Не хотелось признаваться, но слова Ордвича легли на удобренную почву. Я не хотела искать убийцу, но я хотела быть в курсе расследования. И Брок меня в этом поддерживал.
— Я должен знать, когда мне нанесут очередной визит, — кривился Ламертан и пододвигал мне чашку с какао.
В сети умело нагнетали обстановку. Всплыли все случаи домашнего насилия между истинными парами оборотней и между человеческими любовными парами, а так же сравнивали меру наказания: в первом случае — никакого наказания, во втором — от административной ответственности и выше.
Я отвлеклась от чтения новостей и нашла взглядом Брока. Он, почувствовав мой взгляд, отложил книгу.
— Сеть полна гадостей, — я вздохнула, — зря они так. Конечно, истинность не имеет никакого отношения к разрекламированной сказке. Но и так… тоже не правильно. У оборотней, как и у людей, бывает всякое.
— Власть, Тиль. Передел власти всегда сопровождается грязью.
Покивав, я перешла на сайт модного журнала. Но и там муссировалась та же тема — смерть Алеззи от лап оборотня и так далее.
— Они балансируют на самой грани, — проворчала я себе под нос.
Отложив смартфон, я вышла на кухню. Вылила себе остатки остывшего кофе и встала у окна. Вечер. Город утопает в серебре и синеве голограмм. Редкие желтые пятна — остатки старых фонарей — радуют глаз. Люди суетятся, торопятся куда-то. Хотя как, куда-то? Кто-то домой, к семье, а кто-то из дома, от постылых людей, которых надо бы любить, да не хочется.
— Не грусти, Тиль, — Брок встал за моей спиной.
А я… я позволила себе неслыханную роскошь — отклониться немного назад. Не прижаться лопатками к его мощной груди, но ощутить ровный жар тела. Укутаться в его тепло как в самый теплый плед. И сильнее стиснуть пальцы на крепкой керамике. Не смей мечтать. Не сбудется. Только не у тебя. Ты обречена продавать себя, пока есть спрос. А после уйти в небытие.
«Зато у меня есть сестра. И уж я-то прослежу, чтобы мелкую не коснулась никакая дрянь».
— Ты либо пей, либо выливай. Холодный кофе — гадость.
«Его варил ты», — хотелось сказать мне.
— Ты прав, — я отошла от Брока и медленно вылила кофе в раковину. То же самое нужно сделать и с неуместными чувствами. И я смогу. Определенно.
До самого вечера мы прятались друг от друга. Хотя нет. Не так. Я пряталась от него за смартфоном, а Брок в принципе занимался своими делами. Для него не произошло ничего особенного.
На ужин мы заказали суши. А меня немного отпустило. Право слово, будто я впервые в жизни встречаю привлекательного мужчину. Поболит и пройдет. А пока можно отнять у него последний ролл с креветкой.
— Эй, я его хотел съесть, — шутливо возмутился Брок.
— Ну, я могу пообещать тебе, — прищурилась я, — что в следующий раз…
Я понизила голос, а он подался вперед.
— В следующий раз не дам тебе его даже пробовать! Чтобы не расстраивать.
— Язва, — добродушно фыркнул Ламертан.
Ну, может быть. Зато острые запеченные мини-роллы я полностью оставила ему. И не только потому что они мне не нравятся.
— Что будем делать? Прятаться незнамо от кого? Ждать, пока нам опять навяжут Штерна и Ордвича? — я покусала палочки и отложила их в сторону. А то увлекусь и изгрызу их.
Ламертан спокойно доел острые роллы, убрал палочки и потянулся. Я отчетливо уловила многозначительное похрустывание.
— Если мы в это влезем, — задумчиво произнес он, — то отойти в сторону не удастся.
— Я сойду с ума. Дело не в словах Ордвича. Мне достаточно хорошо известен… был известен характер Алеззи. Он бы не захотел, чтобы я за него мстила. Мертвому уже не помочь. Но я сама хочу в этом разобраться. Кто послал ко мне оборотня? Зачем? Только напугать или убить?
— Значит, завтра сменим место жительства, — подытожил Брок. И, предвосхищая мой вопрос, — я и сам собирался влезть в это все поглубже. Просто считал, что ты уедешь со Штерном.
— Я никогда не вернусь к нему. Если уберут поправку. А если нет… Буду думать. Буду протестовать всеми доступными мне методами.
Он ничего не стал спрашивать. Просто встал, собрал опустевшие контейнеры и унес. Обратно вернулся с двумя чашками. Нос подсказал мне, что внутри крепкий черный чай с сахаром и земляникой.
— Давай-ка попьем чайку, успокоимся. Ты посмотришь свой сериал, а я подумаю. Ты готова к громким, провокационным заявлениям?
— Если я в кои-то веки буду строго и скромно одета, то почему бы и нет? — неуклюже пошутила я.
— Ты в любой одежде красива, — отмахнулся Ламертан, включил мне мультики и уткнулся в планшет.
А я осторожно привалилась к его боку, попивала чаек и, прижмуриваясь, смотрела привычный, выученный наизусть мульт.
И уже позже, сквозь сон я услышала ворчание, почувствовала, как из рук Брок забирает чашку и накрывает меня одеялом.
На завтрак мне достался сладкий чай, сгоревший тост и сухие, отрывистые команды Ламертана. Я никогда не видела его таким — суровым, властным и сосредоточенным.
— Из подъезда выйдем не таясь. Твоя задача — расписать какой-нибудь магазин. Например, «лавку пряностей Эльдара». Она как раз по пути до нашего нового убежища.
Под глазами у Брока пролегли тени.
— Хорошо. Ты спал?
— Да, немного. Хорош бы из меня был защитник, если глаза с трудом открывались бы, — усмехнулся Брок и залпом допил свой черный, густой, как смола, кофе.
Пока мы спускались — мне удалось затолкать в сумочку смену белья — я восторженно расписывала, какой прекрасный белый перец можно купить у Эльдара.
— И если в равных пропорциях его смешать с красным и зеленым перцем, добавить капельку масла, разогреть, добавить немного сливочного масла, а потом…
А что потом никто не узнал — за нами закрылась дверца машины.
— Что за огненная смесь должна получиться? — с интересом спросил Брок.
— Сама не представляю, — честно ответила я. — Было сложно вспомнить какой-нибудь реальный рецепт.
Ламертан посмеялся и вывернул руль вправо. Притормозил, открыл окно для оплаты магистрали. Я тут же завела свою шарманку про благородство белого перца.
— Хватит, хватит. А то я больше никогда не захочу ничего острого, — проворчал Брок. — У нас план простой — в моей старой берлоге хорошие гаджеты. Взломаем хранилище Особого Отдела и посмотрим отчет патологоанатома.
— У Алеззи была камера над дверью, — припомнила я. — Он ненавидел технику, у него даже вместо кофеварки была джезва. Единственное исключение — пылесосы, подметать он не любил ещё больше. Вику удалось настоять на том, чтобы камеры… Хотя, ты наверное знаешь.
— Знаю, — кивнул Брок. — Видео изъяли. Я пытался затребовать копии, но мне отказали.
— Ты ведь уже не офицер?
— Но друзья остались, — он не смотрел на меня. — Не думал, что это может стать проблемой. Боюсь, что все несколько сложнее, чем кажется на первый взгляд.
— То есть отмена поправки номер двадцать девять для тебя «не слишком серьезно»?
— Штерна прячут от общественности, — Брок крепче сжал пальцы на руле, — и вместе с тем потащили на интервью. Если я прав, то после интервью он долго не проживет.
— А если не прав?
— А если не прав, то скоро все закончится, — усмехнулся Ламертан.
Я сбросила туфли и подтянула колени к груди. Обычно Брок не позволял таких фортелей в машине, но сегодня ничего мне не сказал.
— Значит, мы в центре политических игрищ? Чуточку больших, чем казалось?
А еще меня беспокоила грядущая смерть Штерна. У меня было достаточно причин, чтобы пожелать ему и импотенцию, и вечный почесун, и даже облысение. Но смерть… Смерти он не заслужил. По крайней мере, я не желаю ему такого конца: сдохнуть на потеху толпе.
Брок припарковал суизи у магазина пряностей. Войдя внутрь, мы вышли через вторую дверь, немного поплутали среди одинакового вида домов и в итоге спустились в подвал. Я, честно говоря, успела представить себе трубы, лужи и крыс. Так оно поначалу и было. Но за мощной дверью скрывалась вполне уютная берлога, как назвал её Брок: квартира-студия, напичканная техникой, половина из которой мне и близко была непонятна.
— Добро пожаловать. Осмотрись. Здесь есть кофеварка и электрический чайник. Вроде был холодильник, - Ламертан улыбнулся. — Но я не уверен.
Сам он уселся в громоздкое кресло и принялся что-то набивать на клавиатуре. Мне же не оставалось ничего иного, кроме как вступить на путь эмпирического познания. Я обязательно разберусь кто тут кофеварка, а кто чайник.
Я обошла квартиру по всему периметру и нашла уютный угловой диван, кофейный столик, секретер и несколько малопонятных вещиц. Но и искомыми предметами они быть не могли. Это просто вызов! А я рада принять его, хоть какое-то развлечение!
Через пятнадцать минут я была уже не так оптимистично настроена. Обойдя квартиру по кругу в пятый раз и несколько раз заглянув в санузел я поняла: что-то нечисто. Либо дура я, либо Брок чего-то не учел.
— Сдаюсь, — сев рядом с ним произнесла я. И, заметив, что реакции нет, пихнула его локтем.
— А? — он посмотрел на меня расфокусированным взглядом. — Что?
— Чай, кофе — где?
Он выбил что-то в командной строке ноутбука, и из гладкой стены выехала кофеварка. Которая сразу же зашипела, выдавая горячий кофе.
— Убила бы, — нежно произнесла я, но Ламертан был слишком занят.
Бывают такие моменты, когда я благодарна всем своим предкам за капелюшку оборотнической крови. Отставив нетронутую чашку в сторону, я вернулась к Броку и спросила:
— А сколько времени квартира стояла пустой?
— Лет семь, — отмахнулся Ламертан. — А что?
— Ничего, просто кофе подорожал, — я припомнила популярную шутку из сети.
Ламертан отвлекся от экрана и вопросительно на меня посмотрел:
— В смысле?
— В смысле с плесенью, пылью и, может быть, разумными микроорганизмами, — рассмеялась я. — Подозреваю, если здесь были продукты, то и они погибли.
— Здесь консервы. Вон в той тумбе.
Он прямо указал на секретер. Я посмотрела на Брока, затем на секретер, затем опять на Брока и напомнила себе, что мужчина не обязан отличать тумбу от секретера. Хотя, конечно, очень странно их путать. Разные ж.
В общем, в «той тумбе» действительно оказались консервы. И все время, что Ламертан добывал нам сведения, я провела сортировкой припасов. Всего получилось три кучки: просрочено, очень просрочено, вот-вот просрочится. Последнего было мало. Но мы ведь все равно выйдем наружу. Вот и прикупим еды.
— Вот и все. А ты чего все вытащила?
— Вот это умерло, вот это умерло и представляет опасность для жизни, а вот это наш провиант на сегодня.
Ламертан потер подбородок:
— Как-то я это упустил из виду.
— Зато, я смотрю, гаджеты обновлены, — я выразительно покосилась на мощный ноутбук.
— Разбираешься?
— Нет, снималась для рекламы.
— Ясно.
Дальнейшие действия Брока заставили меня поежиться. Этот ужасный человек отпил гадкий, плесневелый кофе, хмыкнул, вытащил сахарницу и щедро подсластил противную жидкость.
— Ничего, выпить можно. У меня есть зависимость: когда работаю с документами, надо что-то пить. Кофе или чай. Хоть воду, — пояснил Ламертан.
— А все? Ты уже скачал?
— Скачал — не то слово, но да.
— Показывай!
Увы, отчет патологоанатома оказался мне не по зубам. Буквы-то знакомые, а вот термины… Поэтому я просто прижалась к сильному, горячему плечу Брока и бессмысленно таращилась на матовый экран его планшета.
Ламертан же то и дело комментировал:
— Интересно.
— Как я и думал.
— Ты только посмотри, какой бред!
Я же хмыкала, угукала, поддакивала и даже умудрялась время от времени вставлять:
— Ай-яй, что творится.
В итоге Брок повернулся ко мне и сочувственно спросил:
— Совсем ничего не понимаешь?
— Совсем, — вздохнула я.
— Тогда посиди тихонько, я закончу и все поясню.
Кивнув, я свернулась калачиком на диване и прикрыла глаза. Если бы я была полноценным оборотнем, то превратилась бы. Тепло, тихо, уютно. И надежный человек рядом. А разве волчице нужно что-то еще?
В итоге меня сморил сон. Сколько я проспала — не знаю. Да и не снилось мне ничего. А вот проснуться повезло под потрясенный мат Брока. Испугавшись, я шарахнулась в сторону и свалилась с дивана. Мой хвост! Как больно! …Что?!
— Тихо. Ты меня понимаешь? Кивни.
Кивнуть удалось не сразу. Дернулась лапа, потом хвост. Потом нестерпимо зачесалась спина.
— Нет, ты не волчица.
Из моего горла вырвался скулеж.
— Ну прости, я не любитель врать. Знаешь, ты похожа на волка и собаку одновременно.
Мне стало страшно. Если поначалу казалось, что все происходящее лишь сон, то каждое слово Ламертана забивало гвоздь в мой гроб. Почему? О, все очень просто: кварты могли превращаться в зверей. Ровно один раз, как говорили учёные. Либо человек, либо зверь. Рождаясь людьми, мы проживали жизнь как люди. И только когда все становилось совсем плохо, только тогда мы могли перетечь в звериную форму. Но почему сейчас?!
— Не скули, не скули. Все будет хорошо.
Мне хотелось ему напомнить, что он, вообще-то, не любит лгать. Но из измененного горла вырвался лишь вой.
— Цыц! Тиль, посмотри на меня, посмотри. Ты понимаешь меня? Были, были полукровки способные к обороту.
«Полукровки! А я оборотень только на четверть!» — Но сказать это я не могла. Только свернуться в калачик и укрыть нос хвостом. Надо привыкать к новой, животной форме. Глядишь, найду себе волка. Или пса. Или… Я хочу сдохнуть.
— Я сейчас перед тобой поставлю книгу, — серьезно произнес Ламертан, — постарайся её прочесть, хорошо? Твоему разуму нельзя забывать, что он принадлежит человеческой женщине, а не… не зверю.
«Книгой» оказалась техническая документация к одному из приборов. Плюхнув морду на лапы, я скользила взглядом по мелким строчкам и успокаивалась. Во-первых, я по-прежнему могу читать, во-вторых, я по-прежнему ничего не понимаю в технической документации. Но самое главное, мое зрение не изменилось. Ученые утверждают, что у животных иное зрение. Оборотни твердят, что в обоих обликах видят одинаково. Собаки, как и волки — молчат. Так что пока ученые сошлись во мнении, что оборотень не животное.
— Да, она превратилась. Спонтанно. Тиль, Тиль, ты засыпала прежде чем превратиться?
Я приподнялась и несколько раз кивнула.
— Да, засыпала. Это хорошо? Хорошо. Да. Читает. Тиль, ты понимаешь, что там написано? Понимает. Да, буду ждать, хорошо. Да, закажу ошейник и все прочее, я понял, понял. Выдать ее за собаку, да.
Он откинул в сторону смартфон и присел рядом со мной.
— Я звонил своей давней знакомой, уж прости, имени ее не назову. Однажды она столкнулась с такой же бедой и смогла стать человеком. А вот становиться объектом исследования ей не захотелось. Она поможет.
Слова Ламертана проходили мимо моего сознания. Не вслушиваясь в чувственный баритон, я жадно вдыхала ни с чем не сравнимый аромат. У него не было названия. Кто-то может сказать, мой избранник пахнет кофе и ванилью. Нет. Так я сказать не могла.
Брок Ламертан пах так, как должен пахнуть мой единственный. Моя пара. Но… но ведь моей парой является Эверард Штерн? А Брок — не оборотень, а человек.
Он встал и я, как привязанная, пошла следом.
— Хочешь со мной посидеть? Давай. Только не забывай читать.
Боднув его в бок, я удобно устроилась и положила голову ему на бедро. Значит, Брок Ламертан моя пара. Что ж, осталось понять, чем меня нюхал Штерн и почему я ему поверила?
«А почему не поверить? Он вскружил мне голову, рассказал о нашей истинности и о том, что самка всегда истинность чувствует меньше, чем самец. Кто бы не поверил? Ведь все так говорят. Другое дело, когда прошла влюбленность, остался только страх. Но я даже не подумала включить голову».
Заворчав, я тяжело вздохнула. И тут же вздохнула еще раз. У меня вообще теперь не особо богатый спектр выражения эмоций.
— Перевернуть страничку? Сейчас. Ты так ко мне принюхиваешься, Тиль. Клянусь, я очень чистый.
Оказывается волко-собаки умеют смеяться.
— Если это смех, то я рад. Мы прорвемся, Тиль. Я не дам тебе раствориться в глубинах звериного разума, — тихо сказал Брок. — Только не тебе. Смотри, кстати, какие я тебе аксесуары заказал. Уже завтра утром будут здесь.
И когда он, закончив свои дела, направился к постели, я потрусила за ним. Есть в зверином облике свои плюсы — можно прижаться к сильному, мужскому телу и сделать вид, что так и надо.
— Спокойной ночи, Тиль.
В ответ у меня вырвалось что-то вроде «уау». Тяжелая ладонь Брока нашла пристанище на моей холке, и я уплыла в спокойный, безмятежный сон. А вдруг утром я проснусь человеком?
Не вдруг. Пора бы уже привыкнуть, что моя жизнь «вдруг» преподносит только неприятности, а все прочее приходится зарабатывать долгим и тяжким трудом. Тот, кто считает, что фотографироваться не тяжкий труд, просто не пробовал сидеть под пышущими жаром лампами, софтбоксами и прочими пыточными аксессуарами.
Сквозь сон я отметила визит курьера с прибамбасами для меня и уплыла обратно в дремоту. Раз человеком не стала, значит и вставать не обязана.
Сильная рука схватила меня за заднюю лапу и потащила из-под одеяла.
— Просыпайся, Тиль. Идем чистить зубы. И не смотри на меня как на идиота, — усмехнулся Ламертан, — та самая знакомая написала — вести себя так, будто ты человек. Так что вперед, шевели шерстью!
Вкус зубной пасты мне не нравился никогда. Слишком насыщенный, слишком ментоловый. Но та же паста, только на звериную пасть — и вовсе смертоубийство.
— Не вертись, Тиль. Нет, не вытирайся об меня! Ладно, хорошо, эта футболка мне никогда не нравилась.
«Мне нравятся все твои футболки», — мысленно вздохнула я.
— Тиль? Мне показалось, или ты... — Брок как-то неуверенно пожал плечами, — или тебе нравятся мои футболки?
«Показалось», — я максимально старательно подумала эту мысль. И Ламертан широко улыбнулся:
— Ясно, ну, показалось, так показалось. Тиль, ты хоть понимаешь, что это значит?
«Магия?»
— Нет, скрытые резервы твоего организма. Понять бы еще, с чего вдруг это произошло.
Кто-то затрезвонил во входную дверь.
— Тиль, ты — собака, поняла? — Ламертан выразительно посмотрел мне в глаза. — Оборотень тебя за своего не опознает, по крайней мере, знакомую не опознал никто.
Я торжественно кивнула, еще оттерлась мордой об футболку Брока и соскочила с табуретки. Что делают собаки, когда в дверь кто-то ломится? Правильно, идут посмотреть, кто там такой наглый.
И вчера, и сегодня утром я чуть ли не плакала из-за своей излишней «шерстистости». Но опознав за дверью Штерна, порадовалась. И удивилась. Его запах — сто процентов его — был... отвратительным. Омерзительная вонь, от которой хотелось чихать. Клянусь, будь я человеком, у меня бы глаза заслезились! Хотя, будь я человеком, ничего бы почуять не удалось.
— Доброе утро. Где Ордвича потерял? Много наболтал? — Ламертан пустил Штерна в квартиру. — Спрашивать, как ты меня нашел, не буду.
— Почему? — Эверард жадно принюхивался и обшаривал взглядом маленькую квартирку.
— Потому что камеры зафиксировали волка, и мне на смартфон упала смска. По запаху шел? Отличный навык.
— Где Тиль?
— В безопасном месте, — спокойно ответил Ламертан. — У меня есть друзья, способные ее защитить.
— Я сам способен защитить свою женщину. Твою псину тошнит?
А я просто пыталась откашляться. Густой запах забивался в ноздри и мешал нормально дышать.
— Иди на подоконник, девочка, — Ламертан пригладил мою распушившуюся шерсть. — Ты же любишь там сидеть.
Люблю, очень люблю. Но я еще не настолько освоилась со своим новым телом, чтобы с первого раза так высоко прыгнуть.
Уложив морду на подоконник я тоненько заскулила.
— Вот ленивица, — рассмеялся Брок и, подойдя, легко поднял меня на подоконник. — Как прошло твое интервью?
— Пустили газ. Журналист в больнице, я — в бегах. Мы должны съездить за Тиль. Она должна быть рядом, Ламертан. Разделяться — глупо.
— Глупо — подставлять беззащитную девушку, — покачал головой Брок.
Штерн зарычал и в два шага подошел к Броку.
— Послушай, человек, эта самка — моя. И только я решаю, что и как с ней делать.
— Тогда ищи ее сам, — пожал плечами нисколько не впечатленный Ламертан. — Может быть найдешь. Может быть даже до вступления в силу нового закона. Ты же из-за этого психуешь? Не успел ее привязать к себе? Кабальный брачный контракт или еще что-то столь же благородное. Любовь у оборотней уже не в моде, верно?
Я напряглась. Если Штерн попробует обратиться — передавлю ему глотку. Первые десять секунд после оборота решают исход боя.
— Я смотрю, псина у тебя на оборотней натаскана, — усмехнулся Эверард. — Я знаю твою тайну, Ламертан. Знаю. И сочувствую.
— Я тебе тоже сочувствую, — отзеркалил его усмешку Брок, — упустить такую женщину, как Тиль... На ее фоне все остальные кажутся лишь бледным подобием.
Заворчав, я прикрыла лапой морду. Меня всегда дико раздражали эти мужские похвальбушки-подстебушки. Что в фильмах, что в жизни, когда мужики меряются пиписьками остальным становится неловко.
Хотя приятно. Очень. Конечно все вокруг бледные подобия, меня же профессионалы красят и наряжают.
Выяснив, кто круче — я этого, кстати, не поняла — мужчины начали собираться на квартиру Алеззи. То, что жилье моего друга было опечатано, никого не волновало.
— Жаль, что мне не удастся трансформироваться, — с оттенком сожаления и стыда произнес Штерн. — У тебя псина хорошо дрессирована?
— Девочка все понимает, — обтекаемо отозвался Брок. — На тебя ошейник нацепили?
— Хочешь позлорадствовать?
— Не особо, — Ламертан пожал плечами, — вы, оборотни, мало превращаетесь в повседневной жизни. Откуда такие страдания?
— Раньше я мог, но не хотел. Теперь, даже если захочу — не смогу, — процедил Эверард.
— Человеку не понять, — подытожил Ламертан. — Девочка, нам с тобой придется надеть намордник.
Уныло вздохнув, я спрыгнула на пол и медленно подошла к Броку. Он потрепал меня по холке и, подойдя к шкафу, вытащил шлейку с намордником, и я покорно позволила себя «заковать».
— Сядем в машину — сниму, — пообещал Брок. — Штерн, ты на заднее сиденье. Девочка всегда сидит впереди. Оборотень ничего не ответил. То ли ему было все равно, то ли он и сам хотел сесть назад.
— Поедем дальней дорогой, — бросил Ламертан. — Подальше от камер. Ты бы морду-то прикрыл.
— Я Ти-спреем обработал.
Брок кивнул, а я начала скрести лапой по сиденью. Что такой Ти-спрей? Ламертан, хэй, ну ты же знаешь, что я заперта в теле собаки!
— Странно, откуда у тебя секретная военная разработка? — спросил Ламертан.
— Откуда надо, — усмехнулся Эверард. — У тебя у самого логово напичкано не самыми распространенными образцами.
— Со мной как раз понятно, я где «надо» работал, — отозвался Ламертан. — А вот откуда у тебя спрей-обманка
— вопрос. Многие бы хотели, чтобы камера фиксировала не реальные, а искаженные черты лица.
Я благодарно ткнулась носом в бок Ламертана. Машина немного вильнула.
— Тише, Девочка, тише, — проворчал Брок.
— Твоя псина нас убьет, — зло выдохнул Штерн.
Бросив на него недобрый взгляд, я свернулась в компактный комок и укрыла морду хвостом. Ну не рассчитала, не подумала, что теперь? Обошлось же.
На самом деле было и стыдно, и страшно. Вот только Штерн априори не имеет права на мнение. Мне сложно разобраться, но я отчего-то стала ненавидеть его с какой-то безумной, почти звериной силой.
— Выгружаемся, — громко произнес Брок. —Девочка, просыпайся.
Я выскочила наружу и «познакомилась» с дивным ощущением разъезжающихся по грязи лап. Но плюхнуться на пузо мне не дал Ламертан, он успел подхватить меня и вынести на сухой участок.
— Твоя псина чем-то похожа на оборотня после первого оборота, — хохотнул Ламертан. — Такая же жалкая и нелепая.
— Дети не кажутся тебе милыми? Точнее, щенки.
— Щенки — забота женщин, — небрежно бросил Эверард. — Задача мужчины — принести достаток в дом. Остальное — удел самки.
Последняя фраза Штерна осталась без внимания, Ламертан уже был у парадной и вскрывал замок. Мой дорогой и, увы, покойный друг занимал половину дома. Во второй половине никто не жил, соседствовать с творцом было тяжело. Это при том, что Алеззи предпочитал одиночество.
Сосредоточившись, я старательно подумала: «Ключ-карта должна быть в почтовом ящике. Приклеена к дверце». Ламертан коротко кивнул, немного поколдовал у ящика и вскрыл дверь.
— Штерн, постой снаружи. Пусть Девочка войдет первой. Иначе ей твой запах все перебьет.
— Можно подумать, что у вас прямая связь, — закатил глаза оборотень. — Ты не боишься, что ее запах перебьет мне все остальное? Я, по крайней мере, говорить могу.
— Ты взрослый и опытный оборотень. Как-нибудь разберешься.
Идти по знакомым коридорам было странно. Иной ракурс, иная причина. Лапы касались мягкого пушистого ковра. Алеззи убил бы за идею пустить животное на этот белоснежный и роскошный ворс.
«Ничего не чувствую. Запахов нет совсем. Будто их стерли».
— Принял, — едва слышно ответил Ламертан. — Ты готова войти в ту комнату?
«А выбор?»
— Тоже верно.
Значит, он погиб в гостиной. Его любимая часть дома. Часть, в которую имели доступ только самые близкие. Даже в спальню Алеззи было пройти проще, он не чурался, время от времени, приятно провести время. Правда, никто не мог точно сказать, какой пол предпочитал творец.
А вот и гостиная. Низкий стеклянный стол, густой ворс белоснежного ковра. Кожаный диван — еще ниже, чем стол — и изящный алкогольный бар. Я знала, что в стену вмонтирован TV и что под потолком есть колонки. Но сейчас все это было скрыто светлыми панелями.
Я прошла чуть в сторону и увидела их... Бурые пятна на ковре, кровь и коньяк. Переборов секундную тошноту, склонила морду к ворсу, принюхалась и фыркнула. Ничего.
«Пятна есть — запаха нет. Можешь заводить Штерна».
— Принял. Штерн! — Брок гаркнул так, что я подскочила на всех четырех лапах.
Через минуту вошел оборотень. Я с тоской смотрела на следы своих лап и ботинок мужчин — белый ковер казался мне изнасилованным. Алеззи так берег его. Сам чистил, мыл. Да у него только пылесосов было больше четырех штук. И дополнительный робот-пылесос.
— Похоже, обработали паром с серебром, — задумчиво произнес Штерн.
«Пусть обнюхает пылесосы», — послала я Ламертану. После чего вышла в коридор и покрутилась, поскулила у замаскированного чулана.
Открыть его мужчины не смогли, даже учитывая, что Брок слышал мои подсказки. Потому Штерн просто пробил тонкую перегородку. И в нос шибануло диким коктейлем запахов: кровь, коньяк, мокрая шерсть.
— Выглядит чистым, — протянул Ламертан. — Есть запах?
— Вонь нереальная, — сморщился Штерн.
«Есть запах неправильного оборотня. Не знаю почему неправильного, опыта нет. Но знаю, что ощущается он не так, как должен».
— Хм, теперь понятно почему меня не казнили, — протянул Эверард. — Здесь остатки шерсти оборотня.
— У вас в звероформе невозможно вычленить ДНК, — констатировал Брок.
— Зато можно узнать возраст. Это — шерсть старика. Не менее восьми десятков лет. Слабый и старый оборотень. Не самый старый из возможных, но в городе таких всего восемь.
«Будем искать того, кого остригли?».
— Мог он убить старика?
— Нет, за старшими приглядывают младшие. Если бы кто-то осмелился, я бы знал. Все бы знали.
«Неужели при обыске не нашли пылесос?».
— Собаки не обнаружили запахов, — ответил Брок.
— Естественно, — удивился Эверард. — Мы с твоей псинкой их не обнаружили... Хотя, она-то как-то нашла чулан.
Я прижала пушистый зад к ковру и постаралась придать морде выражение крайней тупости. Судя по смешку Брока, получилось успешно.
— Она у меня особенная.
— Повезло.
— Да. Обыскиваем дом и едем. Чем дольше здесь остаемся, тем больше рискуем, — Ламертан хлопнул в ладоши и вернулся в гостиную.
А вот я предпочла проверить спальню, Алеззи мог захотеть уединиться после выставки. Но увы, никаких следов подготовки к свиданию я не обнаружила. Зато нашла папку с договором на эту злосчастную выставку. Мой, вроде, такой же. Но на всякий случай надо прихватить и изучить на досуге.
«Встреть меня в коридоре и возьми папку. Хочу вечером почитать».
Передача украденного произошла незаметно. Больше мы ничего не обнаружили. Только следы ботинок на кухне... Как странно, почему тогда не было следов на ковре?
Но я не успела переполошить Брока, из-под стеллажа с фотографиями с жужжанием выскочил робот-пылесос. Новейшая, моющая модель. Он уничтожит следы нашего пребывания всего за пару часов.
— Почему он не отчистил пятна с ковра? — задумался Штерн.
— Этот робот хаотично отталкивается от препятствий, — пожал плечами Ламертан. — У меня был такой, мог спокойно кучу мусора пропустить, потому что траектория движения не совпадала. Тебя подбросить куда-нибудь?
— На углу Радерса-Кровта высади, — кивнул Штерн. — Тиль точно в безопасности? Популярность Адвизора взлетела до небес. Он апеллирует произошедшим, доказывая звериную суть оборотней. Будто мы от нее открещивались.
— Второй скандал с трупом ему не нужен, — покачал головой Брок. — Здесь Тильсе скорее угрожает опасность от оборотней. Грохнуть девицу и обвинить сенатора в подлоге, мол, и Алеззи по его приказу убрали, и фотомодель.
Ехали молча. Штерн смотрел за окно, Брок — на дорогу, а я осторожно, не привлекая внимания, принюхивалась к своей бывшей истинной паре. И если отбросить тот факт, что пах Эверард отвратительно, ноты были те же, что мне удавалось уловить будучи человеком. Значит, мы не были парой. Вот почему ему было достаточно одной встречи в неделю, вот почему он не захотел от меня щенков. Вот почему он не признал меня своей — обман мог раскрыться. Но для чего?! И я, и он — мы оба все равно должны были посещать Бал Истинной Любви.
От чрезмерно тяжелых дум у меня заболела голова. И с каждой минутой она болела все сильнее, боль иголками скользила вдоль хребта к лапам, захватывая, дюйм за дюймом, все мое тело.
Я краем уха услышала, как прощается Штерн, как мягко заводится мотор, как приглушенно ругается Брок. Последнее, что я услышала это дикий взвизг шин и истерический сигнал клаксона. Дальше — темнота.