«Я справился!» — думал Ветле, глубоко дыша от изнурения и глубочайшего чувства самоуважения. — «Выполнил свою задачу!»

Рассчитался и с Тенгелем Злым! Хотя тот и заманил Эсмеральду в свои сети. Однако совсем ничего с ней не сделал, не повредив ей ни душу, ни тело. Непонятно только почему он так поступил.

Ветле не знал, что Тенгель Злой в последней попытке отнять у него листок с нотами и не дать его уничтожить, израсходовал весь запас своих сил. Поэтому Эсмеральда стала ему безразлична, да и что ему с ней делать потом? Он сейчас хотел лишь одного — забраться глубже в свою нору, накопить новых сил и перестать думать и скорбеть о поражении.

На некоторое время Тенгель Злой снова стал неопасен.

С огромной неохотой Ветле решился сопровождать Эсмеральду до замка. Если бы он мог послать с ней одного цыгана, а сам вернуться в табор, то сделал бы это с удовольствием. Но этого он сделать не мог. Эсмеральда доверяла только ему, а Ветле всегда был мужчиной чести — вернее мальчиком чести — и это был его долг.

Преданный цыган поехал с ним. Рядом с лошадьми бежали собаки.

Мысли Ветле продолжали крутиться вокруг Тенгеля Злого. Почему он выбрал в рабы именно Эсмеральду? Почему не самого Ветле?

Ответ на последний вопрос он знал. За спиной Ветле стояли сильные помощники, бессмертный злодей не осмелился использовать его. А маленькая Эсмеральда?

Существуют в мире злые люди, которые становятся его орудием. Но нет, не всегда. Хейке был однажды в его когтях. Хейке был рожден проклятым, злобу он прятал глубоко в себе. Эсмеральда была случайной посторонней девочкой, невинным ребенком. Конечно, не самым милым в мире, если принять во внимание все ее предрассудки. Никогда еще Ветле не был так зол на основателя их рода, как сейчас, когда он видел перед собой на лошади это маленькое создание. Рыдающее и несчастное, не понимающее, что произошло с ней. Разве можно так поступать с ребенком?

Они остановились, не доехав до замка. Как раз тогда, когда они добрались до ненавистной для Ветле деревни Сильвио-де-лос-Муэртос, они встретились с экипажем. Владелец замка, дама и кучер выехали на поиски исчезнувшей племянницы.

Ветле огляделся. Собаки исчезли — спрятались между домов. Видимо, они не особенно любили людей, живших в замке.

Тонущая деревня сейчас при ярком свете солнца выглядела еще ужасней и трагичней. Но Ветле вспомнил лунную ночь, жуткий склеп и вздрогнул.

Естественно, что люди из замка очень обрадовались, увидев Эсмеральду и захотели узнать, что произошло.

Ветле быстро сказал:

— Донна Эсмеральда объяснит все, когда приедет домой. Все очень запутано.

Он вовсе не желал касаться своего пребывания в замке, или того неприятного факта, что человек в панцире, нанесший такой вред, является его родственником.

Дон Мигуэль снисходительно соизволил сообщить, что, поскольку все его слуги перебиты, он как можно скорее наймет новых. Непонятное чудовище покинуло замок так же внезапно, как и появилось.

«Да, благодарю, это оно гонялось за мной, или вернее за нотами», — подумал Ветле, но вслух это произносить не стал.

— Не может ли Ветле пожить у нас в замке? — попросила девочка, обнимая своего дядю за шею.

Мальчик поспешил сказать, что это абсолютно невозможно. Он должен ехать домой в свою страну.

Владелец замка обнял свою племянницу:

— Настоящая маленькая колдунья, — сказал он с нежным смехом. — Прямо дьявол, когда расправляется со слугами…

Сопровождавшая его дама поджала губы, видимо, полностью согласная со своим господином. Правда, в ее глазах не было такой обильной любви. Эсмеральда зло и самодовольно хмыкнула.

Ветле начал понимать, почему Тенгель Злой выбрал именно ее. Ищущие мысли основателя их рода, как правило, находили элементы злости в человеке. Его внимание привлекали такие, у которых были развиты отрицательные свойства характера.

Когда настало время расставания и Эсмеральда обняла Ветле, поцеловала его в губы, тот задумчиво спросил:

— Скажите мне, дон Мигуэль… Вы здесь человек известный… Вон тот склеп, вы знаете, кто в нем был погребен?

Владелец замка благосклонно проследил за его взглядом, направленным на ужасный склеп, в который Эсмеральда затащила его.

Он выглядел неприятным даже при дневном свете. Через дверной проем видна была пустая темнота.

— Ах, там, — сказал дон Мигуэль. — Многие похоронены в нем. Но самым важным, само собой разумеется, был один из моих предшественников. Могущественный хозяин замка. Более всего известный тем, что повесил скверного подстрекателя, мутившего народ.

— Сильвио-де-лос-Муэртос? «Сильвио мертвых»?

— Да. Деревню назвали именем этого хама. Говорят, что хозяин замка после этого благородного деяния не обрел покоя в могиле. Чепуха! Народ следует наказывать. В противном случае никакого порядка не будет!

Ветле не мог удержаться от того, чтобы не сказать:

— Дух жестокого владельца замка все еще находится в склепе, поэтому я и спросил. Все уставились на него.

— Я чувствителен к таким вещам, — продолжал Ветле. — Злоба его, как мерцание, бродит в склепе. Поток отрицательных волн встретил меня, когда я был там ночью.

— Что ты делал там посреди ночи?

— Прятался от чудовища.

Объяснение было таким понятным, что владелец замка удовлетворился им. Эсмеральда доскажет остальное. Ветле попрощался и покинул деревню с такой трагической судьбой.

Цыган назвал собак Рей и Рейна — король и королева — и они носили эти имена по праву. Элегантные животные, мужественные, быстрые и опасные. Они приняли спутника Ветле, как своего нового хозяина.

Они снова появились на дороге, как только экипаж владельца замка удалился, и легкими шагами сопровождали всадников на пути в горы. Ветле радовался за них. Им будет хорошо, они не превратятся во врагов жителей небольших деревень, в диких зверей, которых в конце концов застрелят.

Теперь у них появилось будущее.

По дороге Ветле спросил своего спутника:

— Кем же в действительности является Хуанита? Она не одна из вас.

— Нет. Она француженка, которую еще девочкой мать продала нам.

— Продала?

— Да. Сама она не могла прокормить грудного ребенка, Жанну. Или не хотела. Нам стало жаль дитя и мы купили ее, воспитали в нашем духе. Имя изменили на Хуаниту. Так для нас легче произносить.

«Для меня оба имени чужды, — подумал Ветле. — Буква „j“ произносится двумя различными способами на обеих языках, а в норвежском такого звука нет. Один похож на „ш“, а другой вообще отсутствует.

— Мы приобрели Хуаниту во время нашего скитания по Франции. — продолжал рассказывать его спутник. — С тех пор она и кочует с нами. Но сейчас она становится для нас проблемой.

— Каким образом?

Цыган вздохнул.

— Она уже давно созрела для замужества.

— Не может быть, — вырвалось у Ветле. — Ей же всего четырнадцать лет!

— У нас это большой возраст. Здесь девочки выходят замуж одиннадцатилетними.

— Боже меня упаси! — простонал Ветле.

— Она отпугивает мужчин своей грубостью и попытками произвести впечатление слишком умной. Поэтому за ней никто никогда не ухаживает и от этого она очень страдает. Сейчас однако Маноло обещал жениться на ней. А она вдруг отказала ему. Ветле помнил Маноло, и мог понять Хуаниту.

— Да, это проблема, — сказал он только.

Девочка хочет домой в свою страну, к своему народу. Хочет поехать вместе с Ветле. А он не желает, чтобы она была рядом. Она слишком подавляет его. А сейчас она ранена и не сможет поехать. Он почувствовал от этого определенное облегчение. Однако Хуанита выходить из игры не желала!

Она набросилась на него, когда они верхом на лошадях вернулись в табор. Стоило ему спуститься с коня, как она обняла его и так прижала к себе, что он чуть не задохнулся. Голова у нее была перевязана, но это ее не беспокоило. Потом она на весь вечер словно приклеилась к нему.

Большинство обитателей табора были напуганы и задумались, увидев огромных собак. Но спутник Ветле так хорошо поговорил с людьми и показал, какую пользу могут принести псы, например, охраняя табор от нежелательных посетителей, что они постепенно сдались. Они смогут и деньги заработать на продаже породистых щенков!

Собаки казалось были счастливы, бегали по табору, обнюхивали все в своем новом доме. Чувствовать себя свободными для них было прекрасно, и все в таборе обращались с ними дружелюбно или с уважением, в зависимости от настроения. Только один попытался пнуть пса, когда он подошел к нему слишком близко. Собака сразу оскалила свои белые зубы и так зарычала, что мужчине быстро пришлось убраться подальше. Это был Маноло.

Вечером разгорелась горячая дискуссия. Ветле ушел и лег спать, но он слышал их возбужденные голоса и чаще всего говорила Хуанита. Не все достигало его ушей, многого он не понимал, но имя его и Маноло упоминалось неоднократно, и он понял, что она пыталась уговорить их разрешить ей поехать с ним, с Ветле, и не выходить замуж.

Благоразумный шаг. Все люди хотят знать свои корни, свою родину, встретиться со своими близкими.

Хуанита хотела увидеть свою мать.

Однако Ветле сомневался в том, что ее мать захочет встретиться с дочерью.

Он почти заснул, когда девочка вошла, бросилась к его постели и растормошила его.

— Ветле, ты ведь хочешь взять ответственность за меня на себя, хочешь? В этом случае я смогу поехать с тобой.

— Во Францию? Взглянуть на свою родину, поговорить с мамой?

— Да, да.

Он тяжело дышал. До Франции не так уж далеко. И он не очень-то хотел видеть Хуаниту замужем за ужасным Маноло.

— Конечно возьму тебя с собой, — ответил он устало. Сейчас он хотел только одного: выспаться.

— Спасибо! — прошептала Хуанита и одарила его крепким поцелуем. Он отвернулся и, скорчив сердитую гримасу, вытер лицо рукой.

Он слышал ее щебечущий радостный голос, когда она выскочила из пещеры к остальным.

Песни и музыка на прискальной площадке продолжались. Все это звучало бесконечно красиво. Грусть и радость этого гонимого народа передавались в звуках.

Прекрасные люди, думал он. Но сейчас у него было единственное огромное желание, за исключением сна.

Он хотел домой .

О, Боже, как он скучал по дому! По маме и папе, по всем друзьям на родине, по норвежской пище и норвежским обычаям. Мечтал пойти в гости в усадьбу на Липовой аллее. На мгновение с испугом подумал о том, что может быть, уже нет в живых старого Хеннинга, и от страха весь похолодел. Но Хеннинг сильный человек, он жив, должен жить. Ветле необходимо добраться до дома как можно быстрей!

Задание он выполнил, справился с ним хорошо. Много людей полегло в этой борьбе, но ведь это не его вина.

Человек в панцире был послан на поиски нот в замок дона Мигуэля. Вмешательство Ветле не имело никакого значения в гибели такого большого числа людей.

Конечно, думать об этом было больно! Хотя погибшие и были грубыми и несимпатичными, но все же они были людьми!

Домой!

О, как это будет прекрасно!

Отправиться он должен был рано утром следующего дня.

Тогда же он испытал и одно из самых сильных потрясений в своей жизни.

Хуанита была готова к отъезду. Весь табор собрался на террасной площадке. Торжественные, серьезные. Даже маленькие Себастьян и Доменико были серьезны, в новых, прекрасных одеждах. Да и все, он это видел, оделись по праздничному.

«Нехорошо, что они так чествуют меня», — подумал Ветле.

Вперед выступил мужчина, которого мальчик всегда считал их предводителем, и произнес много красивых слов о Ветле. Затем он призвал к себе Маноло и Хуаниту.

Маноло выглядел не очень воодушевленным. Хуанита же наоборот.

Предводитель повернулся лицом к Ветле.

— Ты происходишь из хорошей и честной семьи, не правда ли?

— Да, правда, — ответил несколько удивленный Ветле. Какое отношение имеет его семья к тому, что он проводит девочку во Францию?

— Ты наследуешь большое поместье?

— Большой дом, сказать точнее.

— И твой отец занимает высокое положение?

— Он врач.

О, сколь довольны были они его ответами!

Предводитель удовлетворенно кивнул головой.

— И ты берешь на себя ответственность за нашу Хуаниту?

— Конечно, конечно, — это было ужасно. Он угрюмо кивнул головой.

— Дай руку Маноло в знак того, что берешь на себя ответственность, которую он должен бы был возложить на себя!

Ветле захотелось спросить: а если мы не найдем семью Хуаниты, как же в этом случае она вернется обратно? Но он предпочел промолчать. Хотел, чтобы все это кончилось как можно скорее, решил, что они найдут ее мать. Ибо Ветле не желал снова доставлять девчонку в Испанию. Он хотел домой как можно скорее.

И он протянул руку. Предводитель вложил в нее руку Хуаниты, а Маноло положил свою пятерню на запястье девочки. Момент передачи был торжественным. Вся толпа цыган запела красивый гимн. Предводитель прочертил над скрещенными руками какой-то знак.

И Ветле, наконец, был свободен. Можно отправляться в путь. Женщины, плача, простились с Хуанитой, а Маноло удалился. Как можно было предположить, он не особенно радовался случившемуся.

Ветле также обнимали и высказывали пожелания успеха и счастья. Им вручили много подарков на дорогу, которые пришлось тащить на себе. Кроме того, Ветле получил солидную сумму денег от дона Мигуэля за спасение Эсмеральды. Предводитель пожелал им доброго пути.

— Случилось лучшее из всего, что могло произойти, — сказал он серьезно. — Хуанита никогда не была одной из нас. Она принадлежит твоему миру.

Ветле же казалось, что у нее гораздо больше общего с цыганами, во всяком случае по темпераменту. Она настолько интенсивна, что от нее устаешь.

— Она немножко дикарка, — медленно произнес предводитель, — но она успокоится. Будет для тебя хорошей женой.

У Ветле перехватило дыхание:

— Же… ной?

— Да. Ты поступил прекрасно, взяв на себя такую ответственность.

— Я не знал, что я… буду… Мне же всего только четырнадцать. В этом возрасте еще не знаешь, кем будешь, когда станешь взрослым.

— Все будет хорошо, вот увидишь. У тебя есть все возможности добывать средства к жизни. И если дети появятся на следующий год…

— Дети? Уже на следующий год?

— Так обычно происходит после свадьбы.

Ветле ничего не понимал.

— Но мне ведь всего четырнадцать лет! — повторил он.

— Прекрасный возраст для женитьбы. Ты полностью созрел для производства детей. На это ты и рассчитывал, беря Хуаниту в жены.

В глазах Ветле потемнело, и одновременно его охватило непреодолимое желание расхохотаться. Как же он не понял! Красивая церемония, подумал он. Ни на секунду не представлял он себе, что это было венчание! Пастора не было… Он забыл, что это совершенно иной народ.

Боже, как он из этого выкрутится? Протестовать сейчас он не мог; они все восприняли бы, как жестокое оскорбление. Он вынужден вести себя прилично.

Но это несправедливо! Он же ничего не знал об обычаях и нравах цыган, не знал их языка. Они думали, что он понимал, в чем участвует.

Он же не имел представления. Наивен был и необыкновенно глуп!

Даже и представить себе не мог, что они обвенчают двух четырнадцатилетних!

Желание рассмеяться полностью пропало. Больше всего он хотел бы поступить, как собака: встать на задние лапы и взвыть от отчаяния.

Все сердечно махали им вслед руками. Хуанита отвечала тем же. Ветле горько взмахнул рукой пару раз. И табор остался позади.

Моя жена, думал Ветле, глядя на стройную спину Хуаниты. Она, счастливая от того, что отправилась в путь, танцевала впереди него.

Его же почти тошнило. Ветле в общем-то был еще неразвит в романтическом смысле. Он находился пока еще на той стадии, когда все девчонки кажутся самыми глупыми существами на свете, и взять одну из них… Фу!

И все же на одной из них его женили! С ума сойти!

Однако, как только они отойдут подальше, он снимет с нее всю эту блажь! Оба они европейцы и цыганская брачная церемония недействительна, не может быть таковой! Пастор их не венчал, оглашения о браке не было…

Да, их брак конечно недействителен!

На душе у него полегчало.

Хуаниту он уговорит. Как только она встретится со своей родней во Франции, он тут же покинет ее. Видимо, она прошла через эту пустую церемонию, желая уйти из табора и оказаться дома.

Однако Ветле не понимал, почему ей так было необходимо выходить замуж.

Ветле выразил свои мысли словами:

— Неужели было недостаточно того, чтобы мы с тобой составили компанию, идя во Францию? Может, не стоило бы торопиться с женитьбой? — кисло произнес он.

Хуанита остановилась. «Сейчас она скажет, что все это было сделано лишь для того, чтобы покинуть табор. Поэтому она и согласилась на свадебную церемонию», — подумал он.

Но нет!

— Но, дорогой Ветле, — сказал она, широко раскрыв глаза. — Это было бы неприлично!

— Мы же еще дети!

— Вовсе нет!

— Может быть только ты. И не смей говорить о приличиях, ты, которая может предложить свои услуги мужчинам и…

— Что-то? Неужели ты в это поверил? Я же хотела только привлечь твое внимание! На свете нет более моральных людей, чем цыгане. Если незамужняя девушка ляжет в постель с мужчиной, ее тут же выгонят! Мне никогда бы не разрешили поехать с тобой, если бы я не вышла замуж, я думала, тебе это понятно, дурак!

У него на душе просветлело.

— Значит ты считаешь, что все это было лишь проформой? Что мы вовсе не должны… вести себя, как муж и жена?

— Этого я не говорила, — воскликнула Хуанита, задрав нос.

Мир для Ветле снова потемнел. Они продолжали идти молча, оба внутренне недовольные друг другом.

О, черт возьми, как ему удастся выпутаться из всего этого?