Как ни странно, именно мировая слава и фантастическое богатство сделали музыкантов «Роллинг Стоунз» одними из самых одиноких людей в мире. Один из жизненных парадоксов состоит в том, что, когда все вокруг хотят стать вашими друзьями, вы перестаете доверять кому бы то ни было. Мик и Кит так безоглядно шли к своему успеху, что всех своих настоящих друзей по пути растеряли. Да, они достигли многого, особенно учитывая их происхождение. Мать Кита работала демонстратором посудомоечных машин. Отец Мика — учителем физики. Все их сверстники обзавелись семьями и беспокоились лишь о том, чтобы внести очередной взнос за кредит, а пределом мечтаний для них являлся новый «Форд Капри».

Новые друзья «Роллинг Стоунз» происходили из иного круга.

Это были богатые прожигатели жизни — такие, как Роберт Фрейзер, Пол Гетти Второй, Кристофер Гиббс. Все они были рождены в состоятельных семьях, учились в частных школах и университетах, и единственное, что у них было общего с этими двумя забавными поп-звездами, говорящими с акцентом кокни, — деньги, масса свободного времени, чтобы их тратить, и роскошные апартаменты, в которых они обитали.

Музыкантам «Роллинг Стоунз» теперь было легче нанимать компаньонов, чем дружить с кем-то. Они им платили деньги, и больше их ничего не связывало. Компаньоны всегда оказывались под рукой, когда хотелось поговорить, поплакаться или просто хорошо провести время. Компаньоны были простыми людьми, в Итоне не учились, так что с ними можно было расслабиться и быть самим собой. Думаю, в этом заключалась основная причина, по которой Кит так упорно платил мне 150 фунтов в неделю, хотя все мои обязанности заключались в том, чтобы принимать с ним наркотики, болтать и слушать его жалобы на Аниту. Кит любил выпить и был, что называется, «настоящим мужиком». Ему нравились мужские компании, но я вовсе не имею в виду, что он был геем — скорее, наоборот, он был далек от этого.

Джаггер, в противоположность ему, всегда предпочитал женское общество. После того как они втроем с Брайаном и Китом снимали квартиру в Челси, он переселился к Крисси Шримптон, а затем, понятное дело, жил с Марианной. Правда, теперь впервые в жизни он был одинок и жил один.

Марша Хант была беременна от него и собиралась рожать. Он подумывал даже жениться на ней. Ему было двадцать шесть — подходящий возраст для создания семьи, — однако он понимал, что не любит ее настолько, чтобы связать с ней жизнь. Марша была красива, с ней всегда было очень комфортно, но она не отвечала его романтическим идеалам. Он всегда мечтал о том, что однажды встретит загадочную, мистическую женщину, которая будет к тому же потрясающе обаятельна и элегантна. Их великой любовью будет восхищаться весь мир, и они поплывут в свадебное путешествие на большой белой яхте, а остаток жизни будут любить друг друга и растить детей. К сожалению, Марша под этот идеал совсем не подходила, и Мик оставался холостяком. Оба дома — особняк в Чейн-Уолк и поместье «Старгроув» — нуждались в присмотре хорошей хозяйки. И если он вскоре ее не найдет, то ему придется умолять Марианну вернуться, а это было как раз то, чего он всем сердцем желал бы избежать.

Однажды июньским вечером, приехав на студию «Олимпик», звукорежиссер «Роллинг Стоунз» Глин Джонс спросил, нет ли у кого работки для одной страшно сексуальной девчонки из Калифорнии.

— Может, у меня. — Мик подмигнул мне. — В принципе мне нужна экономка. Но сначала надо на нее посмотреть.

И вскоре Глин привел в студию Джейн. Это было как раз после просмотра «Неда Келли». Увидев рекламный ролик фильма, Джаггер был в ужасе. Он даже в знак протеста отказался идти на премьеру. «Не фильм, а дерьмо какое-то, — высказался он в интервью. — Я участвовал в съемках только потому, что больше в тот момент ничего подходящего не нашлось. Тони Ричардсон показался мне разумным человеком, и я думал, он сделает нормальный фильм. К сожалению, в процессе съемок никогда не знаешь, что выйдет в итоге. И когда получается дерьмо, ничего не остается, кроме как сказать — «Да, и вправду отстойный фильм» — дать себе обещание, что больше в такой ерунде участвовать никогда не будешь».

«Роллинг Стоунз» записывали новый альбом «Sticky Fingers». Впервые они писались на собственной студии, и в случае успеха этот альбом должен был принести им гораздо больше денег, чем все предыдущие записи, вместе взятые. Они работали всю ночь, записывая новую песню «Bitch». Когда незадолго до рассвета они наконец закончили, Глин представил Джейн Мику. Она устала после бессонной ночи, однако пришла в восторг, когда Мик начал сладострастно танцевать перед ней под ревущую из огромных колонок запись только что законченной «Bitch».

После этого она появлялась на студии еще пару раз, но я считал, что Мик относится к ней достаточно спокойно. Однако вскоре после долгой и сложной записи Глин спросил, кто может подбросить Джейн в Лондон. Мик сказал, что отвезет ее, и после этого мы не видели их обоих с неделю.

Джейн на несколько месяцев стала играть в жизни Мика примерно такую же роль, как я для Кита. Она общалась с ним и всегда была поблизости, если что-то было нужно. И если меня Кит посылал покупать наркотики, то Джейн по первому слову Мика ложилась с ним в постель — когда ему лень было звать к себе домой кого-нибудь из его многочисленных девушек. Их отношения с Маршей после того, как та забеременела, разладились. Она хотела остаться независимой и сказала Мику, чтобы тот не беспокоился о ней.

Затем появилась Кэтрин. Она тоже была из Калифорнии (да и выглядела иностранкой), и у нее был короткий роман с Эриком Клэптоном. Эрик представил ее Мику на вечеринке, и спустя несколько часов Кэтрин уже лежала в огромной трехсотлетней кровати у Мика на Чейн-Уолк. Там они провели и следующие сутки, после чего Кэтрин поселилась у Мика.

Джейн была задета. Кажется, она полюбила Мика. По сравнению с ним другим мужчинам не хватало энергичности и находчивости. Я часто замечал, что девушкам нравилось в нем именно это. Некоторые качества Мика — в частности, присутствовавший в нем легкий налет женственности — давали ему необычайную проницательность и понимание женской натуры. И он всячески использовал это, чтобы обрести власть над противоположным полом.

Джейн молчала, потому что Джаггер ненавидел, когда женщины устраивают сцены. Кроме того, он ей платил как экономке, и никакие чувства его с ней не связывали.

Они пикировались почти ежедневно. Джейн ненавидела Кэтрин, потому что та спала с Джаггером, а Кэтрин ненавидела Джейн, потому что тот с ней много общался. Ситуация была напряженная, и если Мика поблизости не было, девушки постоянно осыпали друг друга криками и бранью. Однако в его присутствии они делали вид, что дружат, и всячески к нему подлизывались. Мика ситуация полностью устраивала: у него был и секс и общение, и ему даже не надо было для этого прикладывать никаких особых усилий. Ни одна из них не чувствовала себя в безопасности настолько, чтобы сердить его жалобами на свое положение. Брайан был прав: лучше иметь под рукой сразу несколько телок.

Мик любил стравить их друг с другом, пока они не срывались на крик. В такие моменты он чувствовал себя как на сцене: ему нужно было, чтобы поклонники боролись за него даже у него дома. Сам же он был таким эгоистом, что не любил никого, кроме самого себя. Он притворялся безумным, распущенным и гиперсексуальным Тернером, которого играл в «Представлении». После разрыва с Марианной Мик потерял последнюю связь со своими корнями и его сценический образ стал образом жизни. Майкл Филип Джаггер прекратил свое существование. Теперь он двадцать четыре часа в сутки был только Миком Джаггером — Суперзвездой.

Однако такая пикантная ситуация на Чейн-Уолк не могла продолжаться вечно. В августе «жизнь втроем» бурно завершилась. Мик объявил, что «Роллинг Стоунз» едут на гастроли в Европу и он не может взять с собой Кэтрин:

— Прости, дорогая, таковы правила в нашей группе: мы не берем с собой девушек.

Кит тем не менее, конечно, взял с собой Аниту. Пытаясь как-то разрулить ситуацию, Анита попросила Джейн поехать с ними и помочь присматривать за Марлоном. Кэтрин плакала целыми днями. Она понимала, что ее бросают. Все ее мечты стать новой Марианной Фэйтфул разбились в прах. В конце концов, осознав, что отвергнута, она набросилась на Джаггера, пиная его, колотя, царапаясь и пытаясь выдрать ему волосы. Это было не лучшим выходом из ситуации. Джаггер, как уже упоминалось, не любил сцен, и Кэтрин съехала от него тем же вечером.

События в Альтамонте заставили Мика призадуматься, чем же он хочет заниматься в жизни. Поначалу он думал завязать с роком и заняться политикой. Его всегда привлекали новые высоты, и он полагал, что не сможет вечно устраивать на сцене рок-н-ролльные шоу. Он ломал границы, нарушал табу, но теперь чувствовал себя словно постаревший боксер, обреченный все чаще проигрывать.

— Но это же моя жизнь. Я больше ничем другим на самом деле не хочу заниматься, — сказал он мне.

В конце концов он решил постараться укрепить свои позиции и оставаться величайшей рок-звездой в мире так долго, насколько сможет. Он прекрасно понимал, что для этого нужно хорошее здоровье, и, завязав с наркотиками и алкоголем, стал заниматься бегом, теннисом и ездить на велосипеде. Он не хотел закончить жизнь подобно Элвису.

Европейские гастроли доказали, что «Роллинг Стоунз» не потеряли популярности. На первом концерте в Хельсинки было настоящее столпотворение. Спустя десять дней они играли в Гамбурге, где тоже все прошло великолепно. Энергию группы можно было сравнить с несущимся поездом. И вновь полиция столкнулась с тысячными толпами фанатов, бьющих стекла.

В Берлине поклонники полностью вышли из-под контроля; было арестовано пятьдесят человек. 20 сентября 1970 года «Роллинг Стоунз» играли первый из двух запланированных концертов в зале «Олимпия» в Париже. Парижские подростки, зная, что Джаггер продолжает играть в революцию, использовали концерт как повод для того, чтобы выйти против жандармов с кирпичами и железными прутьями. После этого многих арестовали.

Джаггер устал и не хотел идти после концерта на вечеринку, устраиваемую в его честь. Однако он понимал, что боссы французских звукозаписывающих компаний будут оскорблены, если он не пообщается с ними. Так что он все-таки явился туда, выпил несколько бокалов шампанского, вел светские беседы, а в мыслях лелеял надежду, что часа через полтора сможет незаметно уйти. И тут он неожиданно увидел ее.

— Привет, Мик, — обратился к нему Эдди Беркли, президент звукозаписывающей компании и старый друг музыкантов «Роллинг Стоунз». — Я хочу представить тебе Бьянку, она скоро станет моей женой.

Посмотрев на девушку, Мик не поверил своим глазам. От взгляда ее карих ясных глаз у него просто дух перехватило. Она был очень похожа на него самого — полные губы, острые скулы, легкий налет искушенности и изнеженности, такое же стройное тело… Она была совершенна, и он желал ее.

Бьянка была польщена вниманием Джаггера. Когда они танцевали, на них смотрели все присутствующие. Точно так же было, когда она встречалась с актером Майклом Кэйном. Люди восхищались ею и уважали — она была девушкой богатого, сильного и известного человека. Джаггер был внимателен, учтив и вел себя с ней, словно восхищенный подросток, танцующий с принцессой. Он предложил ей чуть позже встретиться в клубе неподалеку, и вскоре она, ничего не сказав Эдди Беркли, покинула вечеринку. Спустя полчаса Джаггер, страшно польщенный тем, что она ради него бросила жениха, последовал за ней. Лишь гораздо позднее Мик понял, что Бьянка неуверена в себе и нуждается в постоянном подтверждении своего обаяния и силы. Для этого ей требовалось восхищение посторонних мужчин, и она нередко унижала Мика, поступая с ним так, как в этот раз поступила с Эдди Беркли.

— Иногда я веду себя жестоко, — признавалась она позднее в интервью, — особенно в отношениях, потому что боюсь, что ситуация может выйти из-под моего контроля. На самом деле я не стремлюсь никому причинить вреда, а просто защищаюсь.

Но в тот нежный сентябрьский вечер Мику казалось, что он встретил девушку своей мечты. Она была настоящей леди. Поначалу она отказывалась с ним спать, хотя и призналась, что тоже не вполне счастлива в личной жизни.

У него было несколько свободных дней до следующего концерта в Вене, и они наслаждались ими, обедая в ресторане при свечах, гуляя вместе по волшебным, словно из сказки, Версальским паркам, держась за руки, словно дети. Мик предложил ей кокаина. Она нюхала его так неловко, что он решил, что она, вероятно, никогда в жизни еще не пробовала наркотиков. Однако, понимая, насколько она отличается от всех остальных девушек, которых он встречал прежде, он промолчал и ничего не сказал.

У них пока так и не доходило до постели, и Джаггеру это даже нравилось. Бьянка удерживала его на небольшом расстоянии, давая понять, что он еще не до конца завоевал ее. Это только разжигало в нем чувства и интриговало — так же, как в свое время было с Марианной.

И вот «Роллинг Стоунз» отправились в Вену, а Бьянке он предложил встретиться через несколько дней уже в Риме, где они собирались отыграть следующий концерт. Там он прислал за ней такси в аэропорт и заказал ей в гостинице, где они остановились, отдельный номер.

— Похоже, у них все серьезно, — заметил Кит.

И он был прав. Впервые Мик с Бьянкой любили друг друга той ночью в отеле, и оба были в восторге. Оставшиеся десять дней Бьянка путешествовала уже с «Роллинг Стоунз», спала в кровати Джаггера и присутствовала на всех их шоу. Они были вместе каждую свободную секунду, и Джаггер почти ни с кем, кроме нее, не общался.

Журналисты, освещавшие в прессе их гастроли, стремились узнать любую деталь о женщине, которая, казалось, заменила Джаггеру Марианну За ними охотились фотографы. Когда один из них попытался сфотографировать их в Риме, Джаггер подошел к нему и дал по морде. Тот вызвал полицию, и Джаггера оштрафовали на 800 фунтов. Во Франкфурте их телохранитель разбил фотоаппарат другому папарацци, который пытался заснять их, когда они перелезали через стену, веселясь, словно дети после очередного удачного озорства. Когда они вернулись в Лондон, все репортеры стремились расспросить Джаггера о его новой любви. Совсем незадолго перед этим Джон Данбар развелся с Марианной — из-за ее отношений с Джаггером. И теперь газетчики с нетерпением поджидали Мика с его спутницей в Хитроу.

— У меня нет имени. Я не говорю по-английски, — вот и все, что сказала загадочная Бьянка.

Джаггер тоже не удержался от своего любимого романтического эвфемизма:

— Мы просто хорошие друзья.

Бьянка Перес Морено де Мациас родилась в Никарагуа. Хотя она часто рассказывала, что ее отец был крупным плантатором или дипломатом, на самом деле он был мелким бизнесменом. Родители развелись, и мать держала магазинчик безалкогольных напитков в Манагуа. Бьянка выросла очень образованной и крайне амбициозной, она с отличием сдала выпускные экзамены и полетела в Париж — изучать политологию в Сорбонне. Ей было восемнадцать, и она до сих пор была девственницей.

— Меня воспитывали ужасно строго, — признавалась она. — В католическом Никарагуа о сексе почти не говорили. Меня учили, что девственность — величайшая ценность, и я верила в это.

В Париже она быстро распрощалась с девственностью, и это настолько ей понравилось, что она начала проверять на прочность и все прочие истины и табу, которые ей внушались консервативными родителями. Как и Джаггер, в политике она увлекалась левыми взглядами и интересовалась революционными идеями. Со временем она начала писать для крайне радикального студенческого журнала.

Однако, хоть и увлекаясь революционной романтикой, она в то же время работала на совершенно нерадикальной работе — в посольстве Никарагуа во Франции, где очень пригодилось ее владение четырьмя языками: французским, английским, испанским и итальянским.

Красота и стильность быстро сделали ее известной в радикальных парижских кругах Ее часто стали приглашать на модные вечеринки. Затем она переехала в Лондон, в Челси, и здесь встретила Майкла Кэйна. Когда же их отношения изжили себя, она вернулась в Париж и стала работать у Эдди Беркли, который через некоторое время предложил ей выйти за него замуж.

Вскоре после того как Мик с Бьянкой прилетели в Лондон, Джаггер позвонил и сказал, что хочет зайти в гости. Я был слегка удивлен, потому что он всегда относился ко мне с прохладцей — скорее всего, из-за моего недолгого романа с Марианной. «Наверняка опять не может достать кокаина», — цинично подумал я. Но когда они приехали, мне стало ясно, что Бьянке просто хочется поболтать с кем-нибудь, кто говорит на ее родном испанском.

— Так обидно, находясь среди столь приятных и интересных людей, быть вынужденной общаться на чужом языке, — сказала она.

И я понял, почему Мик запал на нее. Она действительно сильно отличалась от необразованных, часто бестактных женщин, вившихся вокруг «Роллинг Стоунз».

Когда я предложил немного кокаина, Бьянка, казалось, была заинтригована.

— Ох, — проговорила она, когда я открыл мою украшенную орнаментом коробочку, где хранил порошок, — но он белый!

— Конечно, — ответил я. — А ты думала, какого он должен быть цвета?

— Конечно, розовый, — сказала она, словно дегустатор, которому по ошибке предложили не то вино. — Самый лучший кокаин — розовый.

Она, конечно, ошибалась. Но я только улыбнулся и кивнул.

Я высыпал мелкие кристаллики на зеркальце и разделил их на две тонкие линейки. Мик свернул пятифунтовую банкноту трубочкой и втянул каждой ноздрей по дорожке.

— Амброзия, — наконец выдохнул он. А затем широко улыбнулся и скорчил гримасу. Бьянка рассмеялась, я посмотрел на них обоих, и тут до меня дошло: они практически близнецы! Мик сумел полюбить эту женщину, потому что она была очень на него похожа — и внешне, и образом мыслей. Жизнь с ней представлялась ему близкой к идеалу: заниматься любовью с самим собой.

Анита возненавидела Бьянку с первого взгляда. Она до сих пор лелеяла планы насчет Мика; кроме того, присутствие новой женщины в их компании могло угрожать их и без того уже сложным отношениям с Китом. Жены часто тревожатся, когда близкие друзья мужа находят новую женщину: это может заставить мужа тоже захотеть новых отношений. Аниту сильно беспокоило, что они с Марианной уже не имеют прежнего влияния в группе. У них с Фэйтфул было много общего: обе были блондинками, познакомились с музыкантами почти одновременно, обе любили Брайана и обе стали наркоманками. Она серьезно опасалась, что после того как Мик нашел Бьянку, Кит тоже захочет подыскать себе кого-нибудь другого.

Во время гастролей она несколько раз брала у Бьянки одежду и «забывала» ее отдать или просто бросала уже грязные вещи в ее комнате. Анита, как и большинство наркоманов, не заботилась о том, чтобы часто мыться, и зачастую вещи оказывались в таком жутком состоянии, что Бьянке оставалось их только выбросить.

Однако Мик предупредил, что не хочет ее открытой конфронтации с Анитой.

— Все дела решайте сами, друг с другом, — сказал он. — И учти, Анита — одна из нас, так что постарайся вести себя с ней настолько вежливо, насколько это возможно.

Когда они собрались в Лондоне, Анита начала легкий флирт с Миком, пыталась ущипнуть его за задницу и пощекотать. Мик взял с собой Бьянку, рассчитывая совсем на другое — он хотел поговорить с Китом о песне, которую они написали прошлым вечером, а девушек собирался оставить вдвоем, надеясь, что они просто поболтают, как обычно происходило, когда встречались Анита с Марианной. Но Анита не захотела оставаться с Бьянкой и, не глядя на нее, вышла из комнаты.

— Почему Анита так относится к Бьянке? — спросил Мик у Кита. — Бьянка расстроена и не понимает, в чем дело.

— Ерунда, — отмахнулся Кит. — Ты же знаешь, у Аниты все зависит от настроения. Это пройдет.

Когда Кит начал попрекать Аниту за неприязнь к Бьянке, та ее еще больше возненавидела.

— Нам надо избавиться от нее, Тони, — сказала она мне. — Эта девка разрушит «Роллинг Стоунз», точно так же как другие девки разрушили «Битлз». Нужно предпринять что-нибудь ради того, чтобы сохранить группу.

— А я тут при чем? — раздраженно поинтересовался я.

— Ты с ней общаешься, и она доверяет тебе. Пусть Мик узнает, что она врет про свой возраст. Она говорит, что ей двадцать пять, но я готова поставить тысячу фунтов, что ей под тридцать пять. Она просто старая курица, пытающаяся притвориться юной красоткой. Держу пари, у нее обвисшие груди и она точно что-то скрывает, боясь опозориться, — никто ведь еще не видел ее без одежды.

Анитины предположения были, мягко говоря, фантастичными.

Бьянка — бывший мужчина, который сделал операцию по изменению пола. Анита предлагала мне хорошо заплатить, если я раскопаю какие-нибудь свидетельства об этом из газет или полицейских протоколов.

— Какая чушь! — возмутился я. — Бьянка не может быть мужиком.

— Просто раскопай что-нибудь, черт побери! — взвизгнула Анита. — Раздобудь у полицейских или в газетах какие-нибудь свидетельства об этом, чтобы Мик понял, кто на самом деле эта сопливая, высокомерная, грудастая дура! Если ты этого не сделаешь, он и правда, на хрен, женится на ней, и это будет конец «Роллинг Стоунз», а значит, и тебе тоже конец!

— Извини, Анита, — сказал я ей в конце концов, — но мне Бьянка нравится. Может, она и немного высокомерна, но в любом случае это не мое дело, и я не собираюсь лезть в их отношения и причинять ей неприятности.

— Ладно, неважно. Тогда я прокляну ее, и скоро она перестанет нас беспокоить.

Но наверное, Анита слишком обдолбалась, чтобы правильно произнести заклинание. Во всяком случае, Бьянка осталась с нами и прекрасно себя чувствовала. И вскоре Мик сказал Киту, что собирается жениться на ней.

— Удачи тебе, чувак, — ответил Кит. — Ты ее любишь, а это самое главное.

Впервые я услышал, как он относится к отношениям Мика и Бьянки.

Поскольку Мик и Кит часто стремились пообщаться вдвоем, Аните с Бьянкой тоже приходилось волей-неволей встречаться. Они притворялись, что дружат. Анита же использовала разговоры с ней, чтобы как можно сильнее расстроить Бьянку, подпитать ее неуверенность в себе. Например, когда Бьянка пожаловалась, что после кокаина почувствовала себя плохо, Анита сказала ей с жестокой улыбкой:

— О, наверняка я знаю почему. У Тони всегда с собой две разные дозы — одна хорошая, для друзей, а другая дерьмовая — для тех, кто ему не нравится.

— Грязный ублюдок, — выругалась Бьянка.

И в следующий раз, когда я предложил ей кокаин, она резко проговорила по-испански:

— Я хочу либо нормального кокаина, либо не хочу его вообще! Анита рассказала мне о том дерьме, которое ты подсовываешь тем, кто тебе не нравится.

Конечно, все это были выдумки Аниты Я всегда делился с друзьями тем, что у меня было. А тем, кто был мне несимпатичен, просто не давал ничего вообще.

Однако за все это время я ни разу не видел, чтобы Бьянка вышла из себя. Я начал понимать, что в ней как бы уживаются два совершенно разных человека. Внешне она была прекрасной, тонкой девушкой, стремящейся хорошо выглядеть и быть любимой. Внутри же — жесткой и решительной личностью. У нее была сильная воля, и она не обращала внимания на происки Аниты. Постепенно до Аниты дошло, что она проигрывает. И тогда она, скрывая досаду, вновь попыталась забыться в героине. Поражение ее сильно задело. Раньше она сама всегда старалась выглядеть привлекательной и остроумной, потому что знала, что именно так может завоевать сердце Джаггера. Теперь же она впала в депрессию, неделями сидела дома в унынии, никуда не выходила и ни с кем не общалась, кроме Кита, меня и еще пары друзей. Она ушла в себя, как будто все ее планы в жизни неожиданно рухнули.

Как это ни забавно, но интриги Аниты только сблизили Мика и Бьянку. Они часто бывали на различных светских мероприятиях и всегда держались вдвоем, светясь от счастья. Я постоянно встречал в газетах последние новости и слухи о них, сопровождавшиеся их фотографиями.

Часто они гуляли по Чейн-Уолк вместе с Полом и Талитой Гетти. Гетти тоже были кокаинистами, и часто они вчетвером, унюхавшись, взвинчивали себя до такого состояния, что мне приходилось давать им героин («грешный порошок», как они его теперь называли), чтобы они успокоились и пришли в себя. Пол достал где-то мой домашний помер телефона и начал меня донимать почти так же, как Джон Леннон в свое время. Я все еще отказывался сам продавать наркотики, вовсе не желая становиться дилером для аристократов. Однако я иногда угощал Пола чем-нибудь из моих запасов, а он, когда покупал очередную порцию, возвращал мне.

Несмотря на то что теперь Мик вращался в высших кругах общества, он сохранил свое неподражаемое чувство юмора. Их с Бьянкой пригласили на вечер в честь Дня благодарения, который устраивал в Нассау президент «Атлантик Рекордс», миллионер Ахмет Эртеган. По пути они остановились пообедать в отеле в Майами. Джаггер в компании гитариста Джима Дикинсона беспокойно ходил по вестибюлю (он так часто делал). Наконец он заметил двух толстых дам почтенного возраста с волосами нежно-голубого оттенка. Одна из них с отвращением вздернула подбородок, глядя на них. Мику она напомнила миссис Уайтхаус.

— По-моему, они похожи на проституток, — объявил он громко и, когда все ошеломленно замерли, обратился к Джиму: — Скажи, Дикинсон, тебе нужна пара проституток?

Тот засмеялся и кивнул головой на дверь, давая знак, что пора отсюда ехать. Джаггер элегантно взял Бьянку под руку и направился к дверям. Дамы в бешенстве смотрели на него. Джаггер же, проходя мимо, только слегка поклонился им.

Мик все время пытался произвести на Бьянку впечатление.

Иногда ему казалось, что он слишком простой парень для такой необычной девушки. Он даже свозил ее в Марракеш, и они жили в том же доме, где Мик давным-давно останавливался с Марианной. Бьянке там не особенно понравилось.

Она не смогла скрыть своего удивления, когда Мик уже в Лондоне мимоходом упомянул, что у Марши Хант в ноябре 1970 года родился от него ребенок. Девочка появилась на свет в Пэддингтоне, в больнице св. Марии. Дочка была очень похожа на Мика. Марша назвала ее Кэрис. Джаггер забрал их из больницы на машине и отвез на квартиру Марши. Там он провел с ними несколько часов.

Позднее Марша в интервью журналисту Фрэнку Макгауэну признавалась: «Я полюбила Мика за его сложный и непредсказуемый характер. Однако я очень мало общалась с людьми его круга и его друзьями, у нас разные интересы. Просто иногда он приезжал ко мне — или я к нему. Порой мы проводили вдвоем столько времени, что я советовала Мику отослать водителя. Когда мы зачали Кэрис, то знали, на что идем. Он хотел ребенка. Он чувствовал себя немного неуверенно, и ребенок помог бы ему обрести почву под ногами.

Потом мы стали друзьями. Я, если хотите, была для него чем-то вроде наперсницы. Если ему было тяжело с Бьянкой, он приезжал ко мне и все рассказывал. И когда мне надо было съездить на прослушивание в новом мюзикле, именно Бьянка или Мик сидели с ребенком. Я никогда не хотела выйти замуж за Мика, потому что понимала — ничего хорошего из этого не получится Я не могу выйти замуж за человека, который спит до двух дня.

Печально, конечно, что сейчас мы почти не общаемся. Однако я не думаю, что Кэрис очень плохо из-за того, что Мик с ней не видится. Скорее, от этого хуже как раз ему. Позднее, когда его популярность пойдет на убыль и он постареет, наверное, к нему вернется желание общаться с ней. Многие думают, что Мик бросил нас с Кэрис. Но это, конечно, неправда. Мало кому известно, что было между нами на самом деле. Но и я и Мик — мы-то прекрасно знаем, какие у нас были отношения».

Когда Кэрис исполнилось два года, Марша попросила в судебном порядке установить отцовство Мика. От адвокатов Мика потребовали представить его пробу крови. В итоге взбешенный Мик сам явился в суд.

— Я крайне огорчен, причем не из-за себя, — сказал он — Дело в том, что моя мать не знала обо всем этом, а она очень расстраивается, когда подобные вещи выставляются на публичное обозрение. Почему Марша такая дура?! Она преподнесла все так, словно я собираюсь бросить их с Кэрис умирать с голоду.