Элли Колстакис

21 год

Некурящая

Знак зодиака — Девы

Я смотрела в ужасе на слова доктора Э. Бауэрса на дисплее компьютера. Статус моей девственной плевы был обозначен на часть экрана ее компьютера ПРОПИСНЫМИ буквами.

Д-Е-В-С-Т-В-Е-Н-Н-И-Ц-А.

Буквы устрашающе светились на зеленом экране компьютера, такого, какие использовались еще до того, как Стив Джобс разработал Apple. Они отпечатались в моем сознании в восьмидесятикратном увеличении. Тревога комком застряла в моем горле, мои щеки начали гореть. Я почувствовала себя больной.

Было унизительным то, что доктор Е. Бауэрс узнает о моем маленьком постыдном секрете из своей медицинской документации. Я даже не знаю, что буква «Е» в инициалах ее имени означает, а она собирается выяснить, чем же я занималась на протяжении двух с половиной лет, проведенных в универе, что ни один мальчик не захотел развратить меня. Ни один. Мне двадцать один год, между прочим.

— Мисс Колстакис? — спросила она, поправляя свои очки без оправы. — Вы на последнем курсе в Городском Университете Лондона, и вы здесь, чтобы зарегистрироваться, правильно?

Я заставила свое парализованное от ужаса лицо изобразить улыбку и попыталась вежливо рассмеяться.

— Да. Я даже не знаю, почему я раньше не зарегистрировалась. Я… эээ… я думаю это потому, что я никогда не была больна, знаете ли.

Она тупо уставилась на меня.

— И… также, вы необязательно должны называть меня мисс Колстакис, просто Элли, если хотите, — добавила я.

Она повернула голову обратно в сторону анкеты, потирая свой лоб, словно с трудом пыталась разобрать мою неудачную попытку писать печатными буквами.

Я вытерла пот со своих ладоней о джинсы и заставила себя успокоиться. Она была врачом. Она не должна быть в шоке от встречи двадцати — однолетнего девственника. Кроме того, она собиралась, вероятно, просто спросить меня о семейной истории Колстакисов, и самое страшное, мне придется рассказать ей о прадедушке Ставросе, который выкуривал пачку сигарет каждый день с момента, когда ему исполнилось девять. Он даже не умер от рака легких, в конце концов, он подавился миндалем в возрасте восьмидесяти девяти лет.

Она резко вдохнула.

— М-м-м… О, Господи…Вообще-то это не очень хорошо. Вы употребляете более семи алкогольных напитков в неделю?

О Боже. Если бы она догадалась, что я намеренно округлила количество напитков в меньшую сторону, примерно на три напитка, я бы, наверное, на первой же неотложке была отправлена на реабилитацию.

Доктор Бауэрс хрипло прочистила горло.

— Ой, извините, — нервно хихикнула я. — Ну, нет. Я не всегда пью семь напитков в неделю. По-разному случается. Мы обычно выходим куда-нибудь погулять по четвергам. Ох, и понедельникам. Иногда по средам, но в эти дни клубы полны первокурсников, поэтому это происходит не так часто.

Доктор Бауэрс нахмурила лоб и поджала губы. Она начала стучать пальцами по кнопкам клавиатуры и я схватилась за края стула с тревогой. Я сосредоточила свой пристальный взгляд на ее компьютере. Двенадцати ужасных букв уже не было. Она прокручивала страницу вниз, не комментируя ничего. Я выдохнула с облегчением.

Приговор появился в нижней части экрана. Более чем семь напитков в неделю, злоупотребление алкоголем, неумеренное употребление.

— Подождите, я не алкоголик! — захныкала я. — На самом деле, я даже не злоупотребляю алкоголем. Я нормально-выпивающий человек, да я вообще можно сказать почти ничего не пью, по сравнению с моими друзьями.

— Мисс Колстакис, семь напитков в неделю все равно довольно много. Вы должны думать о здоровье, или вы вернетесь сюда через десять лет и будете просить новую печень, — сказала она серьезно.

Она убрала волосы за уши, как это делала принцесса Диана примерно в 1995 году и продолжила.

— Я вижу, вы оставили в анкете в разделе о сексуальном здоровье прочерк. Вы сексуально активны?

Я умерла.

Сексуально активна ли я?

Я даже не могла рассказать своим друзьям о том, насколько я не сексуально активна была, не говоря уже о докторе Бауэрс. Тот, кто носит очки без оправы, никогда не поймет, как это ужасно — два с половиной года быть студентом, который никогда не занимался сексом. Я уверена, что она потеряла свою невинность через дырку в простыне, как это делали в средние века. Она смотрела в мои глаза, как будто могла читать мои мысли. Я почувствовала, что мое тело покрылось испариной. Я должна была бы надеть черный топ.

Я ерзала на сидении.

— Ах да, ну, я вообще-то не очень сексуально активна, поэтому… Я не стала заполнять этот раздел. Я не беременна, никогда не была и не собираюсь в ближайшем будущем!

Ее губы вытянулись в тонкую линию, и она моргнула.

Я сделала мысленную пометку оставить свои попытки отвлечь ее неудачными шутками и быстро добавила:

— Честно говоря, у меня точно нет заболеваний, передающихся половым путем или чего-нибудь такого. Это абсолютно невозможно.

— Ах, так ты недавно проверялась на хламидии и так далее? — спросила она.

— Хорошо… нет. Я просто не могу иметь хламидиоз. Я… Ну… Эээ… Я… Я имею в виду… — мой голос сорвался и слова пропищали в тишине. Я не могла заставить себя произнести эти слова вслух. Мои лучшие друзья выросли, просто зная этот факт, и я провела последние три года, скрывая это ото всех, кого я встретила в универе. Я открыла рот, чтобы попробовать снова, но не произнесла ни слова.

— Да? — доктор Бауэрс моргнула и посмотрела прямо на меня. — Ты…?

— Я де… де… вст… — здорово. Вдобавок ко всему, я умудрилась начать заикаться.

Я сделала глубокий вдох и попробовала снова. На этот раз слова просто выскочили из меня.

— Я никогда не занималась сексом, поэтому я не могу иметь какие-либо инфекции передающиеся половым путем. Или заболевания. Ну, просто не могу.

Она снова моргнула.

— Но вы сексуально активны?

Хм. Делает ли меня одна неудачная попытка сделать минет и несколько попыток парня потыкать пальцами в мое влагалище сексуально-активной?

— Я не знаю, — ответила я с тоской. — Я имею в виду, я никогда не занималась сексом, и обычно очень долго дохожу до третьей базы.

Она вздохнула.

— Мисс Колстакис, так вы сексуально активны или нет? Это конфиденциальная информация. Мне просто нужно знать, стоит ли направить вас на тест на хламидиоз.

Мой желудок, кажется, провалился вниз, прямо в мои кеды, захватив с собой мою челюсть. Мой лечащий врач не поверил, что я была девственницей.

— Нет! Я говорю правду, честно. Я никогда не занималась сексом. Мне не нужен тест на хламидии.

Она прищурилась, как будто она искала любые признаки наличия у меня половой жизни.

— У вас есть парень на данный момент? — спросила она, наконец.

Я опустила глаза от стыда. Что ж за студент я такой, что у меня никогда не было парня и мне нечего было ответить ни на один вопрос о сексе в больничной анкете?

— Нет, — пробормотала я.

Она повернула к себе экран и неожиданно прокрутила страницу вверх. У меня началась паника, как только заветные двенадцать букв появились на мониторе. Я поднесла мои руки к лицу, защищая глаза от этого мерзкого слова.

Она сидела, глядя на экран ровно двадцать семь секунд, прежде чем повернулась ко мне. Медленно, я опустила руки от моего покрасневшего лица.

Она посмотрела на меня с чем-то, напоминающим жалость.

— И все же, мисс Колстакис, я собираюсь направить вас на тест на хламидии, его можно провести дома. Это требует пояснений, но, по сути, вы просто возьмете ватной палочкой мазок из влагалища, упакуете ее в специальный контейнер и отправите нам по почте. Результаты будут через пару недель. И это все, договорились?

Я уставилась на нее с широко распахнутым от удивления ртом.

— Я… Э-э-э… Чего?! Я же сказала вам, что у меня никогда не было секса, так зачем нужен тест? — закричала я.

— Мы направляем на бесплатный тест на хламидиоз всех желающих, достигших возраста двадцати. Того, кто сексуально активен или был в тесном контакте с чужими гениталиями.

— Но вы же знаете, что я на самом деле не сексуально-активная. — я густо покраснела от ярости. — У меня никогда не было… ну… проникновения. — Я зацепилась за последнее слово.

Доктор Бауэрс подняла глаза к потолку.

— Госпожа Колстакис, — сказала она. — Я сейчас прекрасно осознаю, что вы девственница. Тем не менее, я советую вам сделать этот бесплатный тест, который я собираюсь предложить вам, чтобы убедиться, что у вас нет хламидий. Иногда их можно заполучить и другими способами.

— Это же какими? Неужели от пальцев можно подцепить хламидиоз? — выпалила я.

— Нет. Однако вы можете подцепить их от орального секса или если пенис был около влагалища, даже без проникновения.

Как доктор Бауэрс узнала, что Джеймс Мартелл коснулся пенисом моих половых губ, но фактически так и не вошел внутрь, я никогда не узнаю. Я уставилась на нее молча, впервые впечатлившись ее медицинскими способностями.

Она вложила пакет в мои руки со знающим взглядом. Я встала, сжав его в ладонях. Я едва могла ясно видеть, находясь в оцепенении, проходя обратно через зал ожидания. Мое горло пересохло и болело от обиды, поэтому я направилась к кулеру с водой. Пока я наливала себе воды в пластиковый стаканчик, я почувствовала, как что-то упало позади меня.

Я обернулась от неожиданности и увидела перевернутую картонную коробку, лежащую в середине комнаты в окружении мелких серебряных пакетиков, разбросанных по всей комнате ожидания этажа. О Боже. Мой рюкзак, должно быть, сбил коробку с полки позади меня.

Я ненадолго закрыла глаза от стыда, прежде чем заставить себя нагнуться и поднять коробку. Пациенты, высунувшиеся из палат пристально пялились на источник шума, ну то есть на меня, поэтому я подтянула джинсы повыше, надеясь, что мои выцветшие трусики не окажутся на всеобщем обозрении. Присев на колени, и попытавшись натянуть мой джемпер пониже на свой зад, я начала собирать пакетики. Я небрежно засовывала их обратно в открытую коробку, когда меня вдруг осенило. Это были не просто блестящие серебряные пакетики, которые я собирала из-под ног людей. Это были презервативы!

Ирония судьбы настигла меня и здесь, даже после того, как я покинула кабинет врача, обливаясь слезами. Я выбежала на улицу и бросила коричневый конверт в первую попавшуюся помойку, которую увидела. Мое лицо окрасилось в красный цвет, я смотрела, как конверт с тестом утопает в горе пустых бумажных пакетов Макдональдс, забирая с собой последние остатки моего достоинства.

Я не осталось ничего, кроме двадцатиоднолетней девственницы.