I

Пещера Дикого Ежа

У стало опираясь на меч, Четвёртая Принцесса стояла у входа в пещеру. Позади осталось сто восемь тяжёлых снов – впереди одна Бесконечная Зимняя Ночь.

Снежинки сверкали в лунном свете. Налипая на пушистые ресницы, они таяли и, притворяясь кристально чистыми слезами, стекали вниз, замерзая где-то у самого носа. На дико дикорастущем кустарнике распустились красные и жёлтые розы. С высокой ели вспорхнула пара посторонних. Принцесса вздохнула, убрала меч в ножны и, отряхнув от снега плащ, шагнула внутрь.

Дикий Ёж качался в кресле-качалке и пускал мыльные пузыри. Дверь бесшумно распахнулась. Дик повернул голову и удивлённо посмотрел на нежданную ночную гостью. Заметив под плащом девочки меч, ёжик улыбнулся.

– Сезон охоты открыт? Наверное, на Диких Кроликов?

– Сегодня, когда вечер был на пороге, за окном падали синие и чёрные листья, – печально сказала принцесса.

Ёжик понял всё.

– Контрабандист уже в городе?

– Уже в Замке. Вернее, даже уже не в Замке.

– Ого! – удивился Дик и пошёл жарить яичницу.

Соня быстро пришла в себя. Плащ и меч лежали у камина. Девочка забралась с ногами в глубокое бархатное кресло. В кармане её широкой юбки что-то жалобно покашливало. Хозяин разливал красное вино по гранёным стаканам с непонятной надписью на дне: «7 коп.»

– Но дело даже не в преступной небрежности Вовки. Эта контрабанда, – ёж показал на меч. – Только начало необратимого нарушения равновесия между массой ошибочной точки зрения на направление развития интеллектуальных способностей детей, подозрительной склонности к анализу теории вероятности попадания в абсолютную пустоту и условной силой настроения диких завоевателей необитаемых островов потревоженного подсознания рассерженных исследователей первого шага на пути выхода из этого сна.

– Чего?!!! – принцесса растерянно захлопала глазами и зачем-то широко открыла рот, пытаясь понять вышесказанное.

Ёжик не смог сдержать улыбки, – Туман. Туман с западного берега Великого Северо-Восточного моря уже окутал неприступные башни картонного замка Сурбитон.

– А что это за замок?

– Замок Угасших Надежд.

Почувствовав дикую усталость, Соня оставила попытки что-либо понять.

– Ди-и-и-ик, – протянула она. – Нет ли у тебя чего-нибудь сладенького?

– Конечно, есть, моя девочка! – дико засуетился хозяин. Он подбежал к большому зеркалу, снял с подзеркальника тазик с холодной водой, на дне которого, тихо похрапывая, мирно спал Дикий Рак, затем приподнял зеркало вверх и вынул из тайника маленькую коробку с тортом «Птичье Молоко».

– Это ты от Михасса прятал? – расхохоталась Четвёртая Принцесса.

– Да, – кивнул головой хозяин и дико помрачнел.

После чая с тортом девочку стало клонить в сон. Чтобы хоть немного взбодриться, Сонечка решила ополоснуть лицо. Она подошла к тазу с холодной водой и погрузила руки в кристально чистую воду, но тут проснулся рак и цапнул принцессу за руку.

Дикая боль пронзила её от запястья до позвоночника. Соня вскрикнула и, потеряв сознание, грохнулась навзничь.

Принцесса открыла глаза. Было темно, на лбу противно ныла большая шишка, правая рука болела. Когда глаза привыкли к полумраку, она поняла, что лежит на полу страшной подвальной темницы Серого Вальгарда, а где-то в немыслимых глубинах её кармана бывшая тень ужасного короля плаксиво жалуется на жизнь.

– Опять мне снится этот кошмар, – вздохнула Соня. Она хотела себя ущипнуть, но поднесла к глазам руку и вскрикнула – правую ладонь рассекал глубокий шрам. Рана была свежей, хотя кровь уже запеклась.

– Что-то одно из двух мне снится: или пещера, или подвал, – стала размышлять вслух окончательно запутавшаяся девочка.

– Вытащи меня, а потом уже рассуждай, – послышалось из кармана.

Принцесса сунула руку в правый карман юбки и вытащила оттуда за шиворот высокого, тощего старика в чёрном плаще с капюшоном.

– Предатель! Ш-шпион! – зашипела Четвёртая Принцесса.

– Сама-то хороша: разорвала, смяла, запихнула в карман, не разобравшись. Еле склеил себя по частям, – обиделся бесплотный старик.

– Ага, завёл меня фиг знает куда! – огрызнулась девочка.

– Ладно, сейчас не до распрей, – махнул рукой бывший Питер Пен. – Давай заключим с тобой союз против Серого Вальгарда. Я им ещё отомщу!!! – он сжал кулак и поднял его вверх.

Соня бросила на него презрительный взгляд.

– Да ты же кинешь при первом шухере.

– Как вульгарен язык вашего папаши, – поморщилась Тень. – Подумай над моим предложением. У тебя времени предостаточно. Понадоблюсь – позовёшь.

Старик струйкой табачного дыма вылетел в окно подвальной камеры. Принцесса осталась одна.

– Мерзавец! – Она ладонью вытерла нечаянно вытекшие слёзы. – Выберусь сама, без помощи старых негодяев.

Довольно долго Девочка исследовала пол и стены своей подземной тюрьмы, но, увы, нигде не было ни одной, даже самой маленькой щёлочки.

Сонечка присела на холодный каменный пол и стала прикидывать, что же предпринять дальше.

– Ежу понятно, что доверять ему и на миллиграмм нельзя. Но с другой стороны, он дико зол на Вальгарда. Это надо использовать.

Принцесса подняла голову и посмотрела наверх, где едва светилось грязное, зарешёченное окно и тихо свистнула.

– Тузик, ко мне.

Тень тут же нырнула назад из окна на дно подвала и, как собачка, устроилась у ног маленькой узницы. Соня расхохоталась, а старик подскочил как ошпаренный.

– Это я случайно. Просто задумался.

– Забей, – нетерпеливо перебила его принцесса. – Что предлагаешь?

– Завтра Вальгард вызовет тебя на допрос, и будет уговаривать перейти на их сторону.

– Он же хотел сдать меня какому-то Менгу?

При упоминании Менга Тень вздрогнула и как-то съёжилась.

– Серый сам боится того, кого ты назвала, больше, чем Дикого Кролика, Ежа, Контрабандиста и Северянина вместе взятых.

– Всех, кроме Северянина, я знаю, – удивилась Соня. – Это ещё кто?

– У-у-у, узкоплёночное ханты-мансийское отродье! – старик злобно сплюнул.

– Наверное, хороший человек, раз ты его так ненавидишь, – предположила принцесса.

– Если только это человек, – усмехнулась Тень. – Но мы отвлеклись. Когда тебя поведут, я просочусь за тобой. А в тронном зале я приму твой облик, и ты спокойно уйдёшь через дверь, на которой написано: «Посторонним выход запрещён».

Пересечёшь заброшенный завод стройматериалов, выйдешь к маленькой железнодорожной платформе и спокойно вернёшься домой. А там…

– Но ведь он может заметить, что мы раздвоились, – нетерпеливо перебила его Сонечка.

– Нет. В тронном зале так накурено, что ни черта не видно, – старик хрипло рассмеялся. К тому же у Серого Вальгарда от хронического алкоголизма постоянно двоится в глазах. Будь спокойна.

– А стража?

– Стража смотрит только на своего короля, чтобы следить за его мимикой и моментально выполнять его жестокие желания.

– Ну что ж, убедил, – кивнула девочка. – Я согласна.

– А дома, (тут голос Тени стал подозрительно сладким), ты увидишь Бывшего

Лётчика, Контрабандиста Вовку. Так вот, незаметно залезь в его дорожную сумку и выкради для меня меч. Только не трогай книгу, которую он постоянно таскает с собой: уснёшь, и всё окончательно запутается, и тогда уж нам всем наверняка не миновать северных каменоломен Дикого Менга.

– За кого ты меня принимаешь?!!! – Четвёртая Принцесса гордо вскинула голову. —

Чтобы я стала воровать?!!! Даже ценой свободы – НИ-КО-ГДА.

Девочка так разозлилась, что старику опять захотелось стать маленькой тенью и спрятаться в её кармане.

– Ну-ну, успокойся, – он замахал руками. – Во-первых, Вовка – контрабандист, и сам нарушает все мыслимые и немыслимые законы, а во-вторых, Танечка с Мартой обязательно сопрут, если уже не спёрли, этот злосчастный меч Абсолютного Понимания. Вот тогда-то мы, и не только мы, помотаемся по этому, тому, и ещё тому свету.

– Ладно, идёт, – согласилась принцесса. – Но меч я тебе не отдам. А кем ты был до того, как стал тенью?

– Я – бывший Король Норвегии и Западной Эвенкии, Пресветлый Князь коми-пермяков,

Император Северо-Восточных провинций Гренландии, конунг Суоми, гроза морей Северной и Центральной Атлантики и Владыка Северного Ледовитого океана, когда он ещё не был ледовитым, а скорее тропическим. Я – Харальд Косматый!

Соня скептически хмыкнула.

– Не веришь? – старик устало присел на корточки и закрыл лицо руками. – Да я и сам сейчас с трудом верю. 1997 лет унизительнейшего рабства убивают память. Быть тенью подонка – что может быть хуже?

Девочке стало его жалко.

– И что же? Ты был героем?

Старик медленно поднялся на ноги и пожал плечами.

– Большинство историков, кроме шведских, эскимосских, да, пожалуй, эстонских, считают меня злодеем. Прожив столько лет тенью, я в последнее время думаю: а может, не так уж и неправо это большинство. Хотя по сравнению с Серым Вальгардом я просто Франциск Ассизский.

– А как же так вышло, что ты стал его тенью? – спросила принцесса.

– Длинная история, – отмахнулась Тень. – Скажу лишь, что он был моей правой рукой, когда мы бесчинствовали в северных и южных морях. Но когда из мрака кошмарных снов детей мансийских шаманов, подчиняя себе всё вокруг, вынырнул Менг, и я был последним, кто оказывал ему яростное сопротивление на северо-восточных рубежах правого полушария головного мозга одного весьма посредственного писателя, Вальгард предал меня. И вот я здесь. Удары в спину, предательство – его обычная практика.

Харальд всё говорил и говорил. Соню клонило в сон, глаза слипались.

Раздался грохот, плиты потолка разъехались, как двери лифта. В проёме показалась голова какого-то противного огненно-рыжего викинга. Почесав всклокоченную густую бороду, он презрительно процедил:

– На допрос к Его Величеству! Живо. – И бросил вниз верёвочную лестницу.

Принцесса открыла глаза и подняла голову. За окном слышались постоянно сбивающиеся звуки расстроенной виолончели. За столом при свете свечей сидели

Дикий Кролик Дуглас и Дикий Ёж Дик.

– Принцесса проснулась! – радостно воскликнул Кролик.

Ёж поставил чайник на огонь. Принцесса вылезла из-под пледа. Правая ладонь болела, но никакой шишки на лбу не было.

– Это тебя рак спросонья нечаянно цапнул. Прости его, он больше не будет, – сказал Дикий Ёжик (а Кролик расхохотался), – Мы ему пригрозили: если он будет так же неосторожен, отправим его в Трою, на ужин к Ахиллу. Он с перепугу тут же уснул и перед сном просил передать 10 000 извинений.

– Мне опять приснился какой-то странный сон, – сладко потянувшись, сказала девочка. – А вот какой – не могу вспомнить.

Дикий Ёж Дик вскинул брови:

– Ну-ка, постарайся, милая, это очень важно.

А Кролик, явно сгорая от нездорового любопытства, даже засунул в рот свои замечательные уши.

Принцесса напрягла всю свою хрупкую девичью память:

– Какой-то древний дикий Король, не могу вспомнить: то ли Кавалергард, то ли Ван Вармердам, заманил меня в кинотеатр и бросил в страшную темницу. Какая-то тень, а может, мальчишка или девчонка, – Пеппи или Эмиль, меня предали, а возможно, спасли. Просили что-то украсть из дома и принести кому-то в дико влажный лес.

Да! И ещё – щемящее предчувствие гражданской войны.

– Умоляю! Вспомни, дорогая, – взмолился Дик. – имя его: Карл? Эрик? Зигфрид?

Гуннар? Атли? Слонопотам? Гьюки? Харальд? Вальгард?

– Вальгард! – радостно закричала Сонечка. – А его бывшая тень – Харальд! И ещё – король ждал гонца от какого-то Менга, которому вначале он хотел меня сдать, а потом он хотел, чтоб я стала его союзницей, против кого – я не поняла. Глупый и неприятный сон.

– Да, чужие сны нагло вторгаются в нашу жизнь, – мрачно сказал Ёжик. – Охота началась.

– Бывший Лётчик прав: построив корабль, нельзя остановить войну, – добавил

Кролик Дуглас.

– Что всё это значит? – встревожилась принцесса.

– То, что время не всегда работает на нас. Оно идёт, и дети исчезают.

Превращаются во взрослых, но исчезают. Так принято в этом мире.

– Но это нормально, – возразил Кролик.

– Да, – согласился Дик. – Но когда кошмары вплывают в нашу жизнь, как недостроенные корабли, они подчиняют себе всех и вся, превращая личности в тени или в рабов, парализованных первобытным страхом, и время начинает вертеться чёрт знает как. Пути завязываются в узел, и не найти выхода из этого сна. А мерзкий Менг питается смятенными душами глубоко спящих людей, и сила его растёт, как и жестокость.

– Особенно он любит нежные души детей, просоленные безутешными слезами в страшных снах, и дети исчезают бесследно. Не умирают, но исчезают, – добавил

Кролик и почему-то плотоядно облизнулся.

Соня испуганно вздрогнула, а Ёжик удивлённо уставился на старого приятеля.

– Ой! – сказал Дуглас и дико смутился. Чтобы замять неловкую паузу, Кролик подошёл к тазику и тихо спросил у рака:

– Интересно, а чем питаются дикие писатели и поэты?

Рак подпрыгнул как ошпаренный и, выпучив глаза, зарычал, как раненый бык:

– ЧИТАТЕЛЯМИ!!! Вернее, их больным сознанием, уснувшим от дикой скуки над чудовищным по своей бездарности текстом.

Из ярко пылающего камина высунулась огромная голова Михасса и хрипло рявкнула.

– А по ушам!!! Будете дразниться – вас обоих безжалостно съедят где-то в четвёртой части! Причём ваши самые близкие друзья.

Зловеще захохотав, голова исчезла. По пещере пополз запах рагу из дикого кролика. Дуглас зябко пожал плечами.

– Надеюсь, сбудется древнее пророчество, – сказал он.

– Какое? – спросила принцесса.

– Дай вспомнить, – Кролик наморщил пушистый лоб и, громко фальшивя, запел.

– Не слишком ли оптимистичный прогноз? – улыбнулся ёж. – Война даже ещё не началась, а ты её уже выиграл. И не забывай про Менга. Серый Вальгард – мальчишка перед ним.

В окно заглянула серая тень старика в капюшоне. Соня вздрогнула:

– А что мне делать?

– Чтобы найти сестёр, тебе надо пройти сто восемь дико чистых рек, – сказал

Дикий Кролик.

– Ищи следы, читай знамения и действуй по обстоятельствам, – добавил Ёж.

Девочка понимающе кивнула и, глотнув горячего молока, поинтересовалась:

– В какую сторону мне идти?

– На Северо-Восток к Берингову морю. Путь далекий, более двадцати тысяч километров.

– И смотри, по какую сторону чьего-то сна ты находишься, – сказал Кролик.

– А я что, в чьём-то сне? – удивилась девочка.

– Конечно, нет, – замахал ушами и лапами Дуглас. – Но сестёр отправили из Замка, кажется, именно таким транспортом.

– Вернее, выкрали таким способом, – поправил Кролика Дик.

Сонечка не вслушивалась в спор друзей. Она мучительно размышляла про себя: «Так всё-таки – КОНЕЧНО или НЕТ?»

Кролик тряс девочку за плечо:

– Проснись и смотри. Пора в путь, дорогая. Удачи.

Принцесса взяла меч, накинула тёплый плащ, повесила на плечо сумку с едой, поцеловала приятелей и вышла из хижины в Бесконечную Зимнюю Ночь. Ёжик закрыл окно.

* * *

Девочка стояла на платформе и ждала электричку. Она прошептала заклинание, которому её научил Дикий Ёжик ещё в те времена, когда они с Мартой сидели в тихом парке у Маленькой Музыкальной Школы, и волшебный меч превратился в длинную серую ленточку. Сонечка обернула её несколько раз вокруг талии и завязала бантиком.

Шёл мелкий бесконечный дождь. Холодный ветер растрепал её густые тёмные волосы.

Было холодно и тихо. Вдруг кто-то тронул принцессу за плечо. Девочка подняла голову…

* * *

Класс был ярко освещён. Повсюду были разбросаны театральные костюмы и конфеты.

Декорации качались от ветра. Атли крепко вцепился мне в руку.

– Михасс, Михасс, это похоже на сон. Мне кажется, я вижу сон.

– А ты уверен, что это не сон? Может, я снюсь тебе или ты снишься мне. А может,

– я на секунду задумался, – а может, мы с тобой снимся ещё кому-то?

Представляешь, что будет, если этот кто-то проснётся? Куда мы с тобой тогда попадём? Я не знаю. А самое странное, мой дорогой мальчик, что мы с тобой никому не снимся. Это и есть эта… как её там… «Явь».

 

II

«У ворот Столицы Королевства Довольно Смутной Истории»

– И куда же ты нас завела? – ворчал на Алю Король.

– Смутно представляю, – хитро усмехнулась девочка.

– Что-о-о?!!! – В диком гневе вскричал Его Величество. – Вот и связывайся после этого с мышами!

– Папа, успокойся, – вступилась за Алю Старшая Принцесса. – Аля уже привела нас к столице Королевства Довольно Смутной Истории.

И только тут Король увидел, что они стоят у бесконечно длинной и очень высокой стены какого-то необычайно большого дома.

– Извини, пожалуйста, – смутился Король. – Но если мы уже у ворот, – почему нас не остановили Иветтины пограничники?

Отсутствию своих пограничников Александр Павлович не удивлялся, потому что знал

– они его боялись больше пареной репы2. Он гонял несчастных, как сидоровых коз, и в тоже время не упразднял этот род войск. Но при любом удобном, а чаще неудобном, случае, Король обвинял их в нарушении самой главной свободы – свободы передвижения.

– Дело в том, – стала объяснять Аля. – Что мы сейчас стоим на границе не только столицы, но и королевства.

– Значит, всё королевство состоит из столицы? – хихикнул Его Величество.

– Папа, я вспомнила, – неожиданно встрепенулась Лиза. – Наша учительница по парапсихологии рассказывала, что столица Королевства Довольно Смутной Истории тянется по периметру государства.

– Получается, что королевство внутри собственной столицы? Чудеса!!! – Король хлопнул себя по лбу, и исчез.

– Ну вот, он опять попал не туда!!! – развела руками Аля и тоже исчезла.

Лиза осталась одна. Она замёрзла. Первый раз в жизни Старшая Принцесса смутно представляла, что делать дальше. Ледяной ветер гнал с моря туман. Дикие волны с грохотом бились о бетон набережной. Прямо перед ней, дико высокой скалой возвышался дом необычайной величины. Верхние этажи исчезали в облаках и тумане.

Одна стена шла вдоль побережья и терялась во мгле, а другая, перпендикулярно первой уходила в глубь материка, и конца ей тоже не было видно. Вокруг в беспорядке были разбросаны недостроенные дома странной архитектуры и не менее диковинные конструкции непонятного назначения. Всё это, как вы вероятно уже догадываетесь, были наполовину исполненные и, естественно, на середине брошенные задумки Его Величества. Поэтому сюда не заглядывали не только добропорядочные граждане Вяйкелинна, но и бандиты «Южного Порта» и Тавискарона не рисковали появляться в этих местах. Зато в больших количествах здесь бродили Дикие коты, одичавшие койоты, домашние крысы, и даже (о, ужас) бязи кошмарные. Из людей в этих местах селились лишь одинокие ведьмы неясного окраса, с давно просроченным патентом на колдовство, неотвратимо спивающиеся дикие колдуны-одиночки, которые кроме тикилы, самогона, зелья для превращения бурундуков в енотов, опиума и лезергина никаких других зелий уже давно приготовить не могли, и безукоризненно приличные дети из благородных семейств. По странной прихоти Его Величества там же находились все 122 посольства, с которыми Максималист поддерживал какие-либо, в первую очередь дипломатические, отношения.

– Сто восемь этажей и сто восемь подъездов, – вспомнила Лиза. – Ну что же, осталось найти вход, – она вздохнула, и пошла по набережной вдоль стены. Долго ли, коротко ли шла принцесса – неизвестно. Она дико хотела спать, и отчасти поэтому, честно говоря, ничего не соображала. Вдруг девочка услышала:

– Ваше Высочество, сюда. Вас ждут-с.

Лиза вздрогнула и посмотрела налево. У высоких и очень широких дверей, над которыми нависал деревянный горельеф, головы носорога, стоял изумительный, песочно-белый верблюд, и весело улыбался.

– Иветта ждёт вас, – повторил он. И встав на задние ноги, постучал в дверь.

Дверные половинки ушли в стены, как в лифте. За ними оказалась железная решётка, тут же уехавшая куда-то вверх.

– Действительно, как старинные городские ворота, – подумала Старшая Принцесса, и смело шагнула за почти белым верблюдом во влажный полумрак холодного подъезда.

 

III

«Капитан Недостроенного Корабля»

Раздались аплодисменты. Королева повернула голову, на звук, но ничего не увидела. Впрочем, это не удивительно – снег слепил глаза, летела она достаточно высоко, а внизу тускло светились редкие красные фонари на улицах Суургейма. На хуторах Вяйкелинна, сами понимаете, свет не горел, все крепко спали. Впереди дорогу ей преграждал какой-то небоскрёб. Её Величеству пришлось увеличить высоту. На горизонте Королева видела блуждающие огни Таллиннского мегаполиса, корабли, стоящие на рейде «Южного Порта», и даже, далеко-далеко в море, островное королевство Лур, входящее, как вам наверняка известно, из уроков истории, в анклав государств Северо-Восточного Уэльса. Вдруг мимо Её Величества на дикой скорости пролетела какая-то девочка в пепельно-сером плаще. Но Королева не удивилась, она сама впервые полетела каких-нибудь полчаса назад. Да-да, до этого прискорбного события Её Величеству и в диком сне не могло присниться, что у неё вырастут крылья. Но когда неизвестно кто похищает твоих любимых крошек, тут не только крылья вырастут, тут можно переплюнуть по силе волшебства фею Стеллу и фею Гимгему вместе взятых.

Наконец, Её Величество увидела того, кого искала – Капитана Хэйки. Пират шёл задом наперёд, и бил в барабан.

– Хорошо всё-таки, что у него один нос, – подумала Королева и, аккуратно облетая лужи, приземлилась рядом.

– Десять тысяч разрушенных мостов над дико чистыми реками! – испуганно воскликнул Пират. – Ваше Величество, что же происходит в этом мире, и почему так тихо?!!!

Капитан снял барабан, присел на корточки и, взяв охапку оранжевых листьев, вытер мокрое от холодного пота лицо. Королева прислонилась спиной к фонарному столбу.

– Хэйки, дорогой, Марта больше не красит ежиные иголки и прилипшие к ним листья в синий и чёрный цвет, а Танечка не командует парадом. Даже не построив корабль, нельзя остановить войну. Охота началась, смотри.

Она показала в дальний конец переулка. Там, на лестнице ведущей вниз мелькнула фиолетовая тень Троллейбусного Контролёра из «Южного Порта». Пират метнул нож.

Нож пролетел сквозь пустоту, ударился о стену дома, и рассыпался на десять тысяч золотых монет. Капитан глубоко задумался.

– Вчера в мрачных общественных столовых «Южного Порта», возле гиблых болот Вонючего Залива Диких Призраков, неизвестные пока ещё мне, дикие санитары 15-й психиатрической больницы имени Бенито Муссолини спорили с дикими водителями троллейбусов о необратимости и неразрывности времени умственно отсталых работников пера и топора, и их ещё непридуманных Персонажей. Надо там потолкаться в толпе, что-нибудь, да узнаем. Пират достал из кармана своей потёртой джинсовой куртки пирожок и быстро съел его.

Храбрый джентльмен из Таганрога

Вышел, как-то один на дорогу.

И увидев звезду

Он достал на ходу

Ветчину. И покушал немного, Вспомнила Королева старый лимерик Бывшего Лётчика, и невольно улыбнулась Хэйки уверенно взял Её Величество за руку, и они понеслись вниз к таверне имени

«Удивительной памяти и невероятно хорошего зрения Дикого Кролика». Ещё издали они увидели пьяного в сосиску Контрабандиста Вовку. Он бился ушами об асфальт и пел весёлые песни.

 

IV

«Дикая Герцогиня»

Соня подняла голову. Перед ней стояла её родная пра-пра-прабабушка по матери – герцогиня Анастасия Александровна Левобережноамурская, родная дочь Александра Павловича Гоголя. Того самого, нашего знаменитого естествоиспытателя и бесстрашного укротителя неопознанных порывов души.

На Дикой Герцогине был тёплый лётческий ватник и длинная, широкая юбка из толстого тёмно-зелёного сукна, заляпанного воском. Пра-пра-прабабушка курила «Беломор» и гладила принцессу по голове.

– Электричка немного опаздывает. Ты только не волнуйся, а то убью.

Герцогиня хрипло рассмеялась. Четвёртая Принцесса с тревогой всматривалась в горизонт, подёрнутый туманной дымкой.

– За последние двенадцать тысяч лет здесь не проходило ни одной электрички, – задумчиво ковыряясь в носу, сказала Анастасия Александровна. Она глубоко затянулась и выпустила тонкую струйку папиросного дыма из правого уха.

За углом полуразрушенного здания Билетных Касс, послышался тихий шорох и сдавленный кашель.

– Стой здесь, я мигом! – крикнула герцогиня и, несмотря на немалый вес, легко, как девочка, спрыгнула с платформы, Выбив ногой дверь, старушка скрылась внутри Билетных Касс.

– Ой-ой-ой! Я больше не буду! – услышала Оника чей-то сипло-писклявый голос. – Я укрывался от ветра. И, вообще я здесь работаю! Я кассир!

– А где билеты? – послышался насмешливый голос герцогини.

– Кончились, ещё двенадцать тысяч лет назад! Ой, больно, отпустите моё ухо, я всё скажу! – опять жалобно пропищал тот же голос и горько заплакал.

– На кого работаешь? – строго спросила Анастасия Александровна. – На Вальгарда?

– Нет, на …

Платформу накрыла мёртвая тишина. Она своим острым, неприятным запахом так щекотала ноздри, что расчихались все, включая одичавших, по понятной причине читателей и давно ополоумевшего автора этих великолепных строк.

– За меня не беспокойся! – услышала Четвёртая Принцесса прокуренный голос известно сколько раз пра-прабабушки. – Уже больше трёхсот лет они пытаются меня убить, да всё без толку! Держи курс на северо-восток. Ничего не бойся, но избегай некоторых станций!

Короткая автоматная очередь вспорола тревожную тишину железнодорожной станции.

До слуха девочки долетел чей-то дикий предсмертный крик. Десятки тысяч синих и чёрных бабочек взлетели в воздух. С каждой секундой их становилось всё больше и больше. В конце концов, они закрыли всё зимнее ночное небо.

Разрезая темноту жёлтым светом фар, к платформе подошла электричка. Не раздумывая не секунды, девочка ласточкой влетела внутрь.

– Осторожно, двери закрываются, следующая остановка Северянин.

В вагоне неприятно пахло пивом. Народу было немного. В основном – продавцы завтрашних газет, случайные прохожие, Деды Морозы с чёрными койотами у ног и не выспавшиеся рабочие с фабрики «Красная Роза». Принцесса прошла в середину вагона и села у окна. За окном, несмотря на вьюгу, можно было увидеть лосей жавшихся к украшенным елям, как дикие зайцы к Наполеону, на острове святой Елены. Девочка зевнула, достала из дорожной сумки плаща книгу, (кажется, это была сказка «Зимнее соло Дикого Ёжика для трубы и альта»), и от нечего делать стала читать.

Она клевала носом и думала: «Какая пурга».

 

V

«В гостях у Иветты»

В подъезде дома № 108 было не просто сыро – все лестницы, стены были окутаны туманом, и разобрать что-либо в этом сумраке было чрезвычайно трудно. Просторный подъезд освещался редкими маленькими лампочками, дававшими минимум света.

Старшая Принцесса с интересом посмотрела на верблюда и, наконец, решилась спросить:

– Откуда Иветта знает, что я иду к ней?

– Это не бином Ньютона, – усмехнулся верблюд. – Она внимательно следит за всем, что происходит вокруг.

– А почему тогда она не уследила, кто украл и куда спрятал моих сестрёнок? – вздохнула Лиза.

– Почему-почему. По кочану! – раздражённо проворчал, прямо скажем, не очень вежливый собеседник. – Она же не Господь Бог!

Но он был прав, и Лиза покраснела. Ей стало стыдно. Чтобы замять неловкую паузу девочка задала другой вопрос:

– Простите, как вас зовут?

– Ишь, чего захотела! – раздражённо фыркнул верблюд

На глазах у Лизы выступили слёзы.

– Извините, это я для Михасса хотела спросить. Меня он называет: то Старшей Принцессой, то Лизой, то Старшей Сестрой, то Её Высочеством, то просто девочкой, а когда о вас пишет, то всё верблюд, да верблюд – на полстраницы уже шесть раз.

А сейчас предстоит седьмой.

Верблюд расхохотался.

– А как же – не очень вежливый собеседник? Ты заботливая, но очень странная девочка. Это его проблемы.

– Скорее, проблемы читателей, – вздохнула Лиза.

– Да плюнь ты на всех них или их, – сочувственно посоветовал верблюд.

– На них, – подсказала Старшая Принцесса и кивнула в ответ. Они стали подниматься дальше, всё выше и выше, уже молча.

Лестница была широкой и очень крутой. Этажи напоминали улицы, причём, иногда они были похожи на проспекты, а иногда на кривые тёмные переулки. Чем выше они поднимались, тем шире и чище становились улицы Иветтиной столицы. Изредка попадались прохожие, но они так быстро проскакивали мимо, что разглядеть их не было никакой возможности. В памяти оставались лишь смутные силуэты.

– А почему на улицах так мало людей? – спросила Лиза

– Ночь, – пожал плечами верблюд.

Бедная девочка дико устала. Её маленькие босые ноги, несмотря на то, что холода почему-то не чувствовали, казалось, были налиты свинцом.

– Как же я умудрилась выйти из Замка босиком? – думала принцесса. – Ну ладно папа, он никогда ничего не помнит и не видит, но я-то, я? Ах, неужели это

Михасс?!!! – вдруг осенило Лизу. – Это же не честно! Тоже мне – «Поэтическое воображение»! Это просто подло с его стороны, в конце концов! Ну, когда я закончу все дела, то встречу его, и всё ему скажу!!!

– Извините, – сказала Лиза. – А Иветта живёт на последнем этаже?

– Да, на сто восьмом, – уточнил верблюд. – Кстати, предлагаю перейти на ты.

– Хорошо, – согласилась принцесса. – А почему нет лифта?

– Уф, я тоже устал. Давай отдохнём, впереди длинный путь наверх, и я тебе расскажу, как в доме № 108 сломался лифт.

Они уселись на парковые скамейки стоявшие прямо на лестничной площадке. Вернее,

Лиза села на скамейку, а её спутник лёг рядом с ней на каменный пол. Правда, перед тем, как лечь, верблюд как-то хитро стукнул по скамейке, и из щели выскочила абсолютно сухая сигарета и зажигалка.

– Мой тайник, – он подмигнул принцессе и закурил. Лиза посмотрела по сторонам.

Лестничные площадки в этом доме напоминали скверы с клумбами, кустами и даже деревьями. Стены почти целиком скрывались под какими-то вьющимися растениями.

Вокруг клубился туман.

– Ну, слушай, – сказал верблюд. – Когда-то давным-давно, а точнее, двенадцать тысяч лет назад, в этом доме лифт работал исправно. Его построил пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадедушка Иветты, тогдашний Король

Королевства Пока Ещё Ясной Истории, изобретатель первого в мире пистолета Макарова, Макаров.

– Неужели столько раз пра? – удивилась Лиза.

– Не перебивай. Не видишь – во-первых, я заикаюсь, а во-вторых, точно не помню, – раздражённо отмахнулся верблюд. – Но двенадцать тысяч лет, это точно. Потому что ровно 11 997 лет 11 месяцев 27 дней 1 час и 22 минуты тому назад, лифт сломался. Что с ним случилось, я уже не помню. Вызвали Главного Королевского Мастера по ремонту Лифта. Когда он открывал железную дверь кабины, ручка двери отломилась. Мастер не растерялся и ломиком стал открывать злополучную дверь.

Вначале сломалась дверь, а потом ломик, но он всё-таки проник внутрь кабины.

Когда мастер достал отвёртку, чтобы что-то там отвинтить – отвёртка сломалась.

Потом сломался разводной ключ. Ремонтник ужасно рассердился и что есть силы, грохнул большим, тяжёлым молотком по щитку. Щиток сломался, молоток тоже.

Напарник мастера работал этажом выше. Он перевесился через перила, чтобы узнать у шефа в чём дело, и, упав вниз, сломал себе нос и три ребра. Пока вызывали «скорую помощь» сломался телефон, причём не только в канцелярии короля, но и в больнице. «Скорая» всё-таки выехала, со сломанной сиреной, и на перекрёстке из-за неисправного светофора врезалась в автофургон, развозивший пиццу по домам инвалидов. У него отказали тормоза. Водитель «скорой» отделался переломом обеих рук, врачи сотрясением мозга средней тяжести, а шофёр и продавец пиццы икотой и двусторонним воспалением лёгких. Не дождавшись врачей, случайные прохожие решили доставить лифтёров в госпиталь имени Вуди Алена сами, но только они стали спускаться вниз, как…

Тут верблюд почувствовал на своём затылке чьё-то тёплое дыхание и смущённо умолк. Уютно устроившись на его широкой спине, девочка крепко обняла его за шею и тихо посапывала во сне. Верблюд осторожно поднялся на ноги и продолжил восхождение. Восемь долгих лет неутомимый верблюд весело шагал вверх. От нечего делать он считал ступеньки.

– 1995, 1996, 1997, 1998, – тут верблюд и не прерывая путешествия безмятежно уснул, машинально считая дальше, уже во сне.

– 9997, 9998, 9999, и …

– Пятнадцать тысяч смутных силуэтов чеширских бабочек! Ваше Высочество, Лизонька, наконец-то!!! – Услышала сквозь сон Старшая Принцесса знакомый голос Иветты.

Лиза открыла глаза. Замок, Принцессы из Королевства Довольно Смутной Истории находился на крыше дома. Впрочем, то, что это крыша, можно было только догадываться. Замок, напоминавший, скорее, высокую башню из тёмно-синего дерева, стоял на широкой, городской площади, окружённой со всех сторон старинными домами, в стиле эвенкийской готики. Иветта стояла на пороге своего замка. С неба падали синие и чёрные листья. Шёл снег. Площадь освещалась редкими фонарями, струившими странный голубовато-пепельный свет. Оглядевшись вокруг, Старшая Принцесса окончательно проснулась и спрыгнула со своего сварливого проводника.

Иветта протянула ей руку, и девочки вошли внутрь замка. Внутри башни пахло мышами и Тибетской Разведкой.

Когда Лиза закончила свой сбивчивый рассказ Иветта спросила:

– Когда девочки исчезли, куда направилась Сонечка?

Лиза выронила ёлочку.

– Кто-о-о?!!!

– Четвёртая Принцесса, – сказала Хозяйка Башни.

Старшая Принцесса закрыла лицо руками и заплакала.

– Как я могла? Как я могла забыть про неё? – без конца повторяла бедная девочка.

И десять тысяч дико горьких слезинок со странным звоном упали ей на колени. В воздухе закружились зелёные стрекозы.

Не обращая на Лизины слёзы никакого внимания, Маленькая Хозяйка Башни из Тёмно-синего Дерева задумчиво рассуждала вслух:

– Если честно, я смутно представляю, что надо делать. По нашему королевству ползут тревожно-невразумительные слухи, а последние девяносто восемь лет моим подданным снится, что над башней кружат тёмно-фиолетовые птицы Северо-востока. И поверь, дорогая, мне всё это очень и очень не нравится.

Продолжая всхлипывать, Лиза оглядывалась по сторонам. Они сидели в огромной комнате за длинным столом из чёрного дерева. В углу тускло горел камин. Две стены были заставлены старинными книжными шкафами и книги в них странные, с корешками из зелёной кожи каких-то неведомых чудовищ. Одна стена, справа от входной двери, там, где камин, была увешана оружием: мечами, щитами, медицинскими шприцами, боевыми топорами, дротиками, пустыми пачками из-под сигарет. На полу были небрежно разбросаны матрасы, на которых крепко спали какие-то люди, птицы, тени, насекомые и дикие звери, заботливо подобранные хозяйкой много тысяч лет назад в чьих-то забытых воспоминаниях.

– Что же делать дальше? Как и где их искать? – опять спросила Старшая Принцесса.

Иветта тяжело вздохнула, но потом повеселела и хитро подмигнула Лизе:

– Ну, ничего, мы тоже кое-что умеем.

Лиза вытерла слёзы и, наконец, улыбнулась. Хозяйка башни звонко хлопнула в ладоши и одна стрекоза приземлилась у её ног. Иветта что-то шепнула себе под нос, коснулась зелёной стрекозы рукой, и та превратилась в небольшого белого носорога. Старшая Принцесса с уважением посмотрела на Танину подругу. Как не похожа она была сейчас на ту девчонку в вечно разодранных и перепачканных неизвестно чем джинсах, которую до этого знала Лиза. Сейчас Иветта выглядела гораздо старше своих неполных одиннадцати. Её густые прямые волосы чёрным дождём падали на серый плащ, перехваченный у горла платиновой застёжкой в виде стрекозы. Посередине плаща был изображён белый носорог в огне. И косым крестом пять зелёных стрекоз. Под плащом на тёмно-синей хламиде светились рунические заклинания. Иветта бросила на Лизу спокойный, ясный взгляд, и звонко, отчётливо произнесла:

– А теперь, Старшая Принцесса Лиза, слушай очень внимательно.

 

VI

Сто девятая река

Десять тысяч мышиных кораблей, и все в пути! Я продолжаю. Итак:

В вагоне неприятно пахло пивом. Четвёртой Принцессе было неуютно и грустно, она замёрзла.

– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Северянин».

Поезд дёрнулся, двери внутри вагона распахнулись, по узкому проходу шёл Северянин. Заметив Сонечку, он плюхнулся напротив. Девочка сжала в кулаке край серой ленты. Северянин улыбнулся:

– Ваше Высочество, не беспокойтесь, я ваш друг.

Как ни странно, Забытая Всеми Принцесса сразу ему поверила. Она расслабилась, достала из тёмно-синей пачки «Голуаз» сигарету, закурила и с любопытством посмотрела на неожиданного ночного собеседника. Его вид был дик и неопрятен.

Узкие, раскосые глаза горели зелёным огнём. Жёсткие, густые, чёрные, как крылья посторонних, волосы свалявшимися прядями торчали в разные стороны и занимали полскамейки, отдельные пряди достигали пола. На нём были штаны из кожи акулы убитой его прадедом пятьсот сорок тысяч лет назад в кошмарном сне Железнодорожного Рабочего. А на голое тело была наброшена куртка с наполовину оторванными рукавами из шкуры гризли, убитого самим Северянином в пограничной зоне помутнённого сознания Школьного Учителя, нечаянно попавшего в вытрезвитель.

– А где Тень Серого Вальгарда? – спросил Северянин.

– Ой, а я совсем про него забыла! – смущённо ойкнула Соня. – Когда мы вошли в тронный зал Короля Сумеречных территорий северо-запада, я разразилась таким длинным, замысловато-учтивым приветствием, что от скуки уснули не только стража и король, но даже его бывшая тень тихо захрапела, как усталый крестьянский конь.

Пришлось ткнуть его локтем в бок. Он мгновенно проснулся, принял мой облик, и я спокойно ушла через выход, который всем запрещён. Знаешь, я посмотрела на себя со стороны – я такая красивая.

Северянин кивнул и почесал живот.

– Покинув замок, я прошла через двор завода стройматериалов, миновала проходную и оказалась в опустевшем кинотеатре. От него я пешком добралась до железнодорожной платформы заросшей красными и жёлтыми розами, как опустевший аэродром, села в обледеневшую электричку и поехала домой. В вагоне, под тихую песню бродячего музыканта я незаметно уснула.

– А что за песню он пел? – Спросил ночной незнакомец. Пытаясь вспомнить, девочка наморщила нос.

– Кажется эту:

– Стоп, – Остановил девочку Северянин. – А что потом?

– Потом я уснула. Проснулась на нашей Королевской кухне. Почему-то я сидела на холодильнике и смотрела в окно. А за окном падали и падали синие и чёрные листья. А что с тенью стало дальше, не знаю.

– О чём он просил тебя?

– Плохо помню. Я же думала, что это сон.

– Что такое сон, а что явь не знает никто ни в этом, ни в том, ни даже в ещё том мире.

Тут Сонечка спохватилась:

– А вы собственно кто?

– Я наполовину хант, наполовину манси. Оба народа давно ушли в настоящий мир. И только мы – несколько Открытых Наблюдателей бродим по чужим снам и свидетельствуем, что мир, настоящий, придуманный и, может быть приснившийся, един, как нос у Капитана Недостроенного Корабля.

Так о чём вы договорились с тенью?

– В конце концов, он согласился, что меч останется у меня, но предупредил, – с Рыжим Эриком придётся разбираться мне. Он надеется, – Чёрный Ангел поможет разрешить эту проблему. Кстати, а кто этот Чёрный Ангел?

– Когда будешь проезжать через Яузу, посмотри на её кристально чистые воды. Это будет твоя сто девятая дико чистая река. На берегу увидишь Чёрного Ангела.

– Яуза?!!! – удивилась принцесса. – Но она же похожа на отвратительную сточную канаву!

– Она мутна только во снах великих государственных деятелей, мелких рако и кработорговцев, и в грёзах наяву одиноких случайных прохожих, уныло бредущих в обратную сторону по спирали невнятных событий. А так, вода в ней прозрачна, как слеза бабочки.

– Ладно, – Кивнула головой Соня. – А почему это сто девятая? Я помню только одну

– Сто восемь рек ты прошла пока попала к Дикому Ежу. А теперь держи курс к Берингову морю своей души. Мне пора.

Они вышли в тамбур. Северянин поцеловал принцессу в макушку

– Может быть, мы там с тобой ещё встретимся.

Ханты-мансийский открытый наблюдатель чужих снов открыл дверь и выпрыгнул из дикой электрички мчавшейся на бешеной скорости сквозь Бесконечную Зимнюю Ночь.

Соня вздохнула и вернулась на своё место. Ещё никогда в жизни Четвёртой Принцессе не было так одиноко. Напротив неё дремала усталая торговка чёрными розами. Густой запах цветов туманил сознание. В вагон вошёл бродячий музыкант, он расчехлил старенький аккордеон и запел низким бархатным голосом.

Под тихое, монотонное пение бродячего монархиста девочка незаметно уснула. Да и дикий запах роз сделал своё дело. Но месяцев через девять принцесса открыла глаза. Стук колёс становился громче, волнение Сонечки усиливалось. Приближался мост через Яузу. Морозные узоры на стекле пропали, В электричку с реки проник серебряный свет. Она мчалась, и мчалась, по бесконечно длинному мосту. Принцесса смотрела на неспешное течение кристально чистой реки и понимала великую безмятежность этого ненормального мира. На берегу, девочка заметила Михасса.

Вряд ли когда-нибудь в этом мире было что-нибудь более прекрасное чем он. Это был настоящий Чёрный Ангел, и сомневаться в этом не приходилось. В одной руке у него был Меч Абсолютного Понимания, а в другой надкусанный кусок торта известного происхождения.

Михасс доел торт, аккуратно вытер ладонь о джинсы и, достав из-за пазухи какое-то письмо, бросил его в Яузу. Письмо, рассыпавшись на пятьсот сорок тысяч частей закружилось постоянно меняющимся пазлом, и поплыло по течению. Михасс, увидев в окне электрички сонное лицо Четвёртой Принцессы, приветственно махнул рукой.

Девочка весело смеялась. Река чистая, как десять тысяч чистых рек, осталась позади.

– Я поняла. Это – плыть по течению. Не Бог весть, какая премудрость, но, по край ней мере, сейчас можно расслабиться.

– Уважаемые пассажиры, наш поезд приближается к столице нашей родины… как её там…забыл…

Раздавались аплодисменты, взрывы, подарки и, конечно же, звуки Государственного Гимна страны Ущербной Луны – «Десять тысяч раненых пингвинов». Все встали и запели:

Все устали, как десять тысяч раненых медведей. Легли и уснули. Осторожно переступая через спящих в узком проходе людей и койотов, Четвёртая Принцесса вышла из последнего вагона последней электрички, и скрылась в неизвестном направлении.

Михасс Санадзе | Эскизы