- Вот, - сказала Элиша, вытаскивая из сумочки бежевые сандалии. – Захватила для тебя, - она рассмеялась, протянула обувь, продолжая при этом тащить меня вперед.

- Элиша, - я потянула ее за руку, мы остановились в коридоре недалеко от лестницы. – Погоди. Мне нужно поговорить с отцом.

Она нахмурилась, опустив руку, сжимавшую сандалии за ремешки.

- Что-то не так?

Я покачала головой.

- Не знаю точно, но мне нужно с ним поговорить. Из-за Абана и лейтенанта.

Она кивнула, помогла мне обуть сандалии, а потом прошла за мной к приемной. Два стража стояли по сторонам двери с длинными копьями в руках. Это лишь формальность, естественно. Людей и без того осталось слишком мало, чтобы бояться друг друга.

Так я думала. Рисунок Феникс и разговор о мятеже пошатнул все, что я знала. Жаль, что лейтенант сжег листовку. Мне нужно было увидеть ее содержимое.

Я коснулась пальцами холодной дверной ручки, один из стражей повернул голову.

- Ищите Царя, принцесса?

- Мне все равно, если он со Старейшинами, - сказала я. – У меня срочное дело.

- Боюсь вас огорчить, но его там нет, - ответил страж, а я толкнула дверь, но приемная была пустой. – Он ушел пятнадцать минут назад, скорее всего, на площадь со Старейшинами. Празднование ведь.

В груди было пусто, словно я не могла дышать. Все шло неправильно, а я не могла объяснить, почему. Почему было два первый тома летописей? Что переделали двести лет назад? И что, пепел его покрой, за беспорядки в Буруму?

- Спасибо, - сказала я ему, в горле пересохло. Я направилась к лестнице.

Элиша обхватила мою руку и вывела на солнечный свет через большие двери. Мы прошли статую Феникс, некоторые еще праздновали во дворе. Они махали мне, уже не очарованные, ведь я снова стала одной из них. Я старалась улыбаться, слабо помахав им.

- Кали? Ты странно себя ведешь, - сказала Элиша. – Что там было?

- Хотелось бы самой понять, - ответила я. – Твой дядя ведь живет в Буруму? Ты ничего не слышала о мятеже?

Глаза Элиши расширились от удивления, она прокричала:

- Мяте… - потом заметила мою тревогу и понизила голос до шепота. – Мятеж?

Я кивнула.

- Лейтенант и Абан говорили об этом. У них была какая-то листовка, и в ней было что-то важное и тайное. У Абана на шее есть ключ, Элиша, и он вытащил копию первой летописи, и он мог ее читать. Первый том!

- Они долго изучали летописи, - сказала она. – Может, у них все же получилось что-то понять?

- Нет, он мог ее читать. Он читал древний язык. Я его слышала.

Она нахмурилась.

- Зачем тогда Старейшины притворяются, что не могут этого делать?

- Не знаю. А до этого Джонаш говорил отцу, что в Буруму беспорядки.

- Ничего нового, - сказала она. – Там жизнь сложнее. Работа изнуряет, а места для жизни мало. Все хотят переехать на Ашру. Может, они преувеличили, назвав это мятежом.

Но она меня не убедила.

- Абан был очень встревожен, - сказала я. – Он сказал, что двести лет назад что-то «переделали». И чернила в первом томе отличались. Феникс явно новее, чем остальной рисунок. За ней, прямо за Феникс, какие-то кольца и механизм, - знаю, звучала я безумно. Это было видно и по лицу Элиши. Но она была моей лучшей подругой, она воспринимала меня серьезно, даже если думала, что это бред.

Мы добрались до конца двора и по грязной тропе пошли в Улан. Путь был недолгим, мы уже видели соломенные крыши и деревянные кровли. На арфах играли народные песни, замысловатые мелодии облаком доносились из городка.

- Абан – самый верный человек, - сказала через миг Элиша. – Он бы умер за Царя и тебя. Он бы сделал это.

- Ты права, - сказала я, ведь так и было. Может, все дело в моем разыгравшемся воображении. Может, желание сбежать и отыскать приключения сыграло со мной злую шутку.

- Они просто не хотели тебя тревожить, все скоро придет в норму. Уверена, есть этому объяснение. Еще и Элитная стража находится в Буруму. Они справятся с проблемами. Разве не это работа Саргона? А даже если рисунок в летописи не такой и старый, а Старешины могут читать их, что с того? Как это нам сейчас поможет?

Я вздохнула, пытаясь с этим смириться.

Элиша кивнула, мы приблизились к фонтану. Там журчала холодная вода из озера, одна из жительниц деревни собирала ее в сиреневый кувшин из глины, который она потом поставила на плечо. Она улыбнулась нам, а мы – ей.

- Мы в безопасности, Кали, - сказала Элиша. – Монстры не заберутся так высоко. Любой мятеж быстро угаснет, когда они поймут, как нам повезло. Мы сотни лет живем в безопасности, и все так продолжится, когда ты станешь Царевной, - она придвинулась ближе и заговорила тише. – Или это все из-за Джонаша?

Я ткнула ее локтем, она засмеялась. Она думала, что мне повезло, что в этом всем есть романтика. Она поверила королевским словам, как и все остальные.

- Я не люблю его, Элиша.

Она замолчала и села на край фонтана, обхватив пальцами холодный камень.

- Прости, - сказала она. – Но у тебя есть еще целый год, чтобы узнать его лучше. Может, ты и влюбишься в него.

Я села рядом с ней, камень был шершавым под подушечками моих пальцев. Журчание воды напоминало гул водопадов на краю озера Агур, и мне еще сильнее захотелось сбежать туда или в свое убежище на краю континента.

- А если я не полюблю его за год?

Она пожала плечами.

- Разорвешь помолвку.

Я рассмеялась.

- Отец убьет меня, - я опустила пальцы в воду и брызнула на нее. Она скривилась, играя, когда капли попали на ее бежевую тунику.

Она плеснула на меня водой в ответ, и мое платье потемнело.

- Он поймет, - сказала она. – Ты – все для него.

Она была права. Он поймет, если я разорву помолвку. Но это его расстроит. Я не знала, хватит ли у меня наглости так поступить. Он хотел, чтобы будущее Ашры было в безопасности. Джонаш был хорошим вариантом в политическом смысле, как и почти во всех остальных. И тут я вспомнила, что вечером мы будем не одни.

- Кстати, он к нам присоединится вечером.

Глаза Элиши чуть не выкатились из орбит.

- Джонаш?

Я закатила глаза, отклонившись на краю фонтана и вскинув ногу в сандалии в воздух.

- После ужина он хочет встретиться с нами. У лейтенанта должен быть праздник в честь его дня рождения. Но потом они вспомнили о мятеже, - один точно.

- Вряд ли. Ладно, идем веселиться, пока вечер не стал политическим, - Элиша вскочила на ноги. – Идем.

Элиша была для меня солнцем. Она всегда сияла, всегда была оптимистичной. Да, порой она печалилась и тускнела, но у всех такое бывало, а она долго в таком состоянии не задерживалась. Она не хотела покидать Ашру, ей не была интересна земля, населенная монстрами или странное прошлое до Отрыва. Я пыталась отогнать тревоги, чтобы повеселиться в день Отрыва.

Улан пестрел и шумел приезжими гостями. Посвященные группами ходили среди людей, выделяясь белой одеждой, нося подносы с курицей в меду и маленькими пухлыми пирожными, присыпанными сахарной пудрой. Жители танцевали на площади, одетые в красное, оранжевое и желтое, в цвета Феникс и нашего освобождения. Элиша подбежала к открытому окну одной из хижин, где мужчина передал ей тоненькие палочки с курицей в меду. Мы попробовали горячее мясо, сладкий мед стекал по пальцам. После этого мы купили два стакана молока карликовой козы с пенкой, смешанного с измельченными красными ягодами, мы попробовали и крохотные пухлые пирожные, и липкие спирали ярко-оранжевой пасты из дыни. Мы ели и пили, пока от сахара не заболела голова, и Элиша схватила меня за липкие руки, и мы отправились танцевать на площади, кружась в свете садящегося солнца, а в окнах и вдоль стены начали загораться свечи.

Только в Улан на всем парящем континенте была стена. Она начиналась у цитадели и огибала фонтан и все фермерские угодья. Она резко обрывалась у спутанных лесов, где деревья сделали свою стену из корней, шипов и кустарников. Изначально здесь и не думали строить стену, ведь край парящего континента не нужно защищать, да и деревня была не на самом краю. Школа была между городком и фермерскими угодьями, и дети с малых лет знали, что нельзя гулять по зеленым полям у южного края.

Но когда мне было два года, произошел ужасный несчастный случай. Одна из учительниц опаздывала тем утром. Она забежала в курятник, чтобы собрать яйца, но она курица оказалась среди фермерских угодий. Она бросилась вдогонку, но почувствовала, что в ее печи подгорает хлеб. Она бегала, все исправляя, но все это время дверь ее домика была открыта, и ее начавший ходить ребенок пошел ее искать в поля. Жители до сих пор помнят его кошмарные крики, беспомощные крики, пронзившие тишину утра, когда он сорвался с края континента.

Хуже трагедии для матери не придумаешь. Никто не винил ее, но она тонула в отчаянии, и мой отец понимал ее горе, как родитель. Ее сердце терзало чувство вины, и она спрыгнула с обрыва полгода спустя, и мы построили стену, чтобы уберечь остальных от такой трагической судьбы.

Стена была, в основном, из камней, склеенных между собой. Не знаю, поможет ли она, если кто-то решит добраться через нее до края, но ребенка она бы сдержала. Тогда мне было всего два года, и я не могла представить, какую печаль эта стена символизировала для старых жителей Улан. Она была даже красивой в свете свечей, стоявших вдоль нее, жители зажгли их, когда небо принялось темнеть. Огонь отбрасывал мерцающий свет на камни, тени плясали, и светлячки вторили их свету, поблескивая в лесу на севере. Они напоминали перышки Феникс, кружащиеся на ветру, летящие, куда захотят, освещающие континент оранжево-желтым сиянием.

Мне вдруг стало мало места, я хотела на свой обрыв, чтобы подумать в тишине о летописи, спрятанной в шкафу. Я не могла видеть Джонаша, отца или кого-нибудь из политиков. Ночью лезть туда было опасно, хотя я и делала это раньше, чтобы посмотреть на радугу светлячков над полевыми цветами. Можно пойти к берегу озера Агур и послушать гул вод, притвориться, закрыв глаза, что я сижу на берегу океана.

Я закрыла глаза, представив, что вокруг нет празднующей толпы.

- Элиша, - сказала я, - давай сбежим с праздника. Уйдем туда, где нас не найдет этот грубиян из Буруму.

Ответил низкий голос, не принадлежавший Элише.

- Куда это?

Я открыла глаза и увидела голубые глаза Джонаша, что потемнели в сумерках. Он натужно улыбался.

Я была в ужасе. Вина пронзала изнутри, заставляя дрожать. Элиша стояла рядом, и глаза ее были огромными и полными того же смущения.

- Прошу прощения, - выпалила я. – Ничего не имею против тебя.

Джонаш издал смешок.

- Уверен в этом, - сказал он, но явно прикрывался вежливостью. Я видела смятение в его глазах, он ждал объяснения. – Я выгляжу грубым?

Мои щеки вспыхнули.

- Конечно, нет. Просто мне стало тесно здесь, - я окинула жестом толпу. Сказались выпитые жителями квас и пиво, танцевать стали громче, но движения были неуправляемыми. – Просто… день затянулся.

Один из танцующих приблизился, напевая припев слишком громко и потряхивая в нашу сторону стаканом. Джонаш осторожно положил ладони на его плечи и развернул, и тот в танце вернулся в толпу.

- Понимаю, - сказал он. – Может, сбежим втроем?

Глаза Элиши блестели, она снова думала, что Джонаш идеальный. Конечно, так и было. Он играл в джентльмена, хоть ситуация и была оскорбительной. Он протянул руку, и на глазах у других, еще и после моих слов, мне пришлось взять его за руку. Наши ладони соединились, и мы пошли к фонтану, кристалл на цитадели сверкал синим светом, словно маяк в сгущающейся темноте.

- Я думала пойти к озеру Агур.

- Вечером там очень много комаров, - сказала Элиша. – А почему не обрыв?

Джонаш вскинул брови.

- Обрыв? Интригует.

Я хотела встряхнуть Элишу. Позже так и сделаю. Обрыв был моим местом, я не хотела показывать его Джонашу.

- Ничего важного. Обрывы и рядом с озером красивые.

- Куда угодно, - сказал он. – Мне хватило политики сегодня.

- День рождения лейтенанта, - поняла я, и я снова вспомнила сцену в библиотеке и все свои сомнения.

Огни и песни Улан остались позади, мы пошли по тропе к цитадели. На половине пути мы свернули на северо-восток, прошли площадку, где в тусклом свете покачивался дирижабль.

Я отпустила руку Джонаша, притворившись, что приглаживаю волосы на холодном ветру.

- Лейтенант сегодня сам не свой, - рискнула я. – Что-то случилось?

- Сам не свой?

- Может, из-за беспорядка в Буруму?

Джонаш замедлился, склонив голову в раздумьях.

- Не сказал бы, что я в курсе.

- Что за беспорядок, кстати?

Он замолчал, мы шли в тишине.

- Немного недовольства из-за разделения порций, - сказал он. – Не о чем беспокоиться, Ваше высочество.

- Просто Кали, - напомнила ему я. – Рада слышать. Ведь сегодня случилась очень странная вещь, и я не знаю, как на это реагировать.

- О?

Я не спешила делиться с Джонашом случившимся, но он мог знать больше меня.

- Лейтенант и Старейшина Абан были в библиотеке. Они обсуждали мятеж и летописи.

- Летописи слишком пыльные для лейтенанта, - рассмеялся Джонаш, и Элиша вежливо посмеялась вместе с ним.

Но мне не нравилось, что он избегает слова «мятеж». Инстинкт говорил, что он не первый раз об этом слышит.

- У лейтенанта была листовка про мятежи, - сказала я, и смех оборвался.

Я рассказала им все остальное: о рисунке Феникс поверх настоящей иллюстрации, про красные кольца и механизм за ее хвостом. Я рассказала им о скрытом первом томе, о ключе Абана, про спор насчет Посвященного, который мог причинить проблемы в Нарту. Я рассказала им про то, как лейтенант хочет сказать всем, что это ложь, значит, какая-то опасность там все-таки скрыта. Джонаш помрачнел, и я поняла, что тревожусь не зря, что это не только мои домыслы.

- Ты говорила с Царем? – спросил он. Голос его изменился.

Я покачала головой.

- Он занят праздником. Я расскажу ему, когда вернусь.

- Я бы не советовал, - сказал он. – У Царя и так много забот. Уверяю, что бы там ни было, мой отец и Элитная стража в Буруму справится с этим.

Его совет мне не понравился. Словно он свысока погладил меня по голове.

- В том-то и дело, - я не успела остановиться. – Если это серьезно, Саргон зря молчит. Он точно остановит мятеж в Буруму?

Джонаш поджал губы, чтобы остановить, наверное, слова, что почти вырвались наружу.

- То есть, ты не уверена ни в моем отце, ни во мне? – сказал он.

Вопрос напомнил мне о дипломатии. Это мой суженый, а я совсем не соблюдала чувство такта. Мне было все равно, что он подумает обо мне, я тихо злилась, что он не воспринимает мена всерьез. Но я любила отца и рисковала разжечь вражду между семьями.

- Нет, - сказала я, но лицо могло выдать мое негодование. – Но в этом всем что-то не так, и я не успокоюсь, пока не пойму. Начну с разговора с отцом, который должен знать, какие слухи ходят по небу.

Джонаш кивнул, но взгляд его был растерянным.

- Ясно, - сказал он недовольным голосом. Наверное, он смутился, что этот мятеж был не по силам его отцу, Саргону. Он был в невыгодном положении, был некомпетентным, раз не знал о мятеже, а если и знал, но не мог совладать, то он все равно был плох. Это могло плохо обернуться для него, как наследника.

Но мысли были подлыми. Я тоже не знала о мятеже. Может, об этом лейтенант только собирался рассказать им по возвращении.

- Я… уверена, что ты сможешь узнать об этом, когда вернешься, - предположила я.

- Верно, - сказал он, но взгляд его оставался отсутствующим, но злость в голосе исчезла.

Было темно, кристалл сиял далеко позади. Элиша вытащила из своей сумочки чугунный фонарик, на котором были вырезаны звезды и перья, чтобы сквозь них проникал свет. Мы остановились, чтобы она смогла зажечь его, она передала фонарик мне, как и огниво, которое я спрятала в карман.

- Мы собираемся идти к самому краю? – спросила она, свет свечи мерцал на ее взволнованном лице. – Я же пошутила про обрыв. Солнце так быстро село… - она оглядывалась, и я знала, что она боится зверей из леса вокруг нас. На континенте хищников было мало, они были не больше оленя. В основном, это были медведи варф и дикие кабаны, но они были защищены законом, чтобы на них не стали охотиться в годы засухи и голода. Раньше говорили, что видели маленьких дракончиков, что огненным дыханием озаряли озеро Агур, но они оказались детским воображением, ящерицами и светлячками. Чудовища не залетали так высоко, но Элиша все равно боялась темноты. Уверена, разговор о мятеже только усугублял дело.

- Мы можем вернуться, если хочешь, - сказала я. – Сходим завтра при свете дня.

- Я хотел посмотреть на светлячков, - понурил голову Джонаш. – Я слышал, что на Ашре они сверкают всеми цветами.

- Тогда идите, - сказала Элиша, и я недовольно посмотрела на нее в свете фонарика.

«Ты хочешь отправить меня с ним одну?»

Она вскинула брови.

«Он – сын Саргона, - думала она. – Он джентльмен», - но мы его не знали. Я сомневалась, что он навредит мне или применит силу, ведь тогда помолвка будет разорвана, начнется страшная вражда между семьями и континентами. Нет, я боялась, что он попытается расположить меня к себе или склонится, чтобы поцеловать, а я отодвинусь, и нам будет неудобно.

- Идемте, - сказала Элиша. – Но быстро. Глянем и сразу вернемся.

- Хорошо, - сказала я. – Осталось минут десять до полянки.

Мы прошли остаток леса в тишине, слушая, как ветер шелестит листьями. Я хотела бы взять свою накидку. Воздух ночью был очень холодным.

Деревья расступились, мы оказались недалеко от края. Высокая трава пригибалась на ветру, шурша от холодных порывов. Светлячки сновали между травинками, словно гирлянды огоньков, вспыхивая зеленым, желтым и оранжевым. Я убрала фонарик за спину, чтобы наши глаза привыкли к темноте, и над травой появились розовые, лиловые и синие светлячки.

Джонаш шагнул вперед, глядя на цветные вспышки. Они потускнели перед ним, угасая вокруг него от страха, пока он шел. Но, оказавшись за ним, они снова загорались.

- Иди, - шепнула Элиша, подтолкнув меня. Лучше бы она этого не делала. Но при виде Джонаша среди этих огоньков, ценившего красоту Ашры, я поняла, как много еще о нем не знаю. Может, это тот самый шанс. Он выслушал мои тревоги про странную летопись, над которой шептались Абан и лейтенант, хоть и отнесся свысока. Он не обиделся на мои слова в деревне. Элиша была права, я должна дать ему шанс.

Трава царапала мои лодыжки и ступни, где их не защищали ремешки сандалий. Края травинок были липкими от сока и сухими от солнца. Светлячки потускнели, порой они стукались о мои руки и ноги, пока я шла, узоры на фонарике отбрасывали силуэты звезд и перьев на траву. Светлячки темнели вокруг меня, словно задутые свечи.

- Это прекрасно, - сказал Джонаш, когда я оказалась рядом с ним. – В Буруму у нас только желтые и оранжевые светлячки.

- Редкие жители Улан заходят так далеко, - сказала я. – Край континента здесь неровный, в поле его увидеть сложно, - он забеспокоился, но я подняла руки, чтобы успокоить его, фонарик раскачивался. - Это чуть дальше, - сказала я. – Ты легко увидишь луны среди камней.

Он попробовал выглянуть, я подвела его ближе к краю. Мне казалось, что нить из молнии, серебряная и блестящая, пролегла вдоль края поляны. Две луны в небе – одна как тонкий серп, другая полная – светили на сверкающие кусочки кристаллов, усеивающие камни на краю континента. Они сверкали, предупреждая о границе.

- Видишь, заметить легко, если знаешь, что ищешь, - сказала я.

Он согнулся, глядя на сверкающий камень.

- Вижу. Словно нить сверкающего серебра.

Я развернулась, вытянув фонарик перед собой. Светлячки разлетались от него.

- Пора возвращаться. Элиша перепугается, пока мы медлим.

- Точно, - сказал он и выпрямился. – Еще немного, и я провожу вас обеих, обещаю.

Я закатила глаза. Хорошо, что он не видел мое лицо. Мне не нужно его сопровождение. Я знала каждый камень Ашры, каждый его изгиб, каждую равнину. Стоило лишь избегать диких животных.

Он пошел за синим светлячком и оказался опасно к краю. Странно, что он заходил так далеко, зная теперь, где серебристая граница континента. Может, он тоже был бесстрашным, как я. Или просто глупым.

Он словно шел по тонкому канату. Мое сердце замирало. Не хотелось бы, чтобы мой суженый сорвался с края мира. Саргон не обрадуется, как и мой отец.

- Слишком близко к краю, Джонаш.

Он не ответил, раскинул руки, чтобы удержать равновесие. Светлячки отступили мерцающими облаками.

Я шагнула вперед.

- Джонаш, - попыталась я снова. – Отойди от края. Кристаллы скользкие, - еще один шаг. – Уверена, в Буруму все иначе, но здесь…

Я не успела закончить. Он зашатался в стороны, ужас сковал меня изнутри. До того, как я это осознала, я прыгнула, к нему, обхватила за пояс и оттащила в высокую траву. Он откатился от столкновения, от его веса я и сама пошатнулась.

Кристаллы впились в лодыжку, моя нога соскользнула с края континента.

Не было времени кричать или думать. Я потеряла равновесие и падала вниз, прочь от мрачного лица Джонаша. Фонарик звякнул о камни, выпав из моей руки, и полетел в пропасть. Джонаш схватил меня за запястья, потянул, но теперь падали мы оба. Он рухнул на живот на траву, а моя вторая нога соскользнула с края, осколки камней и грязи царапали руки, пока я цеплялась за континент.

Холодный ветер подул, пока я боролась. Ноги раскачивались, вокруг них был лишь воздух. Мир был темным, и лишь светлячки и серебристая полоска кристаллов озаряли его.

Мои запястья выскальзывали из пальцев Джонаша. Я едва могла дышать.

- Не могу…

- Кали, держись, - сказал он. – Элиша! На помощь! – от его криков светлячки разлетались облачками.

Я слышала крики Элиши, но кровь шумела в ушах, и я ничего не могла разобрать.

Руки Джонаша скользили по моим запястьям, он прижимал мои пальцы к траве и тонкому слою земли, лежавшему на камнях. Он так глуп и верит, что это поможет мне удержаться?

- Вытаскивай меня! – завопила я на него.

Холод его пальцев исчез, трава выскользнула. Край камней в кристаллах царапал кожу на ладонях, и я сорвалась с края мира.

Я слышала крики, но не знала, мои ли они. Тело бросало в стороны в воздухе, оно кружилось, пока я не стала различать лишь холодные порывы темного ветра. Белые лица лун превратились в размытый свет, что тоже кружился, пока я падала. Радуга цветов светлячков отдалялась, словно звезды, и вскоре я видела лишь тьму.

Я умру. Я ударюсь о землю, и это столкновение убьет меня.

Я ничего не видела в темноте, пока я кружилась. Я не знала, когда ударюсь, но так будет. Я не знала, падаю я минуты или часы. Юбки платья обвились вокруг ног. Ветер свистел в ушах, и я не могла больше ничего слышать или чувствовать.

Я начала замедляться, и мир перестал кружиться. Я умерла? Говорили, когда умираешь, Феникс прожигает в мире дыру и нежно подхватывает тебя лапами, унося прочь. Но огня не было, только холодный воздух и странное гудение. Меня окружил бледный свет.

Я посмотрела на свою руку, окутанную тусклым калейдоскопом цветов. Его было едва видно, словно радугу, которую я ловила в брызгах на озере Агур. Я замедлилась так, словно тонула в меду, воздух был густым и плотным вокруг меня. Я все еще падала, но неспешно, словно парящее перышко, меня что-то придерживало, будто я погружалась в озеро.

Со странным хлопком радуга пропала на моих пальцах. И я снова падала на полной скорости спиной к земле, уши заложило. Я посмотрела на две луны, что неизменно ярко светили в море тьмы.

И услышала треск, словно я прорвалась в другой мир, все тело пронзила острая боль. Остались лишь тьма и пустота.