С холма в Сен-Тропе, где стояла крошечная белая церковь св. Анны, открывался потрясающий вид на лазурные просторы Средиземного моря. То здесь, то там белели паруса яхт. На севере же вздымались горы с прохладными сосновыми лесами и журчащими ручьями.

Мик и Бьянка наткнулись на это местечко случайно, когда, держась за руки, просто прогуливались, знакомясь с городом.

— Выходи за меня замуж, и мы уплывем отсюда на большой белой яхте и всю оставшуюся жизнь будем любить друг друга и любоваться нашими прекрасными детьми.

— Я люблю тебя, — отвечала она и целовала его в губы с сестринской нежностью.

Звоня в Дартфорд, чтобы пригласить родителей на свадьбу, Мик даже заикался немного от переполнявшего его возбуждения.

— Приезжай обязательно, — сказал он матери, — я уже забронировал для тебя номер в нашем отеле в Сен-Тропе. На другом конце провода Эва Джаггер всхлипывала от радости при мысли о том, что Мик наконец-то остепенится, женится и осядет на одном месте.

— Я так счастлива, Мик, — повторяла она. — Как же я счастлива!

— Да, только не говори пока никому о нашей свадьбе, — добавил Мик. — Мы хотим провести ее тихо и спокойно.

Однако обвенчаться в маленькой церквушке оказалось немного сложнее, чем они ожидали. Церковь была римско-католической, а Мик воспитывался в англиканской традиции. Несколько недель он под руководством пастора, преподобного Люсьена Бода, вникал в католицизм. Наконец отец Бод сказал: «Из него, без сомнения, получится хороший католик. Он все больше проникается нашей верой. Он очень серьезный и умный молодой человек. Да, он крещен в англиканской церкви, но мне кажется, что он не такой уж ревностный ее прихожанин. Хотя у него явно есть сильные религиозные чувства. Он верит по-настоящему, всем сердцем».

Слухи о грядущей свадьбе неуклонно распространялись.

Венчание было назначено на 12 мая.

Мик хотел, чтобы на церемонии присутствовали только самые близкие люди: Кит, его брат Крис, Роже Вадим и Натали Делон. Бьянка тем не менее настояла на том, что это важное событие и на нем должно быть много людей. Они заказали чартерный самолет из Лондона на семьдесят пять друзей.

Мик позвонил и, пригласив, сразу взял с меня клятвенное обещание: никому ни слова. «Мы не хотим, чтобы об этом прознали репортеры, — пояснил он. — Это может все испортить». Я, однако, поражался его наивности. Неужто он действительно думает, что если он пригласил все сливки британского общества лететь к нему чартерным рейсом, то пресса не прознает про это?

В ночь перед свадьбой Мик снова позвонил мне.

— Как ты там, Тони? Летишь к нам завтра?

— Конечно. С нетерпением жду этого момента. Я возьму с собой Мадлен. Да, может, уже поздновато, но я хотел спросить о подарке. В принципе у меня есть небольшой сюрприз для тебя. Но если ты хочешь какой-нибудь особенный, конкретный подарок, говори, не стесняйся.

— Ну, — сказал он, — ты ведь знаешь, что я очень-очень люблю, не так ли, Тони?

И я понял, что он имеет в виду кокаин.

— Это может оказаться сложновато, Мик, — ответил я, — однако постараюсь что-нибудь придумать.

— Был бы тебе чрезвычайно благодарен. Тони. Жениху в брачную ночь очень нужен к-о-к.

Я, честно говоря, не знал, как выкрутиться. С тех пор как полицейские посадили трех крупнейших дилеров, этот наркотик в Лондоне достать стало крайне проблематично. Но у меня был один друг в Мидлэнде, стоматолог. В прошлом он иногда снабжал меня кокаином — в обмен на альбомы «Роллинг Стоунз». Он должен был отчитываться за него, однако делал пациентам анестезию другими лекарствами, а в отчете записывал, что давал им кокаин. Таким образом он экономил около грамма кокаина в неделю.

Я позвонил ему и поделился своими проблемами. Он был рад мне помочь.

— Конечно, — сказал он. — У меня тут есть около трех граммов. Если хочешь, можешь заехать. Но на этот раз мне не нужны альбомы, лучше заплати деньгами.

— Без проблем, — согласился я, — с радостью заплачу.

Я тут же перезвонил Мику в Сен-Тропе, и он пришел в восторг:

— Потрясающе! Слушай, я пошлю частный самолет в Хитроу сегодня же вечером. И тогда твой подарок будет у меня уже в эту ночь.

— Шутишь? — спросил я. — Не надо испытывать судьбу. Это просто смешно.

— Я не шучу, — ответил он, — и никаких отговорок не принимаю.

— Ладно, будь на телефоне. Мне нужно удостовериться, что это действительно можно будет сделать сегодня.

Однако когда я перезвонил стоматологу и спросил, можно ли мне послать в Мидлэнд парня, чтобы купить порошок прямо сейчас, тот запаниковал и категорически отказался.

— Нет, ничего не получится, — говорил он, — у меня все на работе. Я завтра утром в любом случае поеду в Лондон, так что заходи, скажем, в 10 утра. По никак не раньше.

— Черт! — только и выругался Мик, когда я опять перезвонил ему.

На борту самолета в Гэтвике собрались суперзвезды современного мира: Пол Маккартни с Линдой, которая уже стала его женой, Ринго Стар, Эрик Клэптон с аристократичной Элис Ормсби-Гор, Кит Мун, Питер Фрэмптон, Доньель Луна и даже Роберт Фрейзер. В аэропорту было множество репортеров, которые брали интервью у всех, до кого успевали добраться (у меня, например, взял интервью репортер Си-би-эс).

По пути в Ниццу мы пили шампанское. Когда мы приземлились, нас уже поджидал автобус, который должен был отвезти всех прямо на свадебную церемонию. Я, как наркокурьер, удостоился личного транспорта. Около роскошного длиннющего «кадиллака» стоял водитель и держал в руках плакат с моим именем. Когда я подошел к нему, он проговорил:

— Сэр, мистер Джаггер послал меня сюда сопровождать вас. Он просил меня привезти вас к нему как можно скорее.

Тут возникла небольшая проблема, ибо я заплатил другу, чтобы он съездил за кокаином, и теперь этот друг уже сидел в автобусе. Наконец я докричался до него, и он выбросил пакет через окно прямо на проезжую часть. Когда я, схватив свою контрабанду, скрылся внутри лимузина, Пол Маккартни с Линдой отпустили несколько язвительных замечаний.

Мы приехали к отелю «Библос», где остановились все музыканты группы. Отель располагался посреди леса на берегу океана. Гости поселились в небольших коттеджах вокруг огромного бассейна с прозрачной голубой водой.

Как только я вылез из автомобиля, ко мне подбежал Кит:

— Слава богу, ты приехал! Я тут сижу без кокса уже несколько дней. А Анита ест метадон и дуреет от него.

Он чуть ли не силой потащил меня к себе в коттедж. Там я дал ему немного кокаина, который берег для себя. Они с Анитой неслабо вынюхали из моего пузырька, после чего Кит откинулся на кровать.

— Но ты, наверное, привез гораздо больше? — спросил он. — Прячешь? Где порошок?

— Ты меня об этом не просил, — отрезал я. — Но если вам так хреново, можешь взять то, что осталось в этом пузырьке. А мне надо на минутку отлучиться.

Я прекрасно знал, что Анита и Кит не испытают ни малейших угрызений совести, отобрав силой кокаин стоимостью в 1500 фунтов, который я купил для Мика и спрятал в брюках, если не смогут уговорить меня отдать его добровольно.

Мик был у себя в комнате один. Мы поговорили с ним о предстоящей церемонии. Он казался опечаленным.

— Похоже, в женитьбе больше всякой долбаной суеты, чем чего-то действительно стоящего, — сказал он.

Вместе мы употребили несколько дорожек кокаина, и он рассказал, что они с Бьянкой жутко поссорились. Они не сошлись во взглядах относительно французского добрачного контракта. Бьянка была так упряма, по словам Мика, что ему пришлось поставить условие: если она не согласится подписать контракт, он отменит свадьбу.

Кроме того, выяснилось, что они не могут просто обвенчаться в церкви св. Анны. Для того чтобы церковь благословила их союз, прежде надо сочетаться законным браком в адвокатской конторе.

Мик с Бьянкой медлили, а на месте уже собралась толпа репортеров, фотографов и просто поклонников. Все они недовольно шумели, ожидая начала. Мэр Мариус Эстесан, который должен был вести гражданскую часть церемонии, расхаживал, надувшись от гордости, и позировал фотографам. Когда Лес Перрин, отвечавший у Джаггера за связи с прессой, позвонил Мику в гостиницу сообщить, что его ожидает целая толпа, тот крикнул в трубку:

— Избавься от них как-нибудь! Если там будет столько народу, мы просто все отменим!

Было уже двадцать минут пятого, хотя свадьба была назначена на четыре. Перрин попытался очистить зал от посторонних, но безуспешно. По французским законам на церемонию бракосочетания могут приходить все, кому захочется.

— Если невеста с женихом не прибудут в четыре тридцать, свадьбы не будет, — объявил мсье Эстезан.

Перрин перезвонил Мику и объяснил ситуацию.

— Вот черт, — выругался Мик, — как бы я хотел, чтобы эта женитьба не стояла у меня в планах на первом месте!

Наконец они все-таки решили ехать. Перрин сумел убедить мэра подождать. Начали приезжать гости. Кит был взбешен и расталкивал всех на своем пути. Он разбил папарацци фотоаппарат, а когда какой-то коллекционер автографов протянул ему записную книжку, Кит вырвал ее и швырнул на пол.

Пока он бушевал, прибыли родители Мика, Эва и Джо Джаггер. Они выглядели немного испуганными и жались между лордом Литчфилдом и Ронни Вудом, всячески старавшимся не привлекать к себе внимания.

Наконец Мик с Бьянкой приехали. Они опоздали почти на час. Как только они вышли из машины, их ослепили вспышки фотоаппаратов и оглушили вопросы репортеров.

— Да пошли вы, — пробормотал Мик. — Нет, на такое я не согласен.

Бьянка, наряженная в свадебное платье с глубоким, почти до сосков, вырезом, начала визжать — к вящей радости репортеров. Перрин шепнул Мику на ухо:

— Надо быстро покончить с этим, и они отстанут.

Мик сдался и предложил представителям прессы сфотографировать их и оставить наконец в покое. Снимки в результате вышли неудачные, как в Альтамонте, но журналюги наконец отвязались от новобрачных.

Церемония заняла считанные минуты. Мик с Бьянкой поставили на брачных документах свои подписи. За ними расписались свидетели — Роже Вадим и Натали Делон.

Когда они вышли и, сев в «бентли», поехали в церковь, за ними вновь начали охотиться фотографы. Кроме того, появилась небольшая группа революционно настроенных студентов, митинговавших против экстравагантности брачной церемонии. Их возмущало, что человек, обещавший покончить со старым порядком, сделал из своей свадьбы праздник для избранных и богатых. Подростки обступили его машину и осыпали его бранью. Джаггер не стал их слушать и быстро ретировался.

Когда они приехали в церковь, Лес Перрин наотрез отказался пускать представителей прессы внутрь. Он был настроен настолько серьезно, что в конце концов случайно захлопнул двери. И когда Мик приехал, ему пришлось стучать в тяжелую дубовую дверь, крича: «Лес, Лес, открой, это я!» Все это время на нем почти висели поклонники, жаждущие автографа. Наконец дверь распахнулась, и жениха с невестой впустили.

Церковь выглядела необычно — толпы девушек в прозрачных платьях и мини-юбках и отец Бод, явно шокированный происходящим. Когда он начал службу, органист заиграл сентиментальные мелодии из «Истории любви». Музыку выбирала Бьянка.

Лорд Патрик Литчфилд подвел Бьянку к алтарю. Священнику Джаггер явно нравился, и он, отечески улыбаясь, сказал Мику:

— Ты говорил мне, что молодежь ищет счастья, идеалов и веры. Я думаю, ты тоже. И надеюсь, женитьба поможет тебе обрести их. Однако когда ты человек настолько известный, к сожалению, о тихой, уединенной свадьбе остается только мечтать.

После свадьбы в знаменитом «Кафе Искусств» (Cafe des Arts) была устроена праздничная вечеринка, на которую собралось около тысячи человек. Я там глазел на Брижит Бардо, пробиравшуюся сквозь толпу. Вообще, я привык к женской красоте, но, увидев ее, просто онемел на некоторое время.

Бьянка была в белом тюрбане и просвечивающей бесплотной тунике, которая не скрывала ничего. В этом сезоне в Сен-Тропе было модно ходить с почти обнаженной грудью.

Вечеринка была декадентской и экстравагантной: омары, икра, шампанское — все, что пожелаете. Играл тут, к сожалению, местный ансамбль, однако они сумели выдать рэгги из репертуара «Рудис» и несколько песен Терри Рейда. Затем на сцену поднялся Мик и спел вместе с Дорис Трой, П.-П. Арнольдом, Стивом Стиллсом и другими звездами. Они были великолепны.

Бьянка была оскорблена тем, что Мик не обращает на нее внимания, и незаметно ускользнула в отель. Одна. Джо и Эва Джаггер также столкнулись с тем, как им трудно добраться до сына, думающего, похоже, только о себе. Весь день они пытались протиснуться к нему, чтобы вручить подарок, но им так до вечера это и не удалось. И миссис Джаггер сказала репортеру: «Надеюсь, что другой мой сын суперзвездой не будет».

В четыре утра вновь подъехал автобус, чтобы забрать лондонских гостей, которые с рассветом должны были вылететь обратно. Остаться решили только Эрик Клэптон с дочерью лорда Харлеча, Элис Ормсби-Гор. Они сидели на героине, и у них начиналась ломка. Они были довольны тем, что приехали, но свадьба слишком затянулась, и им теперь было плохо без героина, который они побоялись везти с собой из Лондона. Я отвел их обратно в отель и убедил Аниту поделиться с ними небольшим количеством метадона, лекарства, снимающего эффект ломки.

Мы говорили с ними всю ночь, и они рассказали, как начали торчать.

— Парень, у которого я покупал кокс, послал мне немного героина, попробовать, — говорил Эрик, — но мне не понравилось, и я засунул его куда-то в ящик. Мне вообще не хотелось с ним связываться. Но как-то раз кокаин нельзя было нигде достать, и я нюхнул героин. Сначала он не показался мне чем-то из ряда вон выходящим. «Так, много шума из ничего», — думал я. Однако постепенно мы с Элис начали употреблять все больше и больше. И теперь сам видишь, в каком мы состоянии, — тут он рассмеялся.

У Эрика была даже своя теория почему музыканты часто садятся на героин:

— Музыканты живут так, что им постоянно нужна эмоциональная подпитка. А героин — вероятно, лучшее болеутоляющее в мире.

Когда наступил рассвет и сверчки заиграли свой струнный концерт, нас охватила внезапная радость от собственного существования. Мы с Эриком повернулись друг к другу и сказали, что да, чувак, вот это был праздник.

И потом вдруг на меня снизошло прозрение. Я уверен, никто из приглашенных не обратил на это внимание, но… миссис Бьянка Перес Морено де Мациос Джаггер была на четвертом месяце.