Седобородый Тан был доволен: никогда ещё кваны не жили такой насыщенной, интересной жизнью. Но временами вождь задумывался и становился хмурым. Он вспоминал об извечных врагах племени.

— Тауры многочисленны и беспощадны, — рассказывал он. — Всех пленных они убивают, потому что верят, что удлинят свою жизнь на их годы. Чем больше людей убьёт таур, тем больше его уважают. Тауры истребили много племён. Они бы уничтожили кванов, если бы одноглазый Вак не нашёл прохода в скалах.

И вождь признался, что его мучает вопрос: найдут ли этот проход тауры? Хорошо ли кваны его скрыли?

Опасение было обоснованным. Теперь, укрепив своё положение, Аркаша и Лёшка могли отправиться в задуманную ими географическую экспедицию, а заодно и проверить, в каком состоянии находится проход. Конечно, друзьями двигало не праздное любопытство: они хотели получить представление об охотничьих угодьях кванов и определить земли, пригодные для обработки. Наблюдая за птицами, Лёшка обнаружил, что они особенно охотно клюют зерна злаков, похожих на пшеницу. А раз уж ребята подарили кванам лук, то почему бы не познакомить их с хлебом и даже кашей?

Я не оговорился — именно с кашей: Лёшка уже научил женщин обжигать на огне сделанную из глины посуду. Это нехитрое, но столь важное изобретение привело женщин в такой восторг, что они даже простили сыну Луны ненавистный футбол (молодые мужья и влюблённые все свободное время гоняли мяч, не уделяя жёнам и девушкам никакого внимания).

В короткое время женщины обзавелись десятками глиняных сосудов разных размеров, а когда Лёшка удивился такому мастерству, красавица Кара вскользь бросила фразу, от которой друзья остолбенели: «А что? Не боги горшки обжигают!» Аркаша немедленно занёс высказывание в свой дневник, что делает лишёнными всякого смысла дальнейшие дискуссии о происхождении этого афоризма. Его бесспорный автор — Кара, дочь Лилии.

Однако вернёмся к нашей экспедиции. В её состав вошли: начальник — седобородый Тан, оба колдуна, они же научные руководители, Нув, Коук и ещё три воина. На время своего отсутствия Тан возложил обязанности вождя на одноглазого Вака, категорически запретив последнему играть в домино. Вак умолял сжалиться над ним и разрешить хотя бы одну партию в день, но Тан был непреклонен и предупредил, что в случае нарушения приказа навсегда отлучит ослушника от игры.

Перед самым уходом отряда произошла трогательная сцена: к Лёшке неожиданно подбежала Кара и надела ему на голову венок из ромашек. По обычаю племени это означало, что девушка делает сына Луны своим избранником и никого за время его отсутствия не полюбит. Лёшка густо покраснел и не нашёл ничего лучшего, чем проворчать: «Ну вот ещё, телячьи нежности…» — что свидетельствовало скорее о его смущении, чем о находчивости.

Зато Нув, которого Лава увенчала точно таким же венком, откровенно просиял. Юный геркулес пообещал принести своей любимой красивые камни и ракушки. Если она хочет, он добудет для неё даже шкуру тигра! К чести Лавы будь сказано, она решительно отказалась от столь опрометчивого аванса, в отличие от своей праправнучки Кунигунды. Это, между прочим, лишний раз свидетельствует о том, что моральный облик первобытных людей был значительно более высоким, чем полагают некоторые исследователи.

Небольшой отряд двигался вдоль реки. Местами она сужалась, и вода с грохотом пробивалась через огромные валуны. Кое-где берега были заболочены, и кваны не сходили с протоптанной охотниками тропинки, помня, что один неверный шаг — и жидкая трясина мгновенно проглотит неосторожного. Затем берега стали песчаными, и Лёшка, не выдержав искушения, разделся и бросился в воду, демонстрируя великолепный кроль. Даже Нув, несмотря на свои мощные гребки, не мог угнаться за Поуном.

Пока молодые люди купались, охотники разожгли костёр и пожарили захваченное с собой мясо. За едой всех развеселил шутник Коук.

— Однажды один таур, — рассказывал Коук, — подумал, что он самый сильный и храбрый. «Если бы я, — кричал таур, — стоял на той высокой скале, я бы прыгнул с неё в воду!» А от скалы до воды было три раза по десять шагов. Тогда вождь сказал воинам: «Помогите тауру стать на скале». Воины срубили деревья и помогли хвастуну. Стоит таур на верхушке, а душа его ушла в пятки. Вождь приказывает ему прыгать в воду, а хвастун отвечает: «Лучше помогите мне спуститься вниз!»

Аркаша и Лёшка не верили своим ушам: ведь им только что была рассказана история, которая входит в обойму самых известных школьных анекдотов! Ребята подвергли Коука настоящему допросу. Шутник сначала заверял, что этот случай он только что выдумал, а потом признался, что слышал про таура от одного старого и весёлого квана, которого давно растоптал буйвол.

Отныне, слушая анекдоты Коука и афоризмы других кванов, Аркаша и Лёшка больше не удивлялись: они поняли, что корни современного юмора уходят в самое отдалённое прошлое и что остряк, который полагает, будто смешная ситуация или реприза придумана им, является жертвой самообмана. Поэтому ребята уже спокойнее отнеслись к ошеломляющему высказыванию Тана. Когда молодой охотник Кун пожаловался, что у него от неудачного удара по мячу третий день болит палец, Тан похлопал юношу по плечу и пошутил:

— Терпи, кван, вождём будешь!

«Казак… атаманом!..» — хотел выкрикнуть Аркаша, но сдержался, и так поступал в будущем, только записывал в тетрадь неопровержимые свидетельства древнейшего происхождения юмора наших с вами дней, уважаемые читатели.

Однако мы отвлеклись. К вечеру отряд без особых приключений добрался до скалистой гряды, которая вплотную подходила к реке и далее с трёх сторон огибала полукольцом владения кванов. Охотники разыскали маленькую пещеру, натаскали в неё листвы, и уставшие за день кваны мгновенно уснули.

Ночью произошёл случай, который едва не кончился трагически.

Аркаше не спалось: не привык к такой жёсткой постели. Он долго ворочался, считал до тысячи, до боли жмурил глаза, но сон так и не приходил. Спартанец Лёшка похрапывал, и Аркаше было обидно: не с кем разделить одиночество, обменяться мыслями. А они одолевали сына Солнца.

Нужно обогатить бедный словами язык кванов, научить их грамоте, элементарным началам арифметики, физики, астрономии. Но готовы ли кваны к тому, чтобы расстаться с суевериями? Смогут ли они жить без богов, а если смогут, то не отразится ли это на отношении к Лану и Поуну? Ведь отними у него, Аркаши, божественное происхождение — кому он будет нужен? Тощий, физически не развитый подросток пятнадцати лет… А Лёшка? Он тоже станет, в лучшем случае, самым заурядным кваном. Томимый противоречивыми мыслями, Аркаша совсем потерял сон и решил выйти из пещеры, подышать свежим воздухом.

К счастью, Аркаша не надел куртку, а лишь набросил её на плечи, не то кваны могли остаться без колдуна, а читатели — без одного из главных героев повести: едва он высунулся из пещеры, как на него ринулось огромное гибкое тело. Аркаша дико закричал и рванулся обратно, оставив куртку в когтях у хищника.

Встревоженные кваны вскочили на ноги, и Аркаша заплетающимся от ужаса языком рассказал о своём приключении. Тан мягко пожурил Лана за беспечность, велел прекратить разговоры и стал пристально вглядываться в темноту. Вскоре его острый взгляд различил на стоявшем поблизости дереве мерцающие глаза леопарда.

— Нув бьёт из лука лучше всех кванов, — сказал вождь.

Нув обрадованно кивнул, тщательно прицелился и пустил стрелу. Оглашая ночную тишину страшным рёвом, смертельно раненный хищник рухнул на землю. Когда конвульсии прекратились, Нув осторожно вышел и втянул мёртвого леопарда в пещеру. Тан кремнями высек огонь, и при свете горящей ветви кваны любовались гибким и мускулистым телом зверя, поверженного стрелой прямо в сердце. Ловко орудуя каменным ножом, Нув быстро снял с леопарда шкуру.

— Леопард — это младший брат тигра! — восторженно воскликнул юноша. — Лава не скажет, что Нув бросает слова на ветер!

— Тише, — сурово оборвал вождь. — Там, за горой, тауры. Они услышат человеческий голос и пойдут искать кванов.

Нув понурил голову, но всё равно в нём клокотала радость: не всякий кван мог похвастаться тем, что он один, без посторонней помощи убил такого большого леопарда. Из живых кванов лишь Тан и одноглазый Вак убивали этих могучих хищников.

Тан велел ложиться спать, и охотники быстро уснули: нервы у них были крепкие, и даже пожилой вождь великолепно обходился без снотворного. А ребята, прижавшись друг к другу, лежали и молча думали о том, что жизнь их будет трудной и полной опасностей. Об Аркашином состоянии нечего и говорить, но даже Лёшку, отважного и гордого Лёшку, впервые за всё время пробила дрожь при мысли о том, что он мог остаться без друга — самого сейчас дорогого и близкого ему человека на свете.

Утром, позавтракав подстреленной Коуком серной, отряд двинулся вдоль каменной гряды. Аркаша разыскал свою истерзанную когтями леопарда куртку, которую в его родных Черёмушках не приняли бы в утиль, но привередничать не приходилось: ближайший универмаг открылся двенадцать тысяч лет спустя. К счастью, фонарик Аркаша держал в кармане брюк, иначе от лампочки остались бы одни осколки. А на «луч Солнца» наши друзья возлагали большие надежды: мало ли в каких ситуациях он может выручить?

При свете дня хищники не очень беспокоили кванов, но мудрый Тан отметил, что в лесах развелось слишком много волков. Пока ещё им хватает пищи, но волки размножаются быстро и могут истребить травоядных животных. Тогда кванам грозит голод. Тан решил, что пора объявить волкам войну, и поэтому охотники, встречая стаю, осыпали её стрелами.

Время от времени участники экспедиции забирались на вершину каменной гряды и, маскируясь, смотрели на владения тауров. Извечных врагов не было видно. Наверное, им хватает своих лесов и равнин, раз они не пытаются перебраться через гряду. К чему рисковать? Ведь горы с той стороны обрывистые, неприступные, они часто гремят обвалами, которые могут похоронить целое племя.

У истока чистого ручья Аркашино внимание привлёк необычный камень. Его тусклая желтизна навевала какие-то смутные ассоциации. Поражённый весом камня, Аркаша повертел его в руках и — понял.

— Лёшка, смотри — золото!

Находка оказалась далеко не единственной: минут за десять ребята разыскали ещё несколько крупных самородков. Здесь пряталась — нет, лежала на виду богатейшая россыпь! Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы определить огромную ценность и… полную бесполезность сделанного открытия. Кваны молча удивлялись волнению ребят и пожимали плечами: эти никому не нужные камушки охотникам не раз попадались, но к чему они?

— Бросай их к дьяволу, — вполголоса предложил другу Лёшка. — Я бы с удовольствием обменял всё это золото на лишние ботинки, а то наши босоножки вот-вот развалятся.

— На всякий случай нанесём россыпь на карту, — решил Аркаша. — Как назовём это место? Алдан-ручей подойдёт?

И все же ребята были взволнованы. Сколько радости принесла бы им такая находка недели две назад! Стране — столь нужное ей золото, Аркаше и Лёшке — слава, портреты в газете…

— Хочешь узнать, какова будет судьба этой россыпи? — начал свою импровизацию Аркаша. — Через семь-восемь тысячелетий это золото подберут до последней крупинки. Из него наделают украшения, слитки, а потом и монеты. Золото станет деньгами, за которое можно будет купить земли, дворцы, рабов. Люди начнут гибнуть за металл! После долгих приключений эти самородки окажутся в сокровищнице легендарного Креза или царицы Савской, чтобы продолжить свой нескончаемый и политый кровью путь. На них Александр Македонский вооружит свою армию и завоюет полмира. Из золота, которое мы топчем ногами, сделают кубок, и Клеопатра будет пить из него на пирах. Кубок перельют в монеты, и одну из них император Веспасиан Флавий поднесёт к носу своего сына Тита, чтобы сказать: «Деньги не пахнут». Пройдут века, и это золото, разграбленное варварами, растечётся по всей Европе и осядет в королевских казначействах, банках, ювелирных мастерских.

— А мне, — возразил Лёшка, — по душе больше другой вариант. Пусть золото, ради которого кванам и нагнуться неохота, так и валяется здесь. При коммунизме, когда не будет денег, по россыпи случайно прокатит бульдозер, копнёт ножом — батюшки, золото! А оно снова никому и не нужно. Так, женщинам на булавки и колечки…

— В твоём варианте нет никакой романтики, — упрекнул Аркаша.

— Зато нет и крови! — сердито отпарировал Лёшка.

— Пожалуй, ты прав, — согласился покладистый Аркаша. — Пусть его не найдут.

Пока друзья разговаривали, кваны с любопытством слушали незнакомую речь. Им трудно было понять, как это у человека может быть столько слов. Что они могут обозначать?

Впрочем, подумал Тан, ведь Лан и Поун — не люди, они лишь похожи на людей своим обликом и живут с племенем только потому, что небо полюбило кванов. Тан никому не признавался, что он много раз тайком просил древнелёт не уносить Лана и Поуна обратно, не лишать племя покровительства небес. Но почему именно кванам так повезло? Может быть, потому, что они боготворят Солнце и чтут Луну? Нет, тауры поступают так же, дело не в этом. Потому, что кваны никогда не бьют своих жён и любят детей? Но кулоны тоже любили жён и детей, а тауры их истребили до последнего человека. Тогда потому, что кваны не нападают первыми на незнакомое племя и не убивают себе подобных, как это делают тауры?

Перебрав множество предложений, Тан набрался смелости и почтительно задал мучивший его вопрос сыну Солнца.

— А как думает вождь? — в свою очередь спросил Аркаша.

Тан сказал.

— Правильно, — растроганно подтвердил Аркаша. — Лан и Поун полюбили кванов за то, что они хорошие люди.

— И Лан и Поун никогда не покинут кванов?

Лёшка и Аркаша переглянулись.

— Не покинут, — ответил Аркаша и дипломатично добавил: — Если только небо не позовёт их обратно.

Нув, который слушал этот разговор, со столь выразительной мольбой посмотрел на небо, что все заулыбались.

Когда отряд приблизился к тому месту, где в каменной гряде скрывался проход, Тан сообщил, что пройдена половина пути. Далее горы круто сворачивали вправо и вновь подходили к реке. Если за два дня пути отряд преодолел приблизительно километров пятьдесят, то, как подсчитал Лёшка, владения кванов превышают несколько сот квадратных километров — целое княжество!

Проход представлял собой петляющую в гряде узенькую расщелину. Местами она расширялась, а со стороны тауров скрывалась за густым кустарником, и найти её можно было лишь случайно. Это удалось Ваку, спасителю племени, который, по словам Тана, «одним глазом видит больше, чем другие люди двумя». А вдруг и у тауров найдётся свой Вак? Это волновало вождя больше всего, и он обратился к Лану и Поуну с давно задуманной просьбой: заколдовать проход, чтобы тауры его не увидели.

— Выручай, сын Луны, — тихо сказал Аркаша. — На тебя смотрит весь первобытный мир!

— Молись за меня, сын Солнца! — в тон ему ответил Лёшка и, забравшись наверх, начал тщательно рассматривать большую глыбу, повисшую над расщелиной. Тан покачал головой. Кванам тоже приходила мысль сбросить глыбу в проход, но толкать её могли только два-три воина, остальным негде было стоять. А для того, чтобы сдвинуть глыбу с места, нужно десять таких могучих кванов, как Тан или Нув.

— Эврика! — воскликнул вдруг Лёшка. — Что тебе Чудак поставил за контрольную по рычагам?

— Тройку, и ту условно, — честно признался Аркаша.

— А мне пятёрку! — Лёшка подмигнул сконфуженному другу. — Организуй мне, товарищ колдун, пятиметровый рычаг диаметром сантиметров в десять — двенадцать.

— Думаешь, выйдет? — обрадовался Аркаша.

— Что я, господь бог? — ухмыльнулся Лёшка. — Я всего-навсего сын Луны. Попробуем.

Видимо, когда-то здесь проходили мамонты, и на опушке валялось много сломанных деревьев. Пока охотники под руководством Аркаши разыскивали подходящий рычаг, Лёшка каменным зубилом расширял видневшуюся под глыбой щель. Потом по приказу Поуна кваны всадили в щель дерево. Они ещё не понимали, зачем всё это понадобилось сыну Луны, но высказать своё недоверие не решились.

— Ну, выручай, «Дубинушка»! — вытирая пот со лба, проговорил Лёшка. — Навались, братцы! Ухнем!

Дружное усилие всего отряда — и глыба зашевелилась! Теперь уже даже младенцу стало бы ясно, чего хочет Поун!

— Раз, два — взяли! — командовал Лёшка. — Ещё взяли!

Глыба покачнулась, на мгновение замерла — и со страшным грохотом рухнула в проход.

На лицах кванов светилась непередаваемая радость.

— Поун закрыл дорогу таурам! — воскликнул Тан. — Кваны всегда будут благодарить за это сына Луны!

— Я что? Я всегда пожалуйста, — скромничал Лёшка, чрезвычайно довольный тем, что заслужил наконец признание. — Мы, колдуны, народ простой, чем богаты, тем и рады. Ты уж меня прости, сын Солнца, что я выдрал клок из твоего лаврового венка.

— На наш век хватит! — засмеялся Аркаша. — От имени Солнца объявляю тебе благодарность!

И отряд двинулся в обратный путь.

На следующий день, пройдя вдоль гряды к реке, ребята впервые увидели мамонтов. По знаку вождя все забрались на скалу и молча смотрели на проходящих исполинов.

Мамонты не знали, что они уже вымирают, и шли спокойно. Их огромные, поросшие густой шерстью тела мерно раскачивались, их могучие ноги оставляли на влажной земле глубокие следы. Ни одно живое существо на свете не чувствовало себя столь уверенно, и ребята смотрели на обречённых «последних из могикан» с глубокой жалостью. Как бы удивились мамонты, если бы узнали, что их переживут собака и лисица, сайга и дикая лошадь! Сколько раз они равнодушно проходили мимо этих дрожащих за свою шкуру пигмеев, вынужденных каждое мгновение бороться за жизнь. Мамонты не знали таких забот, у них не было врагов, пока не осмелел самый, казалось, безобидный из них — человек…

Тан затрепетал от воспоминаний. Когда-то и кваны охотились на мамонтов: готовили глубокие ловушки, утыканные острыми кольями, и добивали попавших туда гигантов. Это была опасная охота, стоившая жизни многим кванам, и вождь был доволен, что племя не нуждается теперь в мясе мамонтов. Отец Тана, Воун, самый сильный из кванов, был раздавлен мамонтом, а брата вождя пронзил могучий бивень…

Ребята, волнуясь, смотрели на проходившее стадо: могли ли они мечтать о том, что увидят не во сне, а наяву волшебные картины «Борьбы за огонь»?

— Нао стал другом мамонтов, — напомнил Аркаша. — Он рвал для них кувшинки, приучил к себе, и мамонты раздавили кзаммов.

И когда стадо прошло, Аркаша рассказал кванам историю Нао и его молодых спутников, Нама и Гава. Кваны слушали с интересом, хотя поиски уламрами огня вызвали у них улыбку: зачем искать огонь, когда в камнях его сколько угодно! В дружбу Нао с мамонтами кваны тоже не поверили, зато избиение кзаммов вызвало у них восторг: явственно чувствовалось, что на место волосатых людей слушатели мысленно поставили ненавистных тауров.

Мамонты скрылись вдали, а по их следам в панике промчался табун лошадей. За ними с яростным рычанием нёсся тигр. Кваны вскочили и приготовили луки. Тигр был голоден и потому опасен. Огромными прыжками он пытался догнать ближнюю от него лошадь, но дистанция не сокращалась, и, поняв это, тигр прекратил погоню. Тогда его внимание переключилось на людей, но их было слишком много, а тело тигра помнило жгучий укус огня. Поэтому хищник счёл за благо величественно удалиться, прорычав на прощание угрозу, которую кваны сочли пустой и смехотворной.

— Пусть тигр вернётся! — прокричал ему вслед Коук. — Охотники накормят его вкусными стрелами!

Кваны развеселились, а наши друзья облегчённо вздохнули и подумали про себя, что к тигру в клетке они отнеслись бы куда с большей симпатией.

— Однажды один таур, — разошёлся Коук, — провалился в ловушку. А там уже был козёл. Сидят таур и козёл, и вдруг к ним провалился тигр. Козёл испугался и закричал: «Бе-е! Ме-е!» А таур говорит: «Ты не „бе-е“ и не „ме-е“! Тигр умный, он сам знает, кого первого кушать!»

— Из Коука вышел бы отличный эстрадный конферансье! — посмеявшись, сказал другу Аркаша.

Между тем отряд приближался к становищу. Ребята сильно устали, особенно Аркаша, и мечтали только об одном: скорее войти в пещеру и завалиться на мягкие шкуры. Нетерпение охватило и кванов. Тан беспокоился, сумел ли Вак сохранить в племени порядок, Коук спешил рассказать друзьям анекдоты, Нув горел желанием вручить Лаве красивую шкуру леопарда, а другие молодые охотники мечтали хорошенько поесть и поиграть в футбол. До путешественников уже доносился запах дыма, и кваны ускорили шаг. Лёшка обратил внимание на странное поведение оленей, которые сгрудились вдали на каменистом участке земли и словно что-то на ней разыскивали.

— Олени лижут языками белый песок, — пояснил Тан.

Аркаша и Лёшка с несказанным волнением взглянули друг на друга: их осенила одна и та же догадка. Какой бы прекрасной оказалась жизнь, если бы это оказалась соль! Её ребятам не хватало больше всего: к пресной пище, наверное, привыкнуть невозможно. Не сговариваясь, друзья помчались по направлению к оленям, которые бросились в лес при их приближении, и увидели выступающий из земли пласт белокаменной соли.

Можете поверить, что эта находка доставила Аркаше и Лёшке такую радость, какой наверняка не испытывал Эдмон Дантес, открывший сундук с драгоценностями на острове Монте-Кристо.