— Джим, все так чудесно! Я впечатлена, — мурлычу я после того, как метрдотель «Кинкеда», одного из лучших рыбных ресторанов города, усадил нас за столик у окна: вокруг белые скатерти, в меню дорогие вина и соблазнительные закуски. Сегодня наша годовщина, и, хотя Джим и обещал повести меня в «особое место», я изрядно удивлена, что попала сюда. Под «особым местом» Джим обычно подразумевает «Эпплби» или «Аутбек стейкхаус». Так приятно, что в этот раз муж повел меня в действительно изысканное заведение. В прошлом году мы отмечали годовщину заказанным в китайском ресторане «Хунан Делайт» обедом и диетической колой, а цветы, что подарил мне Джим, явно были куплены в супермаркете.

Оглядываясь на холеных щеголей, оккупировавших соседние столики, я рада, что уделила сегодня после обеда время себе — сходила в парикмахерскую, подстриглась и сделала укладку. Лиза, мой парикмахер вот уже шесть лет, раскудахталась по поводу празднования годовщины и хотела зализать мои короткие волосы назад, прилепив к затылку накладную косичку, но я воспротивилась и потребовала обычной стрижки. Не люблю, когда мои волосы убраны со лба. Так мое лицо выглядит пухлым, точнее говоря, толще, чем при моей обычной прическе. Кроме того, я не знала, куда именно поведет меня Джим, и, ориентируясь на опыт прошлых лет, не хотела бы рисковать прической в «Ред лобстер», где расплавленный сыр, стекающий с ломтиков деликатеса, летит во все стороны и легко может попасть на волосы.

Лиза много болтала, пока стригла меня, утверждала, что я даже не представляю, какая я счастливая оттого, что состою в браке уже шестнадцать лет. По-моему, она была действительно рада за меня, и потому настолько обалдела, когда, спросив, что я планирую надеть сегодня вечером, услышала в ответ: «Понятия не имею». Ее реакция заставила меня задуматься над тем, что уже очень давно я не наряжалась для Джима, ну, знаете, не лакировалась по высшему разряду только для того, чтобы доставить ему удовольствие. Да, в последнее время я действительно редко уделяю себе должное внимание, если это и удается, то только по поводу вылазки куда-либо с Норой или для важной встречи на работе, ну и разве что если нам с мужем надо идти куда-нибудь на вечеринку. В последнее время если я и ухаживаю за волосами, то делаю это для друзей или вовсе незнакомых мне людей. Готовясь встретиться только с мужем, я не захожу дальше того, чтобы натянуть джинсы и свитер. Контраст с теми временами, когда мы только начали встречаться, и днем сегодняшним разителен. Раньше я часами вертелась перед зеркалом перед тем, как увидеться с Джимом. Никогда не забуду вечера нашего первого свидания. Мы тогда были старшеклассниками в школе Робинсона, и Джим пригласил меня пойти с ним на выпускной бал. Я всегда посещала школьные вечеринки и мероприятия с друзьями, но впервые мне было назначено официальное свидание, да еще с танцами. Несколько недель я выбирала нужное платье, подходящие туфли и аксессуары. В день свидания я нервничала все время, пока собиралась. Помню, как долго делала прическу, возненавидев то, что получилось, перемыла волосы и причесалась заново. А как я в тот вечер накладывала макияж, выверяя точность до миллиметра! О, да! Мне хотелось выглядеть для него на все сто процентов. Теперь же я одеваюсь скорее в соответствии со вкусами Норы и других моих коллег, нежели с предпочтениями мужа.

…Я постаралась перенести возбуждение моего парикмахера на свой настрой, но, кажется, мне это не удалось. Наверное, дело в том, я не жду многого. Я вообще с трудом заставила себя заскочить по пути из парикмахерской в супермаркет и выбрать подарок Джиму. Не то чтобы я охладела чувствами; я люблю его. Просто в последнее время страсти мне чужды. Помимо того странного сексуального возбуждения, которое накатило на меня несколько дней назад, ничего особенного между нами не происходило уже давно. Не могу объяснить, почему я не хочу секса, нет желания — и все. Мне недостает полового влечения. Если бы не наличие мужа и, соответственно, супружеских обязанностей, я бы напрочь обо всем подобном забыла. Ведь если вам не хочется прыгать с «тарзанки» или писать роман, то вы об этом просто не задумываетесь. Не хотите этим заниматься, вот и не держите в голове. Но секс — дело тонкое. Как только теряешь интерес к нему, начинаешь подозревать, что ты урод, что надо из кожи вон вылезти, но возродить свое либидо. Что же такого страшного в нежелании секса, если просто не хочется?

…Стоило только усесться за столик, как подошел официант, поприветствовал нас и спросил, не желаем ли мы чего-либо выпить.

— У вас сладкий чай есть? — спрашивает Джим.

Ненавижу, когда он ведет себя по-плебейски. Более того, извините меня, конечно, но спрашивать сладкий чай в любом ресторане, расположенном севернее Ричмонда — признак провинциальности.

— Нет. У нас чай без сахара, извините, — отвечает официант.

— Ну, тогда мне колу, — говорит Джим, а я уже знаю, какой он сейчас задаст следующий вопрос.

«Не делай этого! Это ресторан изысканной кухни! Ну, пожалуйста», — умоляю я его взглядом.

— А после первого стакана лимонада у вас наливают второй бесплатно?

Господи! Он все-таки спросил…

— Вообще-то нет, — стараясь сдержать изумление, отвечает официант.

— Будьте добры, пока мы выбираем вино, принесите нам два стакана воды, — прошу я, пытаясь вновь завоевать расположение официанта, чтобы нас не обслужили, как публику второго сорта.

— Выбираем что? — переспрашивает Джим после того, как официант уходит.

— Сегодня ведь особенный день. Разве не приятно было бы отпраздновать годовщину бутылочкой вина?

Джим не отвечает. Он просто открывает кожаную папку карты вин и читает. Это смешно, в конце концов, — ведь он не отличит каберне от лимонада «Маунтин Дью». Не такие уж мы с Джимом гурманы. Придерживаемся обычно незатейливых вкусов, пьем пиво или лимонад, но когда выбираемся в ресторан, я прошу Джима выпить со мной что-нибудь изящнее пива. В некоторой степени я это делаю из надежды, что бутылка вина придаст вечеру особую атмосферу, а кроме того, нужно признать, я побаиваюсь, если мы к еде закажем пиво, официанты сочтут нас «белым мусором».

— Что-нибудь понравилось? — спрашиваю.

— Даже не знаю. Может, закажем «Белый Зинфандель»? — тычет пальцем в меню Джим, и я сразу замечаю, что это самое дешевое из вин.

— Как насчет шардоннэ? — пытаясь спасти положение, указываю на другую строчку.

Когда мы с Норой не так давно ходили в ресторан, она вскользь упомянула что-то о том, что «Белый Зинфандель» — пойло для босяков, которые ничего в винах не понимают. Вот ведь, кто бы знал, что пить некоторые дешевые вина (ну разве что кроме «Фермы Буна») — признак плохого вкуса?

Я надеюсь, что шардоннэ — это верный выбор, ведь мы заказали рыбу. Что-то я такое смотрела по телевизору: в передаче говорилось, что белое вино надлежит пить под курицу или морепродукты, а красное — с говядиной или спагетти, приправленными соусами из томатов. Думаю, сначала следует выбрать, что будешь есть, а затем вино. Но как бы то ни было, на мой взгляд, все это глупые предрассудки, разводимые из-за бутылки перебродившего виноградного сока.

Разобравшись наконец с алкоголем, заказав салаты и горячее, мы оказываемся в несколько щекотливом положении — остаемся за ресторанным столиком вдвоем, тет-а-тет. В такой момент нужно бы завести приятный разговор, но в последнее время мы с Джимом практически не общаемся, попросту забыв, что такое неспешная беседа любящих супругов. Конечно, мы говорим за едой, но частенько нас перебивает Джоди, затевая свои лекции о вреде мяса, мы же в это время, уставшие после работы, пытаемся просто спокойно поесть перед сном. Вечерами наше общение сводится к обсуждению хозяйственных дел, мы решаем, что надо сделать по дому, или составляем расписание на неделю, решаем, кто заберет Джоди с баскетбольной тренировки, кто останется дома, чтобы впустить сантехника. Не часто нам удается завести расслабленную беседу за изысканным столом…

— Тут очень красиво, — стараюсь я разбить молчание, повисшее между нами. — Откуда ты узнал об этом ресторане?

— Э-э-э… — колеблется муж, — на работе. Дон о нем рассказал, ну, ты знаешь Дона. Он говорил, что был здесь с женой в ее день рождения, и они прекрасно провели время, — продолжает он, в то время как официант ставит на стол корзинку с хлебом. Джим берет кусочек, намазывает его маслом и откусывает.

— Хлеб не свежий, — кривится мой благоверный. — И при таких-то ценах! Как они могут приносить нам черствый хлеб!

Он собрался было, махнув салфеткой, просигналить официанту, но я останавливаю его и беру кусочек подсушенного хлеба сама. Муж хорошо выглядит в своем костюме темной шерсти и в наглаженной белой рубашке. И на его работе, и в моем офисе не требуется носить строгие костюмы, так что редко кто из нас надевает их. Приятно видеть Джима при галстуке. Костюмы его стройнят — когда он застегивает пиджак, пивное брюшко почти незаметно. Глядя на мужа, сидящего напротив, я обнаруживаю былого элегантного мужчину. Такое теперь бывает редко, но в этот момент я вновь вижу его таким, каким он был в старших классах школы. Вглядываюсь в его лицо, отметаю в своих фантазиях его набрякшие за годы щеки и вижу парня, потрясшего меня первым поцелуем.

— Что? — спрашивает он, замечая мою улыбку.

— Ничего, — отвечаю я. — Просто я счастлива, что мы сюда пришли.

И я действительно счастлива, что мы здесь оказались. Этот вечер напоминает мне о временах, когда наши семейные отношения были лучше. Когда-то между нами была тесная связь, и семья казалась накрепко связанной.

Джим улыбается мне в ответ, и я чувствую с мужем такую близость, которой не испытывала очень давно. Помню, как более десяти лет назад мы отправились всей семьей на прогулку в Национальный зоопарк; Джоди была еще слишком мала и сидела в коляске. Животных я почти не помню. Зато помню, как мы гуляли, я толкала перед собой коляску с дочерью, а Джим шел рядом, обняв меня за плечи. Помню, как мы глядели на панду, Джим пристроился сзади, обняв меня за талию, прижимаясь всем телом, и я улыбалась, не замечая ничего вокруг, думая, как мне повезло с супружеством. Долго мы тогда простояли, обнявшись, возле клетки с этими пандами…

Уже несколько лет мой муж не обнимал меня за талию.

…Еще около часа мы болтаем (с трудом, но все же нашлась какая-то тема для разговора), пьем вино, едим салаты, пирог и рыбу. Кухня здесь великолепна, алкоголь пьянит, а негромкая музыка создает романтическую атмосферу. Заказав десерт, Джим достает из внутреннего кармана пиджака коробочку и вручает мне.

— С годовщиной.

— Спасибо, — я напрягаюсь, чтобы изобразить радостное удивление. Вот сейчас я увижу ужасного медвежонка на цепочке. Открываю коробочку и… нет пределов моему изумлению! В коробке лежит изысканное колье с тремя бриллиантами.

— Оно прекрасно, — ошеломленно произношу я. — Мне очень нравится!

Достаю колье из коробочки, поднимаюсь из-за стола и подхожу к Джиму, поворачиваясь к нему спиной, и прошу застегнуть украшение. Когда он протягивает руки, чтобы надеть на меня колье, я даже вздрагиваю от возбуждения. Я чувствую себя особенной…

Перевалило за одиннадцать, когда мы, изрядно уставшие, вернулись из «Кинкеда» домой.

Джим сразу направляется наверх, в спальню, а я заглядываю к Джоди, запускаю посудомоечную машину и только потом иду вслед за ним. Алкоголь все еще бродит в крови. Поднимаясь по лестнице, я прикасаюсь к ожерелью и чувствую себя счастливой. Судьба медвежонка осталась неизвестной, могу лишь догадываться, какая его настигла участь. Болтая на днях с Норой, я обмолвилась о своей находке, и подруга наверняка позвонила Джиму, вежливо намекнув, что от медведя с высверленными глазами следует избавиться. Ко всему прочему, идея пойти в «Кинкед» вполне может принадлежать именно ей. Этим, скорее всего, и объясняется секундное колебание Джима, прежде чем он ответил на мой вопрос, откуда ему известно о ресторане.

— Спасибо, Нора, — бормочу я тихонько, входя в спальню.

На цыпочках прохожу мимо Джима, который уже лег, и пробираюсь во встроенный шкаф-гардеробную. Так как сегодня наша годовщина, вместо обычной безразмерной футболки уместно будет надеть шелковую ночную рубашку. После торжественного ужина Джим, скорее всего, захочет заняться любовью, и, хотя сексуальное настроение так и не снизошло на меня, я совсем не прочь ответить ему лаской. Сегодня чувствуется особая близость с мужем, и я благодарна судьбе за то, что он сделал все возможное ради нашего маленького торжества. Я ложусь в постель, прижимаюсь к нему и обнимаю сзади за талию. Чувствуется, как поднимается и опускается его живот, в такт дыханию.

Не могу поверить!.. Он спит! Муж заснул в ночь нашей годовщины и даже не предпринял попытки заняться сексом! Я была уверена, что сегодня придется исполнять супружеские обязанности, и, несмотря на то что особым желанием не горела, весьма разочарована тем, что мой благоверный заснул. Что, я уже не стою того, чтобы бороться со сном? Неужели я так ужасна в постели, что Джиму легче заснуть, чем заниматься со мной любовью?

Нет. Не буду делать из мухи слона. Он просто устал. Он сегодня много работал. В моей голове проносится рой мыслей. Я задаюсь вопросом, от которого учащается пульс: а вдруг таким пышным празднованием годовщины мой муж хотел облегчить свое чувство вины за интрижку? Он никогда не водил меня в места, подобные «Кинкеду», ни на одну из годовщин. И, если уж задуматься всерьез, бриллиантовое колье — самый изысканный подарок, который он когда-либо мне дарил. Я вновь убеждаю себя не делать поспешных выводов. Неужели я дошла до состояния, когда не верю в бескорыстную заботу мужа, не верю, что он хотел просто доставить мне удовольствие из любви?

Сильное волнение мешает уснуть, так что я поднимаюсь, вновь пробираюсь в шкаф-гардеробную и осматриваю себя в высоком зеркале. «А я бы себе изменила?» — задаюсь вопросом, глядя на свое отражение. Можно ли вообще подозревать Джима в измене? Только поглядите на меня — далеко не Синди Кроуфорд. Конечно, я заметно потолстела со дня свадьбы, на бедрах появились намеки на целлюлит, соски грудей смотрят скорее в пол, чем в стену, да и морщинки начали скапливаться в уголках глаз. Осматривая себя, волей-неволей я вспомнила о семинаре по пластической хирургии, на который мы ходили с Норой. Да, все может измениться к лучшему, если эти груди подтянуть, чтобы они вновь выглядели прежними, такими, как до кормления ребенка, без груза, что тридцать шесть лет гравитации навесили на них. Небольшая липосакция на животе и бедрах, и я вновь влезу в десятый размер. Будь я довольна тем, как выгляжу, может, ко мне вернулось бы и сексуальное желание, может, и Джим не заснул бы в ночь нашей годовщины.

…Сейчас я чувствую себя закомплексованной толстухой, особенно когда занимаюсь любовью. Я всегда требую выключить свет, а иногда мне неприятны и прикосновения. Не хочется, чтобы Джим щупал руками мой пухлый живот, чтобы увидел растяжки от давних родов (да пропадут ли они вообще когда-нибудь?). За годы стало понятно, что хороший секс складывается не только из моего отношения к Джиму, но и моего отношения к самой себе. Раньше я думала, что возбуждаюсь только оттого, что смотрю на мужа, что чувствую его тело рядом с собой, от мыслей о его мужественности и силе. Позднее я поймала себя на том, что завожусь от понимания, что я возбуждаю его. Меня стали изводить сомнения: возбуждают ли его мое обнаженное тело, мои груди, мой зад и моя… ну, мои гениталии. В последние годы, однако, я со всей очевидностью поняла, что желания не вызываю. Я совсем не урод. Несмотря на то что мне не помешало бы похудеть на несколько фунтов, толстой меня не назовешь. Уж толстой-претолстой точно. Я просто недовольна тем, как выгляжу, особенно без одежды. А когда так строго себя судишь, сексуальность пропадает начисто. Может, небольшая пластическая операция — именно то, что мне нужно? Может, если я подтяну тело до состояния, когда я буду им довольна, то смогу расслабиться и ко мне вернется либидо? И секс вернется в наш брак.