был — мне потребовались услуги адвоката. Так Штерн меня гордо проигнорировал, и я обратилась к бесплатному специалисту. Суд выиграла только чудом.

—           С чего вдруг? Мне казалось, что вне постели мои дела это мои дела, а твои — твои. Впрочем, спасибо, что спросил. Нет, у меня все хорошо, готовлюсь к резонансным съемкам. Ну и как бы не думай, что я когда-либо еще буду к тебе обращаться за помощью. Оно того не стоит, знаешь пи.

—           Ты отказалась от мяса, это подрывает здоровье оборотня, — он подошел ближе и сел в соседнее кресло.

—           Моего здоровья хватит на сотню таких экспериментов, — отмахнулась я. — Эв, что случилось? С чего вдруг ты начал интересоваться чем-то кроме постели? Я не уверена, что мне нравятся эти изменения.

Эверард откинулся на спинку кресла и негромко спросил:

—           Значит, и я могу привести сюда кого-то? Уложить в нашу постель?

Скосив на него взгляд, я чуть резковато ответила:

—           Стоп-стоп, меня не приплетай. Это твоя квартира, твоя кровать, и ты можешь делать всё что хочешь, я не вправе как-то тебя ограничивать. Мы не пара, помнишь? У нас общего — ночь воскресенья. Просто не забывай тщательно мыться. Знаешь, было бы неплохо прекратить этот странный, неприятный разговор. Ложись спать.

Он посмотрел на меня и негромко спросил:

— А если я пойду спать, то что будешь делать ты?

— Тоже лягу, но на диване. Решайся уже.

— Давай вместе посмотрим фильм, и я уйду спать, — осторожно произнес Эверард.

Нахмурившись, я пожала плечами. Ну давай.

Фильм он, конечно, выбрал сам. Разочаровалась в самом начале (крутой альфа + слабая женщина + нереализованное желание слабой женщины научится готовить). Потому, осторожно вытащив смартфон, отбила смску Вику.

«Сижу на диване. Как дура. Смотрю «Стальной Перевал».

«Большего тупизма не смотрел. Сочувствую».

Я так увлеклась перепиской с агентом, что не заметила, как уснул Штерн. С неудовольствием отметив, что оборотень занял весь диван, я осталась в кресле. Ладно. Алеззи нужна измученная мышь. А излишние следы усталости подотрет визажист.

***

Вик заехал за мной на квартиру. Дверь ему открыл Штерн и с большой неохотой пропустил внутрь.

—           Привет, — радостно улыбнулась я. — Что у нас со временем? Кофе успеваем выпить?

—           Успеваем, — кивнул мой агент и помахал передо пакетом, — я тебе привез маленький сандвич ветчиной.

—           О-о-о, дай же мне его, — чуть не взвыла я.

Каюсь, но крошечный сандвич был мной проглочен еще до того, как я нажала кнопку кофеварки.

—           Алеззи ждет нас через час. По платной полосе ехать полчаса, — Вик потянулся. — Так что допиваем и в путь. Там еще на подхвате будет Астория.

—           Групповой снимок? — я скривилась.

—           Увы. Алеззи ее навязали. Дать дорогу таланту и все такое.

Придется быть весьма осторожной. Этот «юный талант» из тех талантов, что в пуанты подкладывают лезвия.

—           Что ты мне раньше не написал? Я бы успела смотаться домой. У меня профессиональная косметичка как раз для таких случаев.

Вик снисходительно посмотрел на меня и погладил по голове:

—           Детка, тебе не о чем беспокоиться. У тебя есть я. И я съездил утром к тебе домой и забрал твой гримерный чемодан. Ну что, в путь?

—           В путь. Ты на суизи?

—           Разумеется. Я же помню, что мою голодную модель укачивает во всех остальных машинах. А когда ты сыта?

—           Когда я сыта, меня можно с вертолета скинуть, — потянулась я.

Съеденный сандвич еще больше разжег во мне голод. Но вместе с тем в организме кипела дурная энергия. Я хотела бегать, прыгать, танцевать — делать уже хоть что-нибудь. И только выходя из подъезда я вспомнила, что не попрощалась со Штерном. Черт, это было довольно невежливо. И уж точно не специально.

Вытащив смартфон я набила сообщение:

«Не попрощалась. Прости. Забыла про тебя». Ну вот и все, приличия соблюдены. Впереди работа и Астория. Кстати, настоящего имени и фамилии девицы не знал никто. Хотя Вик считает, что это оттого, что она никому не интересна. Ну, не интересна настолько, чтобы ее искать.

Суизи притормозил у промышленной зоны.

—           Если бы не знала тебя так долго и так хорошо, сейчас бы начала паниковать, — пошутила я.

—           А? А, нет. Спросишь у нашего гения. Он за неделю поставил на уши весь город и в итоге перевез половину своих вещей сюда. Даже бригаду строителей нанимал.

Пожав плечами, я вылезла из машины и осмотрелась. От пункта охраны к нам шел невысокий человек. В руках он сжимал фотографию и ручку. Ясно.

—           Добрый день. Тиль, вы могли бы дать мне свой автограф?

—           Конечно. Что писать?

—           Что-нибудь для Рольфа.

Привычное «С любовью, Тиль. Для Рольфа». Дата и роспись. Дежурная улыбка, и я уже иду по узкой заасфальтированной дорожке.

Алеззи занял пустующий цех и... И сотворил в нем инфернальную сказку. Роскошь соседствовала с нарочитой нищетой. Алые драпировки с одной стороны были абсолютно новыми, со второй выцветшими и подранными. И так со всеми предметами. До и после. Тогда и сейчас.

—           Тиль, милая, прекрасно выглядишь, — фальшиво пропела Астория.

Ее уже загримировали — запавшие глаза, побледневшие губы. Но это не скрывало того, что в целом у модели был вполне себе здоровый вид.

—           Ты тоже невероятно хорошо, — привычно отозвалась я.

Ко мне подошел Брок и протянул мою косметичку. И мы, я и косметичка, направились к Лайре. А Лайра уже передала меня в руки гримера. И если девушка и удивилась тому, что косметику я использую свою, то вида не подала.

На грим ушло почти полтора часа. За это время Алеззи успел трижды поругаться с Виком и сделать несколько пробных снимков с Асторией.

—           О, моя птичка, моя муза, — промурлыкал фотограф. — Обожаю твой ответственный подход, моя пушистая девочка.

—           Но-но, — я погрозила ему когтистым пальчиком, — у меня волосы только на голове. Больше нигде. И когти нарощенные. И то, они только для тебя.

Дальше все слилось в бесконечный поток фотовспышек.

—           Ногу чуть вытяни. Носок. Да. Хорошо. Еще. Отлично. А теперь перевернись, да. Посмотри на меня.

Я стояла абсолютно обнаженная и при этом искусно задрапированная в черный, полупрозрачный шелк. Расположившись так, чтобы быть ровно в точке слияния «до и после» я выполняла все приказы Алеззи.

Шелк медленно стекал по обнаженным плечам и прекрасно оттенял очень красивые профессионально-киношные ссадины и синяки. Потертости на запястьях и шее. Следы укусов.

Финалом стала съемка в широком поддоне с водой. Я сидела, лежала, вставала. А в итоге свернулась в комок, позволив воде скрыть половину лица, после чего Алеззи пришла в голову гениальная идея, и он притопил меня так, чтобы скрыть лицо в воде полностью.

Это был убийственный кадр. Черно-белое фото, обреченное лицо модели скрыто под водой. Зато ярким контрастом грудь с напрягшимися сосками, ключицы и выставленная в молитвенном жесте рука. Остальное скрадывает темнота. Гениально.

— А совместное фото? — напомнила Астория.

—           Прости, не люблю делать лишнюю работу, — Алеззи уже был не с нами. — Можете заселфиться. Да, Тиль? Кошечка, заселфись с Асторией, а то ее брат меня с ума сведет. Все. Две недели меня нет.

—           А когда выставка? — крикнула я в спину уходящему гению.

—           Через две недели! И ты должна там быть!

Астория умчалась следом за ним, ко мне подошел Вик.

—           Ну что, голодающая, везти тебя в супермаркет?

Я сглотнула голодную слюну и потянулась за смартфоном. Там был список моих «хочу». И пока я переодевалась, Вик, похмыкивая, читал длиннющее полотно текста.

—           Планируешь умереть счастливой? — хмыкнул он. — Даже организм оборотня столько переварить не сможет.

—           Ты настолько в меня не веришь?

Так, ворча и переругиваясь, мы вышли на улицу и побрели к суизи. Я в который раз задумалась о собственном авто с водителем. И в который раз не смогла найти повода — ну куда мне ездить? На съемки меня возит Вик. Сама я предпочитаю такси.

В супермаркете за мной тенью скользил Брок. Представляю, как мы выглядели: я с тремя красивыми ссадинами на лице и он — огромный, преследующий меня мужчина.

На кассе, когда Брок отошел, меня тихо спросили:

—           Вызвать полисменов?

—           Нет-нет, спасибо, все в порядке, — я улыбнулась. — Это просто грим со съемок. Слишком хотелось домой.

Кажется, кассир мне не поверила. Ладно, если пойдут слухи, Вик разберется. У него уже давно есть особая папочка куда он складывает особенно выдающиеся перлы СМИ.

Пискнул смартфон.

«Мне нужен твой особый номер».

Несколько секунд я соображала, о чем Эверард говорит. Потом фыркнула: вот еще. Мой «особый» номер есть только у Вика. Он — моя семья. Родители от меня отказались, они целиком разделяли мнение Штерна о позорной профессии. И даже деньги их с этим не примирили.

«Нет».

Мне хотелось дописать, что три года назад я была согласна на все. И что ради него могла оставить профессию. И что Вик даже смог бы сделать все это тихо. В конце концов, Тильса такой же псевдоним как и Астория или Алеззи. Единственное, за что мне благодарны родители, так это за то, что я не засветила свою фамилию.

Хотя последний раз отец намекал на то, что я могла бы оплатить брату колледж. А я... Я просто спросила, значит ли это, что я могу вновь посещать семейные воскресные обеды? Получив в ответ категорическое нет я пожала плечами и предложила отцу выйти на работу. Нельзя же сидеть у матери на шее всю жизнь. В общем, продуктивно пообщались.

Но за колледж я заплатила. На своих условиях. Ректор поставил брату планку — если дорогой братик не будет успевать, то будет вынужден платить самостоятельно. Прогулы, хамство и игнорирование преподавателей туда же. Я слишком хорошо его знаю и не собираюсь позволить ему вырасти копией отца.

—           Тиль? О чем задумалась? — Вик погладил меня по щеке. — Мы уже приехали, и Брок с пакетами стоит и ждет тебя. Проходить не буду. Дела. Наклевывается кое-что.

—           У тебя всегда что-то наклевывается, — я улыбнулась.

—           А то, — подмигнул мне Вик и неожиданно серьезно добавил, — помнишь, ты спросила меня про любовь? Однажды была. Я пришел с одной розой и дешевой плиткой шоколада. На большее у тогдашнего студента- нищеброда просто не было денег.

Он не договорил, отвернулся. А я не стала спрашивать. Не дура все-таки, понимаю. Хоть и хотелось встряхнуть друга, напомнить, что есть и другие. Что не все смотрят на деньги. Вот взять хоть мою семью... Мда, не лучший пример.

—           До встречи, — проронила в итоге.

Брок оставил пакеты на кухне и вышел, а я по давней привычке вновь подошла к окну и посмотрела вслед отъезжающему суизи. Интересно, он ее все еще любит? Если так горит работой, если не нашел себе никого постоянного... Значит, еще болит?

Долго рефлексировать не стала. Голодным оборотням это не свойственно. Даже если от оборотня всего лишь четвертинка.

Напластав мясо и от души его присолив, я побежала в гостиную раздвигать журнальный стол. Сегодня буду есть как не в себя и смотреть TV. Вряд ли Вик позволит мне отдыхать больше двух дней. Увы, пусть я не старею, но народная любовь проходит. Еще год-полтора и все, не интересна людям. И потому у меня на жизнь выделена весьма скромная (по меркам шоу-бизнеса) сумма. Все мои драгоценности застрахованы и пропиарены — случись что, я смогу продать их не в ломбард, а на аукционе.

Господи, что только не полезет в голову. Бросила на толстостенную сковороду мясо и быстро напластала сыр, ветчину и колбасу. В кастрюльке весело побулькивая варились яйца. А в духовке стоял противень с уже замаринованной индейкой. Просто покупай и запекай!

Белый хлеб, зерновые лепешки, немного зелени, свежий сладкий перец — я все-все стаскивала на столик. Пискнул смартфон. Недо-альфа:

«Я приеду».

Вообще-то я, как и Алеззи, не особо люблю телефонные разговоры без какой-либо причины. Просто так. Может, даже переняла привычку того, кем восхищаюсь. Не знаю. Но сейчас я считала гудки в телефоне и одновременно тряслась от ярости. Трубку он не взял.

«Даже не вздумай. Дом под охраной. Дверь не открою. Я неделю ждала этот вечер и ты его не испортишь!» Отправлено.

И даже потрясающий аромат жарящихся стейков не мог меня успокоить. Я на секунду представила, что пустила Штерна. И что? Неловкая тишина. Он будет недовольно кривиться глядя тот канал, что я выбрала. Съест половину приготовленного... Не для него, кстати! А потом захочет переспать со мной. Я не против, любовник он хороший. Но в моем доме для секса места нет. Нет уж. Ни за что. Раз уж я стала его постыдной тайной, раз уж мне не хватило перцу сразу настоять на своем, то теперь все любовные обтирания на его территории. Мой дом

—           только мой!

«Мне нужно поговорить с тобой».

«Если сильно зудит могу приехать завтра. Или ты не про отработку пропущенного воскресенья?». Он долго не отвечал. Затем все же разродился:

«Нет. Но я бы тоже мог... отработать пропущенное. То, что по моей вине».

Я поперхнулась воздухом и быстро настрочила ответ:

«Пойдет взаимозачетом. До завтра».

«До завтра».

Все-таки с этим оборотнем начало происходить что-то странное. Я перестаю его узнавать.

 

Глава 4

С утра я, плотно и с наслаждением позавтракав, направилась на квартиру. Вик, которому я на всякий случай отчиталась, куда иду, предложил три варианта названия «любовного гнездышка». Но я краснела даже просто читая его смски, так что вряд ли что-то из его предложений приживется.

Когда я выходила из такси пришла смс. От Вика.

«Пятый квадрат. Послезавтра. С 14:00 до 16:00. Винтажная съемка. Фотограф Гвориан».

Скривившись, убрала смартфон. Не слишком люблю Гвориана. А вот он, напротив, очень мне радуется. Возможно, моя неприязнь растет из того, что он дружит со Штерном? И мой недо-альфа несколько раз присутствовал на съемках. После чего Вик поставил Гвориану условие: никаких посторонних. Фотограф долго мялся, но в итоге принял наши условия.

А я поставила условие Вику: из пяти предложений Гвориана три должны быть отклонены. За мои нервы и слезы, за дрожь и страх во время съемки. И просто потому что я женщина и имею право быть не только мстительной, но и мнительной.

Стоило открыть дверь, и я сразу же попала в объятия Штерна. Он прижимал меня к себе, оглаживал по спине и заднице, согнувшись, шумно дышал в шею.

—           Мы сразу в спальню?

—           Я сделал заказ в ресторане, — проворчал он.

—           Тогда убери руки, — холодно сказала. — Не выноси секс за пределы спальни.

И хотя мне самой хотелось нежиться и ласкаться, я отодвинула его, разулась, надела свои тапки и прошла в комнату. Раньше я сразу же шла на кухню, смотрела что да как и варила кофе.

—           Не сваришь кофе? — спросил посмурневший Штерн.

—           У тебя крутейшая кофеварка, два раза на кнопку нажми, — буркнула я и уткнулась в смартфон.

Как-то раньше было проще. TV, его недовольство моими каналами, еда, секс и сон. Я притворялась, будто засыпаю. И когда засыпал он — уходила в душ, чтобы утром уйти сразу, не размениваясь даже на чистку зубов.

А вот среди недели, да еще и с самого утра — как-то странно.

—           Ты хотел серьезно поговорить, — напомнила я.

—           Не так чтобы совсем серьезно, — усмехнулся он. — Мне не нравится то, что сейчас происходит.

Поерзав в своем кресле, повернулась к нему. Он стоял в дверях и смотрел на меня. В упор. Как тогда, когда увидел впервые.

—           Мне тоже, — пожала я плечами. — И что? Мне это никогда особо не нравилось.

—           Если ты перестанешь быть оборотнем, потеряешь свою кровь — это может вылиться в серьезную болезнь.

—           Ничего умнее чем страшилки прошлого века ты не вспомнил? — фыркнула я. — Штерн, то, что я идиотка — мне и самой прекрасно известно. Идиотка, но не клиническая дура. Мне стоило послать тебя, а не соглашаться на этот фарс. Тем не менее, я к тебе привыкла.

Он самодовольно усмехнулся и сделал шаг ко мне.

—           Это твоя кровь. Ты не можешь без меня. Я купил дом, — он сел в соседнее кресло. — И хочу, чтобы ты в него переехала.

—           Ты собираешься взять замуж фотомодель? — вскинула я брови, — наступил правильный этап? Все крупные бизнесмены в определенный период жизни покупают себе жен - моделей. Поддался поветрию?

—           Я не сказал жениться, я сказал — переехать. За прошедшее время я кое-что ощутил — мне необходимо твое постоянное присутствие. Тактильный контакт между истинными парами очень важен. Тебе это тоже на пользу пойдет.

—           Нет.

—           Что — нет? Это был не вопрос.

—           Ты понимаешь, что теперь преимущество на моей стороне? — вдруг рассмеялась я. — Три дня назад глава одной крупной корпорации сообщил о своем браке с истинной парой. Вот только пара его несколько лет работала в борделе. Визажистом, но в борделе.

Штерн передернулся.

—           И ты увидел, что его решение поддержали. Потому что истинная пара — счастье и... и что там еще по телевизору предлагают? Не помню. Так вот. Ты понял, что истинную пару фотомодель общество вполне могло принять. И засуетился.

—           Ты не права, — спокойно произнес он. — Я купил дом до того, как узнал об этом... происшествии.

—           Тем не менее, если я сейчас расскажу свою мелодраматичную историю, — я чуть прикрыла глаза и прижала к пальцы к левому виску, — о трех годах боли, одиночества и пренебрежения... Тебя осудят. А самые ортодоксальные оборотни даже разорвут контракты.

—           Ты не посмеешь, ты моя пара. Я должен...

—           Ты должен был меня защищать, любить и баловать. А я должна была рожать тебе щенков, любить и баловать. Но ты выбрал другую модель семьи. И, Штерн, мне понравилось. Я свободна, у меня есть любимая работа. И даже качественный, безопасный секс.

—           Безопасный? — глупо переспросил он.

—           Я про заболевания. Поэтому теперь все будет так, как я хочу.

Он встал и отошел к окну.

—           И что же ты хочешь?

—           Я хочу проводить с тобой минимальное количество времени. Приезжаем сюда уже сытыми. Ты приезжаешь заранее, моешься. Приезжаю я, принимаю душ. Мы занимаемся сексом, я уезжаю. Считай, как бесплатная леди по вызову.

—           Это неприемлемо.

—           Неприемлемо, Штерн, стыдиться своей пары. СМИ сделают из Тошии и мистера Оливера звезд. Уже сделали. Их романтичная история муссируется везде. И если ты не согласен, — я пожала плечами, — значит, предадим огласке наш флирт. Секс сегодня будет или до воскресенья?

—           До воскресенья, — процедил он.

—           От переживаний упал и не шевелится? — на меня вдруг такая злость накатила, что я подошла к нему, — а ты знаешь, что три года назад я собиралась бросить ради тебя карьеру? Что я уже успела придумать имя нашему будущему щенку?

—           У нас могут быть дети, — шепнул он.

—           О, вот уж от этого я себя надежно защитила. Даже не надейся удачно меня обрюхатить, — фыркнула я. — Приятного дня, мистер Штерн.

Ночью этот план мне скинул Вик. Показать оборотню, что он может лишиться пары. Вот только чем дольше я читала то, что написал мой друг, чем больше над этим думала, чем больше рассматривала варианты... Тем отчётливее понимала, что притяжения истинности больше не чувствую. Оно и было слабым, я все же лишь на четверть оборотень. Все, что осталось — дикий, животный секс. Но если убрать из моей жизни излишний стресс

—           а в девяти из десяти случаев виновник моих переживаний Штерн — то и секс не потребуется. Меня, как и Вика, трахает работа.

На улицу выскочила взъерошенная и сердитая. В СМИ нет-нет, да мелькали репортажи об истинных парах, о тех парах, кому не повезло. О госпитализированных женщинах и осужденных мужчинах. Зная об этом, я не могла сказать, что совсем уж страдаю. Но... даже если кому-то хуже, чем мне, неужели только поэтому я должна чувствовать себя лучше? Что-то вроде «кушать нам сегодня нечего, но зато у соседей еще и воды в кране нет, так что попейте и успокойтесь».

—           Госпожа, куда вам? — с легким нетерпением спросил водитель.

И только тогда я осознала, что стою рядом с такси. Ничего себе. Задумалась и даже не заметила, что машина уже подъехала.

—           К зданию центрального телеграфа.

На самом деле никакого телеграфа там уже давно не было. Но бывают такие названия, которые в людской памяти держатся куда лучше и дольше чем новомодные словечки.

Я хочу связаться с семьей. На самом деле, звоню им стабильно раз в полгода. Не знаю, зачем. Вик считает, что мне хочется признания и что я не могу жить, не растравливая себе душу.

—           Спасибо, у вас есть безналичный расчет?

—           Приложите карту к экрану, — водитель протянул мне свой смартфон. — Спасибо, приятного дня.

Я заметила, что внутреннее убранство здания меняется каждые полгода. Тонкие колонны и искусственные цветы сменились на тумбы с прекрасными образцами современного искусства. На стенах вывешены картины абстракционистов, а на окнах вместо портьер повисли рыболовные снасти. Какая прелесть. Хорошо, что я здесь редко появляюсь.

Очередей к стойкам связи не было. Обычно вырвавшиеся в столицу люди вспоминают об оставшейся в секторах родне только перед праздниками. Или вообще не вспоминают... Как повезет. Родне, разумеется.

—           Здравствуйте, можно связаться с пятым удаленным сектором? Улица Градная, дом одиннадцать. Семья Толминсон.

—           Пройдите в кабину, через минуту я начну устанавливать видеосвязь, — доброжелательно произнесла сотрудница центра связи.

За минуту я успела удобно в мягком кресле, посмотреться в зеркало и поправить волосы. На темном экране появился обратный отсчет. 5...4...3...2...1...

—           Здравствуйте, — я всегда здороваюсь первой.

Мама сильно постарела. Тяжелая работа и тяжелая жизнь погасили яркие искры в ее красивых темных глазах. А еще она коротко постриглась, из-за чего еще сильнее видно, как сильно она похудела.

—           Что случилось? — обычно вторая реплика принадлежит отцу.

—           У нас родился ребенок, — с гордостью произнес отец. — Девочка. И мы приложим все усилия, чтобы она не пошла по твоим стопам. Я ждал этого дня, чтобы приказать тебе больше нам не звонить. Малышке уже месяц, не хочу, чтобы ребенок знал о наличии такой родственницы.

А я смотрела на мать: на ее осунувшееся, несчастное лицо, на огрубевшую кожу. Сколько она работала, прежде чем выйти в декрет? Не удивлюсь, если ее увезли рожать с работы. Отец выжмет из нее все соки, а потом сделает виновной в собственных несчастья. Так нельзя.

—           Если ты захочешь, мама, то я заберу и тебя, и твою дочь. Если захочешь, найдешь способ со мной связаться,

—           коротко произнесла я. — Всех благ.

Почему жизнь не может быть простой? Или справедливой? Мама пахала как проклятая — содержала своего «героического» мужчину. Как же, он ведь взял за себя оборотня, полукровку. И в любой момент мама может встретить свою истинную пару! А еще, подумать только, замужняя женщина ходит на эти бесовские балы... В общем, поводов для страданий у господина Толминсона было предостаточно. Вот и лежал он на диване, а мать прыгала вокруг него. А я на это смотрела и понимала: мне так жить не хочется. А будет именно так, ведь я тоже оборотень.

—           Госпожа, оплаченное время окончено.

—           Да, благодарю. Будьте любезны, вызовите такси.

В дороге я размышляла над тем, что пора организовывать свой бизнес. Штерн заговорил о детях, и я вдруг поняла, что по большому счету не против. Но работать моделью и проводить время с детьми — невозможно. Жить, растрачивая накопленное — не по мне. Значит, нужно что-то придумать. Нет, нужно вернуться домой, попить кофе, послушать музыку и, успокоившись, в тишине кабинета составить план. Первоочередная задача обеспечить матери и моей младшей сестре возможность покинуть сектор. А это можно сделать сразу.

«Вик, ты обещал вытащить мою мать в столицу. Выбей разрешение для нее и для дочери. А отца чтобы оставили в секторе. Сможешь?»

Он долго не отвечал. Потом прислал короткий ответ:

«Придется сняться для мужского журнала».

«Хорошо. Но по моим правилам».

«Разумеется».

Ну вот, одной проблемой меньше. Если мама захочет выбраться из сектора, она воспользуется разрешением. Жилье и работу я ей найду. Точнее, пока сестра маленькая, она сможет посидеть дома. Выплаты мизерные, но я буду добавлять от себя. Тайком. Пусть думает, что она диво самостоятельная.

Дома я проверила почту. Там оказалось письмо от Вика, а в нем целый перечень того, что я должна сделать со Штерном. Да еще и в скобках указаны варианты, как он на эти действия отреагирует. Ну Вик...

А мне все больше хотелось бросить эту затею. Вик хотел всколыхнуть Штерна, заставить его переосмыслить происходящее... Что ж, ему это удалось. Вот только и я вся исколыхалась. И я — не хочу. Да, другого мужчины, после Штерна, у меня не будет. Как-то на съемках я пробовала поцеловать своего напарника — липко, противно и, по самому краю, неприятный запах.

Я хочу детей. Но не хочу Штерна. И других мужчин тоже не хочу. Значит, необходимо держать нос по ветру и выжидать. Что-то должно произойти. Но одно я знаю точно: свой шанс быть крутым альфа-самцом Штерн продолбал. Теперь мы на равных.

 

Глава 5

Эверард Штерн

Сосредоточиться на деле было крайне сложно — изменившееся поведение Тиль сильно ударило по мне. Знать бы, кто и как испортил наш договор.

Я никогда не хотел истинной пары, слишком уж хорошо запомнилось, как изменилось поведение нашедшего пару брата. Он сдувал с наглой девицы пылинки, прыгал вокруг, как слюнявый щенок, и позабыл про все свои обещания. Девица вынудила его бросить семью и уехать с ней.

Что ж, оттого особенно приятно было отказать брату в помощи. Когда у меня появились деньги, его девка захотела вновь общаться. Я знал, что их щенок влез в неприятности, и что просьба о встрече связана именно с этим. И я отказал.

—           Господин Штерн, к вам господин Лайнен.

—           Пропусти.

Лайнен, самый скользкий и талантливый помощник. Я «купил» его на самой заре карьеры. Тратил все заработанное на мать и ему на взятки, зато это помогло мне пройти выше — он сливал мне информацию, к тому же, смог вытащить мать из дальнего сектора в столицу. Ведь когда мой драгоценный старший братец уехал, он бросил не только сопливого щенка, но и нашу мать. И, клянусь, если бы он забрал ее с собой, я бы простил его. Но раз уж нет... Сейчас матушка единовластная владетельница моего дома и никакие левые девки ей жизнь не испортят. Нет, может быть, будь моя пара тихой и вежливой девушкой, воспитанной оборотницей, может, они бы и поладили. Но с Тиль? Нет, мне слишком дорога мать. Слишком часто ее подводит слабое сердце. Никакие «истинные пары» не омрачат и не укоротят ее жизнь.

—           С чем пришел? — спросил я пошедшего Лайнена.

—           Поправка к закону, — он сел, не дожидаясь моего разрешения, — это уже данность. Необходимо скорректировать проекты.

—           Отправить на пересмотр не выйдет?

—           Увы, за продвижение поправки взялся кто-то очень и очень ловкий. А главное — продуманный. Завтра грянет гром, очередной слетевший с катушек оборотень искалечил свою пару. Девчонка оказалась полукровкой и не захотела расставаться со своим мужем. В итоге один труп и одна искалеченная девка. Оборотня взяли по горячим следам.

—           От этой истинности одни проблемы, — я побарабанил по столу пальцами.

—           Ученые считают, что истинных можно разлучить химически. Но это может ослабить нашу расу.

—           Мы вышли из леса, Лайнен. Второй облик больше не нужен. Когда ты оборачивался последний раз?

Помощник пошло усмехнулся и, понизив голос, произнес:

—           Я часто оборачиваюсь. У меня любовница с особыми вкусами.

—           Человек или оборотень?

—           Человек, — Лайнен развел руками, — оборотницы редко любят такие игры. Но в цепом я с тобой согласен. По делу я последний раз оборачивался в секторе. Охотился, чтобы выжить. Ты же меня поэтому выбрал — мы одинаковые. Просто ты хитрее и умнее.

—           Верно. Как поживает твоя пара?

—           Сидит на острове, я выкупил его и оставил ее там. Навещаю время от времени. Может, вскоре щенки появятся. Хотя есть у меня подозрение, что она как-то скидывает.

—           Не смирилась?

—           Рыдать уже перестала, — пожал плечами Лайнен. — Хорошо, что у нас не такая крепкая связь и мне не пришлось бросать свою Конфетку. Она хочет, чтобы я ее так называл. А мне-то что. Главное, чтобы теперь не спросила, как ее зовут.

Мы захохотали. Наверное, я ступил. Но Тиль не так просто увезти на остров. Увы, эта девка известна, ее станут искать. Что ж, слава проходит быстро. И как только ее звезда угаснет... Остров я ей покупать не стану, а вот дом куплю. Уже купил. Осталось только укрепить его, найти людей. Да, года за три справлюсь.

***

Тильса

Суббота выдалась невероятно тяжелой. Пришлось несколько раз съездить к Алеззи, творец желал выбрать фото на фоне которого мы оба будем сниматься во время выставки. Выбрали. Я уехала, но не успела добраться до дома, как он позвонил и попросил вернуться, чтобы выбрать еще раз.

Потом Вик меня обрадовал: в понедельник мать и сестра приедут в столицу. А им вдогонку петит судебный иск. Отец объявил себя инвалидом и требует алименты, ведь старший сын у него уже совершеннолетний. А если ребенок не может выплачивать алименты, то пусть это бремя берет на себя мать.

Вик на полном серьезе предложил нанять особого человека, который способен гарантированно убрать проблему. И, к своему стыду прежде чем отказаться, я размышляла целую минуту.

—           Суд ты выиграешь, — бурчал Вик, — но убрать ублюдка надежней.

—           Этот ублюдок — мой отец. Я не могу переступить через кровь.

В общем, не удивительно, что воскресным днем я чувствовала себя выжатой тряпкой и меньше всего хотела видеть Эверарда. Для кого-то альфа опора и поддержка, а для кого-то та самая соломинка, что вот-вот переломит хребет.

Но, тем не менее, договор есть договор. Да и, как я поняла, мы с Алеззи работаем на мою будущую свободу. Сенатор Адвизор выдвинул законопроект относящий полукровок и четвертькровок к людям, а не к оборотням. И это значит, что я смогу на законодательном уровне сказать Штерну «нет».

Хорошо, что со временем связь притупилась. Я с ужасом вспоминаю дни, когда рядом с ним растекалась лужицей расплавленного воска, как с восторгом внимала каждому его слову и с восхищением следила за каждым жестом и движением. Я ловила каждый взгляд, каждое мимолетное прикосновение и все истолковывала в пользу взаимной любви.

«Конечно, — думала я, — он видный оборотень. Он не может себе позволить никаких пятен на репутации». И я даже не замечала, что Эверард повторяет слова моего отца. Да вашу ж мать, я сама себя начала стыдиться. Хорошо еще, что Вик не замечал. Или не говорил, что замечает.

Теперь я вижу, что Эверард не лучший и не худший представитель альфьего племени. Авторитарный самец. Все должно быть только так, как он решит и никак иначе. Вот только все равно у меня возникает вопрос — а что раньше-то? Я ведь была самой тихой и покорной из всех волчиц, просто тряпкой под его ногами. Почему у нас не срослось? Он сам кого-то любил, что ли?

Мысли перескочили на более насущное: интересно, если я забеременею от него, он сможет отсудить у меня ребенка? По человеческой части законодательства дети остаются с матерью. По оборотнической — и мать, и ребенок принадлежат отцу. Глупо, конечно, так рисковать. Но... не зря же мы истинные? Наверняка малыш получится крепенький и здоровый?

—           А это значит, что мне нужен свой бизнес, — процедила я вслух. — И собираться на свидание.

Через пару часов я уже привычным путем поднималась по ступеням к квартире. Внутри приятно пахло специями.

Разувшись, босиком прошла внутрь. Эверард сидел в кресле. Я села в соседнее и негромко произнесла:

—           Здравствуй.

—           Я купил мясо и специи, — обронил он.

—           Готовить не буду, — покачала я головой. — Можем заказать доставку из ресторана.

Он медленно повернулся ко мне:

—           Тебе сложно?

—           Я просто не хочу

—           Не хочешь готовить или не хочешь готовить для меня?

—           Не хочу готовить для тебя, — уверенно произнесла я. — Не обессудь, но иногда я забываюсь и мне кажется, что мы нормальная семья. Особенно это ощущение усиливается, когда я стою на кухне. Приятная ненавязчивая музыка, хорошие продукты. Потом мы едим, потом идем в постель. А потом утро и ощущение, что мне нужно забрать деньги с прикроватного столика.

—           Какие деньги?

—           Которые мужчины платят женщинам за бурную ночь. Знаешь, ты можешь уже начинать думать о нашем будущем, — серьезно произнесла я. — Мне нужна определенность. Либо мы семья, либо нет.

—           Хочешь стать хозяйкой в моем доме? — вскинул бровь Эверард.

—           Ты знаешь, а вот это, на самом деле, самая главная проблема, — я решила быть откровенной. — У меня есть свой дом. Архитектор создал его с учетом всех моих пожеланий. То есть, проект был разработан с нуля. И мне в этом доме очень уютно. Я не могу представить себя ни в каком другом месте. Но самое главное, я не могу представить тебя в своем доме. Мне не нужно чужого, у меня есть свое. Вот только, как выясняется, своим я делиться не способна.

Помолчав, добавила:

—           Вероятно, если ты решишь, что мы семья, мне придется походить к психологу, потому что сейчас идея пустить тебя к себе или съехать к тебе вызывает у меня панику

И мне впервые удалось пронаблюдать дивную картину под названием «Эверард Штерн не знает, что сказать».

Возможно, поэтому он молча встал, достал смартфон и заказал мои любимые суши. Признаюсь честно, я вот не могу назвать его излюбленных блюд. Пока я готовила, он ел то, что ставилось на стол. В прессе упоминались привычки нового главы корпорации Ади-тех, но я те статьи не читала.

Мы еще немного посмотрели TV, и наступило то самое время. Штерн одним движением вытащил меня из кресла, прижал к себе и впился поцелуем-укусом в сочленение плеча и шеи. В то самое место, где у семейных пар находится метка. В то самое место, где у меня иногда возникает засос. Но не метка. Нет.

Звериная страсть, напор, сипа, мощь и скорость — я не понимаю, как люди могут спать с оборотнями. Моему крепкому выносливому организму и то тяжело. А если представить на моем месте слабую, мягкую человеческую самочку... Воистину не понять.

Понедельник и вторник я занималась мелкими делами, которые едва не погребли меня под собой, что не помешало мне подстроить встречу нанятого адвоката и моей гордой, но несчастной матери. Адвокат по нотам сыграл благородного и отзывчивого человека. Нашел для нее жилье, «выбил» льготы и пенсию (все в один день, потому как все эти блага уже давно ее дожидались). Так что я жду звонка от мамы. И приглашения в гости. Надеюсь, я достаточно хорошо ее знаю.

А вот в среду я замучила Вика вопросами. Мне нужен бизнес, но я умею только сниматься. Значит, этот бизнес должен косвенно касаться моей работы. И, затираненный мною Вик, наконец нашел решение.

—           «Кассандра», — буркнул мой агент, и щелчком пальцев подозвал официанта.

Мы опять сидели в том самом, любимом, кафе.

—           Зачем нам этот умирающий журнал? — удивилась я.

—           Затем, что ты купишь в нем пятьдесят один процент акций, — проворчал Вик. — И мы выведем его в первые строчки рейтинга.

—           Как?

—           Ты интересна людям, — Вик поправил модный узкий галстук. — Мы состряпаем журналистское расследование и обнаружим твоего таинственного возлюбленного.

—           Решил продать тайну Штерна?

—           Не продать, но намекнуть. Плюсом пойдет твой архив фотосессий с неопубликованными фото. У меня есть пара мальчиков-моделек, их век короток, но сейчас они на виду.

—           Мы не так долго будем в центре сплетен, — я покачала головой. — Пока что да, я могу подбросить пару жареных фактов. Но потом — кто ж мне будет докладывать?

—           «Кассандра» самый непопулярный сплетник столицы. Но если сменить название, например, на какой-нибудь «Beauty amazing news», то может получиться.

—           А почему именно на старом языке?

—           Увы, все менеджеры сходятся в одном: этот язык лучше всего продается. Так что в твоем новом журнале всего будет по чуть-чуть. Рецепты красоты, статьи о новинках косметики и сплетни. Можно добавить короткие любовные истории, государство за это платит. Если герои истинные. А когда раскрутишься, тебе будут платить за то, что ты будешь писать о косметике. То есть не ты, а твои подчиненные.

—           Дашь мне Лайру? На время?

—           Дам, — кивнул Вик. — Я наигрался.

Последнюю его фразу комментировать не стала.

—           Открытие выставки назначено на субботу.

—           Так быстро? А как же подготовительная работа, реклама? — поразилась я. — Никто же не придет!

—           О нет, ожидается аншлаг. Прошла агрессивная реклама: «Выставка Алеззи! Только один день! Ее могут запретить!». И все в том же духе. Вы же уже выбрали фото, на фоне которых будете вещать?

—           Мы еще и вещать будем? Обычно я стою молча, улыбаюсь и держу бокал с шампанским.

—           Люди нашего заказчика готовят тексты. Твоя задача — выучить и рассказать. По итогам первого дня выставки тебе будут перечислены еще деньги.

—           За риск?

—           За исполнительность.

Мы посмеялись, пригубили отвратного кофе и разошлись. А дома меня ждали две вещи: костюм для открытия выставки и текст. Пробежав глазами предложенную речь, я передернулась и позвонила Вику.

—           Только же разошлись, — проворчал мой друг.

—           Я тебе текст скинула на почту. Посмотри. Я просто боюсь, что меня закопают.

Читал Вик в «прямом эфире». Похмыкивал, вздыхал и чем-то шуршал.

—           Ты там шоколад лопаешь?

—           Шоколад и секс — вот два главных источника гормона счастья. Секс у меня исключительно с работой и счастья не приносит. Вот, шоколадом пробавляюсь. Слушай, я не думаю, что тебя закопают.

—           Я не думаю, что закопают и не закопают — разные вещи, — вздохнула и отключилась.

Остаток вечера читала речь. Весь четверг репетировала перед зеркалами и привыкала к новой одежде — мне прислали винтажное, длинное платье. К нему прилагались туфли на тонкой и высокой шпильке. Тут вынуждена признаться: мне привычней сниматься в такой обуви, не ходить.

Два падения на мягкий диван, и я перестала наступать на собственный подол. Хорошо еще, что никто не видел. Тихая вкрадчивая мелодия смартфона заставила вздрогнуть и замереть. На все входящие звонки стоит одна и та же, стандартная. И только мамин старый номер имеет свою... Неужели она решила мне позвонить? И сохранила тот номер, что был у нее раньше? В Секторе?

—           Алло, слушаю, — хрипло выдавила я.

—           Привет. Тебя ведь теперь Тиль зовут, верно?

—           Мам, если хочешь, то можешь называть меня как раньше.

—           Не хочу. Я ничего не хочу, как раньше, — тихо-тихо ответила мама. Она вообще говорила едва слышно. Возможно, потому что спал ребенок. Или потому что просто привыкла. — Спасибо тебе.

—           Ой, да за что?

—           Тиль, я живу достаточно давно, чтобы понимать: не бывает на свете таких совпадений, — грустно произнесла она. — Я думала вернуть свою девичью фамилию.

—           Мам, тут я тебе не советчик.

—           Придешь завтра в гости? — без перехода сказала она. — Знаешь, весь разговор было только ради этого. Или, знаешь, если не хочешь — я пойму. Я была плохой матерью.

—           Ты была лучшей матерью. До завтра.

—           Думаю, адрес тебе не нужен.

Я услышала тихое кряхтение и плач. Мама тут же попрощалась и отключилась. А я бросилась набирать смс.

«Где лучший детский магазин?»

«Без меня ты беспомощна. Через сорок минут за тобой заедет Брок».

«Зато ты—лучший, Вик».

Выпутавшись из платья и осторожно его убрав, я натянула джинсы и футболку. Собрав волосы в хвост, я до самого прихода Брока разыскивала кроссовки в тон. Не нашла. Пришлось надевать туфли.

«Спускайтесь».

Смс от Брока всегда отличаются крайней лаконичностью. Да он и сам предпочитает действовать, а не говорить. И смотреть. Он просто прожигает взглядом, будто подозревает в чем-то. Меня, если честно, в жар от него бросает. Но, вместе с тем, он само олицетворение спокойствия и надежности. Этакая скала в бушующем море.

—           Возраст ребенка? — скупо бросил он и открыл передо мной дверь.

—           Я бы спереди села. Так удобней,- невпопад ответила я.

—           Хорошо.

—           А, и ребенок совсем маленький. Еще даже голову не держит. А откуда ты знаешь, куда ехать?

—           Господин Вик участвовал в благотворительной акции. Тогда многие крупные производители участвовали.

Разговор затих. Брок оплатил платную полосу, и я на полчаса зависла в смартфоне.

—           И стоило садиться вперед? — поддел меня Брок.

—           Я просто немного стесняюсь, — я пожала плечами.

—           Мы знакомы семь лет.

—           Да. Знаешь, у меня сестренка родилась. Ты поможешь мне выбрать для нее игрушки? И, наверное, кроватку. Я даже не знаю, в муниципальной квартире не самые лучшие вещи.

—           Я племянникам брал авто-люльку. Она поет песни и укачивает детей. А еще, если младенец сделал свои дела, срабатывает сигнал. Классная вещь. Можно спокойно отойти на кухню или в ванную. Марша, сестра моя, счастлива была до одури.

Я тоже была счастлива. Носилась по магазину как угорелая. А следом за мной таскался Брок. Спокойный как удав, он вытаскивал из покупательской тележки лишние вещи. Да, вероятно идея купить трехколесный велосипед не самая здравая. Но... Но у меня прорва денег и есть племянница.

—           Верни велосипед на место! - возмутилась я, - он классный!

—           А куда твоя мать его поставит?

—           Я хочу забрать ее к себе, — искренне призналась я.

Вспышки фотокамер заставили Брока поморщиться. Мне-то это было уже привычно.

—           Кажется, ты прославишься, — хмыкнула я.

—           Всю жизнь мечтал сфотографироваться с велосипедом и люлькой, — в тон мне ответил Брок. - Вик закрепил меня за тобой до завтра. Так что сейчас предлагаю заехать в текстильный магазинчик. Там хорошая ткань.

—           Веди.

Фотограф, ослепивший нас, исчез. Но и я, и Брок уже давно привыкли к нежданным атакам. Просто раньше ему, Броку, удавалось понаблюдать за этим с водительского места. А теперь он сам попал на место Вика. Или Лайры.

—           Интересно, что придумают?

—           Ну, меня уже раз пять выдали замуж за Вика, — я плюхнулась на сиденье и захлопнула дверь. — Раза два приплели роман с Лайрой. Думаю, тебя объявят отцом моего ребенка. Особенно, если мама разрешит мне погулять с сестрой и кто-нибудь это заснимет.

—           А может не разрешить?

Я вздохнула и негромко сказала:

—           Вик не говорил? У меня не лучшие отношения с семьей. Они не видят разницы между фотомоделью и проституткой, «Ведь и там, и там платят за использование тела».

«И Эверард тоже так думает. И стыдится моих фото».

В тканях мы надолго не задержались. Я помню, что мама любит шить, поэтому просто взяла несколько отрезов, нитки и какую-то «беечку». Сама я ни разу не швея, но продавцам (и Броку) верю.

Дома я с удовольствием и гордостью обозрела гору подарков и заманила Брока на кухню. В конце концов, он таскал коробки, да и вообще, хороший человек.

—           Голодный?

—           Как оборотень, — хмыкнул мужчина.

—           Я знаю, как с этим бороться!

Через минуту на сковородке аппетитно шкворчали стейки, а я нарезала салат. Все крупными кусками - есть чем жевать.

—           Ты так и живешь одна?

—           Да, —врать, что до сих пор себе никого не нашла было неприятно. — Надеюсь, что скоро сюда переедет мама и сестренка.

—           Дети быстро растут, — серьезно произнес Брок. — Так что советую заранее ограничить выход к дороге. Машины тут редкость, да и ограничение по скорости есть, но маленькому ребенку сильный удар и не нужен. Хватит и слабого.

Я так живо представила, как моя еще не виденная сестренка на неверных ножках, покачиваясь, выходит на дорогу и... Бррр. Завтра же позвоню благоустройщикам. Даже если мама откажется переезжать, в гости-то они все равно будут приходить.

Уже укладываясь спать, я поняла, что весь мандраж из-за субботы исчез. Осталось только пятничное нетерпение и спокойное ожидание открытия выставки, уж убивать-то там не будут.

 

Глава 6

Надо признать, спонсор сегодняшнего дня — «неловкость». Неловкость, когда близкие родственники не знают, что сказать!

И это даже не преувеличение. Мы трижды кипятили чай, потому что в тишине и бездействии было особенно гадостно. А вот если чай пьешь и купаж нахваливаешь, так вроде и ничего.

— У меня еще один сорт есть, — предложила мама.

Я кивнула и в пятый раз поднялась посмотреть на спящую сестренку. Малышка была очаровательна, как и все маленькие детки.

— Неужели мы так и будем? — тихо спросила я пустоту.

— Время пройти должно, — ответила мама.

— Не доверяешь? Боишься одну к сестре допустить?

— Не знаю как прощения у тебя попросить, — серьезно сказала она.

— Никак не надо, — в тон ответила ей и повернулась. — Подумай над тем, чтобы ко мне переехать. Дом у меня огромный, места хватит. Да и лужайка перед домом есть. Район хороший. Не отвечай сейчас, не надо. Просто подумай. Я чай не буду, уж прости, но он у меня уже где-то на уровне зрачков плещется. Броку отпишу, чтобы забирал меня.

Вик отдал мне своего водителя — заявил, что раз от Лауры как от секретаря проку нет, пусть за рулем сидит. Что-то мне кажется, что в этих их сложных отношениях есть какая-то тайна.

— Дай хоть обниму, — негромко сказала мама, — первый раз за последние десять лет.

Всю обратную дорогу я стирала с лица слезы. Брок обеспокоенно косился, но вопросов не задавал. Интересно, он часто видит молодых женщин со счастливой улыбкой и мокрыми от слез щеками?

— Вик на вечер вызвал к тебе «отряд красоты», так что госпожа Туви сегодня сделает тебя «самой-самой», — на прощание сказал, явно цитируя, Брок, невесело усмехнулся и уехал.

Я посмотрела в след суизи и тяжело вздохнула. История у нашего водителя была на редкость паршивая: огромный сильный мужчина поседел в одну ночь. Похоронил и жену, и сына из-за чьей-то шальной машины — навороченный внедорожник вылетел с платной полосы прямо на детскую площадку. Ужас, не хочу это себе представлять.

До приезда «отряда красоты» мне удалось спокойно попить кофе и принять ванну. Волосы еще не успели просохнуть, как в дверь уже позвонили.

— Тиль, моя дорогая! Обожаю с тобой работать! Чистая кожа, яркие волосы — одно удовольствие, — прочирикала Туви. — Сутки на подготовку это мало, но в твоем случае вполне достаточно. Ты уже помылась, как я посмотрю? Сейчас сделаем шоколадное обертывание.

— Сначала скраб, — мурлыкнула одна из помощниц Туви.

На последующие шесть часов я отключила мозг. Меня вертели как хотели, разминали плечи и спину, обтирали вкусно пахнущими натуральными составами, гоняли то под горячий, то под холодный душ. Потом замотали в мягкое полотенце и занялись волосами. Каюсь, я уснула. И проснулась только утром. Девочки Туви по прежнему оставались у меня дома. Но мне дали спокойно позавтракать, посмотреть утреннюю программу и даже прогуляться.

Помня о предложении Вика, я дошла до магазина и попросила свежий выпуск «Кассандры».

— А вам повезло, — засмеялась продавщица и подслеповато прищурилась, — последний остался! Ух и сенсация.

С сенсацией я ознакомилась по дороге до дома. «Топ-модель Тильса и неизвестный мужчина: фото-шок!». Так вот чей это был фотограф, поразительно. Просто поразительно.

Но фотографии получились неплохие. Вот как он так подгадал? На одном из фото мы с Броком стоим так, будто вот-вот поцелуемся. И… надо признать, он очень привлекательный мужчина, просто таки образец мужественности…

Так, кыш, кыш, таким мыслям не место в моей голове.

— Тиль, котик, ты слишком долго ходишь. Ты же хочешь роскошные локоны или тебе придутся по вкусу кудри болонки? Так за этим не ко мне!

— Нет-нет, только локоны, Туви.

Открытие выставки в шесть вечера. Добираться до туда час. Сейчас одиннадцать, вполне успеваем.

В пять за мной заехал Вик. И восхищённо замер:

— Я всегда знал, что мне повезло. Но теперь я просто не понимаю, где были глаза остальных агентов, и как они могли тебя проворонить, Тиль.

— Нам обоим повезло, что из тысячи тысяч портфолио ты выбрал моё, — улыбнулась я. — Возможно, это мой последний выход в свет.

— Вероятно. Зато «Кассандра» тебе достанется без долгов. Я слышал, — Вик выразительно поиграл бровями, — что ее владелец проиграл суд и обязан уплатить свои кредиты, а значит вся выручка за фурор с репортажем о тебе и Броке пойдет на оплату долгов.

— Но он может отказаться продавать журнал, раз уж высунет нос из кредитной ямы, — я бросила последний взгляд в зеркало и пошла к Вику.

— Мне не отказывают, — промурлыкал Вик, — ради своих я готов постараться. Очень жаль, что мои модельки не понимают, что именно твое имя позволяет им зарабатывать деньги.

Мне не было страшно. И восхищение в глазах Брока подняло мое настроение на заоблачную высоту. Даже если сегодня мой последний день в статусе самой продаваемой модели, что ж, не беда. Не все могут уйти на пике, оставив после себя водоворот политического скандала.

Туви уложила волосы незамысловатым образом, тем самым, который так сложно получить, потому что граница между лёгкой небрежностью и неаккуратной растрёпанностью очень тонка.

Длинное платье шоколадного цвета с золотыми искрами смотрелось воистину шикарно, облегая тело второй кожей и расходясь от колена волной с недлинным шлейфом, но на практике было невероятно неудобным.

— Изумительный фасон, — отметил Вик, — если бы в прошлом женщины так одевались, в настоящем мы переживали бы кризис перенаселенности.

— Мы и так его переживаем, — буркнула я.

— Брок заверил меня, что сможет унести тебя на руках, — ухмыльнулся Вик, — с выставки. Да и вообще, я смотрю, у вас уже ребенок общий.

Выдав это, мой агент захохотал, как гиена. Гиена довольная собой и жизнью.

— Ты явно счастлив, — с осуждением произнесла я.

— А то! Тиль, милая, нам не дано предугадать, что будет. Но… Но! Не каждому дан шанс принять участие в таком громком процессе. Это не просто отмена поправки двадцать девять. Это изменение всего мира.

— Так уж и всего? — нахмурилась я.

— Ты гораздо умнее среднестатистической модели, — серьезно произнес Вик. — Но, видимо, недостаточно.

— Эй!

— Смотри, есть истинные пары. Ключевое слово — пары. Твой пример говорит о том, что и среди кварт есть пары для чистокровных. Верно? Верно. Итак, нечистокровные оборотни отнесены к человеческой правовой семье. И значит, среди оборотней появятся несвязанные с истинной парой самцы. Это будет интересно. Вероятно, возобновятся подпольные бои насмерть, когда самку будут оспаривать два самца. Не красней! Я сказал оспаривать, а не спаривать.

Чаще всего в дороге я успевала заскучать, но в этот раз Брок привез нас очень быстро. Вик вышел из машины и подал мне руку.

— Ты готова?

— Нет, — честно ответила я и шагнула вперед.

Мы, как и Алеззи, приехали заранее. И пронаблюдали как гений носится среди стендов.

— Тиль, детка, все пропало! — он эксцентрично взмахнул руками. — Эти идиоты не смогли правильно расставить стенды. Все разрушено.

Я тут же принялась сочувствовать Алеззи. Это было чем-то вроде ритуала; всякий раз открывая выставку, наш гений находил к чему придраться, и это выливалось в небольшую истерику. Мне кажется, так маэстро выпускал пар.

— До открытия выставки три минуты, — объявила Лайра по громкой связи. — Двери разблокированы.

Мне редко доводилось открывать выставки. Нет, не так. Я открывала выставки только с Алеззи. Это часть их договора с Виком.

Забившись в уголок, я наблюдала, как мельтешат официанты, бегает Лайра с перекошенным от злости лицом — кто-то завалил стойку с металлическими розами. Как по мне, так туда им и дорога.

Первыми всегда приходят журналисты. Минут через пятнадцать от открытия начинают приходить особые приглашенные гости. И через сорок минут начинают запускать простых смертных — фанатов Алеззи.

Мне такое деление не слишком нравится. Как и самому маэстро, ведь именно почитатели, фанаты сделали его популярным. Их лайки и перепосты в сети, комментарии, поддержка. Наверное, именно поэтому Алеззи частенько делает уличные выставки. Это уж не говоря о том, что на его странице в сети море «вкуснятины».

— Тиль, вот вечно ты забиваешься в угол, — недовольно проворчала Лайра. — Пора идти позировать.

— Опять наш гений будет ворчать, что у журналистов кривые руки и что никто не способен нормально снимать, — хмыкнула я и пошла следом за Лайрой.

— Это из-за носа, Алеззи его ломали несколько раз, и на фото это особенно заметно. Тут уж как ни сними, — Лайра призадумалась и добавила, — если только со спины. Но публика вряд ли оценит.

Я сдержала смешок, на секунду прикрыла глаза, настраиваясь на работу, и подошла к Алеззи. Фотограф сразу же всучил мне свой бокал шампанского; он уважал исключительно коньяк и исключительно стаканами. Я же привычно приняла бокал, провела им у лица, будто бы пригубила, и приняла изящную фото-позу. Прогнув спину и чуть небрежно отставив ногу в сторону, я старательно улыбалась и напоминала себе о том, что вечером смогу снять туфли и лечь на свою кровать с ортопедическим матрасом. Или и вовсе расслабиться в массажном кресле.

— Тиль, дорогая, ты хочешь что-нибудь сказать нашим гостям? — спросил меня Алеззи, — не стесняйся, у тебя прекрасный голос.

— Спасибо, маэстро, — улыбнулась я и негромко начала: — сказать можно много чего. Например, честно признать, мне заплатили за съемки.

Слушатели усмехнулись.

— Но на самом деле, я бы приняла в них участие и без денег. Теперь, когда мой счет пополнился на кругленькую сумму, об этом можно сказать, — подмигнула я. — Как вы все знаете, я единственная модель с кровью оборотня. Но потому ли, что остальные менее красивы? Нет. Не потому. Наше общество растет, растет духовно и морально…

— Вы говорите о морали, стоя рядом с собственными обнаженными фото? — холодный голос Эверарда заставил меня вздрогнуть, сбиться с мысли. Ну уж нет, сегодня я не могу проиграть.

— Именно так. Мы растем, мы уже выросли достаточно сильно, чтобы видеть в женщине не только сексуальный объект. Это — искусство. Все помнят выставку «Я могу не хуже!».

Журналисты зафыркали, а вот гости не все были в курсе.

— Очень часто звучало мнение, что если дать обычному мужчине хороший фотоаппарат и красивую модель, он сможет не хуже, а лучше. Не смог.

Штерн отошел куда-то в сторону. А я, незаметно переведя дыхание, продолжила:

— Итак, мы выросли. И закон… нет, он не мешает нам. Но он подрубаем крылья многим другим. Я хочу помолчать за всех тех, кто погиб, исполняя «поправку двадцать девять». И среди пострадавших есть не только женщины, но и мужчины.

Я говорила и говорила, перемежала свою речь шутками, не моими, а написанными каким-то гением. И меня слушали. Затем вступил Алеззи, и я ушла в сторону, в тень. На сегодня я свое «отсияла».

— Быстро в машину, — на моем запястье капканом сжались пальцы Штерна.

— Я еду домой.

— В мой дом. Там и поговорим.

— Если ты вдруг не понял, то поправке двадцать девять осталось всего ничего, — процедила я, не пытаясь вырвать руку. — Так что остынь и подумай над тем, как тебе убедить меня наладить с тобой отношения.

Он разжал пальцы только тогда, когда к нам шагнул Брок. Готова поспорить, что его послал мой всевидящий Вик.

— Все в порядке? Госпожа Тильса, я должен отвезти вас домой, — негромко произнес мой спаситель.

— Мы с Тиль давние друзья, — включил «обаяшку» Штерн, — сам отвезу и даже одеялко подоткну.

— Сожалею, господин Штерн, но я наемный работник и не могу манкировать своими обязанностями, — склонил голову Брок.

— Приятного вечера, господин Штерн, — мило прочирикала я.

И, уже на улице, привстала на цыпочки и чмокнула Брока в щеку:

— Ты мой спаситель. Спасибо, что настоял на своем. Тебя Вик послал?

— Я увидел, как он тебя тащит, — буркнул он. — И не только я. Вас даже щелкнули пару раз. Садись, домчу до дома и вернусь за Виком.

А я наконец вспомнила фамилию своего спасителя — Брок Ламертан, отставной военный. Награжден за мужество, но что конкретно он совершил — неизвестно.

Удобно устроившись на переднем сиденье, я наблюдала за тем, как по каменно-неподвижному лицу скользят блики вывесок мимо которых мы проезжали. Как-то мимоходом отметила, что мышцы у него на руках не меньше Штерновых. Да и вообще, довольно привлекательные руки, особенно жилы и… Стоп. Окстись, Тиль. У тебя слишком много проблем в жизни, и вообще, ты почти замужняя женщина.

Мысли плавно перешли на Эверарда. Есть ли надежда, что он одумается? Просто… Просто я не знаю, но ведь не зря же эта истинность нам дадена? Да, взаимопонимания нам судьба не отсыпала. Но бескомпромиссная радость бывает только в TV роликах.

Так ни до чего и не додумавшись я попрощалась с Броком и поднялась к себе. И не сразу поняла, что дом обесточен. Постояв на пороге своей ранее неприступной крепости, я опрометью бросилась к соседу. Благо, что он приглашал меня заходить в любое время. Кажется, рановато я отпустила Брока Ламертана.

— Тиль?

— Закрой дверь!

На улице прозвенело разбитое стекло, а вот шума падения мы не услышали. Неужели это был Штерн? В звериной форме? Кажется, глупо ждать его поумнения.

Равно как и того, не придет ли ему в голову вломиться в дом. По сути, между мной, моим соседом и зверем стоит лишь тонкая фанера, стекло и закон. И если бы о нашем с Эверардом партнерстве было объявлено официально, он имел бы право разметать здесь все в клочья.

Будто издеваясь надо мной, он появился на садовой дорожке. Огромный, угольно-черный волк с желтыми-желтыми глазами. Он шел к стеклянной двери уверенной походкой победителя. Мне же оставалось только пятиться и молиться чтобы он передумал.

— Тильса, соседка, — а вот мой неунывающий сосед молиться и не собирался, — я уже вызвал особый отдел. Понимаю, ты трепетная барышня, но я-то нет. У меня силовое поле вдоль всего периметра дома и голова на плечах. Сейчас этого урода подвергнут принудительной кастрации.

«Урод» понял, о чем говорит мой нежданный спаситель, и исчез. Но его угольная морда осталась в памяти камер слежения. А я без сил опустилась на диван и разрыдалась.

Мой сосед (как же его зовут? И как спросить, чтобы он не обиделся?) принес воды и стопку коньяка. От последнего отказалась, первое выпила залпом.

— Я забыла, как тебя зовут. И как меня зовут, — вдруг произнесла я.

— Ты Тильса, а я Стерек, — захохотал сосед.

— Точно. Я еще и олениха. Отпустила водителя.

— Где ты оборотня-то подцепила? — он сел с противоположного конца дивана и выпил коньяк.

— Сегодня была выставка. Он там на меня окрысился, но мой агент разрулил ситуацию. А потом… вот. И как он умудрился оказаться здесь раньше?

Стерек посмотрел на меня с искренним сочувствием и спросил:

— Соседка, ты же оборотень. Неужели про собственную расу ничего не знаешь?

Я секунду рассматривала соседа и ругнулась. Точно. Оборотень в истинной форме способен следовать особыми тропами. Их в нашем мире становиться все меньше, и староверы кричат, что в этом повинны технологии. Мол, из-за них уходит магия. Да всей той магии — жалкий телекинез, после которого старовер неделю пластом лежит и кровью харкает. Я не хочу променять свой телефончик или комфортабельный суизи на голубиную почту, карету и телекинез в нагрузку. А так же медицину и TV, и …Да вообще все не готова променять. Особенно смущает то, что женщин не держали за разумных существ. У оборотней и сейчас с этим проблемы, а уж тогда…

— Ты чего там гневно пыхтишь?

— Да про магию вспомнила, — буркнула я.

— Одно вытесняет другое, — пожал плечами Стерек, — я так мыслю: где-то убыло, а где-то прибыло. Ушла магия от нас, пришла в другое место. И это нормально. Если есть круговорот воды в природе, почему не быть круговороту магии?

Вот бы еще оборотней с собой забрало, подумалось мне. И тут же передумалось, вдруг и меня за собой утянут? В чисто оборотническом доле я долго не проживу. Либо сама убьюсь, либо меня порешат.

— Можно еще воды?

— Хочешь апельсиновый сок? — радушно предложил Стерек.

— Я хочу есть, — честно призналась я. — На открытии выставки мне не удалось попробовать ничего, кроме шампанского. Но я его не стала, во-первых, бокал был не мой, а во-вторых, пузырьки так гадко бьют в нос. Но выдохшееся холодное шампанское — превосходно. Жаль.

Но пояснять, чего именно мне жаль, я не стала. Как объяснить, что я давно не пила такого шампанского? Ведь нет никакой сложности в его приготовлении. Открой утром бутылку и поставь в холодильник. Вечером будет готово.

— Держи, сандвичи «все, что было в холодильнике» и выдохшееся красное вино. Вообще, оно, наверное, даже скисло, но вдруг тебе понравится.

Вино не скисло, да и вкус был терпимым. Но пила я его только для того, чтобы порадовать Стерека. Собственно, мы и познакомились из-за моих странных (с его точки зрения) вкусовых предпочтений. Это была местная ярмарка, и я ела стейк средней прожарки с фисташковым мороженым.

— Спасибо. Очень вкусно.

Постепенно я успокоилась. И к приезду вызванных оперативников у меня в голове билась только одна мысль: я больше никогда не останусь наедине со Штерном. Нельзя жить с тем, кого боишься. Что бы ни произошло дальше, я всю жизнь буду помнить его желтые глаза и его же медленные шаги. И свой панический страх. Сегодня я полностью осознала, что мне нечего ему противопоставить. Нож, пистолет, да господи, особый отдел — и тот запаздывает. Будто дает зверю возможность расправиться с нами.

— Странно, они задерживаются, — Стерек подошел к окну. — Не типично.

— Думаешь, он их мог подкупить?

Сосед пожал плечами и подлил мне вина.

— Что будешь с домом делать?

— Перестраивать, но для начала вкачу охранной компании … иск, — я позволила себе крепкое словцо. И Стерека оно не шокировало:

— Думаешь, накосячили?

— Неет, не накосячили. Выдали аварийный код, — я немного опьянела и потихоньку начинала ненавидеть весь мир.

Поэтому стоит написать Броку. Пока я при памяти.

«На меня покусился Штерн. Сижу у соседа, жду особый отдел. Тильса».

«Еду».

Наверное, Броку можно выдать медаль за немногословность. Вот только куда он денет Вика? Хотя, он что-то говорил о том, что водитель моего агента теперь Лайра. Вот и славно. Я бы к Броку еще и переехала, если честно. У него наверняка со времен службы в армии завалялось пара пистолетов.

Особый отдел отличился: они вынесли дверь.

— Где тварь! — рявкнул какой-то молоденький, чуть прыщавенький мальчик.

— В лесу, — глубокомысленно выдала я и допила вино. Стерек тут же подлил мне и шепнул:

— Пей-пей, у меня много его. Ненавижу красное вино.

— Стажер Чилрок, снимите показания с камер, — устало произнес огромный, нет, не так, огромнейший мужчина, вошедший в дом. Несчастная дверь под его ботинками жалобно захрустела. Стерек приложился к моему вину.

— Рассказывайте. Нет, госпожа, пусть говорит господин.

— Мое имя Давид Олтарн Стерек, я сосед госпожи Тильсы. Сегодня она прибежала ко мне с перекошенным от ужаса лицом. А следом за ней примчался угольно-черный оборотень. Я вызвал вас. Но хочу заметить, что если бы не защитное поле, вы могли найти здесь менее красивую картину, чем Тиль с вином.

— По всему городу отказали платные полосы, — коротко ответил оперативник.

А мне лениво подумалось, что в роду этого человека определенно были медведи. Обычные, не оборотневые.

— Госпожа? Вы можете ответить на наши вопросы?

— Могу, — я широко улыбнулась. Потому что по разбитой двери шел мой герой.

— Ламертан, — человек-медведь встал и протянул руку Броку.

— Ордвич, — отозвался он. — Что здесь произошло? Тиль, ты же не пьешь!

— Тут запьешь, — философски выдала я.

Но увы, вино у меня отобрали, выдали чашку крепкого кофе и заставили отвечать на вопросы. Зато Брок надежной скалой сидел рядом и держал меня за руку. Это как-то сглаживало… все сглаживало.

— Что ж, — Ордвич что-то высмотрел в своем планшете, — волк господина Штерна действительно имеет черный окрас.

— Угольно-черный, — наставительно поправила я.

— Хорошо, угольно-черный, — покладисто кивнул человек-медведь. — Сейчас мы осмотрим ваш дом и сад.

— Лужайку, — поправила я.

— Лужайку, — согласился Ордвич.

— Только не заглядывайте в ящик с нижним бельем, — вдруг попросила я. — Оно абсолютно обычное. Нет, вы ничего не подумайте, но просто был один обыск в моей жизни… Так потом меня еще и обвинили, что в моем белье рыться не интересно. А вот обувь… вы знаете, у меня много обуви…

— Ламертан, увози-ка ты свою подопечную спать. А завтра привезешь ее в отдел.

И, когда он уходил, я услышала, как он проворчал: «Во дела, в жизни пьяного оборотня не видел». Это кто здесь пьяный, я?!

— Тиль, ты выпила почти всю бутылку вина, — укоризненно заметил Брок. — Пойдем, я отвезу тебя в гостиницу.

— Ты останешься со мной?

— Пока нужен — всегда, — серьезно ответил он и поднял меня на руки.

Раньше я не верила в такое понятие как светлые слезы. Это казалось смешным, ведь люди плачут от боли. Душевной или телесной, но боли. «Мне было так хорошо, что я заплакала. — Да? А может ты заплакала потому что тебе было очень плохо, но нужно держать марку?»

А сейчас сама прижималась к сильной, надежной груди Ламертана, слушала ровное, размеренное биение его сердца и смаргивала редкие слезы. Хотя, возможно во мне плакало вино? Все же Стерек влил в меня целую бутылку. Если верить Броку. А не верить ему я не могу. Мне сейчас необходимо поверить хоть кому-то. А Вик слишком далеко. Хотя ему я верю всегда. Ну, кроме тех моментов когда он говорит: «Тиль, закрой глаза и открой рот». Никогда не верьте Вику в такие моменты, неизвестно, какую пакость вам закинут на язык.

 

Глава 7

Квартира у Брока оказалась маленькой и тесной: одна комната, кухня, совмещенные ванна и туалет. Почему мы оказались у него дома? Позвонил Вик и в категоричной форме велел «переждать бурю» у Ламертана.

— Какую бурю? — сонно вздохнула я.

— Возможно, скандал вокруг выставки. Новостные сайты обновляются круглосуточно, — равнодушно пожал плечами Брок. И мрачно воззрился на единственную кровать. — Ляжешь в постель. Сейчас принесу свежее белье.

Перестелив постель, я посмотрела, как Ламертан пытается устроиться в кресле. Которое даже не было раскладным.

— Брок, бери одеяло и укладывайся рядом. Клянусь, что твоя честь останется нетронутой, — проворчала я, опустила голову на подушку и уснула.

Половину ночи мне снилось, как я убегаю от высокого и тощего человечка, а вторую половину — как догоняю Алеззи. И, догнав, натыкаюсь на чуть насмешливый и добрый взгляд маэстро:

— Тебе сюда нельзя.

— Только для мальчиков? — неловко пошутила я, — вроде бы не туалет.

Маэстро рассмеялся и поцеловал меня в кончик носа:

— Все будет хорошо.

Больше я из своего сна ничего не запомнила. Но зато когда проснулась, сразу ощутила аромат жарящегося бекона, чуть подтаявшего сыра и чего-то восхитительно-коричного.

— М-м-м, а где корица? — вчера я уснула в белье, и сегодня вышла на кухню, завернувшись в одеяло.

— Кофе с корицей, — чуть скованно улыбнулся Брок.

— Ты какой-то странный. Я домогалась тебя ночью?

Он немного смутился и покачал головой.

— Бро-ок, не томи. Я же такого навыдумываю!

— Я думал, что задавил тебя, — признался Ламертан. — Проснулся, а ты подо мной. Ничего пошлого, просто вот так вот неудачно перекатились.

Я рассмеялась и поняла, откуда мне снились такие сны. Видимо, полночи я пыталась выбраться из-под Брока, а потом смирилась.

— Мне Алеззи снился, — вдруг сказал Ламертан. — Так странно. Я уже четыре года не вижу снов. А тут все помню, как будто наяву.

— А что снилось?

— Попросил беречь тебя, — ответил Брок и поставил передо мной тарелку с омлетом и беконом. — Будто я и так этого не делаю.

— Вероятно, это игры подсознания, — важно произнесла я. — Ты же спас меня вчера. Мне тоже снился наш маэстро, я его догоняла-догоняла, а потом он чмокнул меня в нос и сказал, что все будет хорошо.

Смартфон пискнул.

— Что это?

— Звук входящего сообщения, — хихикнула я. — На сайте эта мелодия называется «мышкин крик».

— Больше похоже, что твою мышку кто-то раздавил, и это звук того, как воздух покидает мертвое тело.

Пофыркивая от смеха и непривычной болтливости Ламертана я достала смартфон и открыла сообщение. От Вика.

«Алеззи убит оборотнем. Жду в главном управлении Особого Отдела».

Сил произнести это вслух не было. Я просто повернула смартфон экраном к Броку. Ответом мне стала тяжелая, злая тишина.

— Твари. До политика не добраться — убили творца, — произнес Ламертан. — Ешь и выезжаем.

— Я перехотела.

— Ешь. Твой организм вспомнит о еде в самый неподходящий момент.

Вкуса не почувствовала. Просто заглотила все положенное на тарелку, выпила залпом кофе и поднялась.

— У меня есть твоя старая сценическая одежда. Вик привез.

— Зачем?

— Я ее, по распоряжению Вика, молодым моделям одалживаю. Из перспективных. Якобы оберег на удачу.

— А почему ты?

— Потому что Вик суровый шеф с каменным сердцем и ему не положено быть добрым и понимающим.

В этот раз Брок пошел на откровенное превышение скорости, но я была только «за». Мне так хотелось, чтобы эта смс оказалась дурновкусной шуткой. Да, Вик не играет с такими вещами, но пусть он потеряет телефон, и какая-нибудь дура-завистница окажется виновной. Видит бог, я куплю ей туфли от Ойлэ Диттора.

Мне никогда не приходилось бывать в Особом Отделе. Экзальтированные личности, фанатеющие от боевиков и шпионских саг, называли это место Конторой. И да, пусть кто угодно говорит, что нельзя произнести какое-либо слово с большой буквы — у этих получалось. С придыханием, трепетом и выразительным закатыванием глаз. Или, что еще хуже, с заговорщицкими ухмылками псевдопричастных людей.

Нет, не то чтобы я не люблю оную контору. Просто слишком часто они не вмешиваются, когда надо, и влезают — когда не надо. И к нам со Стереком опоздали. Ходят упорные слухи, что в конторщики идут пострадавшие от оборотней. Мол, именно оттого они так хорошо тренированы — личные обиды на подвиги толкают.

— Алиса Ферран-Толминсон, творческий псевдоним — Тильса, — коротко отчиталась я на проходной.

— Брок Ламертан, капитан в отставке, личный номер 3322, — сухо произнес Брок.

— Ваш временный пропуск, — за пуленепробиваемым стеклом сидела очаровательная блондиночка. — Вас ожидают на седьмом этаже, в семьсот тринадцатом кабинете.

Пока мы добирались до указанного кабинета, не встретили ни единой живой души.

— Здесь вообще есть люди?

— Повсюду камеры, — пожал могучими плечами Ламертан. — Конторе не нужны «просиживальщики задниц». Аналитики беспрестанно работают, если нет дел касающихся непосредственно Особого Отдела, то берутся за полицейских. Или за социальную аналитику. Через час обед, тогда в коридорах будет не протолкнуться.

— Ты здесь служил? — тихо спросила я.

— Недолго. После… после их гибели я стал нестабилен, — Ламертан не смотрел на меня, — психологи со мной были не согласны. Но я себе доверять не мог. Ушел. Встретил Вика, мы учились вместе с ним. Он нанял меня водителем и охранником.

После этого короткого экскурса в собственное прошлое Брок замолчал. И даже когда мы вошли в семьсот тринадцатый кабинет, все равно продолжил молчать. А ведь с нами поздоровались. Точнее, с ним. Но Ламертан встал у дверей, сложил руки на груди и остался глух к предложению «быть нормальным человеком и сесть за стол».

А я вдруг подумала о том, что у него есть какая-то тайна. Что-то большее, чем «я перестал доверять себе». Может, он перестал доверять им?

— Вик, я надеюсь, ты пошутил? — наконец мы все расселись, и я смогла обратиться к своему агенту. Хотя по красным, опухшим глазам Лайры прекрасно поняла: не шутил.

Вместо ответа Вик стиснул мою руку:

— Эверард Штерн был задержан сегодня утром. Ты можешь сказать им, девочка.

Легкий, почти незаметный нажим в голосе Вика подсказал мне, что все не так просто. Поэтому я закрыла лицо руками и сгорбилась. Меня начало немного потряхивать. Смерть Алеззи, задержание Штерна и «ты можешь им все рассказать». Что именно?

— А я предлагал подготовить ее к этому, — сокрушенно вздохнул Вик. — Эверард Штерн ее истинный партнер, и он причинял своей паре боль. Как физическую, так и душевную. Вы ведь уже побывали в той, с позволения сказать, квартире?

Меня затрясло еще сильней. Что происходит, они хотят обвинить меня в смерти Алеззи? В пособничестве Штерну?

— Как вы понимаете, в этом и состоит причина участия Тиль в скандальной фотосессии. Она как никто другой заинтересована в отмене поправки двадцать девять.

Это верно. После того как Штерн показал мне свое истинное лицо, я даже думать о нем боюсь. Боюсь оставаться с ним наедине. Что он мог бы со мной сделать? Любая другая на моем месте вошла бы в дом. Там, между первым и вторым этажом пульт управления с которого можно перезагрузить охранную систему.

— Госпожа Ферран-Толминсон, расскажите, как вы познакомились с господином Штерном.

— Какое это имеет значение? — я выпрямилась и положила руки на подлокотники офисного кресла. — Алеззи мертв, вот что сейчас важнее всего.

— Нам интересен этот случай с точки зрения психологии, — спокойно произнес один из конторщиков.

Я оглядела серое помещение, таких же серых людей и поделила их чисто по внешним данным на две группы: силовики и аналитики. И, немного успокоившись, процедила:

— Я не подопытная крыса. Если вас интересует вчерашний день, то пожалуйста.

— Вся выставка восстановлена нами поминутно, — спокойно произнес один из аналитиков.

— Никто из вас представиться не хочет?

— Мы не называем имен.

— Ясно.

Они пытали меня на тему нашего со Штерном знакомства и нашей же жизни, я открещивалась от всех вопросов и попеременно посылала всех к прародителю оборотней.

— Госпожа Ферран, возможно, вы не понимаете, но мы пытаемся установить психологический портрет господин Штерна. Отношения в семье могут рассказать о нем куда больше, чем все тесты.

— Я не помню, как мы познакомились, — честно сказала я. — Там каким-то боком замешан фотограф Гвориан. Но как именно — не помню. Я была счастлива, у меня появился сильный, любящий мужчина. Целых три дня он носил меня на руках, мы планировали свадьбу и совместную жизнь. А на четвертый день он узнал, что я модель. Такому видному бизнесмену позорно связываться с той, чьи разнообразные фото давно разлетелись по сети. С тех мы встречались по воскресеньям на тайной квартире. Занимались сексом, иногда очень грубым и расходились.

Я стиснула пальцы. Поверить не могу, что всего лишь неделю назад собиралась воспитать Штерна. Найти в нем что-то хорошее и надавить на светлые струны его души. Или как там выразился Вик?

Нас тиранили еще несколько часов. Затем отпустили. Вик попросил Ламертана подержать меня у себя, что-то было не в порядке с моим домом. А я вдруг поняла, что не хочу туда возвращаться. Что не смогу доверять собственной крепости. Я ведь выбирала охранную систему именно с учетом нападения оборотня. И даже была уверена в своей безопасности.

— Останови у гостиницы «Серый Дол», — глухо попросила я Брока.

— Вик сказал…

— Я совершеннолетняя девочка, Брок. А ты слишком выразительно молчишь.

Ламертан остановил машину и, не глядя на меня, спросил:

— Почему не сказала?

— А что ты мог сделать? Или не так, а почему я должна была думать, что ты что-то будешь делать? — я провела пальцем по стеклу. — Я верила, что он изменится. Что пройдет немного времени, чуть-чуть, и все будет хорошо. На женщин притяжение истинной пары почти не влияет, все же мы продолжательницы рода. И если волчица не сможет принять другого самца, такая раса быстро вымрет. Ведь с истинным может произойти все что угодно. А вот самец, напротив, зависим от самки. Ученые предполагают, что это нужно для пущей заботы и защиты как волчицы, так и общего потомства.

Замолчав, я смотрела, как мимо нас идут люди. Как начинает накрапывать мелкий дождик.

— Хреновая система, — бросил Ламертан и завел машину. — Ты останешься у меня.

Меня так и подмывало сказать какую-нибудь гадость, но я мужественно сдержалась. Все равно сейчас во мне говорит страх и боль. А это не лучшие советчики.

Очень давно, когда небо было синее, трава зеленее, а папа меня еще любил (кошмар, как давно это было), я изучала дыхательную гимнастику. У нас считалось, что оборотни по природе более вспыльчивые существа, чем люди. И тогда, о, тогда меня это очень обижало. Сейчас-то я понимаю, что поселковые доброжелатели были правы. Но не об этом речь. А о том, что нас учили дыхательной гимнастике. Которая начала действовать лишь спустя годы.

Так что через десять минут сосредоточенного пыхтения я попросила Брока остановиться у торгового центра.

— Зачем? — спросил он, съезжая с платной полосы на парковку.

— Мои повседневные вещи отличаются от тех, в которых я снимаюсь. У тебя дома только сценическая одежда и мне в ней некомфортно. Да и нижнее белье, — я вдруг подмигнула ему, — нет, если ты поделишься со мной трусами, то…

Честно говоря, я надеялась его смутить. Но не вышло.

— Я поделюсь с тобой не только трусами, но еще и веревкой — будешь подпоясывать, чтобы не свалились, — отозвался Ламертан, и я вспыхнула.

— Не рой другому яму, — повинилась я. — А потом за печеньем!

У Ламертана уже был опыт походов по магазинам. Поэтому, едва мы зашли в бутик Черри Тотарро, он устроился на диванчике и вытащил свой смартфон последней модели. И я, откровенно говоря, была удивлена. Брок не был похож на того, кто следит за гаджет-новинками. Однако же против фактов не попрешь.

— Чем я могу вам помочь? — ко мне подошла молоденькая девушка. На ее бейджике было старательно выведено «Тарин». Старательно, потому что у Черри Тотарро все было эксклюзивным. В том числе и бейджи продавцов-консультантов.

Я не гонюсь за «чтобы не как у всех». Но Черри единственная, кто использует стопроцентно натуральные материалы. Поэтому и процветает, ведь оборотни закупаются именно в ее бутиках.

— Ох, мне нужно все. От носочков до нижнего белья. Плюс пара платьев, две пары джинс и три футболки. Очки и сумочку, — чем дальше я перечисляла, тем в больший ужас приходила. Ведь если Штерн уничтожил все мои вещи, то я потрачу половину состояния чтобы все это восстановить.

С нижним бельем определились быстро. Стреляя глазками в сторону невозмутимого Брока, Тарин упаковала мне исключительно эротические комплекты. Еще один восхитительный момент в творениях Черри: она умеет совмещать эротику с удобством.

Хотя, конечно, те трусики — две полоски, крохотный лоскуток ткани и кружевной бантик над попой — я не надену. Буду трепетно хранить и краснеть, вспоминая, что у меня есть такое белье.

Два строгих темно-серых платья. У меня все же траур. Алеззи был моим другом, не самым близким, но все же я уважала его и, по своему, любила. Любила как изумительного фотографа, как творческую личность. Как непревзойденного гения. Стоп. Плакать на людях — фу-фу и моветон.

Настроение упало и разбилось. Джинсы и футболки я взяла без примерки.

— Вы уверены?

— Я работаю моделью, — криво улыбнулась я, — знаю свои параметры.

Тарин только в этот момент поняла, кого обслуживает. И бросилась на меня поцелуями.

— Спасибо, — проникновенно произнесла она. — У моей сестры появился шанс.

— Шанс?

— Истинная пара и любовь до гроба, — консультант хмыкнула, — вопрос в том, до чьего. Нет, я и сама полукровка и нашла своего истинного. У нас стабильные, ровные отношения. Мы уже год живем вместе и пришли к выводу, что пора регистрировать брак. А вот Малинке не повезло. Дело-то ведь не в том, что у оборотней есть власть, а в том, что среди оборотней есть те, кто этой властью злоупотребляют. Мой Мариус про две недели притирки и не заикнулся даже. Скулил, выл, ночевал в волчьем облике под дверью, но с момента знакомства до секса прошло больше полугода. Я просто хотела знать, что меня ждет.

Я кивнула, действительно, вся беда лишь в том, что оборотни, как и люди — разные. Есть Мариус, а есть Штерн. И этот таинственный владелец Малинки. И какой-нибудь другой хороший парень. Да тот же Вик, он ведь ушел от своей истинной. Не приняла его нищебродом, и он не стал ее неволить. А мог. Жаль только… А ничего не жаль. Поправку примут, а Штерн сгниет за убийство Алеззи. Будь я родственницей маэстро, настаивала бы на смертной казни.

Все мои покупки уместились в два пакета. Ламертан встал, убрал смартфон и забрал их у меня. После чего мы зашли в «Мир Печенья». Частная пекаренка, чей владелец решительно отказался от расширения бизнеса. Как он говорил: «Пока я на кухне хозяин — в рецепте свежие натуральные сливки. Когда я поставлю управляющего, хорошо, если это будут разбавленные сливки. А то и вовсе порошковые. Нет. И мне, и детям денег хватает».

Ламертан вырулил на платную полосу и вскоре парковался у своего дома.

— Чтоб меня, — буркнула я, — подушку забыла купить.

— А что не так с моей запасной подушкой? — удивился Брок.

— Пахнет.

— Она стираная, — возмутился он.

— Так порошком и пахнет. Я бы даже сказала ужасающе смердит «горными вершинами», — вздохнула я. — Нюх у меня волчий, а резкие химические запахи — мешают. По счастью, ты спал рядом, я бы даже сказала, на мне, так что меня отвлекал твой запах. Природный.

Он придержал для подъездную дверь и, когда я прошла мимо, спросил:

— И как я пахну?

— Хорошо пахнешь, — я рассеянно пожала плечами. — Молодым здоровым мужчиной без отклонений и заболеваний. Все внутренние органы работают как часы.

Ламертан как-то странно закашлялся и поблагодарил меня за такую оценку.

— В смысле? Это тебе самому себе надо сказать «спасибо», — удивилась я. — Ты же себя блюдешь, в спортзал ходишь. Питаешься неправильно, но метаболизм хороший. Ты прекрасный самец, если выражаться как оборотень.

— Я сейчас начну краснеть, — хмыкнул Брок. — Надо тебе ключи сделать.

— Я без тебя никуда не пойду.

Серьезно посмотрев на меня, Ламертан кивнул, мол, принято. И открыл дверь. Я сразу же скинула обувь и пошла ставить чайник. Есть не особо хотелось, а вот печенья — очень. Рассыпчатое, жирненькое, оно привлекало меня своим неповторимым ароматом. И искушало в машине, так и хотелось запустить в кулек руку. Поэтому я положила его в пакет от Черри. Кулек непроницаемый, ничего не испачкается. А тянуться далеко и неудобно.

Дальнейшее я могу охарактеризовать только одной фразой: закон всемирного свинства. Потому что Ламертан внес в кухню пакеты, я попросила его достать печенье, а к чертовому кульку прицепились те самые трусики с бантиком на попе. Так этот поганец их не просто отцепил, а еще и растянул на пальцах, рассмотрел и спросил:

— Не натирают?

— Убью, — нежно произнесла я и соврала, — это подарок от фирмы. Я постоянно там покупаю.

— Потому что ткань натуральная?

— Да. Брок, может ты положишь трусы в пакет?

— Слишком большое слово для этого количества ткани, — хохотнул Ламертан, но убрал.

Единственное, что меня немного примирило с ситуацией — у него чуть-чуть покраснела шея. Я бы не заметила, если бы его запах не изменился. Ага, не только я смутилась. Ну и славно.

Впрочем, краска с шеи Ламертана сошла быстро. И вот он уже выставляет на стол две кружки, банку с чайными пакетиками. И щелкает кнопкой чайника.

— Что ты на самом деле думаешь о произошедшем? — скупо спросил он.

Да, с трусами оно как-то проще было. Брок тем временем ложка за ложкой насыпал сахар в чашку.

— Ты так нервничаешь или это твоя обычная доза? — спросила я. И не знаю, чего больше было в вопросе: желания узнать ответ или оттянуть разговор.

— Обычная.

— Но ведь печенье тоже сладкое.

— Ты боишься, что тебе не хватит? — по-доброму поддел меня Брок. — Так у меня запас есть.

А мне стало понятно, что отвечать на поставленный вопрос придется.

— Это не похоже на Штерна. Он так боялся за свою репутацию, что не рискнул предъявить меня общественности. А тут убийство, — я говорила быстро и не смела поднять глаза на Ламертана. — Это окончательно похоронит его как бизнесмена.

— Я рад, что ты нашла в себе силы это признать, — серьезно сказал Брок и отставил чашку в сторону. — Я посмотрел его прошлые психо-тесты, он зациклен на контроле.

— Психо-тесты? — я не понимала, о чем он говорит.

— Они не афишируют это. Все чистокровные оборотни и все полукровки способные к обороту сдают психо-тесты. Никому не нужен обезумевший оборотень посреди города.

— Значит, последняя война окончилась не так, как нам сейчас рассказывают? Оно и логично, по одиночке люди слабее. Без оружия человек оборотню не противник.

— Да и с оружием — не каждый успеет выстрелить. И не каждый сможет спустить курок, — кивнул Ламертан. — Стычки с дикими оборотнями происходят до сих. До сих пор особые отряды зачищают целые стаи. И чем дальше, тем виднее разницу между теми, кто стремительно очеловечивается и теми, кто стремится к природе. И я не знаю, кто лучше.

Я шумно отхлебнула чай. Хотела сделать это изящно и небрежно, но, увы, кипяток немного подпортил мне эту идею.

— Алеззи мог погибнуть от руки дикого оборотня?

— Когда дикий выходит на охоту, он не возвращается в человеческий облик, — задумчиво произнес Ламертан. — А камеры не зафиксировали никого крупнее кошки. И сбоев в работе камер тоже не было. А когда оборотень выходит на тайные тропы — сбоит вся техника.

— В любом случае, скоро будет готов генетический анализ. Там ведь нашли шерсть? Иначе не смогли бы задержать Штерна. Он не новичок в бизнесе и у него репутация. Таких не просто посадить.

Допив чай, Ламертан заварил еще. Уже без сахара. И только после этого взял печенье.

— Вкусно.

— Да, мне тоже очень нравится.

Тишина ужасно давила на меня. А вот Ламертан чувствовал себя прекрасно: достал смартфон и что-то высматривал. Набирал сообщения, хмыкал, удивленно вскидывал брови. Хм, ну да, будь я у себя дома, мне бы тоже было комфортно. Но приходится страдать на чужой территории.

— Так, валите-ка вы, Брок Ламертан, в комнату. А я займусь обедом.

Брок несколько секунд смотрел на меня расфокусированным взглядом, а затем порывисто поднялся и вышел.

То-то же. Так, что у нас есть?

Быстрая, но тщательная инспекция показала то, чего у нас не было. А не было у нас нормальной еды. Что ж, с покупками мы разберемся как-нибудь в следующий раз. Пока что я могу обжарить пельмени в сметане и сварить эрзац-суп. А если еще приложить к этому всему толику воображения, то обед получится почти королевским.

Готовка заняла меня почти на час. И стоит себя похвалить, потому что из невеликого набора продуктов мне удалось сотворить суп, второе, салат и даже компот. Два сморщенных яблока, горсть залежавшегося изюма, половинка лимона и корица на кончике ножа.

— Можно куша…

Меня прервал звонок в дверь.

— Оставайся на кухне.

На смартфон упала смс-ка:

«Штерн отпущен. Тайно. Направляется к вам вместе с одним из особых. Вик. Сотри смс».

Стереть сообщение удалось не с первого раза. Бледная, с трясущимися губами, я была готова выбраться через окно на улицу. И что, что высоко. Небось не разбилась бы.

— Тиль, у нас гости… Ты уже в курсе?

— Чутье на опасность, — нервно улыбнулась я. Сдавать Вика и его информатора я не собиралась.

— Здравствуй, Тиль, — следом за Ламертаном в кухню вошел Эверард. — Готовишь?

— Здравствуйте, господин Штерн, — максимально прохладно произнесла я. — Да, мы собирались обедать.

— Меня не было у твоего дома. Веришь?

Верю или не верю — какая разница? Я испугалась оборотня. Я, оборотень, испугалась оборотня. Даже если он говорит правду (а я все же не верю), то я все равно не хочу находиться с ним рядом. Готова поспорить, его зверь ненамного меньше, если не больше того.

— Очень вкусно пахнет, угощаете? — это произнес уже знакомый мне офицер. Как же его? Ордвич? Да, точно, Ордвич.

— Брок, поможешь?

Я села так, что между мной и стенкой оставалось место. И когда Ламертан закончит, я сдвинусь и попрошу его сесть рядом.

— Подвинешься? — белозубо улыбнулся Штерн.

— Уступлю, — широко оскалилась я и встала.

— Сядь рядом.

— Нет.

— Поправка еще не отменена, — процедил он.

— А ты прилюдно не объявлял меня парой, — ехидно отозвалась я. — А прилюдно — это более пятидесяти человек или более шестнадцати оборотней. Тебя официально выпустили или так, деньги помогли?

— Не то чтобы выпустили, — уклончиво произнес он.

— Но в любом случае, к публичности ты не готов. Печально.

Он усмехнулся:

— Где прятался твой характер?

— А не было его, — я проскользнула между Броком и кухонным столом. — Потом появился. Так, раз, два, три, ага, три.

— А ты? — удивился Брок, принимая у меня тарелки.

— Потом. Что-то мне аппетит перебило. То ли запах неприятный, то ли компания. Надеюсь, офицер Ордвич, вы ненадолго?

— Мы надеялись, что вы все вместе уедете в безопасное место, — усмехнулся Ордвич. Его явно забавляла наша перепалка.

— Там, где есть Штерн — нет моей безопасности. По меньшей мере до тех пор, пока не отменят поправку. Я хочу быть уверенной в том, что кто-то встанет между мной и ним. Что, офицер Ордвич, если он пожелает оприходовать самку, вы будете возражать?

Ордвич отвел взгляд и уверенно произнес:

— Я в чужую семью не лезу. Милые бранятся — тешутся, а чужаки потом страдают.

— Значит, разговор окончен. Если попытаетесь утащить меня силой, клянусь, найду способ сдать Штерна. И будьте уверены, обставят это так, будто он сам сбежал. В жизни не отмоетесь!

На кухне повисла тишина. Такая нехорошая тишина. Кажется, я всем испортила аппетит. А с другой стороны, явились, ни конфетки не принесли, а к столу сели. Пф-ф, мало того незваные-нежеланные, так еще и… Ай, да что с них взять.

— Я никогда не хотел причинить тебе вред, — серьезно произнес Штерн.

Передернув плечами, я предпочла его игнорировать.

— Так что нас ждет? Вы решили поиграть в детективов? — я перевела взгляд на Ордвича.

— Ну почему же играть? Я детектив, Ламертан силовик. А вы с господином Штерном — балласт.

— Готова отстегнуться, — широко улыбнулась я. — И забрать с собой Брока. Он явно покинул вашу контору.

— Неужели вы не хотите узнать, кто убил Алеззи? Мне казалось, что вы были дружны, — усмехнулся Ордвич.

— Давайте сразу к угрозам, — спокойно ответила я. — Мы были дружны с Алеззи, и будь он жив, но похищен, то я бы перевернула этот город вверх дном. Но он мертв, а я к нему не тороплюсь. Все там будем.

— А убийцу, значит, жизнь накажет? — поддел меня Ордвич.

— Нет, его накажет фотомодель с вот такими, наращенными, ногтями, — огрызнулась я. — Есть люди и оборотни, обязанные раскрывать преступления и находить убийц. Как исполнителей, так и заказчиков. Я к этим профессионалам не отношусь никаким боком.

— Значит, все же через угрозы, — вздохнул Ордвич. — Вас ищут. Возможно, чтобы убить. Если общественности станет известна ваша настоящая фамилия, то ваша мать и младшая сестра окажутся в фокусе объективов. И тогда, вероятно, злоумышленник будет воздействовать на вас через них.

Я коротко кивнула:

— Понятно. Мне только интересно, вы убийцу будете ловить и отдавать под суд или себе в отдел возьмете? А то, как я гляжу, нормальные люди от вас бегут.

— А вы считаете Ламертан не разделяет наших взглядов?

— А я считаю, что не ваше дело, как я считаю, — я мило улыбнулась. Так, как меня учили делать перед камерой, по команде «сахар».

— Что ж, значит, собираемся и едем в безопасное место. Там всего две спальни, так что вам придется…

— Так что мне придется разделить спальню с Броком. Либо вам придется разделить спальню на троих, — жестко произнесла я. — И цените, я все же согласна переехать.

— Тиль, послушай, сейчас не время выставлять наши семейные неурядицы на всеобщее обозрение, — устало произнес Штерн.

— У нас с тобой нет семьи, — поправила я его. — И не было. Был бизнесмен-альфа и его пара. Закон вот-вот будет принят, и бизнесмен-альфа сможет женится. Или не сможет? Ведь любая другая волчица может оказаться чьей-то чужой парой? Ай-яй, кажется, Штерн, тебе будет сложно найти самку для продления рода.

— Прекрати, — рыкнул он.

— Да ни за что, у меня, знаешь ли, накипело.

Во мне бурлила ярость, но Брок положил ладонь мне на плечо, и я тут же сдулась. Смысл? Штерн не изменится. Это в его стиле — оскорбить и позднее прислать дорогущую безвкусную ерунду. У меня уже есть чайный сервиз из золота. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в Из золота. Что может быть глупей? Только столовые приборы из серебра. Для оборотня от оборотня. Почему бы и нет? Непрозрачный намек: «мне все равно, что тебе дарить. Я открыл сайт и выбрал самый дорогой товар».

Собраться мы не успели. Я только-только успела трагично вздохнуть (три раза) и открыть сумку, как в комнату зашел Брок:

— Судьба услышала твои молитвы — Ордвич получил отбой. А Штерн временно возвращается в тюрьму.

— А что так?

— Кто-то продавил интервью со Штерном. А Штерна нет, — Ламертан усмехнулся. — Тебе, может, к психологу сходить?

Я осела на кровать и, безмолвно хватая ртом воздух, жестами потребовала объяснений.

— Ты очень ярко на него реагируешь, — Брок прислонился плечом к косяку. — Если чувства живы, то вам нужно…

— Нет чувств. Есть привычка и страх, — я забралась на постель с ногами. — Я ведь не зря сказала про его секретаршу. Она глупа, как пробка и на своей странице постит все подряд. Там есть фото с дружеских встреч Штерна и Лайнена. А о том, что Лайнен похитил свою истинную пару, не знает только глухой. Значит, Штерн это одобряет. Значит, между мной и комфортабельной тюрьмой только моя известность. Потому что Тильсу будут искать. Но когда я уйду в тень… никто не вспомнит. Абсолютно. Красивых тел много. Красивых лиц — еще больше.

Ламертан поднял с кресла плед и набросил мне на плечи:

— Прости. Я неверно оценил твое поведение.

— Понимаешь, даже если он действительно изменится, я не смогу с ним жить, каждую секунду буду ждать подвоха. Ждать шороха закрывающегося замка. Он ведь уже закрывал меня, чтобы я не попала на съемки. По счастью, это была квартира, и я выбралась через окно. По водосточной трубе. Содрала ноготь и перепугалась до заикания. А он потом сказал, что это вышло случайно. Может конечно и случайно, но…

— Пойдем поедим. Они уже ушли.

— Я что-то потеряла аппетит.

— Ничего, сейчас посидишь, посмотришь, понюхаешь, и организм возьмет свое.

Он оказался прав. Я с большим удовольствием поела, а потом потребовала мультики. Брок закатил глаза, но честно нашел мне мой любимый мультсериал. Что ж, порой и в самую глубокую яму заглядывает солнце.

 

Глава 8

Не хотелось признаваться, но слова Ордвича легли на удобренную почву. Я не хотела искать убийцу, но я хотела быть в курсе расследования. И Брок меня в этом поддерживал.

— Я должен знать, когда мне нанесут очередной визит, — кривился Ламертан и пододвигал мне чашку с какао.

В сети умело нагнетали обстановку. Всплыли все случаи домашнего насилия между истинными парами оборотней и между человеческими любовными парами, а так же сравнивали меру наказания: в первом случае — никакого наказания, во втором — от административной ответственности и выше.

Я отвлеклась от чтения новостей и нашла взглядом Брока. Он, почувствовав мой взгляд, отложил книгу.

— Сеть полна гадостей, — я вздохнула, — зря они так. Конечно, истинность не имеет никакого отношения к разрекламированной сказке. Но и так… тоже не правильно. У оборотней, как и у людей, бывает всякое.

— Власть, Тиль. Передел власти всегда сопровождается грязью.

Покивав, я перешла на сайт модного журнала. Но и там муссировалась та же тема — смерть Алеззи от лап оборотня и так далее.

— Они балансируют на самой грани, — проворчала я себе под нос.

Отложив смартфон, я вышла на кухню. Вылила себе остатки остывшего кофе и встала у окна. Вечер. Город утопает в серебре и синеве голограмм. Редкие желтые пятна — остатки старых фонарей — радуют глаз. Люди суетятся, торопятся куда-то. Хотя как, куда-то? Кто-то домой, к семье, а кто-то из дома, от постылых людей, которых надо бы любить, да не хочется.

— Не грусти, Тиль, — Брок встал за моей спиной.

А я… я позволила себе неслыханную роскошь — отклониться немного назад. Не прижаться лопатками к его мощной груди, но ощутить ровный жар тела. Укутаться в его тепло как в самый теплый плед. И сильнее стиснуть пальцы на крепкой керамике. Не смей мечтать. Не сбудется. Только не у тебя. Ты обречена продавать себя, пока есть спрос. А после уйти в небытие.

«Зато у меня есть сестра. И уж я-то прослежу, чтобы мелкую не коснулась никакая дрянь».

— Ты либо пей, либо выливай. Холодный кофе — гадость.

«Его варил ты», — хотелось сказать мне.

— Ты прав, — я отошла от Брока и медленно вылила кофе в раковину. То же самое нужно сделать и с неуместными чувствами. И я смогу. Определенно.

До самого вечера мы прятались друг от друга. Хотя нет. Не так. Я пряталась от него за смартфоном, а Брок в принципе занимался своими делами. Для него не произошло ничего особенного.

На ужин мы заказали суши. А меня немного отпустило. Право слово, будто я впервые в жизни встречаю привлекательного мужчину. Поболит и пройдет. А пока можно отнять у него последний ролл с креветкой.

— Эй, я его хотел съесть, — шутливо возмутился Брок.

— Ну, я могу пообещать тебе, — прищурилась я, — что в следующий раз…

Я понизила голос, а он подался вперед.

— В следующий раз не дам тебе его даже пробовать! Чтобы не расстраивать.

— Язва, — добродушно фыркнул Ламертан.

Ну, может быть. Зато острые запеченные мини-роллы я полностью оставила ему. И не только потому что они мне не нравятся.

— Что будем делать? Прятаться незнамо от кого? Ждать, пока нам опять навяжут Штерна и Ордвича? — я покусала палочки и отложила их в сторону. А то увлекусь и изгрызу их.

Ламертан спокойно доел острые роллы, убрал палочки и потянулся. Я отчетливо уловила многозначительное похрустывание.

— Если мы в это влезем, — задумчиво произнес он, — то отойти в сторону не удастся.

— Я сойду с ума. Дело не в словах Ордвича. Мне достаточно хорошо известен… был известен характер Алеззи. Он бы не захотел, чтобы я за него мстила. Мертвому уже не помочь. Но я сама хочу в этом разобраться. Кто послал ко мне оборотня? Зачем? Только напугать или убить?

— Значит, завтра сменим место жительства, — подытожил Брок. И, предвосхищая мой вопрос, — я и сам собирался влезть в это все поглубже. Просто считал, что ты уедешь со Штерном.

— Я никогда не вернусь к нему. Если уберут поправку. А если нет… Буду думать. Буду протестовать всеми доступными мне методами.

Он ничего не стал спрашивать. Просто встал, собрал опустевшие контейнеры и унес. Обратно вернулся с двумя чашками. Нос подсказал мне, что внутри крепкий черный чай с сахаром и земляникой.

— Давай-ка попьем чайку, успокоимся. Ты посмотришь свой сериал, а я подумаю. Ты готова к громким, провокационным заявлениям?

— Если я в кои-то веки буду строго и скромно одета, то почему бы и нет? — неуклюже пошутила я.

— Ты в любой одежде красива, — отмахнулся Ламертан, включил мне мультики и уткнулся в планшет.

А я осторожно привалилась к его боку, попивала чаек и, прижмуриваясь, смотрела привычный, выученный наизусть мульт.

И уже позже, сквозь сон я услышала ворчание, почувствовала, как из рук Брок забирает чашку и накрывает меня одеялом.

На завтрак мне достался сладкий чай, сгоревший тост и сухие, отрывистые команды Ламертана. Я никогда не видела его таким — суровым, властным и сосредоточенным.

— Из подъезда выйдем не таясь. Твоя задача — расписать какой-нибудь магазин. Например, «лавку пряностей Эльдара». Она как раз по пути до нашего нового убежища.

Под глазами у Брока пролегли тени.

— Хорошо. Ты спал?

— Да, немного. Хорош бы из меня был защитник, если глаза с трудом открывались бы, — усмехнулся Брок и залпом допил свой черный, густой, как смола, кофе.

Пока мы спускались — мне удалось затолкать в сумочку смену белья — я восторженно расписывала, какой прекрасный белый перец можно купить у Эльдара.

— И если в равных пропорциях его смешать с красным и зеленым перцем, добавить капельку масла, разогреть, добавить немного сливочного масла, а потом…

А что потом никто не узнал — за нами закрылась дверца машины.

— Что за огненная смесь должна получиться? — с интересом спросил Брок.

— Сама не представляю, — честно ответила я. — Было сложно вспомнить какой-нибудь реальный рецепт.

Ламертан посмеялся и вывернул руль вправо. Притормозил, открыл окно для оплаты магистрали. Я тут же завела свою шарманку про благородство белого перца.

— Хватит, хватит. А то я больше никогда не захочу ничего острого, — проворчал Брок. — У нас план простой — в моей старой берлоге хорошие гаджеты. Взломаем хранилище Особого Отдела и посмотрим отчет патологоанатома.

— У Алеззи была камера над дверью, — припомнила я. — Он ненавидел технику, у него даже вместо кофеварки была джезва. Единственное исключение — пылесосы, подметать он не любил ещё больше. Вику удалось настоять на том, чтобы камеры… Хотя, ты наверное знаешь.

— Знаю, — кивнул Брок. — Видео изъяли. Я пытался затребовать копии, но мне отказали.

— Ты ведь уже не офицер?

— Но друзья остались, — он не смотрел на меня. — Не думал, что это может стать проблемой. Боюсь, что все несколько сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— То есть отмена поправки номер двадцать девять для тебя «не слишком серьезно»?

— Штерна прячут от общественности, — Брок крепче сжал пальцы на руле, — и вместе с тем потащили на интервью. Если я прав, то после интервью он долго не проживет.

— А если не прав?

— А если не прав, то скоро все закончится, — усмехнулся Ламертан.

Я сбросила туфли и подтянула колени к груди. Обычно Брок не позволял таких фортелей в машине, но сегодня ничего мне не сказал.

— Значит, мы в центре политических игрищ? Чуточку больших, чем казалось?

А еще меня беспокоила грядущая смерть Штерна. У меня было достаточно причин, чтобы пожелать ему и импотенцию, и вечный почесун, и даже облысение. Но смерть… Смерти он не заслужил. По крайней мере, я не желаю ему такого конца: сдохнуть на потеху толпе.

Брок припарковал суизи у магазина пряностей. Войдя внутрь, мы вышли через вторую дверь, немного поплутали среди одинакового вида домов и в итоге спустились в подвал. Я, честно говоря, успела представить себе трубы, лужи и крыс. Так оно поначалу и было. Но за мощной дверью скрывалась вполне уютная берлога, как назвал её Брок: квартира-студия, напичканная техникой, половина из которой мне и близко была непонятна.

— Добро пожаловать. Осмотрись. Здесь есть кофеварка и электрический чайник. Вроде был холодильник, - Ламертан улыбнулся. — Но я не уверен.

Сам он уселся в громоздкое кресло и принялся что-то набивать на клавиатуре. Мне же не оставалось ничего иного, кроме как вступить на путь эмпирического познания. Я обязательно разберусь кто тут кофеварка, а кто чайник.

Я обошла квартиру по всему периметру и нашла уютный угловой диван, кофейный столик, секретер и несколько малопонятных вещиц. Но и искомыми предметами они быть не могли. Это просто вызов! А я рада принять его, хоть какое-то развлечение!

Через пятнадцать минут я была уже не так оптимистично настроена. Обойдя квартиру по кругу в пятый раз и несколько раз заглянув в санузел я поняла: что-то нечисто. Либо дура я, либо Брок чего-то не учел.

— Сдаюсь, — сев рядом с ним произнесла я. И, заметив, что реакции нет, пихнула его локтем.

— А? — он посмотрел на меня расфокусированным взглядом. — Что?

— Чай, кофе — где?

Он выбил что-то в командной строке ноутбука, и из гладкой стены выехала кофеварка. Которая сразу же зашипела, выдавая горячий кофе.

— Убила бы, — нежно произнесла я, но Ламертан был слишком занят.

Бывают такие моменты, когда я благодарна всем своим предкам за капелюшку оборотнической крови. Отставив нетронутую чашку в сторону, я вернулась к Броку и спросила:

— А сколько времени квартира стояла пустой?

— Лет семь, — отмахнулся Ламертан. — А что?

— Ничего, просто кофе подорожал, — я припомнила популярную шутку из сети.

Ламертан отвлекся от экрана и вопросительно на меня посмотрел:

— В смысле?

— В смысле с плесенью, пылью и, может быть, разумными микроорганизмами, — рассмеялась я. — Подозреваю, если здесь были продукты, то и они погибли.

— Здесь консервы. Вон в той тумбе.

Он прямо указал на секретер. Я посмотрела на Брока, затем на секретер, затем опять на Брока и напомнила себе, что мужчина не обязан отличать тумбу от секретера. Хотя, конечно, очень странно их путать. Разные ж.

В общем, в «той тумбе» действительно оказались консервы. И все время, что Ламертан добывал нам сведения, я провела сортировкой припасов. Всего получилось три кучки: просрочено, очень просрочено, вот-вот просрочится. Последнего было мало. Но мы ведь все равно выйдем наружу. Вот и прикупим еды.

— Вот и все. А ты чего все вытащила?

— Вот это умерло, вот это умерло и представляет опасность для жизни, а вот это наш провиант на сегодня.

Ламертан потер подбородок:

— Как-то я это упустил из виду.

— Зато, я смотрю, гаджеты обновлены, — я выразительно покосилась на мощный ноутбук.

— Разбираешься?

— Нет, снималась для рекламы.

— Ясно.

Дальнейшие действия Брока заставили меня поежиться. Этот ужасный человек отпил гадкий, плесневелый кофе, хмыкнул, вытащил сахарницу и щедро подсластил противную жидкость.

— Ничего, выпить можно. У меня есть зависимость: когда работаю с документами, надо что-то пить. Кофе или чай. Хоть воду, — пояснил Ламертан.

— А все? Ты уже скачал?

— Скачал — не то слово, но да.

— Показывай!

Увы, отчет патологоанатома оказался мне не по зубам. Буквы-то знакомые, а вот термины… Поэтому я просто прижалась к сильному, горячему плечу Брока и бессмысленно таращилась на матовый экран его планшета.

Ламертан же то и дело комментировал:

— Интересно.

— Как я и думал.

— Ты только посмотри, какой бред!

Я же хмыкала, угукала, поддакивала и даже умудрялась время от времени вставлять:

— Ай-яй, что творится.

В итоге Брок повернулся ко мне и сочувственно спросил:

— Совсем ничего не понимаешь?

— Совсем, — вздохнула я.

— Тогда посиди тихонько, я закончу и все поясню.

Кивнув, я свернулась калачиком на диване и прикрыла глаза. Если бы я была полноценным оборотнем, то превратилась бы. Тепло, тихо, уютно. И надежный человек рядом. А разве волчице нужно что-то еще?

В итоге меня сморил сон. Сколько я проспала — не знаю. Да и не снилось мне ничего. А вот проснуться повезло под потрясенный мат Брока. Испугавшись, я шарахнулась в сторону и свалилась с дивана. Мой хвост! Как больно! …Что?!

— Тихо. Ты меня понимаешь? Кивни.

Кивнуть удалось не сразу. Дернулась лапа, потом хвост. Потом нестерпимо зачесалась спина.

— Нет, ты не волчица.

Из моего горла вырвался скулеж.

— Ну прости, я не любитель врать. Знаешь, ты похожа на волка и собаку одновременно.

Мне стало страшно. Если поначалу казалось, что все происходящее лишь сон, то каждое слово Ламертана забивало гвоздь в мой гроб. Почему? О, все очень просто: кварты могли превращаться в зверей. Ровно один раз, как говорили учёные. Либо человек, либо зверь. Рождаясь людьми, мы проживали жизнь как люди. И только когда все становилось совсем плохо, только тогда мы могли перетечь в звериную форму. Но почему сейчас?!

— Не скули, не скули. Все будет хорошо.

Мне хотелось ему напомнить, что он, вообще-то, не любит лгать. Но из измененного горла вырвался лишь вой.

— Цыц! Тиль, посмотри на меня, посмотри. Ты понимаешь меня? Были, были полукровки способные к обороту.

«Полукровки! А я оборотень только на четверть!» — Но сказать это я не могла. Только свернуться в калачик и укрыть нос хвостом. Надо привыкать к новой, животной форме. Глядишь, найду себе волка. Или пса. Или… Я хочу сдохнуть.

— Я сейчас перед тобой поставлю книгу, — серьезно произнес Ламертан, — постарайся её прочесть, хорошо? Твоему разуму нельзя забывать, что он принадлежит человеческой женщине, а не… не зверю.

«Книгой» оказалась техническая документация к одному из приборов. Плюхнув морду на лапы, я скользила взглядом по мелким строчкам и успокаивалась. Во-первых, я по-прежнему могу читать, во-вторых, я по-прежнему ничего не понимаю в технической документации. Но самое главное, мое зрение не изменилось. Ученые утверждают, что у животных иное зрение. Оборотни твердят, что в обоих обликах видят одинаково. Собаки, как и волки — молчат. Так что пока ученые сошлись во мнении, что оборотень не животное.

— Да, она превратилась. Спонтанно. Тиль, Тиль, ты засыпала прежде чем превратиться?

Я приподнялась и несколько раз кивнула.

— Да, засыпала. Это хорошо? Хорошо. Да. Читает. Тиль, ты понимаешь, что там написано? Понимает. Да, буду ждать, хорошо. Да, закажу ошейник и все прочее, я понял, понял. Выдать ее за собаку, да.

Он откинул в сторону смартфон и присел рядом со мной.

— Я звонил своей давней знакомой, уж прости, имени ее не назову. Однажды она столкнулась с такой же бедой и смогла стать человеком. А вот становиться объектом исследования ей не захотелось. Она поможет.

Слова Ламертана проходили мимо моего сознания. Не вслушиваясь в чувственный баритон, я жадно вдыхала ни с чем не сравнимый аромат. У него не было названия. Кто-то может сказать, мой избранник пахнет кофе и ванилью. Нет. Так я сказать не могла.

Брок Ламертан пах так, как должен пахнуть мой единственный. Моя пара. Но… но ведь моей парой является Эверард Штерн? А Брок — не оборотень, а человек.

Он встал и я, как привязанная, пошла следом.

— Хочешь со мной посидеть? Давай. Только не забывай читать.

Боднув его в бок, я удобно устроилась и положила голову ему на бедро. Значит, Брок Ламертан моя пара. Что ж, осталось понять, чем меня нюхал Штерн и почему я ему поверила?

«А почему не поверить? Он вскружил мне голову, рассказал о нашей истинности и о том, что самка всегда истинность чувствует меньше, чем самец. Кто бы не поверил? Ведь все так говорят. Другое дело, когда прошла влюбленность, остался только страх. Но я даже не подумала включить голову».

Заворчав, я тяжело вздохнула. И тут же вздохнула еще раз. У меня вообще теперь не особо богатый спектр выражения эмоций.

— Перевернуть страничку? Сейчас. Ты так ко мне принюхиваешься, Тиль. Клянусь, я очень чистый.

Оказывается волко-собаки умеют смеяться.

— Если это смех, то я рад. Мы прорвемся, Тиль. Я не дам тебе раствориться в глубинах звериного разума, — тихо сказал Брок. — Только не тебе. Смотри, кстати, какие я тебе аксесуары заказал. Уже завтра утром будут здесь.

И когда он, закончив свои дела, направился к постели, я потрусила за ним. Есть в зверином облике свои плюсы — можно прижаться к сильному, мужскому телу и сделать вид, что так и надо.

— Спокойной ночи, Тиль.

В ответ у меня вырвалось что-то вроде «уау». Тяжелая ладонь Брока нашла пристанище на моей холке, и я уплыла в спокойный, безмятежный сон. А вдруг утром я проснусь человеком?

Не вдруг. Пора бы уже привыкнуть, что моя жизнь «вдруг» преподносит только неприятности, а все прочее приходится зарабатывать долгим и тяжким трудом. Тот, кто считает, что фотографироваться не тяжкий труд, просто не пробовал сидеть под пышущими жаром лампами, софтбоксами и прочими пыточными аксессуарами.

Сквозь сон я отметила визит курьера с прибамбасами для меня и уплыла обратно в дремоту. Раз человеком не стала, значит и вставать не обязана.

Сильная рука схватила меня за заднюю лапу и потащила из-под одеяла.

—      Просыпайся, Тиль. Идем чистить зубы. И не смотри на меня как на идиота, — усмехнулся Ламертан, — та самая знакомая написала — вести себя так, будто ты человек. Так что вперед, шевели шерстью!

Вкус зубной пасты мне не нравился никогда. Слишком насыщенный, слишком ментоловый. Но та же паста, только на звериную пасть — и вовсе смертоубийство.

—      Не вертись, Тиль. Нет, не вытирайся об меня! Ладно, хорошо, эта футболка мне никогда не нравилась.

«Мне нравятся все твои футболки», — мысленно вздохнула я.

—      Тиль? Мне показалось, или ты... — Брок как-то неуверенно пожал плечами, — или тебе нравятся мои футболки?

«Показалось», — я максимально старательно подумала эту мысль. И Ламертан широко улыбнулся:

—      Ясно, ну, показалось, так показалось. Тиль, ты хоть понимаешь, что это значит?

«Магия?»

—      Нет, скрытые резервы твоего организма. Понять бы еще, с чего вдруг это произошло.

Кто-то затрезвонил во входную дверь.

—      Тиль, ты — собака, поняла? — Ламертан выразительно посмотрел мне в глаза. — Оборотень тебя за своего не опознает, по крайней мере, знакомую не опознал никто.

Я торжественно кивнула, еще оттерлась мордой об футболку Брока и соскочила с табуретки. Что делают собаки, когда в дверь кто-то ломится? Правильно, идут посмотреть, кто там такой наглый.

И вчера, и сегодня утром я чуть ли не плакала из-за своей излишней «шерстистости». Но опознав за дверью Штерна, порадовалась. И удивилась. Его запах — сто процентов его — был... отвратительным. Омерзительная вонь, от которой хотелось чихать. Клянусь, будь я человеком, у меня бы глаза заслезились! Хотя, будь я человеком, ничего бы почуять не удалось.

—      Доброе утро. Где Ордвича потерял? Много наболтал? — Ламертан пустил Штерна в квартиру. — Спрашивать, как ты меня нашел, не буду.

—      Почему? — Эверард жадно принюхивался и обшаривал взглядом маленькую квартирку.

—      Потому что камеры зафиксировали волка, и мне на смартфон упала смска. По запаху шел? Отличный навык.

—      Где Тиль?

—      В безопасном месте, — спокойно ответил Ламертан. — У меня есть друзья, способные ее защитить.

—      Я сам способен защитить свою женщину. Твою псину тошнит?

А я просто пыталась откашляться. Густой запах забивался в ноздри и мешал нормально дышать.

—      Иди на подоконник, девочка, — Ламертан пригладил мою распушившуюся шерсть. — Ты же любишь там сидеть.

Люблю, очень люблю. Но я еще не настолько освоилась со своим новым телом, чтобы с первого раза так высоко прыгнуть.

Уложив морду на подоконник я тоненько заскулила.

—      Вот ленивица, — рассмеялся Брок и, подойдя, легко поднял меня на подоконник. — Как прошло твое интервью?

—      Пустили газ. Журналист в больнице, я — в бегах. Мы должны съездить за Тиль. Она должна быть рядом, Ламертан. Разделяться — глупо.

—      Глупо — подставлять беззащитную девушку, — покачал головой Брок.

Штерн зарычал и в два шага подошел к Броку.

—      Послушай, человек, эта самка — моя. И только я решаю, что и как с ней делать.

—      Тогда ищи ее сам, — пожал плечами нисколько не впечатленный Ламертан. — Может быть найдешь. Может быть даже до вступления в силу нового закона. Ты же из-за этого психуешь? Не успел ее привязать к себе? Кабальный брачный контракт или еще что-то столь же благородное. Любовь у оборотней уже не в моде, верно?

Я напряглась. Если Штерн попробует обратиться — передавлю ему глотку. Первые десять секунд после оборота решают исход боя.

—      Я смотрю, псина у тебя на оборотней натаскана, — усмехнулся Эверард. — Я знаю твою тайну, Ламертан. Знаю. И сочувствую.

—      Я тебе тоже сочувствую, — отзеркалил его усмешку Брок, — упустить такую женщину, как Тиль... На ее фоне все остальные кажутся лишь бледным подобием.

Заворчав, я прикрыла лапой морду. Меня всегда дико раздражали эти мужские похвальбушки-подстебушки. Что в фильмах, что в жизни, когда мужики меряются пиписьками остальным становится неловко.

Хотя приятно. Очень. Конечно все вокруг бледные подобия, меня же профессионалы красят и наряжают.

Выяснив, кто круче — я этого, кстати, не поняла — мужчины начали собираться на квартиру Алеззи. То, что жилье моего друга было опечатано, никого не волновало.

—      Жаль, что мне не удастся трансформироваться, — с оттенком сожаления и стыда произнес Штерн. — У тебя псина хорошо дрессирована?

—      Девочка все понимает, — обтекаемо отозвался Брок. — На тебя ошейник нацепили?

— Хочешь позлорадствовать?

—      Не особо, — Ламертан пожал плечами, — вы, оборотни, мало превращаетесь в повседневной жизни. Откуда такие страдания?

—      Раньше я мог, но не хотел. Теперь, даже если захочу — не смогу, — процедил Эверард.

—      Человеку не понять, — подытожил Ламертан. — Девочка, нам с тобой придется надеть намордник.

Уныло вздохнув, я спрыгнула на пол и медленно подошла к Броку. Он потрепал меня по холке и, подойдя к шкафу, вытащил шлейку с намордником, и я покорно позволила себя «заковать».

—      Сядем в машину — сниму, — пообещал Брок. — Штерн, ты на заднее сиденье. Девочка всегда сидит впереди. Оборотень ничего не ответил. То ли ему было все равно, то ли он и сам хотел сесть назад.

—      Поедем дальней дорогой, — бросил Ламертан. — Подальше от камер. Ты бы морду-то прикрыл.

—      Я Ти-спреем обработал.

Брок кивнул, а я начала скрести лапой по сиденью. Что такой Ти-спрей? Ламертан, хэй, ну ты же знаешь, что я заперта в теле собаки!

—      Странно, откуда у тебя секретная военная разработка? — спросил Ламертан.

—      Откуда надо, — усмехнулся Эверард. — У тебя у самого логово напичкано не самыми распространенными образцами.

—      Со мной как раз понятно, я где «надо» работал, — отозвался Ламертан. — А вот откуда у тебя спрей-обманка

—      вопрос. Многие бы хотели, чтобы камера фиксировала не реальные, а искаженные черты лица.

Я благодарно ткнулась носом в бок Ламертана. Машина немного вильнула.

—      Тише, Девочка, тише, — проворчал Брок.

—      Твоя псина нас убьет, — зло выдохнул Штерн.

Бросив на него недобрый взгляд, я свернулась в компактный комок и укрыла морду хвостом. Ну не рассчитала, не подумала, что теперь? Обошлось же.

На самом деле было и стыдно, и страшно. Вот только Штерн априори не имеет права на мнение. Мне сложно разобраться, но я отчего-то стала ненавидеть его с какой-то безумной, почти звериной силой.

—      Выгружаемся, — громко произнес Брок. —Девочка, просыпайся.

Я выскочила наружу и «познакомилась» с дивным ощущением разъезжающихся по грязи лап. Но плюхнуться на пузо мне не дал Ламертан, он успел подхватить меня и вынести на сухой участок.

—      Твоя псина чем-то похожа на оборотня после первого оборота, — хохотнул Ламертан. — Такая же жалкая и нелепая.

—      Дети не кажутся тебе милыми? Точнее, щенки.

—      Щенки — забота женщин, — небрежно бросил Эверард. — Задача мужчины — принести достаток в дом. Остальное — удел самки.

Последняя фраза Штерна осталась без внимания, Ламертан уже был у парадной и вскрывал замок. Мой дорогой и, увы, покойный друг занимал половину дома. Во второй половине никто не жил, соседствовать с творцом было тяжело. Это при том, что Алеззи предпочитал одиночество.

Сосредоточившись, я старательно подумала: «Ключ-карта должна быть в почтовом ящике. Приклеена к дверце». Ламертан коротко кивнул, немного поколдовал у ящика и вскрыл дверь.

—      Штерн, постой снаружи. Пусть Девочка войдет первой. Иначе ей твой запах все перебьет.

—      Можно подумать, что у вас прямая связь, — закатил глаза оборотень. — Ты не боишься, что ее запах перебьет мне все остальное? Я, по крайней мере, говорить могу.

—      Ты взрослый и опытный оборотень. Как-нибудь разберешься.

Идти по знакомым коридорам было странно. Иной ракурс, иная причина. Лапы касались мягкого пушистого ковра. Алеззи убил бы за идею пустить животное на этот белоснежный и роскошный ворс.

«Ничего не чувствую. Запахов нет совсем. Будто их стерли».

—      Принял, — едва слышно ответил Ламертан. — Ты готова войти в ту комнату?

«А выбор?»

—      Тоже верно.

Значит, он погиб в гостиной. Его любимая часть дома. Часть, в которую имели доступ только самые близкие. Даже в спальню Алеззи было пройти проще, он не чурался, время от времени, приятно провести время. Правда, никто не мог точно сказать, какой пол предпочитал творец.

А вот и гостиная. Низкий стеклянный стол, густой ворс белоснежного ковра. Кожаный диван — еще ниже, чем стол — и изящный алкогольный бар. Я знала, что в стену вмонтирован TV и что под потолком есть колонки. Но сейчас все это было скрыто светлыми панелями.

Я прошла чуть в сторону и увидела их... Бурые пятна на ковре, кровь и коньяк. Переборов секундную тошноту, склонила морду к ворсу, принюхалась и фыркнула. Ничего.

«Пятна есть — запаха нет. Можешь заводить Штерна».

—      Принял. Штерн! — Брок гаркнул так, что я подскочила на всех четырех лапах.

Через минуту вошел оборотень. Я с тоской смотрела на следы своих лап и ботинок мужчин — белый ковер казался мне изнасилованным. Алеззи так берег его. Сам чистил, мыл. Да у него только пылесосов было больше четырех штук. И дополнительный робот-пылесос.

—      Похоже, обработали паром с серебром, — задумчиво произнес Штерн.

«Пусть обнюхает пылесосы», — послала я Ламертану. После чего вышла в коридор и покрутилась, поскулила у замаскированного чулана.

Открыть его мужчины не смогли, даже учитывая, что Брок слышал мои подсказки. Потому Штерн просто пробил тонкую перегородку. И в нос шибануло диким коктейлем запахов: кровь, коньяк, мокрая шерсть.

—      Выглядит чистым, — протянул Ламертан. — Есть запах?

— Вонь нереальная, — сморщился Штерн.

«Есть запах неправильного оборотня. Не знаю почему неправильного, опыта нет. Но знаю, что ощущается он не так, как должен».

—      Хм, теперь понятно почему меня не казнили, — протянул Эверард. — Здесь остатки шерсти оборотня.

—      У вас в звероформе невозможно вычленить ДНК, — констатировал Брок.

—      Зато можно узнать возраст. Это — шерсть старика. Не менее восьми десятков лет. Слабый и старый оборотень. Не самый старый из возможных, но в городе таких всего восемь.

«Будем искать того, кого остригли?».

—      Мог он убить старика?

—      Нет, за старшими приглядывают младшие. Если бы кто-то осмелился, я бы знал. Все бы знали.

«Неужели при обыске не нашли пылесос?».

—      Собаки не обнаружили запахов, — ответил Брок.

—      Естественно, — удивился Эверард. — Мы с твоей псинкой их не обнаружили... Хотя, она-то как-то нашла чулан.

Я прижала пушистый зад к ковру и постаралась придать морде выражение крайней тупости. Судя по смешку Брока, получилось успешно.

—      Она у меня особенная.

—      Повезло.

—      Да. Обыскиваем дом и едем. Чем дольше здесь остаемся, тем больше рискуем, — Ламертан хлопнул в ладоши и вернулся в гостиную.

А вот я предпочла проверить спальню, Алеззи мог захотеть уединиться после выставки. Но увы, никаких следов подготовки к свиданию я не обнаружила. Зато нашла папку с договором на эту злосчастную выставку. Мой, вроде, такой же. Но на всякий случай надо прихватить и изучить на досуге.

«Встреть меня в коридоре и возьми папку. Хочу вечером почитать».

Передача украденного произошла незаметно. Больше мы ничего не обнаружили. Только следы ботинок на кухне... Как странно, почему тогда не было следов на ковре?

Но я не успела переполошить Брока, из-под стеллажа с фотографиями с жужжанием выскочил робот-пылесос. Новейшая, моющая модель. Он уничтожит следы нашего пребывания всего за пару часов.

—      Почему он не отчистил пятна с ковра? — задумался Штерн.

—      Этот робот хаотично отталкивается от препятствий, — пожал плечами Ламертан. — У меня был такой, мог спокойно кучу мусора пропустить, потому что траектория движения не совпадала. Тебя подбросить куда-нибудь?

—      На углу Радерса-Кровта высади, — кивнул Штерн. — Тиль точно в безопасности? Популярность Адвизора взлетела до небес. Он апеллирует произошедшим, доказывая звериную суть оборотней. Будто мы от нее открещивались.

—      Второй скандал с трупом ему не нужен, — покачал головой Брок. — Здесь Тильсе скорее угрожает опасность от оборотней. Грохнуть девицу и обвинить сенатора в подлоге, мол, и Алеззи по его приказу убрали, и фотомодель.

Ехали молча. Штерн смотрел за окно, Брок — на дорогу, а я осторожно, не привлекая внимания, принюхивалась к своей бывшей истинной паре. И если отбросить тот факт, что пах Эверард отвратительно, ноты были те же, что мне удавалось уловить будучи человеком. Значит, мы не были парой. Вот почему ему было достаточно одной встречи в неделю, вот почему он не захотел от меня щенков. Вот почему он не признал меня своей — обман мог раскрыться. Но для чего?! И я, и он — мы оба все равно должны были посещать Бал Истинной Любви.

От чрезмерно тяжелых дум у меня заболела голова. И с каждой минутой она болела все сильнее, боль иголками скользила вдоль хребта к лапам, захватывая, дюйм за дюймом, все мое тело.

Я краем уха услышала, как прощается Штерн, как мягко заводится мотор, как приглушенно ругается Брок. Последнее, что я услышала это дикий взвизг шин и истерический сигнал клаксона. Дальше — темнота.

 

Глава 9

Я едва смогла разлепить глаза, потому что болело все тело. Но увы, оно было по-прежнему собако-волчьим. Зато рядом со мной сидела очень приятно пахнущая женщина.

— Ты напугала Брока, — негромко произнесла она.

А я поразилась ее внешнему виду: один платок закрывал волосы, второй — лицо. Видимыми были только глаза и брови, но цвет глаз надежно прятался за линзами.

«Я и сама напугалась», — мысленно проворчала я.

— О нет, не старайся. Кроме него тебя никто не услышит, — рассмеялась она. — Я вижу по твоей морде, что ты пытаешься что-то сделать. А так… мы не способны общаться между собой.

«Брок!»

— Не зови его, — покачала головой женщина. — Я здесь только для тебя. Ты сама решишь, что делать с этой информацией, меня в это впутывать не надо. Я решила остаться в стороне от всего. У меня есть Пара и мы счастливы.

Она встала и отошла к окну. А я пыталась понять, куда делся Брок. Неужели сидит в санузле? Просто квартира-студия не то место, которое изобилует потайными непрослеживаемыми местами.

— Как тебе известно, в прошлом и люди, и оборотни владели магией. Остались и книги, и упражнения. Но технология убила в людях способности. Постепенно, исподволь. Никто не успел заметить. Оборотни пострадали не меньше, но отрицают это. Истинные пары… То, что сейчас происходит между истинными, раньше считалось извращением. Свою Пару лелеяли и… Но это не важно. Да, все же тяжело говорить с бессловесной скотиной.

Я зарычала, как бы намекая, что за «скотину» могу и пол-бедра откусить.

— Я расскажу только то, что тебе нужно знать, чтобы стать человеком, — она повернулась ко мне спиной. — Внутри себя ты должна найти «ключ», так это назвала я. Другие назвали это мотивацией — желание стать человеком должно перевесить все остальное. Сейчас тебе комфортно под защитой Истинной Пары, вдали от другой Истинной пары. Я не знаю, что станет для тебя «ключом», он у каждого свой.

«В таком случае очень странно, что я не превратилась обратно в самом начале. Там была такая паническая мотивация, что другую даже представить сложно». Она не услышала меня, но догадалась.

— Ты, вероятно, думаешь о самом первом моменте, моменте, когда ты осознала себя псицей. Нет, тогда ты обратиться назад не могла. Твое тело не было способно к обратному превращению, но твой вчерашний приступ значил одно: перестройка организма закончилась. Теперь ты можешь стать человеком. Если захочешь. А если приложишь усилия, сможешь обращаться как оборотень. Нет, научные исследования правы только с одной стороны – четвертькровки не могут обращаться и если все же обратились, то назад хода нет. Но мы не они.

Меня потряхивало от новостей. Две Истинные пары, но — как? — от Штерна меня тошнит. А еще — псица, значит, такая порода есть. Но я себя в отражении не узнала. Заскулив, я спрыгнула на пол и ткнулась носом в блестящий бок какого-то устройства. Она повернулась ко мне и, нахмурившись, принялась гадать:

— Что? Мой «ключ» тебе не поможет. Не то?

Я недовольно зарычала и еще раз ткнулась носом в собственное отражение.

— Хмм… Металл, стекло, зеркало… Внешность? Порода? Порода! Фу, а ведь и меня это интересовало, — она покачала головой. — Довольно распространенная порода — хаски. Просто этих псов держат на другом конце мира, где похолоднее. А ты думала, что ты волчица?

Я тяжело вздохнула. Значит, этот оборот не следствие моей оборотнической четвертушки? Вот как… Смартфон!

Не знаю, пробовал ли кто-нибудь когда-нибудь набрать на смартфоне сообщение когтем… Я бы не хотела повторять. Незнакомка разблокировала для меня смартфон и открыла приложение смс. А мне удалось набрать «кровь передача».

— Передача крови? Как передается?

Я отчаянно закивала и, случайно лязгнув пастью, больно прикусила язык.

— Этого я не знаю. Таких как мы — шестеро. Из тех, кого я знаю. Трое из них были наполовину оборотнями, одна — ты — на четверть, и двое — чистокровные люди. Кто-то склоняется к мысли, что возвращается магия. Кто-то, что это последний всплеск колдовской мутации. А я просто хочу быть подальше от всего. Не поучаствуй ты в политическом скандале, я бы не пришла. Но отмена поправки двадцать девять освобождает меня. Да, у нас две пары. Один — тот, кого изберем мы. Второй — тот, кто изберет нас. У меня со вторым не сложилось, пришлось бежать.

«У меня тоже», — мрачно подумала я. — «Что ж, хорошо, что удалось выяснить про дву-Парность. Осталось найти мотивацию».

— Прощай. Искренне надеюсь больше никогда тебя не увидеть. Я приглашу Брока войти.

Я проводила ее мрачным взглядом и зевнула. Последнее — абсолютно непроизвольно и очень (для себя) неожиданно. Опять прикусила язык. Как мне кажется, эта закутанная по самые брови зараза не стремилась помочь. Пришла только потому что ее попросил Брок. Или только потому что не смогла ему отказать. Как я успела узнать и оценить своего…своего Ламертана — он не способен отказать в помощи. А значит, она вполне могла ему задолжать, в прошлом.

Гневно фыркнув, я попыталась забраться подоконник; опять не вышло. Стекла в квартире были пуленепробиваемые, но я все равно боялась прыгнуть слишком сильно, выбить стеклопакет и вылететь наружу. Вряд ли у меня нежданно-негаданно отрастут крылья. Хотя, если честно, я не удивилась бы.

Звук открывшейся и закрывшейся двери, знакомые шаги. Сильная рука подхватывает под пузо и водружает меня на подоконник.

— Ну что? Я думал, что увижу тебя человеком, — он не отошел, остался стоять рядом.

Прижавшись к его груди, я тихо заскулила и постаралась передать ему:

«Прости. Ты — моя Пара».

Не дожидаясь его реакции, я спрыгнула с подоконника и устремилась в ванную комнату. Благо, что там был установлен сенсор. Ткнув его носом, я закрыла за собой и улеглась на пол. Так легче страдать. Через минуту в Ламертан уже стоял рядом и стучал.

— Тиль, это даже не смешно.

«Конечно не смешно. Я не хотела тебе навязываться». Тишина. Но он не ушел. И, когда я уже была готова опробовать истерику в собачьем облике:

— А Штерн?

«Он выбрал меня. А я — тебя».

— Тогда выходи и я поцелую твой холодный, липкий нос. Но, чур, в ответ не лизаться.

Почему это мой нос липкий?! Я подскочила на лапы, ткнулась носом сенсор и серьезно вознамерилась задать ему трепку. В конце концов, стресс как-то должен выходить!

Вот только… Мотивация. Это была она. И под ноги Броку вылетело мое голое тело. Ну почему у меня все не как у людей?! Вот вроде упала любимому в руки, но при этом успела разбить себе нос и локтем вдарить по самому нежному мужскому месту. Да так хорошо вдарить, что на полу мы скорчились вместе. Я, прижавшая руки к лицу и он, прикрывающий пах.

— Мы отличная пара, — хмыкнул Брок и легко поднялся на ноги.

Я думала, что он поднимет и меня, но Ламертан ушел. Правда, смертельная обида во мне взыграть не успела, он вернулся с пледом, завернул меня и отнес на постель.

— Итак, как ты это сделала? — спросил Брок, повернувшись ко мне спиной.

— Я хотела объяснить тебе, что мой нос холодный, но не липкий, — с достоинством ответила я.

Брок повернулся ко мне и я заметила, что у него в руках салфетки и спрей с как бы морской водой. Конечно, производитель уверял, что вода морская, но… нет, это была просто вода с солью.

— Сейчас я осторожно полечу тебя, а ты потом подойди к окну и посмотри на стекло, — хмыкнул он.

«Полечение» началось и закончилось тем, что он стер с моего лица кровь. С остальным справилась возросшая регенерация.

А на окне оказались разводы. Как будто кто-то поводил липким носом и так оно все и засохло. Вот ведь. И сказать-то теперь нечего. Вообще-то, собакой, наверное, быть лучше. Собака свернулась в клубок, укрыла морду хвостом и все, она в домике. А мне что делать?

«Я твоя пара, Брок», — передразнила я сама себя. — «Нет бы мозги включить, будто я ему нужна. Моделька».

— Нужна, — спокойно произнес он. — Есть сомнения? Говори мне правду. Всегда.

— Есть, — я едва смогла вытолкнуть слова, — зачем я тебе?

— Ты правда думаешь, что я бы не нашел другой работы?

— Зарплата хорошая… — я села на подоконник и уставилась на улицу.

— Да уж неплохая, но не настолько, — он подошел ко мне. — Я не мастер красивых и искренних слов.

— То есть, либо правду, либо красивую лапшу? — нервно хихикнула я.

— Да. В первый раз я увидел тебя на одном из светских раутов. Ты выливала шампанское в цветок и наливала себе в бокал лимонад.

— Это было либо у Ойлэ Диттора, либо у Алеззи. Я так всего дважды сделала, а на третьем меня поймали и несколько месяцев полоскали тему моей беремен…прости. Продолжай.

— Да нечего продолжать, — он фыркнул. — Меня как обухом по голове ударило. Хорошо, что бойцов Особого Отдела кодируют и от алкоголя, и от наркотиков.

Я молчала и он тоже.

— Я не обрадовался этому чувству. Я предавал семью, не прошло и полугода с их смерти, а я влюбился. В тебя сложно не влюбиться, ты яркая, красивая, искренняя. Удивительно неиспорченная. Но это было предательством. Я ушел. А еще через полгода устроил водителю Вика несчастный случай с переломами и занял его место. Так было проще.

— Наверное, это притяжение Пары, — тихо сказала я.

— Наверное, это притяжение одной наивной полукровки. Я же человек, какой притяжение?

— Но я чувствую — ты моя Пара.

— Вот и хорошо. А сейчас будь умничкой, переоденься и давай поедим.

И только в этот момент я поняла, как была напряжена. Ламертан не потащил в постель. Хорошо. Вот так сразу — я не уверена, что мне бы понравилось. Но с другой стороны, неужели я его не привлекаю?! Да, все же от женской логики иногда страдают и носительницы оной.

А еще теперь я знаю, что тонкий нюх со мной навсегда, потому что консервы есть было просто невозможно. На одно надеюсь: роллы вроде бы не обладают ярко выраженным запахом.

— Что ты нашел в документах? — я кое-как запихала в себя пару ложек буроватой жижи и отставила в сторону тарелку.

— Куча зацепок и все ведут в никуда, — Брок ел с аппетитом. — Смотри, его точно убил не оборотень. Он доверял этому человеку. И убийство было спланированным. На камерах — ноль. Под ногтями Алеззи — чисто.

— Значит, мне нужно выйти в свет, — я пожала плечами.

— Либо дождаться принятия поправки.

— Это если Алеззи убили из-за нее, — я взяла бутылку с водой. — А если нет? Где бумаги, которые я тебе дала?

— На столе. Единственное, что радует — полустертая электронная почта.

— Давай напишем? У меня есть «ключи» от почты Алеззи.

— И что напишем?

— «Зачем ты меня убил?», — я вздохнула и задумчиво продолжила, — может, запаникует?

— Сначала пробьем, чей это адрес, — покачал головой Ламертан. — Доедать будешь?

— Эм, откажусь в твою пользу.

— Спасибо, я люблю мясо-овощные консервы, — он пододвинул к себе мою тарелку.

Хмм, значит, надо будет сделать мою коронную запеканку с мясом и баклажанами.

— Знаешь, нам надо еще немного вместе помелькать, — сказала я. — Чтобы моя новая газета выпустила пару снимков.

— М?

— Я планирую оставить карьеру фото-модели. Деньги есть, газета будет приносить какой-никакой доход. Особенно первое время, пока ко мне будет приковано внимание.

— Если это из-за меня, то не нужно, — Ламертан сгрузил тарелки в посудомойку и помыл руки.

— Я хочу детей, — просто сказала я. — Понимаю, для тебя это звучит ужасно, но…

— Для меня это звучит прекрасно, — он грустно улыбнулся, — у меня даже есть проект детской игровой зоны. Безопасной игровой зоны.

Кивнув, я подошла к нему и прижалась к сильному телу:

— У нас ведь все будет хорошо?

— Обязательно. А теперь займи себя чем-нибудь и не отвлекай меня.

Легко сказать — найди дело. Я бы могла приготовить что-нибудь, но не из чего. Так что, взяв свой смартфон, я устроилась рядом с Броком. Посмотрю, что пишут про Алеззи. И про меня.

Вик как будто ждал этого момента.

«На всякий случай установил слежку за твоей матерью. Нужно фото, печально-любительское. Твой журнал переживает взлет, надо дать пинка. Вик».

— Тебя точно нельзя отвлекать?

— Через десять минут — можно.

Я успела отмыть стекло от разводов, надеть футболку Брока — чтобы из растянутой горловины торчали ключицы и плечи. И, последний штрих, разлохмаченные волосы и чашка с кофе.

— Что ты хотела?

— Сфотографируй меня.

Всего получилось шесть кадров, все были отправлены Вику. А я продолжила читать «диванные расследования». И среди них нашлось кое-что интересное.

— Брок.

— Укушу.

— Это важно. Посмотри, на фото кто-то следует за Алеззи до запасного выхода.

— На каких фото? — он придвинулся ближе ко мне.

— Смотри, Титан11, он следил за Алеззи.

— И вы не заявили на него? — нахмурился Ламертан.

— Так он же безобидный, — я пожала плечами. — Ходил, фотографировал, пару раз его даже приглашали на съемки подай-принеси — парень чуть не умер от счастья. Так вот, он фанат именно Алеззи, меня, кстати, не очень любит, типаж не его. Ну да это тоже не важно, дело в том, что…

— Тшшш, не части. Вдох, выдох и давай про фото.

Я прикрыла глаза, подышала на счет, открыла и спокойно продолжила:

— Ему позволялось больше, чем другим. Например, заходить в подсобные помещения. Обычным фанатам это не позволено, но Титан был очень спокойным. Не воровал, не портил. Если хотел взять сувенир на память, то подходил и просил. Так вот, смотри, он сделал фото-память по Алеззи. И вот тут, видишь? Сеть жрет качество снимков, но виден человек.

— Силуэт, — Брок перетащил меня к себе на колени и всмотрелся в экран смартфона. — Пиши этому Титану.

— Что писать?

— Назначай встречу. У нас почтовый адрес какой-то сильно хитрый — парни с наскоку на владельца выйти не смогли. Так что есть время съездить к мальчишке. Заодно и из депрессии вытащим. А то еще руки наложит — пойдет следом за кумиром.

Я уже клацала по экрану:

«Привет, это Тильса. Я хочу посмотреть твои фото — ищу настоящего убийцу Алеззи. Поможешь?»

— Молодец, лаконично и четко.

Он прижался губами к моему виску, и нажать на кнопку «отправить» я смогла только раза с третьего.

Ответ пришел через пару минут.

— Он прислал адрес. Странно, — я потянулась и украдкой потерлась щекой о плечо Брока. — Думала, перезвонит или уточнит.

— Фанаты страшные люди. И когда они теряют кумира, — Ламертан вздохнул, — они теряют и себя. Если не смогут переключиться. Тебе долго собираться?

— Не-а, — я с сожалением слезла с его колен. — Будешь Штерну звонить?

— Нет, парнишке явно не стоит сейчас видеть предполагаемого убийцу своего кумира.

Брок порылся по полкам и выдал мне солнечные очки — уже года два как немодные и кепку — такие лет пять назад носили. Но возражать я не стала, надела выданное и спустилась вниз. Вот только у машины нас встретил Ордвич.

— За нами слежка? — с интересом спросил Ламертан. — Я ведь могу и в полицию обратиться. Официальных обвинений нам не выдвинуто. Да и Тиль официально ничего не угрожает.

— Штерн ищет свою пару.

— Недоказуемо, теперь это моя женщина, — спокойно произнес Ламертан. — Ты знаешь, что это значит – я ради нее всю столицу засыплю трупами.

Я прошла мимо мужчин и села на переднее сиденье. Ордвичу пришлось устроиться на заднем.

— Где тебя высадить? — спросил Брок.

— Куда вы едете? – прищюрился он.

— К моему фанату, — я потянулась. — Нужно фото сделать, иначе плакала моя популярность.

Ордвич расхохотался:

— Да, Брок, тебя жизнь уже наказала. Что ты будешь делать, когда она по рукам пойдет?

— Отстреливать лишних, — коротко ответил Ламертан и притормозил, — выметайся. И больше не появляйся без ордера.

— Ты опять готов похерить жизнь из-за бабы, — хмыкнул Ордвич. — Приятно видеть, что некоторые вещи не меняются. Всего доброго.

Посмотрев вслед Ордвичу, я кротко спросила:

— Только мне его появление кажется нелогичным и странным?

— За нами следили, — коротко произнес Брок. — Я видел, как он прицепил жучка на сиденье.

Подскочив, я обернулась и всмотрелась в полумрак салона. Не вижу.

— Так надо отцепить!

— Он нам не враг, — Ламертан не отрывал взгляда от дороги. — Неприятный тип с замашками домашнего тирана. Но не враг. К тому же, если твой Титан так широко известен, то не возникнет никаких вопросов по его посещению.

— Ну да, соболезнование, все дела.

Мне никто не посочувствует, верно? Я же не плачу, не вою, не рву на голове накладные волосы, я все замечаю из того, что показывают в новостях. По Алеззи откровенно убиваются те, кто при встрече плевался. А я прячусь по крысиным норам и, скорее всего, даже не попаду на похороны. Ведь тело вот-вот отдадут.

— Ты будешь там.

— Что?

— Ну, похоже, что я чувствую тебя, — он улыбнулся, — немного. Вот сейчас — ничего, как отрезало. А пару секунд назад ты думала о том, что не попадешь на похороны друга.

— Тебя это не пугает? — тихо спросила я.

Теперь я в полной мере ощутила притяжение истинной пары: страх потерять, желание довериться и жажда обладания — все это сплелось в тугой узел. А еще непонимание: мы ходили рядом семь лет. Какое счастье, что он не подошел ко мне раньше. Я ведь могла все испортить. И как жаль, что он не подошел ко мне раньше, вдруг все могло получиться иначе.

«Не могло, — ответила я сама себе, — мне нужно было до дна откушать истинности со Штерном. Иначе я бы не смогла оценить Брока».

— Нет, не пугает, — он аккуратно припарковал суизи. — С чего? А если и ты меня слышать будешь, я не против.

Мои щеки потеплели от прилившей крови, и я поспешила выйти из машины. Все как в первый раз, как будто заново. Как будто ни с кем другим ничего не было, и я вновь стою на тонком льду первых отношений.

— Ну что, мой отважный детектив, ты готова? — он подошел ко мне и приобнял, — идем. Что-то мне неуютно на открытом пространстве.

Титан11 жил в бедном районе. Убогий подъезд с исписанными стенами, опасная лестница. И новенькие цифры на его двери. Как мы узнали через минуту, парень их вешал на дверь перед появлением гостей. А затем снимал.

Выглядел Титан как полная противоположность своему нику — тощий нескладный мальчишка с удивительно чистой кожей и глубокими фиолетовыми глазами. Наверное, много столетий назад так выглядели маги.

Парень снимал комнату на двоих с товарищем. И, проведя нас в свою комнату, кивнул на два продавленных кресла.

— Рассказывайте, — буркнул мальчишка.

Роль сказителя взял на себя Брок. А я, забравшись в предложенное кресло с ногами, озиралась.

— Сейчас точно известно, что убийца Алеззи — не оборотень. Увы, шерсть оставленная на месте преступления принадлежит слишком старому волку. Он дряхл и немощен и не был бы способен покинуть место убийства. Да и убить фотографа с одного удара — тоже. На твоих фото виден человек, идущий следом за Алеззи к выходу. Кто он?

— Они разговаривали, — Титан сидел за компьютерным столом и как-то неловко пожимал плечами, — я хотел снять Алеззи одного, но этот тип постоянно мешал. Не знаю, кто он. Но есть его четкое фото — он обернулся и начал на меня орать. А Алеззи заступился. И позволил себя снять.

— Я не видела этого фото в сети, — нахмурилась я.

— Оно только для меня, — буркнул мальчишка. — А упыря этого я сейчас покажу.

«Упырь» был больше похож на офисного клерка. Тонкие черты лица, легкая небритость, очки, острый воротничок рубашки.

— Как ты его так близко снял? — поразилась я. — И почему он ничего не сказал?

— Так у меня же смартфон, — шмыгнул носом Титан, — я всегда звук убираю — Алеззи не нравились «псевдозвуки». А он спросил, упырь этот, ты кого снимаешь. А я и говорю, мол, только маэстро, на всяких левых чуваков у меня места на карте памяти не хватит. И щелкнул его. Просто из вредности.

— Получается, что он последним видел Алеззи живым, — протянула я.

— И он мог увидеть того, с кем фотограф пил коньяк. Я ведь правильно понял, случайных людей в доме Алеззи не бывало?

— Никогда. Он был прекрасным, но своеобразным человеком. Гений, — я пожала плечами. — Вопрос в том, как найти человека, имея только фото?

— Я попробую пробить через Контору, — ответил Брок. — Только, учитывая определенные обстоятельства, не уверен, что результатом поделятся.

Титан11 посмотрел на нас обоих как на умалишенных и тяжко вздохнул:

— Если этот тип имеет хоть одну страничку в соц.сетях, то его найдет поиск по картинкам. Загружаете вот сюда картинку, — он ловко открыл браузер и запустил поиск, — и он ищет похожие изображения. Куча хлама с мужскими рожами и… вот. Он есть в сети Фоунд.ми.

— Ну-ка, — Брок придвинулся к компьютеру. В итоге Титан уступил ему место и пересел в кресло.

Ламертан окопался в соц.сети надолго.

— Вы там только плюсы не ставьте, — буркнул Титан.

— Хорошо, — усмехнулся Брок.

Я смотрела на нахохлившегося мальчишку, на его дорогущий, навороченный смартфон и на общую убогость комнаты. И очень остро понимала, что очень скоро этого Титана может не стать. Просто потому что кроме Алеззи в его жизни больше ничего не было.

— А кто за стенкой?

— Сосед. Дурной совсем, — буркнул парень и подтянул колени к груди, — не то пьет, не то колется.

— Я могу полистать твою галерею?

Титан завис на пару секунд, потом кивнул и протянул мне смартфон. Разблокировать его удалось не сразу, но после… после мне удалось насладиться лучшими фотографиями Алеззи из всех возможных.

— У тебя удивительный дар. Никто не мог его так снять, — дрогнувшим голосом произнесла я.

Вернув ему смартфон, я вытащила свой и отбила Вику сообщение:

«Ты знал, что у Титана11 дар снимать портреты? Давай сделаем парад портретов Алеззи? А там, может, и парня раскрутим».

«Переживаешь, что уйдет вслед за кумиром? Пошли мне фото».

— Ты не думал о том, чтобы сделать фото выставку портретов Алеззи? В настоящей галерее? Скорей всего в той, где была его последняя выставка?

— Я… Да, я бы хотел. Чтобы люди его увидели. Я и половины фото не выставлял в сеть.

Ламертан повернулся к нам и коротко произнес:

— Что ж, нас стало больше. Мелкий собирает вещи и готовится эвакуироваться.

— Да кому я нужен, — смутился нескладеныш.

— Тому, кто убил Алеззи. Или отдал приказ, — Брок кивнул на работающий компьютер. — Этот хлыщ засвечен на фото с Адвизором. И его ближайшими помощниками. Не мог, паскуда, не похвастать своим положением. Но нам это на руку. Жаль только, что имени тут нет. Только ник Покинутый.

— А плачущий смайлик есть? — встрепенулась я. — Нету? Как же так, это ведь подростковая классика…

— Не, сейчас другая классика, — авторитетно произнес Титан. — Меня это, Лир зовут. Титан — это в сети.

— А одиннадцать?

— День рождения, — покраснел Лир.

— Дай-ка я гляну, что ты там собрал, — я сунула нос в сумку. — Ну ты и чудо, хоть трусов пару возьми. Забил все гаджетами.

Из подъезда в машину мы выбрались бегом. Брок закинул затормозившего парня в машину, как куль. Я успела прыгнуть на переднее сиденье самостоятельно. Взвизгнув шинами, мы вылетели со двора. И минут через пять пересели в другую машину.

— Судя по всему, — Брок внимательно отслеживал дорогу, — дело Алеззи намеренно не торопятся расследовать. Пока что все факты указывают на то, что фотографа убили по приказу кого-то из клики Адвизора. Но кому-то другому, а именно конторе, выгодна отмена поправки. Вот и получается, что убийца ходит безнаказанным.

Я тяжело вздохнула. Такое хорошее дело — отмена рабской поправки — и то осквернили.

— Как думаешь, сенатор знает? — спросила я.

— Да он небось и заказал, — дрожащим от злости голосом произнес Лир. — Я доберусь до него.

— Доберешься, но вначале — поправка. Иначе до нас доберется контора, — вздохнула я. — Брок, а зачем это конторе?

— Щелчок по носу оборотням — раз, работать проще — два, набирать персонал проще — три. Там есть как тренированные люди, так и полукровки, и четвертькровки. Но последние часто попадают под удар истинной пары. И я тебе скажу, счастливых среди них замечено не было. Так что я не удивлюсь, если этот Адвизор выходец из конторы. Или ее выкормыш.

— Куда мы?

— Туда, где нам помогут, невзирая на мнение конторы, — серьезно ответил Ламертан. — Если я прав, то Ордвич уже нашел и машину, и фото Лира, и даже примерно догадался, в каком направлении движутся мои мысли.

— У нас только домыслы, а мы все равно бежим, — хмыкнула я.

— Ничего, у меня на этот счет четкие указания.

Когда машина остановилась я не без опаски вышла наружу. И обомлела. Это здание я знала слишком хорошо. Очень хорошо.

— Здесь?!

— Непобедимая сила, — ухмыльнулся Брок и подтолкнул в спину Лира, — шевели косточками, малыш.

Мы стояли перед огромным зданием с кричащей вывеской «Институт моды и красоты», здесь находился огромный и навороченный офис модельного агентства «Виайр», чьим владельцем является мой друг. Но помимо него здесь еще несколько десятков аналогичных агентств, с полсотни клетушек-кабинетиков горе-фотографов и еще несколько сотен совершенно непонятных личностей обещающих златые горы и ровную кожу.

— Ух ты, — выдохнул Лир. — Это правда, что первая студия Алеззи была именно здесь?

— Да, — кивнула я, — он потом, когда стал более известным, отказался от нее. Дорого и неудобно — мало места, мало света, мало всего. Но зато адрес впечатляет заказчика. Только настоящий, признанный мастер может позволить себе снимать на заброшенных заводах.

По пути Лир отвлекался на все. На золотых рыбок в колонных-аквариумах, на шедевры авангардизма, коими были увешаны стены. На полуголых девиц, что интересно, он внимания не обращал.

— Без фотошопа, — вздохнул юный ценитель, — не очень красиво.

— Как же ты фотошоп пощупаешь-то? — добродушно посмеялся Брок.

— А они дают? — встрепенулся парень и тут же сник, — явно не таким, как я.

— Ничего, — утешила его я, — через пару лет все изменится.

Как оказалось, Вик нас уже ждал. Его офис занимал два этажа — вопрос принципа, говорил Вик; расточительство, ворчала Лайра. Но он ее не слушал. Вообще, взаимоотношения этих двоих одной из излюбленных тем персонала: оба одинокие, нетерпимые, острые на язык и влюбленные в свою работу.

Приемная в офисе поражала своим простором и захламленностью: несколько низких столиков, бесчисленное количество стульев разных форм и размеров, коробки со всякой ерундой, которую использовали в показах. Лайра иногда устраивает аукцион — продает через интернет особенно безумные вещи. И да, здесь всегда присутствует парочка моделек, которым уже отказали, но еще не выгнали. Жалостливые ассистенты нет-нет, да нальют чай, посочувствуют и подбодрят.

— Почему сразу ко мне не пришли? — недовольно буркнул Вик, подошел ко мне, поцеловал в щеку и отвесил шутливы подзатыльник Броку. Причем последнему ради этого пришлось нагнуться.

— Мозги отключились, — покаянно произнесла я. — Знакомься, это Лир — юный гений фотографии.

— Мозги, детка, у тебя и не включались. Здравствуй, Лир. Вон там стайка недо-моделек, а там — старый фотик Алеззи. У тебя есть час чтобы меня удивить. Удивишь — будет у Алеззи толковая памятная выставка. Не удивишь — не будет.

Лир подхватил с низкого столика камеру и трепетно прижал к груди. Кажется, для счастья ему больше ничего не нужно. Но я решила немного подкорректировать реальность. И, подхватив парнишку под руку, сама подвела его к девочкам.

— Отсеяли? — коротко спросила их, и, получив судорожные кивки, продолжила, — есть шанс. И для вас, и для него. Можете взять вон те коробки — там может оказаться какая-нибудь ерунда. Дерзайте. И, Лир, Вик запустил таймер. Советую и тебе завести, реально у вас на все про все сорок минут. Потому что тебе еще нужно будет найти Вика и показать ему фото.

— Тиль! Ради всего святого, ну что ты там делаешь? — рявкнул Вик. — Не разберутся сами, значит — не надо. Это — отбор профессионалов.

— Удачи, — шепнула я.

Мне бы хотелось посмотреть, как будет работать Лир. Наверняка это будет впечатляюще, по парню было видно, что право самому оформить памятную выставку Алеззи он выцарапает у кого угодно. А снимать он умеет. Алеззи редко кого подпускал к себе, а уж из фан-зоны и вовсе единицы удостаивались разговора. Фотограф искренне считал, что люди должны интересоваться его творчеством, а не устраивать культ личности. Потому, время от времени, особо назойливые неслабо отгребали от Алеззи. Удивительно, но Титану можно было почти все. А то, чего нельзя было делать, он как-то угадывал сам.

— Она опять витает в облаках, — проворчал Вик, — Брок, открой мой кабинет и сообрази нам что-нибудь. Я пока воспитаю свою заразу.

— Прости, шеф, но это теперь моя зараза, — непреклонно произнес Ламертан. — Так что все воспитательные процессы теперь пойдут через меня.

— Оу, — Вик смешно приоткрыл рот. — Кхм, ты же знаешь…

— Вик, твой кабинет, — я ущипнула агента за пухлый бок. — Там все обсудим.

— Предвкушаю, — промурлыкал Вик и поспешил к своему рабочему месту.

Кабинет моего друга поражал неподготовленного зрителя — полное отсутствие рабочей зоны и нагромождение неподходящей друг к другу мебели. Стены были украшены фотографиями с показов, причем эти фотографии были пришпилены обычными канцелярскими кнопками.

Гостям предполагалось устроится в мягких объятиях кресел-груш или же попытаться усидеть на жестких дизайнерских стульях. А для меня с некоторых пор было оборудовано удобнейшее место — подоконник. Широкий и удобный, он обзавелся «личным ковриком топ-Тильсы» и подушечками. Но подушечки постоянно менялись. Вик посмеивался и отмалчивался, а Лайра ругалась, что подушечки уносят посетители-просители.

— Итак, дети, я вас внимательно слушаю, — Вик устроился сразу на двух кресло-грушах. Иногда мне кажется, что он эту мебель любит за опровержение поговорки о двух стульях, на которых нельзя усидеть.

— Я старше тебя на год, — напомнил Ламертан.

— Моя душа, — патетично напомнил Вик, — пережила столько, что… Ну ладно, шутки в сторону. Мне нужны факты. А то еще немного, и вы станете козлами отпущения. Тем более, что вы теперь пара. Тиль, он точно все знает о существовании Эверарда Штерна?

— Я обратилась в звериную форму и почуяла в Броке свою истинную пару, — коротко отрапортовала я.

— Так, сначала о преступлении, потом подробности личной жизни. Но я рад, рад. Всегда знал, что Ламертан не просто так ко мне устроился. Да. Кто там?!

— Лир, господин Вик.

— Час не прошел, — буркнул мой друг.

— Снимки готовы, лучше не будет. И мне обещали участвовать в расследовании.

Я кивнула, подтверждая слова парня.

— А я думал мы его спасти хотим, — проворчал Вик и, дотянувшись до смартфона, разблокировал двери. — Заходи. Сначала фото, а то вдруг ты бесполезный?

Лир притащил даже ноутбук, судя по логотипу — старье из запасов Лайры.

Фотографии поражали. Ничего супер-оригинального, никаких выдающихся наворотов или наоборот, безумств. Просто четыре черно-белых снимка. Просто четыре портрета одной и той же девушки. Выражение лица почти не менялось, но игра тени и света создала четыре разные эмоции — страх, боль, счастье и равнодушие.

— Я потрясен, — серьезно сказал Вик. — Это высший класс. Конечно, шлифовать и шлифовать. Но! Самое главное, когда есть сердцевина. У тебя — есть. Все, выбирай себе кресло и оно станет только твоим. Вон, Тиль за собой застолбила подоконник.

Осмотревшись, Лир подтащил фиолетовую кресло-грушу к моему подоконнику и устроился в нем. Что интересно, он продолжал удерживать при себе камеру.

— Брок, мы все тебя внимательно слушаем.

Ламертан встал и подошел к белой доске. Поискал маркер, выбрал несколько и изобразил три кривоватых кружка. Каждый из них он подписал: Алеззи, Штерн, Тильса.

— Мы имеем двух активных участников и жертву. По замыслу преступника, Штерн убивает фотографа сразу по нескольким причинам: первое, о чем думает следователь — политика. Отмена поправки, месть фотографу за съемку самки оборотня. Глупый следователь закрывает дело и сажает Штерна. Умный копает дальше и находит еще один мотив — истинная пара. Алеззи в скандальном проекте замарал истинную пару Эверарда Штерна и тот взял кровью за позор.

— Из шерсти оборотня невозможно вычленить ДНК, но вполне реально узнать возраст зверя, — напомнила я.

— Именно. И это возвращает нас к причине номер один — убийство по политическим мотивам. Сейчас сеть полна хэштегов #оборотни_нас_убивают и #узаконенное_насилие. И еще с десяток, но эти — самые популярные.

— Как-то они плохо проработали момент с шерстью. Да и с запахами, — я нахмурилась, — не понимаю.

— Потому что им не нужно навсегда замалчивать это преступление, — уверенно произнес Вик. — Поправка будет отменена сегодня, в силу она вступит уже через три дня. Им был нужен резонанс, короткий общественный резонанс.

— Но зачем? Ведь не люди решают, — я подтянула колени к груди, — не голосование же!

— Конечно, — кивнул Брок, — но поправку пытались отменить и до этого. Совет отклонял все иски или как там это называется?

— Петиции? — Вик пожал плечами, — сам не знаю.

— Пусть так, — согласился Ламертан. — Но скандальная фотосессия и последующая гибель известного фотографа, а так же успешный пиар его смерти — люди разорвут Совет, если те рискнут отказать в отмене поправки.

— Я видела фото с акций и пикетов, — тихо сказала я. — Мне казалось, там не так много людей.

— Истинный масштаб стараются скрыть, — Вик криво улыбнулся, — но, увы, нас, полукровок и четвертькровок очень много. И чаще всего мы оказываемся в подчиненном, угнетенном положении. А еще есть наши родители, братья и сестры, дяди и тети, не имеющие оборотнической крови. Покинутые возлюбленные и просто неравнодушные люди.

— И люди которым пофиг в чем, лишь бы поучаствовать, — буркнул Лир. — А также фанаты, не способные простить смерть своего кумира.

— А также заводилы, проплаченные Адвизором или кем-то из его команды. Они находят очень правильные, грамотные слова, и люди идут вперед. Они пока еще удерживают толпу в рамках закона. Но одна искра…

— И этой искрой мог стать отказ в отмене поправки, — подхватил за Ламертаном Вик. — Нам нужен тот, кто мог знать про связь Тиль и Штерна.

— От меня — все здесь, — я развела руками.

— Значит, нужно вытащить на разговор Штерна, — подытожил Вик. — А ты работаешь сверхурочно. Тело будет готово к погребению через три дня. Иди к Лайре, у нас были макеты памятных стендов. Делай, что хочешь, она скинет тебе информацию о том, что и как ты можешь взять и сколько потратить.

— Не исключайте меня из расследования, — попросил парень.

— Не собираюсь. Поэтому и говорю — сверхурочно.

— Вик, ему бы пожить у тебя, — вмешалась я. — Мы нашли на его снимках человека из окружения Адвизора.

— Ясно, что ж, идем. Где два, там и три. Потому что вы двое тоже здесь останетесь.

Надо признать, что для меня это было, как нырнуть в прошлое — крошечная комнатушка, две постели и передвижная стойка с одеждой.

— Я год здесь жила, — с улыбкой поделилась я с Броком. — Так понимаю, нас, как семейных, вместе поселили.

— Если пересчитать количество свободного пространства на одну личность, то похоже на нашу казарму.

— Ты жил в казарме? — удивилась я.

Ламертан удивленно на меня посмотрел и хмыкнул:

— Я служил в регулярной армии, затем брал контракты, потом уже перешел в Особый Отдел. Конечно я жил в казарме.

— Сдвинь кровати, — коротко сказала я. — Удобнее будет.

Не дожидаясь его ответа, я вышла поискать белье. У хозяйственной Лайры было все, но это самое «все» еще надо выпросить. Что являлось весьма и весьма сложной задачей. Не потому что ей было жалко, а потому что она тащила на себе работу всего этого огромного улья моды. Империя Вика, отчасти, держалась еще и на Лайре.

Мне пришлось пробежать с ней по мелким офисам, разнять драку двух моделек, поучаствовать в разгрузке макетов и, наконец, получить заветное постельное белье.

— Не новое, но чистое, — улыбнулась Лайра. — Я сама здесь частенько сплю.

— Почему?

— Потому что однажды, по дурости, отказалась от своего счастья, — серьезно ответила девушка.

— Ты же оборотень, да?

— Полукровка, — кивнула Лайра. — Вик рассказал тебе о нашем прошлом?

Мне не сразу удалось вернуть себе самообладание:

— Не совсем. Он не стал называть имя или как-то особо распространяться. Просто обозначил как было.

Лайра прикрыла глаза:

— В этом он весь. Под маской цинизма доброта. Но прощать он совсем не умеет.

— Почему ты так поступила?

Она зябко обняла себя за плечи и тихо ответила:

— Я испугалась. Это же больше рабство, чем семья. Честно, я уже не помню, что ему говорила. Я думала только о том, что это конец моей нормальной жизни. Что больше не будет прогулок с подружками, что не будет учебы и будущего. Что меня закроют где-нибудь, и я буду бесконечно рожать щенков и…

Всхлипнув, она разрыдалась.

— К-кто мог зн-нать, что он другой? Он ведь пришел как настоящий оборотень, властно поставил меня в известность о нашей парности. Шоколадку я, кстати, съела потом. Да и цветок не выкинула. А он больше не пришел. Я радовалась несколько лет. А потом заметила, что мужчины мне не особо нравятся.

— И присмотрелась к девушкам? — поддела я ее. — Ходят такие слухи.

— Да ну, глупости. Ты, когда Лиске предложила кровати сдвинуть, сильно рисковала. Хорошо соседка у тебя с мозгами оказалась. Но и мне тоже повезло — моя соседка, хоть и распустила сплетни, но зато сбежала. И я царствовала на двух постелях.

А я уже несколько минут ощущала запах Вика. Лайра с утра жаловалась на начинающуюся простуду.

— А если бы он решился еще раз тебе предложить руку и сердце? Ты бы согласилась? Уже не боишься?

— Я пыталась с ним поговорить, — Лайра бледно улыбнулась.

— Но его можно понять. Вы ведь встретились после того как он стал богат и знаменит.

Лайра сердито сверкнула глазами:

— Я сама была богата! И сейчас тоже! Во-первых, Вик платит мне достаточно, а во-вторых, у меня свой косметический салон. И толковый руководитель — деньги капают на счет, а я здесь. Потому что только так могу быть рядом с ним. Ладно, прости. Что-то я разоткровенничалась. Иди, стели постель. Но знай, даже Брок Ламертан не выбьет из твоей души истинную пару.

— Я тебе так скажу, Лайра: надо только захотеть, — я подмигнула ей. — Запах Штерна с недавних пор вызывает у меня только отвращение. А от мысли, что он может меня коснуться, я впадаю в ярость. Так что все, абсолютно все зависит от тебя.

Громко уйдя, я выждала пару минут и на цыпочках вернулась обратно. Что ж, мой друг не зря стал самой зубастой акулой в мире шоу-бизнеса.

Лайра рыдала на груди Вика и даже их небольшая разница в росте нисколько ей не мешала. А мой друг, с непередаваемо счастливым лицом гладил ее по голове.

«Надо будет через пару дней спросить Вика, сколько лет они потеряли».

И не забыть покрепче обнять Брока. Я не хочу терять с ним ни минуты.

Вернувшись в комнату, я неприятно удивилась — кровати сдвинуты, но матрасов на них нет. И Брока нет. Он что, погнался за злостным расхитителем матрасов и где-то в царстве красоты и моды сейчас идет жестокая битва? Только самый геройский герой получит матрас?

Тряхнув головой, я постаралась выбросить из головы глупости. Но, нет-нет, да начинала подхихикивать, представляя, как мужественный Ламертан отмахивается от женоподобных красавчиков-моделей. Тех, которые как бы мужчины, но не совсем.

Время шло, а Брок не возвращался. Я уже успела раздобыть для нас перекус, а небо начало темнеть. Что происходит?

По счастью, Ламертан вернулся до того, как я успела себя накрутить. Он вошел быстро, коснулся губами моих губ и стащил с тарелки бутерброд.

— Я за нормальным матрасом ходил, — улыбнулся Брок. — Нам тут спать как минимум неделю. Не хочется мучиться.

Коротко кивнув, я смотрела как он расправляет на постели тонкую пленку, как пленка становится упругим матрасом. Он отошел, а я напротив, встала. Надо заправить постель.

— Лайра и Вик держатся за руки, — Брок сел на прислонился к стене, — ты постаралась?

— Не совсем, — я улыбнулась, — мы с Лайрой говорили, а Вик подслушал.

Перекусив, мы устроились на постели. Я, уже с уверенностью, прижалась к теплому боку Ламертана, а он погладил меня за ухом. Хорошо. Еще бы не слышать, как за тонкими стенками кипит жизнь — было бы совсем прекрасно.

Но если я была готова игнорировать жизнь, то она меня — нет. По ощущениям мы едва-едва заснули, как открылась дверь, и счастливая Лайра принялась тормошить нас.

— Кто-то умер? Что происходит? — у Ламертана сна не было ни в одном глазу, но выглядел он не слишком довольным.

— Маленький семейный праздник, — рассмеялась Лайра.

— Идем, — я зевнула, — это нормально. Я уже успела подзабыть, что живущие здесь отсыпаются по утрам и до обеда.

— Что ж вы делаете ночью? — проворчал Брок и потер подбородок, — только уснул.

— В основном работаем, возвращаемся с работы. Модели должны не только позировать фотографам, но и мелькать на разных мероприятиях, — я перелезла через Ламертана и встала.

Лайра успела натащить нам одежды, не забыла и мои старые шмотки. Так что я втиснулась в золотистый комбинезон, у которого вместо брючек были очень короткие шортики. Да и верх он закрывал не так чтобы уж очень сильно.

— В этом ты рекламировала отель-остров «тропический рай», — припомнил Ламертан. — Я тогда с ума сходил от желания прижать тебя к себе и провести ладонью по изгибу спины. Губами проверить так ли нежна твоя кожа, как выглядит.

Он смотрел на меня темными, безумными глазами, а я таяла. И тихо ненавидела Лайру, которая и не подумала отойти от двери.

— Голубки, у вас вся жизнь впереди. Уж почтите нас своим присутствием, — крикнула смеющаяся зараза и поцокала куда-то в сторону.

Брок медленно, давая шанс отстраниться, привлек меня к себе. Но все, чего мне хотелось это прижаться губами к его губам. Выпить его поцелуй и принять все, что он сможет мне дать.

Желание было велико, а достался мне целомудренный поцелуй в лоб и мягкое подталкивание к двери.

— У нас все будет. Но не здесь, — он усмехнулся, — слишком много чутких ушей.

— С тобой я схожу с ума, — рассмеялась я и прижала ладони к пылающим щекам. — Ужас.

— Нет, это хорошо. Мне нравится сводить тебя с ума. Я бы посвятил этому несколько драгоценных бесценных часов. Я бы изучил все грани твоего сумасшествия, Тиль.

Облизнув пересохшие губы я коротко выдохнула:

— Скорее бы.

Стол бы накрыт в кабинете Вика. А собрались только самые близкие, в число которых вошел и Лир. Который, к слову, продолжал прижимать к себе камеру. Слово взял мой агент:

— Не буду тянуть оборотня за яйца. Мы с Лайрой выкроили время и узаконили свои отношения.

Тишина. Вот это скорость. Сколько времени прошло с их первого поцелуя?

— То есть, букет не полетит? — педантично уточнила. — Поздравляю.

— Поздравляю, — откашлявшись, произнес Лир.

— Поздравляю, — оттаял Ламертан. — Отчего так спешили?

— Как эта ерунда закончится, рванем на пару дней на острова. Все присутствующие присутствуют обязательно, — скаламбурил Вик. — А пока… мне так спокойней. Если со мной что-то случится, и дело не рухнет, и Лайра не останется одна. Мало ли что. Не удивлюсь, если женщин-оборотниц начнут похищать. А главу «Виайра» похитить никто не рискнет.

— Давайте уже покушаем, — перебила новоиспеченного мужа Лайра. — Потому как время для регистрации мы нашли, а вот поесть не получилось.

Как ни странно, но я тоже ощутила зверский голод. И накинулась на крохотные бутербродики наравне с Лайрой. Несколько минут в кабинете был слышен только шорох, редкие позвякивания ложек и шелест упаковок из-под чипсов. Как выяснилось, Лир питался именно ими.

Я осмотрела свою семью: Вик и Лайра, Брок, теперь еще и Лир. Все же я очень богатый человек, ведь где-то далеко сейчас спит моя крохотная сестренка и мама. И все у нас будет очень хорошо. Обязательно.

 

Глава 10

Утром Брок бродил по офису и тяжело вздыхал. Выход в сеть был пока под запретом, а сонная тишина царства красоты действовала ему на нервы.

— Ты похож на раненого тигра, — улыбнулась я.

— Тигр скоро начнет рычать, потому что твой бывший волк уже в пути, — фыркнули динамики голосом Вика. — Топайте ко мне в кабинет.

— Это как это? — оторопела я.

Одна из камер мне как будто кивнула, и я на автомате кивнула ей.

— Надоело, что модельки из туфель лезвия вытряхивают. Теперь тут каждый угол просматривается. Но за вашей комнатой наблюдения нет. Цените.

По дороге к кабинету я ворчала, как старая оборотниха:

— Мы вчера ушли спать — он оставался бодрым. Мы встали — он бодрый. Нет, Вика надо трясти на предмет нелицензированного энергетика.

— Просто я не ленивый, — оскорбленно ответил агент через динамик. — Кто рано встает, тот все успевает. В том числе и вызвонить Эверарда Штерна. Я попал на его мать и знаешь, детка, скажу тебе как на духу: твое счастье в Броке Ламертане. Клянусь своим языком, второй такой наглой, высокомерной и злобной оборотнихи нет и не будет никогда.

А я, если честно, даже и не могу припомнить, говорил ли Штерн что-то о своей семье. Вроде бы его брат с женой уехали, оставив младшему и матери дом с садом. Но тут я скорее опираюсь на СМИ.

К Вику мы пришли одновременно со Штерном. Тот, когда увидел меня, сразу как-то подобрался. Особенно, когда почуял исходящий от меня запах Брока.

— Ты совсем стыд потеряла? — процедил оборотень.

— Не стоит повышать голос на мою женщину, — Брок моментально задвинул меня себе за спину.

— Штерн, Брок говорит правду. Мы любим друг друга и будем счастливы вместе. Тебе остается искать незанятую оборотницу и скрывать в своем доме, чтобы ее не учуял истинный партнер, — устало произнесла я. — Давай обойдемся без цирка? До отмены поправки осталось чуть больше суток, а я все равно тебе не принадлежу.

Я уверена, если бы не ошейник, то Штерн обернулся бы. Черты его лица исказились, клыки заострились, радужка пожелтела. За такую потерю контроля, как правило, дают штраф.

— Так и знал, что вас придется встречать, — вздохнул Вик. — Господин Штерн, вы свое имя отмывать собираетесь? Идите за мной, в переговорную

— Правильно, кабинет — для семьи, — усмехнулась я.

Нет, я уже не стремилась сделать Штерну максимально больно. Ему и так было тошно видеть свою пару с другим. Я это понимала, ведь только от одной мысли, что Брок уйдет, мне хотелось выть. А уж как бесили эти модельки — каждая стремилась повернуться к Броку самой выгодной частью «костной выставки».

Переговорная у Вика была так себе, она почти не использовалась по прямому назначению. Все важные сделки мой друг обстряпывал в пафосных ресторанах, а что попроще — вымучивал через телефон и смс. Так что тут громоздились коробки с реквизитом, шмотки для показов — «Виайра» бралась за все. И даже скупалась в секонд-хэндах. Ведь фотохудожникам время от времени кровь из носу, как хочется порвать какое-нибудь тряпье и устроить фотосессию.

— Рассаживаемся, — буркнул Вик и спихнул с дороги какую-то коробку. — У нас есть веские подозрения, господин Штерн, что вы кому-то протрепались про наличие истинной пары.

Я села рядом с Броком, напротив Штерна. А Вик возглавил стол.

— Я никому ничего не говорил, — дернул плечом оборотень.

— Попробуйте выдохнуть и подумать. Могу побрызгать в воздухе хвойным освежителем воздуха. Тогда смешанный запах Тиль и Брока не будет вам мешать, — светски промурлыкал Вик. — Кстати, вы могли бы заметить, что они, как ни странно, тоже истинная пара.

Говорить о моем перевоплощении мы не собирались. Еще не хватало начать долгий и нудный судебный процесс на тему «а не чистокровный ли оборотень наша Тильса?». Так что я послала другу острый, предупреждающий взгляд, но тот явно истолковал его как-то по своему. И попшикал в воздух хвойной вонючкой.

— Зар-раза, — выдохнул Штерн. — Нечего мне вспоминать. Это пусть Тильса вспоминает где языком чесала.

Прежде чем я успела найти по-настоящему злые слова, заговорил Брок:

— Может, ты и не трепался. А смартфон? Неужели у тебя не было ни единой фотографии Тиль? Ты не снимал ее спящую?

Ламертан вытащил свой телефон и, усмехнувшись, продолжил:

— У меня достаточно ее фото. В том числе и спящей. И прежде чем соврать, хорошо подумай, ведь от твоих слов зависит твоя же репутация.

На скулах Штерна заходили желваки, но он все же достал смартфон и положил его на стол.

— Доступ к моему смартфону был только у Лайнена, это мой помощник.

— Он мог предать? — тут же спросил Вик.

— Разумеется, но ему должны были предложить воистину серьезную сумму, — усмехнулся Штерн. — Что? В этом мире все продается. Жаль, я так и не прочел твой ценник, Тильса.

— Видимо, недосуг было, — кивнула я. — Ничего, у тебя впереди много «ценников», еще начитаешься.

Эверард сверкнул глазами и коротко произнес:

— Ты вернешься Тиль. Ко мне. И тогда все будет на моих условиях. Тебе вряд ли понравится. Ты ведь знаешь, как очищают неверных жен?

— Рассчитываю никогда не узнать, — оскалилась я. — Я надеюсь, ты дорогу на выход сам найдешь?

— Прости, детка, задержусь, — парировал Штерн. — Мне тут кое на что взглянуть нужно.

Я чуть не хлопнула себя по лбу, оборотень мог знать того человека с фото. Он все же вращался среди серьезных людей. И да, изучив бумаги и адрес почты Штерн кивнул:

— Алан Кортклифф, был владельцем серьёзной судостроительной компании. Около семи лет назад продал успешную компанию и ушел в тень. Продал за нереальные деньги, тут стоит признать. Не продешевил. Затем его заметили в кругу приближенных Адвизора. Видимо, сенатор нашел ключик к Кортклиффу и тот его проспонсировал. На наши головы.

— Что-нибудь еще? — осведомился Вик.

— Вроде была какая-то семейная драма, — отмахнулся Штерн, — но за сплетнями не ко мне. Он очень умный и хитрый малый. Вытащил отцовскую компанию из долговой ямы. На самом деле имя Алана Кортклиффа — это знак качества.

— Он пример для подражания, — покивал Вик, — да, странно, что я его не узнал.

— Есть разница между подкаченным загорелым красавцем в брендовых шмотках и этим серым, неприметным человеком, — фыркнула я. — Он явно сделал все, чтобы быть неузнанным.

— И вот это очень подозрительно, — проворчал оборотень. — Быть Аланом Кортклиффом не самое худшее, что может произойти с человеком.

А у меня в голове вдруг сложилась самая романтичная версия: что если супруга Алана была наполовину оборотнем? И ее насильно забрали из дома? И он положил все свое состояние на то, чтобы отменить поправку и освободить любимую женщину? Даже не буду предполагать это вслух — засмеют. Но красивая, красивая версия.

— Теперь дело за малым, — потер руки Штерн, — пробить адрес и съездить в гости. Что, Ламертан, тряхнешь старыми связями или все мне придется делать?

— М-м-м, то есть ты хочешь отстирать свое имя и при этом не слишком утрудиться? — хмыкнула я, — похвально, похвально. А насчет старых связей — ими тряхнет Вик.

— Угу, уже потряхиваю, — мой агент что-то быстро набирал на смартфоне.

Я прислонилась к плечу Брока, а тот, склонившись ко мне, ласково прошептал:

— Устала? Ничего, потерпи немного, родная. Скоро это все закончится.

Штерн смотрел на нас полным ярости и болезненного непонимания взглядом. Но я не собиралась играть с ним в гляделки. Смежив веки и размеренно дыша, я просто наслаждалась близостью и любовью своей пары. Броку и без того сильно досталось, он встретил меня и полюбил тогда, когда еще не отгорела боль от потери жены и сына. И даже сейчас он испытывает угрызения совести. Я это чувствую и даже не пытаюсь что-либо изменить. Такие раны зарастают сами.

— Идиллия, — оскалился Штерн. — Как долго ты будешь терпеть, Ламертан? Под тобой она думает обо мне — истинность не изменить, не вытравить и не переплавить.

— Так прикажи мне, — усмехнулась я, — прикажи, используя всю свою альфью силу. На человека и на чужую пару это не подействует.

Прищурившись, Штерн бросил:

— Заметь, ты сама дала мне разрешение. Встань и подойди ко мне.

Когда-то давно я очень боялась этого. Боялась потерять себя. Но сейчас я ощутила только злость — чужой самец пытается на меня претендовать. А вот какого-либо позыва встать и подойти — нет.

— Не действует, — я потерлась щекой о плечо Брока. — Истинность можно переплавить, Эверард. Когда доверие пропадает, когда на место теплу приходит страх — истинность уходит. Это ведь возможность стать счастливой парой, а не гарантия. Именно поэтому отмена поправки возможна.

Вик только похмыкивал и не отвлекался от телефона. Время от времени он усмехался и покачивал головой. Держу пари, его развлекал наш цирк.

— Кто поедет по адресу? — наконец спросил он.

— Мы с Броком и Лир, — тут же ответила я.

— Я тоже поеду, — коротко произнес Штерн.

— На своей машине. Ничего не хочу слышать, я женщина, я модель, я желаю капризничать. И не желаю ехать с тобой в одной машине — от твоего запаха меня начинает тошнить.

— Желание моей женщины — закон, — развел руками Брок.

Я гордо приосанилась. Правда долго выделываться не стала — побежала переодеваться.

Узкие джинсы, белые кеды и нежно-розовая футболка — все это я вытащила из шкафа Лайры. Хорошо, что женщины оборотни довольно похожи друг на друга.

— Если ты продолжишь носить мою одежду, — зевнула Лайра, — то я рискую получить комплекс неполноценности.

— Почему?

— Потому что одежда моя, а идет — тебе.

— Ты просто не то покупаешь, — отмахнулась я. — Давай мы разберёмся с делами и на шоппинг. Я тебя одену, как конфетку. А Вик потом с удовольствием разденет.

Подмигнув ей, я выскочила в коридор. Жилая часть от нежилой отделялась очень тонкой, условной перегородкой. Так что сдавленный рык и какую-то возню я услышала сразу.

Оскальзываясь на поворотах я поспешила на звук и была перехвачена Виком:

— Стой и смотри.

А посмотреть было на что — Брок заломал Штерна и легко удерживал взбешенного оборотня. Увидев меня он затрепыхался сильней, но Ламертан все равно его удержал.

— Когда с меня снимут ошейник, — с ненавистью произнес оборотень, — мы повторим.

— Когда с тебя снимут ошейник, — Брок отшвырнул от себя Штерна, — я тебя убью. Если ты рискнешь приблизиться к моей семье. Ищи себе самку в другом месте, волчонок.

— Ты мой герой, — сказала я Броку, — но испугал.

— Знакомые шмотки, — Вик решил немного разрядить ситуацию, — знаешь, на Лайре они смотрятся лучше. Я сказал что-то смешное?

— Нет-нет, но обязательно скажи это Лайре. А то она немного грустит.

— Лир уже ждет вас у машины, — Вик вытащил смартфон, — а мне еще показ надо переориентировать. По последним опросам…

Мой друг, продолжая бурчать, развернулся и ушел. А мы остались втроем. На самом деле мне было немного жаль Штерна — так получить по альфа-самцовому самолюбию. Тут любой взбесится. Но непреложный факт в одном: у него был шанс построить со мной отношения. Я была, была увлечена им. И только превеликая удача и счастье позволили мне сойтись с Броком.

Одно хорошо: униженный оборотень не поехал за нами. Запрыгнув в свой суизи, он дал по газам и быстро скрылся с наших глаз.

— Здрасьте, — Лир потер заспанные глаза. — А что это было?

— Призрак прошлого. Буйный, — улыбнулась я. — Запрыгивай на заднее сиденье.

По дороге я не сводила взгляда с Брока. Он выглядел спокойным, но я чувствовала, что внутри него кипит настоящий вулкан. Ярость, боль, страх потерять и безумная любовь. Ко мне.

— Я не уйду. Никогда. Не знаю, какие слова он нашел, — тихо проговорила я. — Но нет. Только не от тебя. Ты моя жизнь, моя душа. Ты мой. Я была плохой девочкой, но получила самый роскошный подарок.

— Не говори глупости, ты была хорошей девочкой, — немного оттаял Брок. — А я сам дурак, повелся на бредни ревнующего самца.

— Утром было что-то интересное? — влез Лир.

— Брок побил оборотня, — пояснила я, — за то что тот слишком много себе позволил.

— Кру-уто, — выдохнул Лир. — Того, которого подставили, да? Ну, значит, не зря подставили.

— Устами младенца, — вдруг произнес Брок и плавно съехал к обочине. — Это многое объясняет. Особенно то, что на тебя, Тиль, не слишком и охотились. Они изначально выбрали Штерна на роль убийцы. И дальше ваша связь была просто подарком, а не поводом.

Не договорив, он вернул суизи в поток машин и больше на разговоры не отвлекался. Минут за двадцать мы добрались до окраины города и свернули в колодец.

— Выгружаемся. Так, в случае опасности — сразу ко мне, оба. Ясно?

Я кивнула. Смысла спорить не было. Ни у меня, ни у Лира какого-либо боевого опыта нет, так что нам только и остается, что надеяться на удачу. И на Брока.

— Головой по сторонам не вертите, — бросил Ламертан и вышел из машины. — Заметить ничего не заметите, а вот внимание привлечете.

— Как он здесь жил? — с ужасом спросила я. — По лестнице идти противно. А уж подумать о том, чтобы прикоснуться к перилам!

Меня никто не поддержал. У Лира подъезд выглядел немногим лучше, а Брок просто был не брезглив. Поэтому я замолчала. А то выгляжу избалованной капризулей. Хотя все равно этот подъезд просто редкое «фу».

— Никого нет, — уверенно произнесла я. — Там мертвая тишина.

Брок постучал, нажал на оплавленную кнопку звонка и ругнулся.

— Мы же не уйдем? — нахмурилась я. — Брок, эта дверь тебе на один удар.

— Как грубо, любимая, — усмехнулся Ламертан.

Томительная минута, и он легко распахивает дверь.

— Ничего себе! — ахнул Лир. — Вот это контраст.

Если бы я не знала, где мы находимся, можно было бы решить, что это роскошный пентхаус. Обилие хрома, белого пластика и дорогой техники. Прямо перед нами появилась автоматическая камера и отщелкала несколько кадров.

— Мы встряли? — напряглась я.

— Все образуется, — отмахнулся Брок. — Тиль, Лир — обыщите кухню.

Мы, как два новобранца, подтянулись, кивнули и со второго раза нашли кухню. Первый раз дверь вывела нас в туалет.

— Так, по вандальному? — потер руки Лир. — У меня у соседа все крупы на пол вывернули. Наркоту стыренную искали.

— По умеренно-вандальному, — покачала я головой. — Сейчас.

В туалете я заметила таз. Его и водрузила на стол.

— Вот сюда будем все аккуратно ссыпать.

Ну что я могу сказать? Было весело. До джемов мы дойти не успели — в кухню зашел Брок.

— Кто-то смотрит дешевые сериалы? — хмыкнул он.

— Нет, перенимаем опыт соседей, — отрапортовала я.

— Ясно.

Ламертан опустился на корточки, ловко провел ладонью по низу кухонного стола. Проверил подоконник, отодвинул картину с кофейной чашкой. Открыл холодильник и проверил морозилку.

— Пусто. В спальне один вычищенный тайник и в гостиной. Ни денег, ни документов — ничего. Явно сам ушел. Идем.

— Эм, сейчас, — я покраснела, — у меня кольцо соскочило. В таз.

Мы с Лиром в две руки искали в месиве из круп тонкое колечко. А Брок стоял, прислонившись к косяку, и посмеивался.

— Нашел! — Лир вытащил кольцо, перехватил мою руку и надел его на палец. — Идем? А то как-то не по себе.

— Идем.

Выехав на платную магистраль, Брок набрал Штерна и включил громкую связь.

— Это Ламертан. Потряси Лайнена, Кортклифф в бегах.

— Лайнен мертв. Оступился на лестнице, да так удачно, что свернул себе шею.

— Когда?

— Сегодня в четыре часа утра. Там камеры, момент падения зафиксирован. Рядом никого не было, дело открывать не будут.

— Ясно.

Брок отключился.

— А если это кто-то из недо-магов? — спросила я.

— Это сто процентов кто-то из паранормов, — вздохнул Ламертан. — Этим занимается контора. Тиль, возьми смартфон, открой у меня в контактах «ремонт окон» и набери…

— Погоди. Сейчас, сейчас, все, диктуй.

— Четыре точка одиннадцать точка пятнадцать мороженое шестнадцать шестнадцать точка два.

— Афигеть, — восхитился Лир. — Шифр. А нам можно узнать, что именно это было?

— Запрос по телу, — предположила я. — Четыре — время смерти, одиннадцать — дата, пятнадцать и мороженое — морг. А вот остальное даже предположить не могу.

— Шестнадцать шестнадцать точка два — предполагаемый злоумышленник паранорм, — улыбнулся Брок. — Тиль, откуда такие знание?

— У тебя на той квартире, пока, ну, пока мне было необходимо читать, нашла записку с обозначениями.

— Кто-то из стажеров. Знать бы кто.

Прежде чем вернуться в наше временное пристанище, мы заехали за продуктами. Я набрала всяких вредных вкусняшек, Лир мечтательно смотрел на профессиональный журнал для фотографов. Который ему в итоге купил Брок. А сам Ламертан набрал всякой полезной мелочи в хозяйственном отделе. И пакет зефира.

— Люблю зефир с несладким чаем, — невозмутимо пояснил он.

— Это так мило, — вздохнула я.

— Это отличная идея для фотосессии, — мечтательно вздохнул Лир. — Тиль, представь только пожарных или полицейских, крупных и сильных мужчин за столом с чаем и каким-нибудь необычным лакомством.

— Особенно, если грамотно наложить грим — как будто пожарный только-только с пожара, полицейский из…

— Морга, — буркнул Ламертан. — Что за глупости?

— Ты просто не понимаешь, какой это контраст. Вот ты и зефир — вы не сочетаетесь. Игра на предположениях зрителей.

— Я бы назвал это игрой на стереотипах, — вздохнул Ламертан. — Делайте что хотите.

Мы с Лиром переглянулись и кивнули друг другу. Кажется, мысли наши об одном и том же: модели-мужчины, даже крупные и мускулистые, слишком ненатурально-сладкие. А вот если поймать настоящих оперативников… Это может получиться феерично.

— Релиз в моем журнале, — я обернулась к Лиру.

— Тогда с тебя мужчины, — не остался в долгу парень.

— Договорились.

Ламертан только посмеивался, но не возражал. Потому его на фотосессию подписали одним из первых.

 

Глава 11

Оказавшись в царстве Вика, мы разбежались. Мне было необходимо принять душ, Брок ушел в нашу спальню, а Лир помчался что-то снимать.

Душ порадовал чередой контрастов: горячее-холодное, горячее-холодное, так что особенно отмыться не удалось. Ну хоть освежилась.

В спальне я завернулась в одеяло и легла под бок Броку.

— Устала?

— Не особо. Просто тяжело. Привыкла к комфорту, — я потерлась щекой о его плечо. — Но в любом случае, с тобой здесь куда лучше, чем без тебя где угодно.

— Думаю, завтра вечером нам можно будет вернуться в мою квартиру. И начать подбирать общее жилье. У меня, знаешь ли, счет есть. Так что обузой я тебе не буду, — Брок заправил мне за ухо волосы.

— Я никогда не думала о тебе, как об обузе, — нахмурилась я.

Дверь открылась без стука, и бесцеремонная Лайра сразу дала понять, что наш разговор не тайна:

— Это из разряда мужских страхов: красивая, успешная и состоятельная женщина обязывает втянуть пузо и распрямить плечи.

— Грубо, но правдиво, — рассмеялся Брок и тут же проворчал, — хорошо, что пуза у меня нет. Да и плечи удовлетворительные.

— Плечи просто высший класс, — округлила глаза Лайра, — но Вику ни слова. Я вообще-то по делу. Там строгий господин, бритый на лысо, требует Брока Ламертана. Письмо у него для тебя. Нет, мужчины с письмами для мужчин к нам частенько забредают. Но обычно выглядят они иначе.

Мы с Лайрой прыснули, а Брок предпочел сделать вид, что ничего не понял.

— Ну как у вас дела? — шепотом спросила я, когда Ламертан вышел.

Лайра присела на постель, пожала плечами и вздохнула:

— Да понемногу. Нет, ночью все хорошо. Мне ни с кем так сладко не было, как с ним. А днем тяжело. Нам никак не найти новый баланс. Работать вместе стало тяжелей. Но я не жалею. Пройдет время и все станет правильно.

— Про ребенка не думали?

Она зарумянилась и отмахнулась:

— Куда? Вик сейчас думает над сменой бизнеса. Он хочет детей, я тоже. Но с такой работой у наших отпрысков вместо родителей будут няньки. Ты ведь тоже не просто так уходишь.

Когда вернулся Брок, Лайра сразу встала.

— Не буду мешать.

Но помешать Ламертану было невозможно. Он зарылся в бумаги и не реагировал на внешние раздражители, так что я успела найти Лира и устроить псевдо-подглядывающую фотосессию. Для моего журнала. А что, пока я на коне, надо привлекать аудиторию.

Из спальни Брок вышел только к ужину. Мы с Лайрой заказали суши и лапшу. И вот на этот запах мой любимый и вышел.

— Что там такого интересного?

— Патологоанатомические отчеты, — Брок взял коробочку с лапшой.

— Давайте спокойно поедим, — тут же всполошилась Лайра. — А то аппетит пропадет.

Ламертан коротко кивнул и молча принялся поглощать еду. А до меня дошло, что пообедать он тоже не выходил. Так что пододвинула ему свою порцию.

А вот уже за чаем Брок поделился с нами своими выкладками. Без особых подробностей.

— Ребята не могли мне скинуть полноценный отчет, — он осторожно отпил горячий чай. — Доступа нет. Так что пришлось тряхнуть стариной и вспомнить далекое прошлое.

— Даже лучшие из мужчин не чураются хвастовства, — заметила Лайра.

Но Брок не смутился:

— А то! Короче, все складывается как нельзя логично. Если не вдаваться в чрезмерные подробности, то наш преступник наследил собой. На теле и Алеззи, и Лайнена найдены частицы эпителия. Анализ показал, что это один и тот же мужчина с кожным заболеванием.

— Что за болезнь? — спросил Лир.

— Псориаз.

— Тогда это не Кортклифф, — тут же отреагировала Лайра. — В сети очень много его фото. У него чистая кожа.

— Ретушь никто не отменял, — тут же отреагировал Вик. — Надо поболтать с его последней любовницей.

— Ты вел учет? — удивилась Лайра.

Вик таинственно улыбнулся и пожал плечами:

— Случайность, просто случайность.

— Не нужно с ней болтать, — тихо сказала я. — У моего соседа был псориаз. Он несколько лет ходил с чистой кожей, а потом его уволили. За несколько дней он весь покрылся этой пакостью. От него ушла жена и болезнь совсем ухудшилась. А тут у нас убийство, планирование убийства — неудивительно, что он запаршивел.

— У него в мусорном ведре несколько упаковок из-под успокоительного, — вспомнил Лир. — При стрессе же их принимают? Может, он пытался как-то это остановить или не дать совсем ухудшиться?

— Там если вылезло что-то, то без вариантов, — покачала головой Лайра. — Поможет только время, мази, таблетки и душевное спокойствие.

Обрести душевный покой после убийства невинного человека не простая задача. Алеззи был яркой личностью. Вряд ли Кортклифф остался равнодушным к нему.

Сигнал смски заставил меня вздрогнуть. Я слишком глубоко задумалась, вот и подскочила на месте.

— Отлично, — усмехнулся Брок. — Хоть и печально.

— М? Это ты сейчас о чем?

— О том, что душещипательная история, о снедающей меня ревности и твоем таинственном поклоннике принесла плоды. И у меня есть пароль и логин для входа в поисковую систему. Вик, у тебя есть мощный компьютер?

— Разумеется, — оскорбленно фыркнул мой друг. — Ты даже не представляешь, какие порой проекты нам приходится обрабатывать. Прошу за мной, по-настоящему хорошая техника стоит отдельно. Лир, мой солнечный гений, ты тоже можешь сходить с нами. Посмотришь на место, в котором тебе предстоит властвовать.

А мы с Лайрой убрали со стола и уселись пить чай.

— Мой нос говорит мне, что вы с Броком сторонники долгих прелюдий, — с легким осуждением произнесла она.

— Последние годы я ложилась в постель по принуждению, — спокойно, откровенно ответила я. — Секс приносил удовольствие пополам с гадливостью. Мне сейчас хорошо. Мы засыпаем и просыпаемся вместе.

— И он не требует большего?

— Иногда я замечаю его явный интерес, — смутившись призналась я. — Но Брок ничего не говорит. Он поворачивается на другой бок и досыпает. Но чаще всего я просыпаюсь одна. Он рано встает.

— Ты счастлива?

— Безумно. Я ведь мечтала об этом. Чтобы какая-нибудь сила избавила меня от Штерна. Не то чтобы это были какие-то конкретные мечты. Нет, что-то из разряда: «ах, если бы мы никогда не встречались». Вик ведь планировал застаивть Штерна меня оценить, полюбить и так далее. А сейчас я думаю о том, что это была проигрышная идея. Взрослого человека бесполезно менять извне. Он должен захотеть измениться сам.

— Но ведь он мог захотеть? — спросила Лайра.

— Не мог, — я покачала головой. — Он никогда не хотел нормальной семьи. Знаешь, мне кажется, что у него в прошлом есть какая-то психологическая травма. А может я это придумала. Но нормальной, полноценной семьи он не хотел никогда. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я жила без своей пары, — серьезно сказала Лайра, — и я не хочу, чтобы ты так же мучилась.

— Однажды Вик поверил в меня. В мой талант, мою красоту, мой характер и мою пластику. В мою потенциальную способность покорить суровый мир модельного бизнеса. Теперь я хочу, чтобы в меня поверила ты. Я не просто выживу без Штерна. Я уже счастлива без него. Ты ведь видела, он не смог меня подчинить.

— Да. Знаешь, это он попросил меня поговорить с тобой, — Лайра смущенно улыбнулась. — Он особо напирал на то, что я сама прошла через расставание с истинной парой. Признавал, что вел себя как ублюдок и клялся исправиться.

— Спасибо, что сказала правду, — серьезно сказала я. — А теперь прошу, поверь в меня. Вот просто возьми и поверь.

Лайра несколько томительных секунд смотрела мне в глаза и затем медленно кивнула:

— Да. Хорошо. Прости. Теперь я буду посылать его к волчьим предкам.

— Лучше бы тебе не встречаться с ним без Вика. Вероятно, он озаботился отсутствием наследника. Знаешь ведь, что среди оборотней существуют определенные традиции. Вроде той, что если ты до тридцати пяти не обзавелся волчонком и истинной парой — ты слаб. А если волк слаб, то его сожрут. Штерну тридцать три и его часики начали обратный отсчет.

— Ты считаешь, что не получив тебя, он может взять любую?

— Я в этом уверена. Внешние приличия, внешний лоск, «а что скажут мои партнеры» — все это для него превыше личного комфорта.

— Это очень дерьмовая жизнь, — покачала головой Лайра.

— Да. Но он так живет и явно не видит иного пути.

Вернулись довольные мужчины. Они загрузили в поисковую систему все имеющиеся у нас снимки Кортклиффа.

— Теперь только ждать, — вздохнул Брок. — Здесь есть пристойный кофе?

— Хм, а кофе бывает непристойным? — поддела Ламертана Лайра.

— Сразу видно, кто ни разу не был в дешевой закусочной на заправке за пределами города, — хмыкнул Брок.

— Тю, да по сравнению с той бурдой любой кофе пристойный, — фыркнул Вик.

— Это точно, — я поежилась. — Мне две недели пришлось жить на заправке. Документы в бумажном виде у меня были, а вот электронный дубль опоздал. Я думала, что поседею.

— Тебе бы пошло, — вдруг сказал Лир. — Ты не хочешь сделать последнюю фотосессию? С сединой, в строгой темной одежде.

— И назвать ее… назвать, — пробормотал Вик, — все оттенки скорби? Или тяжесть принятых решений?

— Предавая любовь, — вдруг сказала я. — Слухи уже просочились, я на нескольких сайтах видела комментарии о моей истинности со Штерном.

— Ты считаешь, что предала его любовь? — напрягся Брок.

— Я считаю, что он предал меня. И предавал все три года нашей мучительной недо-совместной жизни. Если бы не работа, меня бы не стало. Растворяясь в придуманных образах, я отдыхала от своей жизни.

— И радовала фотографов, — поддакнул Вик. — Стопроцентное вживание в образ — именно этим славится наша Тиль.

— Я думал, что для фото это не нужно. Главное — костюм и декорации, — удивился Ламертан.

— Нет, если модель пустышка с оленьим взглядом — ей прямая дорога рекламировать бриллианты. Их блеск идеально отражается в стеклянных глазах, — фыркнул Лир.

— Что ж, значит проекту «предавая любовь» — быть. Люблю провокативные названия, — подытожил Вик. — Релиз в твоем журнале и на следующий день в «Сандорре».

— Отлично, — улыбнулась я. — Картишки?

— Покер, — хищно улыбнулся Брок.

— Согласна, — сверкнула взглядом Лайра.

И на самом деле весь оставшийся вечер игра шла в основном между этими двумя. Я играла так себе, Лир только-только познакомился с покером, а Вику больше нравилось наблюдать. Зато Брок и Лайра играли так, будто от поставленной на кон карамели зависят жизни миллионов людей.

— Ты азартный игрок, — шепнула я на ухо любимому, когда мы ушли в свою комнату.

— Только среди друзей, — улыбнулся Ламертан. — Я видел достаточно печальных примеров.

— Я тоже.

Под утро я проснулась от того, что меня подкинуло на матрасе — Брок куда-то встал. Потянувшись, я недовольно посмотрела на часы. Семь утра. Несусветная рань. Но уснуть я не смогла, проснулось нездоровое любопытство.

Встать, умыться, одеться и найти пачку недоеденных галет — двадцать минут. Найти Брока — две минуты. Я начала чувствовать где находится моя пара. Надо будет расспросить Ламертана, не появилось ли у него новых способностей.

Полюбовавшись на широкую спину Брока, я сцедила зевок и ушла за кофе. Судя по тому, что он сидит за компом Вика, тем самым супернавороченным, про завтрак и кофе он и не подумал. А я уже заметила, что мой большой и плюшевый мужчина становится очень неприятным в общении, если утром не выпьет кофе. Меня, конечно, его неприятность не касается. Но если я могу сделать его утро чуть лучше, то почему бы и нет?

Черный густой кофе и капелька сливок. Без сахара, без специй. Время для кофейных извращений наступает после полудня, тогда Брок готов к любым пищевым экспериментам. А утром только густая смола с единственной капелькой сливок.

— Ты лучшее, что могло со мной произойти, — выдохнул Брок, не отрывая взгляда от экрана.

Кофе он выпил в два глотка. После чего я подсунула ему под руку чай с лимоном и половину найденных галет.

— Заказать доставку из ресторана?

— М-м, нет, мы сейчас выезжаем.

— Кто именно «мы»?

— Я, ты и Лир, — Брок с хрустом потянулся. — Услышал бы меня командир, выразился бы нецензурно. Тащу в потенциально опасную зону девчонку и сопливого пацана.

— Ой ладно тебе, Лайра вчера дала ему спрей для носа и он уже не шмыгает, — отмахнулась я, делая вид, что не понимаю о чем он говорит.

— Вот и славно.

Галеты и чай исчезли как по волшебству. Затем Брок встал, отряхнул штаны и потянулся. А я с тоской оглядела его роскошную фигуру, до которой мне пока так и не удалось добраться.

— Если ты будешь так на меня смотреть, — негромко произнес Ламертан, — то мы рискуем опоздать.

Я не успела возразить. Он прижал меня к себе, вдавил в крепкое тело так, будто хотел слиться воедино. Поймал мои губы своими и медленно, но неотвратимо заставил забыть обо всем. Целовался Брок так же, как и жил — уверенно, властно и вместе с тем восхитительно нежно.

Мы пришли в себя от покашливания Лайры. Брок последний раз поцеловал меня и осторожно опустил на пол.

— Доброе утро, — невозмутимо произнес Ламертан. — Готов поспорить, что ты издалека услышала, чем мы занимаемся.

— И избавила Лира от необходимости вас разлучать, — хмыкнула Лайра. — Сигнал об окончании работы программы поступил не только тебе, но и Лиру с Виком. Так что мальчик стоит в коридоре и пламенеет ушами.

— Ничего, поцелуй это не самое страшное, что он мог увидеть, — фыркнула я.

— Поцелуй? Вы пихали языки друг другу в…

— Лайра, — укоризненно сказала я, — мы одеты. Все прилично. Давайте уже оставим эту тему.

Брок приобнял меня за плечи и поцеловал в макушку. А я прижалась к нему. Так что Лайре оставалось только фыркнуть, закатить глаза и выйти. Кстати, зашедший вместо нее Лир выглядел вполне себе обычно. Никаких красных пятен.

— Хм, а где же пламенеющие уши?

— Поверь, я видел куда более развратные вещи, — фыркнул парень. — Просто кое-кто схватил меня ногтями за ухо.

Он повернулся другой стороной и продемонстрировал нам опухшее, красное ухо.

— Фотографировал? — тут же прищурился Брок.

— А то. Отличная сцена, кстати.

— Чудно, — промурлыкала я и потерлась щекой о плечо Брока. — Ты не против, любимый?

— Я знал, с кем связывался, — хмыкнул Ламертан. — Надеюсь, когда-нибудь это закончится?

— Нам нужно привлечь к журналу первичную аудиторию, — я пожала плечами. — Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь выворачивать личное на камеру.

За это я получила еще один быстрый, мимолетный поцелуй Брока и трагичное Лира:

— И как мне делать имя?

Правда, в последнее я не очень-то верила. Лайра обмолвилась, что парень по ночам выбирается на крышу и лежит там часами. С камерой Алеззи. Нам даже начало казаться, что они были знакомы чуть лучше, чем об этом известно. Но лезть к Лиру в душу никто не собирался. Даже если их с Алеззи ориентиры были сбиты и указывали друг на друга… Кто мы такие, чтобы добивать и без того несчастного паренька?

Хотя, вряд ли они были парой. В нашем мире это очень, очень осуждается. Бр-р, не о том думаю.

Под чутким руководством Брока мы готовились к засаде.

— Камера показывает, что Кортклифф покинул свою берлогу. Судя по записанным кадрам, он живет там уже двое суток, — отрывисто говорил Ламертан. — Наша задача проникнуть в его квартиру и затаиться.

— Тиль, на твое имя пришла повестка в суд, — в комнату, сверкая глазами ворвалась какая-то моделька. — Я расписалась за тебя. То есть за то, что передам тебе.

— Вик, кто это? — спросила я.

— Одна из моих бывших моделей, — коротко ответил мой друг. — Принесла? Все, можешь идти собирать вещи. Предательства я не прощаю, а до каждого, живущего здесь, было донесено — официально здесь Тильсы нет.

Девчонка без убралась из кабинета без единого возражения.

— Далеко пойдет, — это мы с Лайрой произнесли в унисон.

— Кто б сомневался. Так-так, ого. Закрывают дело о смерти Алеззи.

— Как?! — это выдохнули все мы.

Конверт перехватил Лир, а у него его отобрал мой агент.

— Несчастный случай, — криво усмехнулся Вик. — Брок, ты можешь что-то об этом узнать?

Он коротко кивнул, взял смартфон и вышел. Следом за ним вышла Лайра.

— Я была в его гостиной, — сглотнув, выдавила я. — Там кровь впиталась в ковер. Что за бред?

Ответом мне была тишина. Лайра подала белому до синевы Лиру бутылку воды. А минуть через десять пришел Брок.

— Анализы показали наличие в коньяке мощных седативов. Не в бутылке, а именно на стенках бокала жертвы. Видео с камеры показало открытую дверь и дикое животное вошедшее внутрь.

— Только я вижу нитки, торчащие из этого дела? — хрипло спросил Лир.

— Все видят, — коротко ответил Брок. — И от этого мне еще страшней за Тиль. Штерна тоже могут убрать, но его как-то не слишком жаль. Да и оборотень большой мальчик, отобьется.

— Что ж, Тильса Ферран-Толминсон по-прежнему принадлежит мне, а значит на суде вместо нее поприсутствую я, — коротко произнес Вик. — Понятно, что они хотят все провернуть в одно время: скандальный суд и миг торжества в виде отмены поправки. Таким образом никто не возмутится закрытым делом.

— Я возмущусь, — зло произнес Лир.

Мы с Броком переглянулись и поняли, что теряем парня. Его сожрут и даже не подавятся.

— Так, как сказал Вик, действуем по-прежнему плану, — внушительно произнес Ламертан.

— А смысл? — так же ершисто спросил Лир.

— Отменить новый закон можно в течение трех дней с момента его принятия, — произнес Вик. — Чтобы удовлетворить всех, вы поступите так: поймаете Кортклиффа, выбьете из него признание и закроете в подвале на трое суток. Я сделаю все, чтобы дело отправили на доследование. В конце концов, пусть поймают дикое животное. Только вдумайтесь, ведь по городу может бродить зверь-убийца.

— Которого нет, — скептически сощурился Лир.

— Мы это знаем, а публика — нет. И еще вот такой пассаж: «Если мы сейчас закроем дело, то где гарантия, что власть найдет опасного зверя? В следующий раз его жертвой падет кто-то менее известный, а это гарантия того, что дело даже не будет открыто».

— Так, а почему Тильса не придет в суд? — спросил Брок. — Ты можешь ее заменить только имея на руках…

Брока перебила вернувшаяся Лайра:

— Справку от лечащего врача. Бедная девочка слегла от переживаний.

— Они единый организм, — усмехнулась я и подпихнула Брока локтем. — И мы такими станем.

— Хорошо, — ничуть не испугался Ламертан. — Меня это не пугает.

За это он получил крепкий поцелуй от меня и одобрительный возглас от Лайры и Вика.

— Ну что? Мы сейчас будем круто собираться? — с нетерпением спросил Лир. — У меня есть хороший нож.

— А пользоваться ты им умеешь? — с интересом спросил Брок.

— Лир, мы не будем вступать в драку, — вмешалась я. — Он нужен нам живой, говорящий и без видимых следов побоев. Помнишь? Подержим его пару дней и предоставим суду.

— Давайте вы его вначале поймаете, — закатила глаза Лайра. — А то еще немного, и начнете спорить, чем кормить пленника.

— Кстати да, чем мы его будем кормить? — призадумалась я.

— Ничем, — буркнул Лир, — воды оставим, и пусть его.

— Могут расценить как пытки, — вздохнула я и пошла собираться.

По счастью, Лайра успела снарядить кого-то из моделек ко мне домой. И сейчас у меня было две спортивные сумки вещей и обуви. Так что серые джинсы, синяя футболка и кепка со стразами сделали меня обычной девчонкой. Беда только в том, что девочки не взяли ни единой пары кроссовок, так что пришлось надевать босоножки на платформе.

Лир вырядился как опасное дитя рабочих окраин — темные рваные джинсы, насыщенно-синее худи, черная кепка. И капюшон худи был натянут на кепку. Мне вдруг пришло в голову, что наш будущий великий фотограф не так и прост. Можно ли остаться цветочком, живя среди сорняков? Ой вряд ли. Внутри меня тоже до сих пор живет мелкая и гадкая девчонка, с которой синяки не сходили неделями. И которая мастерски умела таскать соперниц за волосы.

Но все мысли о будущем померкли, когда я увидела Брока. Он вышел в черных грубых штанах военного кроя и черной футболке. И если штаны, как и положено, были довольно свободны, то футболка… Казалось, она вот-вот треснет на широких плечах. Или на грудной клетке. Или… Признаюсь, я замерла, рассматривая своего мужчину. Я и раньше восхищалась его мужественностью, но сегодня это было нечто невообразимое. Или это из-за сбруи с оружием? Никогда не могла запомнить, как она правильно называется.

Широкая бесформенная куртка скрыла оружие Брока и его же фигуру. Он резко стал одним из тысяч столичных работяг.

— Выделяешься, — хмыкнул Лир. — Губы ярче накрась. За местную сойдешь.

— У меня есть ядрено-синие тени, — фыркнула я.

— За местную, а не за только приехавшую, — в тон мне ответил Лир. — Давайте уже грузиться в машину.

Брок кивнул и, подойдя к суизи, открыл для меня двери. Затем он обошел машину и сел за руль.

На самом деле я нервничала. Раньше если Брок и брал с собой оружие, то я его не видела. А сейчас он был похож на героя дорогого боевика — скрытен, вооружен и очень опасен. Да и Лир тоже показал нам совсем другое лицо.

— У меня все под контролем, — успокаивающе произнес Ламертан и положил руку мне на бедро.

Машину мы оставили на платной стоянке в трех кварталах от адреса. Брок зашел в магазин и взял нам по банке дешевого пива.

— Идем спокойно, медленно. Нам торопиться некуда. Я выгуливаю свою крошку и ее братика, — Брок нарочито ущипнул меня за задницу и подмигнул, — обычная семейка.

— Только кто с утра пьет пиво? — вздохнула и взяла отвратительно воняющую банку.

— Пф, оглянись, — закатил глаза мой «братик».

Сначала я не поняла, но после начала замечать такие же группки как и наша. С пивом, снэками или сигаретами.

— Но почему? Утро же?

— Для кого-то вечер, — пояснил Лир. — Здесь народ в основном работает на предприятиях, вон, видишь трубы? А те работают по собственному графику. И на общепринятое понятие день-вечер здесь всем плевать. Утро начинается с работы. Все, что после работы — вечер.

— Ясно, — я уткнулась взглядом в свою банку.

А ведь быстро я забыла свое прошлое. Мать так же вкалывала. Ложилась спать где-то в середине дня, вставала ближе к ночи и шла на работу.

Прошлое таращилось на меня из грязных подворотен, из мутных окон подъездов. Из луж с топливной пленкой.

— Ты притихла, — окликнул меня Лир.

— В детство вернулась, — отозвалась я. — Думала, забыто. Ан нет, вот оно.

— Такое не забывается, — хмыкнул Брок. — Что? Я тоже дитя неблагополучного района. Но хуже от этого не становлюсь.

Дом, в котором затаился Кортклифф, стоял в притирку к заброшенной стройке. Нам это было на руку.

— И ему тоже, — улыбнулся Брок, видя мою радость. — Если Кортклифф не дурак, то он все здесь осмотрел. А может даже приплатил местным.

— Но он один, а нас трое, — уверенно сказала я.

— Да, он один.

Мы зашли в подъезд и поднялись на этаж выше квартиры Кортклиффа. Вернее, поднялись мы с Лиром, а Брок, залепив жвачкой дверные глазки соседей, вскрыл замок.

Будущий великий фотограф спокойно попивал пиво, а я свою банку просто вертела в руках. И смотрела на стройку. Если открыть окно, то можно было допрыгнуть до заброшенных лесов. Причем не особенно напрягаясь. Видимо, потому ее и забросили. Жители взбунтовались и даже смогли отстоять свои права на солнечный свет.

— Отдай, если не будешь.

— Бери. Зачем мы здесь? Если толку от нас нет?

Хмыкнув, Лир поставил на подоконник опустевшую банку и сделал хороший глоток из моей.

— Затем, что если бы он оставил нас дома… Лично я бы там не остался. И пошел геройствовать.

— А я пошла бы с тобой, — признала я.

— А так вы под присмотром, — хмыкнул Брок, возвращение которого мы пропустили.

Он встал впритирку ко мне и широко улыбнулся:

— Готовы скучать часов пять-шесть? Лир, иди за пивом и чипсами.

— Мы будем пить? — ужаснулась я. — На ответственном задании?

— Нет, но пакет с банками должен быть. Иначе мы будем выглядеть крайне подозрительно.

И мы на самом деле заскучали. Нет, первые часа два мы пытались развлекать друг друга историями из жизни. Но потом Брок это пресек — не все истории можно было рассказывать. Тогда мы играли в имена. А потом просто молчали. Лир вздыхал, косился на пиво и вновь вздыхал.

— Есть, — вдруг произнес Брок. — Не смотрите.

Внизу раздался хлопок подъездной двери и я вздрогнула. Кажется, мы вот-вот начнем совершать противоправные деяния. Что-то мне немного поплохело.

— Будем брать его внутри квартиры, — напомнил Брок. — Я блокировал окна. Сразу он этого не заметит.

— Мы помним, — эхом откликнулся Лир. — А у дверей его брать нельзя. Скорее всего, он ожидает нападения.

— Молодцы.

Брок крепко обнимал меня, а я чутко вслушивалась в шаги Кортклиффа. Этаж, еще этаж, еще.

— Брок, там кто-то еще идет, — выдохнула я.

— Я не слышу, — ответил Ламертан.

— Ну, я тоже не очень уверена, но…

— А ну стоять! — грозный, узнаваемый рык, затем шипение распылителя, скулеж и звон разбитого стекла.

— Штерн, твою мать! Кусок бездарного, бесполезного дерьма, — выкрикнул Лир.

— За ним! — оборвал Лира Ламертан.

Окно распахнулось моментально и мы, один за другим, перепрыгнули на трухлявые леса. Воистину, это было как в кино — Брок в последний момент успел сдернуть Лира с разваливающихся досок.

— Туда! — я сработала вместо навигатора.

Погоня по заброшенной и местами загаженной стройке достойна баллады. Особенно, если главная героиня с утра обула босоножки на платформе.

— Лир! Я могу доверить тебе свою жизнь? — на бегу спросила я.

— Клянусь! — крикнул парень.

И в эту же секунду я перетекла в свой второй облик. Пораженно-матерный возглас Лира остался позади. Я летела вперед так быстро, как может мчаться только очень злая и сосредоточенная псина.

Нам удалось не дать Кортклиффу свернуть, и мы все вылетели на верхнюю площадку. Грозно вздыбив шерсть и оскалившись я медленно наступала на него.

— Тебе лучше сдаться, Кортклифф, — внушительно произнес Ламертан.

А я понимала, что укусить злодея не выйдет — его кожа была красной, пятнистой, воспаленной. И местами пересохшей. В общем, может настоящая собака бы и не побрезговала, а вот я такую пакость в рот не потащу.

— Я не дамся, — хрипло произнес Кортклифф. — Смерть Алеззи не пройдет в пустую.

— Мы приведем тебя в суд, — уверенно ответил Брок, — через трое суток от принятия поправки. Я не собираюсь давать чинушам повода отыграть назад столь важный закон. Но и ты от возмездия не уйдешь.

Наш злодей расслабился, чуть ссутулился и коротко усмехнулся:

— Да я и не против возмездия.

Я выдохнула. Никого кусать не придется. Жалеть мерзавца я не стану, но… но поневоле начинаю его уважать. Он поставил цель и не посчитался ни с чем и ни с кем. Даже с самим собой. Безумец.

Брок надел на Кортклиффа наручники и мы начали обратный путь. Я не спешила превращаться обратно — во-первых, чувствовала, что слишком рано, а во-вторых, доверять Кортклиффу — верх идиотизма.

А еще мне придется объясниться с Броком. Интересно, если я скажу ему, что обратилась случайно — он поверит? Нет, не то чтобы я тайком пыталась освоить свой второй облик, но… Но так оно и было. Я перерыла интернет и украдкой изучала себя.

— Дома поговорим, — внушительно произнес Ламертан.

Мы были на втором этаже, проходили мимо разрушенной лестницы. В произошедшем дальше была и моя вина — я не почувствовала Штерна. Его звериный облик вонял, но еще сильнее смердело это место.

Все случилось за доли секунды. Огромный черный волк выскочил перед нами, Лир вскрикнул, Брок выхватил оружие, я присела на задницу, а Кортклифф оступился. Он не упал в дыру в полу, нет. Он рухнул назад, на спину.

— Штерн, — коротко произнес Брок.

Я с ужасом смотрела на торчащую из груди Кортклиффа арматуру. А он… он даже не закричал. Только криво улыбнулся:

— Вот и кара. Жаль, я не смогу увидеть Алеззи и попросить у него прощения. Первый настоящий друг за последние годы… и я его убил.

Штерн перевоплотился в человека и нагнулся над Кортклиффом:

— Тебе не удастся сдохнуть. Ты предстанешь перед судом. Сегодня.

— А тебя и твоего дружка я ненавижу больше всего, — криво усмехнулся тот. — Но его я убил, а тебе испортил жизнь.

Он умер неожиданно. На полуслове. И только когда приехали вызванные Броком специалисты, мы увидели, что арматурина была не одна.

— У него должен был быть заказчик, — с яростью произнес Штерн.

Ламертан повернулся к нему и с презрением произнес:

— И мы бы это узнали. Но ты испортил абсолютно все.

Криво усмехнувшись Штерн произнес:

— Вы бы притащили его в суд… когда? Через неделю? Думаешь, я просто буду сидеть сложа руки и наблюдать, как ты забираешь мою собственность? Определенная группа оборотней ведет это дело. Мы были на шаг впереди вас.

— Но все просрали, — хмыкнул Лир и достал откуда-то банку пива. — Молодцы.

Штерн дернулся в его сторону и тут же отшатнулся — Брок направил на него пистолет.

— Прочь.

— Где ты оставил Тиль?

Я яростно почесалась, делая вид, что на грязном полу сидит самая обычная псина.

— В безопасном месте.

Оборотень некоторое гипнотизировал нас немигающим взглядом, затем развернулся и ушел. Правда, далеко отойти ему не удалось — один из сотрудников полиции попросил его пройти за ним. И оборотень, нервно потерев шею, покорился.

— А как он перевоплотился? У него же был ошейник? — Лир вопросительно посмотрел на Брока.

— Я думаю, что ребята из конторы тоже очень этим заинтересуются. Потому что ошейника на нем я не заметил, — усмехнулся Ламертан. — Но гораздо интереснее, что Кортклифф узнал Штерна. И ненавидел его друга.

Я согласно гавкнула. Ненависть Кортклиффа была направлена не на нас, а на Штерна. Держу пари, что злодей мог подстрелить либо меня, либо Лира. Но он даже не пытался нападать. Только убегал.

— Вряд ли у таких бывают друзья, — хмыкнул Лир. — Подельники.

— Так, Лир, ты берешь мою Девочку, псина со мной уже пару лет, — Брок выразительно подергал бровью. — И спускаешься с ней вниз.

И позднее, глядя как Лир и Брок старательно отвечают на вопросы, я радовалась тому, что превратилась в собаку. Ровно до тех пор, пока Брока не спросили, куда я делась. Ведь на паре камер мы засветились втроем.

— Отправил в безопасное место. Кортклиффа она не видела, говорить не о чем, — коротко ответил Ламертан.

При этом он опустил руку и потрепал меня за ушами. О-ох, я и не знала, что это так приятно. Как-то теперь даже стыдно перед соседским псом. М-м-м, теперь всегда буду его чесать.

Нас отпустили только через три часа. А потом еще минут десять Брок ругался на входе в центр — пришлось вызывать Вика. Тот, смерив меня долгим взглядом, приказал пропустить. Пояснил, что псина — модель для фотосъемок.

Томная дева за стойкой закатила глаза и надула губки. Я прям услышала ее мысли: возьмите меня, я лучше собаки. Вик такие вещи привычно игнорировал.

Подниматься на скоростном лифте, будучи собакой, очень страшно. Шерсть непроизвольно встает на дыбы. И только надежная крепкая рука Пары удерживает от позорного скулежа.

— Верните Тильсе человечий вид и все в кабинет, — коротко произнес Вик.

— Что-то срочное? — потянулся Брок.

— Не слишком, но все же поторопитесь, — чуть смягчился Вик.

Жесткий пол раздражал — длинные когти громко цокали, я постоянно оскальзывалась, а Брок посмеивался. Хоть я и ясно чувствовала его недовольство.

Закрыв дверь, он привалился к ней спиной и сложил руки на груди.

«Почему ты молчишь, Тиль?»

«Не было необходимости в разговорах», — солгала я. И сразу почувствовала, что он распознал мою ложь.

Я не боялась превращаться. И даже не стала просить Брока отвернуться. Просто легла на пузо, положила морду на лапы, закрыла глаза и начала вспоминать себя-человека. Постепенно. Как бы наращивать человеческое восприятие на звериный разум.

В этот раз я обратилась без боли.

— Я видел, как превращаются оборотни — хрустят кости, лезет шерсть, — задумчиво протянул Брок. — А ты как дымкой подернулась и уже человек. В соблазнительной позе.

— Так я и не оборотень, — я встала и словно невзначай потянулась, демонстрируя свое тело.

— Но в случае чего, это будет невозможно доказать, — криво усмехнулся Ламертан и поймал меня в объятия. — Я тебя не отдам. Надо будет — убью.

— Меня?

— Его. Одевайся, а то Вик там по потолку бегает. Он беспокоится за тебя.

Я вытащила светлое нижнее белье, короткие джинсовые шортики и голубую футболку без принта. Одеваясь, я искренне жалела о потере удобных босоножек. Но с другой стороны, по дому можно и босиком походить. А у Вика я как дома.

— Мы с ним через многое прошли. Он однажды стоял на краю разорения. Конкуренты и все дела. Я не поняла, как это случилось, но ему стало нечем мне платить. И не только мне. Модельки разбежались, помощники — тоже. А я осталась. Мы тогда вместе, вскладчину наскребли на гонорар для Алеззи. И то, это была очень скромная сумма. Он мог отказаться. Но не стал.

— Золотая девочка? Этот фотопроект вернул Вика на арену, — припомнил Брок.

— Да. Мне было тяжело, я никогда не была до такой степени обнаженной. И пусть на снимках не видны интимные части тела, но перед Алеззи-то я была совсем голой. Он умел успокаивать, — вздохнула я. — И эти же снимки мне в лицо бросил Штерн.

— Тебе пришлось тяжело, — сочувственно произнес Брок.

— Я ни о чем не жалею. А о том, что меня могут приравнять к оборотням… Да и пусть. Мы все равно будем вместе. Ты и я. У меня не будет детей ни от кого, кроме тебя.

— Ты еще и анализы успела сдать? — нахмурился Брок.

Я рассмеялась и быстро заплела косу. Затем нежно-нежно коснулась губами его губ и прошептала:

— Вовсе нет. Я просто это знаю. Так же как знала, что смогу перевоплотиться. Засыпая и просыпаясь я понемногу узнаю о себе новое.

— Мое маленькое чудо, — усмехнулся Брок и обнял меня. — Идем.

Но я вывернулась и, обхватив его сильные предплечья, спросила:

— У нас точно все в порядке? Я не… я не идеал. То есть, нет, внешне я, конечно, супер. Но по итогу-то у тебя со мной столько проблем. И вообще, я не человек и не оборотень. Непонятная, мать ее, зверушка.

Говоря все это, я отвернулась. Как бы сильно я ни любила, как бы мне ни было больно… Я обязана дать Броку шанс отказаться. У меня его не было. Ни со Штерном — он взял все силой, ни с самим Броком — я успела проникнуться к нему до образования связи.

Старательно сдерживая дрожь и не позволяя горечи вылиться слезами, я ждала, что он скажет. Я все смогу выдержать. Все.

Тишина за спиной пугала.

— Повернись, Тиль.

— Нет.

— Повернись.

— Нет.

— Хорошо, я обойду, — он мягко усмехнулся. — Тиль, ты забыла? Я впаялся в эти узы, в тебя, сердце мое, задолго до того, как ты узнала кто такой Брок Ламертан. Я полюбил тебя. Вначале — из-за уз. Не мог находиться вдали от тебя. И понять ничего не мог. Тиль, я раскопал свою родню до восьмого колена.

А я просто грелась в теплых объятиях, дышала родным запахом и пыталась слушать.

— Я ведь абсолютный, стопроцентный человек. Других в контору и не берут. Тиль, ты меня слушаешь?

— Я тебя люблю, — тихо ответила я. — Просто люблю и все.

— Вот и славно. Тиль, ты нужна мне. Очень. Целиком и полностью. Ты поэтому молчала? Когда превратилась? Чтобы не привлекать моего внимания к своей особенности? Вот глупышка.

Он чуть отстранил меня, наклонился и коснулся своими губами моих. Я затерялась в мареве страсти. Никогда еще Брок не целовал меня так горячо, так властно. Будто лаская и наказывая одновременно.

— Вы издеваетесь?

Голос Вика заставил нас отшатнуться друг от друга.

— Вик, Кортклифф мертв. Торопиться некуда, — Брок еще раз коснулся моих губ своими и добавил, — нам просто нужно было немного уединения.

— Ну ты же понимаешь, кто будет крестным отцом вашего уединения? — пошло подвигал бровями Вик. — Ладно, отдыхайте.

Поняв, что Брок верен своему решению — никакой близости на территории Вика — я прилегла подремать. Перевоплощение отняло много сил. Да и вообще, день выдался отвратительным.

 

Глава 12

Я проснулась завернутая в одеяло и с завязанными глазами, но испугаться не успела — все было пропитано запахом Брока и сам он тоже был рядом.

— Проснулась? Лежи тихо, почти приехали. Это сюрприз. Приятный, — проворчал он.

Прикрыв глаза и прислушавшись к урчащему мотору суизи, я вновь уплыла в сон. Напряжение последней недели меня почти покинуло. Убийца Алеззи мертв, поправка вступила в действие. Мы с Броком вот-вот вернемся домой. И я обязательно научусь жить в его крошечной квартире. Потому что не хочу ставить своего мужчину в неловкое положение, ведь у меня денег куда больше, чем у него.

Я пребывала на грани сна и яви. Ленивые размышления прерывались короткими сновидениями и наоборот. Наконец машина остановилась, и Брок выбрался наружу.

Он вытащил меня и куда-то понес. Пахло так же приятно, как рядом с моим прошлым, оскверненным Штерном домом. Цветами и медом. Любимый снял с меня повязку, но открывать глаза я не спешила.

— Смотри.

Открыв глаза, я недоуменно таращилась на широкое просторное поле с несколькими клумбами.

— Я купил нам землю, — шепнул он. — Твой прежний дом выше по улице. Я так понял, что ты оставишь его матери?

— Да, — зачарованно кивнула я.

— Просто купить дом я не мог, надо ведь выбирать его вдвоем. И тогда я купил землю. А чтобы не прогадать, выбрал твой район.

— Да, — кивнула я, даже не слыша, что он мне говорил. — Только я в майке и трусах, Брок. Я не могу подойти к клумбе.

— А это еще не все сюрпризы, — рассмеялся мой невозможный мужчина. — Поехали дальше?

— Брок, на мне обычные, даже не кружевные трусы, — терпеливо напомнила я. — Не получится выдать их за мини-шорты.

— Верь мне, — шепнул он, и я сдалась.

Мы приехали к огромному пафосному отелю, и Броку с одеяльным свертком на руках никто не удивился. Почему свертком? Потому что я слишком стеснялась и завернулась в одеяло полностью.

Но даже ничего не видя, я чутко отслеживала происходящее. Скоростной лифт, подобострастный тон портье, провожавшего Брока. Его уверение, что «все выполнено в точности с вашим заказом, господин Ламертан». Любопытство поднималось во мне трехглавой змеей.

И едва портье открыл перед нами дверь и убрался, я сразу выглянула.

— Что это? Это для меня? Для нас?

Большой светлый номер был заставлен цветами. Самыми разными, от сирени и жасмина до голубых роз и лилий. Мерно гудела вытяжка — Брок подумал о моем тонком нюхе. От входа куда-то вглубь номера вела дорожка из шелковых лент.

— Я знаю, что обычно дорожку выстилают лепестками роз, — смущенно произнес Брок, — но у меня рука не поднялась их ощипать.

— О, знаешь, продают пакетики с лепестками, — улыбнулась я. — Но ленты оригинальней. И мне нравится. Я такая счастливая.

Ленты привели меня в гостиную где царил полумрак, разбавленный огоньками свечей. Окна были закрыты плотными ролл-шторами, так что ни единого лучика света не нарушало романтичную обстановку.

— Тебе нравится? — Брок выглядел уверенным. Но через нашу связь я могла ощутить, как он все сильнее смущается. И как он начинает чувствовать себя дураком и жалеть, что все это затеял.

— Я люблю тебя, — просто сказала я. — Так сильно люблю, что сильнее просто невозможно. И мне все нравится. Особенно часть с лепестками роз. Ты самый лучший мужчина в этом прогнившем насквозь мире. Ты невозможное делаешь осуществимым и никто другой мне не нужен.

— Ты выйдешь за меня? — выдохнул он и вытащил из кармана штанов коробочку.

А я уже видела, что золотое кольцо лежит на дне бокала с шампанским. Потому не удивилась пустой коробочке.

— Я ни на что не годен, — с легким отвращением произнес Брок. — Теперь ты должна выйти за меня из жалости. Тиль, я люблю тебя. Я лучший оперативник, первый в полевой работе. И… я абсолютно отвратителен во всем этом.

— Ты тот, кто мне нужен. А кольцо в бокале. Просто подай мне его.

А вообще, мы друг друга стоили. Я не люблю шампанское, поэтому постаралась поскорее его проглотить. Вот только это оказался грушевый компот и я, от неожиданности, его выплюнула вместе с кольцом. Которое закатилось под диван и мы вместе его двигали. Попутно выяснилось, что даже в люксе горничные не считают нужным пылесосить в трудно доступных местах.

Наконец, кольцо оказалось у меня на пальце.

— Ты не любишь грушу? — спросил Брок.

— Я готовилась мужественно выпить шампанское, — смутилась я.

— Хэй, я же помню, что ты его не любишь. Пузырьки газа и все такое, — запротестовал Ламертан. — У меня хорошая память, в этом можешь не сомневаться. Я прочитал досье на твою семью и теперь знаю когда и у кого день рождения. На тебя досье я тоже прочел.

— И теперь знаешь, что я воровала яблоки в саду мэра? — ужаснулась я.

— И не только это.

На некоторое время мы отвлеклись на вкуснейшие суши и ароматный грушевый компот. Когда первый голод был утолен, я осторожно спросила:

— Зачем такой дорогой отель? Брок, совсем не обязательно…

— Я хочу и могу баловать свою женщину, — уверенно перебил он меня. — Тиль, я полюбил самую известную, самую востребованную фотомодель. Неужели ты думала, что я только водитель? Все это время я пахал как проклятый, чтобы не стать содержанцем. Не повиснуть аморфной массой на твоих тонких плечах.

А я смотрела на него, сжимала бокал и боялась даже рот раскрыть. Вдруг проснусь? Не бывает таких мужчин в реальности. Не бывает. Но если это сон — введите меня в кому на всю оставшуюся жизнь.

Мы спустились на пол и сидели, прижавшись спинами к мягкому дивану. Вокруг горели свечи, за стенами отеля бурлила жизнь. А мы вслушивались в тишину и свои чувства.

Я не знаю кто к кому потянулся первым. Но я точно знаю, что отныне мое счастье имеет грушевый привкус.

Брок целовал меня, прижимал к себе и гладил, гладил мое тело. Кожа горела от смеси ощущений: горячие губы, мягкий язык и колкая щетина.

Как мы оказались в спальне, я не знаю. Просто вместо ворса ковра под моей спиной вдруг оказался прохладный хлопок. Но это было не важно. Совсем не важно. Значение имело только сильное тело надо мной. Только теплая гладкая кожа под ладонями. Только уверенные губы и руки, знающие, как доставить удовольствие.

Я потерялась в ощущениях. Вновь и вновь сгорая от страсти, я крепко держалась за Брока. За самого надежного человека. За своего мужчину.

В гостинице мы провели три дня. Три восхитительных, наполненных любовью и страстью дня. Брок вытворял со мной такое, на что я не решилась бы ни с кем другим. Но он моя пара, а значит между нами возможно все.

Но хорошее кончается быстро. Так вышло и с нами. Сегодня утром он получил короткое сообщение — ряд цифр — и вот мы уже сидим в суизи.

— Иногда я хочу закрыть тебя дома и не выпускать, — признался Брок и завел мотор. — Это желание мимолетное, но очень сильное.

— Поверь, я тоже этого хочу, — улыбнулась я. — А еще я хочу пометить тебя. Чтобы каждая моделька знала чей этот восхитительный мужчина.

— Они вешались на меня всегда, — равнодушно отозвался Ламертан. — И никогда не были мне нужны.

А я была вынуждена согласиться. Ведь раньше вокруг моего мужчины вертелись стайки девчонок. Они подносили ему кофе, салфетки, пирожки. Кто-то даже таскал ему домашнюю еду.

— Ты ел то, чем они тебя угощали? — насупилась я.

— Тиль, — никогда еще мое имя не звучало так укоризненно.

— Я просто так спрашиваю.

— Ты в любом случае готовишь лучше. Ты не хочешь знать, куда мы едем?

— Я верю тебе.

— На ту квартиру, помнишь?

— Где мы жили, когда я первый раз превратилась? Надо купить продукты.

— Мы ненадолго.

Устроившись поудобней, я замолчала. И просто рассматривала своего, наконец-то, мужчину. Который уверенно вел машину и время от времени поглядывал на меня. Все закончилось. Теперь только безоблачное счастье. Ведь закончилось же?

— А что было в той смс?

— Новости, — хмыкнул Брок. — Умеренной паршивости. Через шифр многое не передашь. Так что сейчас посмотрим подробней.

***

Квартира встретила нас запахом чего-то прокисшего. Сморщившись, я закрыла за собой дверь и окликнула Брока:

— А мы мусор выносили перед уходом?

— Нет, — отозвался он.

— А зря.

— Согласен.

Ламертан включил вытяжку и запустил свой супер-навороченный компьютер. Я же, найдя плотный пакет, отправилась на охоту за чем-то гниющим. Оно нашлось в раковине — остатки тушенки и что-то черное, уже почти разумное. Фу, гадость.

Поплотнее завязав пакет, я поставила его у двери — так точно не забудем. И подошла к Броку.

— Ну что?

— Две минуты. Я там кофеварку включил, разольешь по чашкам?

— Все также с привкусом плесени? Оставлю все тебе, дорогой, — передернулась я.

— А любящая женщина запретила бы своему ненаглядному пить каку, — поддел он меня, но взгляд от экрана не оторвал.

— Ты большой мальчик и следить за тем, что ты тащишь в рот, я не буду, — фыркнула я.

Кофе занял место у правой руки Брока с точным расчетом — он дернет рукой и все, нет ни гадкой чашки (ее лапал Штерн), ни мерзкого кофе. Я никогда не буду походить на занудных, потерявшихся женщин, которые только и знают, что обихаживать своих мужчин. И пилить их: туда не ходи, здесь не играй, это не ешь. Нет, я все делаю иначе.

Присев на подоконник, я взглядом нашла старое полотенце. Брок им вытирал морду мне-собаке. Три, два, один…

— Твою мать! Тиль, найди полотенце, оно там где-то должно валятся. Что за невезение.

— Ты не обжегся? — заботливо спросила я, спрыгнула с подоконника и подала ему полотенце. — Не вставай, я соберу осколки.

— Кружку жалко, подарок.

Мне стало стыдно, но совсем немного.

— Можно склеить, — пожала я плечами, — хорошая керамика. Всего на две части развалилась.

— И то верно. Положи к себе в сумку, пожалуйста.

Подобрав чашку я тщательно ее отмыла и, промокая бумажными салфетками, гадала, можно ли спросить о том, откуда этот подарок взялся. Но тут мне на глаза попалась гравировка и я поняла, что склейке быть. «На память от особого отдела».

— Ты там где?

— Упаковала получше, — крикнула я и вышла с кухни.

Брок уже успел поставить рядом с собой второй стул. Усевшись, я прижалась к его крепкому плечу и всмотрелась в экран. Там на яркой фотографии был Кортклифф с какой-то очень красивой девушкой. И если бы меня спросили, я бы с уверенностью сказала — девочка оборотень. Сильные ноги, развитые мышцы плеч, чуть крупноватые клыки и отливающие желтизной карие глаза. И пепельно-седые волосы. Либо оборотень, либо из восхищающихся.

— Ты сейчас смотришь на невесту нашего мертвого злодея, — негромко произнес Брок. — А теперь ты смотришь на счастливую супругу покойного господина Лайнена.

Оного господина я знала — ближайший и мерзейший помощничек Штерна. Был им. А вот девушка рядом с ним… Нет, ее узнать было решительно невозможно. Похудевшая, осунувшаяся женщина в роскошнейшем свадебном платье. С такими мешками под глазами, что их не исправил даже макияж. А он был почти идеален. Он почти убирал ее недостатки. Но все потуги стилистов разбились о выражение лица девушки. Она смотрела с обреченностью загнанного зверя. Опущенные книзу уголки губ, взгляд в пол, безвольно опущенные руки.

— Он выставил эти фото в общую сеть? — удивилась я.

— Нет, в сети другие фото. Там явно модель, лица не видно — скрыто вуалью, — Брок тут же вывел несколько фото.

Действительно, кто бы ни скрывался под плотной вуалью, к смертельно запуганной девчонке он отношения не имел.

— Лайнен продемонстрировал роскошь и счастье: дорогие машины, дом, остров и невеста в платье, которое стоит как последняя модель суизи, — протянула я. — Но Кортклифф на это не купился. Почему?

— Потому что вот эти фото, — Брок вернул на экран запуганную невесту, — нашли в его компе.

Неужели мое слащавое предположение оказалось правдой?

— Он сделал это ради нее? — тихо спросила я. — Неужели?

— Однозначно, — Штерн вывел на экран скан записки. Точнее, письма.

Кортклифф просил прощения. У всех. В особенности у своей «родной девочки». За то, что ей пришлось так долго ждать спасения. За то, что он не смог ее отстоять, спрятать, уберечь. Свежими чернилами он просил прощения у Алеззи. «Ведь мы с тобой не увидимся на том свете. Такому как я дорога только в адское пламя».

— Мой хороший друг, — Брок притянул меня ближе к себе, — вытянул эту информацию из компа Кортклиффа. И передал мне, с условием: «Перед прочтением уничтожить».

— Ты прочитал?

— Я уже почти все стер. Кортклифф создал сенатора с нуля. Нашел в меру глупого мелкого политика и обработал. Все его деньги ушли на продвижение Адвизора вперед. Он торопился как мог, но его вычислили. Именно поэтому Кортклифф устроил провокацию — скандальный фотопроект и смерть кумира миллионов.

— Он что, дневник вел? — нахмурилась я.

— Почти. Он собирал компромат. Тиль, он не собирался умирать. Он собирался вырвать свою невесту из лап Лайнена и зажить спокойной тихой жизнью. Просто не справился. Может, кто-то предал.

— Да не может, а скорее всего, — вздохнула я. — Странно, что Адвизора не убрали.

— Тогда протолкнуть поправку было бы еще проще, — покачал головой Брок. — Оборотни, все же, не умеют убивать, как люди. Их бы вычислили. Уловки, ужимки, характерные следы — эксперты всегда отличат удар нанесенный оборотнем, от удара человека. Кортклифф очень постарался, но все равно в вину Штерна верили недолго.

— Но Кортклиффу удалось так накалить обстановку, что никто не рискнул объявить о невиновности Штерна, — медленно произнесла я. — И что теперь?

— Теперь я дотираю остатки информации, и мы живем зная, что убийца Алеззи уже в земле. Хотя, конечно, сейчас он еще морге.

Я помолчала и тихо сказала:

— Но ведь это как-то неправильно?

— Оборотни шли по следу Кортклиффа, но никого убить не успели. Сам Кортклифф неудачно оступился на стройке.

— Дело об убийстве Алеззи останется незакрытым. Как и о смертях многих других известных людей, — я криво улыбнулась. — Это гадко.

— Это наша жизнь, Тиль. И я готов поспорить, что в скором времени нам придется отобедать с Адвизором. Так что думай, как подать эту новость для своего журнала.

— Почему ты так думаешь? — удивилась я.

— Потому что у Кортклиффа был такой компромат на сенатора, что мы с Генри решили все стереть, — Брок отстранился и посмотрел мне в глаза, — Тиль, ты ничего не знаешь о роли Кортклиффа в становлении Адвизора влиятельным сенатором.

— Но если он плохой человек, значит, ему не место у власти.

— Пусть пройдет время. Иначе это будет слишком подозрительно. Большую часть документов Генри, мой хороший друг, уже уничтожил. Мне же переслал только сухую выжимку. Адвизор сам попытался продаться оборотням. Но не смог — Кортклифф не позволил. Так что как ты и сказала, предатель был. Высшей пробы. И я не удивлюсь, если компромат еще всплывет. Но мы с тобой всего лишь случайные свидетели и очень, очень сочувствуем сенатору.

— Хорошо.

На душе было погано. Как бы, по факту, убийца Алеззи мертв. Но главные ублюдки на свободе. И что-то я сильно сомневаюсь, что потеря истинной пары ударит по оборотням. Во-первых, не каждая уйдет. Во-вторых, не стоит забывать о привязанности жертвы к палачу. Очень многие останутся из-за этой извращенной связи круто замешанной на истинном притяжении. А в-третьих, многим будет некуда пойти.

Да и истончилась связь между оборотнями. Магия уходит из нашего технологичного мира. А с ней уходит и духовная связь. Да и скорей бы уже ушла. Всем бы стало легче.

Но с другой стороны, наша с Броком связь меня более чем устраивает. С ним я счастлива. Как сытая кошка, хотя я и собака. Но собаки сытыми не бывают.

Мы остались в квартире до ночи. Да и ночевать решили там же. Настроение плавало от «очень плохо» к «немного хорошо». Мы были друг у друга, и это многое искупало.

А ночью мне приснился пугающе странный сон. Я, та женщина, что объясняла мне мою природу, и еще несколько не знакомых мне человек, шли по клеверному полю. Мы держались направления на закат, и я чувствовала, как натягиваются нити связывающие меня с Броком. Натягиваются так, что вот-вот порвутся.

— Я дальше не пойду.

— Зря. Твой второй облик будет слабеть, ты проживешь обычную человеческую жизнь, — это сказал высокий лысый мужчина. У него под глазом была странная татуировка, будто третий глаз.

— Как и мой Брок, — улыбнулась я.

— Магия окончательно покидает этот мир, — вступила совсем молоденькая девочка с пронзительно-голубыми глазами. — Ты пожалеешь, но будет поздно.

— Разве можно сожалеть о близости своей пары? — удивилась я. — Неужели вы не пожалеете? Что оставили их?

— В другом мире будут другие половинки, — уверенно сказала моя знакомая.

— Что ж, тогда хорошо, что вы их оставляете. Значит, не любили, — резко произнесла я и развернулась спиной к закату.

Оставив предателей за спиной, я быстро и уверенно шла назад. Домой. Туда где тепло, где любят, где не оставят погибать от одиночества и холода. Туда, где мой Брок.

Вынырнув из кошмара, я теснее прижалась к нему и закрыла глаза. Я подумаю об этом позже.

***

На следующее утро мы проснулись в обнимку. У меня затекла шея, а Брок массировал плечо. Что ж, за ночь в объятиях любимого нужно платить. И иногда в процесс расплаты вмешивается кровоток.

— Ты не думал о том, чтобы, — я чуть помялась, — закончить дело Кортклиффа?

— В плане, обнародовать компромат? — Брок колдовал над кофеваркой. — Думал. Но пока не вижу, как это сделать и действительно не спалиться. Это только в фильмах, Тиль, инфа сбрасывается в сеть с левого адреса. В реальности все левые адреса вычисляются, поднимается видеонаблюдение, и уже через сутки о нас будут знать.

— Нет, это я и без тебя понимаю. Я про пару Лайнена. Он ведь, как и я, посещал Балы при магистрате.

— Ты уверена? — нахмурился Брок.

— Абсолютно, — я даже кивнула несколько раз. — По крайней мере, последний и предпоследний Бал он точно посещал. Вместе со Штерном. А как ты должен знать…

— Парных оборотней туда не пускают, — кивнул Брок. — Они ждут своих младших родственников в ресторане при магистрате. Что ж, стоит проверить.

Кофеварка пискнула, выдала отвратный кофе, и Ламертан, прихватив огромную чашку, устремился к компу. А я, кусая губу, стояла и думала, как же уничтожить эту плесневелую гадость? В итоге, не оставалось ничего, кроме похода в магазин.

— Я возьму твою карту? Моя где-то у Вика осталась.

— Бери. Код сорок один ноль шесть. Ни в чем себе не отказывай, — буркнул Брок и сделал щедрый глоток из чашки. Меня передернуло, и я поспешила прихватить его кошелек и выскочить на улицу.

Тут уже не до пафоса. Любой растворимый кофе лучше, чем-то, что выдает эта кофеварка. Нет, не так. Лучше, чем-то, из чего она варит. Иногда я думаю, что тонкий нюх скорее боль, чем радость.

На улице меня не оставляло какое-то странное ощущение. Последнее время мы прятались, скрывались, таились и постоянно были на чеку. Ну, Брок точно был. А я полагалась на него. Сейчас же я иду одна, по залитой солнцем улице, у меня в кармане кошелек Ламертана, а в планах обычный забег по супермаркету.

Едва я подошла к супермаркету, как ко мне подбежала какая-то девчонка, поцеловала в щеку и подарила ленту.

— С праздником! — крикнула она и умчалась.

Сжимая в руках розово-золотую ленту я пыталась вспомнить, что у нас есть из государственных праздников. Но ничего в голову не приходило.

Люди в магазине тоже все были как-то преувеличенно счастливы. Практически у каждого в корзинке был алкоголь и сладости. Что за… Ох, может, это вакханалия по поводу отмены поправки двадцать девять?

Подумав, помимо кофе я взяла кремовый торт, стейки и яблочный сок. Надо и нам как-то отметить окончание всего этого безобразия.

Вернувшись, я оккупировала кухню. И с удовольствием заметила остатки кофе в сливе раковины. Все же Брок не стал пить эту гадость. Ура.

— Давай-ка я помою кофемашину и загрузим новый кофе?

В итоге намывали мы ее вместе. А вот зерна засыпал Брок. Похоже, он очень трепетно к ней относится. Что ж, мне же проще.

Спонтанный праздничный завтрак заставил Ламертана отвлечься от компьютера. И негромко произнести:

— Мне на почту агент сбросил четыре варианта нашего будущего дома. У всех есть детские площадки и высокая изгородь. На этом я настаиваю.

— Я и вокруг своего бывшего дома так хочу сделать, — кивнула я. — Рядом дорога, машины проезжают редко, и это дает ощущение ложной безопасности. А маленькие дети… это маленькие дети, они не бояться ничего, кроме как гнева родителей.

— Ну уж. Гнева.

— Я упала с дерева, ударилась головой и сломала руку в двух местах. Мои первые слова были: «Только не говорите маме». И это при том, что на тот момент меня вполне себе любили в семье. Как могли, конечно. Но мне хватало.

— А потом?

— А потом — по мнению отца — я начала торговать своим телом, и любить меня стало нельзя.

— Тильса — это ведь не твое имя, — утвердительно произнес Брок.

Наверное, он хотел знать, стоит ли звать меня прежним именем. Но все дело в том, что меня, настоящую меня, зовут Тильса. Я родилась под светом софтбоксов, под сдержанные команды фотографа и под экспрессивную речь Вика Вайгера. Слепила себя из качественной косметики, блесток, пайеток и ненатурального шелка. Увы, натуральный на фото смотрится отвратительно.

— Ты слышал, как меня зовут — Алиса Ферран-Толминсон. Но весь смысл в том, любимый, что я — Тильса.

И мне не потребовалось ему это объяснять. Он понимал. Кстати, о понимании.

— Ты не знаешь такого мужчину, — я прищурилась, вспоминая, — лысого, с серыми глазами. И татуировкой закрытого глаза под правым глазом.

— Знаю, — потянулся Брок. — певец, не слишком популярный.

— Откуда знаешь тогда? — полюбопытствовала я.

— Так я пока вас с Виком в машине ждал, всякую ерунду читал. Вот там было про него что-то, в связи с той смешной татуировкой. А что?

— Надо поискать кое-что в сети.

Устроившись за компом, я минуть пять подбирала всякие вариации поисковых запросов, но тщетно. И уже отчаявшись, я собралась было уступить место Броку, как появился баннер: «Тихая смерть во сне».

— Он умер сегодня на рассвете, — негромко произнесла я. — Что ж, надеюсь, новый мир встретит его неласково.

— Тиль, — осуждающе произнес Брок, — о мертвых так нельзя.

— А он не мертв, — зло фыркнула я. — Он сбежал от своей пары. В поисках лучшей. Искренне надеюсь, что лучше он не найдет и всю жизнь будет сожалеть о своем предательстве.

Рассказав Броку про свой сон, я меланхолично просматривала фотографии. Понятно, почему этот трехглазый ушел. Его жена была старше него лет на пятнадцать и на фоне молодых и прытких совсем не смотрелась. Хотя оставалась привлекательной, но этому гаду, видимо, было мало.

— Спасибо, что осталась, — сдавленно произнес Ламертан. — Не пожалеешь? Вдруг тебе там принц мог достаться.

— Зачем мне принц, если у меня уже есть бог, король, император и еще с десяток всяких красивых слов и титулов? — улыбнулась я. — Люблю-то я тебя, а не кого-то еще. Так-то и в нашем мире есть свои принцы и короли. Вон, открой любой бизнес-журнал и посмотри топ-10 обеспеченных мужчин. Кстати, Лайнен со своим островом был из той же клики. Ты для меня не лучший из многих, ты — единственный.

Стоит ли говорить, что Брок притянул меня к себе, поцеловал и без слов убедил предаться разврату на узком и неудобном диванчике?

 

Глава 13

Мы с Броком уже неделю жили вместе в его маленькой квартире. Время от времени приходил Лир, снимал, будто исподтишка, как я готовлю. Или нас с Броком в обнимку на диване. Причем Ламертана он снимал так, чтобы никто не видел его лица. Мы не скрывались, но так, чисто для нагнетания интереса.

Бывшие сослуживцы Брока искали возможность проникнуть на остров принадлежавший покойному Лайнену, но пока что у них были только наши слова, а этого недостаточно. Но мой возлюбленный догадался пойти от противного — он начал искать пропавшую невесту Кортклиффа. Про которую было точно известно, что она стала парой одного из оборотней.

Сегодня днем я совмещала сразу два приятных занятия: готовила ужин для нас с Броком и жгла в керамической миске приглашение на Бал Истинных Пар при магистрате. Хм, еще и трех месяцев не прошло с моего последнего посещения, а они опять зовут. Хотя раньше это был красиво украшенный пропуск, он не подразумевал отказа. Теперь же это приглашение. Эх, а я бы сходила. Просто чтобы посмотреть, сколько там окажется оборотней? И придут ли кварты.

Выключив плеер, я услышала, как на нашем этаже остановился лифт. Как странно. За неделю я хорошо изучила нашу лестничную клетку: справа никто не живет, слева молодая мама, у них сейчас тихий час, а напротив нас живет сослуживец Брока — одинокий мужчина работает сутками. Может, какую-нибудь ерунду будут продавать? Что-то вроде домашней станции красоты?

Ко звонку в дверь я была морально подготовлена. Но подойдя к глазку удивилась. Снаружи стояла высокая крепкая оборотница в дорогой одежде. Янтарные глаза, темные волосы с редкой проседью и сурово поджатые губы. Соседка снизу? Вчера мы с Броком немного шумели и, возможно, залили ее.

— Кто там?

— Каталина Штерн, — процедила волчица. — Открой.

Штерн?! Каталина?! Мать или сестра? Хотя, конечно же мать. Что ей тут нужно? Вытащив мобильник я отправила Броку смс:

«Пришла мать Штерна».

— Зачем?

— Я не буду говорить с тобой через дверь!

— А я не пущу вас в свой дом, — отзеркалила я. — Спускайтесь вниз, госпожа Штерн. Там есть чудесная кофейня.

Ответ Брока был лаконичен и в тексте явно читалось его беспокойство.

«Что ей нужно? Возвращаюсь домой».

Я быстро набила ответ:

«Иду с ней в «Сахарный бретцель». Возьму часы с маячком».

Вообще-то эти часы мы купили в подарок моей маленькой сестрёнке. Зарегистрировали в сети, установили опознавательную карту оператора и заигрались. Брок очень сожалел, что раньше не догадался купить такие часики. Ему де было бы за меня спокойней.

Переодеваться я не стала. Кофейня приятная, но простая. Так что в шортах, кроп-топе и удобных босоножках на литой платформе туда пустят. Ну, а до мнения несостоявшейся свекрови мне дела нет.

Каталина ожидала меня под дверью. На ней был строгий костюм: прямая юбка до середины лодыжки, приталенный пиджак и тупоносые туфли на низком квадратном каблуке. Как есть жена главы оборотничьего рода. Вот только, насколько мне известно, отца у Штерна нет.

— Вы думали, что я не спущусь? Очень зря, госпожа Штерн. Я держу свое слово.

— А я не привыкла верить на слово малолетним гулёнам, — поджала губы волчица.

И я очень хорошо поняла, как она хотела меня обозвать.

— Сочувствую. Должно быть это довольно неприятно идти на встречу с малолетней… гулёной?

— Терпимо. Ради сына я готова на многое. Где твоя кофейня?

В лифте мы беззастенчиво разглядывали друг друга. Не знаю, смогла ли она что-то рассмотреть. Но в сетке ее крошечных мимических морщин ясно читалось: эта женщина редко улыбается и часто хмурится. От плохой жизни? Или от того, что ей никто угодить не может?

От нашего дома до подземного перехода всего три шага. Их я сделала быстро и уверенно, и проверять, успевает ли за мной чистокровная оборотница, не стала. Это ей нужно. И могу угадать о чем пойдет разговор.

В кофейне меня узнали и тут же спросили:

— Вам как всегда?

— Да, Кира, спасибо, — кивнула я. — Могу посоветовать карамельный раф, госпожа Штерн.

— Двойной экспрессо, — презрительно бросила волчица и поплыла к дальнему столику.

А нас с Кирой передернуло.

— Вы скажите вашей знакомой, что правильно «эспрессо», — шепнула Кира.

— Не уверена, что она меня послушает.

Госпожа Штерн выбрала не лучшее место, как по мне. Слишком близко к кухне, а оттуда нет-нет, да потянет ароматом свежей выпечки. Метаболизм у оборотней бешеный, но даже мы можем растолстеть, если лопать мучное как не в себя.

— Итак, вы решили поговорить о… чем?

— Не притворяйся глупее, чем есть, — усмехнулась Каталина. — Я пришла поговорить о тебе и Эве. Мой мальчик заслуживает лучшего. Он много работал, потратил почти половину жизни, чтобы добиться нынешнего положения. Ему нужна верная, любящая, достойная женщина. А не… коммерческая модель.

Больше книг Вы можете скачать на сайте —

А вот это было обидно. Не могу сказать за других девушек, но я никогда никому не позволяла взять с себя нечто большее, чем фото. Любую работу должны выполнять профессионалы и профессионалки. Так что за продажной любовью совсем в другое место.

— Я получаю деньги за фото и рекламу, — четко произнесла я. — Но в целом вы правы. Жена-фотомодель это уже не тренд. Уверена, Штерна ждет не дождется чистокровная, правильно воспитанная волчица. Она выйдет за него замуж, нарожает ему щенят и возглавит его дом. Как и положено жене главы рода.

Каталину передернуло. Ага, значит, ты не так уж и хочешь видеть в своем дому чужую женщину, которая автоматически займет твое хозяйское место.

— Верно, — процедила госпожа Штерн. — Рада, что не пришлось предлагать тебе отступные.

Кира принесла нам кофе и поставила плошку с сухариками.

— Мы это не заказывали, милочка.

— Это для меня, — перебила я волчицу. — Итак, если вы уже убедились, что я не имею видов на вашего сына, то, быть может, стоит завершить нашу встречу? Мой жених волнуется.

В этот же момент на мой мобильник пришла смс:

«Все в порядке?».

Отбив короткий положительный ответ, я посмотрела на волчицу. Та медленно цедила кофе и смотрела на меня с холодным расчетом.

— У нас улажены не все вопросы.

— Хорошо. Но надо признать, что я не могу предугадать, о чем еще вы хотите поговорить.

Волчица поставила опустевшую чашку на блюдце, вытащила из сумки карандаш и салфетку. На ней она вывела довольно крупную сумму.

— Ты должна быть благодарна моему мальчику, — усмехнулась Каталина. — Он сдержался и не покрыл тебя. В противном случае ты бы забыла о своем женихе.

— Ох, как мало вы знаете, госпожа Штерн, — ухмыльнулась я и взяла ее салфетку и карандаш. — Вот, я напишу вам адрес. В этой квартире мы со Штерном встречались по воскресеньям на протяжении трех лет.

— Не верю.

— Вот и проверите. К чему эти цифры? — я потыкала кончиком карандаша в сумму.

— Контракт на вынашивание наследника. Сильные дети родятся только от истинных половинок.

— Ни за что. Мои дети родятся только от мужа, — я встала. — Больше не беспокойте меня из-за такой ерунды, я не настолько коммерческая.

— Мы подадим в суд. Создадим прецедент! — она вскинулась так, будто мой ответ был неожиданностью.

— А как вы докажите, что мы со Штерном истинные? — забрав горсточку сухариков и кофе, я пошла к выходу.

Кира махнула рукой, мол, занеси потом стакан. Конечно занесу, знаю уже, что отчетность у них невероятная.

В переходе меня поймал Брок. Заглянул в глаза и спросил:

— Все хорошо?

— Она пыталась купить у меня ребенка.

— Какого? Твою сестру? Я прикажу выставить охрану у дома…

— Нет, моего ребенка. Гипотетического. Мол, как жена ты нам не подходишь, но ребенка мы от тебя хотим, — я передернулась и отпила кофе. — Уроды. Что мать, что сын.

— От осинки не родятся апельсинки. Так у нас говорили. И думаю, для столицы это тоже подходит, — усмехнулся Брок. — Идем домой.

— Еда не готова. И настроения доготавливать нет.

— Закажем доставку. Посмотрим какой-нибудь старый боевичок?

— С удовольствием.

Но день все равно был испорчен. Так что когда нас дернули в Особый Отдел, я не слишком расстроилась. Убрала остатки еды в холодильник, собрала мусор и сменила шорты на джинсы. В остальном пусть терпят. Голубой кроп-топ одинаково хорош с шортами, джинсами и даже с юбкой.

— Ты очень красивая, идем, — Брок мягко отвел меня от зеркала.

— Да я только причесаться хотела. Макияж мне на работе успевает надоесть. Давай на обратном пути к Вику заедем?

— Да, Вайгер с утра меня смс-ками забрасывает. Вопрошает, куда подевалась его пока еще самая-самая модель.

— Заказ? — заинтересовалась я.

— Да, вроде как сверху настаивают, — выразительно произнес Брок.

— А ты не сказал, — шутливо надулась я.

— Хотел провести спокойный вечер. Это плохо?

Пожав плечами, я осторожно ответила:

— Ты — важнее работы, но сказать все же стоило. Потому что Вик не только работа, но еще и семья.

На улице похолодало, так что пришлось возвращаться за коротким приталенным пиджаком. Из-за этого пришлось сменить сумку на клатч, а босоножки на туфли. Кажется, Брок был немного недоволен. Но ничего не сказал.

До конторы мы добрались за полчаса. Платная полоса и хорошее знание закоулков позволили Ламертану поставить своеобразный рекорд.

— Как думаешь, что нас ждет?

Он припарковал суизи, вылез, открыл мне дверь и задумчиво ответил:

— Скорее всего подписка о неразглашении. Посмотри, как быстро все сделали — изменили приглашения на Бал, уже открылись первые приюты для кварт. Убил бы того, кто придумал назвать вас мерой сыпучих продуктов.

— Приюты? Это прошло мимо меня.

— Так ведь у оборотней женщины не работают, живут за счет супруга. Куда им идти, даже если захотят? Это молодые, кто еще не успел потерять навык самостоятельной жизни. Те да, собрались и ушли.

— Значит, все это было продумано заранее, — протянула я. — Очень сильно заранее. Такие вещи быстро не делаются.

— Вот-вот.

Мы вошли в холл, где нас встретил Ордвич. Поприветствовав нас, он направился к лифтам.

— Минус третий этаж? — напрягся Брок. — Что там?

— Теплая встреча. И мне не положено знать, с кем, — коротко ответил Ордвич.

Я прижалась к Броку. А что если подписка о неразглашении будет очень буквальной? Трупы точно ничего и никому не расскажут. Остается уповать на чутье Вика и свою известность. Мое исчезновение не пройдет бесшумно.

Лифт чуть дернулся и сердце зашлось — а чего им переживать о шуме? Устроить несчастный случай и все. Траур, поклонники несут лилии к могиле.

— Все будет в порядке. Лифт при переходе к подвальному этажу трясет уже лет двадцать, — негромко произнес Брок.

— Страх продлевает жизнь, — неприятно усмехнулся Ордвич. — Выходим.

Вот как так получается? Коридор был ярко освещен, но при этом он был таким мрачным, как в фильме ужасов. Невольно вспоминались все жуткие слухи об Особом Отделе. И кто знает, может, за вон той дверью скрывается допросная. И не просто допросная, а полноценная пыточная со всякими жуткими машинами?

Я так ярко вообразила эту гипотетическую камеру боли, что когда Ордвич уверенно шагнул к двери… Мне стало плохо. Вот только у лифта стояло двое бойцов и прорваться наверх было невозможно.

— Тиль? — Брок был возмутительно спокоен. — Что с тобой?

— А что, нет повода? — шепотом возмутилась я. — Ты часто здесь бывал?! Что за той дверью?

— Очень, — пожал плечами Брок. — Переговорная там. С повышенным уровнем защиты. Я же говорю, все в порядке. Вот если бы нас позвали на минус восьмой этаж, тогда можно было и напрячься.

— Ясно, — я расправила плечи и профессионально улыбнулась. — Говорить так говорить!

Правда, увидев, кто именно захотел с нами пообщаться, мне захотелось взять лифт штурмом. Но мягкий смешок Брока заставил меня выдохнуть и успокоиться. Право слово, не будет же сенатор Адвизор убивать нас своими собственными руками?

— Доброго дня, господин Ламертан, госпожа Ферран-Толминсон. Мое имя Дален Адвизор.

— Доброго дня, сенатор, — коротко ответил Брок.

Я же, сдержанно улыбнувшись, протянула сенатору руку.

— Очень приятно видеть вас, сенатор, — старательно промурлыкала я и даже не стала вытирать ладонь после слюнявого поцелуя.

— Присаживайтесь. Разговор предстоит непростой.

Его было сложно испугаться. Кортклифф создал политическую звезду, которая без него затухнет. Адвизор был невысок, полноват и перепуган до мокрых подмышек. Конечно, плотный пиджак это скрывал, но мой нос не проведешь. Он боялся нас куда больше, чем мы его. Без своего советника сенатор был беспомощен.

— Мне стало известно, что к вам попала засекреченная информация из архива моего погибшего друга, — вытащив платок, сенатор промокнул лоб.

Откинувшись на спинку стула я улыбнулась и пожала плечами. Что мне, красивой и успешной женщине, до какой-то скучной информации? Многочисленные статьи выставляют моделей как глупых и ограниченных женщин. Обычно это злило, однако сейчас это играло в нашу пользу. С умной женщины больше спрос, а с модели… Слюна с губ не течет и ладно.

— Спасибо, что уведомили, сенатор. Я перерою свои входящие письма и обязательно найду то, о чем вы говорите, — скупо бросил Брок. — В конце концов, над этой темной историей должно засверкать солнце.

— Эти сведения иного толка, — покачал головой сенатор. — А история проста, я уверен, что вы уже догадались о ее подоплеке. Мой дорогой друг спасал свою законную супругу. Да-да, они все же были женаты. Просто это была тайная свадьба. А я помогал ему, как мог. Мое влияние и политический опыт позволили нам искоренить правовую несправедливость.

И он еще минут пять заливался как на новостном канале — рассказывал, как хорошо мы все заживем. И какой он, Адвизор, замечательный политик, как он подкован и как прекрасно он чует подводные камни.

— За эти годы ему удалось многое выяснить о судьбе своей несчастной жены. Все в этом мобильном, — сенатор вытащил из внутреннего кармана серебристый телефон. — Ныне покойный господин Лайнен выкупил для нее остров и держал там, без связи с внешним миром. Сам он, к счастью, наведывался туда редко. Обычно он удовлетворялся своими человеческими любовницами.

— Как странно, — нахмурилась я.

— Разве? Но милая госпожа Ферран-Толминсон, вы ведь тоже предпочли человека. Я знаю, что у вас был другой, совсем другой истинный партнер, — сенатор выразительно посмотрел на меня.

А я искренне постаралась покраснеть. Все же мне полагается быть смущенной. Адвизор многозначительно усмехнулся и вновь промокнул лоб платочком.

— Вам жарко? Может быть включить кондиционер? — предложила я.

— О, не стоит. Это понизит безопасность, — тут же отреагировал Адвизор. — Не то чтобы я чего-то боялся, но все же лучше перестраховаться.

— Мы будем благодарны за любые сведения, — вступил Брок. — Но возможно вы хотите самостоятельно позаботиться о судьбе жены вашего друга?

— Сейчас у меня совершенно нет на это времени, — нервно усмехнулся Адвизор. — Политика то еще болото.

Брок протянул ладонь за мобильником и внушительно произнес:

— Я могу поклясться, что уничтожу все письма, попавшие на мой адрес.

— Прекрасно, — кивнул сенатор и достал второй телефон, — госпожа Тильса, не откажите, снимитесь со мной на память?

— Не откажу, — улыбнулась я, — это большая честь для меня, сенатор.

Фотографировались мы минут двадцать. Этот образец мужественности оказался на редкость занудным типом — ни на одной фотографии он себе не понравился. Правда, я привычная к долгим съемкам. А вот Брок начал злиться, потому что руки сенатора довольно вольно гуляли по моей талии.

Потом мы дали подписку о неразглашении и с трудом отоврались от чести проехать вместе с сенатором. Наш суизи ничем не хуже чем у него, так-то!

Поднявшись на первый этаж и выйдя к парковке, я все же произнесла то, что мучило меня последние минут тридцать.

— Столько шума из ничего.

— Зато он долго проживет, — пожал плечами Брок и открыл для меня дверцу суизи, — он никому не конкурент. Еще немного продержится на плаву за счет прошлых заслуг и все, спишут в утиль. Пристегнись.

— Пристегнулась. Куда мы сейчас?

— К моему хорошему другу, который занимается поисками госпожи Кортклифф. Он вскроет мобильный и получит все основания для официального визита на остров.

Я вытащила из бардачка баночку с леденцами и, забросив ежевичную вкусняшку в рот, спросила:

— А почему не попробовали просто скрытно пройти?

— Там не пройти незамеченными, — покачал головой Брок. — Без поддержки других групп. А у нас неофициальное расследование.

— Да, у госпожи Кортклифф не осталось никого, кто мог бы подать заявление о ее пропаже, — я разгрызла леденец. — Поправка меня пугает и радует одновременно. И знаешь, больше радует.

Мобильник передавали как в фильме про шпионов — Брок припарковался, вышел, купил газету и сел ее читать. Потом сложил и оставил на скамейке, чтобы через минуту пронаблюдать, как проходящий мимо мужчина заинтересовался бесхозной прессой. И, в итоге, забрал ее себе. А еще через пару минут на его мобильник упала смска:

«Посылку получил. Начал распаковку».

— Ну что, к Вику? — спросил Брок.

— Он уже прислал письмо, предлагает встретиться в офисе нашего модного журнала. Для меня подготовили роскошный кабинет, правильную одежду, а Лир расчехлил новый фотоаппарат. Он фотик Алеззи поставил на полку и вроде как планирует закрыть его в сейф.

— Что ж, пятнадцать минут — и мы там, — улыбнулся Брок и надавил на газ.

В редакции меня встретили настороженно, но доброжелательно. Все же у журнала выросли тиражи, окупаемость и, что закономерно, зарплата сотрудников.

— Ваш кабинет, госпожа Тильса, — с легким акцентом произнесла невысокая белокурая девчушка. — Обязанности вашего секретаря буду исполнять я.

— У вас есть какие-то иные обязанности? — спросила я.

— Да, я верстальщик.

— Тогда не отвлекайтесь. Нажать две кнопки на кофемашине я смогу и сама. А если нам потребуется пустить пыль по ветру — наймем профессионалку, — распорядилась я. — Как сегодня, верно? Вик, вот та длинноногая детка явно слишком хороша для офиса.

Вайгер рассмеялся и кивнул:

— Да, сегодня она позирует с тобой на фотосессиях.

Мы чудесно поработали. Девочке было не впервой позировать, я тоже знала, что от меня хотят. Лир немного увлекся и сделал фото чрезмерно концептуальным: то он снимал нас в отражении стекла, то сквозь огромный бокал с красным вином. Но получилось отлично. И позднее, пересматривая фото, я вдруг поняла, что у моего журнала должны быть именно такие фото. Так что еще не ушедший Лир пошел отлавливать оставшихся сотрудников. Отловил всех — никто не рискнул уйти с работы, пока хозяйка безумствует в кабинете.

— За новую эру? — я подняла бокал с грушевым соком.

— За новую эру, — хором откликнулись мои друзья… моя семья.

Вик и Лайра, Брок, где-то там — за тонкой перегородкой — мучил свою жертву Лир. Но я точно знала, что все это не зря. Абсолютно все.

 

Глава 14

Вчера вечером мне на почту скинули судебное решение по поводу охранной компании. Тех самых, что передали Штерну ключи от моего дома. Сумма приятно радовала глаз. И я сразу же написала матери, через Вика. Он, оказывается, спрятал их на курорте. В моем бунгало. Мама ответила сразу и сразу согласилась переехать в моё старое жилище. Так что у нас с Броком есть неделя, чтобы построить красивый забор и отремонтировать дом.

Я решила сделать только кухню, спальню и детскую. Все остальное пусть будет по маминому вкусу. Ведь тяжело жить в доме, который обставлен кем-то другим. Пусть этот «другой» и близкий родственник.

Так что с самого утра мы с Броком бродили по старому дому. Собирали вещи в коробки, коробки выносили во двор. А там ловкие мальчики грузили их во вместительную машину.

— Где мы это все будем хранить? — горестно спросила я. — Откуда столько вещей?!

— Ты жила и покупала, — рассмеялся Брок. — Я арендовал хранилище для твоих вещей, проект дома мы уже выбрали, и стройка вот-вот начнется. Все будет хорошо, родная. Кстати, ты говорила, что у нас не из чего пить чай. А тут, как я посмотрю, шесть чайных сервизов.

— Да, для разных сортов чая, — кивнула я. — Просто очень люблю чай. И посуду. И покупать всякую ерунду. Давай возьмем домой вот этот, черно-золотой? Он как раз и с блюдцами, и с заварочным чайничком.

— Хорошо.

Домой мы вернулись только к вечеру. И на скамейке у дома увидели Штерна.

— Нам нужно поговорить, — бросил оборотень и жадно принюхался ко мне.

— Я не останусь с тобой наедине, — предупредила я.

— Вернись, — коротко произнес Штерн. — Вернись, я ведь купил тебе дом. Хочешь, я лично срою его по основание. Ты моя. Ты принадлежишь мне. Моя пара.

— Тебе раньше нужно было об этом думать, — вместо меня сказал Брок. — Тильса моя невеста, моя будущая жена. Хозяйка моего дома и моей жизни.

— Я не с тобой говорю, — свирепо прорычал Штерн, и я шагнула назад, за спину Ламертана.

Говорят, когда-то приняли ту самую поправку из-за любовного безумия. Оборотни, лишенные своей истинной пары сходили с ума и принимались рвать людей. Единственным спасением была связь с более сильным партнером — не очень хорошо понимаю, что это значит — или принудительное обращение в зверя. Навсегда. Или на пару лет.

— Если ты не оставишь нас в покое, мы составим жалобу в шерстяной совет, — процедила я, и оборотень дернулся:

— Ты не посмеешь. Я всем скажу, что ты моя! И ты будешь моей!

— Ты не докажешь, — выплюнула я. — Ну спала моделька с тобой, ну что теперь. Я не твоя пара, Штерн. Не твоя. Я принадлежу Броку так же, как он принадлежит мне!

Больше всего я хотела обратиться и порвать паскудного оборотня в клочья. Но за спиной Брока было так спокойно, так безопасно, что мне удалось сдержаться. Моя тайна откроется миру не сегодня.

Судя по тому, как напрягся Штерн и как заломило у меня в висках, он пытался воздействовать на меня своей сущностью. Поставить на колени, подчинить, сломать.

— Достаточно! — чей-то властный голос пресек безобразие. — Уберите оружие, господин Ламертан.

Ничего себе, Брок уже успел взять Штерна на мушку. А я медленно приходила в себя — мой внутренний зверь рвался смочить клыки в крови наглого оборотня.

К нам медленно подошел высокий, крепко сбитый оборотень. Стильная укладка, дорогой костюм, нарочито яркие, драгоценные запонки — пижон.

— Арзер, зачем ты вмешался? — скривился Штерн. — Я же сказал, что докажу — она моя.

— Даже если бы это было так, — нахмурилась я, — поправку двадцать девять отменили.

— Да, но ты должна родить мне щенка.

— Я не твоя пара, Штерн. Я просто с тобой спала, к обоюдному удовольствию. И, к слову, если поднять записи регистрации из магистрата — с совершеннолетия я не пропустила ни единого Бала.

— Мы знаем, госпожа Тильса. Мы знаем о вас достаточно. Идем, Эверард.

Этот оборотень был силен. Очень силен. И Штерн ушел следом за ним даже не пикнув — сила Арзера подавляла сопротивление на корню.

— Что это сейчас было? — тихо спросила я. — Зачем он пытался доказать истинность?

— Ходят слухи, — так же тихо ответил Брок, — что оборотни хотят обязать женщин рожать им детей. Упирают на то, что только от истинных рождаются сильные дети.

— Этого нельзя допустить, — уверенно произнесла я. — Абсолютно недопустимо.

Кажется я знаю, какие статьи будут выходить в моем журнале. И нет, это информация не будет подаваться «в лоб». Осторожно, окольными путями, я буду создавать правильный настрой в обществе. Я смогу. В конце концов, моя жизнь тоже от этого зависит. Ведь они могут решить, что для доказательства истинности достаточно честного мужского слова.

— Идем домой, — Брок прижал меня к себе, поцеловал за ухом и поднял на руки.

— Я хочу всю жизнь так ходить, — рассмеялась я.

На следующей неделе мне предстояло решить очень важную проблему. И, несмотря на ее важность, я рада, что теперь меня волнуют именно такие вопросы. Не «кто убил моего друга?», не «выживем ли мы?» и даже не «любит ли меня Брок?». А всего лишь «продлевать ли искусственное бесплодие?».

Брок отпустил меня у двери, открыл и, посторонившись, спросил:

— Как насчет сделать заказ в нашей любимой доставке? Мясо с мясом и грушевый компот?

— О-о, я хочу котлеток в сухарях, салат с перепелкой, и стейк с максимальной прожаркой. И компот, — у меня во рту скопилась слюна. — И еще те потрясающие пышные булочки. Без начинки.

— Круассаны, — рассмеялся Брок, — их называют именно так.

— Нет такого слова, — буркнула я.

— Этот рецепт придумала писательница и в своей книге она назвала их именно так. Популярные булочки из вымышленной страны.

— Твои знания меня иногда пугают, — я закатила глаза. — Это ведь любовный роман.

Он только посмеялся и вытащил смартфон. Пока Брок делал заказ, я приняла душ и подошла к кофеварке. Чуть-чуть помедитировав около чудо-машины, решительно полезла в полки. Где-то была медная джезва с толстым дном. Ага, вот и она.

В варке кофе вручную есть какая-то своя магия. Главное — повышать температуру медленно и никуда не торопиться. Не давать напитку перекипеть.

Сняв джезву с плиты, я бросила внутрь два кубка льда и оставила кофе настаиваться. И наградой за этот медитативный труд стал удивленный взгляд Брока и вопрос:

— Хм, ты почистила кофемашину? Или у зерен другой сорт? Давай оформим подписку на этот сорт.

— Нет, это магия джезвы, — рассмеялась я.

Мы дождались доставки, выключили смартфоны и провели прекрасный вечер. Сегодня Брок выбирал фильм, и его пристрастие к низкобюджетным боевикам меня нисколько не раздражало. Я даже признала, что в этих фильмах есть душа — сняты-то они едва ли не на смартфон, но зато актеры играют хорошо.

***

Когда мама узнала, что мы уже вывезли вещи, то сразу же потребовала перевезти их с мелкой. Чтобы наблюдать за ходом ремонта, а то «зная тебя…». Не представляю, что она имела ввиду, но это прекрасная возможность отвлечься.

Брок сорвался ночью. Готова поспорить, он еще не успел переварить наш вкусный поздний ужин, как сослуживцы дозвонились ему на выключенный смартфон. Раньше я считала это шуткой, теперь же… теперь же мне не до смеха. Остров оказался пустым, Лайнен куда-то вывез свою плененную пару. Но следов ее пребывания в доме было более чем достаточно. И сейчас две особых группы совершали вылазку глубоко в клановые земли оборотней. Одни шли официально, вторые в их тени. И Брок, к моему ужасу, был именно что теневым бойцом.

Так что сейчас я стояла у магазина и ждала маму. Мы собираемся выбрать обои и сделать заказ. Рядом со мной господин Паккер, старший среди нанятых Броком строителей.

— А вот и мама, — вздохнула я. — И мелочь.

— А у мелочи есть имя? — заинтересовался Паккер.

— Пока нет, они с отцом судятся. Он хочет алименты получить, — со злостью сказала я.

Это все тянется с самого их переезда. Меня порой колотит от бешенства! Алименты от жены с новорожденным ребенком на руках. Но мой дорогой друг взял все на себя и направил в сектор своего адвоката. Тот, наполовину оборотень, приехал оттуда с двойной победой — суд признал требования господина Толминсона неправомерными и еще наш адвокат встретил свою судьбу. И отмена поправки на их отношения никак не повлияла.

В строительном магазине мы повеселились от души: мама самозабвенно ругалась с господином Паккером, мелкая то спала, то требовала внимания и за всем этим с огромных каблуков наблюдала я. Увы, у нас никогда не было денег и по магазинам мы ходили быстро. Зашли, взяли по списку и на выход. Для меня ничего не изменилось, в продуктовом я сгребаю все с полок в корзину и иду на кассу. Порой, разбирая пакеты, поражаюсь — зачем куплено?! Иногда приходится что-то выкидывать. В общем, это я к тому, что жизнь меня не готовила к трехчасовому забегу по строительному магазину. Клянусь, к моменту, как мы сели в машину господина Паккера, ноги полностью потеряли чувствительность.

— Предлагаю заехать в посудную лавку, — оживленно сказала мама.

А я, подавив мученический стон, попросила остановить машину. И в первом попавшемся магазине купила следки и кроссовки. Все, теперь я готова ко всему.

Кроме того, что нас с сестрой бросят в тени детской площадки. Мы смотрели друг на друга с некоторой опаской и сдержанным ожиданием. По крайней мере так думала я. А она, чуть-чуть подождав и не обнаружив мамы, напряглась, натужилась и зарыдала.

Я укачивала ее, я ей пела, корчила рожицы, дула на нее — ни-че-го! Абсолютно не пробиваемый ребенок. В общем, к возвращению матери я сама была готова зарыдать. А оказалось, что малышка просто испачкала свой подгузник. Подгузник, разработанный специально для оборотней — не пропускающий запах. Странно, мне казалось, что смысл в том, чтобы как можно быстрее помыть и просушить детскую попку. А не мариновать его там, с «абсолютным отсутствием запаха».

На мое ворчание мама только отмахивалась и, когда мы подъехали к моему старому дому, спросила:

— Почувствовала себя немножко матерью?

— Мы с сестрой почувствовали себя брошенными детьми, — буркнула я и добавила, — кроме шуток, мам. Так нельзя делать. Такие приключения скорее отвратят женщину от материнства. Паника, крики и осознание себя никчемной неудачницей как бы не несут в себе ничего позитивного.

— Ворчунья, — рассмеялась мама. — Давайте прикинем, что и куда поклеим?

Откуда, откуда в этой женщине столько энергии?! В общем, стоит признать, что отвлечение внимания удалось на славу. Когда я вползла в нашу с Броком квартиру, меня хватило лишь на одно: переодеться и замереть на диване. В постель улечься было невозможно, раньше она казалась узкой и тесной, но когда Ламертан уехал… Для меня одной там слишком много места.

— Доброй ночи, Брок, где бы ты ни был, — прошептала я и укрылась пледом.

Пусть я проснусь от его поцелуев. Пожалуйста. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.

Но я никогда не была особенно везучей. Поэтому проснулась от назойливого солнечного лучика. В квартире ничем не пахло, кофе пришлось варить только на себя, а порция все равно вышла двойная. Да и налила я ее в две кружки.

Он жив, это совершенно точно. Вот только в порядке ли? Ощущать раны на расстоянии никто не может, даже истинные половинки. И от этого только страшнее.

За неделю мы успели отремонтировать весь дом. Мама летала как на крыльях, даже сестренка притихла и начала меньше плакать. Хоть мама и говорила, что она просто стала старше. Насколько старше, на неделю?

Ни от кого не было ни строчки. Нет, Вик писал исправно, я так же исправно появлялась у себя в редакции. Позировала, давала интервью, даже завела собственную колонку «модных советов». Большую часть из которых писали штатные журналисты. Потому что мои советы «об изнанке модельного бизнеса» нельзя озвучивать. Ну нельзя так нельзя, хотя, как мне кажется, это придало бы журналу особый колорит.

Сегодня мы с Виком, Лайрой и Лиром идем по «памятной дороге» — выставка работ Лира, посвященная безвременно ушедшему Алеззи, затем посещение кладбища и после него посещение новой скульптуры «Фото на память». Вик отказывается говорить, что именно там увековечили, но хочет сходить туда со мной. Чтобы рассмотреть выражение лица.

Собиралась я очень тщательно. Все же подобные мероприятия для меня в новинку. И не хотелось бы оскорбить память друга.

Темная юбка с запахом, темная водолазка, нитка черного жемчуга на шею и пуссеты с ним же в уши. И ни грамма косметики, я даже лак вчера с ногтей сняла.

С обувью пришлось повозиться — месить землю шпильками не хотелось, босоножки не вариант. Когда я почти отчаялась, в дверь позвонил курьер. Вик прислал мне удобные туфли на невысокой платформе. Без него я бы действительно пропала.

Через два часа мы уже были на месте. До открытия выставки три часа, а все уже навзводе. Лир ходит с опущенной головой и красными глазами, явно плакал где-то в уголке. Все фотографии закрыты тканью, а нанятые для обслуживания выставки девицы сбились с ног, в поисках «тех самых бокалов, девочки, ну-я-же-говорила». Все же Лайра очень строга. Я не вижу разницы в бокалах, а ей даже два миллиметра важны.

— Да ладно тебе, ну будут не такие высокие бокалы, что ж с того? — попробовала я успокоить ее.

— Ты с ума сошла? Мы же вовек не отмоемся! Два стола с шампанским бокалы одного вида, а третий — другого?! Да нас же с дерьмом смешают, припишут отсутствие толерантности и хорошо, если не назовут…

— Я поняла, поняла. Где ты в последний раз видела последнюю коробку бокалов?

— На том столе, — Лайра махнула рукой и тут же устремилась в противоположную сторону, там кто-то раскладывал фрукты. Сочувствую бедолаге.

Было хорошо слышно, как Лайра распекает какую-то девчонку за «идиотический непрофессионализм» и «феерическую глупость».

— Что там случилось? — чуть гнусаво спросил Лир.

— Фруктовые канапе выставили на столы.

— Так, а разве не надо было?

— Три часа до открытия выставки — заветрится, яблоки потемнеют, — я пожала плечами и погладила парнишку по плечу, — как ты?

— Не уверен, что стоило все это затевать, — он пожал плечами.

— Лучше ты, чем другие. Алеззи все равно был вынужден фотографироваться, но если в твоих кадрах есть жизнь, любовь и красота, то другие… Ну не выходил он толком на фото, не выходил. Они бы надергали абы чего из прошлых выпусков журналов или с любительской съемки и что? Лучше бы было?

— Не лучше. Спасибо, Тиль. Я сейчас живу как во сне, — он грустно улыбнулся, — ты сама-то как? Вик очень переживает из-за Брока.

— Я тоже очень переживаю из-за Брока, — я на мгновение прижалась к худому, костлявому плечу, но тут же встряхнулась и преувеличенно бодро произнесла, — надо искать бокалы с шампанским. Иначе Лайра перекинется в волчицу и нас съест.

— Так она же не может? — удивился Лир.

— По такому поводу сможет.

— Ага, ну, одну коробку я отнес в подсобку, чтобы под ногами не мешалась.

— Тогда вперед, найдем и ей покажем — то или не то.

Бокалы оказались теми самыми, и мы оба получили от Лайры нагоняй, за то, что не ценим ее несчастные нервы. Когда эта фурия умчалась, Лир пихнул меня локтем в бок и предложил выйти до аптеки.

— Голова болит? — участливо спросила я и полезла в клатч, — сейчас дам таблеточку. Мгновенное действие.

— Таблетки у меня свои, — фыркнул Лир, — пошли Лайре подарок купим. Тест на беременность.

— Да вряд ли, — усомнилась я. — Запах, конечно, меняется месяце на третьем, но… да ну, вряд ли.

— Так может она хоть перестанет так истерить, — Лир потащил меня к выходу, — устыдится.

Ускорив шаг, я рассмеялась:

— У этой женщины нет стыда, Лир. Но идем, приключение обещает быть веселым.

И может быть я перестану думать о двух чашках, стоящих на нашей с Броком кухне. В одной крепкий неслащеный кофе, во второй остатки изрядно разбавленного.

До аптеки мы добрались быстро. Хихикая и дурачась, как подростки, купили тест, затем перебежали в соседний магазинчик и купили к нему футляр, упаковали, повесили роскошный бант и перебежками вернулись на свой этаж. В лифте Лир придержал меня за локоть и, наклонившись, поцеловал в щеку.

— Спасибо, в этот день только ты могла немного рассмешить меня, — серьезно сказал он и потянул меня на выход, — идем скорее, хочу видеть лицо Лайры.

Что ж, лицо Лайры было зачетным. Как и полет футляра и бантика. Но, что самое ужасное, перед самым открытием выставки мы лишились главного управленца — Лайра использовала тест и теперь лежала на диване в кабинете Вика. Лир оказался прав и наш подарок выбил ее из колеи. И не только ее. Вик, чуть бледный, стоял с телефоном в руках и не знал, кому звонить в первую очередь: хорошему знакомому из департамента образования или все же главе хирургического отделения военно-медицинской академии.

— Вик, вначале просто женский врач, — я осторожно отвела друга в сторону. — Он осмотрит Лайру на наличие патологий.

— Могут быть патологии? — Вик посмотрел на меня круглыми глазами.

— Сядь, время есть, я все решу.

Не думала, что настанет такое время, когда именно я буду помогать ему. Стану обзванивать знакомых и договариваться. А что, приятное чувство, когда ты не только хочешь, но и можешь помочь своей семье. Я бы могла к такому привыкнуть.

Через полчаса Лайру погрузили в суизи, и она вместе с Виком уехала на прием к врачу. Мы с Лиром переглянулись, пожали плечами и пошли проверять, не расслабились ли наши драгоценные наймитки. И выяснилось, что не зря Лайра так бесится — в зале не было никого. Девушки-официантки сбежали курить всем составом, шампанское стояло недо-налитое, а стопка белоснежным полотенец была небрежно пристроена на шаткий табурет.

— Мы не сможем заставить их работать, — обреченно произнес Лир.

— А нам и не нужно, — хищно усмехнулась я. — Лайра позволяет их старшей ничего не делать. И сейчас мы позовем именно старшую.

— Лайра позволяет кому-то ничего не делать? — поразился наш юный фотограф.

— Ага. У них кардинально не совпадают взгляды на правильное оформление банкета. Поэтому Киара оставляет своих подчиненных на растерзание Лайре, а сама прибухивает в нашей подсобке. Вместе со своим смартфоном.

— Со смартфоном? Господи, в мире столько извращений — все не перепробовать, — хмыкнул Лир.

Подойдя к шаткому табурету, я осторожно задела его самым кончиком туфли. Полотенца упали на пол.

— Идем, — удовлетворенно произнесла я.

По счастью, Киара была в сознании. Мы подхватили ее под руки, вывели в зал, показали валяющиеся полотенца, стол с шампанским и полное отсутствие персонала.

— Я сейчас разберусь, — скрипнула зубами Киара.

— А не надо нам твоего «разберусь», — покачала я головой. — Забирай своих куриц и проваливайте. Потом будете с Виком разбираться. На камерах все есть: стоило Лайре уехать к врачу, как твои «идеальные сотрудницы» исчезли в курилке всем составам. И насрать, что вот-вот начнут приезжать гости, пресса. Зачем? Начальства ведь нет.

— Идеальные сотрудницы? — с прекрасным чувством момента вступил Лир.

— Это у них в прайсе, — охотно ответила я.

— Я поняла. А ты та еще сучка, да? Далеко пойдешь.

— Куда бы она ни пошла, рядом будут друзья, — усмехнулся Лир и приобнял меня за плечи. — И если придет пора пить в подсобке дешевый коньяк, то нас там будет как минимум двое.

— Трое, — хриплый голос Брока раздался из-за спины.

Лихо развернувшись, я повисла на шее своего любимого. И совсем не удивилась, когда Лир заключил нас с Броком в свои объятия. И мы так и остались стоять.

— Мы здорово поволновались, — проникновенно сказал Лир Броку. — Ты уж пожалей нас. Или не нас, а Тиль.

— Уже пожалел, — серьезно ответил Брок. — Это было мое последнее задание. Теперь я пенсионер.

— А как пенсия? — заинтересовалась я.

— Если лет десять не будем снимать с карты, то можно приобрести небольшой остров, — расхохотался Брок и отпустил меня.

Лир разжал руки и отвернулся, чтобы мы не увидели его слез. Конечно, это не удалось скрыть. Но ни Брок, ни я не собирались ковырять кровящие раны. У Лира глаза уже несколько дней на мокром месте, так что не стоит его слезы приписывать исключительно возвращению Ламертана.

— И кого ты собираешься вызвать нам на замену? — подала голос Киара.

— А никого, — широко улыбнулась я. — У меня свои взгляды на правильное оформление.

Мы с Лиром стояли на входе и встречали гостей. С тщательно дозированной горечью, мы сообщали, что на выставке нет лишних людей. Что великий Алеззи не любил толпу и чтобы почтить его память мы отказались даже от персонала.

— Мы должны отдать дань его памяти, — низким голосом говорил Лир.

— Это самое меньшее, что мы можем для него сделать, - вторила ему я.

Гости ходили между стендов, рассматривали фото и негромко переговаривались. Это была беспрецедентная выставка — выставка внутри рабочих помещений модного фотоагентства. А в самом конце были выставлены последние работы Алеззи, та самая фотосессия. С которой началось мое счастье и его смерть. И я не могу сказать, что смогла бы хоть что-то изменить. Увы, никто другой не мог выполнить эту работу. Алеззи был королем фотовспышки и только он мог качнуть маятник общественного мнения. Пусть ты будешь счастлив в своем новом рождении, мой славный друг.

Брок, узнав про Лайру, послал Вику поздравительную смс и скинул несколько адресов. Когда я спросила, что там, мой любимый загадочно усмехнулся и ушел к Лиру — того атаковало сразу несколько пираний. Эти хищницы видели, что фотограф несколько не в себе и пытались выцарапать из него хоть немного грязи. Но наш Лир был эффектен и эффективен. Выслушав все грязные инсинуации, он широко улыбнулся и коротко, неполиткорректно послал журналисток на… На самую короткую и емкую вербальную форму мужского детородного органа.

А я, поковырявшись в сети, узнала, что у Брока крайне сомнительное чувство юмора. Он послал Вику адреса двух травников, специализирующихся на составлении успокоительных сборов.

Выставка закончилась, я позировала рядом с Лиром и пыталась улыбаться. Вот только мне все это время казалось, что я повернусь, а там Алеззи. Что это его рука лежит на моей талии, что это именно он пихает мне бокал и передает слово. Лир был удивительно похож на своего кумира. И при этом он был собой. Он был моим дорогим другом, и я уверена, что по дороге жизни мы все пойдем вместе. Вик и Лайра, Брок и я, Лир и его фотокамера. Мне почему-то упорно кажется, что он вряд ли найдет свою половинку.

Когда зал покинул последний гость, мы не стали прибирать. Оставили все как есть и вышли сами. Брок остался включать сигнализацию и закрывать двери, а нам велел спускаться в суизи.

Лир был слишком бледен. Сев на заднее сиденье, он откинул голову на подголовник и прикрыл глаза, явно пытаясь удержать слезы.

«Брок не обидится», — решила я и устроилась рядом с фотографом. Вытащив из клатча плоскую флягу я открутила крышку и протянула Лиру:

— Сделай глоток.

Он, удивленно посмотрев на меня, перехватил емкость и, отпив, с трудом удержал кашель.

— Ядерная смесь.

— А то, — хмыкнула я и щедро отпила. — Что? «Не люблю» — не значит «не пью». Сегодня очень тяжелый день, небольшой допинг не будет лишним.

Однако дальше было проще. Мы заехали в цветочный, набрали всего и разного — Алеззи любил цветы. Затем кладбище. Могила завалена свежими цветами и свечными огарками, неподалеку слоняются фанаты с красными зареванными глазами. Нам никто не сказал ни единого слова. Положив цветы, мы с Броком отошли, позволив Лиру немного постоять в одиночестве.

Вернувшись в машину, фотограф от души приложился к фляге и негромко сказал:

— Он учил меня снимать.

— Я догадалась, — тихо ответила я.

— Хорошо, — кивнул Лир.

Новым скульптурным ансамблем оказались мы с Алеззи. Вот так я вляпалась в историю. Они восстановили один из кадров фотосессии «Поправка двадцать девять. Истинное счастье». Даже чуть больше, потому что напротив меня стоял Алеззи. В его руках была камера, а сам он был очень расслаблен. Мы с Лиром переглянулись и фыркнули — такого дебильно-умильного лица у него не было никогда. Маэстро всегда был в движении, ни единой спокойной минутки. Он горел, спешил жить и подгонял других. А не вот это вот.

— Как смогли, — вздохнул Лир. — Хочу домой.

Брок приобнял нас обоих за плечи и увел к машине. А потом мы все оказались дома. Как ни странно, но Лир не протестовал, когда мы заехали в магазин, а потом завалились в нашу с Броком квартиру. Дом там, где семья. Значит, у нас очень много домов.

Мы пили коньяк, смотрели фотографии, вспоминали разные истории. То Лир, то я начинали заливаться слезами, а Брок терпеливо нас успокаивал. И даже иногда рассказывал о своем опыте общения с Алеззи. Сугубо положительном. Хороший был вечер, хоть я и не помню подробностей. Мы закрыли эту жизненную страницу. Душа еще будет болеть, но все долги отданы.

 

Эпилог

Прошел год. За это время Лайре удалось приучить меня к деловым костюмам, а Лиру к драным джинсам, кроссовкам и путешествиям по секторам. Брок только посмеивался и всегда был готов сорваться в путешествие. Свой самый главный вопрос — продлевать или нет защиту от нежелательной беременности я решить не смогла. Точнее, смогла — продлила. В конце концов мы молоды, у нас только-только все началось. Нужно вначале хоть немного насытиться друг другом, иначе ребенку может не хватить внимания родителей.

Не то чтобы я хочу покритиковать молодых родителей в лице Лайры и Вика, но они действительно слишком поспешили. Подруга моя оказалась «немолочная», что нехарактерно для оборотней. Поэтому с тех пор, как малышка начала держать головку, она попеременно гостит у Лира и у нас с Броком. А родители, поймавшие вторую молодость, куролесят по курортам. На день-два, не больше. Но два-три раза в месяц. В общем, я не хочу потом вспоминать бездарно потраченные годы, все же ребенку только один раз бывает год, два, три и все такое прочее. В конце концов, есть у меня ощущение, что маленькая Тина впервые пойдет при нас с Броком. Потому что когда ее оставляют с Лиром, он переселяется к нам. У нас в такие моменты вообще очень весело становится, потому что мы сами в такие моменты переезжаем к моей маме. Она ворчит, ругается, но всегда принимает. А когда мы решили быть взрослыми, ответственными и порядочными, то есть не сбегать к маме, очень обиделась. Так что семья у нас теперь огромная.

А самое главное, что у моей сестренки теперь есть имя. Лана. Она, правда, называет себя Лала, но это пока что. По большому счету, она всех так называет, только с разными интонациями.

Кстати, сегодня мы опять собрались большой семьей. И ждем к обеду загулявших родителей. Они отмечали какую-то совершенно безумную дату «полгода серым занавескам» и выбрали для этого теплые острова. Так что нас в мамином доме много: я, Брок, Лир, маленькая Тина, чуть более старшая Лана и сама мама. А еще крупный, молодой, беспородный кобель по кличке Бучик, морская свинка, ручная ящерица Гарри (Лир завел) и огромный попугай. Попугая купил Вик, для дочери. Он тогда вообще весь магазин скупил, не постеснялся. До некоторых вещей Тине еще расти и расти, а некоторые вызывают оторопь — одну из подсобок модного фотоагентства занимает младенческая барокамера. Как, где, зачем, почему — неизвестно.

— Тиль, ты не сгоришь? — ко мне на крышу поднялся Брок.

— М-м-м, не-ет. А ты не прихватил лимонад? — я потянулась и повернулась к нему.

— Я же знал куда и к кому шел, — он протянул мне стеклянную бутылку. — Тина спит, а Лана выдернула три пера из хвоста попугая.

— Опять Вик будет вздыхать, — хмыкнула я.

— Зато Лирова ящерица жива, — в тон мне ответил Брок.

Я, щурясь, смотрела на него. Такого большого, такого моего и никак не могла поверить, что мы уже год вместе. Что дом построен, что за время ремонта мы поссорились всего лишь одиннадцать раз. Что нас никто не убил, в конце концов. Все же сенатор Адвизор погиб при очень «говорящих» обстоятельствах — съел пиццу с морепродуктами и острый кусочек панциря какой-то морской гадости распорол ему пищевод. Помощь не была оказана вовремя и теперь есть еще одна могила, на которой не увядают цветы. Хотя временами мне кажется, что это работа Лира. После смерти Адвизора фотограф стал куда спокойней, ушла крошечная морщинка между бровей. Да и хандрить он стал реже. Но с другой стороны, даже если это и так, что ж, я достаточно испорченная дрянь, чтобы продолжать любить Лира. Он наш друг, нежданный, но очень дорогой.

— О чем ты так сосредоточенно думаешь? — спросил Брок.

— Завтра к врачу, продлю еще на год своё искусственное бесплодие, — я в упор посмотрела на любимого. А тот кивнул:

— Правильно. Я бы не хотел стать таким же безответственным отцом, как наш Вик.

— Просто у него есть мы.

— Верно. Но представь, какого было бы твоей маме со своей дочерью, с дочерью Вика и со своим внуком.

Содрогнувшись, я покачала головой:

— Она бы взвыла. И кого-нибудь побила.

— Именно. Поэтому, когда возвращаются наши заблудшие души, мы с тобой уезжаем на остров.

— Какой?

— Наш. Я же говорил тебе о своей пенсии.

Я нахмурилась и села:

— И про десять лет копить ты тоже говорил.

— Сделали перерасчет. У меня было достаточно высокооплачиваемых, секретных миссий. Я сделал заказ на провиант, у нас впереди месяц без интернета, связи и вообще каких-либо призраков цивилизации. Яркое небо, нежное море, жгучее солнце.

А у меня в голове сам собой начал разворачиваться список того, что нужно взять с собой. Крема, одежду, фотоаппарат — мы все еще подстегиваем популярность журнала нашей семейной хроникой. Хотя это уже почти не требуется.

— Идем вниз? — спросил Брок. — Ты уже равномерно малиновая.

— М, это быстро пройдет.

Внизу мама быстро всех расставила по местам. Мужчины пошли на улицу, один присматривать за детьми — спящей Тиной и активной Ланой, второй чинить качельки. Увы, даже став довольно обеспеченной дамой, мама не поменяла своего мнения. Если в семье есть мужчины, то руки должны расти из правильного места. Если они растут из неправильного — оторвать и переставить. И спорить было бесполезно. Так что теперь Лир владелец нескольких странноватых для фотографа навыков — он умеет насаживать на черенок лопату, точить лопату и даже класть кирпич. Последнее у него правда получается настолько креативно, что мама перестала его этому учить.

Так вот, когда работу получили мальчики, мы с мамой отправились домучивать обед. И так заболтались, что когда Вик и Лайра ввалились в дом, у нас стол был готов только на половину. Впрочем, как всегда.

—      У нас такие новости! — Лайра вытаращила глаза, —ты умрешь, Тиль.

—      Боже, дай мне жить, — шутливо ужаснулась я.

—      За стол, — скомандовала мама. — Брок, Лир принесите детский стульчик и вкатите Тинину коляску в гостиную. За обедом должна собираться вся семья.

В общем, вначале мы воздали должное наваристому супу, потом смолотили печеную курицу, пирожки — семья почти полностью состоит из оборотней, хоть и нечистокровных, так что едим мы много. А наша маленькая человеческая часть отличается нечеловеческим аппетитом. Так что вначале была еда. И только потом, за ароматным чаем, наша гулящая чета начала рассказ.

—      Мы встретили на островах Штерна, с матушкой. Матушка выглядела очень бледно, — сверкая глазами начала рассказывать Лайра. — Что было весьма странно, вы все знаете, как быстро загорают оборотни.

—      А после, на одном мелком, но важном светском мероприятии мы встретили господина и госпожу Штерн, — Вик поиграл бровями. — От этой самки в ужасе скулит мой гипотетический зверь.

—      В смысле, госпожа Штерн — не мать, а жена? — уточнила я.

—      Да-а, — протянула счастливая до неприличия Лайра. — Сильная, как я не знаю кто. Готова поспорить, что она из тех самок, у которых не бывает пары. Ты же знаешь, что ради потомства самец должен быть сильнее. Так что поправка двадцать девять улучшила жизнь не только полукровкам и квартам.

—      А Штерн получил то, что заслужил, — довольно улыбнулся Вик. — Я потом навел справки. Госпожа Штерн, сорока девяти лет от роду, достаточно обеспеченная особа. Служила в армии, сейчас является заводчиком псов редкой, бойцовой породы — леорнидов.

—      Они же крупнее любого оборотня, — поразилась я. — Дикие, свирепые, единственные, кого нельзя подчинить с помощью альфа-силы.

—      Ты понимаешь, да, на ком женился Штерн? — захохотала Лайра. — А все почему? А все потому что дорогая Алиса Штерн, в девичестве Морган, вовремя узнала, от кого отказалась пара. И успела застолбить кобелька первой. Теперь в доме Штернов тишь и благодать. Все ходят по струнке и гадят по команде.

Вик допил чай и честно сказал:

—      Я когда впервые увидел Алису Морган, а это было пять лет назад, сам чуть не обгадился.

Рассмеявшись, мы все вместе убрали со стола и вытащили карты. Пока дети спят можно и нужно немного поиграть. Заодно мы с Броком предупредили всех, что нас не будет целый месяц.

—      Вы тоже решили завести ребенка? — с намеком спросила Лайра.

—      Нет, я еще на год продлеваю свое бесплодие.

Мама демонстративно душераздирающе вздохнула, но ничего не сказала. Это наша с Броком жизнь и проживем мы ее очень счастливо. И очень по своему.

КОНЕЦ