Дом Симена показался им теперь удручающе маленьким.
Раны Хейке жгли и болели. Он потерял много крови. Винга взяла заботу на себя.
— Думаешь, я никогда раньше не обрабатывала раны? — немного хвастливо произнесла она. — Видел бы ты меня, когда я топором тяпнула себе по коленке…
Хейке сел в кровати, куда ему было приказано отправиться:
— Что? Топором по колену?
— Да. Лежала три недели. По счастью, было лето, я прикладывала к ране подорожник. Козу доила лежа в кровати. В доме стало ужасно грязно. Температура поднялась до небес. Но ничего, как видишь, справилась.
Хейке чуть не потерял дар речи.
— Но ты совсем не хромаешь, — вырвалось у него.
— Нет. Потому что я не поранила коленную чашечку, но рана была совсем рядом. Посмотри, какой большой шрам остался!
— Не надо. Я верю тебе, — Хейке отвернулся. Он был не в силах смотреть на ее голые ляжки. — Я словно вижу твой шрам, — торопливо добавил он.
Ему живо представилась маленькая одинокая девчушка. От такой раны можно было и умереть! У Хейке сжалось сердце.
— Ну-ка, поглядим, — по-деловому произнесла она, закатывая рукава. — Фу, одежда от крови стала как каменная! Хорошо, хоть мы не так перепачкались в смоле. Снимай рубаху!
— Нет, я…
— Делай, что говорят. Я умею обращаться с ранами.
— Я в этом не сомневаюсь. Ты ведь из рода Людей Льда! Знаешь что, пойди лучше спрячь сокровище. Под крышей, там, между балками! А я пока сниму рубашку.
— Тебе не надо помочь?
— Нет, зачем? Или я не нес тебя почти всю дорогу?
— Почти всю дорогу, — фыркнула она, но послушно взяла мешок. По дороге она выпустила козу попастись.
Хейке решил во что бы то ни стало снять рубаху сам. Чего бы ему это не стоило! Рубашкой надо будет накрыть тело так, чтобы была видна только рана. Ни за что на свете не должна Винга увидеть его деформированные плечи и густую шерсть на груди. Только не она! Только не Винга!
Но Винга была Вингой. Когда она снова подошла к Хейке, рубашка закрывала все его тело. Была видна только правая сторона. Весь бок был в царапинах и сильно кровоточил.
— Посмотрим, — она серьезно сморщила лоб. Состроив мину, словно профессор-хирург, убрала рубашку и начала разглядывать раны. Хейке потянул рубаху на себя, но поздно.
Девушка забыла про раны. Осторожно приподняла корень мандрагоры.
— Ну надо же! Ты и вправду не похож ни на одного мужчину!
— И многих ты видела? — угрюмо спросил он.
— Да. Отца, например. Работников на сенокосе. Когда становилось слишком жарко, они скидывали рубахи. И еще видела голого мальчонку. Так что я знаю, как сложены мужчины! Но таких волосатых, как ты, я еще не видела. И эти плечи… Можно потрогать?
Хейке страдал. Правое плечо сильно болело. Но сейчас он не думал об этом.
Винга решила обработать сначала плечо.
— Какие у тебя острые плечи, — восхищенно пробормотала она. — Знаешь, я испытываю странное чувство, когда нахожусь так близко от отмеченного из рода Людей Льда! До сих пор я слышала только рассказы. Про убивающие плечи и все остальное.
— Хотелось бы, чтобы ты испытывала более приятные ощущения.
— Почему? — она взглянула на него по-детски застенчиво. — Ты ведь не стыдишься того, что у тебя такие плечи? Просто потрясающе, скажу я тебе. А когда я прикасаюсь к тебе, у меня внутри так приятно пощипывает!
— Винга! — строго произнес он. — Мои раны нуждаются в уходе!
— Да-да! Этим я как раз и занимаюсь.
Он глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь.
Винга была искусной лекаркой. Искуснее, чем он думал. Она очистила и перевязала его раны. Осторожно и внимательно.
— Ну вот, — сказала она. — Теперь осталось только…
— Я сам, — вскричал Хейке, захлебываясь словами.
— Ничего не сам. Снимай штаны!
— Оставь меня в покое, — прошипел Хейке сквозь сжатые зубы.
— Впрочем, штаны и так порвались по всей длине, — она хладнокровно рванула штанину. — Вот она рана, на бедре!
И прикусила язык. Хейке старался прикрыться остатками штанов.
— Ой! — только и воскликнула она. И почувствовала, как краснеет. Да, она поступила немного необдуманно. Она села около парня, спиной к большому предмету мужской гордости. Мягко взглянула на Хейке.
— Я не хотела, Хейке, но иногда я веду себя просто глупо. Но тебе нечего стыдится. У тебя прекрасное тело.
— Милая Винга! Пожалуйста, дай мне тот обрывок штанов, что упал на пол!
Сам он встать не мог, так как Винга сидела на краю постели.
Винга положила руку ему на грудь и стала играть волосами.
— Сейчас же прекрати, что ты делаешь!
— А что? Ты так красив! Я не видела ни одного мужчины прекраснее тебя. У наших работников совсем не было волос на груди.
— Будь так добра, не трогай меня!
— Почему?
— Потому что это может иметь некоторые… последствия.
— Какие последствия?
— Господи, Винга! — прорычал он. — Делай, как я говорю!
— Да, конечно. Надо заняться твоей раной.
Она быстро наклонилась и поцеловала Хейке в щеку. Он громко застонал.
— Ты мне так нравишься. Мне так хорошо с тобой… Но сейчас я займусь раной.
Она села поудобнее, повернувшись к ране на боку. Потом, открыв рот и затаив дыхание, уставилась на нечто удивительное.
— Так вот что ты имел в виду, говоря про последствия! Ой, Хейке, я испытываю такие странные ощущения!
Свернувшись в клубок, она крепко сжала ноги. Наконец Хейке удалось хоть как-то прикрыться.
— Может, ты выйдешь? — прошипел он. — Раной я займусь сам.
Винга в панике глянула на Хейке и рванулась вон из комнаты.
Она села на ступеньку лестницы. Винга вся сжалась, дыхание прерывалось. Она не могла ни на чем остановить свой взгляд. Она не хотела стереть из памяти увиденное, но вид Хейке разбудил неведомые ей раньше чувства. Тело горело от какой-то тоски и сильнейшего желания. Она приложила неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки. У нее пощипывало в груди, под юбкой хлюпало, там словно образовалась огромная дыра. Губы дрожали.
«Великий Боже, — думала она. — Что я наделала? Видно об этом таинстве никто не хотел говорить мне в детстве. А когда я спрашивала, только фыркали в ответ или краснели».
Жеребец . Жеребец и кобыла, которых она однажды видела…
Хейке сложен почти так же, как жеребец. Невероятно! Но как же приятно думать об этом.
Застонав, Винга сжалась еще сильнее. Внутри все болело. Она вспомнила, как однажды видела работника в усадьбе. Тот спустил штаны, думая, что никто его не видит. Но то, что имел работник, нельзя было даже сравнить с Хейкиным. Винга сжала бедра сильнее. Теперь она знала, что ни один мужчина на земле не сможет ей дать того, чего она так страстно желала. Никто, кроме Хейке!
Желание ее было простеньким и грубым. Да она была не так глупа, чтобы не понять этого. Есть такое понятие, как чистая, высокая любовь. Вряд ли об этом можно было говорить в данном случае. Она и знакома-то с Хейке всего два дня! Но разве кто-нибудь смог бы занять его место в сердце Винги? Хотя бы как друг?
Постепенно до нее стало доходить, что из девчонки она выросла во взрослую женщину.
Возбуждение проходило медленно, очень медленно. Она продолжала сидеть на ступеньке. Никогда больше не войдет она в дом! Никогда!
Вдруг на крыльцо вышел Хейке. Винга потупила взор.
Приблизившись к ней, парень сел рядом. Обнял девушку здоровой рукой за плечи.
— Винга, давай забудем обо всем, что случилось? Не поднимая взгляда, девушка честно помотала головой.
Оба помолчали. Он тихо спросил:
— Ты тоже оказалась под впечатлением от всего этого?
— Да, — шепнула она.
— Тебе пришлось так тяжело одной. Но знай, тебе нечего бояться. Я не трону тебя. Ни за что на свете! Ты встретишь в жизни много достойных мужчин. Вот только получим назад нашу собственность… И я найду тебе отличного парня… Ты, конечно, будешь выбирать сама. О, ты встретишь еще много красивых парней. Тебе будет в кого влюбиться!
«Я хочу только тебя», — застонало сердце Винги. Она упала в объятия Хейке и горько зарыдала. Он понял ее рыдания по-своему:
— Я понимаю, ты испугалась. Но я никогда не сделаю тебе больно, дорогое мое дитя! Я очень люблю тебя! А все случилось потому, что ты чересчур любопытна и порывиста! В тебе так много хорошего, Винга! Я люблю тебя и желаю тебе только добра!
Девушка зарыдала еще сильнее.
— Что-то пропало, да, Хейке?
— Да. Открытость между нами. Нам нужно быть осторожнее друг с другом. А это будет связывать нас.
Он ободряюще потрепал ее по волосам:
— Но мы не будем вечно жить в такой тесноте. Все будет хорошо, сама увидишь!
Лицо Винги скривилось, и она зашлась плачем.
Целый день ушел на то, чтобы приспособить небольшой дом Симена для жилья. Хейке расчистил себе место для ночлега в сарае. На что Винга ответствовала, что если Хейке предпочитает общество мышей ее собственному, то пусть!
Сидя на траве, они разобрали сокровища Людей Льда.
Именно тогда Хейке почувствовал непреодолимое влечение к сокровищу. Это влечение, как известно, было характерной чертой всех меченых. Хейке все же несколько отличался от других, так как никогда ранее его не тянуло к сокровищу. Он знал, что сокровище существует и что оно принадлежит ему. И что он очень хочет получить его.
«Очень» не совсем отражает правду. Он почувствовал, как опасно может быть сокровище для того, кто страстно желает им обладать и как опасно препятствовать отмеченному заполучить его. У Хейке зачесались руки, ему захотелось схватить все разом, крепко прижать к груди и закричать так, чтобы услышал весь белый свет: «Мое, мое!»
Снова проснулось его злое наследство. Хейке противился ему. Он не хотел, чтобы злые силы взяли над ним верх. Он желал стать настоящим человеком, милосердным и заботливым!
Хейке не ведал, что множество людей на земле обладали более слабым характером, чем он. Парень считал, что хуже его нет на свете, что ему никогда не удастся вырваться из цепких объятий прошлого. Сколько бы он ни боролся!
Винга восхищалась Хейке открыто и бесхитростно, и он словно пил волшебный напиток из вина, молока и меда, сильно сомневаясь при этом, что напиток действительно хорош.
Хейке засмеялся. Винга тотчас захотела узнать, чему именно он смеется. Он рассказал. И сразу исчезло возникшее было между ними напряжение. А спасло положение чудесное свойство под названием «юмор».
— Давай-ка все хорошенько спрячем, — Хейке не хотел показать, сколько для него значит сокровище.
Они нашли подходящее местечко за балками и снова вышли на солнышко.
— Нет, только посмотри, вон идет Эйрик, — радостно воскликнул Хейке. — Он наверняка что-то узнал об адвокате, что поможет нам бороться со Снивелем. Я просил его об этом.
Он приветливо поздоровался с гостем:
— Здравствуй, Эйрик. Поздоровайся с… Хейке обернулся. Там, где только что стояла Винга, было пусто.
— Что за…
— Поздороваться с кем? С девочкой? Но где же она?..
— Винга! Немедленно появись! Эйрик очень хороший и добрый человек!
— Не принуждай ее, Хейке! Пусть привыкнет… Знаешь, я осторожно навел справки. И видишь ли, Тарк…
— Вемунд Тарк, — поправил Хейке.
— Так вот. У него был свой законник, адвокат, как его называют. Звать его Сёренсен. Живет в Кристиании.
Старик протянул Хейке адрес. Тот поблагодарил. Оба присели на ступеньки сарая:
— О нашем появлении точно никто не знает?
— Абсолютно. Гарантирую.
— Отлично! Сегодня ночью мы совершили небольшую вылазку.
— Должно быть, опасную. Ты весь в повязках, с головы до ног.
Хейке рассказал старику о «вторжении» в Гростенсхольм.
Эйрик закудахтал:
— Если б Снивель знал. Если б он был дома!
— Что? Его там не было?
— Нет. Дом стоит пустой. Сейчас там только работники.
У Хейке вытянулось лицо. Потом он разразился безудержным смехом. А как они крались!
После ухода Эйрика Хейке сразу посерьезнел.
— Винга! — строго окликнул он. — Появляйся немедленно! Где ты?
Очень смущенная Винга вылезла потихоньку из-под сарая. Сарай был приподнят над землей, вместо фундамента он стоял на балках.
Железной хваткой Хейке ухватился за плечо девушки.
— Мне было очень неприятно, — лицо его было нахмурено. — Эйрик желает нам только добра!
— Я ничего не могла поделать. Страх сидит во мне, словно прилепившийся репейник.
— Ты должна привыкать!
— Знаю, — виновато пробормотала она в ответ. Тут у нее задрожали уголки губ: — Подумать только, а ведь Гростенсхольм стоял пустой!
И они оба рассмеялись.
Когда на Согн опустились сумерки, Хейке собрался на кладбище. Ему хотелось посетить могилы предков. Винга с радостью согласилась. Попросила только подождать — она сначала нарвет немного цветов. Они взяли с собой банку для цветов и пошли.
По дороге Винга рассуждала о том, как хорошо, что они идут на кладбище:
— Мама говорила, что Люди Льда любили бродить меж могил. Тогда испытываешь ощущение, словно все мертвые с тобой. Как будто даже можно поговорить с ними.
— Понимаю, — улыбнулся Хейке. — Винга! Завтра же надо пойти к этому адвокату. Ты его помнишь?
Та подумала:
— Сёренсен? Думаю, что да. Не очень приятный тип.
— Ему совсем необязательно быть приятным. Самое главное — он должен быть толковым адвокатом. Винга! Сам я не могу пойти. Люди слишком долго привыкают к моему виду. Так что пойти придется тебе. Одной.
Девушка попятилась:
— Я? Нет, это невозможно! Я не могу!
— Но он помнит тебя, знает, как обстоят твои дела. Ведь он был адвокатом твоего отца!
— Хейке, пожалуйста! Не так быстро! Они же просто схватят меня. И отправят в этот ужасный дом.
— Что за глупости! Теперь твой опекун — я. Поняла? Как твой старший родственник. Теперь я отвечаю за тебя. И пусть не просит пощады тот, кто тронет хоть один волос на твоей голове!
Винга словно ласковый котенок прижалась к Хейке:
— Хейке, какой ты храбрый!
— Ладно, не глупи! Поговорим об этом завтра.
— Спасибо, что взял меня с собой на кладбище. Мне так давно хотелось туда сходить.
— Спасибо? Я ведь не умею читать.
— Что? Не умеешь читать? Но ты ведь совсем взрослый!
— У меня не было возможности выучиться. Я ведь вырос в нищете, среди добрых, но темных людей.
Девушка стала снова ластиться к нему:
— Значит, я тебе необходима?
— Выходит, что так.
— Как здорово, Хейке! Я покажу тебе все могилы, я точно знаю, где кто лежит. И потом, я очень хорошо читаю!
— Не преувеличивай, — засмеялся он. Хейке был в хорошем настроении. Он слегка потрепал девушку по плечу.
Мимо пролетели два вальдшнепа. Крылья птиц издавали характерный свистящий звук. На полях вскрикивали ночные птицы.
— Я должна бы здорово устать. Мы совсем не спали прошлую ночь. Но я в таком возбуждении, что, кажется, больше никогда не смогу уснуть, — произнесла Винга. — Ты, Хейке, даже представить себе не можешь, как много для меня значит идти вот так вдвоем с другом!
— Ты только что говорила об этом. Но говори столько, сколько хочешь!
— Ты ведь тоже был одинок!
— Очень!
Девушка взяла Хейке за руку:
— Мы нужны друг другу, правда?
— Конечно, — согласился он. В горле у него застрял комок. Он знал, как легко может привязаться к девушке. Хейке не мог позволить себе такой роскоши. Ему пришлось пережить слишком много боли и печали. Больше он не перенесет. Хейке не питал иллюзий: стоит Винге познакомиться с другими парнями, как она тотчас же забудет про него! Винга порхала по жизни словно бабочка.
Но зачем загадывать на будущее? Он хотел жить сейчас, в эту колдовскую ночь. У себя дома, в своем согне. Разве не об этом он мечтал?!
Кладбищенская калитка стонала и плакала, поворачиваясь на ржавых петлях.
— Тс-с-с, — приказал Хейке калитке. — Подумай о здешних жителях! «Кто это там шляется по кладбищу в ночь-полночь? Надо пойти взглянуть!»
Винга фыркнула:
— Во-первых, еще не ночь-полночь. Во-вторых, люди тяжело работали весь день. И не могут позволить себе того же, что и два лентяя: не спать по вечерам. В-третьих, они ужасно суеверны и ни за что на свете не решаться пойти на кладбище.
— А те, кто не слишком перегружает себя работой, вроде Снивеля, далеко отсюда.
— Да, но мы не знаем, что делает его племянник, этот подлец, обосновавшийся в Элистранде.
Для Винги он был подлец. Неважно, что она не разу не видела этого человека. Он «украл» ее горячо любимый дом!
— Ну, он тоже сюда не пойдет. И вряд ли кого пошлет.
Они почувствовали себя героями.
— А мертвых мы не боимся, — добавил Хейке.
— Н-нет, — чересчур весело, дрожащим голосом произнесла Винга.
Хейке вспомнил другое кладбище. В Штрегешти.
Там его закрыли в мертвецкой. А ведь он страдает клаустрофобией!
Он рассказывал об этом случае. Поведал Винге всю историю о крыльях черного ворона. И она поняла его страх — страх быть запертым в помещении. Эти страхи пришли из детства.
Крошка Винга была хорошей девушкой.
Она потянула Хейке за собой в отдаленную, более старую часть кладбища.
— Вот, — тон был выбран правильно, — самый главный камень!
Камень был довольно большим, но не слишком красивым.
— Прочти, что тут написано!
Винга стала читать по слогам полустертые буквы. Стемнело, читать было нелегко.
— Нам надо подновить буквы. Убрать мох, — пробормотала она.
Наконец громко прочитала:
— «ТЕНГЕЛЬ ДОБРЫЙ ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА. Родился в 1548, умер в 1621. Жена: СИЛЬЕ ДОЧЬ АРНГРИМА. Родилась в 1564. Умерла в 1621. Они очень сильно любили друг друга».
Хейке чувствовал торжественность момента и стоял молча. Он встречал Тенгеля Доброго. А теперь стоял у его могилы.
— Тут еще что-то написано.
— «СУЛЬ АНГЕЛИКА ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА. Родилась в 1579. Умерла в 1602. В память».
— В память?
— Она не похоронена на этом кладбище. Власти забрали ее тело. Ты… ведь встречался с ней?
Хейке ответил на ее озабоченный взгляд мягкой улыбкой:
— А как же. Много раз. В жизни не встречал женщины красивее ее.
Винга кивнула. Она не чувствовала ни зависти, ни ревности. Взяв один из цветков из букета, положила на надгробный камень.
— Если б у меня была шляпа, я снял бы ее из уважения и благоговения, — тихо сказал Хейке. — Перед всеми тремя! Мы не должны забыть Силье!
— Нет, конечно. Я думаю, Силье сыграла не менее важную роль в жизни рода, чем эти двое. Хоть она и не была нашей крови.
— Она была необходима Тенгелю. И нам тоже.
— Она как мать-прародительница той части рода, что мы знаем лучше всего.
Хейке кивнул. Он-то знал предков более далеких времен. Дида, Скиталец во Тьме. И еще нескольких, живших в более далекие времена.
Но эти имена одни из самых главных. Он еще постоял у могил. Мысли его были далеко отсюда. В этот момент он даже забыл про Вингу.
И только когда Хейке глубоко вздохнул, Винга осмелилась нарушить молчание:
— Несколько могил мы сегодня не сможем увидеть. Это могилы Мейденов. Там похоронены Шарлотта Мейден, Даг, Лив, Таральд, Суннива и Ирья, Маттиас, Хильде… Видишь, я помню все имена наизусть. Они похоронены в отдельном каменном склепе около церкви. Мейден, как ты знаешь, был владельцем Гростенсхольма. Он вывел род Людей Льда из нищеты. Последней в этой ветви рода была Ирмелин.
— Да. И потом Паладин. Разве он не был представителем еще более уважаемого рода?
— Угу! Они породнились с той ветвью Мейденов, что была в родстве с Людьми Льда. Или наоборот. То есть в нас влилась княжеская кровь. Я имею в виду Сесилию Мейден и Александра Паладина. Остальные Паладины похоронены в Дании. А здесь покоится только… Погоди, вот мы и пришли!
Винга быстро продвигалась дальше к новым, более красивым надгробиям.
— Вот этот громадный камень… Под ними покоятся Тристан и его Марина. А вот Ульвхедин и Элиса.
— Погоди! Я встречал Ульвхедина! Не пожертвуешь ли один цветок и на эту могилу?
— С удовольствием!
Винга выбрала один из самых красивых цветков и благоговейно положила у могилы. Они пошли дальше.
— Это Йон Паладин и Бронья. А здесь лежат мои дедушка с бабушкой: Ульф и Тора Паладин.
Винга остановилась у другой могилы. Тут голос ей изменил, и она молча поставила около надгробного камня всю банку. Хейке принес воды. Винга расправила цветы. Молча поднялась с колен.
Хейке все понял. Тут покоились Вемунд Тарк и его супруга Элисабет Паладин из рода Людей Льда.
А он было забыл, что Винга по материнской линии принадлежит к княжескому роду. Вспоминала ли об этом когда-нибудь сама Винга? Она никогда не говорила об этом.
Винга откашлялась. И жалким голосом проговорила:
— А сейчас, Хейке, мы пойдем к Линдам из рода Людей Льда!
«Это мои родственники», — подумал он, следуя за ней к большой группе могил, что находились позади надгробных камней Тенгеля и Силье. Винга читала:
— «АРЕ ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА. Родился: 1586. Умер: 1660. Жена МЕТА, родилась 1587, умерла 1635».
«Боже, как давно это было», — подумалось Хейке.
Винга продолжала:
— На этом камне есть еще одно имя: «ТРОНД ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА, 1608—1625». Какой молодой!
— Я встречал его. Он пал в тридцатилетней войне.
Винга слабо улыбнулась. Это звучит так странно! Хейке встречался с людьми, умершими не одно столетие назад! Но для Хейке в этом не было ничего странного.
— Видишь ли, вообще-то он был отмечен Злой силой. И он вроде бы не должен был помогать и защищать своих потомков. Но он был хорошим парнем, и Зло так и не смогло пустить в нем свои корни. Только один раз оно смогло победить — когда он набросился на своего брата. Это и послужило причиной его смерти.
— А вот и его брат.
На этом камне было начертано одно-единственное имя: «ТАРЬЕ ЛИНД ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА. Незабвенный».
Имя Линд встретилось им впервые.
Что-то кольнуло в груди у Хейке. «Мой прародитель…» Тарье был его… Как же это называется? Пра-пра-прапрадед его отца. Хейке теперь главный в роду! Надо же! А ведь он никогда не думал об этом!
Винга не заметила, как Хейке задержался у могилы Тарье. Она прошла к следующему камню:
— А тут лежит Бранд и его Матильда. Хейке медленно следовал за ней. Девушка шла от надгробия к надгробию.
— «АНДРЕАС ЛИНД ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА. Жена ЭЛИ». Далее: «НИКЛАС ЛИНД ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА, родился 1655, умер 1713. Жена…» Снова Ирмелин. Ирмелин Мейден. Они умерли в один год. Вот здорово! Я тоже так поступлю, когда выйду замуж! Тогда никто не останется в одиночестве.
За ее быстро меняющимся ходом мыслей было не так-то легко уследить.
Она снова читала:
— «АЛЬВ ЛИНД ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА. Жена БЕРИТО». А вот… Смотри, Хейке! «ИНГРИД ЛИНД ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА!»
— Как жаль, что у нас больше нет цветов! — отвечал тот.
— Мы еще придем сюда. А вот и последняя могила. Чья она? «КАЛЕБ ЭЛИСТРАНД. 1618—1695». Ты, верно, знаешь, у этого человека не было фамилии, и он стал называть себя Элистранд. «Жена ГАБРИЭЛЛА ПАЛАДИН. 1628—1712».
— Родители Виллему, — откликнулся Хейке. — Да, два рода уехали из Норвегии. Лене Паладин обосновалась в Сконе. А Микаель Линд из рода Людей Льда осел под Стокгольмом. Как сильно разветвился род! И как ужасно, что нас осталось так мало! Арв Грип и его дочь в Смоланде. Ингела с сыном Улой в Сёдерманланде. Ты да я. Всего шесть человек!
— И еще пропавший Кристер, сын Арва.
— О нем, к сожалению, придется забыть. Его так нигде и не нашли. Даже Эбба ничего не могла сказать о том богаче, что увел Кристера с собой. Будем надеяться, что ему хорошо там, где он есть.
— Да, если тот человек действительно богат, то он живет не в нужде. Но богатство еще не все в жизни!
— В этом ты права. Банально, но правда!
— Ты хочешь еще посмотреть?
— Нет. Не сегодня. Спасибо тебе! Теперь я знаю, где находятся могилы. Я еще приду сюда. Потом. Один. Мне хочется так много… Ну, Винга, не грусти!
Она отвернулась:
— Пожалуйста, иди! Вы все особенные. Одна я обычная.
— Ты не совсем обычная, Винга, — он мягко обнял ее. — Ты самое чудесное создание!
— Ты что-то слишком тепло отзывался об этой Гунилле из Смоланда!
— Гунилла тоже хорошая девушка, но она не обладает твоим чувством юмора! И я не испытываю к ней никаких других чувств, кроме родственных.
В этом Хейке был уверен. После того как он отведал горьких трав Суль, Гунилла потеряла в его глазах все свое очарование. И потом, он никогда не испытывал такого возбуждения, как рядом с чувственной Вингой.
Какие неосторожные слова! Винга сразу же уцепилась за них:
— А я тебе не просто родственница. Это ты хотел сказать?
— Винга… Я совсем не то имел в виду! Господи! Давай хоть уйдем с кладбища!
Хейке быстро пошел по направлению к дому. Он был настолько сердит, что за всю дорогу так и не обернулся посмотреть, идет ли за ним Винга. Он злился на самого себя. Ну никогда он не может найти правильных слов. Он был сердит также и потому, что в голове его бродили такие мысли.
Если б он видел выражение ее лица, ему бы стало еще больнее. Винга легко бежала за ним. Вид у нее был такой, словно ей только что пообещали дорогой подарок, и теперь она тихонько канючила. Про себя.