Снаружи Терье кричал тем, кто стоял возле дома:
— Бегите! Бегите же! Это опять начинается!
Но у Винги и Сольвейг была в голове только одна мысль: Эскиль, Хейке и священник остались в доме. Загородив дорогу Терье, они обе ухватились за него.
— Ты останешься здесь, — решительно произнесла Винга. — Мы не должны убегать, оставляя остальных в беде!
— Да! — воскликнула Сольвейг, обращаясь к стоявшим мужчинам. — Помогите нам. Он не имеет права убегать, пока мы не узнаем, что с остальными!
С большой неохотой Элис и двое других пришли им на помощь. И когда Терье понял, что снаружи находиться не опасно, что бы там ни происходило в доме, он сдался, с презрением оттолкнув их от себя.
— Никто не посмеет говорить, что Йолинсон трус, — с достоинством произнес он.
Все стали прислушиваться.
Но они не могли ничего услышать. Никаких звуков не доносилось из красивого, но жуткого Йолинсборга.
Те же, кто находился в доме, стояли и слушали жалобный плач и крики.
— Не то чтобы я собирался сбежать, — сказал Эскиль. — Но я все же предлагаю выйти в коридор. Чтобы иметь путь к отступлению.
— Мне хотелось бы узнать, откуда доносятся эти звуки, — сказал Хейке.
— Да, но только помни, что в первый раз, когда я…
— Я помню, ты говорил мне, что снаружи они слышны громче, — сказал Хейке. — Господин пастор, эти мольбы о помощи как раз того характера, о котором я говорил. Так что вы можете утихомирить их.
Побледневшее лицо священника стало еще белее. Он стоял и прислушивался, широко раскрыв глаза, не понимая, как может этот удивительный человек Хейке Линд так спокойно говорить сейчас.
Возможно, кто-то спрятался в доме и теперь подшучивает над ними.
Он дрожал под своей длинной, черной рясой, надетой на тот случай, если бы ему пришлось изгонять бесов. Ему оставалось только надеяться на то, что его широкое жабо не трясется у всех на виду.
А вообще-то он не был из пугливых. И был преисполнен желанием очистить дом от возможных злых духов. Впрочем, он не верил в их существование. Люди болтают много чепухи и часто видят в темноте что-то сверхъестественное. Это говорит о слабости их веры!
Но теперь он сам попал в такую же ситуацию и не знал, что делать. Значит, злые духи все-таки существуют…
Этот человек со странными дьявольскими глазами и мягким голосом разрушил все его теории!
— Эти духи не злые, — тихо произнес Хейке. — Просто они глубоко, глубоко несчастны. Но мы не знаем, почему. Но ты был прав, Эскиль. Нам тут нечего делать. Давайте выйдем в коридор!
— Тс! — произнес священник.
Но в этом не было необходимости. Все трое услышали с ужасающей отчетливостью приближающиеся шаги.
— Они доносятся сверху, — сказал Хейке. — Пошли же!
Они вышли в прихожую. Там Хейке остановил их. Теперь шаги слышались по всему дому, все вокруг тряслось и дрожало. Священник закрыл ладонями уши и прошептал: «Господи…»
— Я хочу посмотреть, что это такое, — сказал Хейке сыну, который стоял, как парализованный. — Проследи за тем, чтобы дверь была открыта!
Дверь была открыта, но для верности Эскиль прислонился к ней и прижал ее к стене, чтобы на случай бегства путь был свободен.
— Начинайте читать молитвы, пастор, — сказал ему Хейке, когда шаги послышались уже на лестнице.
Священник принялся громко читать молитвы, прогоняющие Сатану. Это были настоящие заклинания, а на ступени лестницы был положен большой крест. Однако шаги продолжались — теперь уже внизу.
— Я ничего не вижу, — изумленно произнес Эскиль.
— Я тоже, — сказал священник и снова принялся читать молитвы.
— А я вижу! — воскликнул Хейке. — Скорее отсюда, Эскиль! Вы тоже, пастор! Мы с этим ничего не можем поделать!
Дверь закрылась с такой силой, что Эскиль был попросту вышвырнут вон. Однако Хейке удалось в последний момент протиснуться и протащить за собой священника. Изо всех сил он придерживал дверь, пока она они не выскочили наружу. Все трое повалились на склон холма, и остальные поспешили им на помощь.
— Что случилось? Что там было? Мы ничего здесь не слышали! — взволнованно произнесла Винга.
— Осторожно, Эскиль! — воскликнула Сольвейг, и Хейке удалось оттащить сына в сторону, прежде чем на то место, где он стоял, упал с крыши огромный камень.
Рывком сняв с себя мандрагору, Хейке повернул ее к проклятому дому и воскликнул:
— Ты охотишься за моим сыном, но тебе до него не добраться! — и, обращаясь ко всем, крикнул: — Пошли! Прочь от этого дома! Нет, не вниз, Терье! Наверх! На плато! Тот, кто хочет, может идти обратно в деревню.
Парни медлили. Терье же, напротив, не выказывал никакого страха.
— Плато никогда не было опасным, — презрительно произнес он.
— То же самое ты говорил и о Йолинсборге, — напомнила ему Сольвейг, поднимаясь вверх по узкой тропинке.
Остальные последовали за ними. Терье был угрюм, но не напуган. Опасность миновала.
— Ты слышишь хор духов? — шепотом спросил Хейке у Эскиля.
— Да. Но я думаю, что остальные этого не слышат.
— Я слышу, — пробормотал идущий рядом сними священник.
— Прекрасно! — сказал Хейке, поворачиваясь к нему. — Теперь вы можете прочитать молитвы благословения. Все, что вы знаете!
Священник кивнул.
— Но сначала скажите мне, — попросил священник. — Что вы только что держали в руках, стоя перед домом? Это не крест…
— Нет, — сурово ответил Хейке. — Это талисман нашего рода. Он обладает фантастической силой. В особенности, когда кто-то из членов рода находится в опасности.
— Ясно, что в данный момент речь идет о юноше, — с уважением произнес священник. — Мне хотелось бы взглянуть на этот талисман!
— Не сейчас. Теперь речь идет о церковном благословении, вам не следует отвлекаться. Продолжайте ваши молитвы, это теперь важно!
— Я не понимаю вас. Кто вы, собственно, такой? Хейке печально улыбнулся.
— Я не принадлежу к церкви, но я уважаю ее. Не будем об этом говорить.
Повернувшись назад, Терье загородил всем дорогу.
— Собственно говоря, что вы собираетесь делать наверху?
— Вспомни, что говорится в записях, — сказал Хейке. — «Сокровище было спрятано в первой крепости Йолина». Разве мы не собирались отыскать сокровища Эльдафьорда и вернуть Йолинсонам мир?
— Собирались. Но я думаю вот о чем: дух господина Йолина жаждет мести, ему не понравится то, что мы прикоснемся к его кладу. К тому же там полно всякой жути, все эти костры и тому подобное…
— Значит, ты не хочешь туда идти? — спокойно спросил Эскиль.
— Нет, не будем останавливаться на полпути, давайте же поднимемся наверх!
Тяжело дыша, они поднялись на вершину холма, и перед ними открылось обширное каменистое плато. Ветер раздувал их одежду, все вынуждены были остановиться.
— Вы слышите? — спросил Хейке у Эскиля и священника. — Слышите этот хор?
— Да, — ответил священник. — Мне кажется, в звучании появились какие-то новые тона.
— Мне тоже, — кивнул Эскиль. — Эти души по-прежнему чего-то боятся. Боятся… что мы покинем их?
— Вот именно, — ответил Хейке. — Я также истолковываю именно так эти жалобные крики. Молитесь, господин пастор, молитесь за эти души!
Пастора уже не удивляли его попутчики. Найдя слова Хейке разумными, он сильнее сжал крест. И только эти его молитвы и слышали все остальные. Потому что они никакого хора не слышали. Хейке было интересно, слышит ли Терье хор голосов, но ему не хотелось спрашивать его, он не выносил этого человека.
— Что ты хотел сказать нам внизу, Терье? — спросил Элис.
— Я подумал о том, что мы могли бы умилостивить дух Йолина, принеся ему жертву. Чтобы он допустил нас к своим сокровищам. Он был бы очень рад, если бы мы принесли ему в жертву человеческую жизнь. Если сожгли бы на костре…
— Принести жертву? — с отвращением произнес Хейке. — Что ты хочешь этим сказать? К чему убивать животных без всякой на то необходимости?
— Нет, я имею в виду не животных, — ответил Терье. — Это не удовлетворило бы его!
Все уставились на Терье. Кто недоверчиво, кто — ничего не понимая, кто с нервозным смехом.
— Ты что, шутишь? — ледяным голосом спросил Хейке.
— Стану я шутить с такими серьезными вещами, как клад!
— И кого же, в таком случае, следует принести в жертву? Уж не тебя ли самого? Терье был глубоко возмущен.
— Меня? Это мне достанутся сокровища господина Йолина, это я наследник клада! Неужели вам не ясно, на кого должен пасть выбор? Среди нас есть один, который все равно осужден на смерть!
Зажав рукой рот, Сольвейг застонала. Ропот недоверия прошел среди стоящих на этом ветреном плато.
Для Хейке же все преграды лопнули. Уставившись на Терье, он видел перед собой Сёльве, в голове его гудело, все окружающее исчезло из виду — он видел только ненавистное лицо Сёльве, и все злое наследство Тенгеля Злого взывало в нем к отмщению, готово было взорвать его.
Сёльве! Наконец-то, наконец-то он добрался до него! Наконец-то он сможет дать выход всей своей столь долго сдерживаемой злости! Это ненавистное, ненавистное лицо! И теперь он думал, что это сам Сёльве хочет принести в жертву своего маленького племянника Йолина — из-за своей неслыханной подлости. Думая о несчастной Сольвейг, он хотел отомстить за нее Сёльве и…
Откуда-то издалека до него донесся крик. Голос Винги? Но ведь она никогда не встречала Сёльве, как же она оказалась здесь? Его тянули и толкали со всех сторон, но он рвался в бой, думая только о том, что должен отплатить Сёльве за все причиненные им страдания. За свой страх перед замкнутым пространством. За свою изнурительную борьбу во имя обретения человеческого достоинства, за то, чтобы стать добрым, полезным людям человеком, преисполненным любви и сострадания ко всему живому и мертвому. Простой человек не мог понять, каких усилий это стоило меченому из рода Людей Льда. И все это время он носил в себе нечеловеческую ненависть против того, кого отказывался называть своим отцом: против Сёльве.
Теперь он должен дать выход этой ненависти! И кто-то пытается помешать ему в этом.
— Отец! Отец! Не убивай его, отец!
Медленно-медленно Хейке возвращался к действительности. Он разжал кулаки. Этот голос… Это же говорил его собственный сын! Эскиль! Значит, Сёльве не может быть здесь, это неосуществимо!
Придя в себя, он заметил испуганный, непонимающий взгляд Винги, а также взгляд Эскиля, который был явно шокирован и напуган происходящим.
Остальные же… стояли, как вкопанные, не будучи в силах пошевелиться.
Что же произошло? Терье Йолинсон… Где же он?
Кто-то всхлипывал возле его ног. Окровавленное лицо, разбитый нос и рот, разорванная в клочья одежда, кровь, кровь по всему телу…
Священник, оказавшийся куда более расторопным, чем можно было ожидать, пытался поднять Терье, который кричал и кричал от боли.
— У тебя что-нибудь сломано? — спросил священник.
— Все! — всхлипывал Терье. — Все! Этот человек просто сумасшедший! Я ведь только пошутил!
Он говорил неразборчиво, потому что губы у него распухли.
Взяв себя в руки, Хейке сказал:
— Я не хотел так избивать его. Вам этого не понять, но Терье Йолинсон — точная копия того человека, который разрушил мою жизнь. Я потерял над собой контроль и решил, что это он передо мной…
Терье поставили на ноги. Посмотрев ему в глаза, Хейке сказал:
— Но я не жалею, что ударил тебе, Терье Йолинсон! Просто мне не следовало так избивать тебя.
Сольвейг была единственной, кто понял реакцию Хейке, по крайней мере, после этого признания.
— Он заслужил все эти удары, — сурово произнесла она. — Все эти удары! Я никогда не прощу тебя, Терье!
— Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, — прогнусавил Терье. — Я так долго заботился о тебе и о твоем ублюдке, что заслужил себе место в раю. И ты так благодаришь меня?
Закрыв глаза, Сольвейг сказала:
— Вовсе ты не заботился о нас. Ты присвоил себе наше наследство, и к тому же я все это время безупречно вела твое хозяйство. Но теперь этому пришел конец! Мы не останемся в твоем доме ни дня!
Сжав ее руку, Эскиль кивнул. Он давно уже решил, что должен взять ее с собой в Гростенсхольм, и родители поддержали его в этом.
Им удалось поставить Терье на ноги. Конечно, он раскис, но Хейке ничего не сказал. Руки и ноги у него были целы, он мог идти, хотя и нарочито прихрамывал. А когда его умыли, вид у него стал вполне нормальным. Но он бормотал всю дорогу, что об этом происшествии следует сообщить ленсману.
Никто не верил ему. Он не осмелился бы это сделать, поскольку тогда всплыли бы наружу его слова о жертвоприношении ребенка и все предстало бы перед ленсманом в совершенно ином виде. У Терье пропала охота шутить.
Многие теперь опасались за жизнь Хейке. Терье Йолинсон не остановился бы перед тем, чтобы нанести ему удар в спину. Для верности Винга держала Хейке за руку, в то время как все остальные снова стали осматривать плато.
— Трудно представить себе, что здесь могла быть какая-то крепость — еще до обвала, — сказал священник, и местные парни кивнули в знак согласия. — Где же она могла находиться?
Все стали смотреть на огромную кучу камней.
— Думаю, что это находится там, — сказал Эскиль, указывая в ту сторону.
И в самом деле, осмотрев каменные завалы, образовавшие что-то вроде четырехугольника, они без труда обнаружили остатки фундамента.
— Неужели сокровища спрятаны здесь? — скептически спросил Элис. — Под этой кучей камней? Забыв о своих обидах, Терье прошептал:
— Ходить туда опасно! Между камнями столько глубоких ям!
Кивнув, Хейке сказал:
— Значит, там стоит поискать. Схватив его за руку, Терье воскликнул:
— Нет, стой! Никто не пойдет туда раньше меня! Никто не посмеет присвоить себе сокровища господина Йолина! Они принадлежат мне и только мне!
Лицо Терье Йолинсона было изуродовано, глаза заплыли — и, может быть, поэтому он казался неузнаваемым. Но в глазах его был такой отсвет, что не только у Эскиля и Хейке, но и у всех остальных возникло ощущение чего-то нереального. Ощущение того, что перед ними картина.
Картина из давно ушедших времен?
— Нет! — воскликнул Хейке. — Ты и есть господин Йолин!
— Что-то? — смущенно произнес Терье. Собравшиеся зашептались. Да, им всем казалось, что поблизости витает дух господина Йолина.
— Да, — сказал Хейке. — Но ты об это не знаешь, Терье. Думаю, что господин Йолин вселялся поочередно во всех своих потомков. Возможно, для того, чтобы продолжать пользоваться своими сокровищами. Следить за тем, чтобы никто другой не мог овладеть ими. Потому что, как и многие жадные люди, он не мог расстаться со своим богатством. И он пытается вернуться в этот мир. Поэтому так много представителей рода Йолинсонов оказываются неспособными к продолжению рода, не испытывают влечения к женщинам. Ведь мертвые души не могут испытывать подобных желаний! Какая мысль постоянно присутствует у Терье в голове? Увеличивать свои богатства, следить за своим хозяйством и получать от него наибольшую выгоду. Прекрасные дома, богатые урожаи… В этом Терье силен, как был силен в свое время господин Йолин. Вот почему Терье как бы выпадает из реальности.
Присутствующие закивали. Для них для всех теперь стерлись грани между действительностью и чем-то сверхъестественным; все происходящее казалось им настолько неправдоподобным, что они попросту позволили Хейке решать все за них. Во всяком случае, они предоставили ему право лидерства.
Эскиль вдруг обнаружил, что хор голосов затих. Не слышалось больше никаких воплей, никаких криков о помощи. Он воспринял это с облегчением. Ведь ему было так тяжело слышать голоса, умоляющие о помощи, и не иметь возможности помочь.
Теперь на плато был слышен лишь вой ветра.
— Ты сумасшедший! — воскликнул Терье. — Ты помешан! Ты городишь чушь!
— В самом деле, ты не осознаешь присутствия в себе господина Йолина.
— Пошел ты к черту! Вы дадите мне дорогу к сокровищам или мне придется силой остановить вас?
— Иди, — миролюбиво сказал Хейке. — У нас нет никакого интереса к этому кладу. Нам просто хотелось выяснить, что к чему.
Глаза Терье хитро блестели.
— Никакого интереса? Так я и поверил! Не надо морочить мне голову, мне прекрасно известно, что вся деревня охотится за этими сокровищами! Просто люди слишком трусливы, чтобы как следует искать. А твой сын? Разве он прибыл в Эльдафьорд не для того, чтобы найти сокровища? Не притворяйся, бандит!
Было ясно, что Терье не простил Хейке его нападения. И никогда не простит.
— Я знаю, что Эскиль приехал сюда, чтобы искать сокровища, — спокойно произнес Хейке. — Это была попытка добыть средства для содержания наших поместий.
— К тому же я прибыл сюда и ради приключений, — горячо добавил Эскиль. — Мне хотелось узнать, смогу ли я одолеть привидения, как это делал мой отец.
— Неужели? А в Йолинсборге ему это сделать не удалось!
— Я еще вернусь к этому, — сказал Хейке. — Итак, ты будешь сам искать здесь крепость или мы вместе это сделаем?
Сжав кулаки, Терье преградил им дорогу.
— Не смейте ходить туда! Я сам все осмотрю.
Он попятился назад, грозя им кулаком, но ему вскоре пришлось повернуться к ним спиной, чтобы не споткнуться. Однако он то и дело посматривал на них через плечо, чтобы убедиться, не идут ли они следом.
Ветер свистел среди камней.
— Пожалуй, я пойду вниз, к Маленькому Йолину, — сказала Сольвейг Эскилю. Они стояли рядом под серым небом и продуваемой ветром пустоши.
— Нет, — торопливо ответил Хейке, — тебе не следует идти туда сейчас. Тебе нельзя идти одной мимо Йолинсборга!
— Я могу пойти с ней, — предложил Эскиль.
— Ты останешься здесь, — коротко произнес его отец. — Ты один из тех, кто будит эту злую силу, ты нужен нам здесь для того, чтобы напасть на ее след.
— В качестве приманки? — сердито спросил Эскиль.
— Да. Можно так сказать. Ты и Терье. А вот и он. Теперь мы можем идти? — крикнул ему Хейке. Ответ принес им ветер:
— Стойте там, где стоите! Сокровища мои!
— Что ты там увидел? — крикнул ему священник. Терье стоял, наклонившись над расселиной между камнями.
— Здесь глубокая дыра, — ответил он. И, повернувшись к ним, добавил: — В детстве нам не разрешали играть здесь. Взрослые говорили, что здесь слишком опасно. И это в самом деле так.
Всем пришлось напрягать слух, чтобы понять, что он говорит.
Оступившись, Терье с трудом балансировал теперь среди замшелых камней, оставшихся после обвала. Потом Терье встал на четвереньки и просунул голову в отверстие между камнями, затем снова выпрямился.
— Там, в глубокой шахте, виден просвет. Я спущусь туда.
Начиная спуск, он крикнул:
— Там что-то есть. Вовсе это и не опасная дыра! Я вижу каменную кладку стен, а вот и ступени! Вот я и нашел вход! А вы не лезьте сюда! Сокровища мои, запомните это!
Голос его казался крайне возбужденным. Он сделал еще пару шагов, приблизился к обрыву.
И тут Сольвейг закричала:
— Терье, берегись!
У присутствующих вырвался крик страха. Терье ничего не видел, но другие видели, как из-за камней высунулась огромная, волосатая рука, показались чьи-то косматые, черные волосы, как эта отвратительная рука схватила Терье за щиколотку, как он зашатался, замахал руками…
И он исчез среди камней.
Все слышали его сдавленный крик, отдававшийся эхом среди каменных стен. Потом все затихло.
Но Хейке и Эскиль услышали нечто другое: их собственный крик отчаяния стал необычайно сильным, потому что к нему примешивалось множество других голосов. Эти крики исходили не только от восьми людей, стоявших на краю плато, к ним присоединился хор измученных душ.
К этим крикам примешивался свист ветра на голом плато и грозное завыванье в глубокой каменной дыре.