То, что мужчины гораздо крепче, чем женщины, скованы традициями и предрассудками, Шеннон знала давно, как знала и то, что в некоторых случаях разумнее полностью подчиниться их всесокрушающему стремлению сделать все «по правилам», чем взывать к здравому смыслу, рискуя навлечь на себя еще большие неприятности.

Будь ее воля, она никогда не стала бы тратить время на какие-то особые приготовления к свадьбе. Не купила бы новое платье, не сделала бы укладку и не подвергла бы себя пытке маникюром.

Однако для Патрика Сазерленда все эти мелочи обрели вдруг первостепенное значение, превратившись в подобие магического для первобытного охотника ритуала. Он зашел настолько далеко, что даже снял номер в отеле, где его дочь могла бы спокойно переодеться, чтобы не мять платье в машине.

Но разве это имело какое-то значение? Зачем портить настроение отцу и еще нескольким людям, чье мнение ей небезразлично: не лучше ли уступить, подыграть… по крайней мере до определенного предела? Если она не желает устраивать лицемерное шоу, это еще не означает, что следует втискивать всю церемонию в пятиминутный перерыв, отводимый в их фирме для любителей перекусить бутербродом и кофе. Не так уж трудно в конце концов найти компромиссное решение, при котором не пришлось бы поступаться своими принципами и в то же время не оскорблять чувства отца.

Шеннон уже оделась, но никак не могла отойти от большого, в полный рост зеркала из-за неудачно, по ее мнению, вплетенной в волосы веточки флердоранжа. В дверь постучали.

— Шен? Ты готова, девочка моя? Пора.

— Папа, входи. — Она медленно повернулась, давая ему возможность оценить ее свадебный наряд. — Ну, что ты думаешь?

Патрик Сазерленд окинул дочь придирчивым взглядом:

— Откровенно говоря, я немного огорчился, когда узнал, что ты собираешься надеть костюм, а не свадебное платье, но теперь я понимаю, что ошибался. Оказывается, костюм это необязательно то, что ты носишь на работе.

Шеннон только вздохнула. Первоначально в ее намерения входило как раз это: купить хороший костюм классического покроя и цвета, который можно было бы присовокупить к рабочему гардеробу и носить еще много-много лет. С этой мыслью она и отправилась по магазинам. Но купила совсем другое. Неудивительно, что отец даже надел очки: Шеннон и самой покупка казалась экстравагантной.

Спереди костюм — серебристо-белый и облегающий — выглядел вполне привычно и прилично, не считая разве что глубокого декольте, но сзади… То, что прикрывало спину и чему Шеннон не могла найти определение, состояло из почти прозрачной кружевной ткани без какой бы то ни было подкладки.

— Надеюсь, в зале не будет холодно. — Она поправила цепочку с кулоном, в который был вставлен удивительной формы и чистоты сапфир, и открыла ящик стола. — Сейчас, папа, я только надену серьги.

— Подожди, девочка. — Патрик Сазерленд достал из нагрудного кармана обтянутый синим бархатом футляр. — Я хотел купить новые, но потом решил, что тебе ведь все равно понадобится что-то старое. Вот, их носили твои бабушка и мать.

Шеннон открыла футляр, в котором лежали золотые серьги с великолепными сапфирами.

— Спасибо, папа. Они великолепны.

— Твой дедушка подарил их бабушке на десятую годовщину свадьбы. А твоя мать впервые надела их в тот день, когда узнала, что у нас будет ребенок. — Патрик отвел глаза. — Ты так на нее похожа…

Они помолчали.

— Послушай, Шен, — нерешительно начал Патрик, — я знаю, что у вас с Фрэнсисом возникли кое-какие разногласия…

— Разногласия? Да он просто зарубил проект, над которым мы работали целых шесть месяцев, и предложил разорвать контракт с рекламным агентством Прайса. Если так пойдет и дальше…

Патрик усмехнулся.

— И все же согласись, что проект был слабоват: ему не хватало энергии, целеустремленности. Да, мы бились над ним полгода, а Фрэнсису хватило получаса, чтобы увидеть слабые места. Что же до агентства Прайса, то у меня и раньше были к ним претензии.

Он просто старается не допустить раскола, подумала Шеннон и промолчала.

— А что ты вообще думаешь о нем? — неожиданно спросил отец.

Ах, папа, я сгораю от любви. Фраза уже вертелась у Шеннон на языке, но она устояла перед соблазном, зная, что сарказм в некоторых случаях хуже глупости.

— Что я о нем думаю… — медленно повторила она. — Пожалуй, он… надежен. Да, на него можно положиться.

Как ни скупа была похвала, Патрик заметно расслабился.

— Очень хорошо. Для тебя это важно. После всего, через что тебе пришлось пройти в прошлом году… Если бы этот… этот человек…

— Папа, я не упаду в обморок, если ты произнесешь имя Джейсона Крамера.

Патрик, однако, решил не рисковать.

— Я знаю, что теперь все в прошлом, и мне не хотелось бы поминать старое, но должен сказать, Шен, я горжусь тобой. Ты нашла в себе силы сделать правильный выбор. Тебе хватило мужества отказаться от того, чего ты хотела, потому что ты знала: это было бы нечестно, недостойно. Все верно. Ты не смогла бы жить с человеком, осознавая, что он не выдержал бремя ответственности. На такого нельзя положиться.

Шеннон покачала головой.

— Извини, папа, но я не согласна с тобой. В том, что случилось, нет вины Джейсона. Сложилась форс-мажорная ситуация, в которой он был бессилен. Как, впрочем, и я.

Патрик лишь вздохнул, выражая как свое несогласие, так и нежелание возобновлять спор.

— Ты ведь бы счастлив с мамой, не так ли?

— Да, мы оба были счастливы.

— Но при этом ты не сходил с ума от любви.

— Нет, — спокойно подтвердил Патрик. — Не сходил с ума, не безумствовал, не витал в облаках… Но знаешь, дочка, все эти состояния обычно недолговременны, а если затягиваются, то человека надо лечить.

— А ты ценишь прежде всего стабильность…

— …И надежность, — закончил за нее Патрик. — Жизнь намного лучше, если рядом с тобой человек, на которого всегда можно положиться.

Шеннон закрыла глаза, перевела дыхание и улыбнулась.

— Нам пора, папа.

Фрэнсис стоял возле двери в зал и, похоже, не решался войти. В сером в мелкую полоску костюме, с букетом белых роз в руке и с выражением растерянности на лице он выглядел именно так, как и подобает выглядеть мужчине, собирающемуся прыгнуть со скалы в ледяную воду.

— Это для меня? — указав глазами на цветы, спросила Шеннон.

Фрэнсис посмотрел на цветы, словно видел их впервые, и пожал плечами.

— Должно быть, да. За те пять минут, что я здесь стою, мимо не прошла ни одна женщина, которая хотя бы отдаленно напоминала невесту. Ты первая, так что и розы твои.

Говоря это, Фрэнсис с любопытством разглядывал ее костюм, и Шеннон с удовлетворением отметила, что сумела произвести впечатление. Погоди, ты еще не видел меня со спины, не без злорадства подумала она.

— Вижу, ты все же сделала уступку традициям, — сказал наконец Фрэнсис. — Роскошный костюм. Это ведь атлас, да?

Слегка уязвленная его вниманием к костюму, Шеннон, однако, не потеряла самообладания.

— Нет, дорогой, это парча. И цвет не белый, а скорее серебристый, один из моих любимых.

— Буду иметь в виду, милая. Патрик, мы можем отнять у вас одну минуту? — Фрэнсис взял Шеннон под руку и отвел в сторонку.

— Видишь ли, другие мои любимые цвета — красный и черный, но в костюме первого цвета меня могли бы принять за особу легкого поведения, а второго — за вдову, поэтому… — Заметив, что он не слушает, а смотрит на нее как-то особенно пристально, Шеннон замолчала.

Фрэнсис тоже молчал. Шеннон стало не по себе.

— В чем дело? Что-то случилось?

Он покачал головой.

— Нет. Я лишь хочу сказать, что еще не поздно. Последний шанс. Тебе вовсе не обязательно насиловать себя.

Кровь бросилась ей в лицо.

— Если ты хочешь сказать, что не желаешь жениться на мне, то сообщи об этом моему отцу, и пусть решение принимает он. И вот что еще, приятель…

Фрэнсис заставил Шеннон замолчать, приложив палец к ее губам.

— Я не это имею в виду. Речь не обо мне, а о тебе. Если ты чувствуешь, что собираешься сделать непоправимое, что попала в западню, давай остановимся. Тебя никто не принуждает. Всю вину я возьму на себя.

Она посмотрела на него с любопытством. Что это, поступок джентльмена или последний бросок к свободе?

— Ты хочешь, чтобы я вышла из игры?

На какое-то мгновение ей показалось, что Фрэнсис и сам не знает ответа на этот вопрос.

— Нет, — твердо сказал он.

— Что ты сделаешь, если я дам задний ход?

Он усмехнулся.

— Что-нибудь придумаю. Решай, Шеннон. Еще не поздно. Чего ты хочешь?

Она дала ему время помучиться.

— Того же, чего и всегда. Сделать приятное отцу.

Фрэнсис протянул ей цветы.

— Ладно, увидимся в зале. — И быстрым шагом ушел.

К Шеннон подошел отец.

— Все в порядке?

— Да, все просто чудесно. — Она натянуто улыбнулась. — Пошли?

Зал, хотя и был одним из самых небольших в отеле, показался Шеннон огромным и похожим на свадебный пирог — колонны, балкон и лепной потолок, напоминающий сахарную глазурь.

Но еще больше ее поразило количество гостей, по-видимому, у Патрика было свое понимание «скромной свадьбы». Когда они вошли и остановились у дверей, толпа притихла и расступилась, образовав проход, в конце которого стояли Фрэнсис и судья.

Что я делаю? — спросила себя Шеннон, стараясь не поддаться неизвестно откуда взявшейся панике, и сама себе ответила: выхожу замуж за надежного человека, за того, на кого можно положиться.

Церемония оказалась короткой, но для Шеннон все прошло как во сне. Глубокий, проникновенный голос судьи гипнотизировал, от тяжелого аромата роз кружилась голова, по телу растекалось странное тепло.

Краем глаза она видела Фрэнсиса. Что испытывает он? Радость? Восторг? Или страх? Страх перед возможным провалом. Каким бы талантливым архитектором ни был человек, он, становясь во главе крупной организации, брал на себя огромную ответственность. Да, заменить Патрика Сазерленда не каждому по плечу…

Всю последнюю неделю Патрик и Фрэнсис провели вместе, ездили по объектам, встречались с клиентами и с поставщиками, обсуждали текущие и новые проекты, вели переговоры с рекламным агентством. Два раза они обедали втроем, сначала в пентхаусе Патрика, потом у Шеннон. Разговоры крутились главным образом вокруг работы. А когда речь заходила о свадьбе, они говорили о ней, как о чем-то второстепенном и неопределенно далеком. Шеннон несколько раз порывалась спросить Фрэнсиса о кольце, но всегда сдерживалась. Наверное, она не удивилась бы, если бы он вообще забыл о такой мелочи. Впрочем, нет. Скорее всего, будучи человеком практичным и здравомыслящим, Фрэнсис выкроил из своего напряженного графика час, забежал в первый попавшийся ювелирный магазин и купил что-нибудь подешевле и попроще, возможно, даже со скидкой. А размер? У нее он не спрашивал, — значит, советовался с ее отцом.

Ну и что? Шеннон не могла предъявлять ему претензии после того, как сама сказала, что ей не до изысков. Зачем тратить время и деньги, если результат все равно никто не оценит?

Когда очередь дошла до кольца, Шеннон не стала смотреть, что Фрэнсис надевает на ее палец. Кольцо не было ни легким как пушинка, ни давяще тяжелым и хранило тепло тела Фрэнсиса.

Вот и все. Пытка закончилась.

— Можете поцеловать жену, — с улыбкой объявил судья.

Шеннон повернулась к Фрэнсису, ожидая мимолетного прикосновения губ, но он крепко обнял ее за плечи, и она вздрогнула, вспомнив горячий, безудержный поцелуй в аэропорту. Неужели?.. Боже, но не здесь же, не в присутствии этой огромной толпы…

Ее губы невольно раскрылись.

Поцелуй не был ни мимолетным, почти небрежным, ни страстным и глубоким, но произвел почти тот же эффект, что и тот, первый. Шеннон показалось, что время остановилось, хотя на самом деле прошло, вероятно, не больше пяти секунд. Фрэнсис отстранился, и они повернулись к гостям, разразившимся бурными аплодисментами.

Стараясь выдержать роль, Шеннон изобразила счастливую улыбку. Со всех сторон доносились поздравления, ее кто-то обнимал, она тоже кого-то обнимала и произносила подобающие случаю слова.

К реальности ее вернула Моника, секретарша Патрика.

— Шен, нам всем не терпится взглянуть на твое кольцо. Или это секрет?

Кольцо! Она сама еще не взглянула на него. Не зная, что делать, Шеннон стиснула пальцы левой руки, сжимавшие букет роз. Больше всего ей хотелось сейчас улизнуть из зала хотя бы на минуту, чтобы первой увидеть кольцо Фрэнсиса. Хотя, с другой стороны, это было бы глупо. Допустим, кольцо ей не понравится, ну и что? Срывать его с пальца? Никому не показывать?

Она повернула руку и замерла.

Фрэнсис все-таки поступил по-своему — кольцо было с камнем! И не просто с камнем, а с сапфиром. Камень не был ни чрезмерно большим, ни мелким и имел классическую форму. Само же кольцо действительно не отличалось ни простотой, ни утонченной изысканностью.

— Какая красота! — ахнула Моника. — Чудесный сапфир и точно такого же оттенка, как и камни в серьгах.

Вот оно что, подумала Шеннон. Ну конечно, здесь не обошлось без моего папочки. Мужчины просто сговорились. Ладно, с этим я разберусь позже.

— У твоего мужа отличный вкус, — с улыбкой сказал Патрик Сазерленд, подходя к дочери. — А ты как считаешь?

Шеннон подавила раздражение. Ну не устраивать же сцену на первом часу семейной жизни!

— Полностью с тобой согласна, папа. — Она ослепительно улыбнулась Фрэнсису. — Спасибо, милый. По-моему, нас все ждут.

Гости медленно потянулись в зал, где были накрыты столы.

К Шеннон подошел управляющий отелем мистер Альмейда.

— Примите мои поздравления, мисс Сазерленд… о, извините, миссис Берджесс. — Он рассмеялся. — Надеюсь, вы всем довольны. Кстати, а где вы собираетесь провести медовый месяц?

Я должна была это предвидеть! — с отчаянием подумала Шеннон. Такой простой вопрос…

— Вообще-то мы останемся пока в Хьюстоне. Видите ли, Фрэнсису нужно войти в курс дела и…

Мистер Альмейда смотрел на нее с явным недоумением.

— Вы хотите сказать, что у вас не будет медового месяца? Но ведь так не бывает.

Шеннон беспомощно пожала плечами.

— К сожалению, бывает.

— Для нас медовый месяц — это возможность побыть вдвоем, — пришел ей на выручку Фрэнсис. — Но позже мы, конечно, съездим куда-нибудь. На Багамы, например. Я слышал, там отличные пляжи. Вы бывали на Багамах, мистер Альмейда?

— Нет, не приходилось. — Управляющий с сомнением покачал головой и удалился.

— Нам туда. — Фрэнсис легонько подтолкнул Шеннон к столу.

Тепло его ладони беспрепятственно проникло через тонкую кружевную ткань. Похоже, с костюмом я все-таки промахнулась, подумала Шеннон.

— Забыла тебя предупредить, — пробормотала Шеннон, — я не люблю загорать, и моя кожа плохо реагирует на морскую воду. Так что придумай что-нибудь другое.

Фрэнсис остановился у стола и отодвинул стул.

— У тебя еще будет возможность выбрать подходящее место, — продолжала она. — Знаешь, не думаю, что мне удастся вырваться в ближайшие полгода.

— Вот и отлично. Зимний отдых ничем не хуже летнего.

Официанты уже подавали основное блюдо, когда к виновникам торжества подошел управляющий отелем.

— Миссис Берджесс…

— Да?

— Вы оставили что-нибудь в номере?

— Разумеется. Сумочку, платье, туфли, украшения… — Шеннон нахмурилась. — А в чем дело? Надеюсь, не кража?

Мистер Альмейда изобразил негодование.

— Кража? У нас? Это невозможно. Просто мы хотим перенести ваши вещи.

— Перенести? Куда? Управляющий повернулся к Фрэнсису.

— Мистер Берджесс, ваш номер, если не ошибаюсь, восемьсот шестнадцатый?

— Да.

— Ваш багаж там?

Фрэнсис кивнул.

— Ни о чем не беспокойтесь. — Мистер Альмейда наклонился и положил на стол между ними ключ с брелоком в виде двух переплетенных колец. — Это подарок от меня. Номер для новобрачных. На уик-энд.

Шеннон поймала предостерегающий взгляд Фрэнсиса и промолчала. Да и что она могла сказать? Извините, но я вынуждена отказаться, потому что не захватила с собой пижаму?

Клетка захлопнулась. Ничего не поделаешь, пора привыкать к новой роли.