Натаниель стал гораздо увереннее в себе, чего Йонатан раньше за ним не замечал. Прежней нерешительности как не бывало, — он словно бы неожиданно прозрел и осознал свою силу.
«Давно бы так, — подумал Йонатан.
И вместе с тем у него было ощущение, что пока им еще неизвестно, в чем подлинная сила Натаниеля. Натаниель наверняка и сам этого не знал.
— Мне важно найти подходящего человека, — повторил этот удивительный избранный, в котором перемешалось столько наследственных черт. — Это должно быть конкретное лицо, чье имя нам известно. Я не могу взять и сказать: «Хочу, чтоб моя душа переселилась в воина клана Хейке, а какого — неважно». Так не годится.
Доктор Сёренсен был с ним согласен.
— Итак? Кого мы знаем? Натаниель задумался.
— Этот человек должен быть рядом с Сэдзуко в момент ее смерти… И это должен быть мужчина — раз у меня мужская душа. Ибо различия в психике мужчин и женщин, способе их мышления налицо, несмотря на то, что иные психологи и пытаются внушить нам обратное. Проблема заключается в том, что членов клана Хейке, которых мы знаем по именам, можно пересчитать по пальцам.
Сёренсен стоял, прислонившись к стене; ему казалось, что все это происходит во сне, а не наяву. Перед ним сидел, судя по всему, умный и здравомыслящий молодой человек и рассуждал о том, как ему перенестись в битву, которая произошла около восьмисот лет назад! В Японии! Да еще требовал, чтобы он, доктор Сёренсен, помог ему в этом!
Но что всего поразительнее, — доктор верил в него и готов был ему помочь.
Хорошо, что рядом не было ни одного приверженца традиционной медицины или какого-нибудь педанта из здравоохранительных органов.
— Так кого мы, собственно говоря, знаем? — повторил доктор.
— Императора Антоку? — тихонько подсказал Йонатан.
— Фактически только его, — ответил Натаниель. — Но ему было всего восемь, и вероятнее всего, он умер прежде Сэдзуко. Вы же знаете, что его бабка, вдова Ний, первая бросилась в море — вместе с маленьким императором. Надо полагать, придворные дамы последовали ее примеру…
Сёренсен кивнул.
— Так поступали в Японии в старые времена. В ту пору у людей было необыкновенно развито чувство чести. Честь и верность ставились превыше всего.
Натаниель все еще пребывал в раздумьях.
— Ни одного мужского имени в клане Хейке. Значит, нам надо перейти во вражеский стан. Там выбор чуть побольше.
— Ёшидзуне Победоносный, — предложил Йонатан, украдкой заглянув в полученные из посольства бумаги.
Натаниель криво улыбнулся.
— Да уж, быть победителем куда как заманчиво. Только вряд ли он ступил на борт императорского корабля, — для этого он слишком почитал Сына Солнца, он же был напичкан суевериями и предрассудками. Мне бы подошел и могучий Бенкей — не будь он верным слугой и тенью шидзуне. Кажется, я нашел! Предводитель клана Гэндзи, старший брат Ёшидзуне — Ёритомо. Нам мало что о нем известно. Но это приемлемая кандидатура. И знаете, почему? На его глазах его младший брат стремительно становится победителем, героем. Ёритомо боится быть обойденным. Так что он вполне мог захватить императорский корабль, наверняка он считал, что теперь, когда Япония осталась без императора, верховная власть должна перейти к нему. К вашему сведению, в клане Гэндзи тоже были императорские отпрыски.
— Эк ты рассуждаешь, — усмехнулся Йонатан, который был на девять лет старше Натаниеля. — Но… исходя из своего скромного военного опыта, я считаю, что твои слова звучат довольно-таки убедительно. Попытка не пытка.
— Ты уверен? — мрачно улыбнулся Натаниель. — Ты повторяешь избитую фразу, не задумываясь над ее смыслом.
— Да, действительно, — смущенно ответил Йонатан.
— Доктор Сёренсен, я готов.
— Бог ты мой, да как же я это сделаю? — запротестовал доктор. — Я никогда подобными вещами не занимался.
— У нас должно получиться, — сказал Натаниель. — Как же еще мы вернем Туву к жизни? Перенесите меня в Японию, к Данноура на берегу пролива Шимоносеки, в двадцать четвертый день третьего месяца 1185 года. Скажем, за полчаса до смерти Сэдзуко. Я должен иметь в запасе немного времени, чтобы сориентироваться. Пусть я сделаюсь Ёритомо Минамото, старшим сыном Ёшитомо Минамото и верховным вождем клана Гэндзи!
— И как это ты все помнишь, — поразился Иона-тан.
— Я должен быть уверен, что попадание будет прямым, — ответил Натаниель, укладываясь на диване в гостиной. В спаленке, где лежала Тува, было слишком тесно. Кроме того, этот сеанс требовал полной сосредоточенности, тишины и спокойствия. Тувино же безжизненное присутствие могло отвлечь Натаниеля, а то и парализовать его волю.
Йонатан украдкой посмотрел на часы. Было уже далеко за полночь, но им было не до сна и не до еды. Они всецело погрузились в решение стоявшей перед ними задачи. Ведь наутро Винни с Рикардом определенно забеспокоятся и станут гадать, где же все-таки находится Тува. Они начнут искать ее; Рикард, вероятно, прибегнет к помощи своих коллег-полицейских, Винни начнет обзванивать родственников — и от Волленов они узнают, в чем дело. После этого они приедут сюда. Это надо предотвратить!
Доктор Сёренсен внутренне собрался для проведения сложнейшего в его жизни эксперимента. Но он совершенно не верил, что у них что-то получится.
Правда, он не знал до конца, что же представляет собою Натаниель. Избранный в роду Людей Льда. Потомок ангелов тьмы, демонов ночи и демонов бури, вдобавок — седьмой сын седьмого сына.
Недостаток Натаниеля заключался в том, что он был чересчур скромен и предпочитал умалчивать о своих достоинствах. Теперь ему предстояло показать, на что он способен.
Он слышал, как приглушенный голос доктора Сёренсена стал мало-помалу от него отдаляться.
— Ты погружаешься, — безостановочно твердил этот голос. — Погружаешься все глубже и глубже…
Но не в себя, ибо ты должен перейти в тело другого. Ты погружаешься сквозь слои времени… Сквозь века… Ты минуешь XIX век, XVIII-ый. Ты уже в XVII веке. Но ты погружаешься еще глубже… XVI век. XV век… Натаниель чувствовал, что доктор слабо верит в успех их начинания.
— Продолжайте, не останавливайтесь, — тихо проговорил он. — Все идет прекрасно, продолжайте!
— XIV век, — уже с большей уверенностью произнес Сёренсен. — Теперь ты в XIII веке. Ты погружаешься еще глубже, но теперь уже медленнее…
Сознание Натаниеля постепенно замирало, всякая работа мысли прекратилась, он лишь воспринимал указания.
— 1190… 1189… 88… 87… 86… 1185 — оставайся там!
Сёренсен говорил очень медленно, очень тихим, убаюкивающим голосом.
— Сейчас ты перемещаешься в пространстве. К востоку. Ты паришь над землей.
До этого Натаниелю очень помогало его активное воображение. Ему ничего не стоило мысленно вернуться назад через столетия, он видел, как время поворачивает вспять, как условия жизни людей становятся все более и более примитивными, видел самые разные эпохи…
Теперь ему пришлось избрать другой способ вживания. Времени у него на это ушло немного, но потребовало немалого умственного напряжения. Наконец он слабо кивнул доктору. Он видел себя парящим высоко над землей.
— Ты смотришь вниз, — монотонным, усыпляющим голосом продолжал Сёренсен. — Швеция. Ты ее видишь?
— Да.
— Мы медленно движемся дальше. Балтийское море — Финляндия — бескрайняя Русь.
Обозначая географический ландшафт, доктор делал большие паузы. Так что у Натаниеля было достаточно времени, чтобы представить себе все эти страны.
— Вот и Сибирь, ты только что там побывал, и эти безлюдные места тебе хорошо знакомы. А сейчас ты пролетаешь над Северным Китаем, Монголией… Кореей. Над проливом… Тебе нужно на южную оконечность японского острова Хонсю. Пролив Шимоносеки. Ты уже там. У Данноура. Натаниель? В чем дело?
Йонатан с доктором испуганно над ним склонились. Он глубоко, со стоном втянул в себя воздух — и замер, перестал дышать.
— Натаниель! — закричал Йонатан.
Его подхватило и закружило и с нечеловеческой силою поволокло вниз, к земле, его словно бы затягивало в гигантскую воронку. Он пробовал сопротивляться, ибо внутренний голос кричал ему об опасности, однако все потуги его были тщетны. Он пустился в странствие, которое вело в неведомые измерения.
Сердце бешено колотилось в груди, он испугался, хотел сказать доктору, но не смог. Он был беспомощен, целиком во власти некой удушающей силы. «Время и пространство — это тебе не игрушки, — с тоскою подумал он. — Господи, и что я только затеял?»
И вдруг все вокруг него стихло. По крайней мере, на миг. Переведя дух, он сделал знак доктору, что с ним все в порядке.
— Что это было? — спросил Йонатан.
Натаниель нетерпеливо качнул головой.
— Продолжайте, — прошептал он. Озабоченно вздохнув, доктор сказал ему:
— Ты на берегу у Данноура…
— М-м-м-м… Да, я уже там.
— Что ты видишь?
— Корабли, — прошептал Натаниель еле слышно. — А вокруг клубится туман, или дым. Вижу, как переливаются яркие знамена и стяги. Вижу старинные, очень красивые суда. Воинов, стреляющих из лука. Кровь… Слышу крики, шум. Скрип и грохот сшибающихся кораблей. Я попал в разгар большого сражения. Берег тоже усеян воинами…
От волнения доктор Сёренсен едва мог выговорить полслова, где уж там было думать о «правильной», убаюкивающей интонации. Его метод сработал! Сработал!
По крайней мере, на данный момент.
Теперь оставалось лишь довершить начатое. Переселить Натаниеля Гарда в другого человека.
Интересно, что из этого выйдет?
— Сражение уже подходит к концу. Через полчаса маленький император умрет. Ты должен быть на борту главного корабля Гэндзи. Ты нашел его?
Натаниель отвечал прерывистым шепотом и до того тихо, что они вынуждены были наклониться к нему, чтобы его расслышать. Он пытался отогнать от себя предчувствие надвигающейся опасности, но ему это не удавалось. Его преследовало ощущение, что кто-то неусыпно следит за ним, подстерегает каждый виток его мысли…
— Да, я нашел… главный корабль, — выдавил он с трудом. — Сейчас у нас… Час Зайца, кровавый день на исходе… Отлив… означает… гибель… для Тайра…
— То есть для клана Хейке?
— Да. Море… окрашено их кровью… А их знамена… лежат на воде как багряные осенние листья.
— Ты сумеешь найти вождя Гэндзи? Ёритомо? Ищи его!
«Опасность, опасность! Взгляни наверх, по сторонам, разве ты не видишь?»
Нет, Натаниель ничего не видел, кроме того, что кругом люди убивают друг друга. Это уже само по себе было страшно, однако голос, набатом звеневший у него в голове, предупреждал о коварном умысле и происках, направленных против него самого, незваного пришельца из будущего.
— Он… Я вижу вождя. Но это не Ёритомо. А какой-то молодой юноша, очень молодой. Должно быть, это его младший брат, Ёшидзуне, тот, что стал народным героем! Да, это он, потому что рядом с ним могучий Бенкей. Постой! А там где-нибудь… говорилось… что Ёритомо принимал участие… в этой битве?
Они стали вспоминать. Йонатан порылся в бумагах.
— Нет, — сообщил он. — Победа при Данноура была целиком делом рук Ёшидзуне.
Натаниель занервничал. Все шло не так, как они задумали. Предчувствие опасности сводило его с ума, он хотел как можно скорее вернуться назад, но сначала ему нужно было разыскать Туву.
— Значит, Ёритомо здесь нету, — тусклым голосом проговорил он. — Я должен… Нет. Перенесите меня сперва на корабль Сэдзуко!
— На императорский корабль клана Хейке? Тогда ищи его! — приказал доктор.
Они подождали. У Натаниеля, который по-прежнему лежал с закрытыми глазами, был донельзя усталый, измученный вид. А разумно ли все это? — спросил самого себя Йонатан. Но ведь другого выхода у них не было.
— Я… нашел… императорский… — прошептал Натаниель, не сумев даже закончить предложения. — Но мне… не справиться… одному. Я должен… переселиться… в кого-то… из здесь присутствующих. Почерпнуть в ком-то силу…
Казалось, он дошел до полного изнеможении.
— Должен спрятаться.
Последние слова были им непонятны.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Йонатан. Натаниель не смог на это ответить. Он лишь повторил:
— Я должен почерпнуть в ком-то силу.
— Да, но в ком? — сказал Йонатан. — В Ёшидзуне?
— Нет. У маленького императора есть телохранитель, как я погляжу. Высокий, сильный и… преданный… воин.
Натаниель едва заметно улыбнулся.
— Он бы мог сойти… за человека… из рода Людей Льда… Голос его пресекся.
— Натаниель, — позвал доктор Сёренсен, легонько трогая его за руку.
Натаниель заговорил снова, голос его был тих, как дыхание:
— Я… не знаю… как его зовут. Могу ли я… перейти… в него?
Все это было для доктора полной неожиданностью, мысли его сбились, однако же он быстро оправился и, подумав, сказал:
— А почему бы и нет? Ты же видишь перед собой конкретного человека. Какое имеет значение, как его зовут?
— Это даже… лучше… что он… из клана Хейке. Я хочу этого. Он… приближается… ко мне…
Видя, что Натаниеля опять оставляют силы, доктор быстро сказал:
— Войди в него! Немедленно! Ну давай же!
Лицо Натаниеля передернулось болезненной гримасой. Они подождали. На этот раз ожидание затянулось. Надолго.
— Ты уже там? — не выдержав, встревоженно спросил Йонатан.
Натаниель ответил — уже окрепшим голосом, вот только…
Они переглянулись.
— Не может быть, — прошептал Йонатан.
— Боже мой, — подавленно сказал доктор. — Он ответил нам по-японски!
Правда, он тут же опомнился и обратился к Натаниелю со следующими словами:
— Не думай о нас ни минуты, не трать свои силы на разговоры с нами! Выполняй скорее свое задание! Натаниель не откликнулся.
После того, как приложив последнее, отчаянное усилие, Натаниель проник в сознание обреченного на смерть воина, им овладело совершенное изнеможение. В таком состоянии люди легко раздражаются, это произошло и с ним.
Он злился на Туву, которая заварила всю эту кашу, — он предвидел, что борьба за ее освобождение будет трудной и чрезвычайно запутанной, а у него уже иссякла энергия! Правда, ему передалась сила воина, он это почувствовал, но одновременно передалось и его отчаяние и невыразимая скорбь, оттого что он не мог защитить малолетнего императора, а еще — его бешеная ненависть к Гэндзи, которые уже брали с бою крайние корабли Хейке. Скоро они будут здесь…
Он должен поскорее найти Сэдзуко!
Высокородная вдова Ний уже облачилась в серое траурное одеяние. Маленький император, дрожащий, растерянный, стоял на палубе, прижав к груди руки. При виде этого несчастного ребенка Натаниеля охватило чувство безмерного сострадания. А поодаль беспомощно рыдали придворные дамы, пытаясь побороть охватившее их смятение. Но…
«Которая же из них Сэдзуко?» — с ужасом спохватился Натаниель.
Судя по всему, не знал этого и воин, ведь Натаниель читал все его мысли.
Вот незадача! Не будь Натаниель так взволнован, он посмеялся бы над самим собой. Однако ситуация была слишком серьезной, слишком опасной и слишком непредсказуемой. Он должен постоянно быть начеку — иначе он тоже рискует завязнуть в прошлом.
Как же ему установить связь с Тувой? Как найти ее душу?
Ведь уследить за всеми придворными дамами в их смертный час он не сможет.
Между тем битва подходила к концу. Воины Гэндзи захватывали один корабль за другим, сметая всех и вся на своем пути.
Натаниель, скрывающийся под обличьем воина Хейке, находился слишком далеко от придворных дам.
Этого он не учел. Когда Сэдзуко будет умирать, ему необходимо быть рядом.
Безнадежная затея. Не лучше ли все это бросить?
К тому же, этот воин, призванный защищать своего императора и вдову Ний, вероятнее всего, погибнет раньше Сэдзуко.
Как Натаниель мог проявить такую недальновидность?
Правда, ему некого было особенно и выбирать.
Враг уже взял третий от них корабль. Со всех сторон на них со свистом обрушивались стрелы. Воин Натаниеля отчаянно отбивался — вместе с горсткой своих соратников, преданных императору.
Натаниелю было жаль терять время на бесполезное сопротивление.
Но вот… Ний подхватила на руки маленького императора. Натаниелю передалось безутешное горе воина.
Неожиданно его осенило.
Он начал усиленно внушать воину свое желание. Тот недоуменно остановился и, бросив сражаться, повернулся лицом к великолепно разубранной палубе.
Чужая воля подавила в нем внутреннее сопротивление.
Он крикнул:
— Сэдзуко!
Казалось, он сам не понимает, что происходит. Натаниель же добился желаемого. Семеня ножками, обутыми в сандалии на толстой подошве, вперед вышла маленькая хорошенькая японка с испуганными глазами, по щекам которой градом катились слезы. Воин снова повернулся лицом к врагу. Маленькая Сэдзуко — в устах японца ее имя прозвучало совсем иначе — растерянно вернулась на свое место. Придворные дамы были удивительно друг на друга похожи, но на Сэдзуко было кимоно с красным узором, перевязанное красным поясом — оби.
Теперь Натаниель знал, где находится Тува. Но этого мало. Он должен приблизиться к ней вплотную.
На соседнем корабле уже хозяйничал враг.
И тут Ний бросилась вместе с маленьким императором в море.
Придворные дамы вскричали от ужаса. Натаниель почувствовал, как сердце воина раскаленным железом ожгло отчаяние. Он знал: охваченный неукротимой яростью, воин будет рубить врага до последнего вздоха.
Но ему нельзя было дать умереть. Умереть так скоро.
Натаниель видел, как придворные дамы застыли у борта в ужасе и растерянности. Ибо Ний сказала: кто желает, может следовать за ней.
Однако они медлили. Еще каких-нибудь несколько секунд, и им будет уже нечего выбирать…
И вновь Натаниелю пришлось направить мысли воина Хейке к Сэдзуко. Этот человек должен… да, он должен почувствовать безграничную любовь к девушке.
Но каким образом все это…
Эллен. Натаниель подумал об Эллен, представил, что воин — это он сам, а Сэдзуко — Эллен. И вот так ему удалось пробудить в воине истинное, глубокое чувство.
«Ты ее любишь, внушал ему Натаниель. Любишь ее так же, как я люблю Эллен. Ты хочешь умереть вместе с ней, ты хочешь этого, хочешь!»
Воин медленно опустил свой меч. Он искал глазами Сэдзуко.
Когда в жизни Тувы-Сэдзуко наступила резкая перемена, Тува сперва ничего не могла понять.
Только что она ходила по дворцу в Киото, где царил траур, и со страхом думала, что через четыре года ей предстоит умереть.
И вдруг ее поглотил новый водоворот, опять закружило во времени — и вот она уже очутилась на палубе корабля на закате дня.
Она заметила, что повзрослела. Ей — Сэдзуко — довелось многое пережить.
«Корабль, — подумала она в панике, — с этого момента в ее сознании возобладали Тувины мысли. — Снова судно, я хочу сойти на берег, с меня хватит потерпевшей крушение „Стеллы“, у меня напрочь отбило охоту к морским путешествиям.
Я хочу на берег!»
Но это было неосуществимо.
«Что я здесь делаю? В воде плавают мертвецы На носу корабля сидят несколько вельмож в высоких черных головных уборах и молятся своему богу-защитнику. Они сидят очень прямо, скрестив ноги, положа руки на колени. Время от времени они отдают поклон, касаясь лбом палубы.
И тут она вспомнила.
«Я — Сэдзуко, сегодня я должна умереть. Это же битва при Данноура. Натаниель обещал перенести меня на четыре года вперед. Что он и сделал. Он должен спасти меня. Но только где же он?
Натаниель! Где ты, я не хочу умирать! Я стою в окружении придворных дам, которые до смерти перепуганы, я — Тува и Сэдзуко одновременно, и обе они испытывают одинаковый страх. Я должна попытаться стать одною из них, — эта раздвоенность меня угнетает. Я, Сэдзуко, связана обетом верности госпоже Ний и маленькому императору, а я, Тува, ищу Натаниеля, который должен был прийти сюда, но не пришел — и противоречивые устремления двух людей в одной душе никак не соединяются, что бы мне такое придумать, я вижу, живой мне отсюда не выбраться, я, Тува, умру вместе с Сэдзуко…
Эти четыре года — что за это время произошло? Тенгель Злой должен был воспрять ото сна — в настоящем, — только я ничего не могу припомнить. Сэдзуко стала на четыре года старше, ну а что было со мной, с Тувой?
Ничего не понимаю! Я хочу покинуть этот корабль…
Добраться вплавь до берега?
Слишком далеко, не доплыть. Я тут же заполучу стрелу в спину. И потом, я не могу оставить императора. Мое место рядом с ним, я повсюду обязана за ним следовать.
Они наступают! Враг подходит все ближе, сколько уже наших людей погибло! Я боюсь, боюсь, я всего лишь маленькая японская девушка, которая только-только вступила в жизнь, я…
Кто-то окликнул меня по имени.
Кто-то крикнул: «Сэдзуко!». Мужской голос. Из мужчин я никого здесь не знаю, я знаю только тех, кто состоит при дворе, но только они на других кораблях.
Кто же меня звал?
Могучий воин, что стоит на носу корабля! Что поклялся до последней капли крови защищать императора. Это крикнул он».
Она неохотно вышла вперед. Воин пристально посмотрел на нее.
Что ему от нее нужно? Откуда он знает ее имя?
Но он уже стал к ней спиной. Ничего не понимая, она вернулась на место.
Обезумев от страха, придворные дамы кричали на крик.
«Вдова Киёмори, Ний, прыгнула за борт. Вместе с маленьким императором Антоку!
О боги, что же нам теперь делать? Она просила, чтобы мы следовали за ней.
Враг… ступил уже на корабль. Нам здесь дольше нельзя оставаться!
НАТАНИЕЛЬ! ПОМОГИ МНЕ!»
Придворные дамы не знали, как быть. Они совсем потеряли голову.
В конце концов они попрыгали в воду, спасаясь от разъяренных врагов, устремившихся на их корабль. Все смешалось.
Последнее, что увидела Тува, когда Сэдзуко бросилась за борт, это как могучий воин Хейке ринулся к ней, выкрикнув ее имя. Пробив себе дорогу мечом — и положив немало врагов, — он прыгнул следом за нею в воду.
Он позвал Сэдзуко, но Туве неожиданно все стало ясно. Ибо возгласу воина сопутствовали и мысли — и мысли эти были обращены к ней, Туве!
Придворные дамы не обладали мужеством Ний.
Тува видела, как они испуганно барахтаются в воде, окрашенной кровью убитых, как воины Гэндзи хватают их и волокут к берегу. Сэдзуко же думала в этот момент о своем императоре, маленьком мальчике, который решился жизни, к горлу ее подступили слезы, она задохнулась и начала опускаться на дно.
Воин-Хейке держался рядом. Она видела, как вода вокруг окрасилась красным, и поняла, что он получил смертельную рану. Но невзирая на это, он обнял ее и крепко прижал к себе — и тут в голове у Тувы зазвучал голос Натаниеля.
«Я с тобой, Тува, все будет хорошо. Посылай мне свои мысли. Когда Сэдзуко испустит последний вздох, ты скажешь мне — и я освобожу тебя».
«О, Натаниель, — мысленно простонала она в ответ. — Ты все-таки пришел! Ты тут, со мной!»
Туве сразу же полегчало, правда, ей одновременно передалось смятение бедняжки Сэдзуко, которая боролась со смертью. Сэдзуко разрывалась между верностью императору, к которой примешивалась доля сомнения, и неудержимым желанием всплыть на поверхность и глотнуть воздуху! Однако умирающий воин держал ее железной хваткой, — все было предрешено.
«Маленькая Сэдзуко, — подумала Тува. — Бедная девочка! Но ты бы так и так умерла, понимаешь? Ты умерла уже восемьсот лет назад».
«Я должен выбраться отсюда прежде, чем он умрет, — подумал Натаниель. — Иначе может случиться так, что она ненадолго, но переживет его. И что тогда? Тогда я не успею освободить Туву».
Под конец Сэдзуко сдалась. На взбаламученную поверхность начали всплывать пузыри. Тува чуть не задохнулась от сострадания, притом что ей физически передалось ощущение удушья.
Воин все еще истекал кровью.
«А не нарушаем ли мы тем самым ход времени?» — задумалась Тува.
«По-моему, нет, — ответил ей мысленно Натаниель. — Ты имеешь в виду то, что я заставил воина последовать за Сэдзуко? Но ведь это совершенно неважно, где он умрет — в море или на корабле. О господи, только бы он продержался еще немного!»
В воде что-то блеснуло, отбросив косой и дрожащий блик. Священное Зерцало, одна из императорских регалий.
«Натаниель… Вот оно! — задыхаясь, проговорила Тува. — Она… умирает… О, как ей горько уходить! Натаниель, мне за нее так больно!»
«Итак, время пришло. Тува Бринк из рода Людей Льда, покинь свою темницу — чужое тело и душу, и следуй за мной обратно в 1959 год! Я, Натаниель Гард из рода Людей Льда, из рода черных ангелов и демонов, приказываю тебе… Не медли!»
Тува почувствовала, как тело Сэдзуко обмякло, и вместе с тем это было словно бы вне ее. Это уже происходило не с ней. Последнее, что она успела увидеть, — как воин ослабил свою хватку, и девушка выскользнула из его объятий.
«Прощай, Сэдзуко», — с грустью подумала Тува.
Она вынырнула на поверхность, поднялась над водой. Это принесло ей огромное облегчение. Теперь она свободно парила в пустом пространстве, где не было ни души, где не было ничего, кроме индигово-синей тьмы с клубящимися облаками.
И тут она увидала Натаниеля! Он стал зримым! Правда, очертания его фигуры были неясные и размытые, ведь он был всего-навсего порождением мысли, но это был он. У нее отлегло от сердца. Оглядев себя самое, она поняла, что и он ее видит. Тоже смутно, но — видит.
И они могли теперь разговаривать, а не просто обмениваться мыслями.
— Ну что, Тува, — произнес Натаниель. Даже голос его, и тот звучал несколько приглушенно. — Теперь мы должны сосредоточиться на том, чтобы вернуться назад. Надо, чтобы доктор Сёренсен вывел тебя из коматозного состояния.
— Да. Спасибо тебе, Натаниель!
— Подожди благодарить. Я попытался вернуть тебя — и себя, разумеется, — назад в Осло, в 1959 год, но, очевидно, этого недостаточно. Попробуй связаться с доктором Сёренсеном!
— Да, я по…
Она замерла на полуслове. Сквозь клубящиеся облака проступило чье-то лицо. Отвратительное лицо, пышущее гневом, злобой и ненавистью. Всмотревшись, они различили маленькое, скукоженное, мерзкое на вид существо, от которого тянуло застарелой плесенью и тлением.
Существо злобно уставилось на Натаниеля.
— Ты хотел похитить мою пленницу, — прошипело оно. — У тебя ничего не выйдет. Но это хорошо, что ты наконец объявился и показал мне свое лицо, жалкий мой, бесталанный противник, на которого Люди Льда возлагают свои надежды!
— Нет! — закричала Тува. — Нет, нет, только не сейчас! О, что же я наделала!
Существо вперило в нее свои грязновато-желтые глаза-щелочки, из ссохшегося, клювоподобного рта его вырвался с шипеньем зеленоватый клуб дыма.
— Молчи, несчастная! С тобой я разберусь после! Плоская голова вновь повернулась к Натаниелю. Глаза сузились еще больше.
— Сначала я должен разделаться с этим мерзавцем. Чтобы расчистить себе дорогу.